Текст книги "Великие князья литовские: Ягайло. Исторический роман-биография"

11. Возвращение купца

Лето 1378 года прошло для Ягайлы незаметно, в заботах о своем княжестве и думах о том, как не только сохранить полученное от отца наследство, но и преумножить его. Лишь изредка молодой князь позволял себе развлечься охотой в бескрайних литовских лесах и пущах. Он не был страстным охотником, как его брат, Андрей Полоцкий, но так как охота считалась непременным атрибутом титула князя, то и Ягайло был вынужден соблюдать эти неизвестно кем и когда установленные традиции.

Наступила тем временем вторая осень его правления. Однажды, сидя у окна, Ягайло заметил, как по дороге, ведущей к Верхнему замку, с трудом преодолевая непривычный крутой подъем, движутся два всадника. Несколько поодаль тащилась повозка с привязанной сзади лошадью. Двое слуг помогали бедным лошадям подняться в гору, на вершине которой расположился величественный, гордый и неприступный Верхний замок.

Ягайло внимательнее присмотрелся к приближающимся гостям и вдруг радостно стукнул себя ладонью по затылку. Он позволил себе этот далеко не княжеский жест, когда узнал одного из путников: «Это же купец, который повез мою грамоту в Золотую Орду!» Действительно, вернулся из дальних странствий наш старый знакомый ганзейский торговец.

Ягайло перевел взгляд на второго всадника и принялся с интересом его рассматривать. А любопытство спутник купца вызывал немалое не только у великого князя. На нем был надет яркий халат, из-под распахиваемой ветром полы которого были видны широкие шаровары, такие же необычные для Литвы, как и халат. Смуглое, с желтоватым отливом лицо и узкие глаза как бы дополняли невиданный наряд. «Что за странное привидение? – Ягайло не мог оторвать взгляда от спутника ганзейского купца. – Интересно, кого ко мне тащит немец?»

Гости приблизились к замковым вратам, и Ягайло наконец покинул свой пост у окна – нужно было готовиться к встрече гостей. Он вышел из комнаты и громко крикнул:

– Войдылло!

Одна из дверей почти сразу же распахнулась, и в коридоре показался тот, кого звал князь.

– Войдылло, – обратился Ягайло к вышедшему фавориту, – сейчас к замку приближается немецкий купец с каким-то странным человеком. Купца немедленно проводи ко мне, а его спутника со слугами размести в комнате для гостей.

Спустя некоторое время в дверь комнаты Ягайлы вежливо постучали.

– Входи, дорогой друг, – с широкой улыбкой встретил князь немца и сразу же забросал его вопросами: – Как съездил? Благополучен ли был путь? Выгодно ли продал товар?

– Благодаренье богу, светлый князь, поездка прошла успешно. Товар свой продал выгодно, а на вырученные деньги привез много редкостных вещей Востока, за которые надеюсь получить хорошие деньги.

– Не беспокоили тебя в пути лихие и разбойные люди?

– Бог миловал, князь. О моей безопасности на обратном пути позаботился сам великий татарский эмир Мамай. Для защиты меня и моих товаров он отправил десятка три свирепых всадников, а также выдал охранную грамоту.

С последними словами купец достал из кармана и развернул перед князем длинный и узкий лист пергамента. Вверху его пестрели какие-то непонятные знаки, а от половины русский текст гласил:

Предвечного бога силою

великого хана благоденствием

указ наш.

Предписывается

хакимам и дарагам

и охранителям путей и перегонов,

приходящим и уходящим и прочим

то, что, прибытие его

дорогим и ценным считая,

по обычаю

уважение и предупредительность ему

уместные оказывая,

через участки пути и дороги,

которые опасными являются,

невредимо его проводя,

неудобств и препятствий ему

не причинять,

животных его, людей и товар

в качестве улага не захватывать,

сборщикам тамги

по поводу торгового налога

притеснений не производить,

попечение в делах его

обязательным считать,

непременным признавать.

– Так, значит, Мамай хорошо тебя принял? – то ли спросил, то ли подвел итог Ягайло. – Ну, а ответное послание он мне не передавал?

– Эмир вместе со мной прислал человека. Прикажи позвать его, и ты узнаешь все, что передал Мамай.

– Э нет, подожди, купец. Прежде чем принять посла Мамая, я хочу побеседовать с тобой о том, что ты слышал, видел в Золотой Орде, каково ее положение. Понимаешь, купец, я боюсь, как бы не проторговаться.

