Текст книги "Искатели приключений"

7

Индеец Сантьяго сорвал с куста несколько листков, тщательно растер их в ладонях, потом нагнулся и зачерпнул немного воды из мутной лужи.

– Приложите к щеке, – сказал он. – Боль пройдет. Мы с Роберто последовали его совету. Холодная кашица действительно подействовала успокаивающе.

– Болит? – спросил я у Роберто.

– Не очень.

– Меня никогда не резали ножом. Роберто с гордостью дотронулся пальцами до порезанной щеки.

– Наверное, останется шрам, – добавил он с важностью и критически осмотрел мое лицо. – А у тебя не останется. Царапины не такие глубокие, как ножевая рана.

– Ах, – разочарованно вздохнул я. Похвастаться будет нечем.

Я посмотрел на Мануэло и Котяру, о чем-то шептавшихся под деревом и изредка бросавших взгляды на женщин, сидящих на земле на краю поляны. Братья Сантьяго охраняли их.

– Интересно, о чем они говорят? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Роберто. Он смотрел не на Мануэло и Котяру, а на женщин. – А вон та, молоденькая, совсем неплоха.

– Думаешь, они сердиты на нас?

– Кто? – удивленно спросил Роберто, но, проследив за моим взглядом, понял, что я имел в виду. – Нет, если бы не мы, то их бы всех убили.

– Это точно.

– Между прочим, я ведь прыгнул на сержанта, чтобы помешать ему.

Я посмотрел на Роберто. Я думал, что он просто упал.

– Ты очень храбрый.

– Ты тоже. – Он снова бросил взгляд в сторону женщин. – Пора бы им перестать болтать, я уже готов трахнуть одну из них.

– Правда?

– Конечно.

Мануэле с Котярой закончили беседу, и Котяра направился к нам, перешагивая через трупы. У тела Диего он остановился, к нему подошел один из Сантьяго.

– Бедный Диего.

Котяра ответил равнодушным голосом:

– Бедный Диего? Да он просто глупый осел. Сколько раз я говорил ему, чтобы не разевал рот. Вот и допрыгался.

Сантьяго пожал плечами, отвернулся, а Котяра подошел к нам.

– Все в порядке, ребята?

– Да, – ответил за обоих Роберто.

– Отлично. Сможете вернуться в лагерь и привести лошадей? У нас будет много груза.

Прежде чем я успел раскрыть рот, Роберто задал вопрос:

– А что вы собираетесь делать с женщинами? Котяра посмотрел на него.

– Сторожить до твоего возвращения.

– Тогда я останусь и помогу их сторожить, – сказал Роберто. – А с Даксом пошли кого-нибудь еще.

Котяра снова внимательно посмотрел на него, повернулся и направился к Мануэле. Они принялись шептаться. В какой-то момент Котяра повысил голос, но Мануэле одернул его, и они снова заговорили шепотом. Наконец Котяра вернулся к нам.

– А если мы разрешим тебе остаться, ты ничего не расскажешь дома? – спросил он у Роберто.

Роберто покачал головой.

Я не понял, что они имели в виду, но раз оставался Роберто, то и мне захотелось остаться.

– Я тоже никому не скажу, – пообещал я. Котяра некоторое время разглядывал меня, потом заговорил вкрадчивым голосом:

– Ты тоже останешься. У нас для тебя есть более важное задание, чем идти за лошадьми. Ты будешь часовым, мы не хотим, чтобы сбежавший солдат вернулся и застал нас врасплох, как это сделал сержант. Ты отойдешь по тропе примерно с четверть мили и будешь охранять нас.

– Не знаю, – замялся я, посмотрев на Роберто, но он промолчал.

Котяра вытащил из-за пояса пистолет.

– На, возьми. Если увидишь солдата, дай предупредительный выстрел в воздух.

Это окончательно убедило меня. Впервые в жизни мне доверили пистолет.

– Только осторожно, – предупредил Котяра, – не подстрели сам себя.

