Текст книги "Виражи жизни современной женщины"

Галина Галкина
Виражи жизни современной женщины

© Галкина Г.

* * *

От автора

Рассказывать о своей жизни, иначе говоря, писать автобиографию – дело очень трудное, во многом даже рискованное. Автора подстерегает множество искушений – например, дополнить историю преувеличениями или описать какие-то моменты не совсем искренне. Может получиться, что собственный образ обрастёт выдуманными деталями и станет совсем иным, чем в реальности. В какой-то степени это даже естественно. Мы ведь всегда немножко преображаемся, представляя себя публике: надеваем лучшую одежду, красиво причёсываемся, брызгаемся духами. Ну, так почему бы мне не приукрасить слегка персонаж, срисованный с самой себя?

Начиная работу над книгой, я понимала, насколько это трудно – писать о собственной жизни. Но всё же решила попробовать! Кто знает, может быть, рассказ о моей судьбе, сделавшей немало отчаянных виражей и зигзагов, покажется людям любопытным, полезным и даже поучительным?

Я уверена, что жизнь современной молодой женщины с типичными успехами, неудачами и ошибками – богатый материал для размышлений. Пусть это всего лишь биография одного человека! А что если она станет кому-то примером или уроком? Вдруг поможет сделать важные выводы и обобщения?

Конечно, я ещё молода. Моя жизнь в полном разгаре, рано подводить итоги. Но я всё-таки решила рассказать о перипетиях своей судьбы. Надеюсь, они станут близкими и понятными моим читателям. Ведь мы с вами живём в одно и то же время, значит, у нас немало общего – мысли, переживания, мечты…

Правда?

Глава 1. От Сибири до Подмосковья

Начну я, как и полагается, со своих истоков – города, недалеко от которого родилась. В то время он ещё назывался Свердловском. Позже ему вернули первоначальное историческое наименование – Екатеринбург. Скажу сразу, что не совсем одобряю это веяние – возвращать городам их старые названия.

Самый выразительный пример – Ленинград, вновь ставший Санкт-Петербургом. А ведь с названием «Ленинград» связан огромный пласт российской истории, который невозможно просто так взять и выкинуть. И город, называемый сейчас Санкт-Петербургом, во многом уже не похож на дореволюционный Петербург, бывшую столицу Российской империи.

То же самое можно сказать и о столице Урала – Свердловске. Именно с этим советским названием город превратился в крупнейший промышленный и культурный центр. Именно во времена СССР он стал блистательным мегаполисом с красивыми зелёными улицами и широкими площадями, на одной из которых до сих пор возвышается памятник Свердлову.

Конечно, имя этого большевистского деятеля связано со многими тёмными страницами истории. Самая жуткая из них – расстрел царской семьи в подвале дома купца Ипатьева и тайное захоронение останков. Возможно, эта кровавая драма оправдывает переименование города.

Но историю-то не перепишешь, даже если она позорная и ужасная! Кстати, на совести царицы Екатерины, в честь которой изначально назывался город, тоже немало страшных дел – например, жестокая казнь Емельяна Пугачёва. Так чем же царица лучше Свердлова?

Но это мои праздные размышления. Надеюсь, снисходительные читатели посчитают их своеобразным прологом.

Итак, я родилась в Свердловской области, на станции Азанка, настолько крошечной, что её даже на карте нет. Помню, в детстве меня сильно огорчало, что я живу в таком маленьком и незначительном месте. Было обидно – почему Москва или Свердловск есть на карте, а Азанки нет? И уже тогда я сказала себе: «Нет, мои будущие дети родятся в каком-нибудь знаменитом городе!» Наверное, невидимые духи судьбы подслушали мысли маленькой девочки, потому что мои дети, действительно, появились на свет в Нью-Йорке.

