Текст книги "Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии"

О процессе формирования символа Б. Тернер пишет, что он начинается тогда, когда Эго удерживает осознанными оба противоположных полюса, не идентифицируясь больше с одним из полюсов в ущерб другому. В таком случае возникает значительное напряжение, поскольку произведенная психическая энергия не направляется вовне. Оказавшись как бы «захлопнутой», она устремляется в бессознательное.

«Спуск психической энергии питается силой оппозиционной дилеммы. Когда энергия достигает организующего центра – Самости, находится архетип, который соответствует кризису. Образы, которые связываются с активизированным архетипом, привлекаются из уникальных личных переживаний человека, а также из присвоенного им культурного опыта. Эти образы формируют символ. Символ появляется из этих архетипических образов как ответ бессознательного на адаптивный кризис Эго. Символ является мостом, соединяющим изначальную одностороннюю позицию Эго и компенсаторный продукт, возникший в бессознательном, обеспечивая новой перспективой, нужной для разрешения данного кризиса» (Turner В. A., 2005, p. 32–33).

Символ по своей природе двойствен, одновременно означая одно и иное, он объединяет противоположности. Символ вмещает в себя больше, чем противоположности, он многозначен. В нем есть также эмоциональная составляющая: символ вызывает эмоциональную реакцию, указывая на внутренний опыт переживания. Он также оставляет место для игры воображения, для чего-то еще неизвестного, в каком-то смысле оставаясь открытым. Его невозможно полностью выразить словами, понять до конца; пытаясь сделать это, мы обнаруживаем божественную составляющую, рождающую непроизносимый смысл.

Как пишет Юнг, «когда разум пытается объять некий символ, то неизбежно приходит к идеям, лежащим за пределами логики» (Юнг К. Г. с соавт., 1997, с. 16). Например, «размышления о колесе как об образе „божественного“ солнца приводят разум к порогу, за которым он должен признать свою некомпетентность, ибо невозможно дать определение „божественному“» (там же).

«Следовательно, символическим является такое слово или образ, значение которого выходит за рамки прямого и не поддается точному определению или объяснению. Более того, он не может быть понят до конца, поскольку несет в себе неизвестное» (там же).

Например, русалка, которая является одновременно женщиной и рыбой, больше чем сумма этих двух частей. Русалка – это и не женщина, и не рыба, и не женщина-рыба, это что-то совершенно иное, не существующее в реальной жизни. Ее образ может вызвать чувство печали, связанной с неразделенной любовью и жертвенностью. В славянской мифологии в русалок превращаются девушки-утопленницы. Существует западноевропейская легенда, что русалки хотят обрести душу, но не могут найти в себе силы оставить море. Образ русалки может быть притягательным и крайне опасным. Германская русалка расчесывает волосы, сидя на скале, заманивает пением рыбаков, и они гибнут в море. Русалка связана с потусторонними силами и несет разрушение и смерть.

 
Что, сестрицы? в поле чистом
Не догнать ли их скорей?
Плеском, хохотом и свистом
Не пугнуть ли их коней?
 
 
Поздно. Рощи потемнели,
Холодеет глубина,
Петухи в селе пропели,
Закатилася луна.
 

(А. С. Пушкин. Русалочка)

Рис 1.4. И. Е. Репин «Садко». Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Людям присуще ощущение глубины внутреннего мира. Человек может уйти вглубь себя, погрузившись в свои думы. Это отражается в таких выражениях, как «он глубоко задумался», «глубокая кручина». В связи с этим и коллекция располагается на достаточно широких полках. На таких полках фигурки находятся на некотором расстоянии друг от друга, оставляя место для жизни образов. Они не стоят в одну линию, а расположены чуть ближе и немного дальше, какие-то смотрят прямо, какие-то обращены в сторону, назад. И это создает ощущение глубины пространства, что отзывается в нас, перекликаясь с глубиной внутреннего мира.

Когда все фигурки одной категории стоят вместе и четко расположены в ряд, то это соотносится с логическим способом мышления. Четкая классификация, упорядоченность характерна для рационализации и интеллектуализации, поэтому в расположении коллекции нет четкого соответствия логическим принципам. Среди фигурок определенной категории может находиться какой-то предмет из другой области, возможно, даже контрастирующий с данной категорией, например среди морских раковин – фигура задумчивого африканца из черного дерева. Могут быть поставлены рядом предметы, сходные по цвету, пугающие или вызывающие нежные чувства фигуры. Способность терапевта продуцировать образы, проявляющаяся в размещении коллекции, открывает потенциал этой способности у клиента, предоставляет дорогу символическому миру.

