Текст книги "Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии"

Зеркало

Каждому человеку, чтобы себя узнавать, нужно смотреться в зеркало. В природе зеркалом может послужить водная гладь озера. В Средневековье в качестве зеркала использовали серебряный или бронзовый диск. С помощью зеркала можно увидеть себя со спины. Зеркало правдиво отражает то, что существует, и поэтому оно является символом правды, искренности, чистоты, сознания и самопознания. Зеркало отражает пассивно, и, соответственно, оно имеет лунный характер. Зеркало – одна из восьми Драгоценных Вещей в буддизме. С возможностью любования своим отражением связано появление зеркала в качестве атрибута гордости и тщеславия. Нарцисс, любуясь своим отражением, не смог от него оторваться. В мифах и фольклоре зеркало часто наделяют магическими свойствами. Сквозь него можно попасть в зазеркалье, иной мир (Кирло Х., 2007; Тресиддер Д., 1999).

 
В трюмо испаряется чашка какао,
Качается тюль, и – прямой
Дорожкою в сад, в бурелом и хаос
К качелям бежит трюмо.
Там сосны враскачку воздух саднят
Смолой; там по маете
Очки по траве растерял палисадник,
Там книгу читает тень.
И к заднему плану, во мрак, за калитку
В степь, в запах сонных лекарств
Струится дорожкой, в сучках и в улитках
Мерцающий жаркий кварц.
Огромный сад тормошится в зале
В трюмо – и не бьет стекла!
 

(Б. Пастернак. Зеркало)

Зеркало используют в гаданиях, желая увидеть будущее. Широко распространено суеверие, что разбитое зеркало приносит беду, несчастную любовь. Зеркало защищает от злой силы. Персей использовал щит как зеркало и, глядя в него, убил Медузу Горгону. Зеркало – символ души, удерживающей впечатления. Глаза называют зеркалом души.

Глядя в глаза матери, младенец видит в них свое отражение. Первым и самым значимым «зеркалом», подтверждающим существование любого человека, становится мать. Отзеркаливание матерью обеспечивает удовлетворение жизненно важной человеческой потребности в «эмпатическом резонансе». Даже если ребенок испытывает сильные эмоции при невзгодах и неудовольствиях, то наряду с их отражением в глазах матери светится нежность к ребенку. Детям необходимо, чтобы родители показывали их желанность и замечательность, их ценность. Д. Винникотт, Х. Кохут обращали внимание на то, что это узнается скорее не из слов, а из выражения лица. «Лучистый взгляд матери» – так назвал Кохут материнский взор, выражающий наслаждение самим существованием ребенка.

Как пишет Н. Шварц-Салант (2007), в том случае, если собственная идентичность матери недостаточна, она становится чувствительной к тому, любит ли ее ребенок и насколько любит. Степень любви ребенка будет повышать или снижать ее уважение самой себя. Вместо того чтобы быть зеркалом, она сама будет стремиться получать отражение от ребенка, который очень скоро остро почувствует это как принуждение жить ради своей матери. Он становится внимательным к ее эмоциональному состоянию и потребностям, старается вести себя соответствующим образом, смутно ощущая, что он важен не потому, что он просто есть, а потому, что он выполняет некую функцию.

Те люди, у которых не было в раннем возрасте достаточного опыта отзеркаливания значимым взрослым, сохраняют эту потребность в ее примитивной форме, они чувствуют свою неполноценность, прерывающуюся волнами нереальной грандиозности. По словам М. Якоби, искажение отражения в раннем детстве приводит к тому, что ощущение своего полноправного существования в этом мире ускользает (Якоби М., 2001).

М. Вудман проводит сравнение дающего и поглощающего взгляда матери. Она нашла их символическое выражение в движении по часовой стрелке и против нее. Вудман обращается к правилам совершения сакрального ритуала, описанного М. Элиаде. Совершая сакральный ритуал, все его участники обходят священный теменос[4]4
  Теменос (греч. Temenos). Священное пространство, в пределах которого можно пережить присутствие божественного. В Древней Греции такое место обычно находилось на территории храма. Психологически теменос означает внутреннее пространство, защищающее центр личности; а также аналитическую область, в которой аналитик и пациент переживают присутствие силы бессознательного.


