Текст книги "Счастье заказывали? О свиданиях вслепую, пушистых девушках и сюрпризах, которые подкидывает судьба"

Хрупкие розы

Татьяна Леонидовна, уже немолодая, но еще не утратившая привлекательности, медленно шла по аллее. Май выдался прохладный – на солнце припекало, но стоило набежать тучкам, как поднимался холодный ветер, становилось зябко. Женщина поежилась, откинула с лица прядку волос и с тоской взглянула на небо, ожидая, когда снова появится солнце.

«Весна – время встреч и любви. А со мной что не так? И готовлю хорошо, и квартира своя, и сама ничего еще, но годы уходят, а я все одна… Я уж давно принца перестала ждать – зачем он мне? Простого бы мужчину встретить, не обязательно красавца, но доброго, заботливого и приличного, пусть даже пьющего в меру. Есть ли абсолютные трезвенники-то? Разведенный или вдовец…» Она не успела перебрать весь список качеств потенциального избранника, как наступила на камень, подвернула ногу и едва удержалась, чтобы не упасть.

«И чего нарядилась в дурацкие туфли на каблуках? Теперь не до красоты, дойти бы до дома», – Татьяна Леонидовна развернулась и поковыляла к автобусной остановке. «И что им только, мужчинам, надо? Не всем же красавицами быть – обычным женщинам что делать? Да и не внешность главное, – думала она, мечтая скорей попасть домой. – Вон Тамара из кредитного отдела: высокая, видная, все мужчины глаз с нее не сводят, слюни распускают, а одна. Нина Петровна – полная, ничем не выделяется, маленькие глазки, волосы жидкие, а муж лапушкой называет, звонит по пять раз на дню, встречает с работы». – Татьяна Леонидовна вздохнула и заметила подъезжающий автобус.

В салоне она сразу увидела свободное место, кинулась к нему, пока не заняли, и с облегчением плюхнулась – не до грации, лишь бы ногам дать отдых.

Женщина вернулась к безрадостным мыслям о своей неустроенной женской доле: «Сердобольная Марья Сергеевна предложила познакомить со своим племянником, уж как расхваливала. Прождала его вчера весь вечер, наготовила, принарядилась, а он так и не пришел. Может, сегодня? А я ногу подвернула, как на зло. Черт бы побрал эти каблуки! Чего автобус так медленно тащится…»

Люди на остановках входили и выходили. Кто-то сел рядом, толкнул ее локтем – Татьяна Леонидовна обернулась и увидела букет красных роз. «И этот туда же, с цветами к какой-то счастливице едет. Ну разве это справедливо?» С нарастающим раздражением женщина ладонью отстранила от себя букет.

– Поаккуратнее, мужчина, вы мне своим веником глаза выколете.

– Простите, но это не веник, а розы, и до вашего лица им как до луны, – ответил приличный такой мужчина, выглянув из-за букета.

– Не суйте мне в лицо эту вашу охапку, – огрызнулась Татьяна Леонидовна и вдохнула насыщенный сладковатый аромат.

Стало еще обиднее, что розы предназначены не ей, а какой-то фифе. Она снова отпихнула их от себя – мужчина не ожидал такой выходки и выронил букет. Цветы упали, уколов Татьяну Леонидовну, она взвизгнула и смахнула розы на пол.

– Ну вы и хамка! Чем вам цветы помешали? Ходите пешком, если не можете прилично ехать в общественном транспорте. – Мужчина наклонился, поднимая розы. – Ну вот, и что вы привязались ко мне? – пытался он поправить сломанные цветы.

Татьяна Леонидовна вовсе не была злой, она посмотрела с жалостью на розы, пострадавшие от несправедливости мира. «Да что я в самом деле, день какой дурацкий. Нет, ну а что – его кто-то ждет, а я…» В душе она сочувствовала мужчине, оставшемуся без букета, но все же язвительно заметила:

– С хрупким букетом на такси нужно ездить, а не мять его в автобусе.

– Да что вы привязались ко мне? Угораздило же сесть рядом с истеричкой, – не остался в долгу возмущенный мужчина.

– Так стояли бы, чай, не пенсионер, – парировала разошедшаяся не на шутку Татьяна Леонидовна.

– Молодая, а брюзжит, как старуха! Не нравится сидеть здесь, идите в другой конец автобуса, там и ругайтесь. Нет, вы только посмотрите. – Мужчина призывал публику в свидетели. – Никого не трогал, а она мне цветы поломала!