– Положение Орды неважное, князь. Ханы дерутся между собой, эмиры отдельных областей хотят отделиться от Золотой Орды. Народы, покоренные Чингисханом и Батыем, отказываются платить дань или дают ее в меньших размерах. Вдобавок ко всему, военачальник Мамая Бегич 11 августа сего года потерпел сокрушительное поражение на реке Воже от войск Дмитрия Ивановича московского. Кстати, в этой битве участвовал и твой брат – Андрей Ольгердович.

– Старательно служит братец новому господину, – процедил сквозь зубы Ягайло. – Расскажи мне, купец, все, что знаешь об этой битве.

– С каждым годом слабеет власть Орды над русскими землями, а в ответ на грабительские набеги золотоордынцев русичи совершают походы на их территорию. Так, зимою 1377 года воевода московского князя Дмитрий Волынский-Боброк отправился в поход на Булгар, где разбил войско мамаевых эмиров Асана и Мухаммед Султана. Мамай понял, что если он не разгромит непокорную Русь, то навсегда потеряет власть над ней. И вот он, дабы наказать мятежный улус, посылает против Дмитрия Ивановича своего лучшего военачальника мурзу Бегича во главе пяти туменов.

– Тумен – это что такое? – спросил Ягайло.

– Так называется часть войска, состоящая из десяти тысяч воинов, – пояснил купец и продолжил свой рассказ: – Едва Дмитрий Иванович узнал о продвижении рати Бегича, наспех собрал войско и двинулся ему навстречу. Почти одновременно подошли к Воже полки московского князя и тумены Бегича. Подошли и остановились по разные стороны реки, не решаясь напасть друг на друга. Стояние это продолжалось несколько дней, а затем русские полки развернулись и принялись неторопливо отступать от реки.

Увидев, что противник отходит, Бегич отдал приказ своим темникам переправиться через реку и напасть на бегущего врага. Однако едва первые два тумена переправились на другой берег Вожи, как русские полки прекратили отступление и в мгновенье ока построились в боевые порядки. Такой оборот дела очень не понравился многоопытному Бегичу. На миг он заколебался: не повернуть ли переправившиеся тумены назад? Но было уже поздно. Русские, несомненно, напали бы на отступающие тумены и уничтожили их. После недолгих колебаний татарский военачальник бросил навстречу русским остальные войска.

Вот они со стремительной быстротой переправляются через Вожу и тут же разбираются на десятки, сотни, тысячи… Русские же терпеливо ждут, пока противник построится. Наконец тумены построились для атаки и стоят в ожидании приказа Бегича. А старый татарский военачальник занят осмотром русских порядков. То, что он увидел, потрясло и испугало Бегича. Он понял, что излюбленный со времен Чингисхана фланговый обхват противника не удастся. С одной стороны русские полки прикрывала река, с другой – густой лес. Возможен был лишь лобовой удар, но навстречу рати Бегича стоял непоколебимый строй пеших воинов. Закованный в железо, закрытый длинными щитами и ощетинившийся копьями, этот строй был не поражаем для татарских стрел и недосягаем для легкой конницы. «Это конец», – сказал старый татарский военачальник, правда, его подчиненные не поняли роковой смысл двух слов и отнесли их на счет русских. Лишь один Бегич видел всю безвыходность положения.

Единственным спасением было разломить живую железную стену русичей. И Бегич решился на этот шаг, бросив на прорыв лучшие войска. Однако всадники, еще не приблизившись на полет стрелы, сотнями полегли под ударами тяжелых стрел, выпущенных из арбалетов, или самострелов, как их называли на Руси. Те смельчаки, которые прорвались к русскому строю, пали вместе с лошадьми, пронзенные копьями, так и не причинив ни малейшего вреда русским. Первая атака захлебнулась, вторую лавину воинов повел сам разъяренный Бегич.

Их постигла та же участь. Затем русские, все тем же сомкнутым строем, перешли в наступление и сбросили татар в реку. Жалкие остатки их спаслись бегством, на поле боя остался лежать Бегич и все пять темников. В руки Дмитрия Ивановича попал татарский лагерь вместе с обозом.

– А каковы потери русских? – спросил Ягайло.

– Очень малые. Я слышал имена двух знатных воинов в числе павших. Это белоозерский князь Дмитрий Монастырев и рязанский боярин Назар Кучков.

– Ты рассказал весь ход битвы так, как будто сам участвовал в ней.

