Текст книги "Юность Матильды. Роман с наследником престола. Документальная повесть"

Юность Матильды
Роман с наследником престола. Документальная повесть
Галина Вервейко

© Галина Вервейко, 2017

ISBN 978-5-4490-0677-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

М. Ф. Кшесинская была не только добрым гением для бедных, несчастных, заступницей за угнетённых – она была добрым гением… и для «великих». Она была настолько чиста, что никакая клевета не могла коснуться её высокой, светлой личности, как отлетает от чистого

кристалла пылинка, несомая ветром. Она была выше всего.

Генрих Марр

Глава 1. Воспоминания старой княгини

Светлейшая княгиня Матильда Мария Романовская-Красинская сидела в своём французском особняке в Париже, задумавшись. Как долго она жила во Франции! И уже привыкла говорить и даже думать на французском языке! И, казалось, что о жизни в России уже давно-давно пора забыть… Ведь почти ничего не осталось у неё из того, чем она дорожила, живя на родной земле. Даже имя давно она носила другое, хоть и в Париже её все знали, как знаменитую русскую танцовщицу Матильду Кшесинскую.

В самом начале февральской революции в 1917 году ей пришлось срочно бежать из своего богатого особняка на Кронверкском проспекте Санкт-Петербурга, и его вскоре заняли революционеры. А уже весной того года её дом стал оплотом большевиков. И комнаты её сына Вовы были предоставлены для работы вождя пролетариата – Ульянова-Ленина. Именно с их маленького балкончика на втором этаже и произносил он свои знаменитые «Апрельские тезисы», а в её Белом зале, где она любила на Рождество проводить ёлки для детей (и однажды пригласила для них дрессировщика Дурова со своими животными, среди которых был даже слон!), проходили большевистские конференции!

Да… Жизнь бывает непредсказуема и очень переменчива. Революция провела черту между её российским прошлым и французским будущим. Но она, как и все русские эмигранты, продолжала любить свою родину, куда путь после тех давних событий был ей навсегда закрыт! Чем же она провинилась так перед своей Россией? Ведь она своим творчеством, неутомимой работой у балетного станка и выступлениями в первых ролях на сцене прославляла русский императорский балет! Именно она смогла победить итальянских балерин, переняв их лучшую в мире балетную технику! Но у неё кроме этого, был и актёрский талант. Играя разные роли в балетах, Кшесинская трогала души людей. Её выступлений на сцене всегда ждали зрители, а самые преданные из них готовы были даже колесить за ней на гастроли в другие города. Да и выезжая за границу, она вызывала восторг своими танцами у иностранцев. Даже чопорные англичане вызывали её восемнадцать раз на сцену, когда она уже в шестьдесят три года танцевала перед ними в Лондоне свою любимую «Русскую»!

А «провинилась» Матильда прежде всего тем, что её любил Императорский дом Романовых. Вот этого ей бы никогда не простили большевики. И сын её был потомком Романовых. Кое-кто его даже считал сыном Императора Николая Второго. Но нет, ей, к сожалению, не выпало такого счастья: стать матерью ребёнка её любимого в молодости Ники. Вова был сыном его двоюродного брата – Великого Князя Андрея Владимировича, за которого она уже в Париже и вышла официально замуж.

