Текст книги "Манускрипт"

Глава 4

Известие о начале агрессии я запил добрым стаканом русской водки. Даже не стал закусывать предварительно запасённым малосольным огурчиком. Русская кухня тоже имела место быть в моём отеле, как и кухни других народов мира. Хотя, безусловно, большинство постояльцев отдавало предпочтение привычной для них еде, в которой на первом месте стояли калории.

Итак, то, что должно было произойти, произошло. Я тут же принялся составлять речь для работавшего сегодня радиоведущим Энди Маковски. Постарался, чтобы звучало не очень пафосно, а больше по делу, хотя начало всё же должно сразу цеплять за живое.

«Граждане Америки! Сегодня рано утром армия Гитлера без объявления войны вероломно напала на дружественный Соединённым Штатам Советский Союз. Были подвергнуты бомбардировке мирные города, в том числе столица Украины Киев. Тысячи ни в чём не повинных людей, среди которых женщины, старики и дети, стали жертвами немотивированной агрессии…»

В общем, несколько абзацев в таком же духе, после чего я призвал американцев сплотиться и оказать братскому народу СССР посильную помощь. Конечно, не будучи президентом и даже каким-нибудь занюханным сенатором, мой радиоведущий не имел права открыто призывать к военному вмешательству в конфликте двух стран, однако никто не мог запретить ему объявить о начале сбора гуманитарной помощи для советских граждан. Ну а что, я-то, конечно, со своей стороны могу наскрести деньжат на теплоход, набитый консервами или новомодными джипами, отправив его к советским берегам. Лучше бы, само собой, с оружием, да только где найти его столько, при этом проведя операцию втайне от властей…

Естественно, мой теплоход – это капля в море. Больше я вряд ли потяну, мне на свои проекты деньги нужны. Звучит, конечно, несколько гадко, но много ли будет пользы, если я плюну на своё будущее, продам до кучи отель и отправлю не один, а десять или двадцать теплоходов с гуманитарной помощью? На фоне такого глобального конфликта – это ничто. А вот если наш призыв поддержит хотя бы десятая часть жителей страны… Хотя ещё неизвестно, сколько радиослушателей настроены на волну нашего радио.

Другое дело – Голливуд. Но его подключать резонно в декабре этого года. Если в этом варианте истории ничего не изменится, то именно где-то в начале зимы японцы нападут на тихоокеанскую базу янки Пёрл-Харбор, что и заставит американцев вступить во Вторую мировую.

Никого насчёт этой акции императорского флота Японии я предупреждать не собирался. Конечно, жаль простых американских парней, но сакральная жертва должна быть принесена, иначе ещё неизвестно, решатся ли Соединённые Штаты втянуться в эту потасовку. Так что японцам даже можно сказать спасибо… Хм, простите меня, будущие американские покойники.

Зато после этого можно сразу запустить акцию с участием звёзд Голливуда. Пусть ездят по Штатам, агитируют за поддержку СССР, за разгром Японии и фашистской Германии, заодно можно снять пропагандистский ролик для демонстрации в кинотеатрах перед сеансами. Не мудрствуя лукаво, я даже заранее уселся за написание сценария к подобного рода киножурналам. Да и аниматоров подключить. Трёхминутный мультик перед киносеансом вполне может настроить зрителя на соответствующий лад.

Отель «Фламинго» распахнул свои двери в августе, и Вегас, ещё несколько лет назад ведший жизнь небольшого захолустного городка, стал настоящей столицей игорного бизнеса. Сюда приезжали не только американцы, но и иностранные туристы, желающие рискнуть за карточным столом, в рулетку или в «однорукого бандита». Клиентов хватало на всех, а мы с Лански провели встречу, во время которой обговорили возможности дальнейшего сотрудничества. Сигел к тому времени покоился в паре футов под землёй, будучи уличённым в воровстве крупных средств при строительстве отеля. Недаром мне его физиономия не внушила доверия ещё при первой встрече.