Понятие символа играет большую роль в песочной терапии. Фигурки коллекции наряду с будничным содержанием имеют символическое значение. Как символы, они служат объединяющими и примиряющими противоположности. Иными словами, символ сам по себе стремится к сбалансированности и целостности личности, и во многом с этим связано то, что само создание композиций оказывается целительным. Материал бессознательного выражается в песочной картине, конфликт перемещается из внутреннего мира во внешний и становится зримым. Через символический поиск синтеза противоположностей бессознательное предлагает путь исцеления.

Клиент, сидя перед песочницей, видит свою композицию, которая говорит о большем, чем он сам мог помыслить. У него возникает ощущение, что что-то затрагивает, цепляет, пугает, удивляет его, символ переживается и может вызвать слезы. Пробужденные символы начинают свою работу и направляют к следующему шагу в развитии. Эго клиента, взаимодействуя с бессознательным, напряженно пытается разобраться в том, что же оно сообщает, вывести это содержание в область сознания. Интегрирование бессознательного материала приводит к усилению чувства целостности, внутренней силы Эго. Способность сознательного осмысления является привилегией человека, благодаря этой способности мы можем понимать себя, даже что-то очень глубокое в нас, и выстраивать свою жизнь более осознанно.

Однако песочная терапия не сводится к тому, чтобы сделать все сознательным на вербальном уровне. Осознание не ограничивается только тем, что может быть выражено в словах. Довербальное осознавание также важно и может привести к переживанию личностной трансформации и значительным изменениям личности, в отношении к себе, другим людям, к своим жизненным целям и способу существования. М. Калфф (Kalff M., 1993), говоря о разных уровнях осознания, использует образы луны и солнца. Под ярким светом солнца мы четко видим предметы и ясно отражаем их в сознании. Солнечное сознание связано с вербальным мышлением, пользуется логическими операциями. Оно рационально и дает обоснованные, устойчивые знания, которые трудно пошатнуть. При лунном свете вещи не кажутся такими четкими. Очертания неясных предметов пробуждают фантазию, может привидеться что-то, почудиться, что там, дальше, есть нечто, скрытое в сумерках. Лунное сознание подразумевает больше, чем мы можем распознать, что есть вещи, которых мы не знаем. Оно больше открыто другим возможностям, новым потенциалам. Слишком много осознания в анализе может привести к сверхинтеллектуализации, лунное осознание оставляет место для того, что неизвестно, для волшебного и особенного.

 
Свет наш, солнышко! ты ходишь
Круглый год по небу, сводишь
Зиму с теплою весной,
Всех нас видишь под собой.
 

(А. С. Пушкин. Сказка о мертвой царевне и семи богатырях)

 
Закат погас в бесцветной вспышке,
И, прежде алый, шар луны,
Как бледный страж небесной вышки,
Стоит, лучом лелея сны.
 

(В. Брюсов. Лунная ночь)

В композиции проявляется символический уровень, а символ не может быть полностью переведен в слова. Основная идея песочной терапии заключается в том, что посредством работы с песком внутреннее содержание психики проявляется, выражается и делается осознанным на уровне лунного сознания.

Процесс психотерапии затрагивает вербальный и невербальный способы общения, поскольку он включает в себя создание и проживание песочной картины, рассказ о построенной композиции и разговор на жизненные темы, а также помогает клиенту связывать сознательное с бессознательным. Постепенно в ходе терапии «переброшенный мост» становится все более прочным, и две противоположности психического – сознательное и бессознательное – находят свое равновесие.

По завершении клиентом построения композиции и рассказа о ней в течение оставшегося времени сессии ведется разговор, не связанный с песочной картиной. Иногда клиент говорит о происшедших за последнее время событиях, о каких-то своих жизненных проблемах, делится воспоминаниями из детства или размышлениями о будущем, а терапевт что-то отвечает на это. Иногда оба молчат в тишине. Терапевт не интерпретирует созданную клиентом композицию. И в процессе разговора не ссылается на нее, не указывает, что он видит проявление какой-то темы, затронутой клиентом в разговоре, в расположенных на подносе фигурках. Это одна из сложных задач для терапевта – не стремиться, вооружившись благими намерениями, открыть глаза клиенту на то, что происходит в его жизни и творится в его душе. Это большое искушение – сразу стать знающим, значительным, провидящим, и нужно иметь достаточно сил и мудрости, чтобы позволить клиенту идти своим собственным путем и со своей скоростью. Терапевт не дает ответы, а поддерживает клиента в его поисках собственной истины.