«Ах, Ники! Ники! Моя первая сильная любовь… – думала Матильда Мария. – На всю жизнь ты остался в моих воспоминаниях! И до сих пор я помню твои голубые глаза, полные добра и света. Как можно их забыть? А твою улыбку? Всю жизнь меня просят все вокруг написать воспоминания о тебе. Но знали бы люди, как трудно ворошить прошлое, как больно всё это переживать заново, особенно дни нашего расставания! Да и смогут ли мне поверить, какие чудные были у нас с тобой отношения? Ведь ничем нельзя этого доказать, так как все твои письма ко мне канули в вечность. Я надеялась, что одна моя подруга сможет их сохранить в дни революции в России, но и её за что-то посадили в тюрьму, а родственники после этого боялись обысков, и шкатулку с ними пришлось сжечь… Через много лет, уже живя в эмиграции, я узнала об этом. И это было для меня большим ударом! Мне и сейчас хотелось бы все эти письма перечесть, чтобы вспомнить далёкую нашу юность, представить тебя живым, ещё таким юным и вовсе не „царственным“. Нашу пылкую любовь я хранила всю жизнь в душе, иногда, конечно, забывала о ней, так как рядом со мной находились Сергей и Андрей – твои родные дядя и двоюродный брат, которые тоже очень любили меня и дарили много тепла и внимания. Сергей скрасил те трагические для меня дни расставания с тобой, старался меня утешить, во всём угождая и предупреждая все мои желания. Я была всю жизнь безгранично благодарна ему за преданность мне, за его заботу и стремление смягчить для меня удары судьбы. Но сердцу не прикажешь, как говорят у нас в России. Позднее я полюбила Андрея. Твой двоюродный брат был очень похож на тебя, и его золотой характер и красивая внешность покорили моё сердце. Сергей это видел и чувствовал, но никогда не упрекал меня. И даже тогда, когда я родила сына, отцом которого был Андрей, он дал ему своё отчество ради того, чтобы люди думали, что это его родной сын: ведь все молодые Романовы были чем-то похожи друг на друга. Сергей оберегал меня от людской молвы и сочувствовал моей любви – настолько глубоки были его чувства ко мне. И сына Вову он воспитывал, как родного. Он остался при мне и считал своей гражданской женой до самой революции. Конечно, если можно было выйти замуж сразу за Андрея, то я бы это сделала. Но его мать, Великая Княгиня Мария Павловна, не могла допустить такой „неравный брак“ между балериной (хоть и очень знаменитой) и её сыном – Великим Князем, потомком Романовых. Хотя отец Андрея – Великий Князь Владимир Александрович (сын Александра Второго) очень сочувствовал нашей любви. Революция навсегда отняла у меня и тебя, Ники, так жестоко расправившись со всей твоей семьёй в Екатеринбурге, и Сергея, которого бросили расстрелянного в шахту Алапаевска, там же – на Урале. Но, отняв вас, Господь сохранил мне Андрея и сына Вову. С Великим Князем Андреем Владимировичем мы смогли через двадцать лет нашей любви официально оформить наши отношения, уже живя в эмиграции во Франции. И семья наша стала вполне законной. А память о тебе, мой милый Ники, и о Сергее всегда жива в нашей семье. Ведь Андрей тоже любил вас, как дядю и брата, а Вова – как Императора и своего названного отца Сергея Михайловича».

Сколько же разных сплетен и кривотолков было о жизни балерины и в высшем свете, и даже среди простого народа! Ей приписывали самые невероятные происшествия. Да, жизнь её действительно была необычной и удивительной. Но всё-таки, как считала она сама, ничего сверхъестественного и слишком порочного не происходило. Разве была вина Матильды, что в её круг общения с молодости вошли Наследник и молодые Великие Князья Романовы? Ей просто несказанно повезло, когда на выпускном экзамене в Императорской Театральной школе её выступление понравилось Императору Александру Третьему, Императрице Марии Фёдоровне и их титулованным родственникам…

Глава 2. Выпускной экзамен. Знакомство с Наследником

Матильда Феликсовна волновалась. Её воспоминания приближались к главным событиям всей её жизни. Она встала со стула, и потом долго стояла в комнате у окна в своём парижском доме, и смотрела на торопящихся куда-то парижан. Вот так и она всю жизнь куда-то торопилась… А сейчас ей хотелось бы всё остановить, отмотать, как на киноплёнке кадры, всю свою жизнь назад… Она вспоминала один из счастливейших своих дней: пятницу, 23 марта 1890 года.

В этот день был выпускной экзамен в Театральной школе. Он был венцом всей школьной работы. А для Матильды – незабываемым днём всей её жизни.

