Текст книги "Тайна за семью печалями"

Глава 8

– Люся, печенье бесподобное.

Отец глядел на нее со скорбной жалостью. Так смотрят на безнадежно больного человека, когда знают, что ничего уже нельзя изменить, все потеряно, потрачено слишком много времени, и сил, и средств, но все впустую. И еще он при этом постоянно вздыхал. Глубоко и протяжно, со странными всхлипами. Словно уже оплакивал ее. При жизни оплакивал.

Люся к этому давно привыкла и отца прощала. Он любил ее. И не потому, что она была его дочерью. А потому, что ему любить больше было некого. Мать давно уже превратилась в старую рухлядь – толстую, малоподвижную, некрасивую и брюзгливую. Ни брата, ни сестры у Люси не было. И, насколько ей было известно, на стороне наследниками ее отец тоже не обзавелся.

– Спасибо, папа.

Люся подошла к нему, медвежьей тушей возвышающемуся в большом кресле. Поцеловала в лобастую голову, смахнула крошки от печенья с его вельветовой домашней куртки.

– Сейчас приготовлю тебе твой любимый клюквенный морс, – направилась она в летнюю кухню.

– Погоди, Люсенька, – неожиданно остановил ее властный голос отца. – Присядь. Есть разговор.

Она обернулась и пошла в направлении, указываемом ей отцом. Села напротив на широком диване без спинки. Покорно сложила руки на коленях. Она знала, о чем пойдет разговор. Она всегда была к нему готова.

– Где твой муж? Почему он не с тобой?

– Он на службе, папа, – ответила Люся, глядя на отца любящим дочерним взглядом.

– У него же сегодня выходной. Или я что-то путаю? – Его глаза утонули в толстых веках, которые он любил сильно прищурить.

– Его вызвали. Какое-то происшествие.

Люся опустила голову, рассматривая свои сильно потолстевшие пальчики, теребившие поясок домашнего льняного халатика.

– Брешет, кобель! – Мать подала голос из темной спальни.

Та была без окон – небольшая глухая комната в восемь квадратных метров с широкой кроватью и старым матрасом. Мать там отдыхала днем.

– Нет, мам. Ему при мне позвонили.

– Могли этот звонок и нарочно придумать, – не унималась мать.

И тогда Люся не выдержала. Вскочила с места и, повысив голос, ответила матери:

– Я ехала за ним, если что, мама! И видела, куда он свернул. И оцепленный двор видела. И коллег его, и «скорую». Об этом Денис тоже договорился?

Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом пружин старого матраса в темной спальне. Мать либо ворочалась, либо вставала.

Вставала! Заполнила собой весь дверной проем. И, довольно улыбаясь, прошипела:

– Ты за ним следила?

– Я просто поехала за ним, – буркнула Люся в ответ и отвернулась. – Потому что у меня были сомнения.

– Ты за ним следила, – подхватил отец и неожиданно с довольным смешком похвалил: – Молодец, дочка.

Она не ожидала такой реакции. Замерла: должно было последовать продолжение.

– Таких кобелей, как твой Денис, всегда надо контролировать, – не заставил себя долго ждать отец. И довольно улыбнулся. – Моя девочка!

– С чего это он кобель? – со слабым протестом воскликнула Люся, схватила тарелку с печеньем и понесла ее в летнюю кухню.

Но слова отца ее все равно достали.

– Ты уже забыла, как он собирался с тобой развестись? После того как узнал о твоем недуге? Если бы не помощь моих друзей…

– Это было лишнее, папа, – поморщилась она, не повернувшись. – Я говорила тебе об этом тогда. Говорю и теперь. У него были основания желать со мной развода.

– Да? И какие же? – громко, как лошадь, фыркнула мать, все еще стоя в дверном проеме темной спальни.

