Текст книги "Повесть твоего сердца"

Подарок звёзд

Ты полюбишь смотреть на звёзды.

Они станут твоими друзьями.

Это мой подарок.

А. де Сент-Экзюпери

Маленький принц

– Ну наконец-то! Я уж почти потеряла надежду, что ты когда-нибудь решишься впустить меня в свой мир, – с этими словами девушка удобно расположилась на диване.

– Зачем тебе так важно было попасть сюда? – осведомился Художник, присаживаясь рядом с ней. После того как Аврора на его глазах сошла с холста, он смирился с тем, что тронулся умом, и теперь был готов к любым невероятным событиям.

– Пришла пора выслушать меня, – серьёзно заговорила девушка. – До сих пор ты пропускал мимо ушей мои слова, но отныне ты должен со мной считаться. Благодаря тебе я человек.

Художник кивнул, не пытаясь вникнуть. Он не мог определиться, как воспринимать своё помешательство, делающее плод его воображения столь похожим на реальное присутствие девушки в комнате, а потому временно воздержался от споров со строптивым портретом.

– Моя цель – показать тебе твою роль в этой жизни, место, которое ты тщетно ищешь вот уже тридцать восемь лет.

Девушка выдержала паузу и посмотрела в глаза Художника.

– Ты не отличаешься ни умом, ни сильным характером, ни упорством. Но у тебя есть несомненные достоинства. Ты наделён талантом – об этом свидетельствуют твои работы, к сожалению, почти всегда неоконченные. У тебя добрая, чистая душа – из неё ты черпаешь сюжеты для своих картин. Ты мог бы стать великим, если бы набрался терпения. Ты был бы превосходным другом, если бы не замкнулся в себе. Ты особенный, и роль тебе тоже отведена особая.

Аврора взяла его за руку. Он вздрогнул от этого прикосновения живого человека, так неожиданно вошедшего в его дом.

– Ты боишься новых разочарований, – вновь заговорила девушка. – Я знаю, что ты сталкивался с непониманием, с холодностью, с безразличием. Но ты должен научиться доверять себе. Без этого ты пропадёшь. И главное – уважай свои мечты. Тебе всё равно от них не избавиться. Уничтожая очередную фантазию, ты опустошаешь своё сердце, а это очень вредно.

– Откуда ты взялась? – спросил Художник. – Если, как ты выразилась, ты рождена моим воображением, то почему я не помню этого? Мне никогда не хотелось, чтобы в моей квартире сидела непрошеная незнакомка и читала мне наставления.

Аврора встала в полный рост. Глаза её сверкнули, предупреждая о скрытой опасности. Но голос зазвучал по-прежнему тихо и мягко.

– Тебе нужен именно такой человек, как я. Ты искал меня среди окружающих тебя людей. Но я жила в ином мире, и ты вызвал меня наружу…

– Я не звал тебя, – угрюмо перебил её Художник.

– Советую тебе быть приветливее, – угрожающе прошипела Аврора. – Я твой единственный шанс на счастье, лучше не упускать.

– Никогда прежде «счастье» так не навязывалось мне.

Девушка промолчала. Художник прервал тишину.

– Ответь на мой вопрос прямо хоть раз. Как тебе удалось стать человеком?

Аврора взглянула на него нежно и даже как-то жалобно.

– Я не человек и никогда им не стану. Мне не дано иметь своих чувств, своих мыслей, своих снов, своих эмоций. Я отражение человека. Твоё отражение.

– Как ты собираешься мне помогать?

– Покажу, что твои фантазии могут быть приняты в реальной жизни. Тебя терзал страх, что никому не интересно твоё внутренне содержание. Но я сумею существовать наряду с другими людьми, заводить знакомых и нравиться им, тогда ты поймёшь, что ни к чему прятать свои мечты в глубине души. Если ты создаёшь какой-то образ, значит так нужно, значит это имеет смысл. Осознать этот смысл можно лишь изучив себя, а для этого не надо скрываться от всего света.

Художник не отвечал. Впервые за долгую жизнь он слышал со стороны собственные мысли. В устах красивой девушки они звучали более убедительно. Художнику стало приятно.

Аврора подошла к окну и раскрыла его.

– Знаешь, ничто не исчезает бесследно. Все твои разорванные незавершённые эскизы, все твои несбывшиеся желания существуют. Ты сотворил целый мир. Это прекрасный, поразительный мир. И ты в нём хозяин. Правда, ты никогда не был там. Хочешь сходить на экскурсию?