– Не волнуйся, – с важным видом ответил я, оглядываясь, чтобы увериться, что меня видят и слышат остальные. – Если он где-нибудь здесь, я дам вам знать.

Пройдя по тропе около ста ярдов, я услышал их смех. Интересно, чему они смеялись? Их уже не было видно, но звуки смеха продолжали долетать до меня. Вскоре все стихло. Прикинув, что четверть мили пройдена, я залез на дерево, с которого открывался хороший обзор.

Через пятнадцать минут меня начали одолевать сомнения. Если солдат бродит поблизости, то я его не увижу. И как долго мне сидеть здесь? Котяра ничего не говорил об этом. Подождав еще несколько минут, я решил вернуться и спросил у него.

Подойдя к поляне, я снова услышал смех и инстинктивно укрылся за деревьями. Что-то подсказывало мне, что они рассердятся, если я вернусь, но любопытство было сильнее меня.

Все они находились на краю поляны. Сначала я не мог разобрать, что они делают, потому что их скрывала тень громадных деревьев. Я потихоньку пробрался вокруг поляны, и моему взору предстал клубок тел. И вдруг я понял, чем они занимаются.

Но все было не так, как запечатлелось у меня в памяти. Женщины не кричали, они не боялись. Наоборот, они смеялись и, похоже, совсем не возражали против того, что с ними делали.

Старший из братьев Сантьяго сидел, прислонившись спиной к дереву, изо рта у него торчала сигарета, а на лице блуждала удовлетворенная улыбка. Я стал отыскивать взглядом Роберто. Внезапно он выскочил из кустов, держа в руках штаны.

Я посмотрел на него. Да, он был прав. У него, конечно, был больше моего и торчал, словно небольшое древко от знамени.

Младший Сантьяго что-то сказал остальным, все замолчали и, повернувшись, посмотрели на Роберто.

Котяра сел. Мне был виден его гладкий белый живот. Он хмыкнул, и над поляной прозвучал его голос:

– Ну что ж, уже пора. Генерал будет нам благодарен. Видите? Он уже настоящий мужчина.

Женщина, на которой лежал Котяра, протянула руки и потащила его на себя. Разозлившись, он хлестнул ее по щеке.

– Шлюха! – крикнул Котяра, толкнул женщину на землю и поднялся.

Мануэло и младший Сантьяго тоже медленно поднялись. Мануэле плеснул себе на живот воды из фляжки и вытерся платком. Он повернулся к Роберто.

– Как и договаривались. Можешь выбирать. Роберто посмотрел на женщин. Они лежали голые – тела сверкали от пота – и равнодушно смотрели на него.

– Я возьму вот эту, – показал Роберто.

Та, которую он выбрал, выглядела совсем девчонкой, я бы выбрал другую, с большими сиськами, но Роберто еще раньше говорил мне, что ему понравилась молодая. Я видел, как задрожали у нее ноги, когда Роберто подошел к ней. Он опустился на колени перед ней, а она со смехом опрокинула его на себя, высоко задрав ноги и обхватив ими Роберто.

Я видел, как ее толстые белые ягодицы и ляжки совсем поглотили Роберто. Остальные с большим интересом наблюдали за происходящим. Через минуту Мануэло повернулся и взгромоздился на женщину, лежавшую рядом с ним. Раздался еще один вскрик, и Котяра начал совокупляться с третьей женщиной.

Я снова посмотрел на Роберто. Они с женщиной тряслись в какой-то дикой пляске. Я почувствовал нарастающее возбуждение, сердце гулко колотилось, в паху разливалась сладкая боль. Внезапно во рту у меня пересохло, дыхание перехватило.

Роберто вскрикнул, отчаянно пытаясь вырваться из объятий женщины. Внезапно я почувствовал, что падаю вниз. Ухватился за ствол, но было поздно. Я упал с дерева прямо к их ногам.

Мануэло посмотрел на меня.

– А ты откуда взялся? Я вскочил.

– Вы обманули меня! – закричал я.

Котяра тоже повернул голову в мою сторону.