В общем, главным итогом нашей беседы стало то, что мы обязались не чинить друг другу препон и подписали своеобразный «Кодекс чести». Рыбы должно хватить на всех рыбаков, и в такой ситуации гадить соседу было бы слишком глупо и опасно.

Между тем я озадачился выбором здания под будущую телекомпанию, которая должна получить название View То The Future, то есть «Взгляд в будущее». Аббревиатура в виде букво-цифр V2F видится весьма в духе будущего. Эти две буквы и цифра на заставке перед началом утреннего блока будут глядеться вполне прилично. Можно даже сочинить рекламный слоган типа такого: «Смотри нас сегодня – и получи представление о будущем», на английском соответственно Watch us today – get insight into the future.

Что же касается здания, то ничего вразумительного и достойного моим запросам в Вегасе не нашлось, кроме дома мэра, но тот вряд ли согласился бы покинуть свой красивый особнячок о двух этажах. В итоге я принял решение строиться сам, выкупив полгектара земли на окраине городка. Привлекать ту же компанию, что возводила мне отель, не стал, их услуги обходятся недёшево, а ограничился местными умельцами. К осени двухэтажное здание было готово, теперь предстояло оснастить его аппаратурой и нанять сотрудников. Решение этого вопроса изрядно истощило мой бюджет. Но оно того стоило! И к Рождеству штат был укомплектован, лицензия на вещание получена, дорогостоящая аппаратура закуплена и приведена в состояние боевой готовности номер 1. И именно на католическое Рождество 25 декабря японцы разбомбили Пёрл-Харбор. То ли специально подгадали, то ли так звёзды сошлись… Как бы там ни было, первый наш эфир рождественским утром, когда за окном было плюс пятнадцать, начался с печальной новости о более чем двух тысячах погибших американских солдат в Жемчужной гавани. Это не считая полутора тысяч раненых.

А спустя несколько дней войну Соединённым Штатам объявили Германия, Румыния, Венгрия и Болгария. Однако сами американцы пока ограничились военными действиями против главного врага – японцев. Меня бы устроил вариант с открытием второго фронта в Европе, но туда янки носа пока совать не собирались.

Наша телекомпания вещала на всё Западное побережье США плюс около пятисот миль на восток. К тому времени большая часть зондов была заменена стационарными телевышками, которые я уже понемногу начал сдавать в аренду, в частности, радиостанциям из Лос-Анджелеса, Финикса и Карсон-Сити. Впрочем, как я догадывался, основная аудитория радиослушателей всё равно предпочитала нашу компанию.

В Вегасе к тому времени было около двух десятков телеприёмников чёрно-белого изображения, и один из них стоял в фойе моего отеля. Это уже была наша собственная разработка, оснащённая экраном в 21 дюйм, не то что телеприёмник RCA с пятидюймовым экранчиком, считай, смартфон из моего времени. Я сразу поставил своим инженерам задачу: не мелочиться, телезритель не должен напрягать глаза, пялясь в экран. Вот они и постарались. Особенно немецкие инженеры, которые без энтузиазма восприняли новость о нападении Германии на СССР. Они прекрасно знали, что я русский, поэтому могли ожидать от меня любой реакции. Но я в общении с ними эту тему вообще старался не поднимать, озадачив инженеров вопросами исключительно технического порядка.

Телевизоры создавались под новый стандарт разложения в 441 строку, то есть чересстрочный стандарт RCA (60 полукадров в секунду). Маловато, конечно, по меркам будущего, аналоговое телевизионное вещание в моё время, насколько я помнил, было 625 строк. Но по нынешним временам, когда людям просто не с чем сравнивать, и это считалось за счастье.

