Текст книги "Возвращение Крысы из Нержавеющей Стали"

Глава 8

– Не стреляй, Хорхе! Я друг!

– Неужели? С каких это пор друзья, как воры, крадутся в ночи?

– День, ясный день за окном, взгляни сам. А крался я, чтобы меня не видели враги. Я сам, как и ты и как Флавия, не жалую поли…

Последние слова едва не стоили мне жизни.

– Что ты знаешь о Флавии?! – заорал Хорхе, и, клянусь, его палец на спусковом крючке побелел.

Я, как герой мыльной оперы, пал перед ним на колени и с мольбой простер руки:

– Выслушай меня, храбрый Хорхе! Твое послание получено на другой планете, я прибыл оттуда. То самое послание, что ты передал туристу и его жене, которых потом вышвырнули из вашего райского мира.

– Ты знаешь о послании?

Ствол пистолета самую малость опустился. Я встал с колен, отряхнул брюки и сел на диван.

– Знаю, ведь я тот самый турист.

– На того туриста ты не похож.

– Внешность изменена, но я – тот самый.

– Докажи.

– Правильно, что не доверяешь первому встречному, но я свой, друг. Сейчас убедишься. Я знаю, например, что туристка, моя жена, встречалась на берегу с Флавией и Флавия показала ей послание на пяти листах, которое моя жена прямо на месте запомнила, а позже пересказала мне. Могу прочитать тебе его слово в слово.

– Читай.

Я продекламировал без запинки все пять листов. Я читал и читал, а пистолет в его руке опускался и опускался. Когда я закончил, Хорхе и вовсе отложил его в сторону.

– Убедил. Я сам написал это послание, и видели его только Флавия и жена туриста.

Он, блестя глазами, подбежал ко мне, поднял на ноги, обнял и расцеловал в обе щеки. Не мешало бы ему, конечно, прежде побриться.

– Рад, что мы наконец-то нашли общий язык. – Я мягко высвободился из объятий. – Счастлив буду помочь.

– Я едва глазам верю. Мы так давно взывали о помощи извне. Несколько месяцев назад один из наших под видом туриста пробрался на космический корабль. С тех пор о нем – ни слуху ни духу.

– Такой низенький, загорелый, нос крючком?

– Он самый. А ты откуда…

– Боюсь, что принес печальную весть: он мертв, убит, без сомнения, агентами полиции.

– Бедный, бедный Хестер, он был храбрым бойцом, надеялся найти легендарную Стальную Крысу, заручиться его помощью…

Я, скромно потупив глаза, принялся многозначительно полировать и без того ухоженные ногти об отворот пиджака.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что… что ты…

– Стальная Крыса, к вашим услугам. В разных мирах я известен под разными именами, и Стальная Крыса – одно из них. А теперь расскажи, что тут творится и какой у вас план.

– Положение у нас простое и безнадежное. Плана нет, и, если честно, мы пребываем в смятении. Секретная полиция действует эффективно, слишком эффективно. Едва организуется новая группа сопротивления, как всех ее членов арестовывают и уничтожают. Наша организация совсем новая, но о Флавии уже знают, на нее ведется охота. Я по работе встречаюсь со многими инопланетными туристами, и план поиска помощи со стороны предложила она. Сами мы, к сожалению, очень слабы.

– Не так уж плохо для начала. Скажи, а многие ли на этой благодатной планете разделяют твои взгляды?

– Любой крестьянин спит и видит казнь президента Сапилоте. Но крестьяне беспомощны, вся власть в руках кучки богачей – ставленников диктатора, а с инакомыслящими расправляются головорезы из военизированной секретной полиции – ултимадо, как они себя называют. Правда, президента не жалуют многие дворяне из древних семей, но они давно утеряли свое былое влияние.

– Дворяне? – ухватился я за идею. – Расскажи мне о них.

