Текст книги "Я здесь… Фантастический роман"

2. Встреча с аборигенами

Необыкновенное чувство распирает грудь, когда ноги не касаются земли, а ты паришь в воздухе, как мотылек! Нет, не мотылек! Ведь ему, чтобы удерживаться в полете, приходится слишком часто махать крылышками, а Нелли, оттолкнувшись от земли, парила, не используя для этого ни единого мускула своего тела. Наверное, так ощущает себя орел, когда, поднявшись высоко в небо, он ловит поток воздуха и зависает над землей, просто широко расправив крылья.

Нелли раскинула руки в стороны. О, да! Теперь она опирается на воздух и это восхитительно…

– Нелли, что случилось? – тревожные нотки в вопросе командира опустили с неба на землю. Почти в прямом смысле слова.

– Ничего… все в порядке… я просто… просто…

– Просто летишь? – командир с улыбкой закончил ее мысль.

Нелли не обиделась. Ведь она, действительно, летит!

– Да, я представила себе, что я орел!

Она снова оттолкнулась от поваленного дерева и пролетела над кустом с такими листьями, что их цвет можно было бы назвать черно-зеленым.

– Не увлекайся, – предостерег Альберт Семенович.

Не ответив, она опустилась чуть ниже и поравнялась с ним.

Они обогнули скальный выступ, которым заканчивался хребет, уходящий на север. В середине, с одной стороны он круто обрывается в долину, с другой стороны завален валунами, на одном из которых «сидит» исследовательский модуль.

«Стрекоза» поднялась над лесом, но Альберт Семенович опустил ее вниз, под густые кроны. Жилища людей не разглядеть над ними. А поселок уже где-то рядом…

– Будь предельно внимательна, – в который раз предостерег он, – следи за картинкой. Скоро стрекоза выйдет в точку координат, где наши предшественники видели людей.

Нелли сосредоточилась на изображении, проецируемом на прозрачную стенку шлема перед глазами. Стволы, стволы, макушки поросли, тянущейся к небу… «Стрекоза» облетает деревья и заросли. Россыпь крупных камней… между ними вьется тропинка. Она возникла ниоткуда. Сердце в груди Нелли участилось. «Стрекоза», направляемая командиром, пролетела над тропинкой, влетела в заросли кустарника и осталась в нем. На экране появилась утоптанная поляна с широким плоским камнем на одном из ее краев. Высота камня не превышает полуметра. Дальше за ним – густой лес. А с другой стороны в разные стороны уходят тропы.

Нелли стало тревожно. Она пригляделась к камню. Серый, с белыми прожилками, он был совершенно чист, без каких-либо следов мха, который покрывал все камни в этом лесу. Небольшая выемка темнела в его середине. Вопрос «что это за место?» не успел прозвучать из уст Нелли – «стрекоза» перелетела к другим кустам и поднялась под самую макушку леса. Альберт Семенович вел ее вдоль одной из троп и вскоре то, что показалось на экране, перебило мысли о камне.

Они увидели человека!

Стрекоза показывала аборигена сверху. Он шел по направлению к довольно-таки большому сооружению: округлая крыша с неким подобием козырька по всему периметру, крыльцо. Человек поднялся по ступеням и исчез в чреве дома.

– Странный дом, – прошептала Нелли.

– Да, форма круглая, Не из бревен, не из камня. Но пока судить сложно. Видим только крышу, заросшую травой. Пущу-ка я стрекозу к ней поближе, пока никого больше нет, – решил командир, и «глаза» исследователей бесшумно покинули свое убежище в кустах.

Зависнув над округлой крышей, «стрекоза» показала ее ближе. В нескольких местах виднелись проемы.

– На окна похоже.

– Похоже, нечто подобное делали наши предки, когда окна еще не были изобретены. Археологи называли такие световыми отверстиями, – предположил командир.

Луч света на мгновение ослепил «стрекозу».

– Ого! – воскликнула Нелли. – А это не просто отверстия! Похоже, там стекла или что-то вроде того.

В это время человек вышел из дома.