Помимо Вегаса и Невады телеприёмники реализовывались по всей стране, но большую часть закупали специализированные магазины штатов Калифорния, Юта и Аризона, где наш сигнал ловился стабильно. В Айдахо и Орегоне на севере он был уже слабее, равно как в Колорадо и Нью-Мексико на востоке и юго-востоке. Я лично мотался в Карсон-Сити, чтобы проверить, как там ловится телесигнал с недавно установленной телевышки. Телевизор стоял у губернатора в кабинете, ловил не очень хорошо, с рябью. Но после того, как я выбрался на крышу и там поэкспериментировал с антенной, картинка стала намного чётче. В дальнейшем надо озадачиться созданием кабельного TV, чтобы не зависеть от разных посторонних факторов типа сильного ветра или грозы с молниями. А пока в ближайших планах была установка телевышек на восток, вплоть до Нью-Йорка. Этот мегаполис с многомиллионной телеаудиторией был мне жизненно необходим.

Над эфирным наполнением я с группой нанятых сотрудников работал более тщательно, нежели когда-то над сеткой вещания радиостанции. Но по многим параметрам программы имели тесные точки соприкосновения. Тот же утренний информационно-развлекательный блок и новости каждые три часа (к сожалению, пока без прямых включений с места событий и минимумом сюжетов). Дневное время заполнялось сериалом для домохозяек, первые десять серий которого были заранее отсняты на студии «Уорнер Бразерс». Сериал так и назывался – «Американская домохозяйка». Это название я позаимствовал у одного из сериалов будущего, который толком ни разу не смотрел, но название почему-то запомнил. Наш скетчком рассказывал о жизни некоей Джинджер Саймон, которая была верной супругой мужу и заботливой матерью троих детей, однако при этом то и дело попадала в различные смешные ситуации. Серьёзное внимание по моему требованию уделялось проработке разговоров. Я настаивал, чтобы в них было больше юмора, чтобы зрители смеялись не только над ситуациями, но и над диалогами. Всё действо снималось в павильоне, изображавшем внутренние покои якобы частного дома в пригороде Нью-Йорка, хотя на заставке на фоне названия сериала неизменно фигурировал фасад этого самого скромного домика. Свежую плёнку с только что отснятой серией привозили на мою телекомпанию, я её отсматривал и решал, давать добро или завернуть обратно с рекламациями. Повод покритиковать подвернулся лишь однажды, когда мне не понравилась грубая шутка о евреях и немецких концлагерях. Этот кадр мы попросту вырезали, и я предупредил сценаристов, чтобы подобного больше не повторялось, иначе последуют жёсткие санкции.

Первые серии были с восторгом приняты телезрителями – я не поленился создать службу мониторинга пристрастий телеаудитории. А на студии резво трудились над продолжением, благо в сценаристах числились сразу несколько человек. В этом деле скорость была превыше всего. Но желательно не в ущерб качеству.

В плане запуска телесериалов мы оказались первопроходцами не только в США, но, наверное, и в мире[7]7
  Пионером в этом направлении стал ситком «Голдберги», появившийся на американском телевидении в 1949 г. До этого он выходил как радиопостановка.


[Закрыть]. Неудивительно, что снимать их толком ещё никто не умел, и мне пришлось торчать на студии безвылазно чуть ли не неделю, выстраивая съёмочный процесс и объясняя специфику сериального кино. Благо Джек Уорнер оказался на моей стороне, помогал всем, чем мог. Матёрый бизнесмен явно почувствовал, что за телесериалами будущее, и пытался сразу урвать свой кусок пирога.

Не теряя времени даром, я связался с продюсером и автором радиопостановки «Голдберги» Гертрудой Берг, урождённой Тилли Эделынтейн, и за хорошую мзду она согласилась не только писать сценарий и стать режиссёром ситкома, но и прорвалась в исполнительницы главной роли, заявив, что главную героиню списывала с себя.

Показывали мы и обычные кинофильмы, но в основном двух– или трёхлетней давности, то есть те, которые уже закончили свой прокатный путь. Хотя на приобретение прав таких картин, как «Месть подаётся холодной» и «Унесённые ветром» я всё же разорился. Да-да, пришлось у студии братьев Уорнер выкупать права для телепоказа моего же фильма, хотя и со значительной скидкой, как своему, и тем более режиссёру.