[Закрыть] по часовой стрелке. Двигаясь в этом направлении, они взывают к добрым богам. Во время «черной мессы», когда ее участники вызывают дьявола, они движутся против часовой стрелки. Движение энергии из глаз Великой матери и глаз Медузы Горгоны различно и соответствует этим двум направлениям. М. Вудман составила диаграмму, которую мы приводим здесь (рис. 1.7; Вудман М., 2006, с. 42). Отметим также, что тема глаз, связанная с образом Богини-Матери, была распространена в древности, изображения глаз встречаются на глиняных фигурках и резьбе по кости разных культур, датируемых примерно 2500 годом до н. э. (Кэмбел Д., 1997).

Рис. 1.7. Глаз Медузы Горгоны и глаз Великой матери

Рис. 1.8. Медуза Горгона (ограда Летнего сада в Санкт-Петербурге) и скульптура Гуань-Инь

Взгляд Великой матери – отражающий, его энергия дающая, питающая. А взгляд Медузы Горгоны требует отражения, он поглощающий. Светлая сторона, связанная с зарождением новой жизни, и темная, связанная с ее уничтожением, – это две противоположности архетипа Матери. Рассматривая архетипические образы матери в волшебных сказках, С. Биркхойзер-Оэри пишет об этих полярностях:

«Ее (Злой королевы) материнство – потребительское, она буквально хочет съесть тех, о ком должна заботиться: ее материнство не идет ни в какое сравнение с „дающей“ матерью, любовь которой придает ребенку силы. Злая королева воплощает характерную тенденцию тратить свои эмоции только на себя, нанося тем самым ущерб объекту своей любви» (Биркхойзер-Оэри С, 2006, с. 54).

В реальном материнстве эти энергии сочетаются, мать не может быть идеальной, как божественная фигура, она земная женщина. Д. Винникотт и Х. Кохут писали о «достаточно хорошем материнстве». По отношению к новорожденному для матери очень важно достаточно отражать его, быть дающей, чтобы младенец напитался ощущением своей ценности. Но постоянно быть безупречным зеркалом мать не может, и через какое-то время она не обеспечит ребенка желанным отражением. Однако если у ребенка был достаточный опыт удачного отражения, то в такие моменты он сам сможет стать для себя зеркалом, иными словами, он присвоит себе функцию зеркализации. И в дальнейшем, во взрослой жизни, из-за подспудного самообесценивания он не будет слишком озабочен тем, чтобы быть самым замечательным и ценным для всех. У него уже будет сформировано самопринятие.

Все вышеизложенное подчеркивает важность отражения клиента терапевтом. В условиях терапии клиент проживает отзывчивость, когда он отражен и «услышан», и через перенос получает опыт переживания своей ценности.

Пока клиент, стоя перед полками, выбирает фигурки, терапевт сидит рядом. Его бездейственная и молчаливая активность свидетельствует, что он весь в происходящем, но спокоен и расслаблен. Когда клиент в нерешительности оборачивается и искоса бросает взгляд на терапевта, тот, встретившись с ним глазами, приглашает его продолжать. Если клиент активен и «сметает» все фигурки в корзину, то терапевт не проявляет беспокойства, но более внимательно наблюдает за всем, чтобы вовремя предотвратить какую-либо неприятность. Например, повреждение предметов и как следствие возникновения чувства вины у клиента. Если же клиент спокойно и сосредоточенно занят выбором фигурок, терапевт не мешает ему, не смотрит на него слишком пристально. Все это дает возможность клиенту чувствовать себя в безопасности и отражаемым терапевтом.

Позиция терапевта аналогична позиции матери, когда ее ребенок учится ползать или ходить. Мать находится в комнате, неподалеку от ребенка, она знает, что ее ребенок может сделать самостоятельно, а где его нужно подстраховать. И, в свою очередь, ребенок тоже в любой момент может подбежать к матери и убедиться, что мама на месте и все в порядке.

Во время построения композиции терапевт сидит близко, но не слишком, не вмешиваясь и не торопя, он смотрит, но не разглядывает, склоняясь над песочницей. Бережно и уважительно относясь к самому процессу создания песчаной картины, он становится свидетелем рождения образов. Начинающие воплощаться в холмах, равнинах, реках, они отражаются терапевтом тихо и почтительно и, принятые, продолжают свое зримое повествование.

