Текст книги "Человек, вернувшийся издалека"

III
Месье и мадам Сен-Фирмен

Из магазина на улице Мира последним поездом Фанни доставили платье, сшитое по последнему писку моды, восторг ее был поистине безграничен.

Невероятной красоты платье было из желтого шелка, поверх надевалась туника из тюля, расшитая жемчугом и прикрывавшая грудь и обнаженные плечи. Внизу, в разрезе юбки виднелись ножки, обтянутые дорогими кружевными чулками и обутые в котурны на высоких красных каблуках. В желтом платье, с рыжими волосами и в красных туфельках Фанни напоминала огонек.

Другая в таком наряде выглядела бы карикатурно, но Фанни казалась восхитительной, и первой призналась себе в этом. Любые вычурные роскошные вещи удивительно красили ее. В курительной комнате она была встречена восторженными возгласами.

С пленительной непринужденностью она позволяла за собой ухаживать, но ухаживаниями все и заканчивалось, ибо Фанни была верной женой. Но ей казалось, что больше она не сможет обходиться без мужского внимания.

В большой гостиной, пол которой был покрыт паркетом в технике времен Религиозных войн[12]12
  Религиозные (гугенотские) войны – серия затяжных гражданских войн между католиками и протестантами (гугенотами), которые раздирали Французское государство при последних королях династии Валуа, с 1562 по 1598 годы.


[Закрыть], она с королевским достоинством подходила то к одному гостю, то к другому, в равной мере одаривая всех своей милостью. Многие из тех, чьи визиты хозяева считали особенно лестными для себя, приезжали к Лабосьерам из-за знаменитого поля для гольфа; впрочем, время, когда состояние, сделанное на производстве газовых колпачков Эрон могло стать помехой для светских развлечений, давно кануло в Лету.

Гости уже не спрашивали, есть ли вести об Андре. Подобные вопросы могли показаться неприличными. В глазах света Жак и его жена являлись истинными владельцами поместья Ла Розрэ.

Внезапно Фанни перестала прислушиваться к разговорам об игре и к сплетням, обсуждаемым за чаем и в перерывах между танго. Вошли Сен-Фирмены.

Фанни не узнала Марту. За те пять лет, что она ее не видела, молодая жена нотариуса из Жювизи превратилась в ее тень. Из бледной она сделалась совсем прозрачной. Молодая женщина напоминала рисунок из молитвенника, ангела, в любую минуту готового улететь. Простое платье из белого тюля еще больше подчеркивало ее сходство с ангельским созданием.

Фанни не узнала даже голос Марты, когда та произнесла:

– Я так рада снова видеть вас…

Даже ее голос стал бесплотным…

– Спросите у нее, почему же она тогда раньше не принимала ваши приглашения! – взвизгнул следовавший за женой старик Сен-Фирмен.

Сам нотариус не изменился. Он по-прежнему оставался маленьким сухоньким старикашкой с бородкой, который не упускал повода съязвить; он никогда не стоял спокойно, все время подпрыгивал и усмехался, находя жизнь забавной и смешной даже в худших ее проявлениях, даже при самых тяжелых личных обстоятельствах, с которыми он сталкивался на работе и которыми он по-дилетантски наслаждался.

Говорили, что он очень богат, ибо удачно проворачивает спекулятивные операции с деньгами клиентов, а также дает деньги в долг под большие проценты; но жил он как скупец, проводя свое время либо в конторе в Жювизи, либо в маленьком домике у реки, где он держал взаперти свою юную жену.

Как Марта могла согласиться выйти замуж за этого злого как черт старика, что всегда одевался в черное и отпугивал всех своим отвратительным смехом? Доктор Мутье, завсегдатай Ла Розрэ, утверждал, что нотариус ее загипнотизировал.

Другие гости поместья на это ответили, что доктору Мутье, приверженцу школы Нанси[13]13
  Школа Нанси (Школа Внушения) – школа гипноза, основанная в 1866 году врачом А. О. Льебо (1823–1904); повлияла на таких психологов и психиатров, как А. Форель, З. Фрейд, М. Принс, и, как считается, заложила основы современной гипнотерапии.