В субботу вечером после информационной программы Time эфир заполняла музыкальная передача «Субботним вечером», напоминавшая некий аналог музыкальных проектов будущего, в частности программу «А», выходившую в 1990-е на российских телеканалах, преимущественно на второй кнопке. Один ведущий и специально приглашённые исполнители, в том числе и гостившие в нашем отеле, если они, конечно, не были против выступить. Среди тех, кого мы пригласили, оказался и джаз-оркестр Томми Дорси, в составе которого пел молодой исполнитель Фрэнк Синатра. То есть сначала-то я искал именно его, а когда мне сказали, что этот юноша поёт у Дорси, то принял решение пригласить весь коллектив. Улучив момент, я отвёл Синатру в сторону и поинтересовался, почему он не выступает сольно, и услышал в ответ, что у него с Дорси заключён пожизненный контракт. Значит, всё верно, как я и подозревал, история Джонни Фонтейна из фильма Копполы живо перекликалась с биографией уроженца Сицилии Фрэнка Синатры. Если следовать сюжету, выходило, что от кабального контракта певца освободит именно мафия. А почему бы мне не попробовать? Правда, пока Синатра не был достаточно известен вне коллектива, его звезда, я так подозревал, должна была взойти чуть позже. А если я сейчас его выкуплю, станет ли он тем, кем должен стать? Поэтому, подумав, я решил пока не дёргаться.

Также в сетку вещания вошла еженедельная передача «Заглядывая вперёд», что перекликалось с названием моей телекомпании. Обзоры, аналитика, интервью с приглашением специалистов в разных областях – от искусствоведов до военных. Мечталось, само собой, и о прямых спортивных телетрансляциях, но наши технические возможности этому явно не способствовали. Но когда мы всё же в записи прокрутили киноплёнку финальной схватки мировой серии по бейсболу между «Нью-Йорк Янкиз» и «Бруклин Доджерс», наш рейтинг взлетел просто до небес. Казалось бы, результат давно известен из радио и газет, но миллионы американцев мечтали увидеть это действо своими глазами. И мы их ожиданий не обманули.

При этом мы не забывали вставлять между программами рекламные блоки. Для поиска рекламы был создан целый отдел, обзванивавший потенциальных клиентов, а если надо, то сотрудники выезжали к ним лично, не считаясь с расстоянием, если, конечно, овчинка стоила выделки.

Именитые постояльцы Grand Palace гостили теперь не только на радио, но и в студии телепрограммы «Откровенный разговор», где тоже на стенах появились их портреты. Среди них, например, был Эрнест Хемингуэй. Само собой, писатель рассказал о своём творчестве, о литературе в целом, но также и о том, как на своём катере у берегов Кубы охотится за немецкими подводными лодками.

Кстати, Хемингуэй приехал не в казино играть, благо на Кубе с этим делом было проще, а на вечер бокса. Я всё-таки осуществил свою мечту затеять подобное мероприятие, договорившись с Майком Джекобе – промоутером Джо Луиса. В марте 1942 года в моём концертном зале состоялся матч-реванш за звание чемпиона мира между Луисом и Билли Конном. Хотя слово «реванш» тут мало подходило. В первом бою Луис победил нокаутом после двух ударов справа, но к моменту падения на канвас его оппонент лидировал по запискам у двух судей из трёх, да и третий выставил ничейный счёт. Спортивная общественность требовала повтора боя, чтобы выяснить, правда ли Конн так хорош, что, может, случайно пропустил удар, а в другой раз и сам отправит Луиса в нокаут. В андеркарте главного боя вечера для разогрева публики состоялось ещё четыре поединка с участием менее известных боксёров. Билеты на бокс стоили от сотни долларов, а первые два ряда и вовсе по пятьсот.