– Битва меня заинтересовала, я беседовал со многими ее участниками и поэтому так хорошо осведомлен. Из этого сражения можно сделать вывод, что Дмитрий Иванович московский – достойный противник и отменный полководец. Тем более многие утверждают, что русских на Воже было гораздо меньше татар.

– Ну что ж, купец, благодарю за услуги, оказанные мне. Я их никогда не забуду и постараюсь отплатить тем же. Отныне ты будешь беспошлинно торговать во всех городах Великого княжества Литовского и получишь грамоту вроде той, что дал тебе Мамай. Вот теперь можно побеседовать с татарским послом.

– Благодарю, князь, за доброту твою, – поклонился немец. – Я рад, что оказался тебе полезным.

– Войдылло! – позвал князь и, когда тот явился, приказал: – Проводишь дорогого гостя в трапезную, а ко мне доставишь его смуглолицего спутника.

Спустя некоторое время, шаркая пестрыми сафьяновыми сапогами, в комнату вошел татарский посол. Поклонившись князю, он тут же начал свою речь.

– Великий эмир Золотой Орды Мамай шлет тебе, своему брату, приветствия и желает счастливо царствовать тысячу лет. Позволь моим слугам внести дары высокочтимого эмира.

Ягайло утвердительно кивнул головой, и татарин два раза хлопнул ладонями. Дверь распахнулась, и четверо слуг внесли серебряные подносы, на которых лежали золотые перстни, жемчуг, дамасский меч, тончайшие, прозрачные шелковые ткани и прочие дары. Поставив все это на ковер, слуги удалились.

– Хорошие вещи, – произнес Ягайло. – Поблагодари от меня эмира.

– Это еще не все. Главный подарок ожидает тебя во дворе. Будь добр, подойди к окну, князь.

Ягайло выполнил просьбу посла и прильнул к оконному стеклу. Там, во дворе, нетерпеливо перебирая ногами и грызя удила, стоял резвый пятнистый жеребец. Конюх, ожидая приказаний, держал его за поводья с золотыми бляшками. Конь был действительно хорош.

– На какой же земле вырастили такого красавца? – спросил восхищенный Ягайло.

– Путь этого коня был долог. Он родился в песках далекой Аравии и в числе прочих прислан нашему повелителю египетским султаном, – ответил посол и тут же добавил: – На этом коне, князь, никто не сможет тебя догнать.

– Я не заяц, чтобы от кого-то бегать.

– В таком случае на этом коне ты настигнешь всех своих врагов, – поправился посол.

– Что ж, благодарю тебя и за коня, – сказал Ягайло. – Мы уже довольно долго беседуем, а ты, посол, так и не назвал своего имени.

– Меня зовут Джувейни, – исправил ошибку посол. – Я рад, что тебе, князь, понравились дары.

– А теперь, Джувейни, перейдем к главному. Ведь ты приехал не только за тем, чтобы вручить мне чудесные восточные вещи.

– Ты прав, князь, – согласился посол, – великий эмир, желая иметь в твоем лице союзника, передает свои предложения. Ты, наверно, знаешь о нашем поражении на Воже. (Ягайло утвердительно кивнул головой.) Так вот, эмир уверен, что такая же участь ждет и тебя. Москва с каждым годом становится сильнее, расширяя свою территорию за счет слабых соседей. И если мы не объединимся, она поглотит и твое княжество, и Золотую Орду.

– Что предлагает твой эмир?

– Объединить войска Золотой Орды и Великого княжества Литовского и вместе ударить по Москве. На нашей стороне выступит один русский князь, возможно, присоединятся и другие.

– Кто же он? – заинтересовался Ягайло.

– Его имя ты узнаешь, лишь когда дашь свое согласие.

– Что я буду иметь от нашего совместного похода в случае победы? – задал Ягайло вопрос, который больше всего волновал.

– Ты получишь Смоленск, можешь забрать себе Новгород и Псков. Я думаю, лишившись поддержки Москвы, они признают твою власть.

– Но я хочу Москву.

– Кто же, князь, будет платить нам дань, если ты заберешь Москву? Золотая Орда лишится и того, что имела. Эмир не пойдет на такие условия.

– А если я не соглашусь на твои условия?

– Тогда Золотая Орда разделит Московское княжество с присоединившимися к ней русскими князьями без твоего участия.