– Проследим за ним, – сказал Альберт Семенович и «стрекоза», подождав, когда абориген удалится на безопасное расстояние, метнулась к ближайшим деревьям и, догнав его, полетела рядом. Теперь исследователи могли рассмотреть человека сбоку. Высок. Длинные просторные штаны до щиколоток, свободная рубаха. На ногах что-то наподобие калош с завязками. Волосы аборигена оказались вьющимися, нос с горбинкой, глаза большие, брови ровные, четко ограничивающие лоб почти сплошной линией. Овальная бородка прикрывает нижнюю часть лица.

– Вроде без усов, – пригляделась Нелли.

– Да, и борода аккуратно подстрижена, – подтвердил Альберт Семенович.

Тропинка скользнула в чащу, и изображение человека замелькало среди стволов. Исследователи тем временем добрались до камня на поляне. Стороной обошли его по лесу и затаились невдалеке от дома.

Время давно уже миновало полдень: солнце приближалось к макушке леса, готовое сесть за его непроницаемую стену через несколько часов. На другой стороне неба, красный в его лучах, над горизонтом поднимался гигант, освещаемый сбоку – планета, вокруг которой вращался обитаемый спутник. С той точки, на которой сейчас находились исследователи, планета была видна ущербной. Но в одну из фаз своего вращения, она виделась кольцом – тень обитаемого спутника ложилась на нее, но в силу меньшего размера не закрывала всю. Такое зрелище описали первоисследователи нового мира, а экипажу Альберта Семеновича это еще предстояло увидеть.

– Что будем делать дальше? – тихо, словно ее могли услышать, спросила Нелли. Страх перед ночными хищниками не оставлял ее, а назад еще надо добраться! Ночь здесь наступала рано и длилась долго.

– Проследим, куда он пошел, и уйдем, – ответил командир.

Абориген тем временем вышел к поселку. Несколько домов с крышами, покрытыми ветвями, стояли в ряд на длинной поляне, с одной стороны которой в каменном ложе протекал ручей. «Стрекоза» подлетела к крайней избе и исследователи увидели, что ее стены сложены из бревен.

– Ну, хоть что-то похожее на русские избы! – воскликнула Нелли. – И то дело – лес кругом, из чего, как не из него строить!

– Да, это так. Сдается мне, круглый дом – это что-то вроде храма, и стоит в отдалении. – Альберт Семенович размышлял вслух.

– Это может быть поселок служителей или обслуги… что-то никого не видно… странно.

В это время из средней избы выскочила девушка. Мешковатая одежда, подобная той, что была на мужчине, скрывала ее фигуру. Волосы, собранные лентой в пучок у самой шеи, доходили до пояса. Лицо девушки они увидели мельком и в профиль, но оно показалось милым, с тонкими чертами. Девушка держала в одной руке нечто наподобие деревянного ведра и бежала к ручью. В одном месте он был шире, и к воде вели несколько каменных ступеней. Девушка зачерпнула воды и уже не так резво пошла назад.

– А ручка у ведра из чего? – шепнула Нелли. – Веревка?.. Что-то мягкое, смотрите, как изогнулась. Металлическая держала бы полукруглую форму.

Альберт Семенович не ответил, сосредоточившись на «стрекозе», он вел ее вокруг дома. На одной из стен оказалось окно, но без стекол. Ставни, составленные, как и дверь из тонких веток, были распахнуты, но заглядывать внутрь, не зная, есть ли кто-то в доме и не смотрит ли он в окно, командир не рискнул. Он посадил «стрекозу» на крыше, решив оставить ее для наблюдений, и приказал осторожно отходить.

Наблюдая за чужой жизнью, Нелли испытывала двойственные чувства. С одной стороны некий стыд или угрызения совести, как если бы она тайно подглядывала за кем-то. С другой стороны – растущее любопытство, за которое не придется краснеть, как, если бы она смотрела в чужое распахнутое окно.

Жизнь, маячившая в чужом окне, когда чья-то рука, открыв занавески, распахивала для постороннего взгляда частичку убранства комнаты, когда случайно можно было увидеть расчесывающую волосы женщину, или мужчину, в задумчивости теребящего бороду, или детей за обеденным столом, влекла к себе.

