Текст книги "Пенсне для слепой курицы"

Возле подъезда на лавочке сидели два подвыпивших мужика и с любопытством глазели на нас.

– Ставлю вон на ту, в красном, – азартно сказал один.

– Почему на ту? – вяло поинтересовался его приятель.

– У нее ноги мускулистые. Если будет драка, она победит.

Блондинка в самом деле была готова сражаться до победного, однако я обезоружила ее торопливым признанием:

– Я тоже была сегодня на Казанском вокзале со своим донесением. Меня заставляют стучать на собственного шефа. Парень, который забрал мой донос, не ушел, а стал кого-то караулить. Я немного подождала и увидела вас…

Спустя некоторое время мы уже сидели на кухне чистенькой двухкомнатной квартирки и, наклонившись друг к другу через стол, обменивались информацией. Женщину звали Вера Делянина. С ней случилось почти то же, что со мной. Вера работала товароведом в фирме «Креотон», которая, как выяснилось, занималась поставками и продажей в России дешевой индонезийской одежды. Месяц назад ее прямо на улице подхватили незнакомые люди и увезли за город. Вера не знала, где конкретно проходил первый разговор, но на нем тоже присутствовали Шлыков и его подручный по имени Егор. ФСБ интересовалась главой «Креотона» Романом Борисовичем Игнатовым, пятидесятилетним бизнесменом, в прошлом – директором универсама.

– У Ромы есть своя служба безопасности, – рассказывала Вера. – И мне не нужно быть очень ловкой, чтобы водить ее сотрудников за нос. Рома мне доверяет, как себе. Мы работаем вместе уже больше семи лет.

– Они убили моего мужа, – сказала я.

– Думаю, что моего тоже, – приятный грудной голос Веры дрогнул. Прокашлявшись, она пояснила: – Он пропал без вести две недели назад. Я взбрыкнула, и вот результат.

– Ты что-нибудь предпринимала? – спросила я.

Это было важно. У нее стаж работы на ФСБ был гораздо больше моего. Целый месяц кошмара. Подумать только!

– Ну… Я ходила в милицию в связи с исчезновением Глеба. Написала заявление. Обещали помочь, но пока все затихло.

– А ты любишь своего мужа? – Я знала, что Вера не посчитает мой вопрос бестактным. Нас объединяла общая беда, и степень доверия, возникшая с первой минуты знакомства, была предельной.

– Я очень его люблю. Впрочем, в последнее время он мог в этом усомниться. Я была в таком состоянии… Часто срывалась. Как будто он виноват.

– И ты не открылась ему?

– Я боялась подставить Глеба под удар. Он мог совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Мужчины привыкли защищать своих женщин, не думая о себе. Но все оказалось напрасно. Все равно я его потеряла…

Была уже глубокая ночь, а мы все говорили.

– Послушай, может быть, нам все-таки что-то предпринять? – спросила я.

– Сорваться с крючка? Вряд ли. Это же не просто какой-то там Шлыков. Это целая организация. С хорошо известной репутацией.

– Все равно. Я расцениваю наше с тобой знакомство как шаг к освобождению.

– Я тоже рада, что мы встретились, – искренне сказала Вера. – Кто знает, может, вместе нам действительно удастся придумать выход из этой ситуации?

Мы обменялись телефонами. Вера порывалась подвезти меня до дома, но я наотрез отказалась. Вдруг за нами следят? К тому же мне хотелось немного пройтись, чтобы успокоиться. Я чувствовала себя узником, который после долгих лет одиночества услышал стук в стену. Пусть это был такой же несчастный человек, как и я.

Мысль о том, что предстоит провести ночь в пустой квартире, пугала меня, но выхода не было. Я дождалась позднего троллейбуса, который, щелкая усами, подкатил к остановке, предоставив в мое полное распоряжение пустой салон. Я пробила билетик, и шофер, глядевший в зеркальце, улыбнулся, вероятно, дивясь моей честности.

Конечно, я боялась идти дворами, искала глазами знакомых собачников, но вокруг было пустынно. Где-то орали и хохотали невидимые глазу подростки. Не наткнуться бы на них, чего доброго. Я быстро шагала, стараясь держаться поближе к освещенным окнам. Мой дом был уже совсем близко, когда позади внезапно мелькнула тень. Она двигалась слишком быстро. Если это человек, то он только что перебежал с одного места на другое.

