Текст книги "Черное сердце"

9

На другой день я был в морге. Самуил Поклевский работал в кабинете, с головой зарывшись в бумаги. После приветствий и ни к чему не обязывающих вопросов «Как дела? Что нового?» Самуил спросил:

– Ты слышал песню «Раз пришли на угощенье»?

– Скорее всего да. В ней что-то о дне рождения, на котором избили хозяйку?

 
Собрались аристократы,
были все они богаты,
беден был лишь Иванов Иван.
 

– Эта песня? – спросил я. – Иногда просто удивительно, сколько всякой чепухи хранит память. Как-то раз, когда мне было лет пятнадцать, поздно вечером в соседнем дворе из подъезда вышел пьяный мужик, сел на лавочку, закурил и, ни к кому не обращаясь, прочел шесть четверостиший из нецензурного варианта сказки «Конек-Горбунок». Представь, я с первого раза на слух запомнил весь текст. До сих пор помню каждую строчку. Если в твоей песне «Раз пришли на угощенье» была бы какая-нибудь похабщина или «интересные» словечки, то я в школьные годы запомнил бы ее. Юношеский максимализм! Что запрещено – то влечет к себе с неумолимой силой.

– У моего отца был магнитофон «Маяк-202», неплохая вещь, – не обращая внимания на мои пространные пояснения, продолжил Самуил. – Пятисотметровую катушку с записями Высоцкого я знал практически наизусть. В моей памяти песни остались в том порядке, в каком они были записаны, с вступительными комментариями, которые давал Высоцкий. Качество записей было отвратительнейшим. Высоцкий пел писклявым голосом, словно лилипут в фильме «Новый Гулливер». Когда я в первый раз услышал запись Высоцкого на пластинке, то не поверил своим ушам: мне показалось, что это поют два разных человека. Один – с хрипловатым, ярко выраженным мужским голосом, второй – писклявый карлик, временами срывающийся на визг. Мало того, некоторые слова на отцовской катушке было не разобрать, и их приходилось додумывать самому. Песню «Раз пришли на угощенье» я помню с детства, с начальной школы. Веселая песенка с нравоучительным концом. Я искренне считал, что ее исполняет Высоцкий, так как она была записана на катушке с его песнями. В ней есть такие слова:

 
Рабинович был горбатым.
С ним пришли четыре брата.
Иванов пришел с чужой женой.
 

Все понятно и логично! Вот Рабинович, он горбатый, у него дефект позвоночника. С ним пришли четыре брата. Совершенно неважно, его это братья или нет. Далее в песне о братьях ничего не говорится, так что забудем о них. Даже об Иванове забудем, хотя песня, общем-то, о его злоключениях. В эту субботу пришел ко мне приятель, принес катушку с нарезкой из концертных записей Высоцкого и еще каких-то мужиков. Запись отличная, все слова разобрать. Я расслабился, услышав знакомое вступление, и тут как кувалдой по голове! Оказывается, я с детства не так напевал эту песню. В ней другие слова! «Рабинович был с Арбата». Боже мой, ну это же бред! Откуда я в начальной школе мог знать, что в Москве есть улица Арбат? Ну и что с того, что она там есть? На ней живут одни аристократы? Ты был на Арбате?

– Во время Олимпиады наш курс в полном составе отправили в Москву на охрану общественного порядка. По-моему, как-то ранним утром мы проходили по Арбату. Улица как улица, ничем не запомнилась.

– В нашем городе есть улица, где живут одни аристократы? Нет! Даже дома нет, где бы жили одни богатеи и партработники. В любом доме должен проживать дворник, иначе аристократам придется самим крыльцо подметать, так что ссылаться на Арбат как на место жительства советской элиты просто глупо. Моя версия про горбатого Рабиновича более осмысленная и житейская.

– Ты расстроился…

– Да плевать мне на Рабиновича! – перебил меня Самуил. – Горбатый он или с Арбата, разницы нет. Мне стало обидно, что пришел человек и осквернил воспоминания о безоблачном детстве. Лучше бы я провел эти выходные в полном одиночестве.

Поклевский решительно захлопнул справочник по лечению внутренних болезней, сдвинул его на край стола.