Нелли не знала семьи, и отношения между живущими вместе людьми интриговали ее.

После детского дома она жила в общежитии института. Напротив стоял самый обычный дом, где в своих квартирах жили, любили, отдыхали, готовили ужин разные люди. Нелли наблюдала за ними, стоя у своего окна. Это не тайное место для подглядывания, и девушка не пряталась. Она сама была на виду – пожалуйста, смотрите все, как она сидит на подоконнике и читает книгу, или поливает бегонию с кистями мелких розовых соцветий, или просто мечтает, поглядывая на птиц, воркующих на дереве. Открытость давала ей пропуск на проникновение в чужую жизнь, распахивающуюся по собственному желанию людей.

Нелли любила окна и терпеть не могла занавески. У нее их и не было. Мир – широкий, безграничный, полный тайн даже в одном окне – манил ее и радовал. Днем – щебетом птиц, шелестом листвы, ночью – любопытной луной, светлый взгляд которой вливался в комнату, или безразличными звездами, чье голубоватое свечение мелькало меж веток, потревоженных ветром.

Отправляясь в экспедицию на далекую, таинственную планету, молодая исследовательница знала, что ей придется наблюдать за ее разумными обитателями. Была в этом некая тайна, и она волновала, как и та чужая жизнь за приоткрытыми окнами. Только здесь за окнами был весь мир, а роль подглядывающего играла «стрекоза». Она подсматривала жизнь там, куда исследователи не могли проникнуть. Вернее, пока не делали этого, чтобы ненароком не обнаружить себя.

Жаргал наладил связь с кораблем, и команда Альберта Семеновича узнала, что две другие экспедиции обнаружили четыре поселения недалеко от того, за которым наблюдали они. Это были рабочие поселки, хаотично разбросанные по берегу реки, соединяющей в единую систему несколько озер. Люди обрабатывали поля, рубили лес, охотились, шили одежду, обувь, занимались детьми. Они жили семьями в избах, и их жизнь напоминала далекое прошлое землян, когда общество состояло из отдельных племен, мирно сосуществовавших друг с другом.

– У них четкая организация труда и быта. Это означает, что есть законы и есть те, кто эти законы устанавливает и, главное, следит за их исполнением, – сделал вывод Альберт Семенович на собрании команды.

– И этот «кто-то» живет с круглом доме за горой, – добавила Нелли.

– Вождь? – Жаргал потер подбородок.

– Скорее, некий религиозный деятель, назовем его «жрец». Посмотрите, – Нелли вывела изображение, получаемое от «стрекозы», на большой экран, – каждый день он совершает один и тот же ритуал. Утром и вечером. Будто общается с богами. Первые дни мы видели его только у входа в храм, сейчас «стрекоза» покажет, что происходит внутри. Освещение слабое, видимость, соответственно…

Мужчина с бородкой, которого они первым увидели в поселке за горой, вошел в круглый дом. Тусклый свет уходящего дня сочился с потолка в центре помещения, где и затаилась «стрекоза». Постояв некоторое время, жрец прошел в центр и остановился перед неким подобием кресла с высокой спинкой. Кресло стояло у возвышения, прикрытого тканью. Под ней угадывалось несколько предметов. Когда жрец поднял скатерть, вся команда замерла.

– Ничего себе… – всем понятной фразой Сашка выразил общее удивление. – Так это пульт управления! Смотрите, кнопки, тумблер, монитор…

– Все такое архаичное… я такое в Музее Космонавтики видел, – брови Влада сомкнулись, глаза скосились к носу. Мгновение, и лицо озарилось догадкой. – Этой технике лет триста!

– Космический корабль… – Нелли заметно разволновалась. – Теперь и форма понятна… но… как?.. Альберт Семенович? Как это возможно? Аборигены древнеславянских времен и чудо техники начала этапа межгалактических переходов?

Командир молчал. Готового ответа у него не было. Увиденное предстояло обдумать.

