Текст книги "Любовь, комсомол и зима. Назад в СССР"

Быть или не быть? Кем быть?

Итак, со всей бумажной волокитой перед зачислением на работу я справилась за два дня, осталось только заселиться в общежитие, но ещё несколько дней я поживу с Капой и Надей, тем более что они настаивали на этом, а в субботу обещали помочь мне с переездом – с чемоданами, сумками и с обустройством на новом месте.

В среду ровно в 9 я была в кабинете начальника отдела кадров.

– Утречко доброе, Ангелина Витальевна, – Анна Кузминична опять перешла на «Вы», – Сергей Петрович просил его подождать, будет минут через 10.

Я сняла с себя летнее джинсовое пальто, приталенное, удлинённое, в отличие от тех коротких плащей и пальто, которые носила здешняя молодёжь (меня удивлял этот их местечковый стиль – длинная юбка, но сверху – короткое пальто, которое выглядело кургузым в этом случае), повесила пальто на вешалку-стояк в углу кабинета и села на стул.

– Чай будете? – спросила Анна Кузьминична.

– Нет, спасибо! – поспешно ответила я, вспомнив реплику Нади по поводу знака вежливости.

Из коридора послышался громкий голос директора:

– А я говорю нет у меня таких средств, все они давно рассчитаны и распределены, обратитесь в горисполком, у них должны быть специальные фонды.

Дверь открылась и Сергей Петрович вошёл в кабинет один, оставив своего собеседника за дверью.

– Доброе утро всем! Итак, Анна Кузьминична, что там у нас с подходящими вакансиями?

Анна Кузьминична подготовилась, выписав себе информацию:

– Инженер-технолог в отдел Пузикова, кстати, там же работает и сестра Ангелины. Химик-технолог в красильный цех. Заведующий химической лабораторий. Мастер ткацкого производства – Ольга Николаевна уходит в декрет через пару недель. Диктор узла связи. Секретарь Комсомольский организации– Георгий Сергеевич дорабатывает последние дни перед переводом в обком комсомола. Это всё по ИТР-вакансиям.

Директор забарабанил пальцами руки по столу:

– Так-так… Ангелина Витальевна, ну что скажете?

– Мастер ткацкого производства– это мне интересно. Можно поподробнее об обязанностях и заработной плате?

– Видите ли, Ангелина Витальевна, мастер– это профессия для специалиста с профтехучилищем или тексильным техникумом в лучшем случае, плюс стаж работы в производстве, я бы сказал что мастер– это рабочий высшей квалификации, должность не для человека с высшим специализированным образованием. Вот начальник цеха или заместитель – это соответствует вашему образованию, но обе эти должности у нас заняты, да и молоды Вы для таких должностей. Химик-технолог – Вам бы подошла должность, а там дальше года через два-три можно говорить и о карьере роста до начальника цеха. Так что в отдел главного технолога поближе к сестре – это лучший и самый адаптированный для Вас вариант на данный момент из всего вышеперечисленного, кроме одного ещё пунктика, если не боитесь трудностей… Кстати, а в горкоме комсомола Вы ещё не были?

– А разве я должна была там быть? – удивилась я, – на комбинате же есть своя комсомольская организация и, думаю, несколько небольших первичных в каждом отдельном цехе? На комсомольский учёт надо же вставать здесь по месту работы, а не прыгать через голову, насколько я понимаю.

– Вот в этом Вы вся, Ангелина Витальевна, 2—0 в Вашу пользу. Но дело в том, что секретаря комсомольской организации нашего комбината переводят на повышение в обком, и горком комсомола ищет ему достойную замену, должность освобождённая.

– А разве секретаря назначают, а не выбирают? Разве комсорг– не выборная должность по принципу демократического централизма снизу доверху? Я, конечно, не сильна в этой иерархии власти, но в школьные годы была комсоргом школы и устав на тот момент отлично знала. Конечно, с такой масштабной организацией свыше 500 человек я никогда не сталкивалась.

– Должность секретаря комсомола у нас на комбинате освобождённая, а значит человек получает зарплату, которую ему выплачивает лично комбинат, поэтому руководству комбината, как и горкому комсомола, совсем не безразлично кто займёт это место. Да, должность выборная, но кандидата на эту должность выдвигает отнюдь не общее комсомольское собрание со всеми членами организации, а только заседание комитета или бюро. Ну а заседание комитета – это комсорги цехов и отделов, максимум 7 человек. Естественно, комитет подотчетен секретарю комсомольской организации комбината, а он в свою очередь – горкому ВЛКСМ. Ваша кандидатура уже обсуждалась в эти последние дни у нас в кулуарах на комбинате – мы же получили вашу характеристику и соответствующее рекомендательное письмо. Вы – правильная, политически-грамотная, образованная, с широким кругозором, имеете опыт комсомольской работы, умеете отстаивать свое мнение. Другой такой кандидатуры у нас просто нет.