– Как это? – изумился Художник.

Девушка чарующе рассмеялась.

– Тебе ни к чему знать дорогу, тебе повезло с провожатым. Просто закрой глаза.

…Так легко ему не было ещё никогда. Он совсем не ощущал своего тела. Он чувствовал, что полон необъятной силы, придававшей невесомость его движениям. Взглянув на дорогу, по которой он бежал, он увидел тысячи огромных блестящих шаров, устилавших его путь.

– Это звёзды, – прозвучал вблизи знакомый голос. От мысли, что Аврора рядом с ним, Художнику стало спокойнее. Но он не обернулся к ней.

Вдруг он заметил, что вовсе никуда не бежит, а напротив, звёздное полотно под его ногами бесконечной лентой мчится вперёд. Потом он понял, что стоит на спине гигантского золотого коня и перед ним сверкает звёздная грива. Внезапно конь обернулся, горделиво тряхнув головой, и всадник увидел его глаза – Луну и Солнце. Два небесных тела украшали морду небесного скакуна. Художник вспомнил, что когда-то он пытался нарисовать точно такую картину. Но ему не удалось передать впечатление полёта золотого коня. Тогда с досады он разорвал холст.

– Аврора, я жив?

– Что значит жизнь для тебя?

Художник рассмеялся. В самом деле, какая разница для него, жив он сейчас или нет? Впервые он был по-настоящему счастлив, и, если это счастье подарила ему смерть, напрасно люди боятся её. Неожиданно конь сбросил его со спины. Художник кубарем полетел в неведомую бездну. Приземлившись, он не почувствовал удара или ушиба. Шёлковая зелёная трава смягчила падение. Художник поднялся и осмотрелся. Прямо перед ним возвышалась хрустальная стена. За ней он разглядел громадного волка с белой косматой шерстью. Его жёлтые глаза с узкими зрачками озирались по сторонам, поминутно зверь обнажал ряд острых клыков. Неторопливо переставляя массивные лапы, волк прохаживался вокруг цветочной клумбы, засаженной розами. Это также была одна из неудавшихся картин Художника. Он хотел изобразить розы, охваченные огнём, который не губил бы их, а лишь наделял неповторимым шармом. Но, рисуя пламя, он не мог не добавить пепел – без этого картина представлялась ему чересчур иллюзорной. Лепестки, припорошённые серой золой, утрачивали очарование, становясь тусклыми, и даже пляшущий огонь не мог их оживить. Тогда Художник зажёг свечу и по-настоящему спалил свои розы вместе с волком на так и не законченном полотне.

Здесь же головки цветов пылали, но не сгорали. Красивы и свежи были эти розы, объятые пламенем, которое вопреки всем физическим законам не образовывало пепла.

– Хрустальная стена, свирепый сторож волк… К чему столько преград? Ведь никто всё равно не сможет сорвать этих цветов, поскольку они огненные, – прошептал Художник.

– Порой препятствия, кажущиеся непреодолимыми, на деле просто нелепы. Тот, кому действительно что-нибудь нужно, непременно получит это, – отозвалась Аврора.

Не дожидаясь ответа, она подошла к стене и слегка стукнула по ней ногтем. Высокая ограда разлетелась на миллионы осколков, хрустальным дождём посыпавшихся на землю. Волк зарычал глухо и раскатисто, но, прежде чем Художник успел остановить её, девушка уже приблизилась к нему вплотную. Она положила руку на голову лютому зверю и тот, завиляв хвостом, точно домашний щенок, покорно сел и лизнул ей ладонь. Аврора надломила стебель одной из роз и, вернувшись к Художнику, протянула ему цветок. Он принял его. Хотя роза ярко пылала, она не обожгла его.

– Я поймал бы для тебя одну из птиц, что летают над нашими головами, – произнёс Художник.

По небу и правда кружили стаи красивых пернатых созданий. Трудно было рассмотреть их в вышине: издали они выглядели лишь яркими пятнами разных цветов. Птицы издавали пронзительные протяжные крики, которые вряд ли можно назвать приятным звуком. И всё же было в их голосах нечто трогательное, нечто даже гипнотизирующее, что заставляло вслушиваться в них, улавливая какие-то почти человеческие ноты. Однажды Художник пробовал нарисовать такую стаю, но в его воображении неотъемлемой составляющей придуманного образа было именно птичье щебетание, которое никак не воплотить на бумаге, а потому работа оказалась заброшена, как и сотни других.