– Не знаю, – честно сознался он, – поработаем, соберем больше информации, потом будем делать выводы.

– А мне и сейчас все ясно, – как никогда тихо и уверенно вдруг сказал Сашка. – Неужели вы не видите? Эти люди… – он возвысил голос, – да, они – люди! Такие же, как мы!

– Но… как? – Нелли мучил вопрос, как связать корабль, превращенный в храм, и людей, путь которых, как показывал их быт, еще так далек от достижений космического века.

– Нелька, ты что, совсем не понимаешь?! – Сашка вскочил. – Они прилетели на этом корабле, как и мы! И что-то произошло. Корабль повредился, связь пропала или вообще не с кем было связываться. Помните, начальный этап освоения далекого космоса был самым трагичным в истории космонавтики, да и Земли тоже. Корабли уходили и не возвращались. Просто пропадали… Работа квантовых систем не была изучена на должном уровне. Фактически, то был билет в одну сторону. Я читал, когда первый корабль вернулся – один из семнадцати запущенных к тому времени! – это был праздник для всей планеты! Помните их имена?..

– А имена не вернувшихся…

– Так, – Альберт Семенович перебил Михаила и, поднявшись, мягко, но настойчиво усадил Сашку, – все имена известны, всех помнят, все материалы хранятся в архивах. – Он обвел взглядом своих ребят. – Мы узнаем имена тех, кто попал сюда, на эту планету, и не смог вернуться на родную Землю. Если это, действительно так, – добавил он твердо. – Для этого нам необходимо войти в храм. Снаружи корабль зарос, и мы не можем на глазах у аборигенов его чистить. А внутри должны быть маркеры корабля, возможно, сохранились какие-то информационные материалы. Добудем – поймем, что тут произошло.

– Слушайте, – Жаргал, словно не услышал предостережение командира об опасности беспочвенных рассуждений, – здесь сейчас порядка ста – ста пятидесяти аборигенов, а на корабле было не более шести. Разве такое возможно даже за триста лет?..

Командир пропустил вопрос Жаргала и дал разводную:

– Нелли, Александр, Жаргал! Вы разрабатываете план проникновения в храм. Вы, ребята, – он перевел взгляд на Влада и Миху, сидевших рядом, – чините наш корабль. Вдвоем справитесь.

Накануне удалось добраться до места повреждения. Обшивка корабля осталась целой, а вмятину можно было выправить изнутри. Жаргал с Михой освободили подступы к ней, и нашли повреждение антигравитационной системы. Именно поэтому корабль не удавалось поднять при повышенном магнетизме места посадки. Миха лучше всех разбирался в технике. Что говорить, он был гением! Если кто и сумеет устранить неполадки, так это Миха! Альберт Семенович не сомневался в этом. При всей кажущейся неуклюжести, когда дело касалось всяких проводков, механизмов и тому подобных атрибутов, Михаил менялся на глазах. Его движения становились точными, в глазах загорался азарт, во всех действиях сквозила уверенность.

– А я – на связь! – Альберт Семенович встал, давая понять, что инструктаж окончен и пора за дело.

Ночью прошел дождь. Мхи, напитавшись влагой, превратились в водяные подушки. Тонкие струйки воды нитями падали с крутых боков валунов; деревья сочились капелью. Небо все еще грозно нависало над землей плотными облаками, но северный ветер упорно разгонял нижние слои и они волокнами расползались в стороны. Туча редела, становилась все тоньше и где-то уже просвечивала солнечным лучом.

Мелкая зверушка выбралась из-под коряги и запрыгнула на камень. Мох просел под ее лапками. Зверушка потрясла каждой лапкой отдельно, избавляясь от прохладной влаги, потом энергично отряхнула свою пушистую шубку и, вдруг уловив незнакомый запах, замерла, уставившись глазками-бусинами на лежащих бок о бок странных существ. Похожие на тех, кто охотился на нее, они внушали страх, но и любопытство. А люди ли это? Те ли это, кто поднимая руки, выпускает смертельное жало? Или это какой-то невиданный ранее зверь со странной кожей вместо меха или перьев? Осторожность взяла верх над любопытством, и зверушка нырнула с камня, только ее и видели!