– Я сам, к стыду своему, из старинного дворянского рода и наделен длиннющим, ничего не значащим титулом. Власти мне доверяют, вот даже туристов сопровождаю. Дворяне в свое время совершили ошибку – примкнули к так называемому «демократическому движению», а когда разобрались, что к чему, было поздно. Свинья Сапилоте стал президентом, ключевые позиции в правительстве заняли его люди. Результаты следующих выборов его шайка подделала. Так с тех пор и повелось каждые четыре года. Скоро очередные выборы, но это лишь фарс, каждый ребенок на Параисо-Аки знает, что Сапилоте – генерал-президент пожизненно.

Долго зревшая в моей голове идея наконец оформилась, и я радостно закричал:

– Нет же, нет! На следующих выборах будет иначе!

– Каким образом?

– Найдем честного, уважаемого дворянина из старинной семьи, сделаем его кандидатом на пост президента.

– Но сколько бы человек ни проголосовало за нового кандидата, президентом ему не стать – результаты выборов будут сфальсифицированы.

– Будут сфальсифицированы непременно, но не местными чиновниками, а мной. Я покажу этой примитивной планете один-другой трюк из джентльменского набора по-настоящему грязных политиков. Выборы выиграем мы!

– А получится?

– А то как же, только нужен достойный кандидат. Не знаешь, случайно, такого?

Хорхе сосредоточенно потер подбородок:

– Сразу и не сообразишь.

– Может, расшевелим мысли стаканчиком рона?

– Отличная идея! У меня как раз есть старый выдержанный рон, вовсе не такой, каким обычно потчуют туристов. Тебе, думаю, он придется по вкусу.

Придется по вкусу? От напитка я был в восторге. Мы провозгласили тост за новую счастливую жизнь, потом друг за друга, потом… Открыв третью бутылку, мы возобновили работу.

– Чем дальше живет человек от крупного города, тем он лучше, чище душой, – сообщил Хорхе. Похоже, алкоголь промыл его мозги, и они теперь работали не хуже отлаженного часового механизма. – В глубине континента находятся большие имения, где выращивают пшеницу, кофе и ягоды бискохо и канья. Там же изготовляют рон, перемалывают пшеницу. Крестьяне там живут в достатке, надсмотрщики мягки, дворяне, хозяева поместий, справедливы. До тех пор пока в города по утвержденным планам поступает продовольствие, а люди там не занимаются политикой, Сапилоте не суется в местные дела.

– Ты кого-нибудь из тех дворян знаешь?

– Я всех знаю, ведь мы родственники.

– Кто-нибудь из них, на твой взгляд, подходит на роль кандидата в президенты?

– Да, Гонсалес де Торрес, маркиз де ла Роса. Он честен, справедлив, храбр, недурен собой и всей душой ненавидит Сапилоте.

– Вроде подходит. Ты его хорошо знаешь?

– Он четвероюродный брат мужа двоюродной кузины матери. Я встречаю его только на похоронах, свадьбах и юбилеях, но знаю о нем все. У аристократов нет секретов друг от друга.

– Как с ним связаться?

– Сначала надо купить или взять напрокат автомобиль…

– Уже сделано. Ты поедешь с нами?

– Если я неожиданно оставлю работу, возникнут подозрения. С вами поедет Флавия. Она родом из тех мест, покажет дорогу, да и в имении ей быть безопаснее.

Я допил рон и неохотно поставил пустой стакан на стол.

– Где и когда мы ее подберем?

– Где она сейчас, не знаю, но к вечеру выясню. Подходи в полночь к подъезду этого дома, и я отведу тебя к ней.

– Договорились.

Мы пожали друг другу руки. В дверях я обернулся и указал на недопитую, покрытую толстым слоем пыли бутылку рона.

– Древний напиток в открытой посуде мгновенно выдохнется. Не возражаешь, если я позабочусь о вине?

– Забирай рон с собой, умоляю тебя. – Хорхе подал мне бутылку. – У меня еще есть, на полуночную встречу прихвачу несколько бутылок.

– У вашей планеты два достоинства, почему-то не упомянутых в рекламной брошюре: рон многолетней выдержки и жульнические выборы. Порой кажется, что я действительно попал в рай.