– Хорошо, Джувейни, я принимаю твои предложения, – сказал Ягайло, некоторое время подумав. Слишком велика была его ненависть к Москве, чтобы отказываться даже от таких довольно скромных предложений. – Когда Мамай собирается выступить?

– О сроках нашего похода мы сообщим позже, возможно, через нашего общего союзника. Его имя Олег – князь Рязани.

12. Бессонница Кейстута

Старого Кейстута, как и многих людей его возраста, по ночам мучила бессонница. В эти часы князь, в ожидании почему-то не идущего к нему сна, иногда бродил по спящему замку наедине со своими думами.

Так было и сегодня. Покинув почивальню, Кейстут начал медленно прогуливаться по длинному коридору. Вдруг в ночной тиши замка до его слуха донеслись приглушенные голоса. Кейстут без особого труда определил дверь, за которой происходил ночной разговор. Комната, привлекшая внимание Кейстута, оказалась почивальней Марии – сестры Ягайлы. «Кто бы мог быть у нее в столь поздний час?» – подумал Кейстут. Любопытство, конечно же, взяло верх над приличием – он остановился у двери и прислушался.

Разговор вели два человека. Один голос, женский, принадлежал Марии. Владельца второго, мужского, Кейстут долго не мог определить. Слова Марии, переполненные нежностью к собеседнику, отдельными обрывками долетали до старческого слуха князя: «Милый… разлучат… не смогу без тебя…» Мужской голос отвечал: «…будет хорошо…упаду перед князем…»

Наконец-то князь узнал второй голос – узнал и весь зашелся от негодования. Кейстут с силой распахнул дверь почивальни – беспечные влюбленные не удосужились закрыть ее на задвижку. Взору князя открылось, при свете мерцающих свечей, невероятное: Мария лежала в постели, а Войдылло сидел около нее и нежно гладил распущенные волосы княжны.

Влюбленные испуганно обернулись на звук открывающейся двери и застыли от ужаса. Войдылло даже не смог отнять руку от прекрасных белокурых волос своей подруги. На пороге стоял Кейстут и трясся вне себя от гнева. Немая сцена продолжалась несколько мгновений. Нет сомнений, будь у Кейстута меч, он бы, не раздумывая, бросился на них и зарубил обоих. Наконец старик срывающимся голосом крикнул Войдылле:

– Холоп!.. Вон!

Войдылле не надо было повторять дважды. Едва Кейстут произнес второе слово, как его и след простыл.

– Проклятая потаскуха, грязная потаскуха, – прохрипел Кейстут в адрес своей родственницы и, не закрывая двери, вышел из почивальни.

Всю ночь не сомкнул глаз старый князь, для него вопрос чести стоял выше самой жизни. Случившееся ночью, по мнению Кейстута, ложилось черным пятном позора на всю великокняжескую семью и на него лично. Ведь Мария была его племянницей. Дождавшись утра, Кейстут в большом волнении явился к Ягайле и сообщил ему ужасную, как казалось старику, новость.

На племянника события прошедшей ночи произвели гораздо меньшее впечатление, чем ожидал Кейстут.

– Да, дядюшка, твоя бессонница причинила больше вреда несчастным влюбленным, чем тебе, – весело заметил Ягайло. – Наверное, теперь Войдылло не находит себе места в ожидании наказания, а у моей сестры от слез опухли глазки.

– Не понимаю, почему ты так спокоен? – молвил Кейстут, озадаченный весельем племянника. – Твоя сестра опорочена. Неизвестно, как долго они встречаются и чем занимаются в опочивальне. Как мы будем смотреть в глаза ее будущему мужу? Что скажут о нас люди? Ты должен немедленно повесить этого наглеца Войдыллу, осмелившегося переступить порог почивальни княжны из рода Гедиминовичей.

– Если мы его повесим, то люди сразу догадаются, в чем дело, и честь моей сестры едва ли будет спасена. Войдылло нужен мне живым. Он умен, расторопен и незаменим в государственных делах. Если мы будем вешать таких людей из-за бабы, то кто же будет помогать управлять государством? Что касается будущего мужа Марии, то у меня есть кое-какие соображения по этому поводу. У нас имеется прекрасная возможность устроить так, что будущий муж не обвинит Марию в преждевременной потере невинности, если, конечно, таковое имело место. Мы выдадим мою сестру за того, с кем она коротала ночи.

– В своем ли ты уме, Ягайло? Ты хочешь выдать Марию замуж за Войдыллу? Дочь княжеского рода за простого холопа?