– Кстати, ты зачем пришел? – спросил он.

– Жан-Пьер Пуантье.

– В холодильнике лежит, отправки в Москву дожидается. Здоровенный мужик! Черный, как смоль. В подворотне встретишь – заикой останешься. Руки у него необычно длинные, ниже колен. Если он тебя схватит за горло вытянутой рукой, то ты не сможешь в ответ ударить – длины рук не хватит. Пока будешь брыкаться, пытаться вырваться, он спокойненько тебя задушит. Лапища у него – о-го-го! Кисти рук как клешни у камчатского краба. С такими физическими данными ему бы в профессиональные баскетболисты податься, а он на бухгалтера учиться приехал. Тебя почему Пуантье интересует? Он же отдал богу душу в Центральном районе?

Я повторил заученную сказочку о произволе начальства. Поклевский явно не поверил, но вдаваться в подробности не стал.

– Что и говорить – загадочная смерть! – стал объяснять он. – Перед тем как пойти в техникум, Пуантье выпил возбуждающего напитка с небольшим содержанием спирта. В переводе на водку это будет граммов сто, не больше. Для такого мощного мужика сто граммов – это как слону дробина, как тебе пробку от «Столичной» понюхать. Зачем ему нужен был природный стимулятор, я не знаю. Если бы в этот день он участвовал в матче, тогда понятно: решил взбодриться, принял легкий допинг. Соревнований с его участием не было, так что остается… женщина. Романтическое свидание. Пуантье решил показать себя неутомимым любовником. Другого объяснения нет.

– Хорошенькое свидание в кабинете, уставленном промышленным оборудованием! Там даже кушетки нет.

– Я не представляю, зачем спортсмену, физически крепкому мужчине нужен стимулятор. Наши химики до сих пор не могут определить, вытяжку из какого растения употребил Пуантье. Если он привез засушенный корень из Африки, то состав стимулятора останется тайной.

– Он выпил что-то вроде настойки корня женьшеня?

– Примерно так. Сердце стало работать на повышенных оборотах, кровь побежала по венам бодрее, появились дополнительные силы и желание действовать. Это его и погубило. Удар током был не сильный, но пришелся точно в мышцу, вызвал спазм и паралич сердца. Был бы он просто пьяный или совершенно трезвый – остался бы жив. Стечение обстоятельств!

– Может, его не специально убили? Хотели пошутить, ткнули током, а он взял да и умер?

– У него следы от контактов неизвестного электроприбора как раз напротив сердца. Это убийство! Только какое-то странное. Преступник достоверно знал, что Пуантье принял стимулятор и небольшой разряд электрического тока должен вызвать смерть. Выбирай из двух вариантов: либо убийца понадеялся на удачу, либо он уже имел опыт обращения с этим загадочным прибором и достоверно знал, что после приема стимулятора сердце атлета не выдержит и остановится.

– Если бы сердце не остановилось, он бы смог активно действовать? У него не было бы какого-нибудь временного ступора?

– Он бы развернулся и оторвал человеку с прибором голову. Тебе о его старых ранах рассказывать?

– По голове он получил в сентябре прошлого года. Поспорил с одним мужиком, и тот его огрел нунчаками прямо в лоб.

– Странно, – не поверил Поклевский. – Судя по травме черепа, она была нанесена гораздо раньше, чем шесть месяцев назад. Хотя кто его знает! Молодой мужик, здоровый. Он в больнице лечился? Интересно было бы с его историей болезни ознакомиться.

– Не получится! Начальство запретило изучать медицинские документы.

– Ах да, вспомнил! – усмехнулся эксперт. – Пуантье же умер от сердечного приступа, так что исследовать его травмы, не имеющие отношение к смерти, неэтично. Иностранец же, черт возьми!

– Когда он получил пулевое ранение?

– Давно! Ранение, скажем прямо, несерьезное. Пуля по касательной чиркнула по ребрам, вреда здоровью не причинила. Единственная опасность – могла какую-нибудь инфекцию занести, но он остался жив, так что про ранение можно забыть.