Глава 9

– Отличный план, па! – воскликнули близнецы хором.

Анжелина фыркнула:

– Я бы предпочла, чтобы твоя подружка Флавия сидела дома.

Я глотнул доброго старого рона прямо из горлышка.

– Если я и был волокитой, что крайне сомнительно, то это в прошлом. Давно уже не любуюсь я женщинами, даже такими прекрасными, как Флавия.

Брови Анжелины изогнулись дугой то ли в знак недоверия, то ли в знак признательности. Я не стал выяснять, отчего именно; душевное спокойствие, в конце концов, дороже всего.

– До полуночи еще почти десять часов. Может, махнем на природу, устроим пикник?

Мальчики тут же поддержали меня.

– Отличная мысль, па!

– Сейчас, завожу машину!

– Если вам не сидится, что ж, поехали. Но сначала – по магазинам, продукты купим.

Умиротворенные сытной трапезой, мы наслаждались тишиной и покоем вблизи опушки леса на холме.

Джеймс дремал. Боливар ковырялся в машине. Я лежал на траве, положив голову Анжелине на колени, в мире с собой и со всей Вселенной. Огненный диск солнца медленно опускался, так же как и уровень рона в моей бутылке.

– Вот она, настоящая жизнь. – Я вздохнул. – Может, бросим все к чертям, уйдем на пенсию, осядем на такой же мирной планете и будем коротать старость, согретые лучами ласкового, теплого солнышка?

– Не мели чепухи. – В голосе Анжелины не было и тени улыбки. – Не пройдет и дня, как ты от скуки на стенку полезешь. Сейчас тебе по нраву покой только потому, что предстоит схватка. И еще потому, что за нынешний день ты влил в себя не меньше литра древнего рона.

– Дорогая, ты несправедлива ко мне! Я трезв как стеклышко! Хочешь, назову число пи до двадцатого знака после запятой?

– Лучше скажи быстро: купи кипу пик.

– Купи пилу… э-э-э… кип.

– Восхитительно! – Анжелина резко встала, и я пребольно ударился головой о землю. – Пора в путь! Джеймс, похоже, твой папаша на ногах не держится. Затащи его в машину на заднее сиденье.

Джеймс открыл глаза и хитро подмигнул мне. Я подмигнул в ответ, перекатился на живот и пятьдесят раз отжался на кулаках. Тут же пожалел об этом – в голове будто заработал паровой молот. Оказывается, забористая штука – рон. Я допил последние капли и отшвырнул бутылку в кусты, дав зарок не прикасаться к вину до конца жизни. Ну, если не до конца жизни, то до завтрашнего утра точно.

Джеймс вырыл ямку и сложил туда весь мусор. Анжелина собрала тарелки, вилки, ложки, ножи, чашки, стаканы в кучу и по очереди запихала их через щель в крышке в корзину для пикника; разогнанный до сверхзвуковой скорости поток воздуха счистил с посуды остатки пищи. Мы сели в машину и покатили к городу.

Почти всю обратную дорогу я проспал на заднем сиденье. Сохраняя для подвигов свой боевой дух, а не в пьяном угаре, как намекала Анжелина.

Меня расшевелил ласковый толчок локотка Анжелины под ребра. Я протер глаза. Машина остановилась у знакомого многоквартирного дома. Из тени выскочил Хорхе, распахнул дверцу и мигом залез внутрь.

– Поехали! Поехали быстрее! – забормотал он, и Боливар тронул с места. – Все пропало! Флавию схватили ултимадо!

– Когда? – спросил я.

– Несколько минут назад. Я уже выходил, когда она позвонила, сказала, что к ферме, где она скрывается, подъехал крытый грузовик, из него выскакивают ултимадо и окружают дом.

– Далеко эта ферма?

– Не очень. Полчаса быстрой езды, а может, меньше.

– От фермы к городу одна дорога?

– Да.

– Перехватим их!

Отчаяние на лице Хорхе сменилось надеждой, но через секунду он вновь помрачнел.

– Их целая армия, и они вооружены до зубов!