Нелли толкнула Сашку в бок.

– Что?

– Видел, как сиганул?

– Кто?

– Не знаю. Зверек какой-то.

Сашка медленно повернулся.

– Какой зверек? – прошипел он. – Там Жаргал в засаде!

Бровки Нелли извинительно взлетели вверх, и друзья снова сосредоточились на Жаргале.

У ручья, протекающего недалеко от дома обслуги, дрогнула трава. Над ней поднялась темноволосая голова. До цели «партизану» оставалось пару шагов. На жерди, установленной на двух высоких рогатинах, висела выстиранная одежда. Ветер колыхал подол длинной рубахи, по низу которой была приторочена белая лента. Рядом, поднимаясь одним концом, едва удерживался на жерди квадрат серой ткани. Такой покрывал голову девушки, развесившей белье. Именно платок определил, кто проникнет в храм – Нелли! Ни у кого из аборигенов не было замечено короткой стрижки, как у исследователей. В случае нежелательного контакта, отсутствие длинных волос могло насторожить служителей храма и сорвать всю операцию. А Нелли, подражая женщинам, могла обвязать голову платком. Единственно на чем настоял Альберт Семенович, чтобы она оставалась в защитном костюме. Длинная рубаха позволяла это. Поэтому сейчас Жаргал аккуратно снимал с жерди платок и рубаху. Вокруг не было никого, но в любой момент из дома могла выйти хозяйка белья или кто-то из леса мог увидеть вора.

Свернув добычу в ком, Жаргал прижал ее к груди и, перекатившись к ручью, замер за невысоким камнем. Нелли от напряжения покусывала губу. Сашка не сводил глаз с двери дома. Тишина. Никого. Он присвистнул, подражая птице. Жаргал, пригнувшись, перепрыгнул ручей и исчез в траве. Через пару минут он плюхнулся рядом с Нелли.

– Держи, сестренка! Мокрая еще, но другой не было, – от быстрого перемещения Жаргал говорил возбужденно.

– Перебираемся к храму, – доложил Сашка.

Разведчики добрались до валуна, за которым они могли встать в полный рост, не опасаясь быть замеченными из деревни. Но, если залечь перед камнем, то от него будет хорошо виден вход в храм и дорога от самого леса. Сейчас в деревне находилось несколько женщин. Все они сидели в домах – сырое утро не располагало к работе на свежем воздухе. А жрец ушел из храма. Стрекоза отследила его перемещение до соседней деревни. Никто не знал, когда он пойдет обратно, поэтому дорога была каждая минута.

Нелли натянула на себя сырую рубаху. Она облепила ее и к тому же оказалась длинной.

– Тьфу ты, – в сердцах сплюнул Жаргал, – бечевку надо.

Нелли растянула в руках платок. Плотная ткань махрилась по двум противоположным краям. Два других были ровными. Приноровившись, девушка надкусила ткань и оторвала узкую полоску. Ею она и подпоясалась.

Сашка усмехнулся.

– Находчивая ты!

– А то! – она подмигнула.

Сложенный треугольником платок лег сгибом на лоб. Концы Нелли завела назад и завязала под тканью. Именно так носили платки женщины, которых они видели.

– Тебе идет! – Жаргал смотрел на девушку с нежностью.

– Ну, я пошла?

Парни переглянулись. Сашка уставился на свой монитор, где висела картинка от «стрекозы»: полумрак, светлые контуры кресла, стола. Жаргал выглянул из-за камня, просмотрел весь периметр.

– Иди! – выдохнул он, и Нелли, пригибаясь и не спуская глаз с домов, побежала к храму.

Приземистый вход в середине полукружья стен нависал темным пятном над лестницей, тонувшей в траве. Ступени лестницы оказались металлическими! У Нелли не осталось сомнений в том, что перед ней космический корабль. Светлый металл поблескивал под ногами. «Чистят, – подумала она. – А обшивку корабля не трогают. Зарос мхом».