– Это я старуха? Да вы мне все лицо розами своими истыкали. – Татьяна Леонидовна резко отпихнула смятый букет.

– Что же это такое, сумасшедшая! – воскликнул мужчина, в сердцах замахнувшись цветами на женщину.

Она вырвала розы у него из рук и швырнула на пол, люди рядом расступились.

– Чего привязалась к букету, дура, потому и замуж никто не берет, разве можно с такой истеричкой жить?! – Мужчина раздосадовано смотрел на цветы под ногами.

«Откуда он знает?» – промелькнуло у Татьяны Леонидовны в голове, но вслух женщина крикнула, что замужем:

– И второй раз!

– Вот-вот. Одного уморила, или сбежал, теперь за второго принялась, – нашелся попутчик.

– Да что вы хамите-то? Пропустите, не могу больше терпеть ваши издевательства. – Татьяна Леонидовна поднялась и, толкаясь, начала пробираться к выходу.

Автобус дернулся, и женщина упала в объятия обидчика – тот стал ее спихивать с колен.

– Да что вы толкаетесь?! – взвизгнула Татьяна Леонидовна и вскочила на ноги.

Теперь ее сумочка зацепилась за пуговицу на куртке соседа.

– Подождите. – Мужчина начал распутывать узел.

Второпях Татьяна Леонидовна со всей силы дернула, и пуговица с треском оторвалась. Кто-то смеялся, наблюдая ссору, одни сочувствовали мужчине, другие жалели женщину.

– Боже, за что такое наказание? Все настроение испортила, мегера. – Попутчик напоследок раздраженно ткнул Татьяну Леонидовну в спину.

Она хотела достойно ответить, но автобус мог тронуться – тогда придется целую остановку идти пешком. Татьяна Леонидовна молча вышла, оправила плащ и, прихрамывая, направилась домой. За спиной послышались шаги и сопение – она оглянулась.

– Вы меня преследуете? Зачем идете за мной? – Женщина в испуге замерла.

– У меня и в мыслях не было идти за вами. Это вы передо мной задом вертите. – Мужчина явно нервничал.

– Еще чего. Больно надо. Идите куда хотите. – Она развернулась и похромала дальше.

Ныла лодыжка. Единственное, чего сейчас хотелось Татьяне Леонидовне, – снять проклятые туфли и сунуть ноги в мягкие тапочки. Она ускорила шаг, насколько было возможно, открыла кодовую дверь подъезда. Женщина поднялась к лифту и тут обратила внимание, что за спиной стукнула дверь.

– Это уже ни в какие рамки не лезет, я сейчас полицию вызову, – сказала она раздраженно подошедшему мужчине.

Двери кабины распахнулись, и Татьяна Леонидовна быстро вошла, нажав дрожащим пальцем кнопку своего этажа. Незнакомец втиснулся следом, и лифт устремился наверх. Если бы в этот момент кто-то стоял на лестнице, то услышал бы возню и крики: «Маньяк! Помогите!»

Кабина поднялась на седьмой этаж. Из лифта, толкаясь, вышли растрепанная Татьяна Леонидовна и пунцовый мужчина.

– Истеричка ненормальная, – гаркнул он, оправился, подошел к ее двери и нажал на кнопку, оглядываясь на стервозную женщину.

Она вынула из кармана ключ и медленно, торжественно улыбаясь, вставила его в замок.

– Татьяна Леонидовна? – опешив, спросил мужчина, шагнув в сторону.

– Да. А вы, полагаю, Дмитрий Сергеевич, – сказала она смущенно и открыла дверь. – А тетя ваша соловьем разливалась, описывая достоинства племянника. – Женщина вошла в квартиру, оставив дверь открытой перед нежданным гостем.

– Да и вы не леди оказались. – Он окинул ее оценивающим взглядом.

Татьяна Леонидовна взглянула в зеркало: растрепанные волосы, глаза сверкают негодованием, верхняя пуговица плаща расстегнута. Она действительно походила на сумасшедшую.

– Ну надо же… – промолвила она и растерянно улыбнулась.

– Вот-вот, – сказал Дмитрий Сергеевич примирительно.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Встречи случаются разные. Одни могут быть врагами, прежде чем полюбят друг друга. Другие влюбляются в ангелов, спустя же время избранница превращается в фурию, а партнер становится тираном.