Впрочем, станция Азанка была не так уж плоха. Мне нравилось проводить там летние каникулы. Воздух свежий, в двух шагах – лес и синяя чистая речка Азанка, улочки узкие и уютные. Что ещё нужно ребёнку для весёлых прогулок с друзьями? В Азанке жила моя прабабушка Таня, к ней меня и привозили родители. Прабабушка была настоящей сибирячкой по духу – честная, добродушная, но строгая. Ей приходилось со мной непросто, потому что я не была тихой и послушной девочкой. Общение с прабабушкой сильно повлияло на становление моего самосознания и стремления к успеху. Думаю, именно время, проведённое в Азанке, научило меня отстаивать собственное мнение и личные границы, определять для себя, что приемлемо, а что недопустимо.

Позже мы какое-то время жили в большом уральском городе – Тюмени. Этот период моего детства абсолютно не сохранился в памяти. Я ничего не могу рассказать о Тюмени, знаю лишь, что мой отец родился в этом городе.

Он был четвёртым ребёнком в большой семье, и его появление на свет было омрачено трагедией. Мать моего папы умерла при родах от заражения крови. Мальчик с рождения остался сиротой.

Детство отца было очень тяжёлым. Его, вместе с сёстрами и старшим братом, воспитывала бабушка. Все дети были тогда малолетними, и воспитывать их было весьма непросто. Семья жила очень бедно. Папа рассказывал, что порою не хватало даже самой скромной еды и одежды.

Как ни странно, лишения не испортили характера отца, наоборот – он вырос неизбалованным, трудолюбивым, честным. Мальчик с ранних лет знал цену вещам и чужому труду. Необходимость экономить приучила его к практичности, в хорошем смысле этого слова. Ему не было и десяти лет, а взрослые говорили, что на него всегда можно положиться.

Слушая рассказы отца о том, что ему пришлось перенести в детские годы, я училась сочувствию и сопереживанию. Трудно было представить, как маленькие дети жили только на хлебе, каше и картошке, не зная никаких лакомств и, тем более, игрушек. В то же время рассказы папы побудили меня поставить себе чёткую цель – стать богатой и независимой.

«Никогда не буду так страдать! – говорила я себе. – Сделаю всё, чтобы жить хорошо, носить красивую одежду, питаться самой вкусной едой. И у меня будет собственный особняк!»

Видимо, детские мечты обладают волшебной силой. Всё, что я шептала сама себе, слушая рассказы отца, впоследствии сбылось. У меня есть собственный дом, я живу в достатке и счастье. Но ни на миг не забываю, что меня подтолкнула к успеху грустная история отцовского детства.

Впрочем, папа никогда не жаловался на судьбу. Он с юности был цельной натурой, человеком стойким и целеустремлённым. В шестнадцать лет поступил в Свердловское медицинское училище, где учился очень хорошо, специализируясь на стоматологии.

Позже отец стал прекрасным преуспевающим врачом со своим собственным стоматологическим кабинетом. Он сумел овладеть врачебной специальностью, даже не получив диплом медицинского института. Это исключительно трудно и получается далеко не у каждого.

Одно из воспоминаний отца вызывало у меня ужас, рассыпающий по телу ледяные мурашки. Папа рассказывал, как в юности увлекался охотой. Это было его главное хобби и одновременно любимый вид спорта. Всё свободное время он проводил в лесу со своей собакой Найдой. Наблюдательность помогала отцу улавливать каждый шорох в кустах, распознавать малейшие движения зверей и птиц. Он знал все лесные приметы, умел читать следы животных на снегу.

Природа вознаграждала юношу за уважение к себе. Каждый раз он возвращался домой с подстреленной дичью. Это было неплохое подспорье для скудного стола. Нередко весь ужин сестёр и старшего брата состоял из его добычи.

Но потом случилось непредвиденное – собака Найда родила восьмерых щенков. Такое количество животных было огромной обузой для бедной семьи. Бабка решительно заявила, что щенков нужно утопить. Отец умолял оставить малышей.

– Тогда пристрели свою псину! – приказала бабка. – Она теперь повадится каждый год щенков приносить! Чем мы их кормить будем?

Душа у отца рвалась на две части. Что делать: застрелить любимое преданное животное или утопить беспомощных щеночков, которые едва открыли глазки?