Нелли юркнула внутрь и, сделав шаг в сторону, остановилась. Глаза понемногу привыкали к полумраку. Впереди оказался еще один вход с полуприкрытой дверью. Нелли осмотрелась и поняла, что это небольшое помещение не что иное, как шлюзовая камера корабля; овальная, на стенах вертикальные ниши. Нелли приблизилась к одной из них заметила, что ниша закрыта стеклом, а за ним… за ним костюм космонавта для выхода в открытый космос!

– Ребята… это не то, что наш посадочный модуль, это корабль! Настоящий космический корабль, который прилетел сюда сам…

Парни рассматривали шлюз молча. У всех в голове вертелась мысль: «Что же произошло? Как этот корабль оказался здесь и почему не улетел назад?»

Нелли переступила высокий порог и оказалась в том самом помещении, изображение которого передавала «стрекоза». Светлое пятно накидки, скрывающей пульт управления, маячило в середине. Нелли отметила, насколько просторно помещение перед ней. А в его центре четко обозначились контуры еще пяти кресел! «Одинокое – для командира, пять за ним – для команды», – догадалась она. Центральное было украшено свежими листьями и цветами. Что находилось сбоку и в глубине помещения, Нелли пока не видела.

– Как ты? – спокойный голос Сашки.

– Осматриваюсь.

Нелли прошла вдоль левой стены до кресла. Приподняв покрывало, она увидела пульт управления с тумблерами, с сенсорной клавиатурой на гладкой панели, с тусклым экраном допотопного монитора.

– Ребята, это корабль, вне всяких сомнений! Передо мной командирский пульт. Видите?

Нелли поправила око камеры, спрятавшееся под глубоким вырезом рубахи.

– Видим, – в тишине слышалось придыхание Сашки, сдерживающего волнение.

– Пройдись вперед, – это Альберт Семенович, – там должно быть панорамное окно.

Накинув покрывало на пульт, он же алтарь храма, Нелли подошла к дальней стене. Она тускло поблескивала затемненным стеклом.

– Есть! Альберт Семенович, есть окно! Оно снаружи заросло всякой всячиной, – Нелли тихонько рассмеялась.

– Что там? – Сашка с Жаргалом насторожились.

– Ничего особенного, свое отражение увидела. Ну и видок!..

– Нелли, найди маркировку корабля, осмотри пульт, возможно, где-то на стенах есть.

– Да, командир, ищу.

Она включила фонарь. Снаружи вспыхнуло рассеянное пятно света. Парни испугались.

– Приглуши фонарь! Светишься.

– Без него не увижу. Я быстро.

Она присела, приподняла покрывало и торопливо осмотрела матовую, серебристого металла, поверхность пульта сбоку. Потом передвинулась за него.

– Нет маркировки.

– Вернись к входу, – посоветовал Альберт Семенович, на двери должна быть, с внутренней стороны.

Нелли выключила фонарь. Массивная дверь, в былые времена надежно защищавшая корабль, оказалась приоткрытой настолько, что за нее едва мог протиснуться человек. Нелли пролезла в узкий проем и снова включила фонарь. В ушах всех наблюдателей послышалось ее прерывистое дыхание. Девушка молча рассматривала дверь перед собой и чуть ниже груди увидела надпись: «EU14—2355».

– Есть!

Номер корабля крупно, по буквам, проявился на экране монитора наблюдателей.

– Молодец, Нелли! – откликнулся командир. – Уходи оттуда, на сегодня достаточно информации.

– Но… я еще посмотрю. Интересно, что тут сохранилось с тех времен, что аборигены здесь хранят, в чем суть храма…

Командир не успел возразить. Жаргал прервал:

– Нелька, быстро уходи, жрец идет.

Девушка дернулась, ослабленная бечевка зацепилась за круглую конструкцию затвора. Развернуться к ней оказалось не так просто. Нелли кое-как подцепила бечевку и порвала ее. Жрец успел выйти на прямую дорожку к храму. Незамеченной не выбраться! Нелли по стеночке прошла к пульту-алтарю и присела за ним. В просторном зале корабля не было других крупных конструкций. Но и эта не гарантировал безопасность. Вдруг жрецу придет в голову обойти алтарь?