Какое же это было счастливое время! Вся карьера их, выпускников, была впереди. Матильда была среди первых учениц. И потому могла сама себе выбрать танец для выступления на школьной сцене. Конечно же, Матильда выбрала танец, который исполняла на театральной сцене её любимая итальянская балерина – Вирджиния Цукки. Не так давно она исполняла этот номер с Павлом Андреевичем Гердтом на сцене Большого театра Петербурга. Они исполняли его с огромным успехом. Однажды от избытка чувств, радуясь тёплой встрече их номера, Вирджиния даже поцеловала Павла Гердта на глазах у зрителей! И журналисты с восторгом писали об этом событии в прессе. Это было па-де-де из «Тщетной предосторожности». Оно шло под музыку итальянской песни «Стелла конфидента». (Слово «па-де-де» в буквальном переводе с французского – «танец вдвоём»).

Конечно, это было очень рискованно: её, молодую исполнительницу, могли сравнить с той, которая отличалась зрелым мастерством. Но Кшесинская была смелой. Она часто и в будущем шла ва-банк. Она старалась повторить этот прелестный и выразительный танец своей кумирши, исполняемый с лукавым кокетством. Матильде очень шёл голубой костюм с букетиками ландышей. В партнёры она выбрала тоже выпускника того года — Сергея Рахманова.

Матильда Феликсовна вдруг почувствовала всё волнение того далёкого дня: сколько было радости для них, юных выпускников, танцевать в присутствии всей Царской семьи! Она помнит, как билось её юное сердце!

Тот желанный день, к которому они очень долго готовились со своими педагогами, настал. Все выпускники стояли на сцене за опущенным занавесом и в душе молились, чтобы как можно удачнее выступить в последнем школьном концерте. Каждый из них старался поддержать честь своей школы. И спектакль прошёл прекрасно. По аплодисментам трудно было определить, кому из них в этот день больше всего сочувствовал зритель. Было такое неписанное правило в школе: на выпускном экзамене принимать всех выпускников одинаково хорошо, никого не обижать.

Вместе с балетными артистами выступали в этот день и выпускники драматического отделения Театрального училища, которых готовили для сцены Александринского театра (среди них была и подруга Мали – Маруся Пуаре).

После спектакля всех участников выпускного концерта собрали в большом репетиционном зале. Здесь было всё начальство, классные дамы, учителя и высший персонал Дирекции Императорских театров во главе с Иваном Александровичем Всеволожским. Все выпускники остались в тех костюмах, в которых выступали на сцене.

Из зала Матильда увидела, как по широкому длинному коридору, который соединял школьный театр и репетиционный зал, вышла Царская семья и медленно двигалась в направлении всех собравшихся в зале. Впереди всех выделялась маститая фигура Императора Александра Третьего. Он шёл под руку со стройной женой – Императрицей Марией Фёдоровной. Они оба улыбались, были в очень хорошем расположении духа. За ними шёл молодой Наследник престола – Цесаревич Николай Александрович и Великие Князья семьи Романовых – четыре младших брата Государя (сыновья Александра Второго) со своими семьями.

Когда Романовы вошли в репетиционный зал, Маля скромно стояла в стороне и ждала представления лучших учениц-пепиньерок. Такова была традиция в Театральной школе. К Матильде преподаватели всегда относились хорошо и считали её первой ученицей, но она была приходящей воспитанницей, а их по обычаю представляли позднее. И вдруг она услышала зычный голос Государя:

– А где же Кшесинская?

Для Матильды этот вопрос был неожиданным, так как нарушал школьные правила. Начальница и классные дамы засуетились. Они собирались подвести к царю других учениц – Рыхлякову и Скорсюк. Рыхлякова была классической танцовщицей с виртуозной техникой, а Скорсюк – танцовщица, которая с темпераментом и своеобразием исполняла характерные танцы. Но тотчас же подвели к Императору Матильду Кшесинскую. Она сделала Государю глубокий поклон, как полагалось в Театральном училище. Государь протянул Матильде руку и сказал:

– Будьте украшением и славою нашего балета.

