Текст книги "Стихи. Часть 1"

«Несчастный человек…»

 
Несчастный человек…
Но я же не в раю живу – в России.
А этого добра здесь снег,
Едва растает, глядь, опять картина.
 
 
Белее белого бела,
Как будто ангелы, что есть,
Все пали.
И белым множится верста,
Ещё белее белым дали.
 
 
В России всё через края,
Уж если кровь, то крови море.
Вот только счастья никогда
Не выпадало больше горя.
 
 
Море в море-океан.
Теперь вот новое тысячелетие,
Но, как и прежде, мы
Страна из стран,
Где всё убыток или бедствие.
 
 
Всё та же редька, тот же хрен —
Что цвет, что вкус, не лучше.
Идём мы курсом перемен,
Реформы скоро будем кушать.
 
 
И это здесь: от руд,
От газа и от нефти;
В стране Иоффе,
Где Алфёровы живут…
Ей-богу, тут
Не без лукавого из местных.
 
 
О, эти пылкие мужи.
О, эти мальчики-сюрпризы,
Вновь облачённые умы —
Податели и открывающие визы.
 
 
Из века в век века…
Теперь вот новое тысячелетие.
И что? Да ни хрена
В глобальном и
как следствие.
 

«Я хочу быть собой…»

 
Я хочу быть собой.
Я устал жить иначе:
В вечном споре с душой
И поступком, и значит,
Снова сердцу тоска,
А бессоннице комкать подушку,
Особенно если звезда,
Да и в дождик не лучше.
 
 
Не убил, не украл
И кругом виноват.
Может, мало страдал
Или горд невпопад?
Может, зависть гнетёт
И лежит пеленой,
Чтоб не видеть дорог,
Верней, даже одной?
 
 
Или дети мои —
Ни кола, ни двора —
За грехи за мои
Несут крест за меня?
Нет. Не то, не о том…
Есть и кроме счета,
Не оплатит их дом,
Дерево, сын. Только я.
 

«Бездна. Крик птицы в ночи…»

 
Бездна. Крик птицы в ночи.
Прыжок в темноту.
Вздутые вены, ни единой души.
И всё это разом и уже поутру.
 
 
Труд невеликий решить
Задачу без неизвестных.
Всем хоть однажды приходится жить
Неуютно, в надрыв, всюду тесно.
 
 
Но разве ещё выпадет шанс
Под небом и солнцем такой же?..
И значит, даже если темнее тёмного час,
Не делай, что делать не должен.
 
 
Минута… другая… ещё тяжело,
Размашисто бездной и птица кричит,
Размыты дома, как сквозь дымку стекло,
Но время идёт, и вода не стоит…
 

«Раствори до зари…»

 
Раствори до зари
Окна, добрая мама.
Я устал от тоски.
Душно мне. Сердцу мало
Здесь узнать было мест,
Где бы счастливо было.
Может, это мой крест,
Может быть, слишком выла
Вьюга в том январе:
Ровно третьего, рано,
До зари, при пурге,
Что мела, завывала.
Так с тех пор и пошло:
Не урон, так потеря.
Днём мне было темно,
Ночью – только темнее.
Бледный свет огонька,
Ни тепла, ни дороги.
И всего лишь струна,
Цвет иной на востоке.
Что вот, кажется, тронь —
Оборвётся она, и не будет
Ото всех четырёх мне сторон
Ни тебя, кто простит,
Ни других, кто осудит.
Раствори до зари
Окна, добрая мама.
Дай напиться воды
И помолись, если надо…
 

«Осколки. Пустота. Известия…»

 
Осколки. Пустота. Известия…
Но всё о будничном – не от судьбы.
И только ветер вновь развесил
И облака, и призрачность судьбы.
 
 
Он знает своё дело прочно.
Ему плевать на даты и их цвет.
Он – ветер и свободен точно
Всегда, везде. И никому – для всех.
 
 
Приблизиться хотя бы малость
К нему душою, сердцем и рукой.
Пусть трижды всё бы расплескалось,
Собрать всё трижды я б пошёл.
 
