Текст книги "Жена бога"

Гарри Гаррисон
Жена Бога

Ее звали Ози, и она считалась самой прелестной девушкой в поселке Виррал-Ло, издавна славившемся потрясающей красотой своих женщин. Прячущийся в седловине мрачных гор планеты, называемой Орриолз, Виррал-Ло вряд ли мог предложить что-либо еще. Красота была его главным достоянием, и ее заботливо оберегали. Если Ози решалась выйти на улицу, она надевала плащ из более плотной, чем у других, просвинцованной ткани, который вместе с широкополой шляпой и очками с толстыми темными стеклами должен был защитить ее от жесткой радиации палящего белесо-голубого солнца. Зато дома, по вечерам, каждый мог оценить белизну ее кожи, блеск длинных черных волос, совершенство тугих вздернутых грудей. В то же время ее руки были закрыты: существовали строгие правила на этот счет. По краям свободной юбки звенели маленькие серебряные колокольчики, а глаза всегда были спрятаны за круглыми темными очками. Но то, что оставалось открытым, вызывало восхищение, и рабочие, чьи лица и шеи покрывали пятна ожогов, раковые рубцы и келоиды, получали огромное удовольствие при виде ее нетронутой красоты. Для них было большим огорчением узнать, что решено послать ее в школу.

Несмотря на расходы, каждый считал это хорошим вложением капитала. Несколько веков назад люди обосновались на этом клочке земли, чтобы выращивать плой – растение, созревавшее только в почве Орриолза под его резким актиничным солнцем. Их далекие предки жили в южноамериканских горах, так что разреженность здешней атмосферы не причиняла жителям Виррал-Ло больших неудобств. Они имели мощные грудные клетки и могли дышать свободно. Другое дело жесткая радиация, от которой не было спасения. Численность поселян росла не так быстро, как им хотелось бы, и, чтобы как следует возделывать землю, постоянно не хватало людей. Нужна была дорогостоящая техника, а тех денег, что давала торговля наркотиком из плоя, не хватало. Поэтому поселяне были готовы пойти на определенные жертвы, дабы выучить Ози. Они знали, что позже за нее можно будет взять хорошую цену. Очень хорошую цену.

Совсем девчушкой, едва сдерживавшей слезы, она переступила порог трансмиттера и очутилась на Земле, в горах недалеко от Берна, где находилась ее школа. Годом позже в тот же самый день она сошла с экрана сдержанной молодой женщиной, не склонной к нелепым проявлениям чувств. На торжественном обеде, куда были приглашены все, эта женщина, которую до сих пор знали молоденькой девушкой, пользовалась исключительным успехом. Ее манеры были безупречны (однако рабочие отметили некоторую холодность), ее грациозная красота – ошеломляющей и зрелой. Из школы прислали аттестат, в котором говорилось, что она окончила курс с высшими баллами по всем дисциплинам, умеет безукоризненно вести себя в обществе, обучена всем тонкостям любви и остается virgo intactus, поскольку находилась в поле зрения школьных властей в течение всего года. Она стала законченным совершенством. С благоговением люди смотрели на эти волосы, груди, безупречные манеры – и видели тракторы, бороны, культиваторы и бесконечный ряд мешков с удобрениями.

– А вот наше объявление, – сказал ее отец, когда обед завершился и столы были убраны.

Послышались одобрительные возгласы и вздохи восхищения:

– Фотография просто великолепна!

– Все размеры с точностью до сантиметра!

– Такой высокой цены никогда раньше не было.

Ози без всякого выражения смотрела в свой бокал, лишь легкая улыбка тронула уголки ее губ. Волна восхищения прошла по столам. Гости затискали и зацеловали бы ее в порыве благодарности, если б не боялись хоть отчасти повредить этот самый intactus. С тех пор как ей исполнилось пять лет, ее не целовали даже родители. Она была готова. Совершенно готова.

Через три дня пришел первый ответ. Были, конечно, и другие – один бог знает, сколько их было, – брачная газета отвергла те из них, что не соответствовали запрошенной цене.