Кшесинская вновь сделала глубокий реверанс. Она очень волновалась, но как же ей хотелось в тот миг оправдать в будущем на сцене эти милостивые слова Государя! Затем, как требовалось по этикету, поцеловала руку Государыне.

После этого Матильда так была ошеломлена произошедшим, что почти не сознавала, что происходило вокруг неё. «Неужели, всё это правда? И слова Государя были обращены именно ко мне?» Ей очень хотелось оправдать такое доверие Императора. И она в душе поклялась работать до седьмого пота и добиться в балете самых высоких успехов, чтобы Царская семья могла гордиться артисткой с именем Матильда Кшесинская!

Всех выпускников до единого представили после этого членам Царской семьи. Всем им были сказаны добрые слова. Как в те времена говорили, все были обласканы семьёй Романовых.

Из репетиционного зала все перешли в столовую. Здесь были сервированы праздничные столы. Их было три: два длинных и один поперечный. Мале, конечно же, хотелось сесть за тот, где будет сидеть Император.

И вдруг Государь вновь обратился к Матильде:

– А где Ваше место за столом?

– Ваше Величество, у меня нет своего места за столом, я приходящая ученица, – ответила ему Кшесинская.

Государь сел во главе одного длинного стола и пригласил сесть рядом Матильду, сказав:

– А Вы садитесь рядом со мной, – слегка потеснив другую воспитанницу театральной школы, которая уже сидела на этом месте.

Наследник стоял рядом с отцом. Государь указал ему место рядом с Кшесинской. Улыбаясь, он сказал им:

– Смотрите только, не флиртуйте слишком.

И, шутя, погрозил им пальцем. Матильда и Николай сели рядом… Как признавался позже Ники, он и сам хотел сесть рядом с ней.

Сейчас Матильда Феликсовна вспоминает этот момент, как их свадьбу, которая была потом у них только в мечтах. Они сидели с Ники во главе стола рядом с его отцом, оба молодые и красивые, и были очень счастливы, радуясь необычному знакомству. Ах, если бы этот момент повторился через несколько лет! Как мечтала Маля Кшесинская в будущем соединить свою судьбу с Ники! Да и он ей не раз говорил позже об этой своей мечте. Но… царские сыны невольны выбирать свою судьбу! У них иное, государственное предназначение, и свою личную жизнь они должны устраивать сообразно пользе Отечеству…

А пока Мале было просто и хорошо сидеть рядом с Николаем. Своё знакомство он начал с самого пустячного вопроса, который она помнит до сих, седых волос. На столе перед каждым прибором стояла простая казённая белая кружка. Наследник посмотрел на неё, и, повернувшись к Мале, спросил:

– Вы, наверное, из таких кружек дома не пьёте?

Матильда засмеялась: он попал в точку – в их семье балетных артистов Императорских театров любили красивую посуду. И начался их непринуждённый весёлый разговор. Николай был таким обаятельным! А больше всего ей запали в душу его голубые добрые глаза. Она в них, как в омут, провалилась! Влюбилась в Наследника с первого взгляда. И даже на время забыла, кто сидит рядом с ней! Всё было похоже на прекрасный сон! Сначала Маля стеснялась, но потом осмелела и даже начала разговаривать с Николаем кокетливее, не просто как ученица. А когда он говорил с кем-нибудь другим, то она внимательно рассматривала его.

Наследник похвалил Малю за её выступление в выпускном концерте, сказав, что она с большим успехом кончает Театральную школу.

Сейчас, через много-много лет, перед Матильдой лежал напечатанный за границей дневник Николая Александровича Романова. Записи в нём были краткие и скупые. Но они о многом говорили Кшесинской: «23 марта 1890 года. Поехали на спектакль в Театральное училище. Была небольшая пьеса и балет. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками». Вот и всё. Но сколько было для неё приятных воспоминаний в этих строчках!