Татьяна Леонидовна и Дмитрий Сергеевич поженились и впредь уже не ссорились. Никто не верил, когда взахлеб они рассказывали, как познакомились.

Спасибо, ба

После ссоры с мужем Юля не могла уснуть – чувствовала ведь, что что-то идет не так, но представить, что он влюбился в другую, она не могла никак. Игорь ушел, а девушка была совершенно раздавлена случившимся, жалела себя.

То ей хотелось его вернуть – но измену простить невозможно, и как после верить любимому. То Юля начинала придумывать, как отомстить, сделать так же больно, как он ей. Любовь не исчезает бесследно, даже когда тебя предали. Девушка отложила грустные мысли, размышляя, как самой жить дальше.

Под утро она вспомнила, как летом родители отвозили ее в подмосковный город к бабушке, как была счастлива тогда маленькой девочкой. Вот бы вернуться туда, в беззаботное прошлое… но бабушки нет три года, Юля не могла вспомнить, что стало с квартирой бабушки – может, там живут родственники? «Спрошу завтра у мамы». – С этой счастливой мыслью она и уснула.

Ночью девушке снился парк рядом с домом – бабушка в старомодном кремовом плаще и шляпке из итальянской соломки сидит на лавочке и ждет, пока внучка наиграется со щенком. «А я знала, что приедешь, ждала тебя». – Родные глаза посмотрели на Юлю, не на маленькую девочку, а именно на нее, сегодняшнюю, взрослую. От этого взгляда девушка проснулась. Сон был настолько реалистичен, что она долго не могла избавиться от ощущения присутствия бабушки. Чем больше Юля думала про сон, тем сильнее уверялась, что это знак, нужно ехать.

– Мам, а что стало с квартирой бабушки Антонины после ее смерти? Вы не продали ее?

– Нет, конечно, с чего ты взяла, мы единственные родственники, бабушка завещала квартиру тебе.

– Значит, я могу там жить? – обрадовалась Юля.

– К чему ты клонишь, хочешь уехать в Подмосковье? И что ты там будешь делать, что за блажь? – возмущалась женщина.

– Мам, тут я мешаю тебе, ты мешаешь мне, хочу хоть на время сменить обстановку, побыть наедине…

Квартиру, в которой Юля жила с мужем, подарили ему родители, оставаться в ней девушка не могла. Конечно, за два года она привыкла жить без маминых советов и нравоучений, а теперь пришлось выслушивать, что Игорь, мол, опомнится, вернется, его нужно простить, такого замечательного мужа она больше не найдет…

– Но квартира совсем старая, ремонт не делали, вряд ли там тебе будет веселее. Если уж менять обстановку, езжай на юг, лучше места для отдыха не придумать.

Юля, может, так и поступила бы, но сон не давал ей покоя.

– А ключи у тебя есть от бабушкиной квартиры?

– Где-то были. – Мама порылась в ящике. – По-моему, вот эти. Пока твой папа был жив, занимался квартирой он, я не вмешивалась, совсем про нее забыла. Давно надо было продать или сменять. – Женщина протянула Юле связку ключей.

– Я съезжу посмотрю, потом решим, договорились?

– Ты что, действительно поедешь? А как же работа?

– Возьму отпуск, не отговаривай, мне нужно хоть несколько дней.

В пятницу Юля с печальным видом пришла к начальнице и написала заявление – та посочувствовала, сказав, что все мужчины одинаковые, и поставила на бумаге свою визу. Вечером девушка собрала вещи, а наутро поехала на вокзал. «Вот новая глава моей жизни. Через пять часов буду на месте». Такси подъехало к кирпичной пятиэтажке, Юля поднялась и замерла нерешительно перед металлической дверью.

Внезапно ее настигли сомнения, правильно ли она поступила, ведь в прошлое вернуться невозможно, бабушки нет, да и убежать от себя не получится. Сейчас Юля слишком устала с дороги, чтобы тут же ехать назад, она вставила ключ в замочную скважину. Мама ничего не напутала, ключи были те, дверь открылась. Девушка вошла – ее встретили знакомые с детства вещи, затхлый запах и тишина, все было чужим без бабушки. Она распахнула окна, переоделась и принялась за уборку: сняла занавески, чихая от пыли, вымыла окна и полы.