– Не важно! Куда ехать?

– Прямо, четвертый поворот направо.

Хорхе смотрел на нас как на сумасшедших, мы не удержались и загоготали. Боливар утопил педаль газа в пол, и нас вдавило в спинки кресел.

Армия головорезов! Эка невидаль!

Через пять минут мы оказались у развилки. Я привстал, оглядел место будущей операции, в голове уже возник план.

– Джеймс, живо достань из багажника большой резак и четыре игольчатых пистолета. Боливар, отгонишь машину с дороги. Остальные – из машины. Анжелина, будешь приманкой.

– Поразительная глубина мышления!

Наш автомобиль умчался. Я осветил фонариком большое дерево у дороги.

– Джеймс, срежь его так, чтобы упало поперек дороги… – Я услышал рев приближавшейся машины. – Быстрее, они с минуты на минуту будут здесь!

Анжелина легла у дерева, ноги под стволом, будто ее придавило. Верхушки деревьев осветили фары. Мы попрятались в кюветах по сторонам дороги. Свет стал ярче, из-за поворота выскочил грузовик и помчался к поваленному дереву. Завизжали тормоза, ужасно длинную секунду мне казалось, что они раздавят Анжелину. Машина замерла в метре от дерева, Анжелина вяло зашевелилась и позвала на помощь.

Открылась дверца, из машины вылез водитель, и воздух наполнился еле слышным шелестом – мы начали стрелять из игольчатых пистолетов. Игольчатый пистолет – бесшумное оружие, мощное электромагнитное поле выталкивает из стволов крошечные стальные стрелы с ампулами сильнодействующего снотворного на концах. Едва тело водителя коснулось асфальта, как я с фонариком в одной руке и пистолетом в другой подбежал к машине.

Мои предосторожности оказались излишни: в кузове вповалку лежали и храпели полицейские, среди них, как живое подтверждение нашей меткости, сидела бледная, перепуганная Флавия.

– Ты спасена.

Я подал ей руку, помог выпрыгнуть из кузова. К нам, отряхивая юбку и метая гневные взгляды, приближалась моя жена. Я поспешно отпустил руку Флавии и шагнул в сторону. Рядом как по мановению волшебной палочки появился Хорхе и тут же припал к освободившейся руке губами. Большой охотник до поцелуев был этот Хорхе.

– Если не считать, что меня чуть не раздавили в лепешку, операция прошла успешно, – дала оценку сделанного Анжелина. – Посадим теперь водителя на место, положим на колени термитную гранату.

Я вздохнул и поцеловал руку Анжелине а-ля Хорхе.

– Дорогая, я умер не меньше тысячи раз, пока скрипели античные тормоза этой повозки. При следующей засаде я лягу под дерево, а ты перестреляешь всех ултимадо. Джеймс, Боливар, выволоките из кузова храпящих уродов и оттащите с глаз долой в лес. Заберите все ценное из их карманов. Хорхе, прервись хотя бы на секунду, пусть рука Флавии просохнет. Ты сможешь вести этот драндулет? – Я кивнул на полицейский грузовик.

– По-твоему, я что, крестьянин? Конечно смогу.

– Извини, ты не крестьянин. У тебя есть на примете местечко, где машину не сразу найдут?

– Знаю поблизости отвесную скалу. Если грузовик столкнуть оттуда в море, его век не найдут.

– Век – подходящий срок. Сделай, пожалуйста, эту работенку. Да, чуть не забыл, десяток прощальных поцелуев – и в путь!

Мы помахали отъезжавшему грузовику. Флавия повернулась, и я впервые заметил, что ее правый глаз заплыл, бровь рассечена, верхняя губа справа опухла.

– Сейчас принесу аптечку, – сказала Анжелина. – Знала бы я, как поработали над тобой эти ултимадо, они бы заснули долгим, может, даже вечным сном.

– Не знаю, как и благодарить вас! – воскликнула Флавия. – Вы не только спасли меня, но и хотите освободить нашу планету. Хорхе мне все рассказал. Думаете, ваш план сработает?