[Закрыть], повсюду видится гипноз. Известность пришла к нему после процесса Эйро[14]14
  Речь идет о деле Гуффэ – уголовном процессе, проходившем в 1889–1890 гг. Авантюрист Мишель Эйро при участии своей любовницы Габриэль Бомпар убил пристава Огюста Дюффэ и по почте отправил сундук с его трупом из Парижа в Лион; избавившись от тела, преступники бежали в США. Затем Бомпар вернулась во Францию, явилась в полицию и сообщила об убийстве, полностью отрицая при этом свою вину. Эйро, объявленного в международный розыск, доставили во Францию, где над обоими сообщниками, всячески очернявшими друг друга, состоялся суд. Общество было настроено на оправдание Бомпар, которая, как утверждали, легко поддавалась внушению и якобы совершала все действия в гипнотическом трансе. Однако эксперимент в зале суда подобного предположения не подтвердил. Эйро приговорили к смертной казни, а Бомпар к двадцати годам каторги.


[Закрыть], где он свидетельствовал в пользу невиновности, или, по крайней мере, снятия ответственности с Габриэль Бомпар, поскольку убийца ее загипнотизировал.

– Вам следовало бы усыпить ее и внушить, что неплохо бы набрать вес, – говорили ему в тот вечер, указывая на худенькую фигуру мадам Сен-Фирмен.

Старый муж Марты, без устали круживший вокруг Фанни и пожимавший протянутые ему руки (он оказывал услуги многим из гостей), объяснял:

– Дорогая Фанни, сделайте милость, отругайте ее! Приступ острой неврастении… затянувшийся на целых пять лет! Каково! Что вы на это скажете?.. Все пять лет она не хотела никого видеть… месяцами сидела дома, убеждая себя, что это я держу ее в четырех стенах… Лишь иногда вечером выходила прогуляться по пустынному берегу реки, словно неприкаянная душа… Но вы же знаете, я готов дать ей все, чего она пожелает!.. Она из меня веревки вьет, честное слово!.. Где такое видано, а?.. Она буквально гибнет по собственному желанию. А знаете, что говорят врачи? «Неврастения!.. Неврастения!..» Что такое эта неврастения?.. Болезнь?.. Согласен, но раз вы врач, так вылечите же ее, черт побери!.. Это же должно лечиться лекарствами?!

– Неврастения – болезнь души! – промолвил доктор Мутье.

– Чушь! – ответил нотариус. – И этой чушью вы здоровых людей превращаете в больных… Если бы врачи не придумали неврастению, никто бы от нее не страдал!

Все засмеялись, а маленький старик повернулся к высокой старой деве с профилем хищной птицы, но с добрым взглядом голубых глаз; одетая в простое платье из черного шелка она недавно бесшумно вошла в зал и скромно устроилась в углу.

– О, мадемуазель Эльер, – воскликнул нотариус своим визгливым голоском, – как поживает Наполеон Первый?

Все присутствующие разразились смехом – мадемуазель Эльер, гувернантка, покраснела до кончиков ушей; она не любила, когда высмеивали ее преклонение перед покойниками, великими людьми, ушедшими из жизни, с которыми она поддерживала связь при помощи верчения стола[15]15
  По мнению спиритов, вызываемый ими дух умершего проявляет себя поворотами стола, на котором они держат руки. – Прим. ред.


[Закрыть].

Если не обращать внимания на эту невинную манию, то это была знатная старая дева, добродетели и познаниям в науках которой Фанни часто во всеуслышание отдавала должное.

За столом мадемуазель Эльер оказалась рядом с Сен-Фирменом и строго пожурила его; но зловредный нотариус не оставил полученный нагоняй без ответа и постарался вновь поднять ее на смех. Повысив голос, он попросил соседку по столу передать его извинения месье Буонапарте, потому что не хотел обидеть никого из обитателей потустороннего мира, ибо, как объяснил нотариус, он достаточно благоразумен и знает, что призраки, а особенно призраки великих людей, очень мстительны и обычно не понимают шуток.

