Текст книги "Незнакомка с тысячью лиц"

– А кто тебя в такой восторг-то из этих жильцов привел? – напомнил Воронин.

Он любил женщин, красивых особенно, хотя ему с ними и не очень везло. И догадывался, что речь пойдет о красивой женщине.

– Короче, мы подъехали, дохлая собака валяется перед ступеньками. И тут дверь распахивается, и выходит девушка! – Капитан снова восторженно закатил глаза. – Высокая, тоненькая, рыжая!

– Рыжая! – эхом повторил Воронин. – Люблю рыжих. Они такие… темпераментные.

– Их раньше на костре жгли, как колдуний, – сонно напомнил напарник капитана. Напившись чая, он дремал в старом кресле в углу. – И эта такая же!

– Чего вдруг? – заступился за рыжую Воронин.

– Такая она… Вся как струна натянутая. Собаку дохлую увидела, напряглась, завизжала.

– А твоя бы девушка обрадовалась бы? – фыркнул Воронин, свернул лист с крошками в кулечек, скомкал и выбросил в мусорную корзину. – Девицы, они не очень-то любят сцены насилия.

Капитан с напарником переглянулись.

– Тут дело-то в другом, Стас, – нехотя начал объяснять капитан. – Собаку эту они, оказывается, еще ночью обнаружили.

– Кто они? – тут же метнул свой вопрос Макаров. Он хоть и слушал вполуха, но не мог не заинтересоваться загадочными жильцами.

– Ночью начал кто-то выть. Это тетка рассказала с первого этажа, – сделал отступление капитан. – Они из комнат вышли втроем: дед со второго этажа, тетка эта и рыжая. И пошли по коридору на вой. И нашли подыхающую собаку у черного хода в углу.

– Еще одна собака? – не понял Воронин.

– Нет, в том-то и дело, что та же самая.

– Не понял?! – возмутился Воронин. – Ночью она подыхала в доме у черного хода, а утром оказалась на ступеньках перед парадным входом? Так, что ли?

– Совершенно верно, – меланхолично отозвался напарник капитана.

Глаза у него после ночного дежурства и горячего чая просто слипались. И давно бы пора домой, да капитан сидит, и ему надлежит.

– Значит, ее кто-то перетащил? Зачем? – возмутился Воронин, рассеянно схватил из коробки еще один кусочек тортика и захрустел, забыв прикрыть костюм бумажным козырьком.

– Хороший вопрос, Стас. – Капитан вдруг зевнул протяжно и широко. – А еще лучший вопрос: это какой твари понадобилось убивать бедное животное именно таким образом?!

– Каким? – Это Макаров спросил одновременно с Ворониным.

– Собаку проткнули арматурой и надели ей на башку старое ржавое ведро. Собака, когда подыхала в доме еще ночью, жутко выла.

– Поэтому жильцы и пошли на вой. Собака выла, а ведро на ее голове вой этот множила, – произнес Макаров задумчиво. – А что же они собаку эту не выволокли из дома ночью, жильцы-то?

– Так собака, говорят, подохла. А рыжей вдруг сделалось плохо. Ей тетка даже по щекам нахлестала.

– А утром плохо ей не сделалось, когда та же самая собака оказалась у нее на пути? – уточнил Макаров. – Кстати, ведро по-прежнему было на башке?

– Да.

– А что рыженькая? – Воронин спохватился и принялся стряхивать крошки с кителя. – Снова в обморок хрясь?

– Нет, она даже с нами говорить не стала, спешила на работу. Посоветовала побеседовать с другими жильцами. – Капитан поднялся, толкнул начавшего дремать напарника. – Теперь вот разбирайся, кто тот вандал. Ребята за голову схватились. Говорят, мало дел, теперь еще и это.

– Слышь, Павел! – Воронин соскочил с места и кинулся следом за капитаном к двери. – А чего их поселили-то там, в Проклятом доме?

– А так они жили в двух общагах на Садовой.

– Это которые сгорели не так давно?

– Ну да. Жильцов всех рассовали кого куда. Этих сюда приткнули. Обещали решить проблему жилья за неделю, теперь до весны, говорят, станут жить. Так что снос откладывается.

– Слышь, Павел, а рыжая телефончик-то свой не оставила, когда не смогла с вами поговорить?

– Оставила. И че? – Капитан на его просящий взгляд сложил выразительный кукиш и сунул его Воронину в нос. – Хочешь, сам туда съезди, Стасик. Телефончик в деле фигурирует теперь. Дело важное, блин! Убийство бродячей собаки! Пацаны вешаются…

Кому понадобилось убивать бедное животное таким вот варварским способом?! Как можно просто взять и из хулиганских побуждений проткнуть собаку металлическим прутом?! Зачем, главное?