Я находилась в двух шагах от собственного подъезда, поэтому не сразу запаниковала. Возле двери не удержалась и затравленно оглянулась. Следом за мной, буквально в пяти метрах, шел мужчина. В руках у него ничего не было, и смотрел он прямо на меня. Когда я оглянулась, он остановился. У него было длинное белое лицо и тревожные глаза. Дверь в подъезд запиралась на кодовый замок. Я поняла, что, если даже успею открыть ее, этот тип догонит меня и войдет следом.

В голове моей сразу же всплыло предупреждение соседки Симочки Кругловой о том, что в нашем округе появился очередной сексуальный маньяк. Глубокой ночью он нападал на одиноких женщин, мучил их и убивал. Бедняжек потом находили в подъездах под лестницами, в лифтах и в зарослях кустарника.

Я в панике вскинула глаза вверх, к Симочкиным окнам на втором этаже. У нее горел свет, и окно на кухне было открыто настежь. Может, она встала покурить? Или вообще еще не ложилась?

– Сима! – истошным голосом завопила я. – Сима, выгляни!

К моему громадному облегчению, соседка тут же появилась в освещенном проеме, откинула занавеску и свесилась через подоконник.

– Эй! Привет, Мариша! Ты чего кричишь?

Я обернулась назад. Напугавший меня тип со скоростью курьерского поезда несся в сторону шоссе.

– Господи, как я рада, что ты не спишь! – я с трудом перевела дыхание.

– Зуб болит, – объяснила она. – Может, поднимешься?

Я поднялась.

– Слушай, этот мужик меня так напугал! – Я трясущимися руками положила свою сумочку под зеркало, взахлеб рассказывая Симе о беломордом типе.

– Не хочешь в милицию позвонить?

– Ну, во-первых, я его не особенно-то и разглядела. Да, может, он и не маньяк вовсе, – пробормотала я, засомневавшись.

За мной было кому следить и помимо маньяков. Кроме того, если я сейчас сунусь в милицию, не посчитают ли мои мучители, что я решила их заложить? Чего доброго причинят зло моему брату или племянникам. Нет уж, маньяк не маньяк, а милицию придется отставить.

Я просидела у Симочки почти до рассвета, потом пошла к себе, завела будильник, кое-как избавилась от одежды, упала на кровать и заснула мертвым сном. На работу пришла невыспавшаяся, с отекшими глазами. Горчаков, мгновенно оценив мой затрапезный вид, предложил:

– Посидите какое-то время дома, Марина. Обещаю, что на вашем заработке это не отразится.

– Спасибо, – пробормотала я. – Но если я не слишком вас раздражаю своим видом, я бы предпочла ходить на службу. А то совсем закисну дома одна.

Горчаков сказал:

– Смотрите, как вам лучше. И не смейте говорить о раздражении. Видеть вас мне всегда приятно.

Он говорил замечательные слова, но тон его при этом был подчеркнуто деловым. Интересно, помнит ли он вообще, как целовал меня ночью? Я принялась за очередной донос, который дополняла весь оставшийся день. Мудрая Липа общалась со мной как ни в чем не бывало – это здорово ставило на место мозги. А когда тебя жалеют и сюсюкают, как с больной, делается совсем худо.

Егор позвонил ближе к вечеру.

– Хвалю, – начал он после скупого приветствия. – Отличная работа. Кстати, сколько вы намерены пребывать в трауре?

– Вы! Да вы… – задохнулась я.

– Я встречу вас сегодня после работы. Есть разговор. Так что не шарахайтесь в сторону и вообще не делайте резких движений.

Он положил трубку, я же сморгнула злые слезы и отодвинула от себя телефон.

– Снова этот тип? – сочувственно спросила Липа.

– Какой тип?

– Который чего-то хочет от тебя.

– Да ладно, сама разберусь. – Я решила не спорить.

– Вот смотрю я на вас, женщин, – укоризненно сказала Липа, будто сама была существом противоположного пола, – и не пойму: как вы умудряетесь целиком попасть под мужское влияние? И эти огрызки природы крутят вами, как хотят! Мне, например, ни один красавчик не может испортить настроения.