Через некоторое время после завершения построения клиент рассказывает о композиции, а терапевт слушает и записывает его слова. Это может быть история, действующими лицами которой являются все участники сцены, или сказка, миф. Это могут быть несколько слов об отдельных персонажах, о чувствах, связанных с ними. Рассказ помогает клиенту устанавливать связи между внутренними содержаниями, а терапевт, записывая, как бы подтверждает их реальность. Это позволяет клиенту чувствовать, что в его путешествии его сопровождает терапевт. Иногда, после того как все рассказано, терапевт читает записанное клиенту, и это тоже – отражение, вызывающее у клиента ощущение, что он услышан.

В построенной картине терапевт может многое заметить и довольно точно что-то понять о клиенте, но он оставляет найденное при себе и не дает никаких комментариев, оставаясь свидетелем, отражающим и удерживающим.

Как пишет Л. Дин, тренированный глаз подмечает маршрут целительного процесса в образах композиции, и терапевт должен быть готов «уступить», чтобы позволить психике клиента самой начать исцелять (Dean, L. E., 2011).

Для передачи своего понимания ситуации терапевту нет необходимости сообщать о своих инсайтах. Когда два человека смотрят на созданное на подносе так, что каждый внутренне переживает символы как соприкосновение с проявлением особенного мира, то это создает ощущение понимания; зримый рассказ услышан и разделен. Эта ситуация похожа на изначальное единство мать-ребенок, она создает атмосферу доверия и оказывает целительное действие.

Сам клиент не разбирает созданный им мир, оставленная нетронутой картина сохраняется в памяти более ясной и четкой. В течение недели до следующей встречи символы продолжают свою работу, они наводят клиента на какие-то размышления, воспоминания, вызывают определенные чувства, но никогда не оставляют равнодушным. Э. Вейнриб считает, что разобрать композицию в присутствии клиента – значит обесценить законченное творение, разрушить связь между пациентом и его внутренним миром, невидимую связь с терапевтом (Weinrib E. L., 2004).

В процессе разговора отражение заключается в том, что терапевт повторяет и проясняет сказанное клиентом. Отражение клиента таким, какой он есть, дает ему свободу быть таким, какой он есть.

Терапевту важно видеть и сохранять в себе образ зеркала, которое просто отражает.

На практике во время построения клиентом композиции терапевт зарисовывает ее, сидя на своем месте. После ухода клиента терапевт садится на его место, дорисовывает сцену и делает фотографию. Поднос выглядит по-разному с разных ракурсов, и важно посмотреть на созданный мир глазами его создателя. Сидя в одиночестве и глядя на песчаную картину, терапевт старается уловить послания, воплощенные в символах. Возникают чувства, приходят размышления, появляются интуитивные догадки. Песок «говорит» недосказанно, оставляя в поиске, с «оробелою верностью тайне» при встрече с отражением души.

Интерпретируя композицию для себя, терапевт может приблизиться к пониманию клиента, и к моменту, когда клиент снова придет на сессию, терапевт будет готов к новой встрече, поскольку он уже подготовит себя на основе полученной информации так, чтобы быть более надежным «сосудом» и ясным «зеркалом» для индивидуальности клиента.

Интерпретации в тиши кабинета – это лишь гипотезы терапевта о том, что же за человек приходит к нему на терапию, что происходит в его внешней жизни и внутреннем мире, на каком месте своего пути индивидуации он сейчас находится. От встречи к встрече разворачивается проживаемая история, что-то терапевт узнает из беседы с клиентом, что-то – из последующих построений в песке, из происходящего в их взаимоотношениях, и гипотезы уточняются, сменяются, детализируются… Так терапевт следует за клиентом в его путешествии.

Структура психики

Взгляды К. Г. Юнга на разные понятия менялись, теория создавалась постепенно. Сейчас юнгианцы продолжают развивать высказанные им идеи и излагают свои теории, поэтому мы на основании трудов Юнга и его последователей коротко обрисуем основные положения относительно структуры психики.

Существует несколько вариантов предложенных юнгианцами схем, отображающих классическую юнгианскую модель психики (см. Холл Д. А., 2006; Weinrib E. L., 2004). Все они отчасти помогают лучше понять термины, которые используются для описания различных компонентов психического и их соотношения. Представленный вариант является модификацией схемы, предложенной ирландским психотерапевтом О. Кроули (Orla Crowley) (рис. 1.9).