– Не избавишься от Найды сам, так я найму за бутылку здешних алкашей. Они её палками забьют, – жёстко произнесла бабка.

Тогда отец сделал выбор. Найде уже девять лет, с тоской думал он, а щенки ещё и не пожили на свете… Один из них заменит на охоте Найду, других можно раздать соседям. Он взял собаку на поводок и вывел на опушку леса. Верная подруга как будто читала его мысли. Она не сопротивлялась, когда любимый хозяин привязал поводок к дереву и навёл на неё дуло ружья. Лишь поползла к нему на животе, словно умоляя: «Пощади меня!».

Он смог выстрелить, чувствуя, как едкие слёзы заливают его лицо. Одеревеневшие губы шептали: «Прости меня, Найда! Я не мог по-другому!».

Эта страшная история показала мне, насколько суровой может быть жизнь. Порой она ставит нас перед тяжким выбором, который никто не может сделать за нас.

Я очень любила отца и была близка с ним духовно. Его внезапная смерть в пятьдесят восемь лет стала для меня страшной трагедией. Отец не болел и мог бы прожить ещё не один десяток лет. Его погубила непредсказуемая опасность, которая таится в нашем организме, – оторвавшийся тромб. Эта трагическая случайность может постигнуть любого из нас, независимо от возраста и образа жизни. До сих пор я вспоминаю отца с чувством светлой печали. Как много дал мне этот прекрасный человек и как мало счастливых дней подарила ему судьба!

Моя мама, как и отец, работала в медицине. Она была врачом-кардиологом. Сразу замечу, что с мамой я никогда не была так близка, как с отцом, о чём сейчас жалею. Возможно, проблема была в несходстве характеров. Я никогда не умела подлаживаться к взрослым, всегда твёрдо отстаивала свою точку зрения. Мать тоже была человеком, уверенным в себе, но всегда считала себя правой.

Иногда мне казалось, что я в чём-то обманула мамины надежды. Она постоянно была недовольна мною, критиковала каждый мой поступок. Такая критика обидна даже взрослым, что уж говорить о ребёнке? Может быть, мама втайне мечтала о сыне. Или ревновала меня к отцу. Не знаю! Я не сумела понять её характер, потому что она была для меня словно дверь, запертая на сто замков.

Общение с матерью помогло мне сделать один твёрдый вывод. Я никогда не буду общаться со своими детьми так – холодно, осуждающе, недоверчиво. Дети тянутся к открытым, доброжелательным людям. Мать должна быть не просто «родительницей», а самым близким другом.

Вообще, расти в семье врачей непросто. Родители-врачи прекрасно знают, чем кормить малыша, как правильно одевать и чем лечить, если он заболеет. Они понимают, чем вызван ночной плач ребёнка, что кроется за его капризами. Перед родителями-врачами не получается симулировать. Они словно видят тебя насквозь. Может быть, это даже хорошо? Нет чрезмерной опеки, нет «издержек воспитания», которые свойственны родителям, не знающим толком своего ребёнка.

Конечно, в раннем детстве я не задавалась подобными вопросами. Смутно помню наш переезд из Сибири. Родители стремились перебраться куда-нибудь поближе к Москве, пусть даже в небольшой городок. И таким местом оказался Киржач – маленький и довольно скверный городишко, расположенный на границе Владимирской и Московской областей, в ста двадцати километрах на северо-востоке от столицы. Там мои родители получили трехкомнатную квартиру, что тогда казалось весьма неплохим вариантом.

Как правило, русские провинциальные городки похожи друг на друга. Как в известной поговорке – все китайцы на одно лицо. Узкие улочки, множество частных домов, обнесённых покосившимися деревянными заборами. Летом – пыльная зелень яблоневых и вишнёвых садов, старушки на лавочках, обсуждающие всех прохожих и проезжих. Зимой – окна, затянутые ледяными узорами, сугробы да тусклый свет фонарей сквозь метель. А осенью и весной провинциальные городки тонут в дождях, грязи и скуке.

