Текст книги "Дикторат. Эффект молнии. Часть 2"

Глава 5

– Языкам детей учат почти с рождения, учитывая то, что скорость электронных импульсов в мозгу…

Остаток фразы гигант прослушал, глядя в посиневшее до темени небо за прозрачными стенами капсулы. Всему существует предел: удивлению, напряжению, растерянности, возможности принимать и понимать. Даже если от умопомрачительных открытий захватывает дух, в определённый момент наступает тупое равнодушие, и слова, содержащие семя смысла, теряют значимость, превращаются в пыль. Она запорашивает разум, словно песок старое зеркало.

В переполненной голове гиганта воцарилась пустота. Эдэра просто клонило в сон. Такой же сонный туман застилал полуприкрытые глаза Лиссы. Её дыхание то и дело сменялось уютным сопением, но затем чумашка часто моргала, тёрла ладонями веки и делала вид, что усердно слушает. При взгляде на неё в груди привычно потеплело. И вроде она ничего не делает, просто сидит, чуть развалившись в кресле рядом, а ему от этого хорошо. Ну, не дурак ли?

Гигант зевнул с облегчением, когда Иван объявил, мотнув головой вперёд:

– Через д-десять минут Иркутск. С-снижаемся.

Ко всеобщей радости поучительная трескотня Льюн Ти прекратилась. Она попросила пилота:

– Вань, я тут подумала. Все устали, с гостиницей могут быть сложности, учитывая, что наших гостей нет ни в одной базе. И вообще в городе ребят в таком виде сразу камеры слежения запеленгуют, отфильтруют странности и отправят на заметку полиции. Нам это не нужно, ведь так?

– Угу. Я т-тоже пока на з-заметку п-полиции не хотел бы попасть, мне лучше по т-травке ужиком стелиться, – шморгнул носом Иван. – Исправительные м-модули мне не улыбаются, как и военные р-р-рожи…

– Да. Уже ночь почти. В свою квартиру я тоже не рискнула бы, безопасность наверняка её проверит. А вот в любой из домов главсоветника с обыском вряд ли кто-то заявится. Поэтому давай поедем на нашу семейную дачу?

– Угу, – согласился Иван. – А н-ничего, что ты т-т-такую толпу с собой п-приволокёшь?

– Да там никого нет. Соседям всё равно, кто приземлится на внутреннюю площадку. Их тоже, скорее всего, не будет в это время.

– Д-давай к-координаты.

– Летим в село Савватеевка, дача «Жёлтый аист[12]12
  «Жёлтый аист» – китайская народная сказка


[Закрыть]» в сосновой роще.

– Данные введены в систему, маршрут выстроен, – сообщил певучий голос летательного аппарата.

– О, да это р-рукой подать! – воскликнул Иван.

Эдэр с радостью подумал, что его бренные кости, наконец, перестанут болтаться чёрт знает где с риском упасть и превратиться в кашу. Он еле слышно притопнул в нетерпении, когда же ощутит под ногой земную твердь. Рука по привычке потянулась к амулету – поцеловать из благодарности духам, но тот, что носил с пелёнок, сорвали с груди на позорном столбе. Теперь с шеи внушительной гроздью свисали амулеты Паула и смертельное оружие жрецов.

«Такую пушку не грех и поцеловать», – усмехнулся про себя Эдэр, но делать этого не стал.

Летающая капсула круто накренилась, в очередной раз подтверждая, что пристёгиваться нужно было не из-за прихоти землян. Вообще Иван с пассажирами и летающей машиной не церемонился. Складывалось впечатление, что он веселья ради резко огибал облака, нырял в воздушные ямы с желанием вытряхнуть грибы Вероники из пришельцев, а потом с озорной улыбкой озирался на позеленевшие лица и шкодливо говорил:

– Упс, с-сорри.

Эдэру хотелось втереть обратно в веснушчатую физиономию это мало-виноватое «с-сорри», но с пилотом приходилось считаться. Теперь паршивец переплюнул предыдущие выкрутасы и направил капсулу к земле так, словно бросил булыжник с Разлома, гадая, как быстро он разобьётся о скалы. У глоссов в ушах заложило, в желудках стало скучно. Грэг бухнул:

– Твою ж мать!