Государь, посидев немного с Николаем и Матильдой, пересел за другой стол. Затем все старшие члены Императорской семьи по очереди садились на его место. Необходимо было по этикету всем выпускникам уделить внимание, чтобы этот выпускной вечер запомнился каждому из них.

Наследник весь ужин просидел с Матильдой. Они очень понравились друг другу. И уже в первый вечер их знакомства в их души закралось взаимное влечение… Это подтверждала и такая его запись в дневнике, которую он сделал ровно через два года, в марте 1892 года:" В 8 ч. отправился в Театральное училище, где видел хороший спектакль драматических классов и балет. За ужином сидел с воспитанницами как прежде, только очень не достаёт маленькой Кшесинской».

Как же была счастлива Маля, когда вернулась в родительский дом! Ей было радостно видеть своих счастливых родителей, которые гордились таким успехом своей дочери. Сам Государь дал ей напутствие во взрослую жизнь! А как хорошо Малечка просмотрелась в танце! Они сами были балетными артистами и понимали, что у дочери несомненный талант. И все их совместные дети (у матери это был второй брак), были танцовщиками.

Матильда всю ночь не могла уснуть от радостных переживаний этого дня выпускного экзамена. Сколько счастья так неожиданно свалилось на неё!

Сейчас, в старости, Матильда Феликсовна с грустью вспоминала: сколько же было позже сплетен, кривотолков и даже злорадства по поводу их отношений с Ники! Кое-кто её называл даже «царской наложницей»… Но, как говорится, каждый судит по себе. Наверное, те люди, кто так думали о ней, на её месте поступали бы так. Иначе, как же им приходили такие мысли в голову? Она же помнила, что её встречи с Ники всегда были чистыми и добрыми. Это была их самая первая юношеская любовь в жизни, которую они с Николаем не забывали никогда…

Глава 3. Романтичное время юности

На другое утро Матильда поехала в училище. Там у них был смешной школьный маленький шарабан, запряжённый пони. Воспитанники, шутя, называли их крысами злой феи Карабос из балета «Спящая красавица». И вот после выпускного экзамена по классическому танцу счастливых выпускников катали почти по всему Санкт-Петербургу на этом шарабане. Было так весело и радостно! Маля Кшесинская ехала по улицам родного города, и ей казалось, что все люди смотрят только на неё, все знают уже об её счастье, и что она очень знаменита!

Какие это были прекрасные весенние дни! Петербург, как будто оживал после долгой зимней спячки. Было всё так свежо вокруг, а воздух был наполнен особенным весенним ароматом. В эти дни хотелось гулять и гулять по городу и любоваться его неповторимой красотой.

Маля была прилежной ученицей Театральной школы и очень хорошо знала историю своего родного города. А теперь она была вдвойне интересна ей – ведь город был построен предками Наследника – Императорами Романовыми.

Начиналась она с такой легенды. 16 мая 1703 года Император Пётр I осматривал на реке, которую теперь все знали, как Нева, один из финских островов – Енисаари. Навстречу ему выскочил заяц. Именно это событие и дало острову русское название – Заячий остров. Императору очень понравилось это место и обзор вокруг, и он воскликнул: «Здесь быть городу!»

По его приказанию тут же был вырыт ров, в который позднее был поставлен каменный ящик, а сверху ров был прикрыт плитой с надписью: «От воплощения Иисуса Христа 1703 года, мая 16, основан царствующий град Санкт-Петербург великим Государем Царём и Великим Князем Петром Алексеевичем».

Погода в тот день была пасмурная, и небо казалось хмурым. И вдруг неожиданно над Царём стал парить орёл, и куда бы Пётр не пошёл, он всюду летел за ним. И так же неожидано птица исчезла…

Пётр и его окружение были глубоко верующими людьми, и потому решили, что это было благословение самого Господа на постройку нового города. И Государь приказал поставить деревянные ворота для въезда в будущую крепость именно на том месте, где первый раз появился орёл.

