Текст книги "Гнев влюбленной женщины"

Глава 5

За окном было темно, но фонари во дворе уже потушили, значит, половина девятого уже точно есть. Это он определил сквозь прищуренные веки. Пора было вставать и готовить завтрак себе и Нонночке.

Илья Антонович Носов открыл глаза и осторожно повернул голову. Очень осторожно повернул, чтобы накрахмаленная наволочка не хрустнула и чтобы наполнитель в подушке тоже никак не отреагировал бы, тот иногда тихо, но поскрипывал.

Нонночка очень чутко спала. И когда он ее будил по неосторожности, сильно раздражалась. И смотрела потом на него за завтраком так…

Так, что ему тут же хотелось сдохнуть. Чтобы не ощущать себя старым, некрасивым, толстым и неуклюжим. А когда она, раздраженная, смотрела на него, то он именно таким себя и ощущал. И особенно остро ощущал Илья Антонович в такие минуты, насколько нелюбим ею и насколько ей противен.

Может, стоило дать ей тогда уйти, а? Может, не надо было рыдать, как последняя баба, и стоять перед ней на коленках? Может, не надо было цепляться за подол ее летнего легкого платья, в котором она особенно хороша? Может, не стоило уговаривать, обещать?

Такие мысли, изредка посещавшие его сразу после разыгравшейся меж ними семейной сцены, стали вдруг наведываться все чаще и чаще. И стало думаться: а что бы было с ним, Носовым Ильей Антоновичем, если бы Нонночка ушла тогда к этому своему? Пропал бы он? Запил бы, наглотался снотворного? Сунул голову в петлю? Или все же…

Или все же выжил бы он без Нонночки? Выжил бы, зауважал себя, занялся бы спортом. Сел на диету, похудел. Смог бы он все это сделать без нее? И кто она вообще для него, его милая красавица Нонночка – парус или якорь?!

Илья Антонович, затаив дыхание, стащил с себя одеяло, свесил ноги с кровати и тут же одновременно выдохнул и встал. Получилось! Нонночка даже не шевельнулась. Даже реснички ее не дрогнули. Отлично! Теперь постараться так же тихо преодолеть три метра по спальне, открыть, закрыть бесшумно дверь и галопом на кухню. Сегодня он сделает для нее что-нибудь особенное. Сегодня утро обещает быть добрым.

Блины вышли пышными, золотистыми и очень вкусно пахли, когда он выкладывал их стопкой на тарелку. Так, сметана, джем. Поставить тарелочку на поднос, туда же кофейник с ароматнейшим огненным кофе, маленькую сахарницу с крохотными кусочками коричневого сахара и можно идти.

А, нет, рано! Совершенно забыл о себе!

Илья метнулся в ванную. Плеснул горсть ледяной воды в лицо. Потом промыл подмышки, насухо вытер и чуть брызнул дезодорантом. Оскалил рот перед зеркалом. Ничего между зубов не застряло. Пригладил редкие волосы, расправил на животе футболку, чтобы та не так липла к вспотевшему телу и не так рельефно обрисовывала его полноту. Вернулся в кухню за подносом, а там…

А там уже Нонночка сидит на своем любимом месте у окна на высоком табурете, пьет кофе с блинами, улыбается и что-то тихо, сыто напевает. У нее это забавно получалось, как у огромной сильной кошки. Ему это очень нравилось раньше. С годами привык. Теперь же все чаще хотелось ее заткнуть и предложить жрать молча.

Ой, что это он опять?

Илья еле сдержался, чтобы не начать шлепать себя по губам вспотевшей ладонью. Хотя он ведь молчал. Скорее головой надо бы куда-нибудь приложиться, чтобы не допускала та в себя подобные мысли.

– Ла-апу-усь, – промурлыкала Нонночка, не оборачиваясь. – Завтрак бесподобен!

– Спасибо, милая, спасибо.

Илья осторожно подкрался, встал за ее спиной, боясь шумным дыханием нарушить очарование момента, но все же осмелился и приложился влажными губами к ее шее за ухом, пахло от жены как всегда восхитительно.

– Ум-мм, – буркнула она то ли от удовольствия, то ли от неудовольствия, было сложно понять, когда она ворчала с набитым ртом.

Илья на всякий случай отошел подальше и засуетился у холодильника.