Помимо Хемингуэя в этот вечер хватало и других знаменитостей, и не только американских. Например, сам Уолт Дисней прибыл насладиться кровавой жатвой, второй визит в мой отель нанёс и Чарли Чаплин, на этот раз без супруги. Был и выходец из Латвии, а ныне известный фотограф Филипп Халсман, который совместил отдых с небольшой фотосессией с Джо Луисом перед его боем. Приехали звезда Голливуда Люсиль Болл со своим мужем, руководителем джаз-оркестра Дези Арназом, и другие, менее известные актеры и музыканты. Среди зрителей присутствовали даже Сальвадор Дали со своей женой и музой Галой! Той самой, что, как я выяснил у неё же во время одной из бесед, при рождении звалась Еленой Дьяконовой, а на свет появилась в Казани. Я знал, что Тала русская по рождению, а вот такие подробности услышал впервые. Так и не понял, что Дали в ней нашёл, на мой неискушённый взгляд ничего сверхъестественного в этой Гале не было.

Кстати, в том бою Луис одержал убедительную победу, отправив соперника в нокаут в седьмом раунде, и получил за победу 130 тысяч долларов. А вообще этот вечер получилось-таки свести в ноль, хотя изначально я был уверен, что уйду в минус. Случаются в жизни небольшие радости.

Зимой в мой отель наведался не кто иной, как Говард Хьюз. Это имя я помнил ещё из прежней истории, что-то связанное с кинобизнесом и самолётами, кажется, ему был даже посвящён фильм «Авиатор» с Ди Каприо в главной роли, но картину я так и не посмотрел. Затем, уже вращаясь в Голливуде, снова несколько раз слышал о Хьюзе, в частности от сценариста «Гладиатора» Бена Хекта. Тому в своё время довелось писать сценарий к гангстерскому боевику «Лицо со шрамом», продюсером которого как раз и выступил Говард Хьюз. По словам Хекта, делец показался ему парнем слегка не в себе, но при этом был чертовски богатым, по меркам Хекта, хотя, на мой взгляд, до Морганов, Ротшильдов и Рокфеллеров Хьюзу было ещё далеко.

Теперь же у меня появилась возможность лично пообщаться с эксцентричным миллионером. И уже через пять минут я пожалел, что позволил ему втянуть себя в этот разговор. Хьюз и впрямь оказался человеком не от мира сего. Он вполне здраво рассуждал о бизнесе, поделился своими прожектами, но в какой-то момент в его глазах промелькнула тень подозрительности, и он холодно процедил:

– Не нравится мне ваше лицо, мистер Бёрд! У меня такое подозрение, что вы комми.

Хм, ну, в эти годы клеймо коммуниста ещё не имело столь печальных последствий, как во времена послевоенной «охоты на ведьм». Тогда, если память не изменяет, с подачи сенатора Маккарти американцев научили во всех своих проблемах обвинять коммунистов. Но миллионер, похоже, уже сейчас готов был, выражаясь на фене, кинуть мне предъяву.

– Здесь вы, мистер Хьюз, промахнулись, – как можно вежливее улыбнулся я. – К коммунистам я не имею никакого отношения. Не знаю, с чего вы это взяли. И вообще, от политики я стараюсь держаться подальше, меня больше интересуют деньги.

Улыбаюсь, а самому хочется зарядить этому клоуну хуком справа, чтобы он месяц питался через трубочку. Впрочем, вполне возможно, Хьюз просто психически нездоров. Недаром он изводил прислугу отеля своими странными требованиями и придирками. К счастью, из отеля он свалил на три дня раньше запланированного, а то уже горничная, подозреваю, вынашивала идею о суициде, скручивая из полотенец верёвку с петлёй на конце.