– Тебе же было приказано охранять тропу.

– Вы обманули меня! – снова закричал я и, бросившись на ближайшую женщину, стал, подобно Роберто, дергать бедрами. – Я тоже хочу изнасиловать женщину!

Почувствовав, что руки Котяры тянут меня назад, я начал отчаянно сопротивляться.

– Отпусти меня! Отпусти!

Я еще продолжал дергаться, когда Котяра оторвал меня от земли. Я бился в его руках, молотя кулаками по его лицу. Потом я заплакал.

– Если я достаточно взрослый, чтобы убивать, значит, достаточно взрослый, чтобы насиловать женщин! Я ничем не хуже Роберто!

Котяра крепко прижал меня к своей потной груди. Я почувствовал вонь, исходившую от него, и внезапно весь мой запал и гнев прошли.

Котяра ласково погладил меня по голове.

– Успокойся, мой маленький петушок, – тихо прошептал он. – Успокойся. Всему свое время. Очень скоро и ты станешь мужчиной!

8

Когда мужчины оделись, женщины начали проявлять беспокойство. Они шепотом переговаривались между собой. Потом старшая из них, та, которая оцарапала меня, подошла к нам.

– Вы же не собираетесь бросить нас в этих джунглях? – спросила она.

Мануэло как раз закончил застегивать ремень.

– А мы вас сюда не приводили.

– Но мы же погибнем, – быстро возразила женщина. – Нас некому защитить, некому накормить.

Не отвечая ей, Мануэло взял свой пистолет и перезарядил его.

Женщина приняла его молчание за согласие.

– Разве мы вас не ублажили? Вы получили все, что хотели, и столько раз, сколько хотели. Мы не жаловались.

Мануэле отвернулся от нее и обратился к нам:

– Все ружья собрали?

– Да, – ответил Котяра.

– Тогда пошли, – сказал Мануэле и двинулся по тропе.

Женщина побежала за ним, схватила за рукав.

– Бандит! – Ярость исказила ее лицо. – Ты просто бесчувственное животное. Ведь каждая из нас могла зачать твоего ребенка!

Мануэле вырвал руку, и женщина отлетела на несколько шагов.

– Собака! – воскликнула она. – Ты хочешь, чтобы мы умерли здесь?

– Да, – равнодушно ответил Мануэле, поднял пистолет и выстрелил в нее.

Пуля отбросила женщину к дереву, они медленно опустилась на колени и, скорчившись, упала на землю. Ее рука судорожно сгребла горсть земли и замерла.

Мануэле отвернулся от нее и поднял еще дымившийся пистолет.

– Две других сбежали, – сказал Котяра.

Я посмотрел на противоположную сторону поляны. О присутствии женщин напоминала только легкая дрожь листвы.

– Догоним?

– Нет, – ответил Мануэле, пряча пистолет в кобуру. – Мы и так уже много времени потеряли с этими шлюхами. До долины и хорошей пищи нам почти целый день пути. Там, дома, помрут с голода, если мы не поторопимся.

Котяра улыбнулся.

– Впредь будет хороший урок этим шлюхам, – сказал он, когда мы тронулись в путь. – Пусть не воображают, что могут командовать мужчиной только потому, что переспали с ним.

В долину мы добрались лишь на следующее утро. Мы спускались с гор в предрассветном тумане, как вдруг сквозь облака пробились солнечные лучи, и нам во всей красоте предстала долина, словно толстым ковром покрытая зеленой травой. Я выпрямился в седле и устремил свой взор вдаль, стараясь разглядеть свой дом. Прошло уже больше двух лет, как я последний раз видел его.

Мне вспомнился тот день, когда было принято решение. Отец с генералом тихо беседовали на террасе, и отец время от времени бросал взгляды в мою сторону. Я играл во дворе с Пьерро, обучая его новым трюкам.

– Дакс?

Я посмотрел на отца, держа в руке кусок сахара, который собирался бросить Пьерро.

– Да, папа?

– Иди сюда.