– Я сегодня во вторую смену, милая. Дежурство у меня. Есть время приготовить что-нибудь эдакое, – тут он залихватски щелкнул пальцами, не отрывая взгляда от бараньей вырезки, которую приготовил еще загодя. – Что пожелаешь на ужин, а? Может, баранинки, а? Помнишь, в прошлый раз…

– Не надо! – резко оборвала его Нонночка. – Ничего не надо, Илюша!

И по ее мгновенно напружинившейся пояснице Илья понял, что сегодня она будет ужинать вне дома. Он сразу догадался, что будет дальше.

Сейчас она поест, благодарно чмокнет его в макушку и уйдет смотреть утренние передачи. С обеда Нонночка заляжет в ванну, обернувшись какой-нибудь замысловатой зловонной маской с пяток до подбородка. Затем будет тщательно мыть себя, а ему достанется мыть ванну. Потом будет разглаживать волосы утюжком, что он подарил ей по ее просьбе. Красить ноготки, тщательно выбирать одежду, одеваться. Потом она вызовет такси и… вернется утром.

И он будет знать, где она! С кем она! Потому что она считала своим долгом ставить его в известность. Считала, что этим щадит его нервы. Да и забирать ее ему иногда приходилось оттуда, куда она отправлялась из ночных клубов, театров, званых вечеров.

Где она бывала, возникает вопрос? И что делала? А все просто… Нонночка пускалась в блуд! Да, так она называла ежемесячные отлучки из дома.

– Милый, я пускаюсь в блуд! – предупреждала она его раньше дня за два, за три.

Он в эти дни изводил себя, мучился и даже плакал, вспоминая, как неосторожно пообещал ей отпускать на подобные мероприятия, если она не бросит его.

Нонночке со временем его мычания за закрытой дверью крохотного кабинетика надоели. И предупреждать его она перестала. Просто уходила на вечер и ночь, и все. А последние два раза она даже не говорила, с кем и где! И Илья вдруг не стал спрашивать. Просто перетерпел, и все. И страшно зауважал себя потом за это. Но Нонночка, кажется, даже не заметила, что муж мысленно повысил самооценку. Хорошо, что вообще его замечала.

Может, следовало ее убить?

Он вздрогнул и стукнулся о стеклянную полку холодильника. Но вздрогнул Илья не оттого, каким страшным был этот вопрос, посетивший его внезапно, когда он осматривал баранью мякоть и ощупывал упаковку с рукколой, а от собственной смелости.

Неужели он – Носов Илья Антонович, уважаемый человек, заслуженный работник органов внутренних дел, не доживший еще и до сорокалетнего юбилея, – способен загубить чью-то жизнь? Он, раскрывший не один десяток преступлений, поймавший с десяток матерых преступников, среди которых были и убийцы, способен сам стать убийцей?!

А если у него не выйдет?! Если он в последний момент перепугается или у него дрогнет рука? Что будет с ним тогда? Илья зажмурился, представив. Вообще-то, что будет с ним, ежу понятно, его посадят на долгие годы.

А с Нонночкой? Что будет с ней?

Илья вздохнул и хлопнул дверцей холодильника.

Тут тоже все понятно. Она не станет больше пускаться в блуд на стороне. Она станет это делать дома. И станет утробно похохатывать, вспоминая своего толстого неудачника мужа, не сумевшего и не успевшего как следует сделать в этой жизни ничего. Даже убить ее!..

– Ты куда? – вдруг дернулась Нонночка всем телом за ним следом, когда Илья пошел из кухни.

– На службу, – коротко отрезал он и захлопнул дверь своего крошечного кабинета прямо перед носиком изумленной Нонночки.

– Но ты же сказал, что у тебя вечернее дежурство! – ее кулачок с силой опустился на дверь.

Илья промолчал. Он и не смог бы ничего сказать ей сейчас. Было очень тяжело говорить, потому что рот его широко улыбался.

Что, победа, да? Он одержал крохотную, но все же победу, да?! Она, его равнодушная красавица жена, давно наплевавшая на узы их несчастного, но все же брака, мало того, что пошла за ним, она снизошла до любопытства и даже чуть разгневалась, стукнув кулачком в дверь. Он ее удивил и разозлил. И это было здорово!