Лисса метнула на Ивана недобрый взгляд и сцепила пальцы в замок. Тотчас сосредоточилась и начала громко вдыхать-выдыхать, будто по счёту. Напряжённое лицо девушки скоро расслабилось, обрело уверенное спокойствие.

Чтобы искру не выпустить случайно, – понял Эдэр и опять проникся уважением к крошечной обладательнице мощного дара. Она буквально держала себя в руках.

«Крутая! Взять Никола, – думал гигант, – здоровый мужик и не выдержал. Дрыхнет до сих пор на лекарствах доктора, агнец бородатый. Грэг молчит. Он всегда молчит, когда душа в пятки уходит. Мне ли не знать? Помню, как перед стадом бешеных козлограссов и после он целые сутки ни слова не выдавил. В себя приходил. Да что там! Даже меня после первого полёта скрутило. А вот Тим и Лисса всю эту крышесносную канитель готовы переваривать. Сильны ребята».

Однако по правде именно за них больше всего Эдэр и беспокоился – предсказанный Льюн Ти интерес учёных к особым гостям не радовал гиганта, а вызывал настороженность и желание прикрыть их широкой спиной.

* * *

Преодолев облачную преграду, капсула полетела легче, хотя уши продолжало закладывать.

Льюн Ти прикрикнула на пилота:

– Ваня, давай плавнее, не дрова везёшь!

– Да. Мы ещё приземлимся. И я не буду привязан к креслу. Помни об этом, – добавил Эдэр.

– А я н-ничо, я с-стараюсь, – залебезил Иван, но нос капсулы немного приподнял и скорость снизил.

– Включил бы автопилот, если водить не умеешь, – сказала Льюн Ти.

Иван только фыркнул.

Показались рассыпанные внизу огоньки, а подальше в непроглядной черни вспыхнула россыпями ярких огней земля, будто глосска в чёрном с ног до головы, с ожерельем на груди из переливающихся на солнце камней. Через пару минут сверкающие точки исчезли за полосой леса, и капсула зависла над тёмным пятном.

Бархатный голос аппарата пропел:

– Охранная система запрашивает доступ.

Льюн Ти громко ответила что-то на птичьем языке, и бархатный сказал:

– Доступ получен. Спасибо.

Мгновенно ночная синь под зависшей капсулой превратилась в огромный огороженный высоким забором двор с почти дневным освещением. Нечто, напоминающее до этого мрачные каменные глыбы, превратилось в дом, состоящий из двух, неровно поставленных друг на друга стеклянных кубов. С одной стороны они врастали стенками в заросли тонких, неестественно изогнутых деревьев, с другой прямо с крыши между искусно устроенными скалами струился ручей. Позади дома тенью нависал сосновый лес, впереди виднелась аккуратно стриженная лужайка с прудиком, на котором нежными лилово-розовыми пятнами застыли водяные лилии. Внутренняя обстановка за прозрачными стенами была видна, как на ладони. Всё вместе, внезапно возникшее посреди ночного небытия, поражало.

Капсула плавно опустилась на специально выделенную площадку и боковая панель отъехала в сторону, пропуская в салон прохладный воздух, наполненный ночными запахами и звуками: еле слышимыми порывами ветра, трелями сверчков и далёким непонятным гулом. Уставшие от полёта пассажиры поспешили отстегнуться.

Тут и Никол подал голос, хриплый и более низкий после многочасового сна:

– А? Что? Где демоны?!

– Заколебал уже, Ник! – Эдэр обернулся и смачно выругался. – Ещё раз вякнешь о демонах, отправлю обратно к жрецам, которые из тебя, как из Сёма, сделают кровавую пыль. Хочешь?

– Не-ет, – замотал распатланной косой Никол.

– Хорошо. Теперь встаёшь, как все, и идёшь за хозяйкой. Делаешь всё, как она говорит. И не выпендриваешься.