Я бросил сахар и направился к террасе, а Пьерро, схватив сахар, с радостью принялся грызть его, тычась мордой мне в ноги. Когда я начал подниматься по ступенькам, он остановился внизу, удивленно глядя мне вслед.

Меня позабавила его поза, он знал, что ему не разрешается подниматься на террасу.

– Подожди меня, – сказал я ему.

Пьерро лег в пыль возле ступенек и зажал сахар в лапах, словно это была кость. Хвост его медленно подрагивал.

Подойдя к отцу, я посмотрел на него. Лицо его было покрыто морщинами, которых я никогда раньше не замечал, а обычно смуглая кожа приобрела пепельный оттенок.

– Генерал сказал мне, что говорил с тобой по поводу отъезда к нему домой в горы.

– Да, папа,

– Тебе этого хочется?

– Генерал сказал, что у меня будет ослик, а когда подрасту, то и пони. – Отец промолчал. – А еще генерал сказал, что ты уедешь с ним. Это правда? Я бы лучше остался здесь с тобой.

Отец и генерал переглянулись.

– Мне не хочется уезжать от тебя, сынок, но я должен.

– Почему?

– Это очень важно. Мы с генералом заключили соглашение.

Я ничего не понял.

– Наш народ угнетают, – продолжал отец. – В стране царят беззаконие и голод. Мы должны сделать все, чтобы помочь людям.

– А почему ты не привел их сюда? – спросил я. – У нас для всех хватит места.

Отец и генерал снова обменялись взглядами, и отец усадил меня к себе на колени.

– Мы не можем этого сделать, – спокойно объяснил он. – Их слишком много.

Я знал всех бедняков в долине, их было не так уж много, и я сказал об этом отцу.

Он улыбнулся.

– Но за горами еще больше бедняков.

– Сколько? – спросил я. – В два раза больше? Отец покачал головой.

– Гораздо больше. Тысячи и тысячи, и если они все придут сюда, то нам негде будет спать.

– Ох! – Я попытался представить себе, как это выглядело бы, если отец, конечно, говорил правду. Моего воображения не хватило. И тут мне в голову пришла другая мысль.

– Ты должен ехать с генералом потому, что ты его пленник?

– Нет, – ответил отец. – Мы с генералом друзья, и мы считаем, что людям надо помочь.

– Значит, ты станешь бандитом, как он? – спросил я.

– Генерал не бандит.

– Но его люди бандиты.

– Они уже больше не бандиты, – объяснил отец. – Генерал взял всех бандитов в свою армию, и теперь они повстанцы.

– Армия носит красно-синие мундиры, а у этих нет никакой формы. Они выглядят, как бандиты.

– Когда-нибудь и у них будет форма, – вмешался генерал.

– Да? – Я посмотрел на бесстрашное лицо генерала. – Вот тогда будет другое дело, тогда они будут похожи на армию.

Услышав приближающийся конский топот, я посмотрел на дорогу. Это был мой дедушка, дон Рафаэль.

– Дедушка! – закричал я и, спрыгнув с колен отца, побежал к перилам и стал махать руками. – Здравствуй, дедушка!

Обычно, когда я стоял у перил и кричал ему, он махал рукой и кричал мне в ответ, но в этот раз он хранил молчание. Как только дедушка спешился, я понял по его крепко сжатым губам и бледному лицу, что он разозлен.

Дедушка подошел к ступенькам, и отец встал, приветствуя его:

– Добро пожаловать, дон Рафаэль.

Дедушка не ответил и сурово посмотрел на отца.

– Я приехал за своим внуком, – сказал он.

Я было бросился к нему, но что-то в его голосе остановило меня. Я посмотрел на дедушку, потом на отца.

Когда отец протянул руку и притянул меня к себе, лицо его стало еще более серым. Я чувствовал, как дрожат на моем плече его пальцы.

– Не думаю, что после моего отъезда мой сын будет в безопасности в этой долине, – сказал отец.