Илья открыл встроенный шкаф, переделанный из маленького тамбура между коридорчиком в ванную комнату и его кабинетом, достал новую рубашку в упаковке, выпотрошил из нее все иголочки и заколочки, надел. Потом выбрал темные джинсы и темный синий джемпер. Он был ему чуть великоват и потому не обтягивал и даже чуть стройнил. Илья как-то стеснялся его надевать прежде, джемпер был модным. Это ему подарила одна из его двоюродных сестриц, сильно переживавшая его семейную неудачу.

– Может, найдешь себе кого-нибудь, – мечтательно закатывала глаза сестрица, рассматривая Илью в новом джемпере.

Он искать никого на тот момент не собирался и джемпер припрятал. Сейчас он тоже никого искать не собирался, но джемпер надел.

– Куда это ты собрался? – Нонночка, оказывается, все это время стояла под дверью и слушала, как он шуршит одеждой и хлопает дверцей убогого шкафа, перестроенного из тамбура.

– На службу, дорогая.

Илья вытащил из груды ее курток, пальто, шуб и полушубков свой пуховик, обул осенние ботинки, зимние были очень грубыми и старыми. Поправил редкую шевелюру перед зеркалом, накинул капюшон и шагнул к двери. Потом, будто спохватившись, обернулся к жене и, ухватив ее за плечи, привлек к себе.

– Ты тут не скучай, малышка, – попросил он тихо и поцеловал ее в лоб.

Он был уверен, что сразил ее наповал. И ликовал. И даже нескладно напевал что-то, прогуливаясь по заснеженным дорожкам ближайшего сквера. И решил вдруг, что его крохотную первую победу следует отметить. Просто посидеть в каком-нибудь милом местечке, послушать тихую печальную музыку, поесть то, что приготовлено не им самим. Улыбнуться официантке, чего он раньше никогда не делал, потому что считал предательством по отношению к Нонночке. И кажется, он знал такое местечко.

Это был крохотный ресторанчик на другом конце города. Назывался «Маэстро». Узнал о его существовании Носов Илья Антонович совершенно случайно, ему однажды приходилось забирать оттуда Нонночку. Она напилась с подругой после не задавшегося с чего-то блуда и уснула прямо за столом.

– Там потрясающе готовят салаты, – пьяно восхищалась потом всю дорогу до дома Нонночка. – Даже ты так не умеешь.

И он решил, празднуя, попробовать, так ли уж хороша их кухня или Нонночка спьяну все напутала?

Он зря ехал! Ресторан открывался в шесть вечера. Илья разозлился и в сердцах ударил кулаком по массивной двери. Ощущение триумфа разжижилось, сделалось едва ощутимым, сразу захотелось домой. Захотелось еще раз увидеть Нонночку, перед тем как она на сутки исчезнет из дома. Захотелось подержать ее в руках и поканючить, пусть даже она станет злиться и вырываться. И он заспешил, забегал по стоянке такси, пытаясь отыскать самого шустрого водителя, не боявшегося нарушить правила. И когда до дома ему оставалось минут пять, позвонили со службы.

– Да! – не очень любезно отозвался Илья.

– Давай подгребай, Антоныч. Знаю, что дежуришь, но дело важное.

– Что случилось? – вдруг почему-то подумал, что беда с Нонночкой, придет же в голову такое.

– У тебя труп!

– Почему это у меня?

Носов с шумом выдохнул. Если бы беда была его личная, дежурный бы так не говорил. И все же сделалось интересно, кого он должен благодарить за то, что так и не доехал до Нонночки и не успел сказать ей…

Неважно, что он ей бы сказал. Важно, что ему помешали! И очень хотелось узнать, по чьей вине, черт возьми!

– Помнишь того мужика, что заяву на свою жену накатал? Типа она организовала на него покушение после того, как застала его дома с любовницей. Он нам тут возле дежурной части целое представление устроил со слезами на глазах. Запомнился очень. Фамилия у него Фролов. Помнишь, Антоныч?

– Помню того Фролова, и что? – Илья сразу насторожился. – Его, что ли, кокнули?

– Нет, не его. Он прилетел к нам снова со слезами, – дежурный едва слышно выругался, ясно, что не в трубку. – Короче, пришел к своей любимой, а она труп!