– Ты просто еще ни разу не влюблялась, – предположила я.

– Любовь! – фыркнула Липа. – Любовь – это микроб, который поражает мозги того, кто скучно живет. Если у тебя полнокровные будни и веселые праздники, зараза тебя минует. Так ты не хочешь рассказать, что за придурок пугает тебя по телефону?

– Это дело старое, – вздохнула я. – Будь моя воля, голубчик летел бы ясным соколом знаешь куда? Но одной моей воли мало. Так что совладать с ситуацией я не могу.

– Чтобы справиться с неугодным мужиком, нужен другой мужик, – философски заявила Липа. – Просто надо научиться его использовать. Есть какой-нибудь воздыхатель, у которого при виде тебя шарики в голове перемешиваются, словно сухой горох в банке?

– Увы, такого нет.

– Жалко. Но я подумаю, что еще можно предпринять.

Я поблагодарила Липу и начала собирать сумку. Сегодня мне не нужно никуда ехать, время «Ч» наступало только завтра. Однако Егор должен встретить меня где-нибудь по дороге к метро, а это отнюдь не радовало. Воодушевленные «естественной» смертью Матвея, они, по-видимому, усилят прессинг. Господи, но что еще я могу для них сделать? Организовать поджог? Взорвать фирму?

Прямо у офиса припарковалась симпатичная «Ауди», а рядом с ней, облокотившись о капот, стоял юноша с серьгой в ухе. Заинтересованные девушки оборачивались на него. Меня же при виде его физиономии затошнило.

– Прокатимся? – спросил Егор, крутя на пальце ключи.

– Сцена, как в дешевом кино, – фыркнула, я, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. – Говорите, что надо, и я пойду. Не стану я с вами кататься.

– Отлично. Мне тоже не слишком нравится здесь отсвечивать.

– Вы убили моего мужа! – не выдержала я.

– Убили? Да вы в своем уме? Мы никого не убиваем. Напротив, мы стоим на страже порядка и законности. Это вас просто бог наказал, Марина Александровна. За несговорчивость.

Я сложила руки на груди и приняла позу, на мой взгляд, полную презрения к собеседнику.

– Ой, только не стройте из себя светскую львицу, – насмешливо сказал Егор, поправляя упавшую на лоб челку. – Львицы из вас не получится. Вы всего лишь шавка.

– Шавка тоже может быть опасна.

– Ничего, я сделаю вам прививку от бешенства.

Кажется, ему нравилось меня злить. Я решила сдерживать эмоции, чтобы не доставлять ему удовольствия. Егор тем временем покосился на окна нашего офиса и усмехнулся:

– А вы его уже зацепили, не так ли?

У окна стоял Горчаков и, не таясь, смотрел на нас, засунув руки в карманы.

– Ерунда, он любит свою жену, – занервничала я.

– Само собой. Но вы ему тоже нравитесь. Вот что, Марина Александровна. Ваши отчеты должны касаться не только служебной деятельности шефа. Нас интересуют его жена, сын, их распорядок дня и любимые места отдыха. Все, что сможете разузнать.

– Как я это разузнаю?

– Станьте ему ближе. Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Я просто пришел напомнить.

Кажется, сегодняшнее явление Егора было типичной акцией устрашения. Он уверен, что сам его вид нагоняет на меня ужас. В сущности, он был недалек от истины.

– А мне не полагается никакого вознаграждения? – надменно спросила я, чтобы смутить его.

– Жизнь сама по себе награда. – Егор широко улыбнулся.

Еще некоторое время мы обменивались обидными репликами и незаметно так сблизились, что выплевывали слова уже прямо друг другу в лицо. Я стояла руки в боки, Егор сжал кулаки. Со стороны казалось, что мы вот-вот сцепимся и визжащим клубком покатимся по мостовой.

Горчаков все это время стоял у окна. Мы не порадовали его дракой и спустя пять минут расстались, обменявшись полными ненависти взглядами. Я отправилась домой.

У моего подъезда стояла машина Веры, сама она прогуливалась неподалеку. Мы бросились друг к другу, как сестры, потерявшиеся во время какого-нибудь катаклизма. Я рассказала ей про Егора. Вера сочувственно сжала мою руку.

– Я всю ночь не спала, – призналась она. – Все думала, что мы можем сделать.