Крайне уязвленная грубыми насмешками ехидного нотариуса, который, сам ни во что не веря, пытался выставить ее дурочкой, бедная мадемуазель Эльер не знала, куда деваться.

Своевременно, с всегда присущим ей тактом, Фанни призвала на помощь учительнице доктора Мутье, который, как и полагалось стороннику школы Нанси, был подкован во всем, что касалось вертящихся столов, медиумов, духов и призраков.

– А вы сами занимались столоверчением, доктор?

– Ну разумеется, это очень приятное времяпрепровождение.

Казалось, доктор подсмеивался над самим собой, хотя и уверял, что общение с потусторонним миром возможно. Бесспорно, он защищал явления духов с таким изяществом, что насмешливым умникам, с налета отрицающим загробную жизнь и знаки, посылаемые из иного мира, было непросто его переубедить.

– Прошли те времена, когда мы, врачи, верили только в то, что открывалось нам с помощью скальпеля! Такие умы, как Шарко[16]16
  Жан-Мартен Шарко (1825–1893) – знаменитый французский психиатр, невролог, изучавший природу истерии, основатель «школы Сальпетриер», или «школы истерии». – Прим. ред.


[Закрыть]…

– А разве Шарко при жизни не беседовал с Наполеоном Первым? – спросил, хихикая, бестактный Сен-Фирмен.

– Давайте говорить серьезно, – ответил доктор.

– Не! Нет! – возразили гости, – только не серьезно!..

Другие, напротив, поддержали оратора.

– Но послушайте, вы же христиане; верите ли вы – скажите: да или нет – в бессмертие души? Когда же вы, подобно месье Сен-Фирмену, успели стать жертвами грубого материализма, и из-за этого материализма он не понимает, что форма вещей и существ является всего лишь видимостью, изменяющейся в зависимости от чувств и восприятия каждого из нас? Форма может исчезнуть, видимая оболочка может разрушиться, но сущность, которой они придают внешнюю форму, не исчезает вместе с ними, а раз она продолжает существовать, значит, она может дать о себе знать…

– С помощью верчения столов! – с иронией промолвил Жак.

– Почему бы и нет?.. Посредством ударов, стуков, перемещения видимых предметов мы узнаем о существовании невидимой материи.

– Дом с привидениями! – воскликнул кто-то. – Бррр… доктор! Вы нас пугаете!..

– Прочь, Мефистофель!.. – не унимаясь, воскликнул Жак. – Посмотрите на нашего бесподобного, добрейшего Мутье, и скажите мне, можно ли заподозрить этого человека в том, что он на короткой ноге с дьяволом?

– О подобном я не говорил! – возмутился доктор, важно поглаживая тронутые сединой бакенбарды, аккуратно обрамлявшие его симпатичное румяное лицо типичного ученого в очках. – Однако в определенных обстоятельствах нам приходится сталкиваться с невидимыми силами почти так же часто, как находить пульс у больного!..

В намерения хозяйки дома не входило позволять доктору надолго оседлать своего любимого конька, и, воспользовавшись второй переменой блюд, она собиралась сменить тему разговора. Но внезапно все услышали слабый, словно прозвучавший издалека бесцветный голос.

– А как же призраки? Доктор, вы верите в призраков?

Все повернулись к заговорившей мадам Сен-Фирмен. Впрочем, ей вполне можно было ответить, что достаточно взглянуть на нее, и сразу поверишь в призраков.

IV
Даже серьезные люди верят в призраков

– Признаюсь, я никогда не видел призраков, – ответил доктор, – но отрицать их существование я бы не стал. Другие, гораздо более ученые люди, чем я, видели их, и, право же, не понимаю, почему нельзя в них верить, раз их явление экспериментально доказано, к примеру, Уильямом Круксом[17]17
  Сэр Уильям Крукс (1832–1919) – английский химик и физик. Увлекшись спиритизмом, утверждал, что воочию наблюдал появления призрачных и осязаемых фигур и слышал загадочные голоса.