– Нет необходимости ловить их, – с улыбкой ответила Аврора. Она подняла глаза к парящей стае. Одна из птиц отделилась от своих подруг и стала снижаться. Опустившись на плечо Художника, она ещё раз слабо вскрикнула, отчего у него сжалось сердце. Хвост и крылья у птицы были ярко-красными, а туловище и головка окрашены в бледно-жёлтый цвет. Сама она была величиной с павлина, но имела непропорционально длинный клюв. Рассматривая это странное существо, примостившееся на его плече, Художник обратил внимание на карие глаза, в которых читался редкий ум. В знак дружбы только что приручённая знакомая слегка ущипнула Художника за нос. Он улыбнулся.

– Пора домой, – позвала Аврора, – прогулка по звёздам окончена.

Художник огляделся вокруг напоследок. Присмиревший белый волк растянулся на солнышке. Рядом с ним пылала клумба. Сперва Художник испугался, что зверь может опалить себе шкуру, но, переведя взгляд на розу, ласкавшую огнём его руку, успокоился.

На траве блестела прозрачная роса. Присмотревшись, Художник догадался, что это были осколки хрустальной стены, разбитой Авророй. А наверху парили птицы. Долго ещё их тоскливые крики продолжат звучать в душе Художника. Но в слившемся хоре схожих голосов явственно выделялся голос той единственной, которая выбрала его своим другом.

С сожалением покидая этот райский сад, Художник подумал, что, если бы он знал раньше о существовании мира, где воскресли все образы, давным-давно похороненные в его сердце, он избавился бы от части своей горечи. Посещение волшебного места заставило его понять, что живопись одномерна, поскольку фиксирует лишь визуальный облик, оставляя без внимания звуки, вкусы и запахи, но искусство не сводится к передаче форм на бумаге. Сокрушаясь, что холст не способен вместить всю многогранность красоты его фантазий, Художник по умолчанию отказывал в этой способности и душам других людей, тогда как картины призваны служить порталом для перехода из воображаемого мира автора в мир воображения публики, где вполне приемлемы горящие без пепла лепестки цветов и летающие звёздные кони.

Жизнь в клетке

Сама жизнь – смешение: добро и зло,

счастье и несчастье, смех и горе, правда и ложь живут рядом, и так близко друг к другу, что иногда трудно отличить одно от другого.

Гавриил Троепольский

Белый Бим Чёрное ухо

Художник был озадачен. После посещения райского сада с волшебными цветами и дивными птицами он стыдился взамен пригласить Аврору на прогулку по серым будничным улицам. Между тем она нетерпеливо жаждала знакомства с его миром. Он недоумевал, что показать ей, с чего начать открывать перед ней превратные истины реальности. Ему не хотелось, чтобы её постигло разочарование, однако это было неизбежно. Он с лёгкостью предвидел, какой убогой ей покажется действительность. Сам он, ещё в детстве осознав несовершенство мира, за долгие годы смирился с человеческим равнодушием, повсеместной несправедливостью, скукой повседневности. Раз Аврора, по её собственным словам, была отражением его души, значит и смотреть на жизнь она станет сквозь ту же призму. Художник ощущал себя патриотом, которому поручили развлекать иностранную туристку, и он трепетал от мысли, что не сможет выбрать достопримечательности, достойные быть представленными вниманию чужеземки.

После мучительной головоломки Художник так и не сумел придумать ничего более оригинального, чем сводить Аврору в зоопарк. Общение с животными, на его взгляд, обещало оказаться более безобидным, чем с людьми.

На улице девушка вела себя спокойно. Сочувствующим взглядом награждала она курящих мужчин и женщин. Изумление и досада отображались на её лице при виде разбросанных по тротуару банановых шкурок и пластиковых бутылок. Когда автомобиль с треском завёл мотор и проехал перед самым её носом, она трижды чихнула от поднявшейся столбом пыли. Но за всю дорогу она не проронила ни единого слова. С любопытством озираясь по сторонам, девушка не спешила сообщать о своих выводах, а Художник опасался расспрашивать.

– Они в клетках?!

Смятение, отчаяние, негодование, недоверие, жалость… Не перечислить всех чувств, слившихся в этом коротком восклицании. Художнику стало стыдно, будто его уличили сразу во всех преступлениях, совершённых родом человеческим. Стыдно перед Авророй, которая, казалось, именно его обвиняла в непочтительном обращении с животными. Стыдно перед десятками людей, толпившимися перед клетками и недоумевающе обернувшимися на странную девушку, кричавшую на весь зоопарк:

– Как мог ты допустить такое?