– Позвольте не согласиться. Есть у вас на комбинате подходящая кандидатура: и политически-грамотная, и образованная, и с широким кругозором, и с опытом комсомольской работы побольше, чем у меня – Трепова Надежда Борисовна, инженер-технолог из отдела Пузикова Андрея Петровича.

– Ангелина Витальевна, что Вы делаете со мной, пожалейте мои седины, 3—0 в вашу пользу. Именно её мы и готовили к этой должности, именно по этой причине и на конференцию в Москву была послана именно она. Да, Трепова рассматривалась как самая лучшая кандидатура до тех пор, пока у меня в кабинете не появились Вы, Ангелина Витальевна. Внутренний стержень у Вас крепче, культура шире, Вы – разносторонняя, умеете отстоять своё мнение, притягиваете людей к себе своей внутренней энергетикой. Вам по силам всколыхнуть тихое болото, повести молодёжь за собой. Соглашайтесь! Ну не ляжет к душе– подадите на самоотвод, насильно мил не будешь.

– Ох, сколько дифирамбов, Сергей Петрович! Держу пари что половина из них была написана в том рекомендательном письме – видимо отец мой очень постарался. Не знаю смогу ли я. Это всё совершенно другая сфера, к которой я не готовилась, Сергей Петрович!

– «Нам бы только ночь простоять да день продержаться», помните у Гайдара? Так что утро вечера мудренее. Пойдёмте в кабинет комсорга, познакомлю, он в курсе всего и более подробно расскажет о всех тонкостях. Кстати, наши кабинеты рядом через дверь, так что есть перспектива быть соседями по палате номер 6, – опять забалагурил директор.

Кажется я начинаю привыкать к его манере общения.

Мы поднялись на второй этаж, директор открыл дверь кабинета комсорга и пропустил меня вперёд:

– Ну что, Георгий Сергеевич, вот пришли ставить на комсомольский учёт нового члена нашей молодёжной организации – Ожегова Ангелина Витальевна.

После этого директор оставил нас вдвоём.

– Очень рад, входите. Чай или кофе?

– Чай с удовольствием, – ответила я и покраснела, вспомнив пояснение Нади.

– С лимоном?

– Спасибо, но просто чай, если есть, то зелёный.

– Ангелина, я людей насквозь вижу. Нам Вас сам Бог прислал.

– А чем не устроила Надежда Борисовна? – по-прежнему не могла успокоиться я, – она бы была на своё месте, а так, получается что я чужое занять собираюсь.

– Надежда – она наш казначей, прекрасный безотказный исполнитель, может организовать какое-то мероприятие типа субботника или спортивного соревнования, но она – не лидер, не инициатор каких-то идей, начинаний и перемен. Но была и по прежнему может быть хорошим помощником и даже правой рукой. И потом, думаю для Вас не секрет, у неё в биографии есть тёмное пятно… хотя дети за отцов и не в ответе, но тем не менее отец у неё судимый и числится где-то в бегах, в горкоме не утвердили бы кандидатуру Треповой, несмотря на то что сама Надежда Борисовна – прекрасный человек и достойный комсомолец.

– Да уж, насели вы на меня с двух сторон. Неожиданный поворот. Не знаю смогу ли, оправдаю ли ваше доверие, моё ли это.

– Завтра вместе пойдём в горком, после горкома возьму Вас собой в областной центр, с завтрашнего дня там проводится семинар для только что избранных комсоргов – я тоже веду несколько занятий, послушаете лекции, поизучаете устав, ряд документов – то есть теоретически подкуётесь, я лично возьму над Вами шефство. Ну не Боги же горшки обжигают! А с вашими способностями и кругозором вообще сомневаться не стоит.

– Хорошо, посмотрим как пройдёт встреча в горкоме, а то, может быть, «чёрное пятно» из биографии Надежды Борисовны Треповой отражается и на моей биографии, – иронизировала я, – мы ведь родственницы.

– Вот видите, Ангелина, в карман за словом Вы не полезете, и это важно! – засмеялся комсорг, – а пока я вынужден оставить Вас в этом кабинете, вот здесь – папка со всеми материалами и отчётами по комсомольским собраниям, заседаниям комитета и бюро, в общем – о всей деятельности в текущем году. Вон там на полке шкафа – альбомы с фотографиями о всех наших проведённых мероприятиях, агитбригадах, соревнованиях, приёмах новых членов в наши ряды. Располагайтесь, изучайте. Я вернусь из области часа через три и затем познакомлю Вас с нашим активом, пройдёмся по отделам и цехам к комсоргам первичных ячеек, конечно сегодня не всех застанем на рабочих местах – некоторые цеха работают в две смены.