Киржач – совсем маленький городок. Во времена моего детства единственной местной достопримечательностью был древний монастырь, по легендам, основанный святым Сергием Радонежским. В памяти сохранились старинные деревянные дома с окошками в резных рамах, восьмигранная часовня, кирпично-красная галерея торговых рядов.

Через город проходила железная дорога. Протекала тут и красивая река, тоже носившая название Киржач. Помню, что, глядя на убегающие вдаль речные волны и скрывающиеся за горизонтом поезда, я чувствовала странную печаль. Словно моя душа тосковала по прекрасному внешнему миру, простирающемуся за пределами этого захолустья.

Не могу сказать, что я любила Киржач. Но в этом городке я окончила школу, здесь произошло становление моей личности. Только повзрослев, я поняла, что Киржач был осколком дореволюционной России, причём самой худшей её части, – убогим, заштатным городком. Говорили, что в прежние времена сюда высылали людей, чем-то не угодивших властям.

Советский период не добавил городу новых черт, за исключением памятника Ленину на площади да унылых домов-коробок. Даже будучи ребёнком, я чувствовала тоскливую безысходность этого глухого места.

Но довольно о Киржаче. Пора вернуться к рассказу о моём детстве.

Глава 2. Семья и школа

Когда я училась в третьем классе, родители записали меня в хореографическое училище, чтобы я научилась танцам. На этом больше настаивала мама и, надо отдать ей должное, она оказалась права. У меня очень гибкое и пластичное тело. Ещё в раннем детстве я любила пританцовывать под мелодии, звучащие из телевизора. Педагоги отмечали мою безусловную музыкальность и безупречное чувство ритма.

Природа подарила мне чудесные задатки – врождённый слух и неплохой голос. Уже в детстве я вполне прилично пела разные песни и романсы, играла на пианино цыганочку, рэг-тайм и другие мелодии.

Видимо, это передаётся с генами. Моя дочь Абигейл, только что поступившая в первый класс, тоже тянется к музыке. Я мечтаю, чтобы она училась танцевать, петь или играть на музыкальных инструментах. Пусть не свяжет с этим жизнь, хотя бы просто разовьёт в себе чувство прекрасного.

Всё, что связано с великим искусством музыки, – огромная часть моей души. С отроческих лет я люблю классику. Мне кажется, что человек, который не понимает серьёзной музыки, – ущербная личность. Я не осуждаю таких людей, но считаю, что они лишены всего, что дарит нам волшебное царство звуков: полёта фантазии, душевной гармонии, вдохновения. Впрочем, каждому своё.

Моя любовь к музыке зародилась именно во время учёбы в хореографическом училище. Тогда я заинтересовалась классикой и до сих пор с неизменным удовольствием погружаюсь в чудесный мир мелодий. Мой любимый классический композитор – Гектор Берлиоз. Обожаю его увертюры «Бенвенуто Челлини» и «Римский карнавал», некоторые места из оратории «Осуждение Фауста», особенно «Ракоци-марш». В полный восторг и трепет меня приводит «Песня Маргариты».

Очень люблю Моцарта с его ясной и светлой гармоничностью, особенно некоторые симфонии и ре-минорный концерт для фортепиано с оркестром. Близки мне также проникновенный и трагический лиризм Шопена, мужественная и вместе с тем страстно-нежная музыка Бетховена. А как можно не любить Чайковского? Его знаменитая тема любви в симфонической увертюре «Ромео и Джульетта» каждый раз захватывает меня до мурашек по коже.

Невозможно перечислить все любимые произведения. Всю свою жизнь я старалась быть ближе к миру музыки. В студенческие годы даже была солисткой в хоре. Мечтала ли я получить профессию, связанную с эстрадой или театром? Ясных целей не было. Скорее, меня безотчётно тянуло к прекрасному. Но ни балериной, ни музыкантшей мне не суждено было стать. Я не жалею об этом. Каждый выбирает тот путь, который соответствует его характеру и взглядам на жизнь.