Л. Дин пишет об этом так: «В течение терапии процесс развития и исцеления может быть замечен и – до известной степени – понят. Возвращающая интерпретация в песочной терапии не используется, потому что образы часто приходят из глубокого архетипического уровня и не подвергаются цензуре Эго. Интерпретация фактически подавляет процесс. Вместо того чтобы проецировать наши ограниченные концепции, теории или модели на образы, мы ждем мудрости психики клиента, ждем, что она развернется в серии песочных картин. В процессе построения композиций, от подноса к подносу, появляющиеся образы все больше затрагивают глубинные слои психического. Юнг считал, что „поскольку человеческая психика способна регулировать свой собственный путь к целостности, исцеление приходит из этого глубокого уровня психики, а не снаружи“» (Dean L. E., 2011, p. 1).

Позиция терапевта

В юнгианской песочной терапии основная задача терапевта – создавать и удерживать свободное и защищенное пространство. В таких благоприятных условиях психика клиента может исцелиться и развиться. Ответственность терапевта заключается не в том, чтобы вылечить клиента или избавить его от проблем, а в том, чтобы удерживать пространство и делать его настолько безопасным и свободным, чтобы мог происходить процесс самоисцеления и развития.

«Нет ничего более сложного, более тонкого и открытого множеству влияний, чем психика. Но развитие ее сил происходит, когда установлено свободное и все же защищенное, пространство. Только после этого возможности психики становятся видимыми, и мы часто воспринимаем это как чудо. Психика имеет врожденную тенденцию излечивать себя, и задача терапевта – подготовить путь для этой тенденции. Но было бы неоправданно утверждать, что путь непременно будет найден благодаря врожденной целебной тенденции. Однако пока исцеление кажется возможным, каждый случай требует серьезной попытки» (Kalff D. M., 2003, p. 38).

Смиренная и терпеливая забота терапевта о пространстве – самая важная составляющая его работы, дающая клиенту возможность исцелиться и восстановить нормальный путь психического развития и личностного роста. Аналогией и метафорой, используемой юнгианскими песочными терапевтами, которая помогает лучше понять эту идею, является скалолазание. Человек, стоя на скале, не сделает шаг вперед, пока не найдет устойчивого положения для ноги, пока не определит место, за которое можно взяться руками, пока у него не появится ясного представления о том, как сделать следующий шаг. Только проверив свою страховку, он делает шаг. В терапевтической ситуации такой «страховкой» служит терапевт (Weinrib E. L., 2004).

Психологически позиция терапевта аналогична позиции матери по отношению к маленькому ребенку. Важными качествами достаточно хорошей матери являются принятие и уважение своего ребенка. Такое отношение матери позволяет ребенку чувствовать себя в безопасности и все же свободно. Проживание опыта такого отношения матери ребенок впитывает в себя и уносит с собой во взрослую жизнь. Это безопасное и свободное пространство становится пространством внутреннего мира человека, его личностным эмоциональным ресурсом. В этом внутреннем пространстве существуют экзистенциальные самопринятие и самоуважение в виде образов и отголосков детского опыта. Это область трансформации и творчества. Это королевство, где каждый сам свой мастер и король. Эмоциональный ресурс личности позволяет человеку быть в ладу с самим собой, развиваться согласно своему собственному потенциалу и быть полезным членом общества, выполняя изо дня в день свои повседневные задачи с ощущением насыщенности и осмысленности жизни.

Если не было достаточной заботы и внимания матери и образ матери искажен и поврежден, недостаточно адекватен, чтобы предоставлять защиту и питание, то это приостанавливает психическое развитие. И если так происходит, то в течение всего жизненного пути психика ищет любую возможность, предоставляемую внешним миром, чтобы получить утраченное, ища кусочки разбитого зеркала. Создается такое впечатление, что где-то глубоко в душе есть внутреннее знание, как должно было бы быть. Но чем позднее появляются хотя бы отчасти схожие условия, тем труднее психике находить путь к своему внутреннему единству, и вот уже взрослый человек продолжает сомневаться в осмысленности своей жизни и ценности своего существования на земле.