 
В песках, снегах, на чернозёме;
В суглинке, на простом цветке…
И то пустяк уже, что меньше втрое
Осталось всем, а стало быть, и мне.
 
 
Свершилось главное: не стены
Венчают помысел, дают успех,
Но трижды труд во имя перемены
И не кому-то, но для всех.
 

Маме

 
Мне сегодня так грустно и жутко,
Что воочию вижу леса,
В которых где-то кукушка
И мои начинает года…
 
 
Я грех суеверья крестами,
Но он только ближе ещё.
Была бы жива, я бы к маме
Пришёл. Только нет уж её.
 
 
Ушла моя крепость навеки.
О как я ей был защищён,
Как богом едино, наверно, калеки,
Что крест свой несут и даруют поклон.
 
 
Я всё понимаю, но сердце —
Как ветер рвется к костру.
Вот нет её, а я слышу: «Оденься.
Пошто без фуражки пошёл ко двору».
 
 
Одинокая яблоня, рыжий шиповник;
Крапива, полынь, лопухи…
Я знаю причину и кто в том виновен,
А также чем дети ответят на это мои.
 
 
Когда ни улыбки, ни грусти,
Ни даже случайной звезды
И мне не останется, а просто впустит
Вечер к себе, чтобы спрятать навеки в ночи.
 
 
И это случится, придёт, не минует.
Но грусть моя нынче о той,
Кто больше меня никогда не разбудит,
Не проводит, не встретит своей тихой слезой.
 

«Улыбаться хочу и влюбляться…»

 
Улыбаться хочу и влюбляться,
Быть добрым и чутким. Себя
Хочу научить оставаться
Рукой только в помощь всегда.
 
 
Сердце отдать, не жалея,
Для участия в горе чужом
Достойнее, не правда ли, время
Этой обочины: я ни при чём.
Мы аккуратненько так отстеклились,
Что стали похожи на рамы окон домов.
За стальными дверями замками укрылись,
Чтобы ничто и никто не проник за порог.
 
 
Наши уши уже привыкают
Быть глухими, хоть в колокола.
Наши глаза уже отвыкают
Смотреть в другие глаза.
 
 
Но хрупок прозрачный листок,
Как и жизнь, если точно в висок.
Не проще ли просто всё это разбить —
Всегда здоровее на воздухе жить.
 
 
Улыбаться хочу и влюбляться,
Быть добрым и чутким. Себя
Хочу отучить отстекляться —
Прочь остальное, подайте меня.
 

«Небо одето хмуро и серо…»

 
Небо одето хмуро и серо
В лохматую рвань облаков.
Стонет ветер пронзительно где-то
В тонких струнах проводов.
 
 
Ты уходишь на рассвете…
Чем тебя мне удержать?
Я могу, не зная песен,
В слове музыкой звучать.
 
 
Я могу приблизить солнце,
Им в тепло тебя убрать.
Жажду утопить в колодце
И оазисом в пустыне стать.
 
 
Отблеск утренний на красном
Горизонте взять в ладонь.
Стать в пучине крепким настом,
Излечить любую боль.
 
 
Что прикажешь? Всё исполню.
Чем тебя мне удержать?
Верно, тем, что снова вспомню…
Как не буду забывать…
 

«В размытой дымкой поволоке…»

 
В размытой дымкой поволоке
Как сквозь фату счастливое лицо —
В пруду, у маленькой дороги
Луна собой любуется давно.
 
 
Её не трогает волны течение,
Не тянет омут в глубину.
Она легка, как дуновение,
Нежна, как тихое «люблю».
 
 
Я залюбуюсь этим чудом.
Забуду горький вкус утрат.
Пока луна плывёт над прудом,
Я буду жизни только рад.
 
 
Мне принесёт уединение
Надежды лёгкое тепло.
А сердце тихое волнение
Отыщет, но не тяжело.
 
 
Под спудом дней – о как ужасно! —
Не замечаем часто мы,
Что жизнь уже теперь прекрасна,
Как этот блик с небес луны.
 