– Обманутые надежды, – коротко пожала плечами Люся, притормаживая. – Когда мы с ним женились, он любил меня и надеялся…

– Что вместе с тобой переселится в замок, который я для вас построю. Пересядет на дорогую тачку. Будет кататься по заграницам, – с противными интонациями продолжил отец. – А вместо этого он…

– Получил бесплодную жену, которая сильно растолстела и уже не может надеяться на то, чтобы стать матерью. И машина дорогая стоит в гараже, пылится. И замок нам ты, папа, построил. Только не позволил говорить ему об этом. И переезжать не разрешил. И мы до сих пор живем в его однокомнатной квартире. Тесной, неудобной. Почему?

– Потому что я хочу его дожать, – гневно раздувая ноздри, ответил отец.

Он зашевелился в большом кресле, сделанном специально под его размеры на заказ.

– Хочу увидеть его истинное лицо. Все жду, когда же он себя проявит?

– А годы идут, папа. А тебе ни разу не пришло в голову, что, заставляя его испытывать бытовые неудобства, ты вынуждаешь страдать меня? – Она вернулась и с грохотом поставила блюдо с печеньем на прежнее место на столе.

– Тебя?! – вытаращился отец, насколько смог.

– Меня, меня, папа.

– Почему тебя? – Его огромная ладонь с толстыми пальцами легла на мощный затылок, ногти прошлись по жировым складкам. – С чего тебе страдать? Ты ездишь на отдых за границу раз в квартал. Да, он думает, что ты проходишь леченье, но ты же давно не лечишься. Ты ездишь на отдых.

– И отдыхать я хотела бы с ним! – повысила Люся голос до повизгивания. – И жить в доме, который стоит под замком. А не толкаться боками в его «однушке». Я уже видеть тот микрорайон не могу. Но следую твоему плану! Молчу. Жду. Чего жду, папа, когда окончательно превращусь в развалину?

– А ты не превратилась, считаешь? – подала голос мать и противно хихикнула. – Но не могу не согласиться, отец. Время быстротечно. Твои планы на перспективу идут в разрез с природой. Люська скоро будет такой же жирной, как ты и я. И тогда кобеля Дениса даже дворцом не заманишь.

Люся смотрела на мать с ненавистью. Та вроде бы и вступилась за нее, а унизила до невозможности, и хочется вцепиться в ее толстые щеки когтями и расцарапать в кровь.

Но она была умной, послушной дочерью. Никогда не перечила родителям. Даже когда они ее отправляли за границу на бесполезное лечение, испортившее ее внешность до неузнаваемости.

А недавно она самостоятельно прошла полное обследование. И с ужасом открыла для себя: она не больна вовсе. Просто ее генетическая предрасположенность к полноте сыграла с ней коварную шутку. Заморские доктора наперебой отговаривали ее от диет и лечебной физкультуры. Уверяли, что для нее это смертельно опасно.

– Враки, Людмила! – округлил глаза ее тайный доктор, которого она скрыла ото всех. – Вы стремительно набрали вес не из-за лечения. В ваших назначениях я не вижу вообще ничего, что могло бы способствовать. Вас просто очень долго держали, простите, буквально на откорме! Как…

– Свиноматку, – закончила за него Люся со слезами. – И что же мне теперь делать?

– Лечиться от лечения, – весело подмигнул ей молодой врач. – Если будете следовать моим советам, к концу лета увидите результат.

Он назначил ей правильное питание и особые витамины. И Люся, сегодня утром встав на весы, чуть не расплакалась от радости. Минус пять килограммов. И это всего лишь за неделю.

Конечно, при ее весе минус пять килограммов ничто. Никто и не заметил. Ни Денис, ни родители. Но она будет стараться. И к осени вернет себе былую красоту. Только бы Денис не сбежал к этому времени. Он же тот еще ходок. Люся знала.

– Хорошо. Уговорили, девочки. Не стану больше держать собственную дочь в заложниках. Переезжайте, – махнул отец толстой лапой. И снова посмотрел на нее с жалостью. – Только поможет ли тебе это, милая?