Юнг говорил: «то, „что было испорчено отцом“ может быть исправлено только отцом, а то, „что было испорчено матерью“ может быть исправлено только матерью» (Юнг К. Г., 1997, с. 184). Внимание и забота терапевта позволяют психике исправить то, что было нарушено в ранних взаимоотношениях. Это возможно благодаря тому, что в терапевтической ситуации появляется безопасное и свободное пространство. Обобщая свой опыт работы с детьми, Д. Калфф пишет о том, каким образом терапевт создает такие условия: «Это свободное пространство возникает в терапевтической ситуации тогда, когда терапевт принимает ребенка полностью, т. е. таким образом, когда он как личность оказывается частью всего происходящего в комнате настолько, насколько ребенок является самим собой. Если ребенок чувствует, что он не одинок – не только в своем дистрессе, но и в своем счастье, – то он чувствует себя свободным, но все же защищенным во всех своих проявлениях. Почему эти отношения доверия столь важны? При определенных обстоятельствах может быть восстановлена ситуация первой фазы – единства матери-ребенка. Эта психическая ситуация может установить внутренний мир, который содержит потенциал для развития целостной личности, включая ее интеллектуальные и духовные аспекты. Это роль терапевта – воспринимать эти возможности и, подобно хранителю драгоценного сокровища, защищать их в своем развитии. Терапевт, так же как и заботящееся лицо, предоставляет ребенку пространство, свободу и в то же время – границы. Уникальная граница каждого развития является значимой, потому что трансформация психической энергии может произойти только внутри индивидуальных границ.

Герхард Терстеген, мистик XVII столетия, пастор, следовал принципу: „Тот, кто имеет дело с душой, должен уподобиться кормилице-служанке, которая ведет ребенка неспешно, защищая его только от опасностей и падений, но в других случаях она должна позволить ребенку идти своим собственным путем“» (Kalff D. M., 2003, p. 7) (рис. 1.5).

Рис. 1.5. Скульптура Ф. Ф. Каменского «Первый шаг». Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Сосуд

Обычно сосуды служат для хранения жидкостей или сыпучих веществ. Материалы, из которых делаются сосуды, позволяют надежно удерживать содержимое. Сосуд – универсальный символ женского начала.

Он принимает и отдает. Герметический сосуд алхимиков – это место для превращения, он символизирует единство противоположностей и зарождение жизни (Кирло Х., 2007; Тресиддер Д., 1999).

Песочная терапия, в первую очередь, позволяет восстанавливаться женскому началу в человеке. Женское больше связывают с эмоциональностью, пассивностью, сохранением, тогда как мужское начало – с изменением, действием, активностью. Функции женского начала – питание, понимание, удерживание. На достижения и логическое решение проблем направлено мужское начало. И песочная терапия нацелена на создание условий для развития и трансформации личности, а не на логическое, пошаговое решение какой-то проблемы.

Сама песочница служит контейнером, сосудом. Внутри она выкрашена в голубой цвет, означающий воду, а этот цвет символически связан с бессознательным. Внешние края песочницы желтого цвета или цвета естественного дерева, что создает надежные границы, удерживающие бессознательное в контейнере. Создаваемая клиентом композиция должна находиться в подносе или на бортике подноса. Материал бессознательного ограничен этим полем, а значит, защищен. Но «защита и безопасность ценны лишь тогда, когда они не слишком стесняют наше существование» (Юнг К. Г., 1997а, с. 241). Внутреннее пространство подноса свободно, поскольку нет никаких условий, что именно и как создавать. Здесь может появиться все, что заботит и волнует клиента, он формирует мир исходя из своего видения ситуации, переживания своей фантазии. Наряду с будничными событиями жизни могут быть выражены содержания, идущие из глубины внутреннего мира.

Как уже говорилось, свободное и защищенное пространство песочницы представляет собой сосуд, который способен что-то удерживать, будь то напряжение противоположностей или энергия сильных чувств. Если энергия заблокирована, появляется возможность достигнуть ее и трансформировать. Темные, агрессивные элементы могут измениться в этом сосуде, если они найдут свое выражение и проиграются в песке. Это особенно заметно в работе с детьми, когда в композиции воюют враждебные силы, сталкиваются машины, нападают животные. Песочница дает возможность отыграть внутренние импульсы и сделать это безопасно.

В психологическом смысле терапевт тоже является сосудом, и терапевтические отношения создаются различного рода «контейнированием».

Терапевт удерживает некоторый психический материал клиента: аспекты личности, чувства. Когда эмоциональные реакции клиента, связанные с чувствами обиды, зависти, горечи и другими, выливаются, терапевт способен удержать их в себе, не впадая в отчаяние и не отстраняясь. Если клиент чувствует себя достаточно безопасно, то может проявиться и агрессия, которая будет поймана и ориентирована терапевтом, как руслом бурная река. При такой защите агрессия может стать конструктивной.