[Закрыть]!.. Я назвал его, потому что этот человек является одним из наиболее авторитетных спиритуалистов. Нет таких областей в науке, где бы сей проницательный ум не сделал открытия. Работы Крукса по исследованию золота и серебра, его рекомендация по применению соды при процессе амальгамации используются на всех приисках Америки и Австралии. С помощью гелиометра Гринвичской обсерватории он сумел первым сфотографировать небесные тела, а его снимки Луны получили заслуженную известность, равно как и его работы по изучению северного сияния с помощью спектроскопа. Крукс открыл таллий, а также после долгих исследований обнаружил четвертое состояние материи. Это вам не шуточки! Так вот, этот ученый сделал фотографии призраков!

– Полно! – воскликнул Жак. – Вы шутите!

– Доктор издевается над нами! – поддержала его Фанни.

– Ни в коем случае! – дерзнула подать голос мадемуазель Эльер. – Об этом знают все!

– Это исторический факт, – заявил Мутье, – и я ни над кем не издеваюсь! Уильям Крукс на протяжении десяти лет изучал способы, какими духи заявляют о своем присутствии, и создавал для проверки данных научные приборы неслыханной точности и чувствительности! С помощью других ученых, строго следовавших его методике, он производил опыты у себя в лаборатории, где стояли электрические приборы – они показывали все точно, ошибки исключены, но, если все-таки кто-то что-то сделает не так, это могло бы закончиться летально! В своем труде «Исследование явлений спиритизма» Крукс анализировал различные явления, которые ему довелось наблюдать: перемещение тяжелых предметов, игра на музыкальных инструментах без участия человека; создание письменного текста; появление рук при ярком освещении; появление очертаний и четких силуэтов фигур; и, наконец, фотография духа Кэти Кинг!

– А Наполеона Первого он, надеюсь, сфотографировал? – вновь раздался скрипучий голос Сен-Фирмена.

– Довольно! Хватит! – возмутились со всех сторон гости, но нотариус был так забавен, что Фанни не могла на него обижаться.

– Поймите же, среди покойников меня интересует только Наполеон Первый! Я хотел бы узнать, каково ему там, наверху, со своими двумя женами Жозефиной и Марией-Луизой! Мадемуазель Эльер, прошу вас, в следующий раз, когда вы останетесь с ним наедине, спросите у него осторожно, как он там между ними вертится!..

– Так, значит, Уильям Крукс сфотографировал призраков?.. – внезапно прозвучал далекий бесцветный голос бледной мадам Сен-Фирмен.

– Да, мадам, – ответил доктор Мутье, – и не только он!

– Но как можно сфотографировать прозрачного духа? – заинтересованно, однако не без доли скепсиса спросила пожилая дама.

– Дело в том, мадам, – со спокойной убежденностью в голосе проговорил доктор, – что по утверждению людей, коих никто и никогда не называл глупцами, бесплотные духи обладают определенной формой!.. Чаще всего эту форму не увидеть простым глазом, и обычно она неосязаема, но, тем не менее, она существует, и называют ее пери-сприт.

– Для меня это слишком, – заявил нотариус.

Но его тотчас заставили замолчать, ибо присутствующие хором стали просить доктора на полном серьезе объяснить, что же такое перисприт.

– Боже! Да кто же в наше время не знает, что такое перисприт? – осмелев, подала голос оскорбленная невежеством гостей робкая мадемуазель Эльер.

– Я! Я! Я! – вперемешку со смехом послышались голоса с двух концов стола.

– Мадемуазель Эльер не зря удивилась, – продолжил доктор. – Понятие «перисприт» сегодня лежит в основе психологической науки и даже религии, что хотела бы получить объяснение видениям, поэтому церковь перисприт остерегается отвергать. Это тончайшая субстанция, связующее звено между духом и материей после ее смерти, она сохраняет ту форму, которую дух перед смертью имел в материальном мире. Поэтому многие люди, войдя в определенное состояние, начинают видеть умерших. Теперь вы поняли?