– Замри, – прошептал Сашка.

Нелли не ответила. Она слышала стук своего сердца, будто оно перебралось из груди в уши.

– Спокойно, сестренка, ты сливаешься с покрывалом. Он тебя не увидит, даже если будет гулять по кораблю.

Тихий голос Жаргала подействовал как надо. Нелли медленно перевела дух. Жрец переступил порог корабля. Все обратились в слух. Только «стрекоза» показывала расплывчатую картинку в центре зала.

Жрец прошел к алтарю. Потянулся к покрывалу на нем, но замер. Потом оглянулся. «Вот это чувствительность! – с восторгом подумал Сашка. – Чем ближе человек к природе, тем больше слушает себя». Жрец постоял немного и, не обнаружив никакой опасности, стянул покрывало с пульта управления. За все время наблюдений, исследователи не видели, чтобы жрец совершал какие-то манипуляции с пультом. Он смотрел на темный экран, словно каждый день ждал от него откровений. Но экран молчал. Жрец долго стоял у алтаря, опустив голову. Не было слышно ни звука. Но Нелли ощущала дыхание аборигена. Ей казалось, что он может слышать стук ее сердца.

Но вот жрец поднял голову, шумно вздохнул, накинул покрывало на пульт и неожиданно прошел не к выходу, а чуть наискосок от обзорного экрана. Нелли вжалась в стену пульта. Она и через защитный костюм ощутила холод металла. Жрец исчез из поля зрения наблюдателей, но они видели белеющее в полумраке лицо Нелли. Дальнейшее поразило всех! В тишине уснувшего корабля раздалось характерное шипение, и часть стены расползлась по спирали от центра к краю. Открылся круглый вход в одно из боковых помещений.

Под шум открывающейся двери Нелли одним движением перекатилась за пульт. Так жрец не увидит ее, когда будет выходить. Но это в том случае, если он покинет корабль по тому же пути, а не будет обходить алтарь вокруг. Нелли прислушалась. Жрец что-то делал в том отсеке, который в свое время мог быть каютой кого-то из космонавтов или кают-компанией.

Время тянулось медленно. Ребята молчали, молчал и командир. Инстинктивно все замерли, понимая, что любой шорох может насторожить аборигена.

Когда он вышел из отсека и, нигде не задерживаясь, покинул корабль, Нелли выдохнула.

– Все хорошо, – голосом психотерапевта успокоил Альберт Семенович. – Нелли, ответь…

– Я в норме, – ее голос все же дрожал.

– Хорошо. Жди команду и мышью оттуда!

– Есть! – с готовностью ответила она, но любопытство толкало ее к той двери, которая с шелестом закрылась за жрецом. – Он ушел? – спросила она, явно обращаясь к своим спутникам, распластавшимся в траве у валуна.

– Уходит. Подождем, когда скроется где-нибудь, – ответил Саша. – Зашел в лес. Нелька, давай, бегом и за храм, а там – в лес, прыжками! Мы туда же.

Нелли подхватила подол рубахи и выбежала в предбанник. Там, прижавшись к стене, осторожно выглянула наружу. Только она качнулась вперед, как крик Жаргала ударил по перепонкам:

– Стой!

Нелли ударилась боком и, повернувшись спиной, вжалась в стену со скафандрами. В ушах стоял звон.

– Ты с ума сошел?.. – только и смогла выговорить.

Но Жаргал и не думал извиняться.

– Девушка идет по направлению к храму. С ведром. Уходи назад. Возможно, она пройдет мимо.

– А если не пройдет?

Нелли не стала дожидаться ответа. Вопрос был риторическим. Надо прятаться – это ясно!