Поможет! И еще как! В доме, построенном еще к ее совершеннолетию, она сможет оборудовать себе спортивный зал. Уже сделала предзаказ на несколько тренажеров. Там у нее имеется собственный бассейн, не маленький, если что. И она там…

– Только сильно-то не надейся на то, что он снова тебя полюбит. Ты же не станешь прежней, – снова вызвала волну гнева в ее душе мать. – Молодые девки на пятки наступают, не тебе чета.

Она развернулась и с кряхтением скрылась за дверью спальни. Люся стояла с белыми губами и сжатыми кулаками посреди комнаты.

– Спокойнее, милая. Не обращай на нее внимания. Она старая и вредная. И даже не заметила, что ты похудела. Сколько сбросила, детка?

– Папа! – выдохнула она в сторону отца с нежностью. – Ты заметил?

– Конечно.

– Я прошла обследование и…

– Все знаю, детка, – приложил он палец к губам и выразительно посмотрел на закрытую дверь темной спальни. – Я все и про всех знаю. Иначе какой я отец и муж, так ведь? Что я за глава семьи, если не контролирую ситуацию? Ну! Расскажешь отцу о чудодейственных способах похудения, нет? Может, и мне пора подумать о своем весе?

Глава 9

Илья сидел за своим рабочим столом и почти его не видел. Перед его глазами все ходило волнами и имело серый цвет. Такое с ним обычно случалось при панических атаках. Но их давно не было. Он прошел лечение. Конечно, лечился анонимно. Был у доктора, который даже паспорта его не спрашивал. Платил за сеансы наличными. Его никто не смог бы вычислить. Тем более что на прием он ездил за сотни километров. Здесь – в реальной жизни – он здоров. Для всех здоров.

Его восстановили. И паника его давно не накрывала. А сегодня ни с того ни с сего снова все плывет перед глазами. Сердце бешено молотит, во рту сухо. А в голове…

Он принялся тут же дышать, как его учил дорогостоящий доктор. Немного помогло. Но лишь немного. Перед глазами все так же плыло, хотя в голове прояснилось и мысли сделались стройными. И он даже позволил себе немного поразмышлять о причине панической атаки.

С чего его опять накрыло? Вчерашний день прошел прекрасно. Он встретился вечером с женой в ресторане. Вернее, она заранее заказала столик, приехала и подождала его там. И даже уже сделала заказ, прекрасно зная, что именно он захочет.

Ужин прошел великолепно. Они пили, ели, шутили. И станцевали один раз. И он даже позволил себе немного вольностей, произнесенных милым шепотом. Она смущалась, краснела и сдавленно фыркала.

Потом они поехали домой. Долго занимались любовью. И уснули, крепко прижавшись друг к другу. Утром она встала рано, приготовила ему завтрак. Помогла с галстуком.

Ну, все же отлично, ну! С чего его так разобрало?

В дверь сунулась секретарша, принесла ему кофе и вишневые диетические пастилки.

– Илья Сергеевич? – Ее лицо вытянулось. – С вами все в порядке?

Видимо, вид у него был еще тот.

– Все хорошо, ступай, – махнул он в ее сторону рукой и тут же спохватился. – Да, кофе оставь.

Семеня в узкой юбке, секретарша поставила поднос на стол. Вежливо улыбнулась и через мгновение исчезла за дверью, плотно ее прикрыв. Вытянув руки над столом, он минуту рассматривал трясущиеся пальцы. Потом негромко выругался и схватился за кофейную чашку.

Кофе взбодрил. Кофе отрезвил. Подстегнул его расшатанное настроение, направив в нужное русло. И через минуту он погрузился в работу. И проработал без перерыва пару часов. Встряхнул осторожный стук в дверь.

– Илья Сергеевич? – снова заглянула в кабинет секретарша. – Еще кофе? Или, может, заказать вам обед сюда – в кабинет?

– Спасибо, нет. Я еще поработаю, пообедаю в городе. И сюда уже не вернусь. – Ему вдруг сделалось жутковато от подобной формулировки, и он добавил: – Сегодня не вернусь.

Он мог бы сказать ей, что она тоже может быть свободна, но не сказал, вопреки обыкновению. И так ее избаловал. Начала опаздывать. В бумагах путаница.