Когда в изнеможении она плюхнулась на диван, сил не было даже дойти до ванной. Зато их не осталось, чтобы жалеть себя, копаться в своих переживаниях и горевать по Игорю. Когда Юля все же собралась в душ, решив на сегодня закончить с авгиевыми конюшнями, тишину разрезал хриплый дверной звонок. На пороге стояла полноватая женщина лет пятидесяти с короткими обесцвеченными волосами.

– Здравствуйте, вы новые жильцы? Думаю, кто шумит.

– Нет, я внучка Антонины Борисовны, – девушка разглядывала улыбчивую соседку.

– Так это ты, Юлечка? Не помнишь Ларису Викторовну? Просто Лариса, ты когда летом приезжала, с моим сыном играла. Жалко Антонину, такая женщина была…

Минут десять женщина говорила без остановки, не обращая внимания на ответное молчание.

– Вы не приезжали, а у меня сын вот-вот женится, мы бы купили эту квартиру. Знаете, очень удобно, когда ребенок за стенкой – вроде и отдельно, а в то же время рядом. Жаль, что ты приехала… Ой, не то говорю, рада я, конечно, что приехала. Жаль, квартиру не продаете, вы если надумаете, никому не предлагайте, скажите нам. – Лариса на мгновение замолчала. – Ой, заболталась я, мешаю тебе, зови, если что, мы за стенкой живем.

От болтовни разболелась голова, Юля залезла в душ, потом выпила чаю и пошла за новыми занавесками – от старых, совсем выцветших, хотелось поскорей избавиться. Проснулась она поздно, все ныло после вчерашней уборки, зато сквозь светлые шторы пробивалось радостное июньское солнце. В ванной капал кран, ржавое пятно на раковине никак не оттиралось. Юля расстроилась – неужели придется новый покупать? Приехала, называется, отдохнуть, подумать. Тут она вспомнила про слова соседки и решила попросить помощи у мужа Ларисы. Дверь открыл сам Геннадий – полная противоположность своей невысокой жены, длинный и тощий.

– Сделаю, заменим прокладки, сопрели за столько лет, а кран еще послужит. – Мужчина взял инструменты.

Когда сосед закончил, девушка предложила ему чаю: не отблагодарить деньгами, так хотя бы угостить. Юля разлила крепкий чай по чашкам, как задребезжал звонок. «Сегодня же его заменю, озвереть можно от такого звука», – думала девушка, подходя к двери. На пороге стояла Лариса, она тут же начала новую историю:

– Решила мужа проведать в обеденный перерыв, он на больничном, а ключи забыла на работе, в плаще, утром было холодно, а сейчас разогрело. Ну вот, муж не открывает, наверное, в больницу ушел, хотя не помню, чтобы…

Юля молча впустила соседку, надеясь, что сейчас они с Геннадием уйдут, но женщину было не остановить. Она ахала, какая из внучки выросла хозяйка, квартиру совсем не узнать, а занавески красивые, как из элитного салона. Лариса сетовала, что Антонина умерла.

– Вот бы сыну такую жену… – Женщина говорила минут десять, то об одном, то о другом, не давая вставить хоть слово.

Голова Юли начала раскалываться, но она была воспитанной и молча слушала, проходя на кухню, где сидел Геннадий.

– А что это у тебя две чашки, ты не одна? – Соседка тут же догадалась, с кем девушка чаевничает. – Ах ты, кобель старый, а ну вылезай! Я сейчас тебе радикулит-то вылечу мигом… – Женщина принялась бегать по квартире, заглядывая во все шкафы.

Юля присоединилась к поискам, соседа нигде не было, она выглянула на балкон, но спрятаться на нем было невозможно. Ну не спрыгнул же.

– Где он? – Лариса уперла руки в крутые бока.

– Может, по трубам домой ушел? Я попросила кран в ванной посмотреть.

Женщина застыла с открытым ртом, не найдясь, что сказать, и ринулась домой.

– Геннадий, выходите, – громко позвала девушка.

Из-за занавески показалась голова.

– Я пойду, пока она не вернулась, скажу, за сигаретами ходил. – Мужчина выскользнул на лестничную площадку.

Юля закрыла дверь и расхохоталась: ну и семейка, больше помощи от них не нужно. Было слышно, как за стеной долго ругалась Лариса. Когда ее крики вконец надоели, девушка вышла на улицу. Город утопал в зелени, пели птицы, яркое солнце поднимало настроение. Юля долго гуляла, наслаждаясь отпуском, теплым светом и свежим воздухом. По дороге домой она задумалась и не посмотрела на светофор, переходя дорогу. Рядом резко завизжали тормоза, девушка от неожиданности дернулась и выронила сумку.