– Ты потерял все права на него, – ответил дедушка все тем же ледяным тоном. – Ты связался с убийцами его матери и не можешь больше считаться его отцом. Если общаешься с подонками, то и сам становишься подонком!

Я почувствовал, как пальцы отца впились мне в плечо, но тон его голоса не изменился.

– Это была случайность, и люди, совершившие это, уже поплатились своими жизнями.

Голос дедушки поднялся почти до крика:

– Разве это может вернуть мою дочь и твою жену? Или твою дочь? Они умерли, а ты уже на следующий день собираешься уехать с их убийцами. И им же ты хочешь доверить заботу о своем сыне?! – Отец молчал. – Ты не успокоишься, пока не убедишься, что он стал таким же, как они! Убийцы! Грабители! Насильники!

Дедушка рванулся ко мне, но отец встал между нами.

– Это мой сын, – произнес отец все тем же спокойным голосом, – и он здесь не останется. Как только сюда придет армия, его возьмут заложником. В горах для него будет безопаснее.

– Проклятый негр! Черня кровь! – Дедушка плюнул в отца. – Сын и внук рабов! Низший из низших! Я думал, что ты порядочный человек, иначе не позволил бы тебе жениться на моей дочери. Теперь я вижу, что ошибся. Нет такой низости, на которую ты не пошел бы, чтобы выслужиться перед своими бандитами, как это делали твои родители перед своими хозяевами!

Внезапно с кресла поднялся генерал.

– Довольно, старик! – крикнул он.

Дедушка бросил на него взгляд, полный презрения.

– Бандит! – В устах дедушки это слово прозвучало как самое оскорбительное, которое мне когда-либо доводилось слышать.

Лицо генерала налилось кровью.

– Хватит, старик! Тебе не достаточно того, что мы не тронули тебя и твое имущество? Или ты уже настолько стар, что стремишься к смерти, чтобы успокоить боль в костях?

Дедушка смотрел на отца, игнорируя слова генерала, как будто того вообще не существовало.

– Если ты хоть немного любишь своего сына, то, пока не поздно, отдай его мне! Отец покачал головой.

– Уходи! – приказал генерал. – Пока у меня не лопнуло терпение. Я могу не посмотреть на то, что твой зять просил не трогать тебя.

Дедушка скользнул по нему взглядом.

– Мне не нужна ни твоя забота, ни его милости. За свою жизнь я повидал много подобных типов. Я еще доживу до того момента, когда увижу твою голову, насаженную на копье, как многие ей подобные!

Дедушка повернулся и стал спускаться по ступенькам террасы, гордо выпрямив спину. Его костюм был такой же белоснежный, как снег на вершинах гор. Он сел на лошадь и развернул ее.

– Скоро сюда придет армия, и мы посмотрим, какой ты храбрый!

Потом он посмотрел на меня, и голос его несколько смягчился.

– До свидания, внучек, – печально произнес он. – Я уже оплакал тебя.

Он пустил лошадь в галоп. Я смотрел ему вслед. Копыта лошади вздымали клубы пыли, и, наконец, он скрылся из вида. Взглянув на отца, я увидел в его глазах то же печальное выражение, что и в глазах дедушки. Он внезапно подхватил меня на руки и крепко прижал к себе.

– Сынок, сынок, – прошептал он. – Я молю Бога, чтобы мое решение оказалось правильным.

Генерал громко хлопнул в ладоши, и из лагеря, расположенного за дорогой, прибежал человек. Это был крупный мужчина, я никогда не видел таких толстых людей, но бежал он с необыкновенным проворством, так что напомнил больших диких козлов, прыгающих с утеса, которых мне приходилось видеть в горах. На бегу он сорвал с головы шляпу.

– Да, ваше сиятельство?

– Гато Гордо, – сказал генерал. – Собирай свои пожитки и отвези этого мальчика в горы. Поручаю его твоим заботам. Если с ним что-нибудь случится, ответишь головой.

– Слушаюсь, – мужчина поклонился и перевел взгляд на меня. – Мальчик уже собран в дорогу? – поинтересовался он.