Как-то на очередном занятии в хореографической школе я сильно поссорилась с преподавательницей танцев. Это произошло не впервые. Эта женщина постоянно придиралась ко мне, делала замечания в присутствии подруг, что казалось мне унизительным. Я думала, что она просто не любит меня.

Я была настолько расстроена, что решила бросить школу. Конечно, сделать такой выбор было непросто. Танцевать мне нравилось, да и подруг по хореографической школе жалко было бросать. Но раненое самолюбие не давало забыть о придирках преподавателя.

Я пришла домой, надутая и не на шутку разозлённая, и тотчас объявила о своём решении маме. Она сразу приняла мои слова в штыки.

– И думать не смей! Как это – бросить школу? – возражала мама. – У тебя явные музыкальные способности! Со временем ты сделаешь хорошую карьеру. А то, что педагог делает тебе замечания, – так это её работа. Просто потерпи!

– Нет, – спорила я. – Терпеть, чтобы меня унижали? Да ни за что! И никакой музыкальной карьеры я не сделаю. У меня будет другой путь, я это точно знаю.

– Нет, ты не бросишь школу! – с отменным упрямством твердила мама.

Она всегда отличалась исключительным самодурством, считала, что я, как дочь, обязана беспрекословно выполнять её приказы. Мои мнения и желания просто не принимались в расчёт. Обычно она побеждала, и мне приходилось уступать. Но в этом споре коса нашла на камень.

– Брошу! Обязательно брошу, – с отчаянным упорством отвечала я.

Надо отметить, что с более или менее сознательного возраста я верила в силу случая и волю провидения. Мне казалось, что ничего на свете не происходит просто так. Все обстоятельства предопределены высшими силами. Эта вера вела меня всю дальнейшую жизнь.

Поэтому я всегда настойчиво добивалась своих желаний и наотрез отказывалась делать то, что мне навязывали. Жизнь всегда подтверждала мою правоту. Интуиция мудрее, чем родители, педагоги и прочие советчики, какими бы мудрыми они ни казались. Всегда и во всём нужно прислушиваться только к своему внутреннему голосу.

В ситуации с хореографическим училищем на мою сторону встал отец. Он сказал, что не нужно насильно заставлять меня учиться танцам, если я не хочу или мне кто-то не нравится в школе.

– Насилие над ребёнком ни к чему хорошему не приведёт, – резонно возразил он.

Конечно, папа был абсолютно прав. Но мать настояла на том, чтобы я продолжала ходить в танцевальную школу. Впрочем, она никогда не добилась бы своего, если бы я сама не успокоилась. Детские сердца отходчивы. Обида на преподавательницу прошла, и я решила остаться. В итоге я благополучно окончила хореографическое училище и получила диплом.

Должна сказать, учёба не прошла даром. Я научилась неплохо танцевать, во всяком случае, мне не было равных на всевозможных вечеринках, посиделках, одним словом, везде, где танцевали. Значит, всемогущий случай не зря подсказал мне верное решение – забыть обиду и остаться в училище. Иначе я потом наверняка жалела бы об этом.

В обычной школе у меня было тоже много подруг. Мы весело проводили время – играли на переменах, устраивали шутки и розыгрыши. Я всегда была душой компании. Училась я вполне прилично, правда, не любила математику.

Но мне всегда хорошо давались предметы естественного цикла: химия, ботаника, биология. Возможно, это предопределило впоследствии мой выбор географического факультета в МГУ. К чтению, признаться, у меня не особенно лежала душа. Но писала я грамотно, и оценки по литературе были хорошие.

Итогом моих стараний стала серебряная медаль. Тогда её давали выпускникам одиннадцатого класса, имевшим не больше двух четвёрок в аттестате. У меня оказалась всего одна четвёрка – по алгебре. Я считала свой «серебряный» аттестат большой победой. И родители гордились мною.