Версий у Макарова, когда он садился в прогревшуюся машинку, было три.

Первая – хулиганы, бездушные, мерзкие, напившиеся до чертей и решившие выплеснуть скопившийся гнев на бедное животное.

Вторая – кому-то очень не хочется, чтобы в этом доме поселились люди, и, убив собаку, он закрепил за этим местом репутацию проклятого.

И третья – кто-то использовал это мерзкое действо как акт устрашения, направленный на кого-то конкретно.

Первая версия была единственно стоящей, но найти хулиганов вряд ли удастся.

Вторая версия тоже имела право на существование. Поселившиеся жильцы мешали сносу, отодвигали его до весны. А если они со страху побегут, то тогда хорошо, территория свободна. Найти злоумышленника в этом случае будет не так сложно. Кому-то это место обещано под строительство. Так что…

Разработка третьей версии вообще яйца выеденного не стоила. Жильцов всего ничего. Поговори с каждым и найдешь, для кого готовился сюрприз. А найдешь для кого, найдешь и кто.

Но это не его история, страна! Это не его дело. Пусть занимается тот, кто приставлен. Он в отпуске. И ему срочно нужно найти для себя занятие. Он должен сделать какое-то доброе дело, которое вытеснит из его души пустоту и наполнит ее смыслом, н-да…

Глава 4

Оля возвращалась домой позже обычного.

Она бродила по улицам, останавливалась у досок объявлений и внимательно изучала предложения о сдаче жилья. Она не останется в этом жутком доме. Ни за что не останется! Это только начало. Она это интуитивно чувствовала. Казнь собаки, а бедное животное именно казнили, была началом.

Ей надо съехать. Найти себе недорогое жилье, благо жить в нем придется недолго, и съехать. Да, пострадает ее бюджет, она собирала деньги на хорошую мебель в новую квартиру, на машину. Она просто собирала деньги, не расточительствовала, зная, что они ей будут нужны. Много денег! Чтобы обустроить свое будущее, удобное, красивое, уютное. Помощи ждать неоткуда, вот она и копила.

Но теперь, видимо, придется немного отщипывать на жилье. В проклятом доме она не останется. И мотивы ей даже неинтересны. Она просто не станет об этом думать, съедет, и все!

Одно предложение показалось ей заманчивым, и она тут же позвонила по оставленному в объявлении телефону.

– Да, сдаю комнату, милая, – обрадовал ее женский голос, явно принадлежавший пожилой женщине. – Но недели через две. Мои жильцы съедут, тогда уж и тебя возьму.

– Две недели? А раньше никак?

– Ну не выгоню же я их на улицу, милая. У них билеты уже куплены. А что же, подождать-то никак? Или совсем жить негде?

– Хорошо, я подожду, – согласилась Оля.

Женщина брала за комнату совсем недорого. И район располагался неподалеку от ее работы. И, в конце концов, это ведь ненадолго. К весне обещали их жилищную проблему решить. Оле так конкретно сказали, что ее заселят в однокомнатную квартиру в многоэтажке, которая в марте сдается.

– Я подожду, – повторила она и отключилась.

Все, тянуть больше смысла не было, надо было возвращаться в дом. Оля зашла в кафе. Поужинала привычно порцией картошки с гуляшом, пирожным и чашкой чая. Села на маршрутку, доехала до своей остановки, и ноги тут же приросли к асфальту. Вот стоило ей глянуть на дом, как тело перестало ее слушаться. Ноги не шли, сердце не стучало, легкие отказывались качать воздух, взгляд не желал уходить в сторону. В сторону от ярко освещенного окна на втором этаже, за которым была комната, которую занимал неизвестный жилец, пробирающийся к себе крадущейся походкой. Он ни разу не попался ей на глаза, ни разу. Но теперь…

Теперь он стоял в полный рост возле подоконника – высокий мужчина, наголо бритый, в белой майке, оголяющей его мощные плечи и демонстрирующей крепкую мускулатуру, – и отчаянно жестикулировал. И жесты эти были направлены в ее сторону.

Он как будто звал ее или отмахивался? Или просил о помощи? Разобрать было сложно, и черты лица его казались смазанными с такого расстояния. Оля не знала, что ей делать. Спешить на помощь, а вдруг он в ней не нуждается? Идти в дом, а вдруг там ее подстерегает опасность? Оставаться на остановке, но как долго? Начинался дождь, а она вечно с непокрытой головой.