Отец посмотрел на генерала.

– Ехать надо прямо сейчас? Генерал кивнул.

– Опасность возрастает с каждым днем. Отец медленно опустил меня на пол.

– Иди в дом и скажи Саре, чтобы собрала твою одежду.

– Да, папа, – послушно ответил я и направился к двери.

– И поторопись, малыш, – добавил мне вслед Гато Гордо. – Хорошо бы достичь гор до темноты.

Тогда я постеснялся заговорить с ним, но позже, ночью, когда меня разбудил вопль животного, я, дрожа, подполз к нему по холодной земле.

– Гато Гордо, я боюсь, – прошептал я. Он взял меня за руку.

– Держись за меня, малыш, – бодро сказал он, – и тогда в горах с тобой ничего не случится.

Успокоенный его прикосновением, я закрыл глаза и снова уснул.

Но это было больше двух лет назад, а сейчас солнце освещало долину, и мне было видно ее почти всю. Я привстал на стременах, ощущая растущее возбуждение. Я так давно не был дома. Дедушка будет рад, что ему не придется меня оплакивать.

9

Мы уже ехали несколько минут по дороге, ведущей с гор в долину, когда Мануэле внезапно предостерегающе поднял руку. Мы остановились, а он соскочил с лошади и приложил ухо к утоптанной дороге. Послушав некоторое время, он поднял голову.

– Котяра, – позвал он. – Иди сюда. Котяра опустился на землю рядом с ним. Вдруг они вскочили и запрыгнули в седла.

– Надо отъехать с дороги и спрятаться, – сказал Мануэле. – Похоже, что сюда движется много лошадей. Котяра оглянулся.

– Склоны совсем голые.

– Тогда надо вернуться назад, – быстро сказал Мануэло и развернул лошадь.

В этих местах я играл, будучи ребенком.

– Внизу по дороге, как раз за поворотом, есть маленькая рощица, а за ней пещера. Мы можем там спрятаться, – предложил я.

– А в твоей пещере хватит места для лошадей?

– Я слышал, как папа говорил, что там хватит места для целой армии.

– Тогда поторопимся, – сказал Мануэле. – Давай, мы за тобой.

Я отпустил поводья, и мы галопом помчались к повороту. Рощица была на месте. Свернув с дороги, я проехал между деревьями ко входу в пещеру.

– Вот она, – сказал я. Мануэле спрыгнул с лошади.

– Вы с Роберто отведите лошадей в пещеру, – приказал он. – Остальные со мной. Надо убрать следы на дороге.

Все спешились, мы с Роберто собрали поводья и повели лошадей в пещеру. Сначала они упирались и ржали, пугаясь темноты, но мы их успокоили. Роберто связал поводья, пропустил через них петлю, накинул ее на камень, и мы поспешили назад ко входу.

Котяра и старший Сантьяго двигались к нам спиной, заметая следы ветками. Мануэле и младший Сантьяго устанавливали пулемет. Закончив, они побежали ко входу.

Котяра и старший Сантьяго тоже закончили свое дело и удовлетворенно кивнули, увидев приготовленный пулемет. Котяра улегся за пулемет и осмотрел сектор обстрела.

– Залезай на дерево, в случае чего прикроешь нас из ружья, – обратился Мануэле к младшему Сантьяго.

Не успел он договорить, как Сантьяго уже влез на дерево и скрылся среди листвы.

Мануэле посмотрел на нас.

– А вы давайте назад в пещеру.

Мы хотели было возразить, но в этот момент Котяра поднял руку. Все замерли прислушиваясь. Топот копыт был уже хорошо слышен.

– Больше двадцати, – сказал Котяра, жестом приказывая нам лечь на землю.

Мануэле на четвереньках пополз к дороге. Потом я увидел на краю рощицы его затылок и попытался разглядеть дорогу, но она была закрыта склоном горы.

Топот копыт усилился, и голова Мануэле исчезла. Через секунду топот раздавался уже прямо перед нами, а потом стал стихать.

Мануэле прибежал назад.