– Шеф, но это ведь женщина… Станет ли порядочный глосс слушать женщину?! – возмутился Никол, неподдающимися пальцами пытаясь отстегнуть ремень безопасности.

Эдэр нахмурился и произнёс медленно, чтобы до стражника дошло каждое слово:

– Никол, мы приучены чтить закон. Мы не дома. Здесь закон дал равные права мужчинам и женщинам. И не нам, по крайней мере, не сейчас, навязывать свои правила.

– Шеф, но духи завещали, что женщины…

– Те духи остались там, – перебил его Эдэр, заговорив настолько тихим, но угрожающим басом, что остальным стало не по себе. – Здесь они принимают другие условия. Здесь нет демонов. И, если не проспал мозги, ты должен помнить – я командо, я отвечаю перед духами и защищаю тебя от нечисти. Стоит тебе ослушаться, и ты лишишься моей защиты. Ясно?

– Да, шеф, – сглотнул Никол.

– Рад, что мы понимаем друг друга. Хоть слово грубое скажешь любой из женщин или выкажешь неуважение, останешься без уха, ясно?

Глаза Льюн Ти расширились от удивления. А Никол опустил голову.

– Да, шеф.

Эдэр кивнул и обвёл вокруг себя взглядом в поиске чумашки. Та уже успела выскочить из капсулы и направлялась чуть ли не вприпрыжку к светящемуся дому.

– Лисса! – окрикнул Эдэр. – Держись меня!

– Тут безопасно, поверьте, – улыбнулась ему Льюн Ти.

Нисколько не обращая внимания на грозный окрик, Лиссандра, счастливая, что, наконец, ощущает под пятками землю, встряхнула рассыпавшимися по плечам волосами и побежала к дому. Эдэр ругнулся и поторопился за ней.

* * *

– Поразительный тоталитаризм! – пробормотала Льюн Ти, глядя вслед гиганту и сочувствуя Лиссе. – Диктатор.

Грэг и Никол как два верных телохранителя зашагали по обе стороны от внушительной фигуры командо.

Льюн Ти усмехнулась мысли, что гости больше похожи на голографическую иллюзию – из тех, что заказывают на дни рождения и на тематические вечеринки. Разве что не триста, а всего лишь три спартанца, и не иллюзия, а весьма реальные персонажи. Девчонки визжали бы от восторга и просили бы познакомить с фактурными мэйлами[13]13
  От англ. Male – мужчина


[Закрыть]…

– Его так воспитали, – прервал размышления мягкий голос рядом.

Девушка оглянулась и увидела смущённого мутанта. Он улыбался. Открыто, по-доброму, располагающе. Льюн Ти не могла не улыбнуться в ответ.

– Как вам удалось подружиться с таким деспотом, Тим? Вы, кажется, совсем из иного теста.

– Вы несправедливы к Эду. У него отважное и доброе сердце. Никто из глоссов не посмел бы изъять из тюрьмы приговорённого к смерти подростка-мутанта, а Эдэр взял на себя риск и скрывал меня в бункере долгие годы.

Льюн Ти поёжилась.

– То, что вы рассказываете о вашем мире, кажется мифическим описанием не менее мифического ада.

– Считаете, ад не существует?

– Помилуйте, я – геолог. Я знаю, что находится под земной корой.

– Возможно, аду необязательно находиться где-нибудь далеко, возможно, мы носим его в себе? – загадочно улыбнулся Тим.

– Какая любопытная позиция!

– Знаете, жизнь в одиночестве располагает к размышлениям не только о хлебе насущном. Хотя я – счастливчик, у меня были книги. Так что вряд ли можно назвать мою жизнь одинокой.

Льюн Ти убрала прядь со лба, заинтересованно глядя на собеседника. Он продолжал:

– Что касается ада, то я считаю, что каждый раз, когда нас охватывает страх, сомнения или душевные терзания, мы сами открываем ворота в ад, позволяем страданиям заполнить наше сердце. Но мы, именно мы сами и никто другой, можем захлопнуть эти ворота. И повесить на них пудовый замок. Весь вопрос в том, что мы выбираем.