– Непременно сработает, – ответила Анжелина, нанося на лицо Флавии антисептическую мазь. – Если, конечно, я удержу мужа от глупостей.

Из леса вышел Боливар с кучей одежды в руках.

– Все нормально, па.

Следом появился Джеймс с ботинками.

– Мы видели, как эти громилы обошлись с юной леди, и решили, пусть, очухавшись, прогуляются до города нагишом.

– Вполне разумно. Флавия, познакомься, это наши сыновья, Джеймс и Боливар.

Молодые люди с энтузиазмом пожали друг другу руки.

Анжелина положила ладонь мне на плечо и улыбнулась уголками губ:

– Смотри, как у них блестят глаза. Похоже, оба влюбились с первого взгляда. Что, поехали?

Мы выехали на главную дорогу и, следуя указаниям Флавии, направились на юг.

– Ултимадо не суются во внутренний район страны. Как только окажемся за Стеной, мы в безопасности, но пересечь ее непросто.

– Что за Стена? – поинтересовался я.

– Стена тянется через весь континент, проехать можно только через охраняемый пост. Сама Стена неприступна – мили колючей проволоки в несколько рядов, ограды из металлической сетки под напряжением, частоколы из стальных прутьев с отравленными остриями, бетонные стены, мины, детекторы…

– Если описание верно, то там и ребенок пройдет, – заметила Анжелина. – Джим, открой, пожалуйста, шампанское – успокоим нервы и выработаем план.

Флавия сидела на откидном сиденье напротив нас и маленькими глоточками пила из хрустального бокала. Я к своему едва притронулся, для одного дня выпивки достаточно.

– Расскажи об охраняемых постах, – попросил я.

– Посты – это маленькие, хорошо укрепленные форты. В фортах тяжелая артиллерия, пулеметы, войска. Проезд через двойные ворота. Внутри солдаты проверяют паспорт с визой, обыскивают багаж. Нам там никогда не прорваться.

– Слова «никогда» нет в лексиконе нашей семьи, – твердо сказала Анжелина. – Твое мнение, Джим. Стена или пост?

– Разумеется, пост. Иметь дело с людьми легче, чем штурмовать бетонную стену и стальные заграждения. До ближайшего поста далеко?

– Двести километров, может, чуть больше.

– Джеймс, слышал?

– Да.

– За сорок километров до цели включи радар. За десять – останови, осмотримся и подготовимся.

Лицо Флавии вытянулось, – видимо, она представила, как богатые туристы на стареньком автомобиле штурмуют набитый отборными армейскими частями форт. Она не первая на этой планете приняла нас за сумасшедших, но ее так же, как и солдат, ждало несколько сюрпризов.

Продумывая детали предстоящего штурма, я отхлебнул приличный глоток шампанского.

Боливар остановил машину у обочины.

– Приехали, – сказал Джеймс. – Радар ни к чему, форт как на ладони.

Он был прав: в сумеречном свете отчетливо виднелась тянувшаяся от восточного горизонта до западного Стена, впереди высилось мрачное неприступное здание – охраняемый пост.

Флавия поежилась. Будь я женщиной, я бы, наверно, тоже поежился. Неприступное? Глупости!

Джим ди Гриз никогда не пасовал и не спасует перед трудностями! Планета будет освобождена!

– Слушайте внимательно. – Я достал из-под сиденья кейс. – С этими фильтрами мы не заснем, как все вокруг. Анжелина, пока едем, объяснишь гиду, как их вставляют в нос. Джеймс, подготовь газовые баллоны. Боливар, подними верх. – С мягким жужжанием над открытым автомобилем поднялась крыша из бронированных полос. Я одобрительно кивнул. – Проверим окна. Джеймс, по команде «сейчас» закроешь окна. Сейчас! – Глухой стук, все окна закрыты. – Отлично. Теперь переключи управление лазерной пушкой на меня. Проверь наш главный калибр, не исключено, что ворота слишком толсты и лазером их не возьмешь. – Из подлокотника моего кресла выскочил пульт управления. Я коснулся кнопок, взглянул на контрольные приборы. Все в норме. – Вопросы есть?