Рис. 1.9. Структура психики

Юнг выделил в психике три взаимодействующие области – сознательное, личное бессознательное и коллективное бессознательное. Сознательное – это личное сознание, или «повседневное» обыденное осознавание. Личное бессознательное содержит в себе подавленные конфликты. В нем хранятся также забытые воспоминания и чувственные впечатления, которые недостаточно ярки, чтобы достигнуть осознания. Видно, что представление о личном бессознательном у Юнга сходно с фрейдовским пониманием бессознательного, однако Юнг больше уделял внимание комплексам и выделил, наряду с индивидуальными специфическими для каждого человека комплексами, такие структуры, которые характерны для всех людей: Персона, Тень, Анима/Анимус.

Понятие коллективного бессознательного было введено Юнгом для обозначения более глубокого слоя в психике. Коллективное бессознательное представляет собой хранилище для опыта всего человечества, накопленного в процессе эволюции. Этот пласт идентичен для всех людей, но его конкретное проявление различно у каждого человека, аналогично тому, как тела, идентичные по строению, отличаются у каждого отдельно взятого индивида. Юнг считал, что в коллективном бессознательном находятся архетипы.

Миллионы лет наши предки сталкивались с опасностями и трудностями, связанными с добыванием пищи, рождением детей, потерями, болезнями, кризисами, т. е. с одними и теми же важными и сложными ситуациями жизни, и в психике сформировались внутренние знания и переживания, помогающие разрешению проблем. В аналогичных случаях архетипы вызывают в людях схожие мысли и типы поведения вне зависимости от того, в какой эпохе и в каком месте земного шара они жили или живут.

«Архетипы – это врожденные идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определенным образом» (Хьелл Л., Зиглер Д., 1999, с. 200). Это даже скорее матрицы, которые дремлют в глубине психики, пока соответствующие внешние события не призовут их к жизни. Когда человек что-то воспринимает и переживает, архетип заполняется личным материалом, он направляет создающиеся образы в соответствии со своей абстрактной формой, чем структурирует содержание опыта. Так пустое русло реки наполняется водой после дождя, и воды текут в определенном направлении сообразно рельефу.

Истоки понятия архетипа можно найти в представлении о врожденных идеях, прежде всего – в концепции Платона «Знания как припоминания». Биологическим основанием концепции архетипа послужило понимание инстинкта как генетически заложенной программы поведения, запускаемой определенным стимулом.

Один архетип как некая абстрактная тема может быть выражен различными образами. Юнг приводит пример, как один индус, посетив Великобританию, рассказывал друзьям, что англичане почитают животных. В старых протестантских церквях он обнаружил изображения орла, льва и быка и поэтому решил, что христиане почитают их. Он не знал, что они символизируют трех из четырех евангелистов. Четвертый изображается в виде ангела. Но корни этой символики тянутся еще дальше, к египетскому мифу о боге солнца Горе и четырех его сыновьях. Трое из них изображены в виде животных. Группировка по четыре – три в животном обличье и один в человеческом – универсальна (Юнг К. Г. с соавт., 1997).

В качестве другого примера возьмем архетип «поглощения». Эта абстрактная тема может быть выражена такими архетипическими образами, как Великан-людоед, Волк, Кит, Ведьма, пожирающая детей (Кембриджское руководство… 2000).

Архетип не просто унаследованный шаблон, а динамическое явление, поскольку имеет эмоциональную составляющую; он служит каналом для мощных энергий. Благодаря архетипу энергия концентрируется и движется в определенном направлении; человек чувствует прилив сил, совершает энергетически емкие действия, реализует важную для него деятельность. Так, в критических ситуациях люди могут совершить больше, чем в обычной жизни, или долгие годы могут посвящать себя важной для них деятельности, «гореть делом». Если архетип активирован на бессознательном уровне и человек не осознает в полной мере своей мотивации, то это ощущается как принуждение действовать определенным образом. В таком случае человек чувствует, что он как будто чем-то захвачен, обуреваем помимо воли.

Типичными архетипами являются Бог, Спаситель, Герой, Мудрый старец, Трикстер, Божественный ребенок, Мать. Архетипы находят свое выражение в мифах, религии, сказках, сновидениях и т. д.

Юнг писал: «…Опытный исследователь разума обнаружит много аналогий в том, что снится современным людям, с творениями первобытного разума – его коллективными представлениями, образами и мифологическими сюжетами» (Юнг К. Г. с соавт., 1997, с. 65). И далее: «Энергетику архетипов можно почувствовать по особому очарованию, сопровождающему их появление. Они как будто завораживают…Архетипы дают жизнь мифам, религиям и философским концепциям, воздействующим на целые народы и разделяющим исторические эпохи» (Юнг К. Г. с соавт., 1997, с. 76).