– Появились дельные мысли? – воодушевилась я.

– Знаешь, что самое ценное в жизни?

– Что?

– Информация. Дороже ее только собственная шкура. Нас с тобой заставляют добывать информацию, потому что это настоящее золото. С ее помощью можно все: шантажировать, манипулировать людьми, пугать их…

– Ну?

– Мы с тобой должны раздобыть кое-какие сведения для себя.

Я тут же поняла, что в ее рассуждениях есть рациональное зерно.

– Понимаешь, – продолжала тем временем Вера. – Их позиция ясна и понятна. Они уверены, что мы запуганы, как кролики. Вот пусть и пребывают в этом заблуждении. Да, они винтики в системе, но, помимо этого, они ведь еще и просто люди. Где-то живут, на ком-то женаты, что-то любят, чем-то увлекаются. Они такие же, как мы.

– Предлагаешь собрать на них досье и чем-нибудь пошантажировать?

– Почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет? Узнать какую-нибудь пошлую тайну Егора и поиграть на его нервах – о, это было бы чудесно! Я ненавидела этого типа. Или подловить на чем-нибудь Шлыкова и обменять пару страниц компромата на свою свободу! Вдруг он злоупотребляет служебным положением? Или связан с мафией?

– Мы не будем бороться с ФСБ, – пообещала Вера. – Мы возьмем за шкирку конкретных мужиков.

Во мне зашевелился было червячок сомнения, но он тут же издох под пламенным взглядом подруги по несчастью.

– Перво-наперво, – сказала она, – мы должны выследить курьера, который уносит наши отчеты с вокзала. Куда он их девает?

– Послушай, а ты уверена, что нас с тобой только двое? – поделилась я с ней пришедшей мне в голову мыслью. – Может, у них целая сеть осведомителей? Мы встречаемся с курьером на Казанском по понедельникам, средам и пятницам с интервалом в полчаса. Так?

– Так.

– А что, если во вторник и четверг там бывают другие жертвы?

– Их обязательно надо разыскать!

– Первая заповедь революционера-подпольщика: «Объединяйтесь!» В единстве – сила. Не помню, кто сказал.

– Ты права, абсолютно права. Чем больше людей, тем больше свобода маневра. Чем больше глаз для слежки за этими типами, тем лучше. Мы им еще покажем!

В четверг мы с Верой, тщательно замаскировавшись, отправились на Казанский вокзал. Но вояж оказался напрасным. Никто не оставлял и не забирал никаких посланий, хотя мы следили за каждым замешкавшимся у касс, словно коршуны за добычей.

– Надо же, какой облом! – расстроилась я.

– Значит, сделаем так, – сказала Вера, не потерявшая присутствия духа. – Завтра выследим курьера. Кому-то же он тащит наши донесения?

– Наверное, Шлыкову.

– Вот и отлично.

– Но ведь не домой же Шлыкову. Скорее на службу.

– Все равно, надо узнать доподлинно. Проследить всю цепочку. Может быть, срисуем еще каких-нибудь людей. Каждая крупица знаний – это шаг к нашей свободе, не забыла?

Я не забыла.

Назавтра мне предстояло строчить очередной донос на Горчакова. Только я принялась за дело, как он вышел в приемную, чтобы дать указания Липе, и сел в кресло напротив. «Интересно, – внезапно подумала я, – когда сообщу про него все, что им нужно, меня случайно не прикончат?» А что? Объяснить, к примеру, мое самоубийство очень просто: не смогла справиться с горем – со смертью молодого, красивого, талантливого мужа. А уж инсценировать суицид таким спецам – простая забава. Нет-нет, Вера права – надо срочно действовать. Мы должны иметь хоть какую-то защиту.

Липа взяла термос и отправилась через дорогу за свежим кофе. Горчаков перевел на меня задумчивый взгляд:

– Мне кажется, Марина, у вас что-то происходит.

– У меня муж умер, – напомнила я.

– А ваши неприятности никак не связаны с тем мальчишкой, с которым вы вчера ссорились возле офиса?