– Вам жить надоело? Чего под машину бросаетесь? – Из окна высунулся молодой мужчина.

Юля только моргала глазами и смотрела под ноги. У пакета оторвались ручки, водитель вышел, помог собрать покупки, сложил все на заднее сиденье и усадил девушку.

– Так это ты, Юльчик? А я никак не мог понять, откуда мне лицо твое знакомо, мама же говорила, что ты приехала.

– И правда, столько лет. Зайдешь на чай?

Она смотрела на Петра и не узнавала в здоровенном мужчине прежнего худенького мальчика. Они болтали, вспоминая детство, совершенно забыв о времени. Противный звук звонка вернул в реальность.

– Господи, как же он надоел, – раздраженно сказала Юля.

На пороге стояла, отгадайте кто.

– Я увидела машину Пети, а дома его нет, а потом слышу, голоса… – пустилась Лариса в пространные объяснения.

Увидев сына, женщина набросилась на Юлю – не успела приехать, как сначала мужа хотела соблазнить, а теперь… Молодой человек мать свою хорошо знал – оправдываться и пререкаться бесполезно. Он просто увел ее домой, и девушка с облегчением вздохнула, криков за стенкой не было. Настроение неожиданно поднялось: вот так, без особых усилий, Юля поквиталась с мужем. Не важно, что ничего не было – Лариса, с ее-то способностями, раздует сплетню и всем растрезвонит.

Девушка села на диван и взглянула на бабушкину фотографию – еще вчера она сняла с рамки черную ленточку, снимок стоит здесь, наверно, с поминок. Родные глаза не просто улыбались Юле, а хитро прищурились, словно хотели подмигнуть, или так только казалось?

– Так это ты все устроила, ба? – спросила она вслух.

На следующий день Петр принес новый звонок – вздрагивать больше не придется. Он рассказал, что никакой невесты у него не было и нет, просто мама мечтает женить сына и заниматься внуками, работает он программистом, на девушек времени не остается. С появлением подруги детства Петр по вечерам оставлял компьютер, и они ходили в кино или просто гуляли. Когда отпуск закончился, Юля вернулась домой – мама тут же огорошила, что приходил Игорь, оборвал телефон, требовал сказать, куда она уехала.

– Я адрес не сказала, пусть помучается, но любит он тебя, это точно. Совершил мужик ошибку, с кем не бывает? Он хороший, квартира своя, такого жениха днем с огнем не сыщешь, помиритесь, дети, и живите дальше.

Женщина растрепала зятю, что Юля вернулась, этим же вечером он пришел, начал извиняться, говорил о любви… Девушка готова была простить его до встречи с Петром, но теперь ее сердце было занято. Юля сказала, что подаст на развод и уедет навсегда.

Девушка уволилась, вернулась в Подмосковье. Лариса тут же прознала об этом и пришла с тортом, извинялась, что наговорила чепухи.

– Вот-вот родственниками станем, сам Бог нам тебя послал, сбудется наконец моя мечта, и сын женится, и жить будет рядом, а там и внуки появятся.

Радоваться новоиспеченной свекрови пришлось недолго – молодожены продали квартиру и переехали на другой конец города, чтобы мама не вмешивалась в их жизнь.

На новом месте Юля поставила портрет бабушки на полку.

– Спасибо, ба.

Со шкафа хитро улыбались с прищуром любящие глаза – вот-вот подмигнет старушка внучке.

Кошелек

– Лизавета! Куда подевалась, непослушная девчонка?! Лиза! – От маминого крика девочка вздрогнула.

Когда мама называла ее Лизаветой, не жди ничего хорошего, значит, сердится; девочка стала перебирать, что могла натворить.

– Ах вот ты где! – Мама подошла сзади. – Что ты тут делаешь?

Лиза спряталась в убежище из высокой, по пояс, травы.

– Ежика смотрела, – поднялась она с корточек.

– И где же он?

– Ты его спугнула. – Девочка пожала плечами.

– Сколько раз я тебе говорила, чтобы была на виду.

Лиза поежилась.

– Сходи в магазин, сегодня папа приедет, а у нас шаром покати. – Мама смягчилась. – Пойдем.