В комплексы собираются образы, связанные между собой общим эмоциональным тоном, их содержание зависит от личного жизненного опыта человека. Комплексы находятся в личном бессознательном, но их корни растут из коллективного бессознательного, иными словами, в сердцевине каждого комплекса находится архетип. Так, например, существует универсальная человеческая тенденция создавать образ матери, но каждый индивид формирует свой особый материнский образ, базирующийся на этом универсальном человеческом архетипе. Юнг сравнивает формирование комплексов с образованием кристаллов в природе. Кристалл растет по определенным принципам, но какую действительную форму он в результате примет, заранее предсказать невозможно (Холл Д. А., 1996).

Аналогично переживания, связанные с матерью и материнством, группируются вокруг архетипа матери. В комплекс собирается весь опыт общения ребенка со своей матерью, восприятие ее личностных черт, особенностей взаимодействия, затем он дополняется опытом взаимодействия с другими заботящимися о нем людьми, наблюдением за матерями друзей, примерами из литературы и т. д. В целом благоприятный опыт ведет к формированию позитивного материнского комплекса, восприятию материнства как дающего, питающего, защищающего, а травматический опыт приводит к формированию негативного материнского комплекса. Великая мать и Ужасная мать – противоположные полюсы архетипа Матери. Наиболее яркими архетипическими образами, воплощающими позитивный полюс, служат Мадонна, китайская богиня Гуань-Инь, а негативный – ведьма, Медуза Горгона. Появление подобных фигурок в песочной композиции может указывать на активизацию материнского комплекса.

Восприятие действительности зависит от прошлого опыта. Если какой-то комплекс активизирован реальным событием сегодняшнего дня, то оно воспринимается совершенно определенным образом, ему бессознательно придается эмоционально заряженное значение, и это может вызвать сильную реакцию, которую бывает трудно понять не только окружающим, но и самому человеку. Я вспоминаю одну девочку, воспитанницу детского дома. Когда во время урока учительница математики брала указку и поднимала руку вверх, чтобы начать объяснять содержание таблицы, она моментально втягивала голову в плечи и закрывалась руками, потому что в ее внутреннем прошлом опыте такой жест означал, что мама будет ее бить.

От того, что когда-то давно стало комплексом, нельзя избавиться, но его осознание может помочь человеку различать сегодняшнее и прошлое, не воспринимать ситуацию так однозначно и выбирать способ реагирования, т. е. не быть полностью контролируемым своим комплексом. Как отмечает Д. Холл, комплексы все время находятся в движении, они разделяются и сливаются в бессознательном, что приводит со временем к их изменению. Построения в песочнице зачастую представляют собой картины их взаимодействия (Холл Д. А., 2006).

Эго

Эго – центральный комплекс, и большая его часть находится в сознательной части. Эго является основой самосознания и включает в себя все те мысли, чувства, воспоминания и ощущения, благодаря которым мы чувствуем свою целостность, идентичность и воспринимаем себя людьми. Это представление человека о самом себе, его ответы на вопросы «кто Я? какой Я?».

Понятие Эго было введено Фрейдом, и можно сказать, что основные положения об этой структуре устоялись в психологии. Юнг же в своих размышлениях больше внимания уделял соотношению Эго и Эго-сознания с бессознательным. Эго привносит в психику согласованность, упорядочивая психические элементы и функции. Фрейд считал основными задачами Эго адаптацию к внешней реальности и поддержание внутреннего психического равновесия. Юнг подчеркивал, что Эго происходит из столкновения между телесными ограничениями человека и средой и развивается из последующих столкновений с внешним и внутренним миром (Самуэлс Э., 1997).

Эго организует интеллектуальные функции. Оно воспринимает и определяет то, что находится во внешней реальности, отделяет внешнее от внутреннего содержания. Также оно организует и контролирует деятельность и поведение. Эго обладает силой воли и реализует ее, оно способно делать выбор и достигать поставленных целей. Некоторые функции, выполняемые Эго, остаются неосознаваемыми, поэтому нельзя сказать, что всё Эго находится в области сознания. Так, оно способно использовать механизмы психологической защиты и тем самым регулировать уровень тревоги, искажать восприятие реальности для того, чтобы иметь возможность осуществлять деятельность.