Дождавшись, пока поток машин схлынет, она медленно пошла по пешеходной «зебре», и почти уже добралась до кромки тротуара, и почти успокоилась, потому что неизвестный жилец исчез. Как вдруг он снова появился. Совершил в ее сторону очередь странных движений руками, потом нагнулся, а когда распрямился, то на голове его было ведро.

– Нет! – ахнула она и попятилась.

Тут же раздался мощный рев автомобильного сигнала. Она инстинктивно шагнула вперед, споткнулась о бордюр и упала бы, не подхвати ее чьи-то руки.

– Господи, ну нельзя же быть такой курицей! – проворчал мужчина над ее головой, слегка стукнул по лопаткам. – С вами все в порядке?

Оля выпрямилась, посмотрела на спасителя. Обычный, тут же сделала она вывод. Скорее, из неудачников. Смотрит неприветливо, даже зло и пренебрежительно. Кажется, сам себе не рад, что пришлось ее спасать.

– Со мной все в порядке, – проговорила она. – Спасибо.

– На здоровье, – фыркнул он.

Подождал, пока она сделает шаг, другой. С раздражением вдохнул, выдохнул.

– Нет, все же я вас провожу, – произнес он и, вцепившись в рукав ее клетчатого пальто, спросил: – Куда?

– Туда, – боднула она головой воздух в сторону старого дома.

Он повел ее, крепко удерживая за локоть и повелительно толкая впереди себя. Довел до щербатых каменных ступенек, помог подняться, встать под навесом. И спросил:

– С вами точно все в порядке?

– А почему нет? – Оля глянула на него, усмехнулась: – Я просто оступилась, и все.

– Ага, как же! – недоверчиво скривил рот ее спаситель. – А перед этим торчали столбом на остановке под дождем. Потом ползли, как букашка, по «зебре». Потом пятились под колеса моей машины. И следом едва не упали, споткнувшись о бордюр. Повторю вопрос: с вами точно все в порядке?! Может, вам нужна медицинская помощь?

– Нет, не нужна.

Оля глянула за его плечо. Там, прижавшись к бордюру и тихо урча заведенным мотором, стоял его внедорожник. Большой, черный, блестящий, как майский жук. Ей вдруг так захотелось оказаться внутри этой машины. Согреться теплым воздухом, выдуваемым печкой, послушать хорошую музыку, поговорить с этим сердитым спасителем. Не о помощи, в которой она точно нуждалась, а о чем-нибудь приятном и добром. О музыке, к примеру.

– Послушайте, – вдруг осмелилась Оля. – Вы не могли бы посмотреть на второй этаж. В окно. Крайнее слева. Что там?

– Хорошо, – быстро согласился он, вышел под дождь, задрал голову, тут же вернулся. – Там ничего.

– То есть никого?!

– И никого и ничего.

– А свет? Свет горит?

– Нет. Света нет. И, кажется, плотно задернуты шторы. А почему вас интересуют эти окна?

– Нет, все в порядке. – Оля потянула на себя старую тяжелую дверь. – Спасибо.

– За что? – Он все не уходил, все стоял за ее спиной.

– Что меня не переехали, – пошутила она и скрылась за дверью.

Глава 5

Паша, оголенный по пояс, массировал плечи босса профессиональными движениями. Это расслабляло, нежило, заставляло на время забыть о проблемах, которые как грибы после дождя множились на каждом шагу.

Геннадий Иванович сладко зажмурился, застонал, когда большие пальцы его водителя и телохранителя, а заодно и массажиста и помощника по всем вопросам сомкнулись на его шейном позвонке и начали тихонько надавливать.

– Хорошо, Паша… Хорошо…

Паша старался, сосредоточенно разминая плечи и спину своего босса. Тому необходимо было расслабиться. Необходимо было хоть на какое-то время забыть обо всем. А то так и до инфаркта рукой подать.

Как он сегодня рассвирепел, узнав новости! Как он гневался и плевался слюной, семеня на коротких ножках по кабинету!

– Почему?! Почему, Паша, я тебя спрашиваю, кто-то влез в наше дело? Почему все идет не так?

Геннадий Иванович так орал, его лицо так страшно побагровело, что Паше в какой-то момент показалось, что оно сейчас лопнет – его одутловатое, лишенное всяческой привлекательности лицо. Он перепугался и пообещал почти невозможное.

– Я все решу, Геннадий Иванович, – сказал тогда Паша.

– Решишь?!

За его обещание босс ухватился как за соломинку. Сразу успокоился, заулыбался. Даже позволил себе потрепать своего телохранителя по плечу, хотя всегда избегал становиться с ним рядом – слишком велик был контраст их внешностей и роста.

– Вот и молодец, Павлик. Вот за это я тебя и ценю. Решишь – значит решишь. А давай-ка баньку организуй, а?