– А то как же, – подал голос Джеймс. – Когда обед?

– Прорвемся и сразу перекусим. Еще вопросы?.. Нет. Тогда вперед!

Мотор взвыл, и мы ринулись в атаку.

Глава 10

Атаковали мы, конечно, медленно – чем позже обнаружат наши истинные намерения, тем больше шансов на успех.

Подкатив с неторопливой величественностью к форту, автомобиль замер. Я достал очередную бутылку шампанского, взялся за пробку. Мощные прожекторы залили площадку перед воротами ослепительным желтым светом, торчавшие из бойниц в каменной стене стволы пушек повернулись.

Я высунулся из окна:

– Какого черта копаетесь?! Открывайте! Шофер, посигналь!

Боливар нажал на клаксон, раздался записанный на пленку рев стартовых двигателей межзвездного крейсера. Мне заложило уши. Видимо, наш призыв был услышан, ворота медленно двинулись вверх, и я победно замахал бутылкой. Мы въехали в форт, остановились перед вторыми, запертыми воротами. Открывая шампанское, я почти не обратил внимания, что ворота за нашими спинами так же медленно закрылись, а к машине подошли вооруженные солдаты. Пробка с хлопком вылетела, Анжелина восторженно закричала и подставила свой стакан. Мальчики тоже обернулись и протянули свои. Анжелина незаметно толкнула Флавию локтем, намекая, чтобы она присоединилась к общему веселью. Я начал не торопясь разливать шампанское.

Солдаты встали у машины разинув рты – подобные причуды аристократов им в диковинку. Сквозь их неровный строй вперед протолкался офицер:

– Документы, живо!

– Молчи, хам, когда находишься в обществе дворян! – От избытка эмоций я взмахнул рукой с бутылкой, и пенящееся вино залило серый китель офицера. – Открывайте ворота и проваливайте!

– Ваши документы, пожалуйста, – сказал более учтиво офицер, видимо признавая наше превосходство.

Дальнейшие события хотя и длились секунды, но были столь ярки, что до сих пор стоят перед глазами.

Робко заглянув в окно, офицер увидел Флавию, его зрачки расширились, губы задергались.

Узнал!

Я выплеснул в его распахнутый рот шампанское из стакана.

– Окна! Газ! – заорал я.

Доля секунды – и окна надежно закрыты, из специальных отверстий в кузове автомобиля пошел газ. Офицер, упав у колес, скрылся из виду, солдаты молча повалились рядом. Я включил лазер.

В ворота уперся рубиновый луч, сталь приобрела красивый красный цвет, во все стороны брызнули искры.

– Не особо впечатляет, – прокомментировала происходящее Анжелина.

– Металл слишком толст. Джеймс, пушку! Стреляй в верхнюю часть…

Капот машины открылся, оттуда вылез ствол пушки. Выстрел стопятимиллиметрового безоткатного орудия в замкнутом пространстве форта больно ударил по ушам, на время лишив нас слуха. Прогремел еще один выстрел. Бронебойные снаряды рвали сталь, закрытый автомобиль не спасал от оглушительных звуков, и мы заткнули уши пальцами. Выстрел. Ощущение было такое, будто я внутри колокола, а моя голова – гигантский язык. Ворота перед нами прогнулись и затряслись. Еще выстрел, еще. Ворота сорвались с петель и с грохотом обрушились наземь.

Из здания с автоматами в руках выскочили солдаты. Пули смертоносными градинами застучали по бронированной крыше автомобиля, на стекле напротив моего лица появился аккуратный ряд звездочек. Солдаты стреляли на бегу и, попав в озеро сонного газа, падали.

– Боливар, жми! – В ушах стоял такой звон, что я едва слышал собственный крик. – Стой!

Солдат, пошатываясь, добрел до самой машины и, выпустив напоследок очередь в небо, завалился перед бампером. Если мы тронемся, ему конец.