«Лёгкий туман. Голова закружилась…»

 
Лёгкий туман. Голова закружилась.
Стало всё невесомым вокруг.
Быстро с небес звезда удалилась,
Как спичкою чиркнув, растаяла вдруг.
 
 
Не играет луна в росах свежих.
Только шелест ветвей и листвы
Наплывает, как запах неспелых
Яблок – ими нынче богаты сады.
 
 
Замирает дыханье, и тихо
Полусон-полуявь ночь ворожит.
Для торжества уже небо открыто:
Ожиданьем наполнено, но не спешит.
 
 
Всё притаилось до срока,
Но чутко, как утренний сон.
И вот наконец звёзды высо́ко,
А туман по реке – отпраздновал он.
 

«Имя твоё – это звук…»

 
Имя твоё – это звук,
В котором и шёпот, и шорох ночей.
Оно таинство прикосновения рук,
Которое крепче оков, надёжней цепей.
 
 
Оно трепет поцелуев и губ
Нежность, услада, боль
Будущих, но всё же разлук
До бессонниц, что губы в кровь.
 
 
Имя твоё – отрада и соль
На рану из собственных рук;
Серый пепел, жаркий огонь,
Страсть объятий и вдруг…
 
 
Тёмная ночь под окном,
Ни звезды, ни луны, ничего.
Только ветер в оконный проём,
Только прошлое, прошлое всё.
 
 
Я устал повторять имена.
Я их стал уже забывать,
Но твоё имя помню всегда
И готов вновь и вновь повторять.
 
 
Сердцу услада, щемящая боль.
Точный расчёт и каприз.
Я напишу его просто – любовь,
Но прочитаю – целая жизнь…
 

«Ночной фонарь подслеповато…»

 
Ночной фонарь подслеповато,
Он словно щурится от звёзд,
Глядит всё так же виновато
В безлюдье тропок и дорог.
 
 
Пустуют две скамейки старых.
Грустит песочница, спит карусели круг.
Прошли под звёздами две пары,
И каблучки – как сердца стук.
 
 
Играет что-то ветер тихо,
Поёт задумчиво листва —
Ещё жива, здесь наша липа,
Один под ней вот только я.
 
 
Как мало в жизни остаётся,
Чем больше лет от той поры,
Когда всё сердцем познаётся
И каждый день – открытые миры.
 

«Пойдём туда, где тёплый вечер…»

 
Пойдём туда, где тёплый вечер
Уронит первую звезду.
Движением руки ты волосы на плечи
Распустишь и присядешь рядом на траву.
Мы запрокинем головы, чтоб небо
Нас вознесло над бренной суетой земли.
И прошлое оставив где-то,
Поверим в будущее снова мы.
Забыто всё, что было больно:
Размолвки, ссоры; дни вопреки.
Мы в этот вечер будем только,
Но два объятья: неба и любви.
Не надо слов искать, их утешение
Не принесёт услады той,
Которое возвысит нас до сотворения
И берега, и вечера, что падает звездой.
 

«Хмурое утро…»

 
Хмурое утро
Несут облака,
И солнце попутно,
Будто свеча,
Отдалённо и мутно
Иногда обозначит себя.
 
 
Серый туман.
Ветер и сырость.
Поставлен капкан —
Это неясная близость
Легко, как в карман,
Тихо спустилась.
 
 
Не узнать, не догадаться,
И подойти не пускает меня,
Не даёт прикасаться —
То, что тронуть нельзя.
 
 
Что же может казаться
В этих нитях дождя?
Я боюсь обмануться
И поверить боюсь.
Хочу отвернуться,
Но тут же сержусь.
 
 
В это хмурое утро,
В этих нитях дождя
Размыто и смутно
Ты обманом пришла.
 
 
Я хотел обмануться,
Пройти стороной,
Даже не обернуться,
Соприкоснувшись уже,
Но пустой
Стала эта затея.
 
 
Уже под гипнозом. Ты рада?..
Стержень – как нить.
Можешь стать Ариадной,
Можешь просто забыть.
 