Приказано – сделано. Паша организовал парную и уже двадцать минут массировал жирную спину своему повелителю. И чем больше расслаблялся его благодетель, тем мрачнее становился Паша.

Пообещать-то он пообещал, а вот как станет решать эту проблему, понятия не имел. Он привык иметь дело с известным противником. Чаще всего этого противника определял за него босс, ему лишь давались указания: наказать, разобраться, предупредить, устранить.

Каждое из этих указаний несло в себе целый пакет мер устрашения, а иногда и конкретных карательных мероприятий. К этому Паша привык. Была цель, было средство.

Но теперь…

Теперь он понятия не имел, с кем и с чем имеет дело! Да, первоначальная задача была предельно ясна – необходимо выдавить жильцов из дома до весны, тогда планировался снос. Хотя бы за неделю до сноса их оттуда убрать. Им просто необходимо было обследовать подвалы этого старого строения. У них уже и оборудование было заготовлено, и чертежи имелись, где может находиться то, на чем помешался Геннадий Иванович. Они бы сделали это уже давно, но тут, как на грех, случился пожар в двух общагах, и людей спешно рассовали кого куда. Этих вот несчастных сунули в старую рухлядь, подключив им какие-никакие коммуникации: свет, холодную воду, канализацию.

– А че, при них нельзя, что ли? – недоумевал Паша поначалу. – Они из комнат своих не выползают почти. До уборной и обратно. Им какое дело, кто роется в подвале?

– Умник! – шипел с презрением Геннадий Иванович. – Кто помешает им вызвать полицию?! Кто помешает сообщить корреспондентам, что кто-то ведет раскопки?! А если об этом узнают газетчики, то узнает и эта… нечисть! А когда эта нечисть, Паша, узнает, то дело пропало. Понимаешь, дубовая твоя башка?! Тогда он меня точно опередит и снова публично высмеет! Не-е-ет, Паша. Мы должны действовать тихо. Не вызывая подозрений.

– Так вы уже разрешение получили на исследования в управе, – несмело возражал Паша, просто чтобы напомнить. – Кто-то да проболтался.

– Я получил разрешение на негласное присутствие в этом доме не для поисков, болван! – орал Геннадий Иванович – он вообще очень быстро выходил из себя. – Я получил его для изучения архитектурной исторической ценности! Понимаешь разницу?!

Паша не понимал, потому что эта хитрость была шита белыми нитками.

– И тот, кто мне дал это разрешение, будет молчать как рыба. Знаешь почему?

Паша догадывался.

– Потому что получил от меня конверт с деньгами. А это сейчас срок ого-го какой! Он станет молчать и молить Бога, чтобы я не проболтался. А ты говоришь, он!

– Может, тогда он и поспешил туда людей поселить, а? – размышлял вслух Паша. – И денежки взял, и подстраховался?

– Вряд ли, – ворчливо отозвался босс.

Мысль о том, что его может кто-то кинуть, была для него непереносимой. Он привык властвовать, не разделяя.

– Он не дурак, знает, что ему будет, если он посмеет только подумать! Это просто совпадение, просто случайность. Кто мог знать, что сгорят эти чертовы общежития!..

Паша промолчал тогда. А теперь вспомнил. Он ведь узнавал по своим каналам. Общежития сгорели в результате умелого поджога. Просто это не афишировалось нигде и ни в одном акте не было зафиксировано. Везде записали: пожар в результате неисправной электропроводки. Кому нужны лишние проблемы? Кому нужно заводить уголовное дело и париться потом над расследованием? Ясно же как божий день, что поджигатель кто-то из жильцов. А их там полторы сотни на два дома. Всех подозревать?

Теперь он почему-то стал думать несколько иначе.

Теперь он почему-то во всем видел злой умысел. Умысел, направленный против его хозяина.

Как он орал, когда узнал о смерти бродячей собаки и о том, что кто-то вызвал полицию! Как он орал! Даже сильнее, чем сегодня, когда стало известно, что одну из комнат в доме занимает профессор археологии, повернутый на кладах и вознамерившийся доказать, что этот старый дом, в который его случайно поселили, полон тайн.

– Что он сказал?! – схватился за сердце Геннадий Иванович.

– Что дом этот полон тайн и, возможно, никто еще не докопался до сокровищ, спрятанных царским инквизитором, – промямлил Паша.

– Кому сказал? – Вот в этом месте лицо босса начало наливаться кровью.