– Кавалеристы, – сказал он. – Целый отряд! Я насчитал тридцать человек. Котяра поджал губы.

– Что они тут делают? Говорили, что в Бандайе нет военных.

Мануэле пожал плечами.

– Есть, как видишь.

В отдалении послышался звук трубы, и снова наступила тишина. Мануэле подождал еще некоторое время, потом уселся рядом с пулеметом и закурил. Взгляд его был задумчивым.

– Эй, младшенький, – окликнул он, – что ты там видишь?

Приглушенный голос донесся сквозь листву:

– Ничего. Дорога свободна.

– Я не про дорогу, дурень. Как там в долине? Некоторое время было тихо, потом с дерева снова прозвучал голос Сантьяго:

– Видно дым, но слишком далеко, чтобы понять, что горит.

– А что-нибудь еще ты можешь разглядеть?

– Нет. Слезать?

– Оставайся там.

– Я себе яйца натер этими ветками. Котяра рассмеялся.

– Яйца ты себе натер не ветками. – Он обернулся к Мануэле. – Как ты считаешь?

– Не знаю, – задумчиво ответил Мануэле. – Может быть, это был только дозор.

– И что теперь? – спросил Котяра. – Поедем домой?

– Ружья плохая замена мясу.

– Но если в долине солдаты...

– Мы не знаем наверняка, что они там, – оборвал его Мануэле. – А те, которых мы видели, ускакали.

Котяра молчал. Старший Сантьяго подошел и сел напротив него. Так они и сидели молча, глядя друг на друга.

Почувствовав, что хочу писать, я подошел к дереву и занялся своим делом. Через секунду ко мне присоединился Роберто, мы стояли бок о бок, и две желтые струйки сверкали на солнце. Я с гордостью посмотрел на Роберто. Хотя он и был старше, я писал дольше него, но, похоже, он не заметил этого. Только я собрался обратить на это его внимание, как струйка иссякла. Застегнув штаны, я вернулся ко входу в пещеру.

Трое мужчин все так же молча сидели возле пулемета. Мануэле затушил сигарету и аккуратно спрятал окурок в карман.

– Выяснить можно только одним способом. Один из нас должен сходить в долину.

– Но если там солдаты, это опасно.

– Еще опасней для нас, если мы вернемся домой без мяса, – ответил Мануэле.

– Это точно, – согласно кивнул Котяра. – Им это не понравится.

– Совершенно не понравится, – добавил Сантьяго. – Они ведь голодные.

Мануэло и Котяра удивленно уставились на него. Индеец вообще редко раскрывал рот.

Мануэло повернулся к Котяре.

– Пойдешь ты.

– Я? – воскликнул Котяра. – А почему?

– Ты раньше бывал в этой долине, а мы нет. Кому же идти, как не тебе?

– Но я был там всего один день, – запротестовал Котяра и кивнул в мою сторону. – А потом генерал отослал меня с ним в горы. Мануэло посмотрел на меня.

– Ты помнишь долину?

– Да.

– Далеко отсюда ваша гасиенда?

– На лошади часа полтора.

– А пешком? Лошадь привлечет внимание.

– Часа три, может, четыре. Мануэло уже все решил для себя.

– Возьмешь с собой мальчишку. Он покажет тебе дорогу.

– И все-таки нам придется взять себе лошадей, – проворчал Котяра. – Ты же знаешь, как мне тяжело идти пешком. А кроме того, у меня такое чувство, что там небезопасно. Нас могут убить.

Мануэло поднялся.

– В таком случае лошади вам вообще не понадобятся, – решительно заключил он. – Отправляйтесь. Котяра уже поднялся и потянулся за ружьем.

– Оставь ружье, – сердито сказал Мануэло. – Спрячь под рубашку пистолет. Если встретишь кого-нибудь по дороге – ты просто бедный крестьянин, направляющийся с сыном в Бандайу. А если тебя увидят с ружьем, то сначала пристрелят, а уж потом станут задавать вопросы.