– И что же выбираете вы?

– Я всегда выбираю думать о том, что есть в моей жизни хорошего. Его хватает с избытком на каждый день.

– Неужели? В вашем ужасном Дикторате?

– Да. Я жив, что само по себе редкость для таких, как я. Я здоров. У меня есть друзья, книги и масса удивительных идей, которые ещё предстоит проверить и воплотить. А сейчас передо мной целый новый мир, и это удивительно! Поэтому аду, душевным мукам просто нет места в моей жизни.

– Да вы философ, Тим! – сказала Льюн Ти, её карие глаза восхищённо засияли при свете мощных ламп, превращающих ночь в день. – Сложно поверить, что вы не получили образования, а выросли вот так, среди жутких условий. На мой взгляд, вы достойны большего! Скажите, Тимур, вы бы хотели учиться в университете? Я бы могла…

Появившееся из-за спины мутанта щупальце заставило её осечься. Тим усмехнулся и привычно почесал нос маленькими уродливыми пальчиками на конце отростка. Затем показал щупальце девушке осторожно, стараясь не напугать.

– Разве с чем-то подобным берут в университеты? Берут уродов?

Льюн Ти помолчала немного, заливаясь краской, потом всё же взглянула в глаза парню и стараясь не выдавать волнения, ответила:

– Берут. В нашем мире культивируется толерантность. Чем более развито общество, тем более толерантно оно к своим представителям. Потому что цивилизация – это значит толерантность. И вы, Тимур…, вы – не урод.

Воцарилась пауза. Длинная тень поползла за щупальцем по траве куда-то в сторону, а затем мгновенно свернулась. В пальчиках-недомерках Льюн Ти увидела простенький белый цветок.

– Тогда это вам, – сказал Тим и покраснел по самые уши.

Глава 6

Сминая в пальцах стебель поникшего цветка, хозяйка водила гостей по дому. Слишком большому. Слишком пустому.

– На втором этаже у нас спальни и санузлы, – говорила Льюн Ти, поднимаясь по лестнице. – Давайте сразу решим, где разместимся на ночь. Родительскую комнату, извините, не предлагаю. Эдэр и Лиссандра, вы будете спать вместе или раздельно?

– Вместе, – ответил Эдэр.

– Раздельно, – сказала Лисса.

Эдэр нахмурился.

– Ладно. Тебе, Лиссандра, как единственной девушке я отдам комнату сестры, – сказала Льюн Ти. – Есть еще три гостевые Уж не обессудьте. Одна пусть будет вам, Тимур и Эдэр, там парные кровати. Вот в этой справа можно переночевать вам, Никол, а той, в углу – вам, Грэг. Ваня, тебя поселю в гостиной, окей? Вещи оставьте по комнатам, если есть. И мечи-копья сложите в гостиной. Сами видите, тут никого нет и не ожидается…

Иван отдал сумку, полученную от Вероники, Эдэру. Глоссы помялись, не желая расставаться с оружием, но потом кивнули.

– Это холл, гостиная, кабинет отца, – продолжала Льюн Ти экскурсию уже на первом этаже.

Про себя Эдэр подумал, что даже в бункере у них с Тимом было уютнее. Здесь не то чтобы экономили на мебели, её в принципе почти не наблюдалось. В больших комнатах глазу было не на чем остановиться – глянец, мраморные плиты, кубы, низкие столики на приподнятом, как помост, поле, сверкающая серебром техника во встроенных панелях из тёмного дерева и металла, и только в углу громадной гостиной ажурные решётки и странные предметы, отдалённо похожие на декор. Всё остальное было безлико и до зубной боли чисто.

Даже в узком модуле Вероники было куда приятнее, несмотря на весь разнохарактерный беспорядок. Но тот дом был живым, а этот… – безглазые развалины мегаполиса хранили больше жизни. Гигант взглянул на красочные пряди на голове Льюн Ти, одежду цвета «вырви глаз» и решил, что это было компенсацией за царящую в жизни ее семьи скуку.