Несколько людей в черном вышли из трансмиттера, с подозрением осматриваясь: их встретили в бедно убранном холле самого большого на планете строения. Впрочем, их настроение значительно улучшилось, когда навстречу им грациозно вышла Ози. Адвокаты тщательно изучили ее бумаги, доктора осмотрели ее в присутствии бдительных родственников, и финансовый директор попытался сбить цену; словом, все шло как по маслу, когда в холле появился неизвестный и произнес, топнув сапогом об пол:

– Эй вы, проходимцы, выметайтесь отсюда! Она будет моей невестой.

Люди в черном с каменными лицами наблюдали, как отец Ози с крайней учтивостью поприветствовал незнакомца. По всему было видно, что у этого человека водились деньги, и немалые. Его одежда была сшита из дорогих тканей, размер и огранка драгоценностей – бриллиантов и изумрудов – вызывали восхищение. У него были светлые шелковистые волосы, доходящие до плеч, и изящные усы, которые он время от времени разглаживал костяшками пальцев.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил отец Ози с легким поклоном, соответствующим, как ему показалось, данным обстоятельствам.

– Меня зовут Иоганн. Я являюсь полноправным Повелителем Маабарота и прошу руки вашей дочери.

То, что ни один из присутствующих никогда не слышал о Маабароте, не показалось странным. С появлением трансмиттеров человечество распылилось по Галактике словно прах по ветру, и появилось множество обитаемых миров.

– Мы пришли сюда первыми, – сказал один из адвокатов. – Вы должны уйти.

– Я останусь, – сказал Иоганн и щелкнул по своей богато украшенной щеголеватой трости.

Она казалась довольно увесистой, а на деле была еще тяжелее, если судить по тому, с какой скоростью рухнул адвокат на пол, когда трость ударила его в висок.

– Я согласен заплатить нужную сумму и еще десять тысяч кредитов сверху, – сказал Иоганн, достал из бумажника толстую пачку денег и бросил ее на стол. – К этому я могу добавить, что той жирной свинье, которую представляют эти шакалы, семьдесят лет от роду и вся его кожа покрыта бородавками.

– Это правда? – спросила Ози, заговорив в первый раз за все это время, и звук ее чистого голоса был подобен звону колокольчиков на юбке.

– Конечно, нет! – воскликнул один из адвокатов, держась подальше от страшной палки. – Взгляните сами на эту фотографию.

– И все же я ему верю, – сказала Ози и выронила фотографию, едва заметно улыбнувшись тонкими губами. Затем она повернулась к Иоганну, не забыв наступить на фотографию.

– Я могла бы стать вашей, мой господин, но это будет стоить вам недешево. За начальную цену вы получите мое тело, но не душу, ибо я всегда буду думать, что вы любите вложенные в меня деньги больше меня самой. Я прошу вас быть великодушным…

– Насколько великодушным?

– По крайней мере еще пятьдесят тысяч кредитов.

– Великодушие влетит мне в копеечку.

– Не только великодушие, но и моя любовь. Вы кажетесь мне человеком, которого я могла бы любить страстно, и я чувствую, что это принесет мне радость. Но радость умрет, если меня постоянно будет мучить мысль о нищете моих близких. Заплатите им эту ничтожную сумму, и вы увидите, какой страстной стану я для вас.

Она сделала шаг вперед, взяла его руку, повернула ладонью вверх, наклонилась и притронулась к ней кончиком остренького языка. Иоганн взревел и дрожащими руками полез в бумажник.

– Ты меня убедила, – сказал он и стал вываливать на стол пачки банкнотов, едва ли соображая, что делает. – Приготовьте брачные документы. Совершим все формальности как можно быстрее. Я не могу ждать.

– Я ждала долгие годы, сохраняя всю свою страсть для тебя, – шепнула она ему на ухо.

Он снова заревел и, чтобы дать выход чувствам, начал выгонять людей в черных фраках из холла. Втолкнув последнего в трансмиттер, Иоганн овладел собой, стоически перенес брачную церемонию, подписал все бумаги и сдержанно поцеловал невесту в щеку. Однако он не захотел остаться на банкет.

– Терпение моей плоти на исходе, – пробормотал он сквозь крепко стиснутые зубы и полез в бездонный бумажник за новой порцией денег. – Я надеюсь, небольшая сумма утешит вас и вы не будете сокрушаться по поводу нашего отсутствия на церемонии. Неотложные дела вынуждают нас уехать.