Эго отвечает за чувство идентичности, постоянство и непрерывность личности во времени и пространстве, поэтому важной функцией Эго является память. Человек по-разному воспринимает себя в зависимости от многих обстоятельств. Например, когда он здоров, чувствует прилив сил и бодрости, когда болен – нуждается во внимании и заботе, когда успешен – у него как будто вырастают крылья, а когда сокрушен – ходит словно в воду опущенный. Поэтому очень важно чувство идентичности, уверенность, что «Я» – это «Я». С годами человек растет и развивается, а Эго устанавливает связь прошлого, настоящего и будущего, сохраняет преемственность изменяющегося образа себя. В течение жизни Эго переходит от одной идентичности к другой, как правило, новый доминирующий образ позволяет лучше осознавать себя и окружающий мир. Д. Холл обращает на это внимание. О таких периодах в терапевтическом процессе он пишет, что во время переходного состояния, когда прежняя идентичность ослаблена, а новая еще не созрела, особенно важен поддерживающий защищающий аналитический контейнер (Холл Д. А., 2006).

Четко определить, что же такое Эго, достаточно трудно, поскольку здесь каждый исследователь сталкивается с философской проблемой: Эго дает определение самому себе. Видимо, поэтому М. – Л. фон Франц отмечает, что «когда мы начинаем размышлять об Эго-комплексе, то обнаруживаем, что это очень сложный феномен, и должны уяснить себе, что мы очень мало знаем о нем, хотя ему, казалось бы, присущи некоторые весьма распространенные вещи» (Франц М. – Л. фон, 1998, с. 230).

Юнг подчеркивал относительность Эго и Эго-сознания и важность нахождения баланса между сознанием и бессознательным. В первую половину жизни Эго набирает свою силу, человек реализует себя во внешнем мире: учится, выбирает профессию, совершенствуется в ней, создает семью и т. д. В середине жизни человек начинает больше задумываться о себе, о том, какой путь уже пройден, соответствует ли выбранная дорога внутренним потенциалам и устремлениям. Он больше присматривается к различным сторонам своей личности, пытаясь лучше понять себя, особенно когда думает одно, а совершает другое, и замечает, что его Я не одно в его внутреннем доме.

В личном бессознательном существуют комплексы. Юнг писал, что они ведут себя как независимые существа. Комплексы могут быть в разных отношениях друг с другом, а также с Эго, иногда они синтонны Эго, но чаще Эго-дистонны, т. е. находятся в сильном противостоянии по отношению к собственной воле человека. Бывает и так, что Эго-комплекс отождествляется с одним или несколькими другими комплексами и «психологически наивный человек принимает их за свою истинную сущность» (Холл Д. А., 2006 с. 169). Одна из задач развития, которая стоит перед Эго, – это установить связь с разными частями своей личности так, чтобы не отгородиться непроходимой стеной от комплексов, но и не слиться с какими-либо из них.

Персона

В обществе человек играет определенные роли. Роль – проводник в социум, который позволяет более естественно входить в среду, обеспечивает успешную активность и взаимодействие. Общество связывает с ролью некоторые ожидания, и у каждого человека есть представления о том, что общество ждет от него в конкретной роли, актуализацию каких качеств предполагает. Персона – это маска для той роли, которую исполняет человек. В классическом древнегреческом театре персонами назывались маски, которые использовали актеры для разыгрывания комедии или трагедии. А в Японии зрители приносили маски на представление. Если им хотелось заплакать, то они подносили к лицу «трагическую» маску, а если засмеяться – «комическую». Персона и есть то лицо, которое человек показывает миру, потому что он хочет, чтобы его воспринимали таким окружающие. Ее цель – производить впечатление на других и утаивать то, что человек хочет скрыть от посторонних глаз.

Персона облегчает межличностные отношения и способствует расширению сферы деятельности в обществе. Иными словами, с ее помощью человек связывается с внешним миром. Роли узнаваемы, поскольку существуют определенные правила поведения, соответствующая одежда и атрибуты, и это облегчает совместное сосуществование людей.

Персона формируется постепенно в процессе социализации. И взрослый человек может уже сознательно ее развивать. Когда человек выбирает роли в соответствии со своими индивидуальными особенностями и склонностями, то формируется подходящая для Эго Персона, способствующая его развитию. Какие-то элементы комплекса Персоны интегрируются в доминирующую Эго-идентичность.