Видно было, что Котяра не испытывает радости.

– Сколько вы будете ждать нас? Мануэло посмотрел на него, подсчитывая в уме, потом взглянул на солнце и снова на Котяру.

– Сейчас примерно восемь. Если парень прав, то до гасиенды вы доберетесь к полудню. Мы будем ждать вас до заката. Если вы не вернетесь к этому времени, мы отправимся домой.

Котяра молча посмотрел на Мануэло – каждый понимал, о чем думает другой. На месте Котяры Мануэло вел бы себя точно так же. Таковы были правила их жизни.

Котяра повернулся ко мне.

– Пошли, парень. Похоже, что отводить тебя домой уже стало моей обязанностью.

– Эти яйца покарают меня, – послышался с дерева крик младшего Сантьяго, похожий на стон. Котяра задрал голову и широко улыбнулся.

– Бедняга! – крикнул он. – Так, может, предпочтешь прогуляться вместе с нами?

Солнце стояло почти в зените, когда мы, скрываясь в зарослях сахарного тростника, подобрались к дороге возле нашего дома. Сарай и кухня сгорели дотла. В лицо мне пахнуло жаром тлеющих бревен, живот свело болью.

– Они могут быть еще где-то рядом, – сказал Котяра.

Я посмотрел на него, как будто видел впервые.

– Они сожгли мой дом.

Котяра не ответил. Прищурившись, он вглядывался в пустынную дорогу. Потом посмотрел на меня.

– Поэтому твой отец и отослал тебя в горы, – угрюмо сказал он.

– Если бы он знал, то оставил бы меня, – запальчиво воскликнул я. – Я бы не позволил им сжечь гасиенду!

– Они бы сожгли тебя вместе с гасиендой, – бросил Котяра и поднялся. – Пошли. Может, что-нибудь выясним.

Я отправился за ним через дорогу. Примерно на половине пути к дому мы наткнулись на труп, лежавший лицом в пыли. Котяра перевернул его, осмотрел и сплюнул.

– Крестьянин, – презрительно сказал он.

Я узнал его. Это был старик Сордес, который работал в саду и ухаживал за цветами. Я сказал об этом Котяре.

Он снова сплюнул.

– Оно и к лучшему, старик все равно остался бы без работы.

Мы подошли к дому. Террасы не было, как будто она провалилась в погреб. Жар от пожара чувствовался теперь сильнее.

Котяра пнул ногой бревно, оно свалилось в погреб, и оттуда вырвался язык пламени.

Мы обошли дом.

– В погребе мог кто-то остаться, – сказал я.

– Если так, то они уже изжарились.

Подойдя к деревьям, росшим между домом и сараем, мы увидели двух женщин. Они были привязаны к дереву спиной к спине и смотрели на нас невидящими глазами. Одну из них я узнал, это была наша кухарка Сара, а другую я никогда раньше не видел.

Они были полностью обнаженными, и тела их были покрыты множеством мелких порезов, в которых запеклась кровь. По ним уже ползали муравьи.

– Это Сара, – сказал я. – Та самая, что собирала меня в дорогу.

Котяра посмотрел на нее.

– Индианка?

Я кивнул, закрыл глаза и вспомнил, как она кормила меня завтраком в то последнее утро моего пребывания дома. Я открыл глаза.

– Почему они просто не изнасиловали ее и не убили? – спросил я. – Зачем они мучили ее?

– Солдаты! – Котяра снова сплюнул. – Они еще хуже нас.

– Но почему они пытали ее? – снова повторил я свой вопрос.

– Они думали, что она им что-нибудь скажет. – Котяра направился назад к зарослям тростника. – Пошли. Здесь нам делать нечего, надо возвращаться.

Мы уже подошли к дороге, как он внезапно схватил меня за руку.

– Тебя зовут Хуан, – быстро прошептал он. – Помалкивай, говорить буду я.

Я не понял, о чем он, пока не увидел шестерых солдат в красно-синей форме, внезапно появившихся перед нами. Ружья их были направлены прямо на нас.