Я распахнул дверцу, спотыкаясь о спящих, обогнул машину. И увидел солдата, который дрыхнул, широко раскинув руки, правая – под передним колесом. Я отпихнул руку этого ногой, схватил за сапоги того, что своим телом преградил нам путь, и оттащил в сторону.

На бегу я краем глаза заметил метрах в пяти солдата: лицо скрыто маской противогаза, пистолет нацелен на меня. Едва слышный выстрел – и левое плечо пронзила острая боль. Меня развернуло, перед глазами – асфальт.

Дальнейшее было подернуто багровой дымкой. Я безуспешно попытался встать, туман перед глазами сгустился. Затем я увидел рядом с собой Джеймса. Выстрелив из игольчатого пистолета, он нагнулся, схватил меня поперек туловища, подтащил к машине и бережно уложил на заднее сиденье. Я хотел знать, что происходит, но глаза сами собой закрылись. Автомобиль сорвался с места, позади раздался оглушительный взрыв. Мы проехали по покореженным воротам, меня швыряло из стороны в сторону. Дальше – сплошная тьма.

Я открыл глаза. Надо мной склонилась Анжелина. Видеть ее прелестное лицо приятно всегда, но сейчас – особенно. Я открыл рот, но вместо слов из горла вырвался сухой кашель. Анжелина повернулась, ставя пустой стакан, и я увидел над собой бездонное голубое небо. Красотища. Не то что грязный потолок тюремной камеры. Вода смочила глотку, и вторая попытка заговорить удалась.

– Как прошел штурм?

– Все бы ничего, если бы не твой дурацкий героизм.

Она улыбнулась? Или мне только показалось? Глаза в уголках блестят. Неужели слезы?

Ее ладонь в моей, и я слегка сжал руку. Ее улыбка стала шире.

– Газ просочился в здание, и оборона захлебнулась. Несколько солдат успели надеть противогазы, но их уложили игольчатые пистолеты. Мы проехали по разрушенным воротам и помчались по шоссе. Хорошо, что автомобиль укреплен броневыми листами, а то бы нам несдобровать. Сзади по нам стреляли из крупнокалиберных орудий, потом взглянешь – вмятины будь здоров. За нами погнались несколько машин и броневик, но мы взорвали за собой мост и с тех пор их не видели. С шоссе мы свернули на проселок, потом покатили и вовсе без дороги по холмам. Отыскав эту поляну, остановились на отдых. Как видишь, машина и лагерь скрыты деревьями, и с воздуха нас не найти. Короче, все прекрасно. Вот только твоя рука… Пуля прошла, не задев кости. Входное отверстие в бицепсе – маленькая аккуратная дырочка, а выходное в трицепсе… Большущая рваная дырища.

– Странно, но рука совсем не болит.

– Еще бы болела, ведь тебя под завязку накачали наркотиками.

Я пошевелился. Анжелина усадила меня, подложив подушку под спину. Оказалось, лежал я у высокой сосны на спальном мешке. Рядом в таких же спальниках посапывали близнецы и Флавия. Я посмотрел вдаль. Зеленые холмы, у самого горизонта – горы.

Мир и покой. Идиллия.

– Ты спала?

– Нет, я дежурю.

– Теперь моя очередь, а ты ложись отдохни.

Анжелина – хороший солдат и возражать не стала. В самом деле, бодрствовать и ей причины не было. Нежно поцеловав меня в губы, она пододвинула ко мне складной столик, на котором стояли кувшин с водой и аптечка, и залезла в спальник.

От наркотиков во рту пересохло, и я с жадностью осушил кувшин. Тихо, только шелест веток над головой да пение птиц вдалеке. Я встал и направился к автомобилю. Меня слегка покачивало, а в остальном чувствовал я себя удовлетворительно. Боливар открыл глаза и молча взглянул на меня. Я соединил указательный и большой пальцы правой руки, показал ему, мол, все нормально, затем коснулся пальцем губ. Он кивнул и снова закрыл глаза.