Обычно человек играет несколько ролей, поэтому у него много персон: отца, матери, сына, жены, доктора, учителя и т. д. Устойчивое Эго может свободно переходить от одной персоны к другой в зависимости от обстоятельств и сообразно потребностям. Если же есть одна довлеющая Персона, то она ограничивает функционирование человека. Например, Персона директора, которая замечательно подходит для работы, может быть не подходящей дома. В известном фильме «Москва слезам не верит» главную героиню – директора завода – начальственный тон в разговоре с любимым человеком за обедом едва не привел к разрыву отношений. В более серьезных случаях, когда Эго идентифицируется с Персоной и она занимает центральное место, любая угроза социальной роли воспринимается как прямая опасность для всего Эго. Так, люди, реализующиеся только в работе, тяжело и болезненно воспринимают выход на пенсию. Дело в том, что нужен достаточный уровень осознанности, чтобы не сливаться с Персоной и проявлять себя многогранно, поскольку чем активнее и успешнее человек в профессиональном плане, тем больше он социально вознаграждается, тем более значительным и уважаемым он себя чувствует и еще больше уделяет внимание Персоне. Если Эго воспринимает себя только как «Я директор» или «Я учитель», то с потерей этой социальной роли возникает чувство опустошенности. Если человек оказывается только лишь Персоной, тем, что лежит на поверхности, то он теряет доступ к своей глубине.

Человек с хорошей Эго-идентичностью развивает гибкую Персону, это выражается не только в том, что он легко меняет маски, но также и в том, что, исполняя социальные роли, он остается самим собой. Проявляя свои личностные качества, он привносит особые нюансы и оттенки в заданные рамки. Можно сказать и так: наличие гибкой Персоны способствует полноте жизни.

Иные сложности создает человеку недостаточное развитие Персоны. В этом случае человек проявляет слишком большую открытость в обществе других людей, ему самому и окружающим становится неловко, возникает напряжение в социальном взаимодействии. Например, человек, бурно проявляющий свои эмоции, со стороны кажется нелепым: то он засмеется невпопад, то вдруг зарыдает, то громко, не к месту начнет ругаться. Если человек чувствует себя излишне застенчивым в социальных контактах, то многие обыденные вещи будут его сильно задевать: неразвитая Персона не защищает его должным образом. Так, один клиент, очень интровертированный молодой человек, как-то сказал: «Я не работаю, потому что я не могу работать, сидя в одном кабинете вместе с другими сотрудниками… Все смотрят на меня и что-то думают обо мне… Вы ведь тоже что-то думаете обо мне».

Другой вариант недостаточности Персоны возникает, когда человек чувствует необходимость соответствовать социальным ролям как давление со стороны общества и протестует против устоявшихся правил. Иными словами, Эго отказывается принять Персону. Особенно сложным периодом в этом плане является подростковый возраст – время выбора социальных ролей.

Д. Холл приводит три наиболее известных случая «несрабатывания» Персоны.

1. Избыточное развитие Персоны может продуцировать личность, которая очень точно чувствует социальные роли, но остается с ощущением, что «внутри» никакой реальной личности и нет.

2. Недостаточное развитие Персоны продуцирует личность, которая оказывается слишком уязвимой к возможным обидам и неприятию или сметается людьми, с которыми она взаимодействует.

3. Идентификация с Персоной до такой степени, что Эго ошибочно «чувствует» себя идентичным с основной социальной ролью. Любая угроза этой значимой социальной роли воспринимается как прямая опасность для целостности самого Эго (Холл Д. А., 1996).

Способность быть гибким – это то, что важно в ситуации с Персоной.

Тень

С Эго неразрывно связана Тень. Если Эго-идентичность содержит представление человека о себе самом, каким он является, то в содержание Тени входит противоположное: кем человек не является, как он считает, и каким не позволяет себе быть. «Юнг использовал термин „Тень“ для обозначения и обобщения того, что каждый человек боится и презирает в себе» (Самуэлс Э., 1997, с. 114). Комплекс Тени полностью находится в бессознательном, и дело не в том, что люди не знают о существовании каких-то качеств характера или особенностей поведения, а в том, что они не догадываются, что сами обладают этими неприглядными, с их точки зрения, сторонами личности и проявляют их.