Но вернёмся к нашим баранам, то бишь проектам. С переносными радиостанциями дело тоже продвигалось вполне неплохо. «Моторола» представила свою весьма компактную SCR-536, а мы в ответ выдали на рынок чуть более компактную версию, двухкилограммовую WT-1. То есть Walkie Talkie, модель номер 1. Правда, «Моторола» ещё в 1940-м получила правительственный заказ, а я начал изготавливать рации на свой страх и риск и всё равно преуспел, потому что покупателей на наше изделие хватало. При этом мощность аккумулятора была такая же, как на аппарате конкурентов, равно как и дальность связи. Рация работала на одном из 50 каналов в пределах диапазона частот 3,5–6,0 МГц. Причём частота была установлена на заводе, а изменить её можно было только путём замены отдельных деталей. Дальность действия составляла до 1,6 км над землёй или до 4,8 км над океаном. А в итоге всё закончилось тем, что на фабрику наведался представитель военного ведомства, и мы заключили контракт на поставку для американской армии пяти тысяч экземпляров нашей рации. «Моторола» просто-напросто утёрлась, хотя неустойку от военных и получила.

Вообще я ещё осенью задумался над тем, что мне необходим помощник. Такой, как Адам Миллер у Джека Уорнера. Чтобы всё схватывал на лету, не задавал лишних вопросов и разбирался в тех, которые интересовали меня. Пусть даже по верхам, но не выглядел бы полным профаном. И такой человек нашёлся! Звали его Саймон Стетсон, он являлся потомком какой-то ветви того самого Стетсона, который изобрёл знаменитую ковбойскую шляпу. Однако, в отличие от предка, Саймона увлекли не шляпы, а радиотехника. И на этом поприще он достиг неплохих успехов, в итоге оказавшись управляющим моего заводика, выпускающего теле– и радиоприёмники. Помимо тяги к радиотехнике Стетсон неплохо разбирался в разных областях жизни и бизнеса. Вначале я это отметил во время проведения традиционных планёрок по утрам в понедельник, а затем во время всё более частого общения наедине, когда в разговоре мы затрагивали самые разные темы. Некоторые его советы мне пригодились, и, когда я предложил Стетсону стать моим помощником, он, немного подумав, дал согласие. Таким образом, отныне у меня под рукой постоянно находился как технически грамотный специалист, так и в целом весьма шустрый молодой человек (ему было чуть за тридцать). Не сказать, что я мог положиться на него, как на самого себя, но он вполне мог выполнять какие-то мелкие поручения, тем самым избавив меня от лишних энергозатрат и потерь времени. А в директорское кресло вместо Стетсона на ту же зарплату сел Фило Фарнсуорт, который своё новое назначение воспринял весьма спокойно и сразу же принялся за работу.

Разумеется, я почти ежедневно знакомился с новостями, приходящими с Восточного фронта. В отличие от немецкой и советской пропаганды американская давала точную информацию, без прикрас в ту или иную сторону. Так вот, на весну 1942 года ожесточённые бои проходили по линии Ленинград – Псков – Смоленск – Брянск – Курск – Белгород – Ворошиловград – Ростов-на-Дону… Кавказ был пока ещё наш. Ленинград находился в блокаде, но большую часть гражданского населения из города вывезли заблаговременно. Оставшиеся особого голода не испытывали благодаря вовремя заполненным продовольствием складам. Транспортная магистраль, как и в моей истории, проходила по воде или льду Ладожского озера, в зависимости от времени года. Дорога жизни таковой оставалась и на этот раз. Крым к весне немцы так и не смогли взять, положив на Перекопском перешейке две пехотные дивизии. Соответственно, Севастополь, битва за который вошла в анналы истории, оставался нашим и, вполне возможно, таковым и останется.

В марте я впервые услышал о том, что русская армия вооружается новой, весьма перспективной системой автоматического оружия. Лишний раз задействовать канал связи с сотрудником внешней разведки я не стал, не настолько это был жизненно важный для меня вопрос. Но, похоже, мои чертежи не пропали даром.