«Ты говоришь, это глупо, не модно…»

 
Ты говоришь, это глупо, не модно,
Но разве сердце теперь не стучит?
Или от чувств оно стало свободно
И просто, как камень, лежит?
 
 
Разве нет уже омута страсти,
Когда весь мир исчезает и быть
Ему остаётся лишь там, где пропасть им,
Чтобы легко и свободно любить?..
 
 
Как же может забыться навеки
Этот свыше ниспосланный нам,
Верно, с небес дар в человеке,
Когда он переходит из здания в храм?..
 
 
Что же есть, если в это поверить,
В нас душа? И зачем нам она?
Неужели чтобы просто проветрить
Её в быстрой постели, увлекшись слегка?..
 
 
Нет, я не верю. Пусть глупо, не модно,
Но есть величины, и им навсегда
Из здания в храм всепогодно
Открыта в полёт полоса…
 

Кроме живи

 
Убить меня мало…
Да и проку – ноль,
Потому что, как до,
И потом бы не стала
Земля людьми другой.
Не надо глобальностей,
Эпатажностей, странностей —
Всё это как лезвие наоборот.
Ведь суть и давно
Не в ментальности,
А в возможности выбора,
Но без кляпа в рот.
Будь он историей,
Будь он традицией,
Даже долгом надуманных догм,
Слишком стары,
Слишком не новые
Все эти страницы
Кровью теперь
Во имя чего-то потом…
Мы все на земле,
И все лишь единожды.
И этой религии
Нет визави.
Ибо всё остальное —
Просто цвет кожи,
Меридиан места жительства,
И ни намёка о чём-то ещё,
Кроме ЖИВИ…
 

«Какое-то поветрие болезни…»

 
Какое-то поветрие болезни
Мне душу точит всё сильней.
И с каждым днём день бесполезней,
И день за днём ещё больней.
 
 
То вялостью придёт дремота.
И в скуке беспросветной день,
Как неудачная зимой охота,
Он – злость, усталость, лень.
 
 
Глаза, упавшие, туманит.
Наводит лень тень на плетень,
Так, верно, только умирают,
Но не живут, как я живу теперь.
 
 
Вчера ещё мне всё знакомо,
Но рыжих трав приход неотвратим…
Хотя старо́, хотя не но́во,
И всё равно как горек этот дым.
 
 
Он даже в небе необъятном
Мешает солнцу, чтобы оно
Ныряло в облако приятно,
И не рекой, мелеющей давно.
 
 
Малое в огромном не заметить —
Много проще и сложнее жизнь,
Она – как скромный полевой букетик:
Чем живёшь, где родились.
 
 
Собирайте только полевые,
Оранжерейные не от небес.
Пусть будут только самые простые —
Как небо, речка, луг и лес.
 

«Тропинкой узенькой, что в поле…»

 
Тропинкой узенькой, что в поле,
В траве теряется легко,
Иду, поникший, словно горе,
Слезой не ставшее ещё.
 
 
Мне жаворонок песню с неба,
Прохладу нежный ветерок
И травы – шёлк, чтоб не был
Тяжёлым путь для ног.
 
 
Мне солнце ласково лучами
Дорогу стелет из тепла,
И листья тень хранить устали
Под деревом у дальнего холма.
 
 
Все дружно, будто сговорились,
Чтоб только радовать меня,
Но нет, ничто не изменилось —
Печальна узкая тропа.
 
 
Простите мне природы праздник,
Что с вами пир не разделил.
Он нынче мне как тот заказник,
В котором кто-то жизнь убил…
 

«Какая ночь, какие позолоты…»

 
Какая ночь, какие позолоты!
Всё фейерверк, застывший на лету!
Словно гончую большой охоты,
Я в небе выбрал яркую звезду.
 
 
Она меня ведёт по следу,
А грудь теснят сомненья и порыв.
В том добрую узнав примету,
Смотрю звезду, другие позабыв.
 
 
Я голову теряю снова,
Хоть раны старые свежи́.
Мне всё опять так но́во,
Что сердце рвётся из груди.
 