Я метнула на него испуганный взгляд. Неужели он о чем-то догадывается? Связать смерть моего мужа с появлением Егора – для этого надо обладать или потрясающей интуицией, или… Ведь Горчаковым интересуется ФСБ. Может, он гораздо умнее и осведомленнее, чем я думаю? Впрочем, чувство к нему мешало мне не только трезво мыслить, но и вообще владеть собой. Он смотрел мне прямо в глаза, и я теряла чувство реальности.

Уронив ручку, я полезла за ней под стол. Горчаков опустился на корточки, наши руки встретились, и он задержал мою ладонь в своей.

– Кажется, нам есть о чем поговорить, – сказал он.

– Под столом?

– Не имеет значения… Надо обсудить проблему.

Губы, которые заставляли трепетать мое сердце, медленно приблизились.

– Я не знала, что между нами возникли какие-то проблемы, – глухо проговорила я.

– Но они тем не менее возникли.

Так и есть. Он обратил на меня внимание, когда я полуголой явилась на работу. Неужели ключик от сердца любого мужчины лежит за корсажем женщины? Даже такого потрясающего, как Горчаков?

– Предлагаю решить проблемы совместными усилиями, – не сдавался он.

А вдруг он меня сейчас снова поцелует?

В этот момент в комнату вошла Липа в обнимку с термосом. Увидев нас под столом, она невозмутимо спросила:

– Сергей Алексеевич, пять минут назад вы должны были позвонить Потоцкому. Будете вылезать или спустить вам телефон туда?

– Подождите, Липа, не видите – у нас производственное совещание?

Парализованная его близостью, я не шевелилась.

– Или вы меня боитесь, – тихо сказал Горчаков, не поднимаясь, – или влюблены без памяти.

В этот момент я поняла, что не смогу причинить ему никакого вреда, даже если он и в самом деле американский шпион и в часы досуга проникает в секретные лаборатории. «Доносы, которые я пишу для ФСБ, можно фальсифицировать, – неожиданно подумала я. – Так и сделаю. Пусть Шлыков разорвет меня на части».

Липа настаивала на том, чтобы мы немедленно прервали производственное совещание. Горчаков успел подняться на ноги, когда дверь распахнулась и на пороге появился Потоцкий. Увидев меня на четвереньках под столом, он удивленно спросил:

– У вас что, занятия по гражданской обороне?

– Нет, это так, причуды Марины Александровны, – успокоил его Горчаков. – У красивых женщин полно причуд.

– Это у дур полно причуд, – вставила свое замечание Липа. – А уж красивая попалась дура или нет – дело случая.

Шеф со своим замом удалились в кабинет, а я принялась названивать Вере. У нас с ней на сегодня была назначена первая боевая вылазка. План действий составили такой: сначала сдаем свои донесения, после чего вдвоем садимся на хвост курьеру. Вера собиралась явиться на машине, хотя прежде предпочитала метро: парковка возле вокзала – занятие утомительное.

– В прошлый раз я видела, как парень поднялся к перронам, – вспомнила я. – Может быть, он ездит куда-нибудь за город? На дачу к Шлыкову, например.

Но на этот раз все было по-другому. Парень на метро добрался до «Чистых Прудов» и прогуливающейся походкой двинулся вдоль по улице в сторону «Современника». Сопровождать его было одно удовольствие. Похоже, этому типу и в голову не приходило, что за ним следят.

– Странные какие-то разведчики, – сказала я Вере. – Простые, как стулья.

– Они думают, что это мы простые. И глупые. Поэтому так беспечны.

Курьер демонстрировал беспечность еще примерно минут двадцать. Один раз он застрял под деревом, чтобы выкурить сигаретку, и нам пришлось срочно придумывать предлог для того, чтобы остановиться неподалеку. Вера стала пудрить щеки, а я несколько раз расстегнула и застегнула замочек на босоножке. В конце концов мы втроем вошли во двор жилого дома.

– Старый дом на Чистых Прудах – это круто, – присвистнула Вера. – Интересно, чье же гнездышко мы отыскали?

– Может, это конспиративная квартира? – предположила я. – Явка?

– А что, удобный район, Лубянка поблизости, – согласилась Вера.

Проследив, в какую из квартир вошел курьер, и дождавшись, когда он выйдет из подъезда и скроется с глаз, мы начали следственную работу. Старухи, дворничихи, местные алкаши, мальчишки, играющие в мяч, – все были в нее вовлечены, хотя, конечно, никто из них о своей роли не догадывался.