– Это кухня-столовая. Тут готовят и едят. – Льюн Ти пригласила глоссов в чёрно-белое помещение с большим прямоугольным столом на низких ножках.

– Было бы что, а съесть можно и на улице, – хихикнула Лисса.

Эдэр шёл рядом. Он был бы не против, чтобы чумашка наблюдала за ним с обожанием в глазах, как Мадара. Но Лисса, пусть и уставшая, смотрела куда угодно, только не на него. Она развеселилась, глядя, как дом выполняет распоряжения хозяйки – беспрекословно открывает двери, включает свет. Достаточно было Льюн Ти громко сказать на кухне:

– Стены радужные. – И мрачная чернота вокруг преобразилось. Стеновые панели стали похожими на продолжение волос хозяйки. – Пастельные тона, – добавила Льюн Ти.

Яркие мазки стушевались, превратив стены в подобие рассвета в горах, нежного, рассеянного в тумане.

– Ух ты! – захлопала в ладоши Лисса. – И я так хочу! Стены розовые! Нет, лиловые! Нет, как цветущая степь весной!

Дом, как выяснилось, слушался только хозяйку. Чумашка изобразила на лице обиженную гримасу.

– Ну вот, я тоже хотела побыть волшебницей…

– Не волнуйся, – снисходительно улыбнулась Льюн Ти, – у всех гостей открыт доступ к бытовым пойнтам[14]14
  От англ. Point – точка, пункт


[Закрыть]. Тут и поколдуешь. Вот, к примеру, холодильник, в нём еда. Скажи: «Хочу пиццу».

Лисса повела любопытным носом по воздуху.

– А что такое пицца?

– Лепёшка с сыром, грибами, черри и всякой всячиной…

Лисса подпрыгнула перед панелью в стене и с горящими глазами продекламировала:

– Хочу пиццу! Большууую. Вот такую! Чтоб на всех хватило! С сыром, курицей, грибами. А черри, ну его к чёрту, не знаю, что такое. А ещё, а ещё… молока! И зайцекота на вертеле! И медовых катышков!

Голос откуда-то из стены невозмутимо ответил:

– Запросы «зайцекота на вертеле», «медовых катышков» выполнить невозможно. Закажите товар в сети.

Льюн Ти хохотнула.

– Жалко! А т-а-ак хотелось! Я всю дорогу о медовых катышках мечтала… С орехами, ну, пожалуйста… – чумашка пыталась разжалобить бездушный холодильник.

Эдэр улыбнулся: «Какой она ещё ребёнок!», подошёл и положил ей руки на плечи:

– Попроси чего-нибудь сладкого. Умная машина сама предложит.

– Хорошо, сладкого, – вздохнув, согласилась Лиссандра и словно невзначай отстранилась, сделав шаг к холодильнику. Тот ровным тоном принялся перечислять что-то непонятное. Услышав знакомое слово «творожный», чумашка крикнула: – Стоп! Это. Что там, говоришь, творожное?

– Творожный торт с карамельным соусом, – уточнил холодильник.

– Пусть, – кивнула Лисса, взволнованно переступая с ноги на ногу. – Вдруг вкусно? Есть хочется ужасно. А тебе?

Она оглянулась и шутя облизнула красные губы. Эдэр еле сдержался, чтобы не схватить её в охапку и не утащить в одну из тех пустых комнат, забыв об ужине, о стражниках, о необходимости нести ответственность и сохранять серьёзную мину. Теперь, когда Эдэр больше не испытывал боли благодаря пилюлям доктора, когда почувствовал, что можно расслабиться хотя бы ненадолго, запах волос Лиссандры, сладковатый, нежный, как молоко с майским мёдом, кружил ему голову. Ни на кого не похожая, то взрослая и сосредоточенная, то по-ребячески смешная или испуганная, но всегда абсолютно свободолюбивая, чумашка обладала какой-то непонятной властью над ним.

«Но, духи, – возмущался в мыслях Эдэр, – власть должна быть у меня!»