Выше я упоминала, что всегда верила во власть случая. Внутренний голос никогда не обманывал и предупреждал о возможных опасностях и неприятностях. А жизнь, как всем известно, – страшно сложная штука. Она может размеренно течь по гладкому руслу, а затем совершить внезапный скачок или крутой поворот.

Моя жизнь сложилась весьма непросто, хотя я и достигла определённых высот и успехов. С возрастом я отчётливо поняла, что наши мысли материализуются. Всё, что мы задумываем, подталкивает события в реальности. Вот поэтому-то я всегда слушаюсь своего внутреннего голоса, и он неизменно поддерживает меня в разных жизненных коллизиях.

А судьба выбросила мне удивительные карты – чудесные взлёты и резкие падения, необычные превратности и даже приключения. Иногда сама задумываюсь: мне удалось удержаться на плаву? Приобретённый опыт подсказывает, что в одном и том же человеке соединяются несколько разных, ничуть не похожих друг на друга ипостасей. Они способны естественно уживаться, хотя иногда вступают в противоречия, создавая мучительные диссонансы. Чтобы не страдать от вечной дисгармонии, нужно уметь договариваться с самим собой. Но далеко не все овладевают этим искусством.

Мне тоже пришлось пройти немалый путь, прежде чем я научилась смирять свою внутреннюю борьбу. Во мне словно жило несколько разных душ, постоянно споривших между собою. Это состояние доставляло немало душевных терзаний. Позже йога и философские аудиокниги помогли справиться с внутренней неуравновешенностью. Я научилась добиваться душевного покоя. Но работа над собой была долгой, с переменным успехом.

Я рассказываю об этом, чтобы пояснить истоки моего характера, предопределившие ход судьбы. Ведь именно детство и юность закладывают фундамент сложного здания под названием «Жизнь». Если основа прочная, дом строить легко. Он получается высоким, красивым и уютным. Живи да радуйся!

И совсем другое дело, если здание опирается на зыбкий песок сомнений, рыхлую гальку неуверенности в себе, колючий щебень неудач. Жизнь, выстроенная на таком слабом фундаменте, может рухнуть в любой момент. К счастью, я вовремя выбрала для себя самые надёжные строительные материалы.

Но вернёмся к рассказу о моих детских и отроческих годах. Я уже обмолвилась, что отношения с матерью у меня не складывались. Мы с ней не находили общего языка, постоянно спорили и возражали друг другу. Мне кажется, мать просто не понимала меня, как будто я была существом с другой планеты. Может, всесильная судьба нарочно соединила кровными узами две абсолютно разные души, чтобы мы боролись и, преодолевая сопротивление, научились любить друг друга?

Увы, этого не произошло. Когда я была ребёнком, мать относилась ко мне холодно и безучастно. У нас никогда не было таких добрых и светлых бесед, как с папой. Она не поддерживала моих устремлений, наоборот – всячески препятствовала им.

Результат таких отношений – печальный и неестественный. Сейчас мы с матерью совершенно не общаемся, не видимся и постепенно стали чужими друг другу людьми. Что поделаешь, иногда жизнь разводит самых близких людей! Но мне это всегда казалось странным. Ведь с отцом я была очень дружна, и его потеря живёт во мне неугасимой болью и тоской.

Я всегда буду благодарна папе за то, что он в любой ситуации заступался за меня, брал под своё сильное крыло. С ним я чувствовала себя защищённой. Теперь, когда его не стало, я нередко ощущаю себя беспомощной, как хрупкое деревце под ударами жизненных бурь.

Как ни грустно, но мои плохие отношения с матерью – далеко не редкость. Дочери часто враждуют с матерями, сыновья с отцами. Многие братья и сёстры проводят жизнь в непрекращающихся конфликтах. Поэтому нередко люди, не родные по крови, главным образом друзья, становятся гораздо ближе и дороже, чем родственники. Вероятно, так задумано природой – нарочно, чтобы человеческий род не замыкался в узких клеточках своих семей, а налаживал связи: дружеские, любовные, деловые. Но нам всё-таки больно, когда родные люди беспричинно отворачиваются от нас…

Когда мне было лет тринадцать-четырнадцать, между родителями начались постоянные раздоры. Причины были мне непонятны. Ссоры вспыхивали, казалось бы, на ровном месте – из-за не так сказанного слова или вещи, лежавшей не на том месте. Словесные препирательства вдруг переходили в скандалы с воплями, взаимными обвинениями и рыданиями. Возможно, мои родители просто переживали кризис среднего возраста. Но тогда я не понимала, отчего два самых близких человека вдруг превращаются в агрессивных монстров, готовых испепелить друг друга ненавистью.