– Своему бывшему коллеге, с которым пил кофе в кофейне за квартал от дома. Наш человек пас его и все слышал. И слышал потом, затаившись под дверью, как он повторил это все рыжей девке, пригласив ее к себе вечером на чашку кофе…

Все выходило из-под контроля, буквально все. Паша тяжело вздохнул. Положил ладони на крестец хозяина, осторожно надавил. Еще и еще раз, слушая характерный хруст. Это нормально. Так и должно быть. Вот если бы он надавил сильнее, то тогда…

Иногда – очень редко – ему очень хотелось сделать что-нибудь Геннадию Ивановичу, какую-нибудь пакость. Это когда тот особенно расходился и принимался оскорблять его незаслуженно. Потом Паша стыдился своих желаний. Усмирял свой гнев. И думал, что никто не лучше. Все в этом мире прогнило. Все чувства. Никто ничего не ценит, все повернуты на деньгах. Его босс хотя бы какую-то часть своей души оставляет нетронутой. Он не спит с девками за деньги. Считает это мерзким. И у него есть цель. Может, и не вполне благородная, но он этой цели не изменяет. Он верен ей. И эту верность в нем Паша ценил. И сам старался служить верно…

– Решит он, – вдруг проворчал Геннадий Иванович и тревожно заворочался, будто услышал опасные мысли Паши. – Как решать-то станешь? Как профессору рот заткнешь? Как девку эту рыжую усмиришь? И собака эта… Кто мог додуматься, Павел? Кому помешала бедная тварь?

Уничтожения из прихоти или куража Геннадий Иванович не терпел. Вот для дела – это пожалуйста. Тут он приказ отдаст не задумываясь. А из хулиганских побуждений…

– Пакость какая! – продолжал сонным голосом босс, широко раскинув руки по кушетке для массажа. – Мало проткнуть бедное животное прутом металлическим, так еще на башку ведро надеть. Зачем?!

– Может, для устрашения? – предположил Паша. Он последние два дня только об этом и думал, и ничего путного ему в голову не пришло ни разу.

– Кого устрашать-то собрались такой байдой, Паш?

– А для чего тогда собачий труп перетащили из дома к крыльцу? И ментов потом вызвали? – рассуждал вслух Паша. – Подохла-то собака в доме, это сто процентов. Профессор, рыжая и алкашка ходили ночью на нее смотреть. Рыжая чуть в обморок не грохнулась. Наш человек видел, как алкашка ее по щекам хлестала. А утром рыжая из дома выходит, а собачий труп под ногами.

– И она снова в обморок? – заинтересованно спросил Геннадий Иванович, приподняв голову.

– Нет. Она с ментами базарила. Они ее встретили возле собачьего трупа.

– Так-так-так… – забормотал Геннадий Иванович и принялся дергать ступнями – что-то типа зарядки. – Утром рыжая на порог, а там собака… Так-так-так, и менты. А кто, Паша, скажи мне, первым всегда выходит из дома по утрам?

– Рыжая, – без запинки ответил Паша.

– Вот! – Геннадий Иванович резко приподнялся, сел, прикрывая махровой простыней наготу. – Вот, Паша, она и разгадка! Все это действо направлено против рыжей девки. Для нее это представление устроено!

– Да? – Паша недоверчиво покачал головой. – Заморочено как-то.

– Ничуть! Подумай сам… Собаку грохнули, она потом еще полчаса выла, так?

– Да, наш человек говорит, вой был жуткий.

– Пошел на вой кто? Рыжая, профессор, алкашка. Потому что больше идти некому. Семейке придурочных все нипочем. А тот, кто живет в крайней комнате, еще ни разу не засветился. Ни разу! Когда уже, Паша?! – босс требовательно глянул на Пашу.

– Делаем все возможное, Геннадий Иванович. Как призрак, честное слово! Вроде кто-то есть, а будто и нету. Может, там ход какой в его комнате существует?

– Может быть, может быть… Тогда откуда он о нем узнал, Паша? Ой, что-то погано все как-то. – Некрасивое лицо хозяина сморщилось, как от боли. – Ладно… Про собаку… Пошли на вой те, кто должен был пойти. Остальным по барабану. Утром собаку перетащили к порогу. Для чего? Для того, чтобы рыжая снова на нее наткнулась. Все это против нее, Паша! Точно против нее! Может, какой ухажер ей мстит, может, еще чего.

– А чего прямо так-то?

– А вот ты возьми и узнай! – предложил Паше выход Геннадий Иванович.

Сам-то он, честно, не знал, с чего начинать решение проблем.

– Узнай об этой девке все! Кто? Откуда? Чем занимается? Семья? Друзья? – загибал пальцы босс. – И реши уже вопрос с этим чокнутым профессором, который болтает направо и налево непотребное! Реши, Паша…