Однако эта самая власть утекала из его рук невидимыми, неощутимыми нитями с каждым поворотом головы чумашки, улыбкой, звонким смехом, разлившемся по щекам румянцем, бессовестно розовому на просвет ушку. И Эдэра тоже тянуло улыбаться и вести себя, как полная размазня. Он ловил себя на этом, и ему стоило невероятных усилий побороть желание присвоить чумашку целиком и полностью. Это желание за день стало ещё сильнее от того, что проиграв с ним немного в доме Вероники и дав ему почувствовать себя главным, Лисса принялась игнорировать его указы, знаки внимания и постоянно отодвигалась. Вроде бы на немного – на сантиметр, на дюйм, но делала это так, что гигант явственно ощущал границы, которые она воздвигала, и ему хотелось снова снести их без спроса, без раздумий и без свидетелей.

Эдэр сглотнул и перевёл взгляд на Тима. Друг жадно следил за хозяйкой, словно боялся пропустить какое-то важное сообщение.

Льюн Ти этого не замечала или делала вид. Она спросила у остальных:

– А вы чего бы хотели?

Тим покраснел, и Эдэр осклабился.

– Мяса побольше, – за всех сказал Никол. – И где костёр запалить можно?

– Зачем костёр?

– Нынче праздник Духа Огня, нужно шашлык в его честь зажарить.

– Шашлык… Давайте сегодня обойдёмся без шашлыка? А завтра видно будет, – устало сказала хозяйка. Не услышав ничего в ответ, она обратилась к холодильнику: – Копчёную грудинку, буженину, котлеты, свинину Хуншау. В общем, всё что есть мясного. И пиццу мою любимую плюс ещё три разных, – взглянула на дюжих мужчин в своей кухне и исправилась: – Нет, пять.

Замигал зелёный индикатор. Нижняя панель холодильника разъехалась в стороны, в воздух взвился лёгкий дымок холода, и на поднос совсем так же, как у Вероники появлялась одежда, выехали вакуумные пакеты. Льюн Ти и не подумала их брать в руки, только бросила в воздух: «Накрыть на семерых», и на том её миссия хозяйки была окончена. Девушка присела за низкий стол и, быстро водя пальцем по матовой поверхности, начала выбирать внезапно вспыхивающие изображения и обрывки текста. Иван присел рядом, что-то бубня про новости и тыкая в свою часть стола пальцем.

Отозвавшись на команду, из угловой панели появилась металлическая конструкция на круглой, будто шайба, подставке, отдалённо напоминающая куклу из арматурин и гибких пластиковых деталей. Она плавно приблизилась к подносу с провизией, руками-клешнями изъяла его из ниши в холодильнике и принялась вспарывать внезапно образовавшимся в «пальце» ножом плотные упаковки. Другая рука вытянулась не хуже Тимова щупальца к панели, оказавшейся шкафом для хранения посуды, и расширившись, перенесла стопку тонких стеклянных тарелок на второй поднос.

– Присаживайтесь к столу, – не отрываясь от чтения, сказала Льюн Ти.

Кубы-пуфы возле стола сами приглашающе отодвинулись.

Наблюдая, как ловко управляется техно-служанка с разогревом, нарезкой, сервировкой не особо натуральных на вид продуктов, Никол пробормотал:

– Интересно, а ноги тут тоже переставляют?

– Н-нет, только еду р-разжевывают и п-пропихивают поглубже в г-глотку, – прыснул Иван.

– Ну, ребята, нам кажется странным это, а Льюн Ти – наши мечи и амулеты, – примирительно вставил Тим. – Мир прекрасен своим разнообразием.

– И без кухонных забот, между прочим, у людей есть время на вопросы более интересные и сложные, – немного обиженно проговорила Льюн Ти.

– Да, конечно, – растянул губы в искусственно-вежливую улыбку Эдэр. – Не обращайте внимания. Ваше жилище прекрасно, хоть и необычно. Мы всё принимаем с благодарностью, – последняя фраза прозвучала, как приказ, обращённый к спутникам. Гигант взглядом убедился, что каждый усвоил, о чём речь.