– Все звонки направляй мне на мобильный.

Это было ей предостерегающим сигналом. Чтобы она не вздумала умотать раньше времени с работы. А она и этим грешила.

Он сел за руль уже через семь минут. Проехал пару кварталов, встал на светофоре, и тут его осенило. Он понял причину панической атаки, накрывшей его сегодня так внезапно.

Валерия! В ней причина! В том, что приснилась ему сегодня.

Сон был таким явственным. Казался почти реальностью. Он помнил все шутки и замечания из их разговора в этом сне. Да этот разговор и не был вовсе сном. Он из их прошлой совместной жизни. Именно так и о том они говорили перед тем, как он вышел из дома, сел в машину и уехал. Уехал от нее навсегда, как оказалось.

Что там было в том разговоре? Какой-то анекдот о неверном муже. Лера его рассказывала и посмеивалась. Потом следила за ним напряженно и подозрительно. И вдруг спросила:

– Илюша, ты все еще меня любишь?

– Конечно, люблю, малыш! Ты сомневаешься?

– А ты честен со мной? Не предаешь?

Вопрос и тогда, и сегодня ночью снова показался ему очень-очень странным. И тогда, и сегодня во сне он подумал: Лера узнала о его связях на стороне? Ей что-то стало известно?

– Нет, не предаю. И да – я честен, – ответил он с запинкой.

Хотя ответить надлежало наоборот: да – предаю, и нет – не честен. Но, взявшись лгать ей однажды, он уже не мог остановиться.

Ложь ведь как паутина. Начав ее плести, остановиться уже не сможешь. В нее попадают самые невероятные персонажи. Их надо в паутине крепко держать. Иначе, выбравшись из нее, они смогут сдать, навредить, перечеркнуть многое. И Илье приходилось плести эту паутину, крепко удерживая попавшихся: кого мелким шантажом, кого подкупом, кого уговорами. В какой-то момент ему стало казаться, что и сам он увяз в этой паутине. И что он уже не творец, а самая настоящая жертва.

Душевными ломками и прозрением он ни с кем не делился. Это было сугубо личное. И самому себе он пообещал, что прекратит обманывать Леру. Прямо тем же утром, после ее вопросов, сам себе и пообещал: он все ей расскажет.

Но опоздал. Судьба приготовила ему возмездие за его грехи. И после всего этого наказания они с Лерой уже не смогли быть вместе. Больше никогда не смогли быть вместе. Но сны о ней его регулярно навещали. И после них у него и случался приступ паники.

А почему она ему приснилась сегодня ночью?

Илья подъехал к ресторану, заглушил машину на стоянке и погрузился в размышления.

Почему Лера снова приснилась? Вспомнил почти тут же. Вчера по телевизору был репортаж о происшествии в одном из спальных районов города. Какая-то молодая женщина сорвалась с крыши. То ли по неосторожности, то ли намеренно она упала, неясно. Но по этому адресу, где произошла трагедия, теперь жила его бывшая жена – Валерия Новикова. Он точно это знал. Он помогал ей переезжать в завещанную ей дедом квартиру. Адрес запомнил, потому что ездить приходилось не один раз. Вещей у Леры в их браке накопилось много.

Вот в этом и была причина, по которой его бывшая жена снова навестила его во сне. Навестив, растревожила. И это вызвало приступ.

– Это замечательно, Илья Сергеевич, что вы осознаете причину. Понимаете, что явилось триггером. Думаю, нам надо с вами выработать способы устранения подобной реакции на эту причину.

Доктор что-то еще говорил и говорил. Долго, нудно, путано. В какой-то момент Илья заскучал и поспешил проститься, пообещав явиться при первом удобном случае на прием.

Он не поедет к нему больше. Хватит сорить деньгами. Он справится сам. Он сильный. Он стал сильным со своей второй женой. Она вдохнула в него силы и уверенность после того, что с ним случилось.

Он зашел в ресторан, заказал то, что особенно любил. И долго и с удовольствием обедал. Оставил официанту щедрые чаевые. Вышел из ресторана и поднял взгляд к небу.