 
Пусть будет так, как будет…
Здесь наперёд нельзя гадать.
Жить без ошибок прошлое нас учит,
Но как без них о них узнать?..
 

«Лучом серебряным блеснули в небе…»

 
Лучом серебряным блеснули в небе
Два облака под солнечным дождём
И, разделившись, растворились где-то,
Быть может, чтобы вновь сойтись потом.
 
 
У них осталась в небе необъятном
Надежда встретиться хоть раз ещё.
Утешение не очень-то приятно,
Но лучше, чем всё было, всё прошло.
 
 
Судьбу мы часто ищем по приметам
И в снах пытаемся найти ответ.
Она ж толпа и, как всегда, одета
Без особых, чтоб узнать, примет.
 
 
Терять, но не хранить нам выпадает раньше,
Причём небрежно, свысока,
Не утруждая сердца даже,
Благословить простым: прости меня…
 

«Туманится утро тихо и тёмно…»

 
Туманится утро тихо и тёмно.
Пасмурный день наплывает с небес.
Что же ты смотришь так томно
От горизонта, серенький лес?..
 
 
Небо тучей, растянутой в дымку,
Нависло упруго тяжёлой волной.
Изредка бросит на землю снежинку
И снова укрыто серой золой.
 
 
Дышит прохлада усталостью сыро.
Птица взлетела, чтоб исчезнуть опять.
Сосулька к обеду снова простыла
И каплю за каплей стала терять.
 
 
Подёрнут ленивою, вялой тоской,
День тягуче тянулся в минутах,
Как мелодия, он под струной
Расстроенной
Фальшивил и мучился будто…
 

«Ещё звездою небо не простилось…»

 
Ещё звездою небо не простилось,
Но побледнела, затуманилась звезда.
Она ещё отчаянно струилась,
Хотя и знала, что обречена.
 
 
Последний шорох где-то
Не растворился в грохоте шумов,
Но не спасёт, идёт рассвета
Луч золотой с округлостей холмов.
 
 
Ещё мгновение – и море света
Зальёт просторы широко.
И это так же откровенно,
Как было вечером темнее всё.
 

Шутка и…

 
Мне сердце обруч крепко,
Не выскользнуть, не разорвать,
Огородил, как птицу клетка,
Чтоб не летать, а ублажать.
 
 
Любой каприз готов исполнить,
Предвосхитить желанья все.
Но! жена, позволь замолвить
Одно словечко о себе.
 
 
Я потерял и голову и душу,
И честь моя давно в тебе.
Живу, как праведник, послушно
Твоей религии всегда, везде.
 
 
Мне лишь одно прошу оставить,
Молю о снисхожденье для раба:
Позволь, когда тебя нет, править
Другим, и только твой навеки я.
 

«Она пришла из но́чи…»

 
Она пришла из но́чи
Под шум упавшего дождя,
Как чуть живой источник
В песках зыбучих дня.
 
 
Она была ещё несмелой.
Дрожала тонкая рука.
Давно она была не первой,
Но первой, чтоб, как жизнь, одна.
 
 
Ещё туман скрывал теснины,
Преград обманных рвы;
Ещё не просто до вершины
И долго было нам идти.
 
 
Но было маленькое чудо,
И с каждым вздохом всё росло.
Оно пришло из ниоткуда,
Как утро, просто и светло.
 
 
Непрочно, словно настроение,
Уже под панцирем невзгод
И тем дороже, тем, наверное,
Источник рос, пески – наоборот.
 
 
Она пришла из но́чи,
Чтоб озарить в ночи́
И тем помочь мне,
Верней, уже спасти.
 

Умер, потому что жив

 
Небрежный туман.
Лёгкой игры поволока,
Но совсем не обман,
Просто неправды немного.
 
 
Он, словно вуаль,
Дань старинных традиций —
Вот легко ниспадал,
Вот вспорхнул уже птицей.
 
 
Так лукаво играла
Ты взглядом своим.
То звала, то скрывала,
То просто была голубым.
 