Она вернулась в зал и подошла к стене, вглядываясь в ее изгибы и неровности. Если есть одна каюта, то должны быть и другие! В ту, в которую заходил жрец, она прятаться не решилась. Мало ли! Шаря по стене, Нелли нащупала кнопку величиной с ладонь и с силой надавила на нее. Прошло несколько тягучих мгновений, и часть стены будто нехотя свернулась в спираль, открыв вход. Нелли переступила за высокий порог и в темноте начала беспорядочно давить на все выступы под ладонями. Вот рука легла на выемку. В ней, запыленная, торчала более мелкая кнопка. Нелли пальцем вдавила ее, и спираль развернулась, закрыв проем. Нелли припала ухом к стене. Тишина.

– Что видите? – шепотом спросила она.

– Поднимается по ступенькам, – так же тихо ответил Сашка, – ты где?

– Нашла дикую каюту! Похоже, сюда веками никто не заглядывал.

– Сиди тихо. Когда девушка уйдет, повторим попытку.

– А что она делает?

– Полы трет.

Тишина, только шарканье тряпки звучит в ушах. Девушка вымыла полы, вышла, выплеснула воду, вернулась, сгребла в охапку листья и цветы с центрального кресла и, скомкав их, запихала в ведро.

Парни «проводили» уборщицу до ее избы, и, как только она в ней скрылась, дали команду Нелли:

– Выбирайся, живо!

Она нажала на вдавленную кнопку. Та никак не отреагировала. Нелли попробовала еще раз. Безуспешно. Она взмокла. Страх мурашками пополз по спине.

– Ребята, я застряла… дверь не открывается…

– Спокойно, сестренка, вытащим.

Нелли включила фонарь. Луч света, идущий от груди, разорвал темноту. Направляя его пальцами одной руки, другой Нелли ощупывала освещаемую часть стены у двери. Никакого другого устройства для ее открытия…

– Похоже, запор заблокирован. Дверь работает только на вход, и открыть ее можно снаружи… надеюсь.

– Понял, – ответил Сашка. – Жди. Сейчас приду.

Совершенно необычные, никогда ранее не испытанные чувства обуяли Нелли, когда она осталась в одиночестве в чужой каюте. Вековая пыль – не иначе, а именно вековая! – укрыла некогда пульсирующую жизнь непроницаемым слоем. Кто проводил здесь время? Женщина или мужчина? Засыпая на аскетичной кровати, этот человек о чем-то думал. О чем? Ему снились сны. Конечно, снились! Беспокойные или ласковые, страшные или добрые, но они снились. Нелли отлично это знала! Космос дарит людям невероятный спектр эмоций! И, если наяву космонавт, прошедший нелегкую школу тренировок, умеет их сдерживать, то во сне душа освобождается от контроля разума, и человек радуется или боится, смеется или плачет по настоящему, искренне и так, как умеет чувствовать только он.

Нелли стояла в тишине, окруженная темнотой и принюхивалась, как собака. Когда одни чувства вынужденно спят, другие берут на себя их потенциал. И сейчас, ничего не видя, Нелли особенно чутко ощущала запахи. Легкий флер, тонкий, едва уловимый аромат фиалок будто пролетел мимо, гонимый ветрами. Вряд ли кто-то еще мог бы уловить его. Да и был ли он – этот аромат – здесь?.. Мозг Нелли создал иллюзию, выбрав из подсознания то, что могло вызвать положительные эмоции, защитить от стресса в пугающей тьме. Но именно нюхом Нелли поняла, что в этой каюте некогда жила женщина. Скорее всего, такая же, как она – молодая исследовательница космоса, без оглядки нырнувшая в пустоту ради идеи.

Когда Сашка открыл дверь каюты и свет хлынул в нее, прежде чем убежать, Нелли обернулась. Всего мгновение, один кадр – и картинка запечатлелась, чтобы потом всплыть в памяти. Койка справа. Над ней – мягкая обивка стены. В изголовье – узкий шкаф. Закрыт. Слева у стены – стол. На нем беспорядок. Ближе к выходу гармошка ширмы. Чуть присобрана, и за ней виден умывальник, и зеркало. Овальное, крупное настолько, что Нелли могла бы рассмотреть себя до пояса. Под зеркалом полочка и на ней флакончик из-под духов…