Там – в небесах – все было превосходно. Пронзительный солнечный свет плескался в яркой голубизне, редкие облака пристыженно удрали, намереваясь к вечеру снова сбиться в кучу и осыпать город дождем. Он не верил прогнозам, конец дня обещал быть замечательным. Теплым, полным безмятежной неги. Как бархатный плед, в который его вторая жена любила укутывать ему плечи, когда его знобило.

Вспомнив о ней, он полез за телефоном. Набрал ее номер.

– Да, любимый.

Ее голос был несравненен. В нем он черпал утешение и покой.

– Чем занимаешься? – спросил Илья.

И тут же представил ее в саду под навесом в ее любимом кресле с книгой в руках. Почему-то ему захотелось, чтобы это было именно так сейчас. Лилиана в широком белоснежном платье из легкой ткани. Босая. Сидит в кресле, перелистывает страницы и время от времени отвлекается, чтобы взять с тарелки клубнику. Она очень любит клубнику. И Илья всегда старается купить ей ее. И зимой, и летом.

Внезапно на солнце набежала тучка, и воображение тут же нарисовало неряшливое красное пятно на белом платье жены. И пальцы в красном. Конечно, причиной была перезрелая клубника. Она оставила пятна на пальцах и платье. Но его передернуло. И он поспешил прогнать скверные мысли.

– Я езжу по магазинам, – перепутала все в его видениях Лилиана. – Если ты не забыл, в следующие выходные мы приглашены к Осиповым.

Осиповы были их вновь приобретенными друзьями. Лилиана познакомилась в спортзале с Ниной. Она, в свою очередь, познакомила Илью со своим мужем – Иваном Сергеевичем. Пару раз поужинали в ресторане. Нашлось много общих тем. Завязавшиеся дружеские отношения были необременительными, и они их продолжили.

Про торжество у Осиповых он либо не знал, либо забыл. Но счел за благо в этом не признаваться.

– И? – поторопил он супругу.

– Я полезла в шкаф, а там… В общем, мне совершенно нечего надеть. – И она мелодично рассмеялась.

Ее смех, как и прежде, сводил его с ума. Он заряжал его энергией, жаждой жизни, впрыскивал очередную дозу восторга в его душу.

– Ну, что могу сказать, – рассмеялся он в ответ. – Ни в чем себе не отказывай!

Они еще минуту поболтали о пустяках. И договорились, что встретятся дома.

Илья убрал телефон в карман, но неожиданно тот зазвонил.

– Да! – ответил он довольно грубо, поскольку номер был незнакомым и программа не определила его принадлежность.

– Здрасте, – резанул слух знакомый до судорог голос Валерии. – Не отвлекаю?

– Что хотела? – нарочно не ответив на приветствие, отреагировал он еще более неприятно.

– Слышал, что в моем доме случилось?

Ее голос звучал с таким отвратительным намеком, что в глазах у него снова потемнело. И он поспешил к машине. Если его и накроет, то хотя бы не на глазах у всех.

– Минутку… – пробормотал он, залезая в машину.

И зачем-то тут же пристегнулся ремнем безопасности. Трясущейся рукой дотянулся до бардачка, открыл и потащил за уголок упаковку влажных салфеток. Начал доставать одну, вытянул целую дюжину. Тут же приложил влажный ком к лицу, поводил по щекам, лбу, подбородку.

– Ты в порядке? – немного отрезвил его насмешливый голос бывшей жены.

– Со мной все нормально, – скрипнув зубами, отреагировал он на ее насмешку. – Чего тебе надо, Лера? Мы же договорились, что ты никогда больше меня не потревожишь!

– Извини, обстоятельства.

И столько в ее ответе было гадкого значения, гадкого для него, что он едва не захныкал. И перед глазами снова все стало темным. И весь мир закачался. И ресторан напротив стоянки. И стоянка с машинами. И автомобиль его, вместе с ним.

Началось!

– Что за обстоятельства? – еле выдавил он.