Скандалы не могли не отражаться на мне. Я не знала, чью сторону принять, как остановить этот поток вражды. Однажды во время очередной родительской ссоры я даже хотела убежать из дому. Отец догнал меня, остановил и сумел как-то успокоить. А ведь на дворе стояла зима, двадцать два градуса мороза.

Помню, как я, уже учась в университете, приехала из Москвы на выходные. Мать отперла дверь и тут же захлопнула её перед моим носом. С пылающим от обиды лицом я бросилась на улицу. Слёзы горели на щеках, мгновенно застывая на морозе.

– Галя! Стой! Не уходи! – раздался крик за спиной.

Я обернулась. Отец бежал за мной по снегу в домашних тапочках.

– Куда ты? – быстро сказал он, хватая меня за руку.

– Ты же видел! Она меня прогнала, она…

Отец обнял меня за плечи и прижал к себе. Мой гнев и обида на мать мгновенно растаяли от прикосновения к его тёплому плечу.

– Не обращай на неё внимания, детка. Пойдём домой.

Конечно, я его послушала, и всё вернулось на круги своя.

Это была не последняя из родительских ссор. Каждая из них оставляла рубцы на душах отца и матери. Боль пряталась внутри, с тем чтобы вырваться в подходящий момент и разразиться новым скандалом. Думаю, это была ещё одна причина моего отторжения матери. Инициатором большинства скандалов была она, и всегда было жалко отца, когда мать кричала на него.

Тем не менее они прожили вместе до конца – до папиной смерти. Когда отец болел, мама ухаживала за ним. Несмотря ни на что, они сумели сохранить семью, и в этом проявились сила их характеров и взаимная привязанность.

Один случай из детства прекрасно показывает отношение родителей ко мне и друг к другу. Я давно мечтала о собственном питомце. Но мать не позволяла держать дома собак и кошек, сколько я ни просила. И вот однажды мне дали деньги на какие-то покупки, и я не удержалась – купила хорошенькую маленькую собачку. Увидев в квартире щенка, мать немедленно выгнала его.

– Выгони тогда и меня вместе с ней! – закричала я.

– Иди куда хочешь, – резко ответила она. – А собак в моём доме не будет!

Я сидела с собакой на лавочке возле дома и горько плакала. Собачка, которой я даже не успела дать имени, подвывала мне в унисон. И в этот момент из-за угла появился мужчина на велосипеде. Это был мой папа. Несмотря на своё горе, я удивилась. Откуда у папы взялся велосипед? Он же всегда ездил на работу на своей машине.

Оказалось, что он немного выпил, поэтому не мог сесть за руль. Недолго думая, отец оставил автомобиль на парковке у клиники и купил велосипед – просто чтобы доехать до дома.

Вспоминая этот случай, я всегда улыбаюсь и испытываю гордость за папу. Купить велик, который стоил шесть месячных зарплат, только чтобы добраться до дома! Каким же необычным человеком был мой папа!

– Что случилось? Почему ты плачешь? – спросил он, остановившись и слезая с велосипеда.

– Я купила себе собаку, а мама выгнала её из дома! И меня вместе с ней! – сквозь слёзы отвечала я.

– Ничего, доча! Разберёмся, не ссы, – спокойно ответил отец.

Он прошёл в квартиру и довольно долго беседовал с матерью. Потом вышел во двор и сказал:

– У тебя есть своя комната и свои права в этом доме. Поэтому, если хочешь, можешь оставить собаку.