– К жене? – не понял Носов и почувствовал вдруг легкую досаду, он-то все еще не потерял надежду привлечь ее за синяки и шишки на голове ее мужа, пускай и бывшего.

– К какой жене?! К той самой любовнице! Она мертва!

– Оп-па! – ахнул Носов и ткнул пальцем в спину водителя такси. – Разворачивайся! Едем в отдел…

Ну, теперь все! Теперь эта милая дама узнает, что такое правосудие! В полной мере узнает! Он ей, мать вашу, даст презумпцию! Такую презумпцию он ей даст…

Глава 6

В магазине электроники Геральду повезло сразу. Он едва не наступил на бывшего жениха погибшей Натальи Кириной. В буквальном смысле! Зотов вошел в его кабинет, широко шагнув через порог, и тут же споткнулся о чьи-то колени. Его пробил холодный пот: неужели еще один покойник?! Но нет, коленки шевельнулись, потом из-под стола выползло стройное тело молодого человека, а вскоре и голова показалась. Красивая, к слову, голова.

– Простите, – улыбнулся парень, встал на ноги, отряхнулся. – Кабель телефонный постоянно отходит, когда уборщица шваброй тут орудует. Пришлось снова скреплять. Вы к нам?

– Если вы Вихров, то я к вам. – Геральд с противной улыбкой сунулся в карман за удостоверением.

Парень ему не понравился с первого взгляда. Альфонс, тут же решил он про него. Выкачал, как мог, Кирину. Теперь пристроился к будущему богатому тестю. Видишь, сразу ему и кабинетик отдельный, и телефончик персональный, и ботиночки дорогие, и часики на запястье тоже.

– Что-то случилось? – нервно дернул шеей Вихров, опуская взгляд в пол.

Удостоверение он прочел от корки до корки. Геральд терпеливо его держал на уровне глаз.

– Случилось, – подтвердил Гера.

Прошел в глубь уютного, хорошо обставленного кабинета, остановил свой выбор на кресле возле окна, сел, вытянув длинные ноги. Вихров присел на свое место за столом. Причем садился он так, будто все его тело сделалось вдруг бумажным и он боялся измять его, усаживаясь.

– Что? Что случилось? – не выдержал он тишины, повисшей в кабинете. – Что привело вас ко мне? Вы, как я понял, не занимаетесь экономическими преступлениями. Вы…

– Да, вы правы, я занимаюсь убийствами, – подтвердил Гера его догадку.

– Убийствами? – прошипел Андрей и стал как-то странно складываться, словно и впрямь был бумажным.

Сначала съежились и подтянулись его ноги, он их с трудом задвинул под стол. Потом сгорбилась спина, сжались плечи, шея ушла в воротник дорогой сорочки, руки тоже убрались под стол.

– К-какими убийствами? – прошелестел он после паузы, которую Геральд пока не намеревался нарушать.

– Самыми разными, Андрей.

– А я тут при чем?! Почему вы здесь? – он метнул в гостя затравленный взгляд.

– Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов, – и Гера вытащил из кармана блокнот. – Вопрос первый: как вы провели минувшие сутки, гражданин Вихров?

– А вам какое дело? – очень тихо, сипло, но все же нагло ответил вопросом на вопрос Вихров.

– Ладно.

Гера ухмыльнулся. Все, надо становиться серьезным. Парень приходил в себя, ответом на следующий вопрос может стать требование адвоката.

– Сегодня ночью погибла одна ваша хорошая знакомая. Очень хорошая, – подчеркнул Зотов. – Погибла страшно. И сейчас мы проверяем всех ее знакомых на предмет причастности.

– И все? – Он с облегчением выдохнул, и его бумажное тело начало распрямляться, наливаясь жизнью. – И только-то?!

Какая скотина, подумал с неприязнью Гера. Даже не спросил, что за знакомая. Даже не удосужился узнать, кто погиб мученической смертью. Просто обрадовался тому, что не может быть обвинен. И все – жизнь для него продолжается.

– А чему вы радуетесь, не пойму, гражданин Вихров?

Гера сел прямо, подобрал ноги и якобы принялся что-то отмечать в блокноте. Пусть подергается эта бездушная скотина.