– Не такой уж простой холоп Войдылло. Он действительно был человеком подневольным. А теперь у него сотни своих холопов и город Лида, который подарил мой отец, Войдылло побогаче иных князей. И я уверен: был бы жив Ольгерд, он поступил бы так же, как предложил я.

– Ну, знаешь, племянничек… – в сердцах бросил Кейстут и вышел из комнаты. Слова Ягайлы огорчили его не менее, чем увиденное ночью.

Ягайло же решил, не откладывая, свершить то, что высказал в разговоре с дядей. Богдану было отдано распоряжение немедленно разыскать Войдылло и Марию, а также пригласить княгиню Ульяну. Первым появился Войдылло.

– Доброе утро, князь.

– Доброе, да не для всех, – угрожающим тоном ответил Ягайло на приветствие слуги. – Так где ты повстречался с Кейстутом сегодня ночью?

После этих слов Войдылло окончательно понял, зачем его вызвал князь. Он молча обдумал свое положение и пришел к печальному выводу: выкрутиться на этот раз не удастся, даже несмотря на поразительную его способность выходить сухим из воды. «Будь что будет, – решил Войдылло, – положусь на судьбу».

– Что молчишь, поганец? Князь Кейстут сказал, что застал тебя в почивальне моей сестры. Вот как ты платишь за мою доброту!

– Прости меня, князь, – упал на колени Войдылло.

В это время на пороге появилась Мария и тут же побледнела как полотно, увидев стоящего на коленях Войдыллу. Взгляды влюбленных встретились. «Ну все, мы пропали. Прощай, любимая», – говорили глаза Войдыллы.

– А вот и сестричка пришла, – с ехидной улыбкой молвил Ягайло. – Расскажи, Мария, как ты сегодня ночью чтила достоинство княжны рода Гедиминовичей. А впрочем, не надо – это я знаю от своего дяди. Кстати, твоего любовника князь Кейстут хочет повесить на воротах Верхнего замка. А вот что с тобой делать – ума не приложу.

– Я люблю Войдылло. И если повесите его, то вешайте заодно и меня, – ледяным, но твердым голосом произнесла бледная Мария. – Так и знай, Ягайло, я умру вместе со своим любимым, мне без него не жить.

Такая перспектива явно не устраивала Ягайлу, он всегда с симпатией относился к сестре. Ягайло предполагал, что Мария будет просить у него прощения за содеянное. Но вопреки его предположениям, сестра не только не раскаивалась в содеянном, но и выразила желание разделить судьбу своего любовника, какой бы горькой она ни была.

– Что же ты хочешь, Мария? – спросил Ягайло.

– Одного, князь. Стать женой Войдыллы.

– Каково твое желание, Войдылло?

– Свое желание, князь, я не смею произнести вслух, – пролепетал стоящий на коленях Войдылло.

– Говори, не бойся. Тебе, кроме головы, нечего терять, – все с той же усмешкой милостиво разрешил Ягайло.

– Прошу руки твоей сестры, господарь, или смерти.

– Да, Войдылло, губа у тебя не дура. Интересно, что на это скажет мать Марии?

Не успел Ягайло произнести последнюю фразу, как дверь комнаты отворилась, и вошла княгиня Ульяна.

– Легка ты, мать, на помине, – удивился Ягайло.

– Зачем меня звал, сын?

– Чтобы ты решила судьбу своей дочери, – ответил Ягайло и кратко посвятил мать в события прошедшей ночи.

Княгиня отнеслась к этому известию гораздо спокойнее, чем ожидали все присутствующие.

– Ольгерд тоже любил Войдыллу, – сказала она после недолгого раздумья, – видно, судьба ему породниться с нами. Если Мария согласна, то я не буду мешать вашему счастью, дети.

Вскоре в Виленском замке шумела пышная и многолюдная свадьба. Литовские бояре с завистью трепали языками в адрес нового родственника Гедиминовичей: «Ловок пройдоха, отхватил лакомый кусочек, теперь, чего доброго, этот холоп и нас загонит под свою пяту». Зависть ничуть не мешала знатным мужам Литовского княжества три дня гулять на свадьбе и пить до одури даровое великокняжеское вино. Лишь Кейстут был не в силах лицезреть торжественное соединение двух любящих сердец, своей племянницы и бывшего холопа. Неприязнь Кейстута к Войдылле переросла в жгучую ненависть, и лишь рука Ягайлы ограждала счастливого любимца великих князей от неминуемой смерти.