– Повторю свой первый вопрос: ты слышал, что случилось в моем доме?

– Нет.

Он уже давно понял, что лучший ответ – краткий. Он не побуждает к лишним вопросам, лишает возможности поймать тебя на неточностях.

– Хорошо, – быстро согласилась Лера. – А случилось то, что моя соседка, из квартиры напротив, шагнула с крыши.

– И?

Его «и» прозвучало совершенно иначе, нежели десять минут назад, обращенное к Лилиане. Там оно было полно нежности, снисходительной ласки. В случае с Лерой – побуждения к действию, к скорейшему его завершению. Голос его был нетерпелив, суров и даже брезглив.

– Неизвестно просто, сама она шагнула с крыши или ей помогли.

– Дальше-то что?

Грубость, которую он допускал по отношению к ней, неожиданно делала его сильным. И мир вокруг его машины начал постепенно приобретать привычные очертания.

– Не находишь странным, что вокруг меня снова какая-то хрень происходит? – беспечно поинтересовалась Лера.

– Вокруг тебя? – изумился он совершенно искренне. – Ты-то при чем? Не ты же ее с крыши скинула? Или ты?

Он даже рассмеялся. Сил хватило. Но спина сделалась мокрой, и рубашка на груди тоже пошла влажными пятнами. Хорошо, что он давно завел привычку возить с собой запасную рубашку и пару футболок. И даже легкие немнущиеся брюки хранились в вакуумном пакете.

– Не, не я. Хотя, признаюсь честно, отношения у меня с этой Настей Хмуровой были так себе.

– Не удивлен! – фыркнул он, совершенно успокаиваясь.

Ни имя, ни фамилия не были ему знакомы. И если Лера считала, что своими речевыми оборотами закинула на него лассо, то просчиталась. Он же неплохо ее изучил за годы совместной жизни.

– Ты та еще стерва, Лера, – продолжил он. – Ужиться с тобой даже стены не могут.

– Согласна. Я сложная. Как ты раньше любил говорить, штучная… – Она тяжело вздохнула и попыталась в очередной раз: – Значит, тебе незнакома женщина с именем Настя по фамилии Хмурова?

– Нет.

– А Настя Галкина?

– Лера, ты серьезно? Ты же знаешь, какая у меня плохая память на фамилии. – Илья начал медленно расстегивать взмокшую рубашку. – Я, по-твоему, должен всех Насть в Москве знать?

– Нет, это одна и та же Настя, – проворчала она. – Просто, Галкина – это ее девичья фамилия. И я подумала…

– Ой, знаю я, как ты можешь думать! И не всегда головой, Лера. Не знаю я никакой Насти – ни Хмуровой, ни Галкиной. Если порыться в памяти, то ни одной Насти я вообще не знаю. Есть Валерии, Лилианы, даже Нины и Наташи. Но Насти – точно нет.

Илья включил телефон на громкую связь и принялся стаскивать с себя рубашку. Справился быстро. За своим сиденьем в сетчатом кармане нашарил пакет с футболками. Достал одну. Рубашка была ни к чему. Он предупредил, что сегодня не вернется в офис. И в ресторан больше не пойдет. Только что оттуда.

– Ты чего пыхтишь? – понизила голос Лера до подозрительного шепота.

– Переодеваюсь.

– Опять? Илья, у тебя опять панические атаки? – ахнула она негромко.

Конечно, он мог бы ей признаться. И закричать, что да, да, опять! Потому что она приснилась ему, и это выбило его из колеи. А потом еще и позвонила, и это окончательно его добило. Да еще это не просто звонок вежливости, а черт знает что! Вопросы про какую-то сумасшедшую бабу, сиганувшую с крыши.

– Нет, дорогая бывшая. Со мной все в порядке, – с наигранной бравадой проговорил Илья, натягивая футболку. – Обедал в ресторане, пятно от соуса.

– Понятно. – Ответ ей не понравился. – Ну, тогда ладно. Тогда я за тебя спокойна.

– Спасибо огромное за заботу, – фыркнул Илья весело.