Вскоре голодные глоссы жевали неестественно розовое мясо с резиновым вкусом и запахом полежавшего в мясной лавке пластика. Помня о словах командо, все молчали. При виде их лиц, на которых было написано: «что это за дрянь», Льюн Ти чувствовала себя не в своей тарелке, уныло ковыряясь в оной, зачем-то отделяя аккуратным ножичком и мини-вилами малюсенькие кусочки пиццы и также уныло отправляя их в рот. Тим смотрел на неё, как зачарованный, забывая о пище, зато Иван уминал всё подряд.

Лиссе, похоже, еда пришлась по вкусу. Впрочем, если учесть, что она питалась пауками ещё пару дней назад, можно было догадаться, что чумашка съест, наверное, даже изысканно отваренный башмак.

* * *

Наконец, все разбрелись по комнатам. Льюн Ти заглянула ко мне и пояснила, как пользоваться душем, дала белый халат, чудесно ласкавший мягкостью ладони. Землянка начинала мне нравиться. А вот ей, кажется, совсем не нравился Эдэр.

Ну что ж, кто стал бы обвинять её в этом? Он замучил Льюн Ти во время полёта расспросами, которые задавал важно, словно управ самой младшей из клана. Задавал-задавал, пока сам не устал. Льюн Ти терпеливо рассказывала, заботясь о том, чтобы мы всё поняли и, попав в город, не рухнули в обморок. Я и не рухну, мне только интересно будет. А вот этого дурака Никола с собой бы не брала. Да и Грэг, молчаливый и хмурый страж, доверия у меня не вызывал.

Если честно, я немного завидовала Люсе – из рассказанного ею было понятно, что женщин этого мира не заставляли служить мужчинам, они вообще были вольны делать всё, что угодно. А сколько всего она знала! И при этом совсем не дула из себя горделивую жабу, наоборот, вела себя просто, иногда даже казалось, что извинялась за то, что не решилась помочь нам сразу. Было в ней что-то заискивающее.

Но что интересно, она была старше, умнее меня, а казалась тоненькой и беззащитной, как веточка ивы. Такая не смогла бы за себя постоять. Что и говорить, если она даже мяса не ест! Говорит, ве-ге-тарианка. Вроде бы среди землян много таких развелось. Странные…

Однако пора было ложиться спать. Ночь кормят снами, а не раскрытыми глазами. Поэтому я скомандовала:

– Свет, выключись.

В комнате стало темно. Не снимая с себя уютного халата я влезла под такое же уютное одеяло. Кровать пахла чем-то свежим, пусть и ненастоящим. Не успела я смежить веки, как дверь распахнулась, и тень под самый потолок скользнула в комнату.

– Лисса, спишь?

Я села на кровати, сильнее запахнув халат.

– Нет. Чего тебе, Эдэр?

Меня охватила растерянность, хотя я догадывалась, что он придёт. Однако сейчас, когда погони, жрецы, волнения остались позади, когда я узнала, что такое летать между ночью и днём, я ощущала, что изменилась. А Эдэр остался прежним. Меня не отпускало неприятное предчувствие, что он вновь поведёт себя грубо и по-хозяйски, как в доме-монстре. Но это было неуместно в новом мире. Само пространство стеклянного дома, присутствие такой свободной Льюн Ти за стеной и события этих суток делали невозможным то, что считалось вполне нормальным в Дикторате. Моя душа жаждала новых правил, нового отношения, всего нового, раз уж духи послали удивительный шанс прикоснуться к другой жизни…

Эдэр сел на кровать и протянул какой-то свёрток:

– Тебе Вероника передала.

– Что там?

– Утром увидишь.

– Хорошо, спасибо. Я буду спать.

Он вздохнул и протянул руку. Я напряглась, но Эдэр просто погладил меня по голове. Как маленькую.

– Спи. Ты, должно быть, устала. Завтра будет трудный день. Ещё один.