Гости не настаивали – их сердца наполнились сочувствием. Появился багаж Ози. Иоганн набрал нужный номер, прикрывая клавиатуру своим телом, после чего вещи молодоженов внесли в трансмиттер. Кивнув в знак прощания, Иоганн взял молодую жену за руку и вместе с ней переступил порог.

Они очутились в маленькой, пыльной, совершенно пустой комнате, где не было даже окон. Ози, помня о своих безупречных манерах, не произнесла ни слова. С легким любопытством она смотрела, как ее муж повесил громадный замок на пульт управления трансмиттером, отпер дверь и впустил ее в следующую комнату. После чего запер тяжелую дверь у них за спиной не менее чем на полдюжины замков. Все эти действия озадачили Ози, однако она не подала виду и спокойно осматривала просторную, безвкусно убранную комнату, центром которой служила широкая кровать с откинутыми простынями.

– Я знал, что ты будешь моей женой.

Задыхаясь от страсти, он погладил ее по спине и потянул к кровати. В то же мгновение ее тело стало твердым и неподатливым, как гладильная доска, а взгляд принял отсутствующее выражение. Ему пришлось отпустить ее, после чего она заговорила, но не раньше, чем поправила на себе одежду:

– Прикажи проводить меня в мою гардеробную и пришли туда вещи. Я должна как следует приготовиться, чтобы ничего не испортить в ненужной спешке. Советую и тебе сделать то же самое, потому что мы не выйдем из этой комнаты по крайней мере два-три дня.

Она медленно подняла темные очки, которые никогда не снимала, и в ее потемневших, широко раскрытых глазах читалось такое страстное обещание, что он без памяти погрузился в их бездонные глубины. Затем его губы ощутили мимолетный жар поцелуя, и, опустив голову и лишившись дара речи, он протянул руку в сторону двери в стене напротив.

Первая неделя прошла для Ози как нельзя лучше. Школа в земных Альпах дала ей хорошую выучку – насколько это было возможно без практических уроков, – кроме того, она обнаружила в себе естественную склонность к такого рода занятиям. Сюда нужно прибавить облегчение, которое она испытала, изменив наконец свой статус. Единственное доступное ей удовольствие, заключавшееся в предвкушении, с годами стало довольно утомительным. Поэтому сейчас, в первый день и следующую за ним ночь, она пустила в ход весь свой потенциал, полученный в школе, а затем различные экзотические приемы, необходимые для стимуляции сил. Прошло больше недели, прежде чем она проснулась и обнаружила, что ее муж покинул супружеское ложе. Пресыщенная и умиротворенная, она потянулась, зевнула и нажала кнопку возле кровати.

До сих пор еду и питье молча просовывали сквозь опущенные занавески чьи-то руки. Сейчас она отодвинула драпировку и, откинувшись на подушки, наблюдала, как миловидная девушка в униформе несмело вошла в комнату.

– Принеси легкого вина, – приказала Ози, – и что-нибудь поесть. Что ты можешь предложить?

Служанка понуро уставилась в пол и не произнесла ни слова.

– Говори, не бойся. Я – твоя госпожа и жена повелителя. Ну, как насчет еды?

Девушка глупо помотала головой, отчего Ози начала раздражаться.

– Ты что, немая?

При этих словах девушка энергично закивала, указывая на свое горло.

– Бедняжка, – сказала Ози, немедленно почувствовав жалость. – А ведь такая молоденькая и симпатичная. Ну, принеси мне чего-нибудь вкусненького, у меня зверский аппетит.

Еда была принесена. Ози хорошо поела, затем долго принимала ванну и томно предавалась праздному удовольствию приведения в порядок своих ногтей и волос. Она не торопилась познакомиться с этим миром, ставшим ее новым домом, – впереди была целая жизнь. Ее муж был бы рад лично ей все показать, и ей хотелось доставить ему это удовольствие. Их брак начинался без лишних церемоний.

Ближе к вечеру высокие бронзовые двери растворились, и в комнату решительным шагом вошел Иоганн. Этот человек был так силен, что только темные круги под глазами выдавали его усталость. Ози обняла его за шею, поцеловала, и он поспешил отойти от нее, почувствовав, как горячий пр

...

конец ознакомительного фрагмента