– Я радуюсь тому, что не могу быть причастен к смерти ни одной из своих знакомых, и только, – со сладкой улыбочкой ответил тот, положив руки на столе, как пианист.

– А к чему же тогда вы можете быть причастны?

– Ни к чему! С чего вы взяли?! – возмутился Вихров, и в его возмущении Гера отчетливо услышал шорох сворачиваемой бумаги. – Я… Я законопослушный гражданин и не могу быть причастен ни к чему такому…

– Отлично. Тогда ответьте мне на простой вопрос: где вы были вчера часов этак с восьми вечера до восьми утра сегодня, а? – Гера вцепился в парня взглядом. – И сразу следующий вопрос: кто это может подтвердить?

– И все? – длинные пальцы сжались в кулаки и поползли со стола.

– И все! Ответьте на эти два вопроса, и я с вами прощаюсь, – сказал Гера.

– Хорошо, – согласно кивнул Вихров, уставив неподвижный взгляд в малахитовый письменный прибор на столе. – Только мне надо вспомнить. Просто… Понимаете, вчера был очень насыщенный день. До Нового года осталось всего ничего. Хлопотно очень. Родители, будущая жена, будущий тесть, друзья… Все вчера крутилось так, понимаете… Корпоратив опять же.

– У вас вчера была вечеринка? – изумленно поднял брови Гера. – Не рановато ли?

– Да нет, мы всегда за неделю празднуем. Потом многие в отпуск уходят, собраться всем вместе не получается. Вот вчера мы и праздновали. – Он вдруг вспотел и напрягся, будто почувствовал, что следующий вопрос гостя будет про его будущую жену.

– Ваша нареченная была с вами?

– Нет, у нас не принято. Мы были коллективом.

– Конкретно.

– О, народу много. У нас очень демократично, приглашаем всех, плоть до обслуживающего персонала и буфетчиц. Сотни полторы человек было, – покивал он, не сводя взгляда с начищенного малахита. – Да. Но точнее можно узнать в бухгалтерии, они занимались заказом столиков.

– Сидели на ужине за отдельными столиками?

– Да, по шесть человек.

– Вы с кем?

– Уф-ф, – тяжело выдохнул он. – Генеральный с женой, два его зама, я и… И главный бухгалтер. Только я вас прошу!

Вихров резко повернулся и глянул на Геральда с мольбой. Даже кулачки его разжались и сплелись пальцами в замок. Потом он вдруг согнулся пополам, уронил голову на руки и принялся раскачиваться. Голос, которым он начал умолять Зотова, был похож на шуршание старой газеты.

– Только я вас прошу, не надо задавать обо мне вопросов руководителям! Там куча народу, с кем обо мне можно поговорить! Понимаете, я только, только… Я только начал жить! Господи! Ну, кому, кому в голову пришло издохнуть именно сегодня ночью?

Он тут же понял, что сказал страшные слова, и едва не сполз на пол.

– Простите, – еле слышно прошептал он. – Простите, ради бога! Я совсем не то хотел сказать, я…

И он заплакал.

Зотова едва не стошнило прямо на тщательно вымытый пол. Ой, как не нравился ему Вихров! Как не нравился! Чего рыдать, ежели не виновен, так ведь? Ну, сложились обстоятельства именно таким образом, что на незапятнанную репутацию может упасть легкая тень, чего так убиваться? Или все же причина есть?

– С какого по какое время вы были на вечеринке?

Зотов уткнулся в блокнот, чтобы не смотреть, как размазывает сопли по лицу удачливый красавчик, разбивший сердце бедной Наташи Кириной.

– Я? – дернулся тот и замер, гипнотизируя Геру затравленным взглядом. – Я точно не помню, но часов до одиннадцати был.

– А потом?

– А потом пошел прогуляться. Машину оставил у ресторана.

– Зачем?

– Понимаете, перебрал немного. За руль не сажусь выпивши. И…

– Могли бы взять такси, – заметил Гера и тут же понял, что причина для страха у парня точно имеется, непросто же так он складывается пополам, бледнеет и даже ревет. – Почему не поехали на такси домой? Жена, наверное, волновалась?