Дочка взглянула удостовериться, что та уже не сердится. Семья жила в деревне второй месяц. В конце единственной асфальтированной улицы, на пригорке, стоял кирпичный магазин. Ярослава отпускала дочку одну купить что-то легкое, за внушительными покупками они ходили вместе. Машин в деревне почти не было, идти можно, не переходя дорогу, дочка уже большая, третий класс закончила. В избе мама оглядела девочку придирчивым взглядом, дала денег, сумку. Лиза завернула монеты в бумажку и вышла на улицу.

– Только никаких конфет и шоколада, папа привезет.

– Хорошо, мамочка, – донеслось уже из-за двери.

Три месяца назад Ярослава потеряла ребенка во время родов, целыми днями она плакала, ничего не ела, лежала на кровати, уткнувшись в стену, не обращала внимания ни на дочь, ни на мужа. В квартире царила тоскливая атмосфера – для смены обстановки Павел отвез семью в деревню на школьные каникулы, там остался бабушкин дом. В городе Лиза еще могла яичницу сготовить, а к печке совсем боялась притронуться – женщине приходилось все делать самой: за водой на колодец ходить, топить печку, готовить. Понемногу она оживала, возвращалась прежняя мама, только не сегодня. Девочка заметила опущенные уголки губ – смотреть невыносимо, как мама снова застыла у печи, уставившись в невидимую точку, поэтому и спряталась в огороде.

Однажды Лиза видела, как мама курила, побежала, спотыкаясь, путаясь в сныти. Ярослава затушила окурок носком босоножки, девочка присела на корточки, мама, прячась, прошла мимо с отсутствующим взглядом.

Лиза шла вдоль забора и смотрела по сторонам. Вон баба Матрена полет грядки, согнувшись пополам, уперевшись локтем в колено; не разгибаясь, она сделала шаг, еще один. Девочка остановилась и попробовала повторить движения соседки, опустила голову – в ушах зашумело, острый локоть врезался в бедро. Лиза выпрямилась, а баба Матрена в широкой серой юбке полола, не разгибаясь. На задворках раздался велосипедный звонок, девочка вздрогнула и отскочила в сторону.

– Не боись, не зашибу! – крикнул мужчина, пыхтя папиросой.

Лиза проводила его взглядом.

В магазине пахло всем сразу: мукой, печеньем, хлебом, конфетами, упаковочной бумагой – не как в супермаркете. Тетя Люба, высокая женщина с подведенными синим веками и ярко-красными губами ловко раскладывала кульки на прилавок, продукты ей подавала кассирша в цветастом платке. Положит пакет, нажмет пальцем с облупившимся лаком на ногте кнопки засаленного калькулятора и снова протянет кусок сыра, сосиски, кефир.

– Любаша, еще два кило песку и шоколадку для Пети, только свежую, не как в прошлый раз.

– Что привозят, то и продаю, я продукт не пробую, так берете или нет? – огрызнулась продавщица покупательнице.

– Беру, пожалуй, сколько за все? – Женщина достала из кармана кошелек.

– Четыреста двадцать рублей, пятьдесят копеек. – Тетя Люба сдула прядь волос.

– Что-то больно дорого.

– Цены перед вами, считайте сами. – Продавщица недовольно сложила руки на груди.

– Никитична, что ты, в самом деле, я уж полчаса тебя жду. До вечера, что ли, прикажешь стоять в очереди? Вон сколько народу собралось, бери чек, дома сосчитаешь. Если не согласная, тогда придешь, – сказала сухонькая бойкая женщина позади.

– Верно, – отозвался мужчина с папиросой, он ее так и не выпускал изо рта.

Лиза оглянулась, позади никого не было. Никитична вздохнула, сложила продукты в авоську и пошла на выход, тряся головой. Когда мужчина распихивал бутылки водки по карманам, Лиза подошла к прилавку и на что-то наступила: кошелек. На полу лежал потертый пухлый кошелек. Мужчина попросил еще пачку «Беломора», и Люба отвернулась к полкам, тут девочка и схватила кошелек. Сердце стучало часто и гулко. Явно Никитична положила его мимо кармана, но она уже ушла, и никто не обратил внимания на Лизу. «Смогу купить конфет и шоколадку потом, – мелькнуло в голове. – Или положить на прилавок?» Лиза покраснела, ладони вспотели, руки покрылись гусиной кожей.