Из американской прессы я узнал, что к началу 1942 года вооружённые силы США насчитывали свыше 2 миллионов 100 тысяч человек. К сентябрю 1941-го Англия, оправившись от поражения под Дюнкерком, имела в сухопутных войсках свыше 3 миллионов 291 тысячи солдат плюс в военно-воздушных силах было 750 тысяч человек и 500 тысяч во флоте. Военный обозреватель «Вашингтон пост» утверждал, что объединённые военно-воздушные силы Англии и США могли прикрыть высадку англо-американского десанта на побережье Франции. Соответственно, английский и американский флот был способен обеспечить высадку на континенте от 60 до 100 дивизий.

«Всё это очень помогло бы русским, которым приходится сдерживать натиск 75 процентов войск фашистской Германии, – писал обозреватель. – Однако Черчилль союзником Советов остаётся только на словах, да и наш президент не слишком взывает к совести британского премьер-министра. Видимо, оба понимают, что от ослабления Германии и Советского Союза выиграют Англия и Соединённые Штаты».

Хм, всё верно, не помешало бы побольше таких статей, чтобы народ проникся идеей «второго фронта». Я со своей стороны продолжал долбить умы американцев с помощью своих СМИ. Помимо прочего, я выкупил местную газетёнку «Лас-Вегас Сан», которая теперь также проводила политику открытия «второго фронта» и всяческой помощи русским. В общем, палился как мог, не в силах остановиться.

И не зря, следует признать, потому что в марте был сформирован первый караван с гуманитарной помощью для СССР. Ну как караван… Три сухогруза, забитые армейскими сухпайками. На них отправили и два десятка джипов Willys МВ. Они значились как «автомобили общего назначения». В латинице аббревиатура фордовской марки выглядела как Ford GPW, и именно из-за букв GP их и стали называть джипами. Что касается сухпайков, то их содержимое я утверждал лично. Каждый паёк включал в себя банку говяжьей тушёнки и банку консервированных овощей, 250-граммовую пачку галет, упаковку сахара-рафинада, сухофрукты, пакетик соли и 25-граммовый пакетик кофе. Подумав, я решил включить ещё и небольшую, 50-граммовую, плитку шоколада, пусть нашим бойцам жизнь на передовой покажется чуть слаще.

Один из сухогрузов был упакован полностью на мои средства, два остальных – на средства, перечисленные рядовыми американцами на созданный мной благотворительный счёт. И поступления шли ежедневно, так что я уже задумывался о формировании следующего, более крупного каравана.

Выбить приличный линкор в качестве сопровождения я так и не смог. ВМФ США соизволил выделить для конвоя всего лишь небольшой миноносец, на вид будто списанный, и я подозревал, что по причине ветхости он может затонуть на середине маршрута. Помимо того, все сухогрузы были оснащены зенитной пушкой и пулемётами, не считая армейских карабинов и прочей мелочи. Однако, учитывая господство Германии в Атлантике, всё это было сплошной декорацией, и я про себя молил Бога, чтобы немецкие подводные лодки или штурмовики не потопили наши суда. Поэтому мы с представителем военно-морского ведомства согласовали маршрут от Нью-Йорка, где формировался караван, на север вдоль канадского побережья через Сен-Пьер и потом долгий переход прямиком до Абердина. Там небольшая остановка, и далее в обход норвежского берега в порт Мурманска. Там разгрузка – и обратно порожняком. О конвое официальным образом заранее было оповещено советское консульство в Нью-Йорке, что вылилось в благодарственную телеграмму на имя американского президента Франклина Делано Рузвельта за подписью товарища Сталина. В ней же, если верить газетам, генералиссимус выражал надежду, что доблестный американский народ и впредь будет оказывать всемерную помощь стране, в одиночку сдерживающую фашистскую гидру. То есть между строк явственно проскальзывал намёк, что не мешало бы уже и второй фронт открыть, а не ограничиваться лишь гуманитарной помощью.