– Жена? Будущая жена? – Он резко сел, как на совещании, с прямой спиной и твердо сжатым ртом, побарабанил пальцами по столу. – Она в отъезде, на отдыхе с отцом и матерью. Она прилетает послезавтра. Одна, родители остаются. Прилетает, чтобы мы вместе встретили с ней Новый год. Первый наш Новый год. Вы ведь не помешаете нам? Нет?!

– Все будет зависеть от вас, Андрей. – Гера нацелился в него авторучкой. – Расскажите мне поминутно, что было после вечеринки. Поминутно! Вы пошли прогуляться, не взяли такси. Я так и не понял, почему? Ночные прогулки по городу в подпитии не самый лучший способ проветриться. Могли бы и на собственном балконе подышать.

– Мог бы, – согласно кивнул Вихров и судорожно вздохнул. – Так, знаете ли, что-то навеяло. Погода замечательная, снег пошел, легкий морозец. Дай, думаю, пройдусь, мозги проветрю.

– Как далеко вы ушли от ресторана?

– Прилично, – поза чиновника на совещании снова сломалась, Андрей опять поплыл. – Сам не заметил, как зашел так далеко.

– Насколько далеко?

Гера понял, что рассказчик подошел к самому главному. К тому, что его беспокоило до такой степени, что он, не стесняясь, прослезился.

– Я дошел до ее дома, – едва прошелестел голос Андрея.

– До чьего дома?

У Геры тут же одеревенела шея. Как будто чье-то ледяное дыхание коснулось его кожи, будто кто-то из черной страшной бездны пытался что-то шепнуть ему. В такие минуты у него деревенела шея, по спине ползли мурашки, а коленки покалывало. Очень неприятное ощущение. Эту ерунду, случавшуюся с ним время от времени, он обычно называл предчувствием. Интуицией еще можно было назвать. Но он этого слова не любил. Предчувствие ему больше нравилось.

– До чьего дома? – повторил он вопрос, и покрутил шеей, пытаясь отвертеться от отвратительного ощущения.

– До Наташиного, – почти шепотом ответил Андрей.

– Наташиного?! Как фамилия Наташи?! – Он спросил для порядка, ответ был очевиден.

– Кирина, – не разочаровал его Вихров. – Она… Мы… Мы когда-то встречались с ней. Год назад мы расстались.

Нет, вы не расстались. Это ты, мерзавец, бросил ее. Высосал из нее все до копейки, заставил оплатить дорогостоящие курсы английского языка, вогнал девушку в долги и бросил! А почему? Да потому что на горизонте замаячил брак с дочкой одного из хозяев вашей торговой сети. Богатая наследница. Богатые перспективы. Отдельное жилье, отдельный кабинет, мать твою…

Гера с силой сжал авторучку в задрожавших пальцах, чтобы не запустить ею в отвратительную сопливую физиономию распластавшегося по столу красавчика.

– И? – авторучку он не бросил. – В котором часу вы пришли к ней? Вы ведь зашли к ней, так?!

– Да. Я зашел, – это можно было скорее угадать, чем услышать.

Вихров вытянул на столе свои руки, будто плыть собрался, и упал лицом вниз между ними. Тьфу ты!

– Зачем?! Зачем ты это сделал?! Ты же бросил ее! Бросил! Собрался жениться! Очень удачно жениться! Делаешь головокружительную карьеру. Зачем ты пошел к ней?!

Гера вдруг понял, что уже не сидит, а широко шагает по его кабинету как ненормальный и попутно еще и мебель пинает. Резко встал в метре от его стола, отдышался. Поправил свитер, куртку, потер одеревеневшую шею. Не обмануло дьявольское колотье, не обмануло.

– Ты пошел к ней, чтобы убить ее, да?! Это ты убил ее, да?

– Нет, нет, нет… – Растрепанная голова Вихрова начала метаться по столу от локтя к локтю, как он нос не сломал, непонятно. – Я никогда бы не сделал этого, никогда!

И вдруг он снова резко выпрямился и глянул на Геру с сумасшедшинкой.

– Ее ведь убили?! Вы поэтому здесь? Это Наташу убили? Я так и знал, господи, я так и знал… – И опять его голова упала на стол между локтями. – Просто по-другому быть не могло! Не могло быть так, чтобы у меня было все хорошо! Это месть ее мне такая…

– А ну сядь нормально! – заорал вдруг Гера не своим голосом, вспомнив изувеченное тело бедной девушки. – Сядь и отвечай, мать твою!