Когда Пётр в первый раз стал проходить в новые ворота, вновь появился орёл и сел на плечо Императора. Это смотрелось очень величественно и красиво! И больше уже птица никуда не улетала, а так и осталась при Царе, когда он руководил постройкой своего нового города, который он мечтал сделать новой столицей России.

Птица стала для Петра Первого священной, и он поселил её в своих покоях и стал ласково называть орла «первым комендантом» города.

Сначала строилась на острове крепость. Её Царь решил воздвигнуть в честь своей победы над Швецией в недавно окончившейся Северной войне. И названа она была по-голландски – Санкт-Питер-Бурх, в честь Святого апостола Петра — тёзки Императора.

Позднее, 29 июня 1703 года, это название перешло к самому городу, а крепость переименовали в Петропавловскую. В 1720-е годы голландское произношение было заменено немецким и город стали величать Санкт-Петербургом.

Город в первые годы своего существования выполнял функции крепости и морского порта. Одной из первых построек молодого города была Александро-Невская лавра, основанная в первое десятилетие жизни Петербурга.

Нужно было время, чтобы город стал новой столицей России. И тогда, в 1712 году, Пётр Первый провозглашает Петербурх новой столицей страны и перевозит из Москвы весь московский двор. Здесь появляются новые органы власти, для которых были построены специальные помещения – Синод, Сенат и Коллегии. Стали появляться и такие солидные здания, как Кунсткамера, Летний дворец Петра Первого и дворец его близкого сподвижника Меншикова. Вскоре в столице были учреждены Академический университет и Академия наук.

Побывав в Европе и увидев там такие красивые города, как Венеция и Амстердам, Пётр Первый хотел построить свою новую столицу на европейский лад, в их стиле. Поэтому он стал приглашать для её строительства иностранных архитекторов.

Первыми из них были – Трезини и Леблон. В новом городе чувствовался всюду дух Венеции: в многочисленных каналах, зодчестве, музыке и изобразительном искусстве. Их создавали венецианские архитекторы, композиторы и художники. Поэтому город стали называть «Северной Венецией».

К сожалению, не все потомки Петра I с такой любовью относились к новой столице. При его внуке Петре II, в период с 1727 по 1730 годы, строительство Петербурга было остановлено. Весь двор вновь уехал в Москву. Этому поспособствовалаи бояре, окружавшие молодого царя.

Но вскоре, когда пришла к власти племянница Петра Первого Анна Иоанновна, Петербург вновь становится законной столицей Российской Империи.

Много сделала для процветания и прославления Санкт-Петербурга дочь Петра Первого Императрица Елизавета Петровна. Её правление было временем расцвета нарядного и эффектного русского барокко в итальянском варианте. Этот стиль отвечал личности Императрицы, которая была редкостной красавицей. Именно при ней деловой город – крепость и порт – превратился в город великолепных дворцов. Она стремилась украсить Петербург и его пригороды величественными зданиями и ансамблями. В её эпоху в зените были такие творческие гении, как Растрелли, Ринальди и Чевакинский. Одним только Растрелли были построены дворцы Петергофа, Царского Села, Воскресенский и Новодевичий (Смольный) монастыри, дома Воронцова и Строганова. Им же был построен Зимний Дворец в центре Петербурга и продолжал строиться Аничков дворец у реки Фонтанки.

В царствование Елизаветы Петровны был построен Никольский морской собор и каменные мосты на Фонтанке и каналах. Облагораживался Невкий проспект, как главная улица города.

Любила Санкт-Петербург и Императрица Екатерина II, которая правила государством Российским с 1762 по 1796 годы. При ней символами Петербурга стали Адмиралтейство, Невский проспект, Фонтанка, Мойка, Медный всадник и великолепные храмы.

Преобразование города продолжалось и при сыне Екатерины – Императоре Павле I в 1796—1801 годы. Тогда было построено самое мистическое здание Санкт-Петербурга – Михайловский замок, который позднее стали называть Инженерным.