– Как все, однако, просто! – раздались нарочито насмешливые восклицания.

Но внезапно смешки прекратились, ибо на конце стола случилось небольшое происшествие. Хрупкая мадам Сен-Фирмен, потеряв сознание, соскользнула со стула на паркет.

Все бросились к ней, подняли, хотели было перенести в спальню, но она быстро пришла в себя и с непонятно откуда взявшимися силами запротестовала, сказав, что останется за столом.

– Бог мой, у меня всего лишь закружилась голова!.. Забудем об этом, прошу простить меня…

Она снова села за стол. Но все, кто сидел рядом, а более всех доктор, по-прежнему опасались за ее самочувствие.

– Вам, пожалуй, придется понаблюдать за ней, – процедила Фанни, обращаясь к доктору, – ведь это из-за ваших рассказов про покойников ей стало плохо!

– Но ведь это вы первая, мадам, стали меня расспрашивать! – и повернувшись к бедной Марте, он продолжил, внимательно на нее поглядывая: – Мадам попросила рассказать, а вы, дитя мое, захотели узнать подробности. Так зачем же вы спрашивали, раз тема разговора вам, без сомнения, неприятна?

– Такие разговоры мне только по душе, уверяю вас, – растерянно произнося эти слова, Марта устремила свой взор на мужа, которого ее короткий обморок, похоже, привел в ярость. Рассыпаясь в извинениях перед хозяевами, он отпускал ядовитые реплики в адрес жены:

– Совершенно непонятно, о чем она думает!.. Временами она подолгу грезит… а иногда часами молится… Черт возьми, она становится святошей!.. Уж лучше бы она употребляла мясной соус, все больше пользы для здоровья!

V
Пока одни играют в бридж и покер, другие расспрашивают духов

– Бедняжке явно не хватает развлечений, отправляйте ее к нам почаще!

– Мадам, вы слишком любезны, она того не заслуживает.

Чтобы разогнать тяжелое впечатление от разговоров о призраках, Фанни попросила вспомнить парочку забавных охотничьих историй, и ужин, во время которого веселье гостей на мгновение было омрачено, завершился всеобщим хорошим настроением.

Между тем Марта попросила доктора ненадолго задержаться, и когда все направились в гостиную, заговорила с ним о чем-то.

– Что такого интересного она вам поведала? – спросила мадам де Лабосьер у доктора Мутье, после того как все игроки в покер и бридж заняли свои места за столом.

– Только не смейтесь… Она попросила от ее имени предложить вам…

– Говорите же!

– Она хотела бы провести сеанс столоверчения!

– Нет!

– Это, как я уже вам сказал…

– Она ненормальная!.. Она что, пришла сюда вертеть столы?

– Держу пари, что она уже договаривается с мадемуазель Эльер…

За молодой женщиной и старой девой было любопытно наблюдать: изрядно взволнованная мадемуазель Эльер, похоже, пыталась отклонить просьбу мадам Сен-Фирмен, которая с поистине детским пылом уговаривала ее.

– В конце концов, – начала Фанни, – если это доставит ей удовольствие и она сумеет уговорить чокнутую старуху Эльер… В общем, мне совершенно все равно, что делают за моими столами – играют в бридж или их раскручивают, лично я не вижу в этом ничего плохого!..

– А у меня появится возможность более пристально понаблюдать за этой легко возбудимой натурой, которая, как мне кажется, без труда поддается гипнозу… Из нее, скорее всего, получится отличный медиум…

– Тогда вы ее совсем с ума сведете.