Вихров, как мог, собрался. Но сесть ровно уже не вышло. Обнял себя за вздрагивающие плечи, того и гляди снова зарыдает.

– В котором часу ты пришел к Наташе? – отрывистым, резким, как собачий лай, голосом спросил Гера. Он еле сдерживал себя, зря пошел сюда один.

– Около полуночи, – сквозь судорожную икоту проговорил Андрей.

– Она была жива?

– Да!

– Обрадовалась тебе?

– Что? – Вихров не понял.

– Обрадовалась твоему приходу? Это ведь было неожиданностью для нее. Или ты предупредил? Звонил?

– Нет, нет, говорю же вам, что-то навеяло. Выпил, настроение хорошее, погода…

– И тебя потянуло к бывшей возлюбленной? Пока невеста на отдыхе, решил изменить ей?

– Нет, не так, – вдруг с нажимом возразил Андрей и посмотрел на Геру уже не таким мутным, испуганным взглядом. – Меня не к ней потянуло. Меня потянуло расплатиться с ней.

– Странный способ, ты не находишь? – Гера снова вспомнил потерпевшую и тяжело задышал. – У нее куча костей переломана! Живого места нет! И она была изнасилована! Мерзко изнасилована! Так ты с ней расплатился, да, мразь?

– Нет, нет, это не так! – Он первый раз вскочил на ноги и даже устоял, когда Гера подошел к нему почти вплотную. – Я должен был ей много денег. Она оплатила мои курсы, и вообще помогала, пока я…

– Пока ты не бросил ее, – закончил за него Гера и снова ушел на кресло, было тошно находиться рядом с этим отродьем.

– Да. Пусть так.

– И? Что же помешало тебе с ней расплатиться? Не было денег?

– Почему? Деньги были.

– Сколько же ты ей был должен? – «урод», про себя добавил Гера. – Сумма, думаю, не малая?

– Почти триста тысяч. – Андрей опустил голову. – Это только за курсы. А там еще…

– Хочешь сказать, что ты после пьянки гулял по городу с такими деньгами в кармане?

Гера достал телефон и набрал дежурку, продиктовал адрес и попросил прислать машину. А потом, почти не глядя на свернувшегося в бумажный комок Андрея, произнес:

– Вам придется проехать сейчас с нами, гражданин Вихров. И я даже готов зачитать вам ваши права.

– Зачем?! – перепугался тот, вмиг растеряв минутную уверенность. И тут же суетливо зачастил, зачастил: – Зачем права? Разве меня в чем-то обвиняют?! Я не носил таких денег в кармане, вы правы! Да и кто их сейчас носит?! У меня с собой была карточка. На ней было ровно триста тысяч. Карточку на банкете мне вручил руководитель, можете узнать! Это были премиальные. Я и отдал ее Наташке вместе с пин-кодом.

– Отдал?! Триста тысяч?! – громко возмутился Зотов. – Я тебе не верю! И знаешь почему?

– Почему?

– Потому что не было в ее квартире никакой карточки. Не было! Все было на месте, а карточки не было! Что скажешь?

Он ничего не сказал. Несколько минут растерянно рассматривал Геру. Беззвучно шевелил губами, жал плечами и мотал головой. И вдруг сразу принялся собираться. Снял дорогие часы, сунул их в ящик стола. Запер его. Взял в руки мобильный, повертел его, отключил с тяжелым вздохом и положил на стопку бумаги. Потом поправил малахитовый письменный прибор, сложил руки на столе первоклашкой и стал ждать.

Вот эта его показная покорность и взбесила Геру больше всего. Наверняка через три дня адвокаты его тестя вытащат парня. Еще и извиняться придется.

А вот хрена лысого он станет извиняться! Надо вовремя долги отдавать. И женщин не кидать. Гера покрутил шеей, кожу покалывало, мурашки исчезли. Все его дурные предчувствия сбылись. Теперь только процедура. Нудная, выматывающая душу и силы: допросы, протоколы, признания.

Кто же из этих двоих виновен в смерти Наташи? Кто из них способен был дойти до такого зверства?

Первый – безнадежно влюбленный в Наташу и обманывающий свою жену?

Или второй – давно разлюбивший Наташу и… обманывающий свою жену?