Завизжав от радости, я вскочила с места и бросилась обнимать папу. Собака тоже прыгала и визжала – ей передалась моя радость.

Какой же папа был славный, как же он поддерживал меня! Столько лет прошло, а я до сих пор храню в сердце детскую радость и горячую благодарность отцу. Если бы ты знал, папа, как мне тебя не хватает…

С этого времени у меня появилась целая куча питомцев: и собака, и попугай Кеша, и хомяк Кузя. Мне доставляло огромное удовольствие возиться с ними, брать их на руки, кормить. Наверное, я чем-то напоминала Марфиньку из романа И. А. Гончарова «Обрыв». Признаться, этого писателя я не люблю и не слишком разбираюсь в его творчестве. Но Марфинька словно срисована с меня в подростковом возрасте – весёлая, добродушная девушка, готовая ухаживать за больными крестьянами, птицами, цветами.

Всё это происходило, как мне теперь кажется, от страшного внутреннего одиночества. Оно преследовало меня все отроческие годы, несмотря на то, что вокруг были родные, подруги и друзья. Да, я всегда была душой любой компании, заводилой, инициатором всяческих весёлых дел. Но ощущение одиночества мучило меня, подавляло, словно на моей спине висел невидимый тяжёлый рюкзак.

Скорее всего, мне было трудно из-за своего неординарного характера. Я не умела принимать подавление моей воли, не переносила унижений. Выстраивать отношения со старшими было сложно – ведь взрослые всегда ждут от детей послушания.

Для некоторых людей, особенно в отроческом возрасте и ранней юности, настоящим другом становится книга. Мудрые книги учат разбираться в людях, поддерживают в трудную минуту, раскрывают тайные стороны жизни. Но я, к сожалению, не испытывала особого пристрастия к чтению. Прилежно прочитывала только то, что задавали по литературе, но не более того.

Может быть, родители виноваты в том, что с ранних лет не привили мне любви к чтению, а может, таков был склад ума от природы. Сейчас я чувствую, что отсутствие книг оставило некий пробел в моём развитии и образовании. Конечно, его можно было бы восполнить, но, увы, никак не получается. Нет времени, много всяческих обязанностей, к тому же сказывается отсутствие привычки к чтению. Очень жаль! Но что поделаешь – так сложилось…

В переходном возрасте я, как и положено активной и жизнерадостной девочке, начала влюбляться в хорошеньких, симпатичных мальчиков. Возникали типичные подростковые романы – записки, прогулки вдвоём по вечерним улицам, поцелуи в укромных местах.

Но ничего серьёзного не было. Я установила для себя своего рода закон – до восемнадцати лет ничего кроме поцелуев. И строго придерживалась этого закона, хотя мои юные поклонники настойчиво пытались добиться большего.

К моменту окончания школы мои мысли не были затуманены любовными переживаниями. Я думала о будущем, строила какие-то неясные планы, мечтала. Всё-таки я окончила школу с серебряной медалью, значит, могла надеяться на жизненный успех.

Кстати, мать, всегда придиравшаяся ко мне, очень гордилась моей медалью. Она не уставала сообщать всем знакомым:

– Галя у меня молодец! Окончила школу с серебряной медалью!

Но дальше обязательно следовали сомнения, которые мать высказывала неодобрительным тоном:

– Не знаю, как дальше сложится её жизнь. Очень меня это беспокоит! Уж слишком у неё независимый характер, какая-то она… не такая, как все. Боюсь, трудно ей придётся, когда начнёт жить самостоятельно!

Отношения у нас с матерью становились всё хуже. Я часто злилась на неё, грубила, огрызалась в ответ на замечания. Но всё-таки мать есть мать, и она всегда гордится успехами своего ребёнка, беспокоится о его будущем. Конечно, у каждой женщины материнское чувство окрашено по-разному. У одних любовь к детям горит золотым пламенем, другие намеренно гасят свою привязанность, оставляя лишь слабо тлеющий огонёк. Почему так происходит – трудно понять.