Художник растерялся окончательно.

– Прошу тебя, Аврора, говори тише, – взмолился он шёпотом.

Не понижая голоса, она продолжала возмущённо бросать ему в лицо:

– По-твоему, мне нужно молчать? Не хочешь слышать неприятную правду? Разве я заблуждаюсь? Разве не чудовищно такое обращение с живыми созданиями?

– Аврора, животным здесь совсем не плохо. За ними ухаживают, их кормят.

– Одной пищей сыт не будешь! Нужны ли им подачки людей? Интересовался ли кто-нибудь, чего хотят эти существа, немилосердно упрятанные в клетки? Их участь решили за них, хотя никто не имел на это право.

– Это всего лишь звери! У них нет мыслей, нет эмоций, нет языка.

– Скажи лучше, люди не понимают их мысли, их эмоции, их язык.

– Ты просто ненормальная! – Художник чувствовал себя ужасно неловко. Посреди зоопарка его отчитывала та, кто ещё вчера была не более чем сгустком масляных красок, а он вынужден был глупо оправдываться. – Никто не воспринимает этих зверей как мучеников. Работники заботятся о них, посетители любуются ими.

– В этом и заключается весь трагизм. Никому дела нет до чужих страданий. Даже детей забавляют животные, томящиеся в неволе.

Художник облегчённо вздохнул: последнюю фразу Аврора сказала значительно тише.

– Пойми, у людей нет цели издеваться над питомцами зоопарка. Они здесь лишь для того, чтоб желающие могли на них смотреть…

– Лучше бы вы почаще смотрели им в глаза. Дикие звери прекрасно живут в природе и вовсе не огорчаются, оттого что не видятся с людьми.

– Аврора!

– Я работаю в зоопарке не первый год, но никогда прежде не слышал подобных суждений.

Художник и девушка, разгорячённые спором, не заметили цыгана средних лет, который давно уже стоял в двух шагах от них и теперь вмешался в разговор.

– Ваше мнение резко отличается от привычных в обществе взглядов. Откуда Вы, юная леди?

Художник покраснел и поспешно ответил:

– Извините мою… сестру за ту чепуху, какую она наговорила.

– Не стоит извиняться за искренность, – возразил цыган. – К тому же она во многом права.

– Благодарю Вас, – с улыбкой отозвалась Аврора.

– Согласен с Вами, что порой немыслимо отвратительные действия воспринимаются в порядке вещей. Вы, видимо, многого не знаете об этом жестоком мире, если Вас так поразил зоопарк. Поверьте, на фоне общего беспорядка пренебрежительное отношение к животным кажется мелочью.

– Но загубленные судьбы стольких зверей не пустяк!

– Да, безусловно. Я понимаю, что они здесь не слишком счастливы. Я цыган, а наш народ ценит свободу превыше всего. Смерть предпочтительнее жизни в клетке. Но люди не в состоянии и в собственных проблемах разобраться, а на животных и подавно не хватает времени.

Аврора вздохнула.

– У Вас добрая душа, леди. Но стоит ли так близко принимать к сердцу то, что вы всё равно не в силах исправить?

– Если бы каждый не уклонялся от своей доли ответственности, мир стал бы лучше.

– Очередная свежая мысль слетела с Ваших губ. Наверное, это и моя ошибка тоже, что я предпочёл смириться с происходящим. Я стараюсь хоть чем-то облегчить судьбу своих подопечных, разговариваю с ними ласково, смотрю им в глаза, как Вы и советовали… Только что им толку от моего сочувствия.

Голос Авроры зазвучал тёплыми нотками.

– Вы хотя бы признаёте свою причастность в отличие от моего… брата. Он позиционирует себя отстранённо от чужих несчастий.

– Побольше бы таких личностей, как Вы, юная леди! – произнёс цыган, не скрывая растроганности. – Мы жили бы иначе.

– Я рада, что Вы не боитесь высказывать свои чувства. Но ответьте мне на один вопрос. Мне показалось, Вам не нравится работать здесь. Так почему Вы не уйдёте из зоопарка?

– Как объяснить Вам, леди?.. – цыган помолчал с минуту. – Не ощущая в себе сил переменить мир, я приспосабливаюсь к нему. Нужно как-то обеспечивать себя. Альтернативы я не нашёл.