 
Я уже был в смятенье,
Не уверен и зол.
То ли это стеснение,
То ли отказ и приговор.
 
 
Но вот растворилось,
Всё быстро исчезло вдали —
Это сердце остановилось,
Чтобы грудь не разорвать на куски.
 

«Укроет ночь усталость дня…»

 
Укроет ночь усталость дня.
Под абажуром тихий свет.
Как комната моя пуста,
Тебя со мною нет.
 
 
Лишь ветви за окном листву
Раскачивают, чтобы она шептала:
«Ещё немного, и приду,
Как ты просил, как я мечтала».
Открыта дверь рывком, и что?..
 
 
Сквозняк. Больная злость. И больше?
Всего прибавилось ползущих по стене,
Да свет от абажура выпрямился тоньше.
Ещё не редкость солнце в сентябре.
 

«Ещё от поцелуев губы не остыли…»

 
Ещё от поцелуев губы не остыли,
Ещё моя рука твоей тепло хранит.
И кровь и сердце помнят, не забыли
Свиданий страстных долгожданный миг.
 
 
Но облако, обнявшись с тучей,
Наискосок упало нитями дождя.
В тот вечер мокрый и колючий
Ты уходила, как уходят навсегда.
 
 
Глаза хотели быть слепыми,
И мёртвыми – желания в груди.
Все чувства будто бы уплыли,
Оставив лишь проёмы пустоты.
 
 
Душа вздохнула, но коротким
Хрустом ветки пополам.
Порой вот так движением неловким
Мы разбиваем праздничный бокал.
 
 
О если б в крик ту боль —
Звон колокольный был бы тише.
Пытает рану так, наверно, соль;
Орёл – добычу, поднимая выше.
 

«Усталый, дня волоча суету…»

 
Усталый, дня волоча суету,
В тихой комнате я
Тихо светильник включу
И присяду за стол у окна.
 
 
Белый лист, как первый снег,
Чист. Но магия уже присутствует, она
Способна на воде оставить след
И написать портрет,
Когда он лишь свеча.
 
 
Взволнован. Листку мне хочется отдать
Любви первую весну, как и осень золотую,
О чём теперь я стал мечтать,
Перевернув страницу, но не открыв другую.
 
 
В комнате тихой на белом листке
Сердце моё как на ладони.
И вздохом уходит – вернуться ко мне
Много больше, чем просто большое.
 

«Дождь целый день. Погода дрянь…»

 
Дождь целый день. Погода дрянь.
Но мне светло в печали,
Тепло на сердце, и безбрежно вдаль
Легко уплыл мечтами.
 
 
Мне вспомнилось забытое давно,
И временем размытое прибилось.
Душа вздохнула, и легко
Всё чёрное куда-то удалилось.
 
 
Как это было хорошо.
Глаза смеялись васильками,
И мы, влюблённые ещё,
Чего-то смутно ждали.
 
 
Неповторимы небеса любви,
Когда душой неискушённой смело
Мы, словно птицу, сердце на ладонь —
Лети,
Пока чиста слеза и непорочно тело.
 
 
Как это было хорошо,
А будет что? Мы даже не гадали.
Дождь целый день, а мне в окно
Цветы как будто бы бросали.
 

Потому что так хочется мне

 
Наплывает, как наваждение,
В памяти только одно:
Губ прикосновение,
Не поцелуй даже ещё.
 
 
Лёгкий трепет дыхания,
Как приоткрытый в бездну проём,
Уже данность и повод вне мироздания
Остаться скорее вдвоём.
 
 
Но длилась и длилась минута,
Томилась, стеснялась, ждала —
То весточкой из ниоткуда,
То вздохом прикрыть чуть глаза…
 
 
Я знаю, уже не вернётся.
Уверен, уже никогда.
Зачем же вновь сердце так бьётся?
Надеяться поздно, тем более ждать
Даже звонка.
 
 
Наверное, это вне правил,
Законов, примеров, доктрин.
Никто никого не оставил,
Если хотя бы один не забыл.
 