При Императоре Александре I, после победы в Отечественной войне 1812 года над Наполеоном, начинается воплощение новых проектов: ансамблей Александринского театра, Михайловского дворца на площади Искусств, Исаакиевского собора. Появляются новые здания Синода и Сената. Александр Павлович мечтал видеть Санкт-Петербург краше всех других столиц Европы, в которых ему пришлось побывать.

В годы правления Николая I стала активно развиваться промышленность. В Санкт-Петербурге строились фабрики и заводы, острова продолжали соединяться новыми мостами и впервые появились железные дороги, которые вели в другие города и страны.

К концу XIX века город уже стал вполне европейским. В нём производилось всё, что было необходимо для Российской империи. Он был красивым и удобным, особенно в центре. И молодым выпускникам Театрального училища было чем гордиться, что они жили и учились в таком прекрасном столичном городе.

Гуляя по любимому Санкт-Петербургу в эти замечательные дни после выпускного экзамена в Театральном училище, Мале не терпелось скорее увидеть Наследника! Три дня ей показались вечностью. И, наконец, когда они гуляли со старшей сестрой Юлей по Большой Морской улице, а оттуда шли к Дворцовой площади под арку, она увидела, как мимо проехал Николай. И он узнал её! Наследник обернулся и долго смотрел вслед Матильде. Какая это была неожиданная и счастливая встреча для девушки!

В следующий раз Маля видела Ники у Аничкова дворца, когда шла по Невскому проспекту. Это был любимый дворец Императора Александра III, в нём он в то время жил с семьёй, когда приезжал в Санкт-Петербург из Гатчины. Николай Александрович стоял со своей сестрой Ксенией Александровной в саду на горке. Они любовались Невским проспектом и смотрели на проезжавших и проходивших мимо людей. Матильде показалось, что Николай был очень рад видеть её: лицо его просияло, когда они встретились взглядами.

Аничков дворец был одним из императорских дворцов и находился в центре Санкт-Петербурга, у Аничкова моста на набережной реки Фонтанки, на Невском проспекте. Своё название дворец и получил от Аничкова моста. Этот мост был возведён в 1715 году, ещё при Петре I, в те времена – у въезда в Петербург. В его строительстве участвовал батальон моряков под командованием майора Михаила Аничкова.

6-го мая весь город отмечал день рождения Наследника. Петербург был убран флагами. И Матильда решила в честь этого события и свою комнату украсить маленькими флажками.

И в течение всего мая месяца у Кшесинской с Наследником было ещё несколько неожиданных встреч на улицах. Мале эти совпадения были так интересны: ведь до их знакомства на выпускном экзамене такого никогда не случалось! Теперь же, как будто сам Бог давал им возможность издалека любоваться друг другом!

Главный выпускной экзамен по хореографии прошёл в Театральном училище в марте. Но до официального выпуска было ещё два месяца. Впереди были выпускные экзамены по другим школьным предметам.

Но уже в апреле Кшесинская получила свой первый дебют на сцене Императорского театра. 22 апреля 1890 года состоялся бенефисный спектакль капельмейстера Алексея Дмитриевича Папкова, который часто дирижировал балетными спектаклями. Матильда вновь танцевала па-де-де из балета «Тщетная предосторожность». Но теперь она уже танцевала не с учеником, а с известным, опытным артистом – Николаем Легатом, поэтому исполняла роль более уверенно. И этот их дуэт просуществовал на протяжении всей театральной жизни Матильды Феликсовны. Николай стал для неё другом и первым помощником в творчестве.