– Но одно меня все же тревожит. И довольно серьезно.

– И что же?

Он уже ткнул пальцем в кнопку замка зажигания. Машина послушно завелась. Прохладный воздух из кондиционера тут же освежил его лицо. Илья перед зеркалом пригладил растрепавшиеся волосы.

– Что замолчала, Лера? Что тебя так серьезно встревожило?

– В распечатках с телефона погибшей сохранилась история звонков.

– И?

И снова «и» прозвучало иначе. Теперь оно было полно неясной тревоги. Лера готовила подвох. Не просто так она позвонила и учинила допрос. Что-то не то!

– Так вот, там есть несколько исходящих на твой номер телефона и несколько входящих. Ты никак не хочешь мне это объяснить?

Огромных размеров черная волна поднялась прямо перед ветровым стеклом и с силой в него ударила. Казалось, что асфальт вдруг начал разрушаться и огромными плитами заваливать его машину. Он зажмурился и шумно задышал.

– Илья? – услышал он ее голос откуда-то издалека.

– Да.

– Как ты это объяснишь?

– С какой стати, – он сильно постарался, чтобы голос его сделался прежним. Зазвучал уверенно и беспечно, – я должен тебе что-то объяснять?

– С той самой, что уже через день или два тебе придется это объяснять в полиции. Идиот!

– Но я не звонил никакой Насте!

Воспоминания о допросах в полиции его высокооплачиваемый доктор очень старательно вытеснял из его памяти. И ему это почти удалось. Они хранились где-то очень глубоко в сознании. Скомканным, черным, зловонным комом хранились там. Он их никогда не касался и не пытался развернуть. Но теперь…

– Все довольно серьезно, Илья, – продолжила вбивать гвозди ему в мозг бывшая жена. – Один из входящих звонков с твоего номера на телефон жертвы был сделан за двадцать минут до ее гибели. Сказать, когда?

– Скажи, – прохрипел он.

А перед глазами уже черными торосами вставали картины прошлого.

Он в тюремной камере-одиночке, куда его поместили до выяснения обстоятельств сразу после того, как выписали из больницы…

В лицо бьет луч яркого света и свистящим шепотом ему задают скверные вопросы…

Адвокат, скорбно поджимающий губы и советующий чистосердечно во всем признаться…

– Господи, нет! – выдохнул он в ужасе, когда Лера назвала день недели и точное время звонка.

– Что – нет? – со странной усталостью поинтересовалась бывшая жена.

Он не помнил… Это совпало с тем, что…

– Я был дома, – нехотя проговорил Илья.

– Понятное дело, это был выходной. Кто-то может подтвердить, что ты никуда не уезжал? Кто-то, кроме жены?

– Нет.

– Скверно.

– Не скверно то, что у меня как раз был приступ, – нехотя признался он. – Я забылся, а очнулся почти через час на полу в столовой. И Лилиана в слезах надо мной. С телефоном в руке.

– С твоим? – быстро отреагировала Лера.

– Не помню.

– А зачем ей был нужен телефон?

– Она собиралась вызвать «скорую».

– Целый час?

– Что целый час? – Он повысил голос, начиная терять терпение.

Провел рукой по груди. Свежая футболка тоже взмокла.

– Целый час собиралась вызвать «скорую»? А если бы…

– Никакого «если». Она знает о запрете на вызов докторов.

– Ты скрываешь ото всех свой диагноз? – ужаснулась Лера. – И каков он? Какой еще вердикт вынес тебе твой доктор помимо панических атак? Не маниакально-депрессивный синдром? Нет?

– Отвали.

Он обессилел, все. Ему срочно требовалось присутствие его любимой. Рядом с ней он сильный. В душ и к ней под крылышко. В теплый бархатный плед. Невзирая на жару на улице, его трясло.

– В общем, милый мой, я тебя предупредила. Позаботься о серьезном алиби. И да, я серьезно нарушаю закон, предупреждая тебя и сливая информацию. Искренне надеюсь, что когда-нибудь ты меня за это отблагодаришь.