Вечером, как обычно, мы с Надей и Капой обсуждали события дня. Я переживала как Надя отнесётся к неожиданному предложению директора и комсорга. Но, или она умела скрывать свои эмоции и не показала никаких признаков расстройства по этому поводу, хотя, наверное, предполагала что займёт место комсорга, ведь не зря именно её посылали на конференцию в Москву, или в самом деле была так рада за меня. Дело в том, что я ещё не «раскусила» свою двоюродную сестру до конца, она не была девушкой с душой нараспашку, отнюдь не простушка, не «легко читаемая книга», а скорее по жанру– «запутанный детектив», который часто ведёт тебя по ложному следу.

– Вот это да! – воскликнула она, – лучшего для тебя даже и представить было невозможно. Хороший старт, сестричка!

– А ты? – напрямик спросила я, – разве ты не рассчитывала на эту должность?

– Я?! Да никогда! Мне не по зубам. А вот ты сможешь. А на мою помощь всегда можешь рассчитывать. Меня устраивает моя работа, да и звёзд с неба я не хватаю. На ближайшее время у меня в планах создание семьи: вот-вот Толик вернётся с Флота и мы поженимся. Мне деток уже пора иметь, то есть не успеешь оглянуться – и в декрет. Да и какая активность с детками? Нет-нет, не моё это.

– Ну хорошо, если обиды не держишь. Завтра после горкома мы с Георгием едем на семинар в областной центр, так что придётся всю неделю туда-сюда мотаться.

– Это же классно! Большой город посмотришь, если время будет. Может вечером в театр сходишь, он у нас не хуже московского, вернёшься последним автобусом. В Романовске– то гулять особо негде и смотреть нечего: ску-ко-та! У молодёжи только танцплощадки как развлечение – потопчутся под музыку да разборки и драки устраивают после танцев, без алкоголя ни одно подобное мероприятие не обходится. Ну а Центр – есть центр, хорошо что не в тридевятом царстве находится, легко и быстро добраться.

НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1975

Пролетел ровно месяц после моего прибытия в Романовск Приволжский. Я вникла и втянулась в работу секретаря комсомольской организации комбината. За месяц по моей инициативе и силами комсомольского актива мы сколотили команду КВН, организовали концерт к дню Великой Октябрьской Революции и уже начали обдумывать программу для проведения новогоднего вечера с музыкой, песнями, танцами, ведь основной костяк работников комбината – это молодёжь.

Я уже обжилась в общежитие. Оно не было чисто женским, а делилось между М и Ж по этажам, так как дом был не типичной общагой, а состоял из отдельных благоустроенных квартир со своей кухней и совмещенными ванной (с душем) и туалетом. Квартира, в которой жила я, была двухкомнатной: кухня, изолированный зал, изолированная спальня, сан узел. Я занимала спальню с видом из окна на овраг с небольшой рекой, за оврагом простиралась берёзовая роща. В зале проживали три девушки: Ирина из нашего же района, но из отдалённой деревни, и две приезжие по комсомольским путёвкам из Рязани и далёкого сибирского городка Канск – Таня и Люда.

На первом этаже одна двухкомнатная квартира была переделана под комнату отдыха: здесь были мини-библиотека, телевизор, столы со стульями, один диван и два кресла, в шкафу – несколько настольных игр, включая шахматы, шашки, домино. В другой однокомнатной квартире первого этажа находился штаб ДНД (добровольная народная дружина). Штаб тоже был создан по моей инициативе. Дело в том, что в город на строительство второй очереди комбината, кроме ребят-строителей по комсомольским путёвкам, были направлены и судимые мужчины, заканчивающие свою «отсидку» на поселении, и часть из них были временно размещены и в нашем общежитии, пока для них ремонтировалось старое здание барачного типа. Конечно их контролировала милиция, 3—4 раза в месяц они ходили отмечаться в городской участок милиции. Но при закрытых дверях «своих» квартир они всё-таки умудрялись и распивать спиртные напитки, и курить, и шуметь в позднее время. Коменданту общежития поступало много жалоб. Вот тогда я и высказала идею открыть здесь дополнительный штаб ДНД и дать дружинникам право проверять их квартиры. Идею поддержал участковый милиционер, затем РОВД и горком комсомола. В доме стало спокойно…

Люблю тебя, Левобережье!