Терапевт также обладает достаточной силой Эго, чтобы не выражать непосредственно свои эмоциональные реакции, а сначала исследовать их, задавая себе вопросы: почему я так реагирую? что так сильно задело меня? какой комплекс активировало во мне такое поведение клиента? После этого он может более ответственно выразить эмоции в пространство, создаваемое отношениями с клиентом. Поэтому терапевт должен постоянно узнавать себя, свои привычные способы реагирования, свои «слепые пятна». Один из парадоксов психотерапии заключается в том, что, работая над собой, терапевт помогает клиенту. Расширяя свою личность, он становится более надежным сосудом, без сколов и трещин.

При работе с клиентом терапевт может пережить не один инсайт, связанный с клиентом. С одной стороны, если он не поспешит сразу же высказать их, а удержит в себе, как в сосуде, то это позволит клиенту самому прийти к осознанию чего-то важного в своем способе поведения, мотивации, чертах личности. Его истина будет выстрадана им самим и скорее приведет к изменениям. С другой стороны, инсайты помогают терапевту лучше понять клиента, а значит, стать лучшим «сосудом» для его личности. И еще: удержанный в «сосуде» инсайт может дозреть, и если этот материал снова и снова проявляется у клиента, то предположение терапевта может быть высказано более осознанно в подходящий момент, и тогда оно будет более зрелым, как старое вино. И лишь одной капли, косвенного намека будет достаточно, потому что клиент уже сам будет готов услышать нужное.

«Прежде всего необходимы сдержанность и терпеливость, поскольку время часто может сделать больше, чем искусство» (Юнг К. Г., 1997а, с. 202).

Женское начало взаимодействует с мужским. И в песочной терапии по мере укрепления Эго клиента мужская энергия все больше усиливается. Она тоже представляет собой емкость, контейнер, но с более жесткими, рациональными границами. Мужское начало дает более четкую структуру, обеспечивает дисциплину. В те моменты терапии, когда проявляется мужская энергия терапевта, он (или она) оказывается более рациональным и менее эмоциональным. Терапевт жестче следует правилам, абсолютно точно соблюдает время сессии, частоту встреч и другие условия в соответствии с контрактом. Если, например, с клиентом оговорено, что песок не должен просыпаться на пол, а в случае его просыпания следующая встреча состоится не через неделю, как обычно, а только через две, то это правило соблюдается неукоснительно. Мужское начало организует интеллектуальный контейнер, благодаря которому клиент думает, учится и взрослеет. И также предоставляет контейнер для роста героических сил.

Все вышеизложенное относится к некоторым способам контейнирования в ходе песочной терапии. Терапевт может чередовать их или осуществлять совместно, в зависимости от индивидуальности клиента. И каждый терапевт является особенным «сосудом».

Само терапевтическое пространство служит своего рода контейнером. По мысли К. Г. Юнга, алхимический сосуд в метафорическом смысле отражает его суть. В алхимическом сосуде находятся два вещества, и, поскольку он герметически закупорен, в него больше ничего не поступает и ничего не выходит наружу. Под ним зажигают огонь, и под воздействием этой энергии внутри сосуда начинает происходить превращение. Двое людей, терапевт и клиент, вступают в терапевтические отношения. Сходство с герметическим сосудом этим отношениям придает наличие определенных правил, создающих границы. Так, терапевтические отношения существуют внутри консультационного кабинета, а потому они конфиденциальны. Они не имеют сугубо личного характера внутри и за его пределами. Иными словами, терапевт и клиент не являются близкими родственниками или друзьями, они не связаны служебными обязательствами. По словам Юнга, это личные отношения в обезличенных профессиональных рамках (Юнг К. Г., 1998). Герметичность сосуда позволяет отношениям быть неширокими, но глубокими. Сильные чувства клиента находят отклик в терапевте, энергию чувств можно сравнить с процессом нагревания. Между участниками происходит глубокий взаимообмен, что приводит к личностным изменениям.

В терапевтических отношениях обе стороны включены в диалектический процесс. И клиент, и терапевт являются партнерами в глубоком динамическом обмене. В пустом пространстве, которое существовало изначально, создается неразрешимо запутанное поле взаимодействий, захватывающее двух людей, две души (Кэмбриджское руководство… 2000).