Я заглянул в кабину. Сигнальное устройство и радар включены, если в нашем направлении двинется кто-нибудь крупнее птицы, в приемнике, который, несомненно, лежит под ухом у одного из мальчиков, раздастся сигнал тревоги. Мысль, что мое маленькое войско позаботится о себе в любых обстоятельствах, наполнила меня гордостью, придала сил.

В холодильнике меня ожидал сюрприз – контейнер с водой и дюжина пива.

Я откупорил запотевшую бутылку и жадно припал к горлышку. Рядом раздались шаги. Я сжал горлышко бутылки – какое-никакое, а оружие. Обернулся. Флавия. Я расслабился и снова хлебнул из бутылки.

– Только благодаря вашей храбрости мы добрались сюда, – сказала она. – Спасибо от всего сердца.

– Пустяки. Я совершаю нечто подобное не реже двух раз в неделю. К тому же на этот раз у меня были отличные помощники.

– Признаюсь, что, когда Хорхе рассказал мне о вашем плане обставить Сапилоте на выборах, я сочла вас сумасшедшим. Простите меня за сомнения. Теперь я не только верю, что вы доведете задуманное до конца, но и очень хочу, чтобы Параисо-Аки освободили именно вы. Знаете почему?

– Извините, сегодня я туго соображаю.

Она подошла ближе, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Красивая девушка: губы алые, зовущие, в глазах можно утонуть… Я едва слышно вздохнул, осушил бутылку и, чтобы оказаться подальше от этих бездонных глаз, сел на заднее сиденье автомобиля. Она – сама серьезность – стояла, сложив руки на груди, и будто светилась изнутри.

– Я хочу, чтобы победили именно вы, потому что вы человек чести. Я вам безоговорочно верю.

– Спасибо на добром слове, хотя полицейские на сотнях планет не разделяют вашего мнения, для них я преступник.

– Не поняла, о чем вы, но все равно верю. Скажите, почему вы рисковали жизнью, почему покинули безопасный автомобиль?

– Под колесами лежал солдат. Если бы мы поехали, то раздавили бы его в лепешку.

– Но это был всего лишь солдат.

– Прежде всего – человек.

– Разве жизнь одного человека, тем более врага, так важна для вас?

– А что важнее человеческой жизни? Жизнь – это все, что есть у каждого из нас. Одна-единственная попытка – и пустота до рождения, пустота после смерти.

Флавия покачала головой:

– А как же загробная жизнь? По моей религии…

– Рад за вас, уверен, религия поддерживает вас в трудные минуты. Моя же вера предельно проста: я вижу реальность и сомневаюсь, что после смерти попаду на небеса, так как не верю в их существование. У меня одна жизнь, и я дорожу ею. Так имею ли я право лишить другого человека его единственной, по моим же собственным убеждениям, попытки – жизни? Только самовлюбленные политиканы и религиозные фанатики убивают людей ради собственной выгоды или абстрактных идей – справедливости, абсолютной истины, веры! По мне, живи и дай жить другим, помогай добрым людям и сторонись дурных. А что касается веры… Вера – личное дело каждого!

Позади Флавии появился Боливар.

– Отлично сказано, отец, – поддержал он меня. – Теперь, может, пойдешь приляжешь, а я подежурю?

– Спасибо, так я и сделаю, – пробормотал я. Сын кивнул мне, но смотрел он только на Флавию, она – так же пристально на него. – Что ж, поковыляю. Флавия, если тебе не спится, может, поговоришь с Боливаром? Уверен, у него к тебе куча вопросов о вашей планете.

Они оба энергично закивали, а я поплелся обратно. На смену моему поколению пришло новое, и тут уж ничего не поделаешь. Чувствовал я себя не то что старым и ненужным, но все же… Интересно, депрессия вызвана наркотиками или моей лекцией о религии?

«Выше нос, Джим, – сказал я себе, залезая в спальник. – Ты – освободитель, и на этой планете еще будет воздвигнут твой памятник!»

Мысль о памятнике согрела сердце, и я заснул с улыбкой на губах.