В выходные дни, чаще одна, но иногда и с Надей, я рвалась ни в Москву или в областной Центр, а на Левобережье Романовска Приволжского, переплывала на катере или пароме, пока в конце ноября не закрылась переправа из за замерзания воды. Надя не понимала моего рвения туда ради того, чтобы просто побродить по так полюбившемуся мне Левобережью, и предпочитала в такие дни просто поваляться с книжкой или встретиться с подружками детства и юности в молодёжном кафе.

Я зарисовывала в альбом старинные здания, меня особенно тянуло к церквям и храмам (их было 5 на этой стороне городка), зарисовывала их вертикальные стены: православные церкви отличаются от католических вертикалью, что придает им воздушность и лёгкость по сравнению с массивностью каменных католических церковных сооружений. Я бы назвала этот стиль «эклектика», потому что церковные сооружения Романовска Приволжского соединили в себе сразу несколько направлений: и древнерусский, и московское барокко, и русское узорочье, и ампир и даже готику за счёт большого количества пирамидальных башен, окон, шатров и колоколен.

Мне нравилось сидеть на скамейке на красивой набережной Левобережья и любоваться Волгой и проплывающими по ней большими кораблями и скоростными пассажирскими речными теплоходами «Ракета» и «Метеор» на подводных крыльях, любоваться великолепным Собором и даже деревянными серенькими покосившиесями домиками, над которыми нависал этот величественный Собор, издали эти домики были миленькими и какими-то игрушечными, картинными, как у Кустодиева на его полотнах.

Конечно же, я часто ловила на себе любопытное взгляды жителей Левобережья. Вскоре я поняла, что население этой части города жило более обособленно: здесь не было приезжих, потому что не было никаких более-менее больших предприятий с рабочими местами, здесь не сносились старые постройки и не возводились многоэтажки, жители здесь были подлинными коренными романовчанами, здесь веками жили и их предки, в том числе и в этих купеческих домах, и эти прекрасные дома передавались по наследству, пока не свершилась революция. И даже после революции большая часть купечества и мещан остались в этих краях, их дома уплотнили на несколько семей, привлекая в город ремеслинников и крестьянство из близлежащий деревень.

Более двух веков назад при царе Петре левобережцы занимались кораблестроительством, а правобережцы, в основном, рыболовством. На правобережье жила «челядь» (высказывание не моё, я услышала его позже от жителя левого берега), а на левобережье-«белая кость». На Левобережье все знали друг друга не только в лицо, но и всю биографию любого семейства.

Конечно же, я была чужаком. Я и выглядела не так, одевалась не так, не так говорила, может быть даже улыбалась не так: люди здесь не приветствовали и не улыбались встречному незнакомцу, даже если повстречаешься на узкой тропинке лицом к лицу, просто пройдут мимо тебя как через стену, будто тебя вообще нет… А я ж приехала из Франции, а там, особенно в небольших городках и посёлках, принято приветствовать каждого если ни словом, то хотя бы улыбкой.

Но и негатива и неприязни в свой адрес я тоже не видела и не слышала. Да, парни, безусая молодёжь лет 17—19, частенько докучали, но больше с целью познакомиться, чем обидеть. Я не слонялась здесь по вечерам, а днём было безопасно. Днём любила посидеть и в парке возле библиотеки, просматривая какой-то свежий журнал или газету (чаще «Юность» и «Литературную газету»), взятых из читального зала библиотеки под обещание вернуть их к концу рабочего дня. Можно сказать, что я подружилась с заведующей библиотекой – Наталья всегда была рада моему визиту, чаще всего мы говорили с ней о прочитанных книгах или новых фильмах, иногда я приходила с конфетами или пряниками, приносила пластинки с записями западных групп, мы негромко включали музыку…

Несколько раз в поле моего зрения попадал высокий парень лет 23—25 на вид, приятной внешности, с пышной взлохмаченной шевелюрой волос и с взглядом с прищуром, он садился на скамейку на противоположной стороне аллеи, поодаль от меня, может быть метров за 8—10, курил и наблюдал за мной исподтишка. Меня же он вовсе не интересовал, мне хватало новых знакомств в коллективе комбината. Несмотря на малочисленность мужчин (если не учитывать строителей второй очереди комбината, с которым я вообще не пересекалась в течение дня), мне хватало и мужского внимания и девичьего любопытства, когда тебя буквально пожирают взглядом с ног до головы: во что одета, какой макияж, чем пахну… Я привыкла к взглядам, пересудам и уже не обращала на них никакого внимания, как бы пропуская их через свой персональный фильтр. Ну наблюдает парень со скамейки – ну и пусть наблюдает, мне от этого ни жарко и ни холодно.