– Все, хватит отсвечивать, – сказала я Вере, поглядев на часы. – Если нас засекут, все наши труды пойдут насмарку.

Взявшись под ручку, мы выскочили на бульвар, где принялись ловить машину.

– Куда, девочки? – спросил веселый водила, в салоне которого играла блатная музыка.

– На Казанский вокзал.

– Не местные, значит? – подмигнул он, когда мы устроились на заднем сиденье.

– Почти что, – сказала Вера, после чего обратилась ко мне: – Заберем мою тачку, потом засядем у тебя на кухне и подведем итоги. Думаю, мы не зря проследили за курьером.

– Еще бы! – поддакнула я. – Умные женщины могут обмануть даже фээсбэшников. Они ведь нас не засекли?

– Если доберемся до дома живыми, значит, не засекли.

Шофер с тревогой поглядел на нас в зеркало заднего вида, но мы не обращали на него внимания и продолжали обсуждение своих проблем. К концу пути бедный мужик не знал, куда деваться. Когда мы расплатились, его видавшее виды авто рвануло с места, словно ракета с космодрома.

– Умчался со свистом, – заметила я. – Может, зря мы его напугали?

– Да ну, – отмахнулась Вера.

Моя квартира стала штабом, где мы разрабатывали стратегию и тактику борьбы.

– Сегодня позвонил партнер Глеба, моего мужа, – поделилась переживаниями Вера. – Просил меня написать какую-то доверенность. Я разрыдалась. Мне кажется, впервые с тех пор, как Глеб исчез, я поплакала от души.

– Я просто мечтаю отомстить этим монстрам, – сквозь зубы сказала я.

Квартира на Чистых Прудах принадлежала Егору. Нам удалось узнать его фамилию – Мазуренко – и официальное место работы. Этот юнец числился директором мебельного салона «Мягкий мир», располагавшегося неподалеку от его места проживания. Если верить сплетням соседей, мебель там была эксклюзивная, то есть дорогущая, и продавалась из рук вон плохо. «Деньги отмывают», – заявили ушлые старухи.

Мы с Верой придерживались другого мнения. Мебельный салон – это просто прикрытие. «Легенда» для Егора Мазуренко. А может, и не для него одного.

– Наверное, мы обнаружили одну из их гражданских баз, – предположила Вера.

– Все как-то слишком уж открыто, – засомневалась я.

– А кого им бояться? Нас с тобой?

Она была права. Фирму, с которой мы связались, вряд ли мог озаботить интерес двух запуганных вдов. И все же после нашей эскапады я испытывала определенный подъем.

– Этим Егором займусь я, – сказала Вера. – Ты его чем-то разозлила, так что не стоит будить лихо. Если он вдруг почувствует, что ты рядом, начнет нервничать. Эти парни умны и непотопляемы, как крысы.

Грядущие выходные Вера планировала посвятить подробному знакомству с личной жизнью Егора Мазуренко.

– Посмотрю, чем он занят по субботам и воскресеньям. – Она довольно потерла руки и сощурилась, словно «медвежатник», удачно взломавший сейф. – А чем ты собираешься заниматься в выходные?

Я понятия не имела. Когда Вера уехала, я тут же включила телевизор, чтобы не прислушиваться к шорохам и скрипам, наполняющим квартиру по вечерам. Усмехнулась, вспомнив слова Липы о том, что, если я боюсь жить одна, мне срочно надо завести себе мужчину или собаку. Кажется, она не видела особой разницы между двумя этими вариантами.

Телефон заверещал на всю квартиру. Было ровно десять – по всей видимости, мое личное критическое время. «Опять эта сволочь», – подумала я, имея в виду Егора. И ошиблась.

– Добрый вечер, Марина, – сказала трубка голосом Горчакова.

– Добрый вечер, – эхом откликнулась я и затаила дыхание.

Прежде шеф никогда не звонил мне домой, это было чем-то из ряда вон выходящим. Наверное, примерно то же самое чувствовала моя знакомая, выигравшая однажды музыкальный конкурс и сфотографировавшаяся в обнимку с гастролировавшим в Москве Крисом Норманом. Интересно, чего шеф хочет?

Он хотел, чтобы мы с Липой снова поехали к нему на дачу на два дня.