– Выбор должен существовать. А как же свобода, которой Вы так дорожите?

Аврора заметила, что лицо её собеседника омрачилось.

– Цыгане в наши дни уже не те, что были раньше. Лишь романтические песни и баллады хранят ещё отголоски прежней кочевой жизни нашего народа. Свободу продали, причём довольно дёшево. Моя сестра работает прорицательницей. Люди платят ей за то, что она предсказывает им будущее. Разве правильно получать деньги за дар, данный ей с детства, вошедший в её кровь вместе с молоком матери? Но как жить по-другому? Я чищу клетки десятков запертых здесь зверей, хотя предпочёл бы косить сено для единственной пегой лошадки.

Цыган обречённо махнул рукой.

– Не судите себя слишком строго, – попросила Аврора, хотя она знала, что здесь неуместны слова утешения.

Сквозь металлические прутья на девушку безотрывно смотрела зеленоглазая чёрная пантера. Со стороны наблюдалось их явное сходство в пластике движений и во взгляде. Аврора протянула руку в клетку. Художник не успел её остановить, а цыган, заметив его порыв, посмотрел на него, как на несмышлёного ребёнка. Пантера прижала уши, когда на её затылок опустилась мягкая человеческая ладонь. Аврора гладила бархатный мех, и печаль сдавила её сердце. Шершавым языком хищница лизнула руку девушки.

– Постойте, леди! – крикнул цыган вслед ей, когда она двинулась вместе с Художником к воротам зоопарка. – Как Ваше имя?

– Аврора, – откликнулась девушка, оборачиваясь, – а Ваше?

– Роман. Я рад нашему знакомству. Люди вроде Вас встречаются редко. Желаю Вам не утратить чистоту души.

– Спасибо. Счастья Вам, Роман. Приятно было поговорить.

По дороге домой Художник был хмур и недоволен.

– Ты не должен пытаться скрыть от меня происходящее вокруг, каким бы оно ни было вопиющим, – обратилась к нему Аврора. – Я для того и пришла сюда, чтобы познать реальный мир и разобраться, почему ты бежишь от него в свои мечты.

– Думаешь, после твоего сегодняшнего поведения я собираюсь что-то объяснять тебе? – вспылил Художник. – То, что тебе довелось увидеть, не подлежит сравнению с настоящими неприятностями, которыми кишит наше общество. Если поход в зоопарк, в который детей водят для развлечения, произвёл не тебя столь сильное впечатление, каким потрясением будет остальное?

– Меня больше настораживает твоя хладнокровная реакция. Ведь тебя волнуют те же вещи.

– Ошибаешься. Я не нервничаю из-за того, что животных содержат в аккуратных клетках и кормят отборной едой.

– Ты просто держишь свои истинные мысли в себе. Уж мне-то известно, что твоё сердце не такое чёрствое, каким ты выставляешь его напоказ.

– Чего ради я стану изливать душу перед людьми?

– Они услышат тебя и в свою очередь очистятся от предрассудков. Не смей возражать! – Аврора сделала предостерегающий жест. – Первый же человек, которого я встретила в этом мире, с пониманием отнёсся к моим переживаниям, а ты за тридцать восемь лет не сумел найти никого, кто разделил бы твои взгляды. И даже меня ты отталкиваешь.

– Мне не нужен наивный ребёнок, который навязывает мне свою нелепую точку зрения.

– Не кипятись, это вредно для твоего хрупкого здоровья. Ты стыдишься меня потому, что я произношу вслух и прилюдно те из твоих убеждений, за которые ты привык стыдиться самого себя. Но то, что ты их скрываешь, не отменяет их наличия. Прежде чем придираться ко мне, оцени собственную позицию. Спокойно созерцать зло означает осознанно отказываться от добра. Пора бы наконец вплотную заняться поисками своего места на Земле.

– А тебе на Земле вообще не место. Ты портрет.

Аврора умолкла. Это была больная струна.

– Откуда в тебе столько ехидства, – вновь начал Художник. – Все твои речи сводятся к неодобрению моей жизни. Хочешь помочь – прекрати по крайней мере проявлять своё бесконечное недовольство. Легче от твоей критики не становится.

– Прежде чем перейти к решению проблемы, сильные люди её озвучивают, чтобы принять бой с ней лицом к лицу. Про то, как слабые её избегают, не мне тебе рассказывать.