– Или спасу!.. В настоящий момент она явно находится под влиянием какой-то неведомой силы, природа которой нам неизвестна… Она точно что-то задумала, но что – не знаю. Хорошо бы понаблюдать за действием, чтобы вылечить ее… Сеанс столоверчения пойдет только на пользу… Смотрите! Она ведет за собой мадемуазель Эльер… Дорогая мадам, вы же знаете, как сильно она боится собственного мужа… Поэтому муж ничего не должен знать!.. Она надеется, что вы займете его чем-то…

– Хорошо, я его уведу, – согласилась мадам де Лабосьер, – но вы расскажете мне все-все… Обещаете?

– Расскажу все, обещаю!.. Подскажите, где нам лучше расположиться, чтобы нас не отвлекали?..

– Будете вызывать дьявола? Надо поговорить с мадемуазель Эльер… Возможно, она уступит вам свою комнату.

И, рассмеявшись, Фанни отошла от доктора. У курительной комнаты она встретила мужа и все ему рассказала.

– Что ж, посмотрим, чем все это кончится! – со смехом произнес Жак.

– Но мне нужно чем-то занять Сен-Фирмена.

– Не беспокойся… Он только что согласился стать четвертым за игорным столом…

Мадемуазель Эльер, Марта и доктор Мутье уже исчезли…

– Самый ненормальный из этих троих, разумеется, доктор, – пришла к заключению Фанни.

– Неудивительно. Когда ученый ударяется в спиритизм, никто не знает, чем это закончится. А вы, Фанни, верите в существование призраков, которых видел профессор Крукс?

– Я верю только в ваше существование, my dear!.. А вы, дорогуша, нисколько не похожи на призрака.

Оставив Жака, она попросила ее подождать – убедилась, что гости прекрасно развлекаются без нее, и вернулась к мужу. Выяснив, куда проследовали беглецы, супруги, смеясь будто школьники, оббежали весь замок. Остановившись перед комнатой мадемуазель Эльер, они приняли серьезный вид и постучали в дверь.

– Можно войти? Это мы!..

Дверь приоткрылась, и они увидели непривычно озлобленное лицо мадемуазель Эльер; ее голубые глаза, всегда смотревшие столь ласково, теперь, казалось, метали молнии.

– Я так и знала! – произнесла она. – Надо мной снова хотят поиздеваться!..

– Нет, что вы! – умоляющим тоном воскликнула Фанни. – Уверяю вас, моя милая мадемуазель… Мы вам не помешаем… Сделаем все, что скажете… Тихонько посидим в уголочке…

Она впустила их, но довольно сухо попросила остаться в маленькой гостиной, где царил полумрак.

– Не двигайтесь и не разговаривайте! Это все, о чем я вас прошу…

Оставив их, она прошла к себе в спальню, слабо освещенную бледным светом лампы, спрятанной, похоже, где-то в углу. На середину комнаты перетащили тяжелый круглый стол из красного дерева на одной ножке, завершавшейся тремя когтистыми лапами.

С места, где сидели Жак и Фанни, не было видно ни доктора, ни мадам Сен-Фирмен.

Жестами супруги дали друг другу понять, что в полумраке видно только лицо мадемуазель Эльер, принявшее то строгое выражение, что обычно появляется на лицах живых, когда они всерьез пытаются общаться с усопшими.

Впрочем, мадемуазель Эльер все делала исключительно серьезно… С каким серьезным видом она расставила три стула вокруг стола из красного дерева!..

Жак и Фанни с трудом сдерживали смех, но им так хотелось до конца поприсутствовать на сеансе, что они всеми силами обуздывали свою неуместную веселость.

Впрочем, вскоре в круге бледного света появились сосредоточенные лица Марты и доктора, который, как им показалось, с острым любопытством изучал свою пациентку; на Жака и Фанни это зрелище произвело большое впечатление.

Ибо, насколько они могли судить, доктора гораздо больше заботили вопросы, связанные с недугом Марты, нежели предстоящее вызывание духов; что ж, необычный эксперимент, возможно, позволит ему поставить диагноз правильно.