– Надо проверить все договоры за последние полгода, – пояснил он. – У нас с Потоцким возникли вопросы. Нужна кое-какая статистика. Поможете?

– Конечно.

Я знала, с чем могут быть связаны его проблемы. Вернее, с кем. Но где кроется корень всего происходящего? Действительно ли Горчаков в чем-то виноват или он просто мешает кому-то из сильных мира сего?

– Я заеду за вами в девять утра. Не рано? – спросил он, словно не замечая моих односложных ответов.

– Конечно, нет.

– Немного поработаем, потом отоспитесь, – пообещал он. – И еще будут сверхурочные.

– Чудесно, – сказала я, не сумев, впрочем, достаточно искусно изобразить радость.

Деньги интересовали сейчас меня меньше всего. Я надеялась, что Горчаков скажет что-то личное, особенное, что будет согревать мое сердце на протяжении предстоящей одинокой ночи. Но он ничего не сказал. «Размечталась, – укорила я себя, осторожно возвращая трубку на место. – Горчаков может позволить себе разок расслабиться, пофлиртовав со своей служащей, но голову он из-за нее точно не потеряет».

Погасив везде свет и вырубив телевизор, я вышла на балкон и подставила лицо ветру. Я любила представлять, что этот ветер прилетел откуда-нибудь с далекого теплого моря и перед тем, как коснуться моего лица, полоскался в парусах яхт и шелестел в ветвях деревьев, на которых растут апельсины и финики. Конечно, это была игра. Часть моего сознания даже в миг наивысшего блаженства четко осознавала, что московский ветер собирает за день массу всякой гадости.

Прямо под моим балконом стоял человек и, задрав голову, смотрел вверх. Очнувшись от своих грез, я увидела зловещую фигуру и вздрогнула. Опять фээсбэшник? Кто же еще. Надо рассмотреть его как следует и потом рассказать о нем Вере. Мы ведь собираем досье. Ну и болван – встал прямо под фонарем! Конечно, со второго этажа особых примет не разглядеть, родинок там или ямочки на подбородке.

Блондин среднего роста, примерно метр семьдесят – метр семьдесят пять, фигура спортивная, плечи широкие, ноги длинные и крепкие. Наверное, его заставляют бегать на тренировках в полном обмундировании. Или у них нет формы? Я ничего не знала про Федеральную службу безопасности. Только всякие мелочи, которые пишут в газетах. Гораздо больше я знала про ЦРУ и ФБР – благодаря политическим детективам и десяткам голливудских фильмов, которые смотрела на видео. Еще я заметила, что мужчина щурится. Неужели он плохо видит? Хотя бы контактные линзы вставил. Посылать на задание полуслепого – глупость несусветная. Вдруг придется стрелять?

Увидев, что я смотрю на него, соглядатай попятился и, повернувшись, нырнул в ближайшие кусты. Интересно, узнаю я его, если встречу снова? Вполне возможно. Но зачем они следят за мной? Боятся, что я пойду против них? Вера уверяла, что за ней никогда никто не ходил. Почему же я постоянно удостаиваюсь такой чести? Искать ответы у себя самой было бессмысленно, поэтому я проверила цепочку на двери, замки и легла спать, не забыв завести будильник на восемь часов. Утром предстояла встреча с Горчаковым, и мне нужен запас времени, чтобы успеть себя подреставрировать. Потому что если раньше я высыпалась и выглядела отдохнувшей, то в последнее время медленно разрушалась, как дерево, подтачиваемое термитами.

Горчаков приехал за мной один.

– А где Липа? – спросила я подозрительно, но тотчас смутилась, словно невинная девица, которая опасливо косится на каждые брюки. – Мы за ней заедем?

– Липа приедет позже, сначала она должна сделать кое-что в офисе.

– Понятно, – смирилась я.