Что-то очень тонкое, хрупкое и многообразное происходит между ними. Каждую минуту случается так много всего, что невозможно задержать внимание на всем сразу, а иногда так быстро меняется, что трудно успеть понять, что с этим делать. При этом каждый маленький нюанс может быть чрезвычайно важным для клиента (Кан М., 1997).

Юнг нашел алхимический текст Rosarium Philosophorum с десятью гравюрами, на которых химический процесс в сосуде представлен в виде человеческих отношений мужчины и женщины. В этих иллюстрациях он увидел отражение терапевтических отношений. В своей статье «Описание феноменов переноса на основании иллюстраций к „Rosarium Philosophorum“» он представил схему взаимодействия. Юнгианцы широко используют ее вариации при исследовании поля трансформации в терапевтических отношениях (рис. 1.6, см. Юнг К. Г., 1997а; Холл Д. А., 2006; Кембриджское руководство… 2009; Кларк М., 2013; Раевский С. О., Хегай Л. А., 2000).

Рис. 1.6. Терапевтический квадрат

Линия 1 относится к сознательным реальным взаимоотношениям клиента и терапевта и символизирует терапевтический альянс. Линия 2 символизирует отношения на бессознательном уровне, для которых характерны проективная и интроективная идентификации.

Линия 3 – канал внутренней коммуникации, представляющий отношения терапевта со своим бессознательным. Этот канал в меньшей степени блокирован, чем соответствующий канал клиента, представленный линией 4, благодаря опыту работы терапевта и учебному анализу, который он прошел. Линия 5 обозначает потребность клиента в Эго терапевта, канал для переноса клиента, а также сознательную попытку терапевта проникнуть в бессознательное клиента. Линия 6 – контрперенос терапевта на клиента и доступ сознания клиента к бессознательному терапевта.

Создавая для клиента свободное и защищенное пространство, в котором он может ощущать себя в безопасности, терапевт должен быть внимателен к различным сторонам отношений. Он несет ответственность за соблюдение обговоренных с клиентом границ (линия 1). Он ведет постоянную работу с собственным бессознательным, увеличивая осознание своих комплексов и слабостей. Терапевту важно осознавать свои потребности, будь то потребность во власти, любви, почитании и другие, уметь контролировать их и бессознательно не искать их удовлетворения в терапевтических отношениях (линия 3). Тогда клиенту не надо будет считывать эти витающие в воздухе требования, удовлетворять их или бороться с ними.

Терапевт концентрирует внимание на клиенте в течение всей сессии, но не поселяется в пространство клиента (линии 1 и 5). Терапевт удерживает, сохраняет проекцию клиента, не идентифицируясь с ней и не развенчивая ее до тех пор, пока не пройдет достаточно времени, чтобы клиент смог распознать в спроецированном материале свое внутреннее содержание, забрать его себе и в конце концов увидеть терапевта в реальном свете с присущими ему качествами (линия 5).

Терапевт прислушивается к своим контрпереносам и использует свои реакции, фантазии, догадки для понимания клиента. Эмпатически настраиваясь на внутренний мир клиента, он почти понимает, что последует дальше, и терпеливо ждет, оставаясь открытым другим возможностям (линия 6).

Терапевт восприимчив к образному миру, который появляется в символах и взаимодействует с ним. Его Эго открыто для посланий Самости (линия 3). Он ощущает присутствие взаимодействия двух бессознательных, происходящее «мистическое соучастие», замечая синхронию событий, образов, символов и появляющийся «глубокий перенос» от центра к центру, взаимодействие Самостей, когда Самость терапевта находит дорогу к Самости клиента. Архетипическая энергия присутствует в работе. «Званый или незваный, Бог всегда с нами» (линия 2). Она требует особой осторожности. И в силу того, что у терапевта надежная связь Эго с Самостью, что он удерживает эти внутренние взаимоотношения, это приводит к открытию аналогичного канала и у клиента (линия 4). Исцеление приходит из глубины.

Опыт терапевтических отношений, безопасное и свободное пространство, создаваемое терапевтом, клиент интернализует, и оно становится его внутренним пространством – личностным эмоциональным ресурсом, к которому человек обращается, особенно в трудные времена. То, что должно было произойти естественным путем благодаря ранним взаимоотношениям с матерью, но по каким-либо причинам потерпело неудачу или было нарушено позже на жизненном пути, восстанавливается в терапии.

Терапевту важно сберегать в себе образ сосуда, который надежно удерживает содержимое.