Первые выступления Кшесинской заметил известный в Петербурге актёр, драматург и театральный критик Александр Алексеевич Плещеев, который с первого же официального выступления Матильды в Мариинском театре стал её горячим поклонником на протяжении всей службы балерины. В газете «Новое время» он писал через много лет (в 1911 году) в статье «М. Ф. Кшесинская»: «И в этакую блестящую эпоху, когда балетоманы сходили с ума и откармливали в ресторанах заграничных танцовщиц, дебютировала юная Кшесинская, которая проявила невероятную дерзость: она исполнила… вместе с Легатом па-де-де из балета „Тщетная предосторожность“, которую незадолго перед этим танцевала сама Цукки с Гердтом».

Знаменитый танцовщик и педагог Театральной школы Павел-Фридрих Андреевич Гердт был старше Матильды на двадцать восемь лет. Он в течение сорока лет был незаменимым и самым любимым партнёром всех лучших балерин Большого Каменного и Мариинского театров Санкт-Петербурга, и русских, и иностранных. И в те времена был в отличной хореографической форме.

«Госпожа Кшесинская в па-де-де из „Тщетной предосторожности“ произвела самое приятное впечатление, – писал Плещеев сразу после дебюта танцовщицы в 1890 году. – Грациозная, хорошенькая, с весёлою улыбкою, она обнаружила серьёзные хореографические способности в довольно обработанной форме: у госпожи Кшесинской твёрдый носок, на котором она со смелостью, достойной опытной балерины, делала модные двойные круги. Наконец, что опять поразило меня в молодой дебютантке, это безупречная верность движения и красота стиля».

О ней стали писать газеты! Все вокруг были удивлены, что их па-де-де с Легатом имело такой успех! Даже, несмотря на то, что его совсем недавно с успехом танцевали такие исполнители, как знаменитая итальянская танцовщица Цукки и любимый в Петербурге Гердт! Критик Константин Скальковский, который содействовал приезду Цукки в Россию, даже сравнивал Кшесинскую с Верджинией!

Прошла неделя, и Матильда Кшесинская вновь отличилась на сцене. На сей раз она участвовала в дивертисменте. В газетах её уже именовали Кшесинской второй, так как первой в театре была её старшая сестра Юлия Кшесинская. Но Матильда ещё не была официально принята на должность танцовщицы!

Сколько же в её жизни будет разных дивертисментов! А это был её первый! Что же представлял из себя такой танец? Слово «дивертисмент» – на французском языке – «увеселение», «развлечение». Обычно это был бессюжетный яркий танец, длительный по времени, с множеством исполнителей, который создавал в душе зрителей праздник.

Матильда Феликсовна вспомнила, что, ещё учась у знаменитой русской балерины Екатерины Вазем в средних классах Театральной школы, муж её учительницы Аполлон Афанасьевич Гринёв, большой любитель балета, предсказывал Мале блестящую будущность. С ним соглашались и другие балетоманы. Тогда Малечка, ещё девочкой, танцевала в балете «Пахита» мазурку.

Гринёв всегда смотрел балетные спектакли с энтузиазмом и увлекал публику своими громкими выкриками. Особенно он эмоционально встречал выступления свой жены:

– Браво, Катька!!! – кричал он на весь зрительный зал.

И в зале раздавались смех и особенно громкие аплодисменты!

И вот теперь критики в газетах вспоминали предсказания Гринёва относительно Матильды Кшесинской и уже соглашались с ним, считая, что он был абсолютно прав в своих ожиданиях по поводу будущих успехов Матильды Кшесинской.

Все эти первые успехи в балете кружили молоденькой Матильде голову. Но она всё-таки не забывала, что впереди её ждут ещё экзамены. Днём она усиленно занималась танцами в балетном классе училища, чтобы не терять форму и быть готовой к выступлениям на сцене. А науками занималась ночью дома, когда все спали. В своей комнате она открывала окно, и любовалась белыми ночами, которые пришли в город в мае. Петербургские белые ночи! Как любила их Маля! Сколько было в эти дни романтики, сладостных мечтаний… Спать не хотелось, а если и тянуло на сон, то девушка готовила себе чашку крепкого кофе. «Как же чудно и легко было заниматься в те ночи…» – с ностальгией думала Матильда Феликсовна.