– Тебе чего? – От голоса продавщицы девочка вздрогнула.

– Хлеб и два батона, если мягкие, – выпалила она. – Мама сухарей насушит.

Казалось, момент вернуть находку упущен, и Лиза покраснела еще больше.

– Все? – Возле весов легли буханка и два нарезных.

Одной рукой девочка сжимала кошелек и ручки пакета, другой достала деньги и положила на весы. Сторублевая купюра пристала к влажной ладони, Лиза растерялась. Люба невозмутимо отклеила деньги и дала сдачу, подозрительно взглянув на юную покупательницу. А может, девочке это только показалось; она быстро сложила покупки, держа левую руку внизу, снова поежилась под пристальным взглядом.

– Ты в доме бабы Нины живешь? – услышала Лиза неожиданный вопрос.

«Почему она спрашивает?» Лиза кивнула, не поднимая глаз, чуть не выронив пакет. Входная дверь хлопнула, послышались приближающиеся шаги и тяжелое дыхание.

– Уф, умаялась, пока бежала. – Никитична провела кончиком платка по вспотевшей шее. – Люб, я тут кошелек обронила, не видела?

– Я же с этой стороны прилавка стою, поищи, может внизу где. – Продавщица перегнулась через прилавок.

Никитична тоже согнулась и стала, сощурившись, осматривать пол, вздыхая и сокрушаясь.

– Нету, может, под прилавок запнули? Неси палку, – попросила Никитична. Люба фыркнула и ушла в подсобку.

– Господи, остатки пенсии, а жить еще неделю, – приговаривала старуха.

Лиза поняла, лучшего момента вернуть находку не будет, скоро выйдет продавщица. Девочка успела подумать, что не сможет съесть ни одной конфеты, купленной на украденные деньги. Она сделала глубокий вдох, словно прыгая в воду, и пропищала:

– Не этот, тетенька?

– Мой! Слава тебе господи! – запричитала Никитична.

Лиза почувствовала, как щеки стали пунцовыми.

– Ты ж моя дорогая. Спасибо!

– Да ты проверь сперва: может, кошелек есть, а деньги уже тю-тю. – Женщина вернулась с палкой и глянула на девочку так, словно обо всем догадалась.

Лиза окаменела, уже забыв, как чуть не присвоила чужое себе.

– Здесь, все деньги на месте, – открыла Никитична кошелек. – Не возводи на девчонку напраслину, дай лучше шоколадку, я заплачу. – Подобревшая старуха благодарно смотрела на Лизу, погладив шершавой ладонью по голове. – Возьми, не обижай. – Никитична протянула «Аленку», но Лиза спрятала руки за спину и попятилась.

– Мне мама не разрешает у чужих ничего брать, – промямлила она.

– Да какая ж я чужая? Тут не город, почитай, все родные, а маме скажу, что сама тебе купила, бери. – Озадаченные глаза вперились в девочку.

– Я… Я… – Лиза чуть не расплакалась от стыда и вылетела на улицу.

Всю дорогу домой она оглядывалась, не идет ли за ней Никитична с шоколадкой. Дома она положила пакет на стол и выбежала в сени, в углу стоял большой трехстворчатый шкаф, и Лиза спряталась в нем, закрыв створки. Она тихо плакала, жалея себя, потом услышала шаги – дверь распахнулась, и папа присел на корточки.

– Ты что здесь делаешь?

Лиза обняла его за плечи, уткнула заплаканное лицо в шею и все рассказала.

– Успокойся, знаешь, в детстве мне хотелось иметь мяч, настоящий, футбольный, а жили мы с мамой в этом самом доме. Лучшим решением получить желанное я тогда посчитал кражу, но не почувствовал ничего, кроме досады. Радоваться одному, втихаря, украдкой, невозможно, и я вернул мяч. Отец купил другой, не такой крутой, но все же футбольный. – Папа улыбнулся и вытер заблестевшие глаза. – Ты молодец, что сразу вернула находку владелице, а я тогда два дня на улице не показывался, мерещилось, что все знают про меня, не плачь.

– Лизавета! – раздался мамин крик, девочка вздрогнула.

– Маме не скажешь, па?

– Не скажу, если больше никогда не возьмешь чужого. Я клубнику привез, пойдем есть, у нас-то на грядках только чертополох. – Папа, смеясь, посадил дочку на плечи.

Счастливы дети, у которых есть мудрый отец!