 
Так и есть, было и будет
На старенькой этой земле.
Она никогда обо мне не забудет,
Потому что я помню.
Потому что так хочется мне…
 

«Как человека грубо мерим…»

 
Как человека грубо мерим,
Как будто бы квартира он.
Этаж, район, потом проверим,
А есть ли солнечный балкон?..
 
 
Окно на юг, окно на север,
До сантиметра всё и тщательно притом
Знакомых всех мы нынче мерим
И общим, и полезным метражом.
 
 
А я на кухне тесной, в полусвете
С приятелем по-прежнему сижу.
Он верит тоже, что погоду переменит ветер
И не оставит места метражу.
 

«Мне сегодня хочется тратить…»

 
Мне сегодня хочется тратить
Доброту, веселье, смех…
А растранжирю – на паперть
Встану теперь же, при всех.
 
 
Я буду просить подаяний,
Но не монет и измятых рублей —
Подайте мне состраданий
И участия в боли моей.
 
 
Я не спрошу очень много —
Зачем это мне одному?
Ровно подайте, чтоб только
Не позабыть, что с людьми я живу…
 

«Не выткалось звёздно…»

 
Не выткалось звёздно
Тёмных небес полотно.
Хмуро и тёмно
Ночь вползает в окно.
То ли всхлип, то ли быстро
Кто-то, вздохнув, замолчал —
Это лист едва слышно
На мутную воду упал.
 
 
Не появилась даже на миг,
Глубоко натянув облака,
И подрезанной, в полуизгиб
Долькой лимона луна.
Глухая истома
Сердце гулко качала,
То лилась у проёма,
То оконный в пространстве теряла —
Страшно и жутко.
 
 
А потом, притаившись в углу,
Как между прочим попутно
Бросила руку мою,
Чуть ниже плеча,
Не с горяча,
А тепло и уютно…
Вот и ночь далеко,
Уже солнце на небе.
Всё проходит, и всё
Остаётся навек в человеке.
 

И прихоть, и сказать…

 
Пройдённых вёрст
Былое настроение.
Забытых слёз
Печаль уединения.
Ты мне напомнила опять,
Случайной встречи
И прихоть, и сказать
Удивлённо: «Добрый вечер».
Как шторм, нахлынуло потом,
Всё на пути сметая.
Похоже было на погром:
Кружилось, падало, летало…
 
 
Я думал только о тебе
И днях, когда мы были
Под звёздами наедине,
Когда лишь нам они светили.
Вновь эти искорки в глазах
И твой прищур лукавый.
От взгляда был на небесах,
Но ты ещё и целовала…
О Боже, как же это всё
Ещё мне дорого и мило,
А я-то думал, что давно
Погасло и в золе остыло.
 
 
Как мило чёрный уголёк
Костёр сгоревший вспомнил.
Не огорчил, но я продрог
От ног до головы, на фоне
Плывущей маревом жары,
Когда зашкаливает столбик.
Я был в сугробах, был в степи,
Как в кирпиче, огромный город.
Вот вам и время, господа,
Всё лечит, не калеча…
Бежит оно водой, пока
Не возвращает воды встреча.
 
 
Вернулись и ко мне вчера
Безгнёздышьем кукушки:
Все под водою берега,
Все лодочки на суше…
 

«Утро неясное в тумане долины…»

 
Утро неясное в тумане долины
Наплывает прозрачной волной,
И будто бы ангел двукрылый,
Облако рядом с последней звездой.
 
 
В небе пожар. На востоке
Всё выше вползает огонь,
И красные льются потоки
В открытую солнцу ладонь.
 
 
Я соберу это сияние
И в нимб им тебя уложу.
Потом ты услышишь признание,
Которое тихо тебе прошепчу.
 
 
Ответят глаза и увидят,
Как мир изменился вокруг,
Нас к ангелу в небо возвысит
Всего поцелуй ещё трепетных губ.
 
 
Утро неясное в тумане долины
Наплывает прозрачной волной…
Боже, ужель это было
И уже не случится вовеки со мной?..