Комсомольские будни

На комбинате я общалась чаще всех, кроме Нади, ещё и с секретаршей директора, с самим директором, с комсомольцами-активистами, с ребятами из узла связи (радиорубка + телетайп + телефонная станция, которая обслуживала и новостройки на правой части города) и с молодым физруком Владимиром, среднего роста накаченным блондином с серыми глазами. Физрук был играющим тренером мужской футбольной команды, а также отвечал за производственную физкультуру и все спортивные мероприятия комбината, зимой -это были лыжные соревнования, а летом– футбол, лёгкая атлетика, плавание. Надо сказать что спортивная жизнь комбината и города в целом была активной. Когда спортивная деятельность на какое-то время угасала, физрук неформально попадал в моё распоряжение. Вместе мы выпускали еженедельную стенгазету, подбирая, а часто и сочиняя, материал самостоятельно на злобу дня и недели (типа фельетона), я приклеивала фото или рисовала карикатуры на ватмане большого формата, разбивала его на колонки, а Владимир поставленной рукой чертёжника переписывал текст аккуратным шрифтом. Конечно же, такое общение сблизило нас, на обед в столовую комбината мы ходили вместе, и там к нам за столик присоединялась Надя. Так же после работы вместе шагали домой: я – в общежитие, Надя – к Капе, Владимир – тоже в старую часть Правобережья, он был коренным жителем. Автобусы развозили рабочих в близлежащие сёла, но город они не пересекали, поэтому мы месили грязь или снег пешочком.

Приближался декабрь. Комсомольский актив был полностью ответственный за проведение мероприятий по встрече Нового Года. В большом актовом зале намечалась вступительная торжественная часть, на которой выступят директор Царьков Сергей Петрович, председатель профкома, она же начальник отдела кадров, Анна Кузьминична, затем будут награждены денежными премиями победители соцсоревнований по каждому цеху, а также названы авторы лучших рацпредложений, загодя поданных на рассмотрение в Отделы Главного Технолога и Главного Инженера. Далее предстоял праздничный концерт, на котором будут задействованы наши доморощенные певцы, танцоры, чтецы и юмористы из только что созданной команды КВН. Да, конечно всё это под разухабистую гармонь, слава богу что гармонисты у нас в коллективе были. А вот после этого концерта, по моей инициативе, мы хотели бы провести танцевальный вечер для молодёжи. Я бы сказала – «проба пера», потому что таких вечеринок комбинат ещё не проводил. Живя столько лет в европейской культуре, я понимала как это важно на волне увлечения течениями западной музыки слушать популярную музыку ни где нибудь у кого-то в тесной квартире по радиоле, ловя западный эфир, или до хрипоты крутить чудом добытую грампластинку популярной группы, а иметь своё помещение, свою группу, играющую ритмичную танцевальную музыку, но не чужую, а свою – ЖИВУЮ музыку. И да– молодёжи нужны танцы, им необходим выброс энергии, и лучше, чтоб это выброс был под контролем, то есть на комбинате, хотя бы раз в месяц.

Группы ВИА уже давно существовали в крупных городах России, пользовались популярностью и ездили с концертами по всей стране. Естественно, что я не хватала звёзд с неба и не думала что удастся создать что-то невероятно крутое, нет, но самодеятельный коллектив – почему бы и не попробовать? После долгих дебатов с директором комбината, он в конце концов сдался и разрешил провести этот танцевальный вечер.

Поэтому пока планировалось пригласить на танцевальный вечер один из двух уже существующих в городе музыкальных коллективов: или с Дворца Культуры Правобережья или с Клуба Левобережья. Владимир сказал, что у левобережцев молодёжнее репертуар, больше практики, так как они играют каждые субботу и воскресенье на танцевальной площадке клуба, и репертуар у них именно ритмичный, танцевальный, а коллектив Правобережья чаще исполняет классический репертуар советских композиторов, их программа рассчитана на выездные концерты по деревенским клубам района, чаще на какие-то юбилейные даты, то есть они занимаются скорее концертной деятельностью, чем проведением музыкальных танцевальных вечеров.

Я решила что мне надо самой посмотреть на левобережную группу в их действии. Клуб располагался всё у того же парка, напротив, на самой центральной улице Левобережья в длинном старинном здании, на первом этаже. Первый этаж поделён на три части: слева клуб, по центру– Ресторан «Волга», справа– магазин «Конфетки-бараночки». На втором этаже – гостиница, которая, видимо, пустовала, поэтому музыка по вечерам никому не мешала.