Я лично присутствовал на отплытии каравана, не мог пропустить такое важное событие, доверив его Стетсону. Саймона я оставил на хозяйстве, присматривать за моими делами в Вегасе. Провожая взглядом отплывающие суда, я едва сдержал навёртывавшиеся на глаза слёзы. Что-то сентиментальным становлюсь к старости, не хватало только платочком помахать в приливе чувств.

Обратно в Вегас я возвращался самолётом до Лос-Анджелеса и оттуда уже поездом, весь в думах, увижусь ли когда-нибудь с Варей или пора заканчивать с душевными терзаниями, найдя себе новый объект для обожания. Будучи половозрелым самцом, я позволял себе периодически вступать в интимную связь с представительницами лучшей половины человечества. Например, пользовал улыбчивую Филумену, когда она освобождалась из своей пиццерии. Девица оказалась в постели просто огонь, при этом была уже не девочкой, что для итальянки, которая до замужества обычно хранит верность, выглядело странно. Как бы там ни было, мы оба понимали, что эта связь нас ни к чему не обязывает, а посему просто брали каждый друг от друга всё, чтобы чувствовать себя удовлетворёнными. Ещё более удовлетворённой Филумена себя чувствовала, когда я презентовал ей какую-нибудь мелочь типа золотого колечка с маленьким бриллиантом. Женщины одинаковы во все времена!

Конечно, я следил и за тем, как растёт мой отпрыск. Ещё несколько раз инкогнито появлялся в окрестностях ранчо, на котором проходило взросление сына. Летом 1941-го Кэрол и Кларк с Люком вместе перебрались на Голливудские холмы, потому что мальчишке нужна была нянька, поскольку маме и липовому папе приспичило снова сниматься в кино, да и друзья парню не помешали бы. Негоже расти в изоляции от ровесников, которые вон уже вовсю ковыряют совочком в песочнице. Глядя в бинокль или из-за кустов на сына, я всё более убеждался, что он – вылитый я в детстве. Не знаю, как будет дальше, а на месте Кларка я уже задумался бы, почему Люк на него и даже на супругу не очень смахивает.

В апреле я приступил к возведению кинотеатра на тысячу мест. Там можно было показывать и стереоскопические фильмы, благо стереокино в американском кинематографе не являлось чем-то экзотическим. Надел анаглифические очки с разноцветными линзами – и смотри себе вполне 3D-кино. Другое дело, что в стереоизображении снималось крайне мало картин, практически единицы. Audioscopiks и The New Audioscopiks были сняты один за другим несколько лет назад, а последним был фильм прошлого года «Убийство в трёх измерениях». Но лично меня всегда привлекало объёмное изображение, уверен, как и большинство зрителей. Хотя, понятно, в моём кинотеатре в подавляющем большинстве будут идти обычные фильмы.

Похоже, пора было создавать свой герб и девиз, который звучал бы как «Ни месяца без нового проекта!». Потому что в мае я занялся строительством аэродрома. В самом деле, пора было наладить воздушное сообщение Вегаса хотя бы с соседними штатами, потому что пока сюда люди могли попасть лишь поездом или автомобильным транспортом. Прикинул по финансам, получалось – в обрез. Поговорил с Лански, тот – со своими подельниками, и вскоре было получено добро на совместное финансирование проекта при условии, что я владею контрольным пакетом акций. В течение месяца на окраине Лас-Вегаса появились двухкилометровая взлётно-посадочная полоса и здание аэровокзала. Понятно, не Шереметьево-2, но и не сарай. Помещение с большими застеклёнными окнами было оборудовано залом ожидания, баром, газетным киоском, туалетами и даже курительной комнатой, потому что дымить в помещении аэровокзала было строжайше запрещено. А в углу зала ожидания стоял телеприёмник нашего производства, настроенный на волну нашей же телекомпании, так что скучать в ожидании своего рейса пассажиры точно не будут.

Аэропорт прошёл приёмку в федеральном ведомстве, и 10 июня готов был принять первые самолёты. Вот только мы эти самолёты не ждали, по крайней мере в ближайшее время.