От этой внезапной, простой ласки мои мысли смешались, а тело взволновалось больше, чем тогда от поцелуев. Эдэр положил что-то возле подушки и направился к двери. «Уйдёт, – поняла я. – Но я же не хочу этого!»

Я окликнула его. Эдэр с готовностью обернулся.

– Да?

– Просто. – Я неловко улыбнулась, не зная, что сказать.

Поправила одеяло, и вещица, плохо различимая в темноте, упала на пол. Эдэр бросился её понимать, и я, вскочив с кровати, тоже. Мы так и не нащупали её в темноте, но наши пальцы соприкоснулись. Горячие и дрожащие. Я быстро убрала руку. Мы выпрямились и замерли в опасной близости друг к другу. Рукав моего халата предательски сполз, оголив плечо. Эдэр сжал мне локти и с огненной жадностью во взгляде медленно произнёс:

– Лиссандра, я не хочу тебя обижать.

Он часто дышал и, задержавшись на мгновение, выпустил меня из рук, чтобы отступить назад.

Я инстинктивно потянулась за ним, забыв обо всём, что думала. Облизнув пересохшие губы, ответила:

– Так не обижай.

Эдэр стремительно вернулся и, обхватив жаркими ладонями моё лицо, покрыл поцелуями лоб, нос, глаза и щёки. А затем нашёл мои губы. Я обхватила его шею руками, отвечая тем же, и в переполнивших тело волнах забыла, что существую.

Он подхватил меня на руки, легко опустил на кровать. Халат предательски распахнулся, после душа под ним ничего не было. Опустившись на колени возле низкой кровати, Эдэр принялся целовать меня. Я вздрагивала и растекалась от этих прикосновений, хотела отодвинуть его крупную голову и не смогла. Его губы, такие горячие, такие нежные, стремились не оставить ни пятнышка на моей коже, не отмеченного поцелуем. Его ладони блуждали по моему телу, заставляя трепетать и чувствовать не высказанное им вслух, но такое чёткое: «Ты моя, без остатка. Только моя». Возможно, он даже шептал. Но я не понимала, не кажется ли это в заливающих меня приливах жаркого волнения. Они заставляли меня то возбуждаться, то нежиться в расслабленной эйфории.

Эдэр сжимал мою кожу ощутимо, почти до боли и тут же, поймав себя на этом, отпускал, заглаживая вину поцелуем. Он дрожал от нетерпения, и внезапно я поняла, что суровый командо, вызывающий страх у многих, ещё вчера способный казнить или миловать, теперь в моей власти. Я могу прогнать его, отомстив за прошлую грубость. И сделать несчастным. Могу вызвать безудержный гнев. Могу заставить его страдать. Могу позволить большее и подарить радость…

Горячая ладонь плавно провела по моей ноге и коснулась меня там… Я затрепетала, сквозь приоткрытые веки увидев, как другой рукой Эдэр поспешно снимает брюки. Мелькнула мысль: «Да нет же. Он опять берёт всё, что хочет… Ничего не меняется…»

– Не надо! Мне было больно… – сказала я, пытаясь отодвинуться.

– Сейчас не будет, не бойся, – ласково шепнул он, притянув меня к краю кровати.

Его брюки упали на пол, и я увидела, как он пугающе, по-животному красив, и что он готов взять меня боем. С обидой и искрами в руках я сжалась: «Раз так, я ему…». Но прежде чем успела выпустить разряд, он припал ко мне губами там и заставил моё тело изгибаться и истекать, хотеть одного – чтобы он взял меня. Но Эдэр не торопился и продолжал ласкать, пока у меня не вырвалось:

– Хочу… тебя…

Аккуратно и осторожно, как мастер нанизывает бусину на нить, Эдэр вошёл в меня. И не было боли. Было нежно и горячо.

– Не больно, милая? – спросил он.

Я только замотала головой.

Он приподнял меня на руках. Показалось, что мы танцуем, сливаемся в танце поклонения духам Огня, Воды, Земли, Воздуха. То в плавном ритме, то в бешеном, пока оба не стали Одно.