Ситуация меня очень даже устраивала: только мы вдвоем, музыка и многозначительное молчание. Впрочем, Горчаков наверняка будет занят дорогой или выберет для разговора какую-нибудь нейтральную тему. Потому что, если бы он испытывал ко мне хоть какие-то то чувства, не потащил бы второй раз на дачу, где меня ждет свидание с его женой и сынишкой. «А мне ведь приказано его соблазнить, – вдруг вспомнила я. – Может, заняться этим прямо сейчас? В конце концов, я не могу отказаться от задания после того, как убили моего мужа? Я понесла слишком суровое наказание за непослушание, но у меня ведь есть еще и брат…»

Я не понимала – обманываю себя или нет. Хочется мне близости с шефом или я действительно боюсь людей Шлыкова? Через некоторое время я пришла к выводу, что близости мне, безусловно, хочется, но только настоящей, а не той, которую я могу спровоцировать сама из боязни потерять кого-нибудь из родственников. Что делать? Я решила положиться на судьбу. Ведь я на самом деле без ума от Горчакова, и мне не придется притворяться. Просто надо перестать скрывать свои чувства. Вот только его жена! Похоже, он ее любит. Правда, я никогда и не обольщалась насчет каких-то серьезных отношений между нами.

– У нас на фирме неприятности, – сказал Горчаков, когда мы выехали на шоссе. – Путаница со счетами и вообще… Похоже на саботаж.

Я испуганно вздрогнула, и он, кажется, это заметил. Сегодня шеф был в голубой рубашке, под расстегнутыми пуговицами которой виднелась загорелая грудь. Возможно, он плохо спал, под его глазами залегли тени, но, как бы то ни было, он по-прежнему казался мне самым привлекательным мужчиной на земле.

– Будем разбираться с договорами, – обнадежила его я.

– Марина, я рад, что мы с вами одни, – неожиданно сказал шеф, не поворачивая головы.

– Да?

– Нам нужно поговорить.

Сердце мое тотчас же заныло. Я знала абсолютно точно: когда мужчина по-настоящему интересуется женщиной, он вовсе не склонен заводить с ней разговоры. Мужчины вообще не любят говорить о чувствах, только о делах. Я вздохнула.

– Вы в последнее время не замечали в офисе ничего странного? – продолжал между тем шеф.

Тревога взяла в руки прутик и слегка хлестнула по сердцу. Неужели Горчаков меня подозревает? Откуда я знаю, что за хороводы водит вокруг него ФСБ?

– Я понимаю, у вас большое горе и вы держитесь изо всех сил, но все же именно ваш внимательный и трезвый ум мог заметить что-нибудь неладное.

– А вы уверены, что неладное действительно происходит? – Я попыталась увильнуть от ответа.

Вот еще одно испытание! Врать своему кумиру прямо в глаза. Отличную же роль отвел мне Шлыков, ничего не скажешь!

– Давайте договоримся: если в офисе будет происходить что-нибудь странное… скажем так, нетипичное, вы сразу же придете ко мне, хорошо?

– Конечно! – воскликнула я, мысленно проклиная все на свете.

Интересно, придется ли мне когда-нибудь отвечать за свои проделки перед Горчаковым? Нет уж, лучше умереть. В душе я твердо решила, что, если предательство вскроется, я убегу на край света и до конца дней буду в одиночестве переживать свой позор. «Может быть, тебе и не придется скрываться, – подсказало мне услужливое воображение. – В конце операции тебя прикончат, и проблема решится сама собой». Подобная мысль приходила ко мне не первый раз и сильно действовала на нервы.

– Хотите кофе? – внезапно спросил Горчаков. – Я взял из дома термос. Очень люблю горячий кофе с молоком.

Как будто я не знала! Я знала про него все, что только может знать влюбленная женщина. Если бы Шлыков прикрутил меня к железному столу и показал щипцы для выдергивания ногтей, на него вылился бы такой ушат информации, которого хватило бы на два подразделения разведчиков. Я знала, что Горчаков ест на завтрак, обед и ужин, в какие кафе и рестораны приглашает партнеров по бизнесу, какого цвета и качества предпочитает одежду, где ее покупает, кому звонит в редкие свободные минуты, в каких фирмах работают его друзья и по каким дням он встречается с ними за ужином. Я знала, что он немножко суеверен и ужасно не любит чисел, в которых попадается цифра «шесть», зато семерка – его счастливое число. Он любит смотреть хоккей по телевизору, хотя сам увлекается игрой в гольф и раз в месяц выбирается в гольф-клуб в Подмосковье. Дня не хватило бы рассказать все, что я знала о мужчине, который сидел сейчас рядом со мной и смотрел на дорогу, расстилавшуюся впереди.