Марта, похоже, действительно страдала. Она полностью покорилась гувернантке, не сопротивляясь, позволила подвести себя к столу и, тяжело опустившись на стул, вытянула над столешницей свои прозрачные руки. Мадемуазель Эльер растопырила ее пальцы. Затем села учительница, за ней доктор, и они тоже вытянули руки над столом.

В скупом свете, словно во сне, двигались призрачные руки Марты и мадемуазель Эльер, а рядом с величественным видом сидел доктор Мутье. Долгое молчание, сопровождавшее три неподвижные фигуры, придавало сцене такой загадочный и таинственный вид, что если поначалу Жаку и Фанни едва удавалось сдерживать смех, то теперь, сидя во мраке, они затаили дыхание и, глядя с удивлением и вниманием, ожидали дальнейших действий.

Так прошло пять минут, затем послышалось потрескивание, казалось, исходившее от стола.

– Уверена, дух уже здесь! – тихо произнесла мадемуазель Эльер. – Это вы его вызывали, не хотите его о чем-то расспросить? Может быть, он вам ответит.

– Очень хочу, – прошептала Марта.

Бедная молодая женщина так разволновалась, что ее бросило в дрожь. Было видно, как подрагивали ее руки, лежавшие на столе.

– Спросите у него: «Кто вы?»

Бесцветным голосом Марта спросила:

– Кто вы?

Все терпеливо ждали. Через несколько секунд стол задвигался: приподняв одну лапу, он снова опустился, застыл на месте.

– А, – произнесла учительница. – Теперь, мадам, продолжайте громко называть буквы.

Едва слышным голосом Марта продолжила: Б, В…

На букве Н стол заскрипел, словно засомневался, потом снова приподнялся и опустился.

– AН – подытожила учительница. – Продолжайте, мадам… не бойтесь.

От страха у Марты стучали зубы, однако она нашла в себе силы продолжить называть буквы алфавита.

В этот раз стол стукнул на букве Д.

– АНД…

– Андре, – произнес доктор.

– Да, Андре, – выдохнула Марта.

– Боже! – простонала мадам Эльер. – Если это месье Андре де Лабосьер… Значит, он мертв!

И они терпеливо продолжили спрашивать… Стол ответил: «Андре де Лабосьер!»

Мадемуазель Эльер тотчас пришла в такое возбуждение, что доктор немедленно принялся ее успокаивать.

– Боюсь, продолжать сеанс невозможно, – промолвил он, указывая на бледную Марту, что сидела, уставившись в одну точку. – Поспешим, нельзя терять ни минуты…

– Доктор, – раздался из соседней комнаты взволнованный голос Жака, – по-моему, пора заканчивать сеанс… Вы же видите, девочке станет еще хуже.

– Нет-нет! – тотчас отозвалась мадам Сен-Фирмен. – Я буду сильной… Позвольте мне… позвольте спросить его…

Сказав это, она, продолжая держать руки вытянутыми над столом, широко распахнула глаза и уставилась в темноту, словно пыталась разглядеть или уже увидела нечто, невидимое для всех остальных. Потом, словно позабыв о тех, кто находился рядом, кто заметил ее духовную близость с покойным, которую вряд ли кто-нибудь ранее мог заподозрить, она громко спросила:

– Если вы здесь, Андре, друг мой, любимый брат мой, скажите нам, что с вами случилось?

Затем последовала долгая тишина, и стол снова затрещал и внезапно громко ударил несколько раз, в то время как, тяжело дыша, Марта тихо называла буквы алфавита: А, Б, В, Г… При каждом ударе Марта на секунду замолкала и продолжала еще тише, еще беззвучнее. А мадемуазель Эльер складывала буквы в слоги:

Стол говорил:

– Я был у… б… и… т!

– Убит! – хрипло повторила Марта и, потеряв сознание, упала прямо в руки наблюдавшего за ней доктора.

– Довольно! Довольно, пора завершать эту дурную шутку! – возмущенно воскликнул Жак, вскочив с места; следом за ним к столу подбежала Фанни.

– Они сведут ее с ума! – твердила она. – Непременно сведут с ума!..