Я еще поспрашивал Самуила, но ничего существенного не добился. Все мои вопросы о загадочном приборе Поклевский пресек на корню:

– Я не электрик, гадать не буду!

Вечером в общежитии я нарисовал схему места происшествия.

«Эксперт-криминалист, изъявший замок с наружной двери кабинета «Машины и оборудование», установил, что замок на двери неоднократно вскрывался неродным ключом. Замок на двери, ведущей в коридор, не исследовался. Шаргунов запретил его снимать. Что это дает? Пока ничего.

Вернемся к версии Поклевского. Жан-Пьер выпил бодрящей настойки и пошел на свидание с женщиной. Место встречи он выбрал оригинальное, но почему бы нет? Русская экзотика. Будет что дома рассказать! Итак, он входит в кабинет. За ним идет убийца с прибором. В дверном проеме между классами Пуантье останавливает некто с куклой вуду в руках. Пуантье задерживается и получает удар током в спину. Если преступники избрали такой необычный способ убийства, они должны были предвидеть развитие событий в случае неудачи.

Предположим, Пуантье остался жив. Что тогда? Тогда один из преступников должен нейтрализовать его обычными средствами: нунчаками, ножом, топором, выстрелом из огнестрельного оружия. Вступать с конголезцем в рукопашное единоборство было опасно. Мужчина он физически развитый, мог за себя постоять. В экстремальной ситуации сил бы у него прибавилось, и тогда убийцам бы не поздоровилось. Как минимум одного из них он бы на месте уложил.

Итак, еще раз, все сначала. Пуантье и женщина подходят к кабинету. Дверь открывает женщина. Если бы открыл Пуантье, он бы пропустил женщину вперед и она бы не смогла незаметно достать электрический прибор. В дверном проходе между классами конголезца останавливает человек с куклой вуду. Это должен быть решительный мужчина, готовый в любую секунду ликвидировать противника. Могла, конечно, женщина с топором у тестоделительного аппарата стоять».

Я представил, как должна была бы выглядеть женщина, готовая вступить в смертельную схватку с разъяренным мужчиной, и у меня ничего не получилось.

«Самую крупную женщину, которую я видел в своей жизни, Пуантье убил бы ударом кулака в лоб, и никакой бы топор ей не помог. Если так, то человек с куклой – мужчина. Пока мне известны двое крепких, физически развитых мужчин, испытывавших неприязненные чувства к Пуантье. Это Санек Медоед и студент из Ирака Махмуд».

Чем больше я думал над этим делом, тем больше у меня появлялось вопросов. Например, почему я решил, что Пуантье пошел на свидание с женщиной, а не с мужчиной? Жан-Пьер публично похвалялся, что во время войны насиловал пленников, то есть половой акт с лицом одного с собой пола за извращение не считал. Или еще вопрос: почему я считаю, что убийц было двое? В дверном проеме между классами его могли поджидать не один, а два человека. Если бы после удара током Пуантье остался жив, то они бы с разных сторон атаковали его. Убийц могло быть трое, а могло быть пятеро. Чего гадать, если исходных данных практически нет? Надо нарабатывать материал, а уж потом выстраивать версии».

Ложась спать, я вспомнил о Поклевском, и мысли завертелись вокруг него. Что-то мне подсказывало, что в его сегодняшнем рассказе есть ниточка, потянув за которую можно размотать запутанный клубок. Что это могло быть? Гости, пришедшие на угощенье? Катушечный магнитофон с некачественными записями? Мужчина с лилипутским голоском? Клешни, как у краба? Горбатый Рабинович?

От Поклевского мысли перенеслись в мое детство. Мигом пролетели любимые песни, отрывки из кинофильмов, книги. Стоп! Не в книгах ли разгадка? Тут меня осенило: Николай Носов! «Незнайка на Луне». В свое время я зачитал эту книжку до дыр. Черт возьми, как я сразу о ней не подумал! В книге прекрасные иллюстрации. Перед главой о том, как Незнайка попал в тюрьму, есть картинка, где его в лоб бьет электрической дубинкой полицейский. Выдумка, конечно, фантастика, таких дубинок еще не изобрели, но, с другой стороны, в «Незнайке на Луне» капиталистическое общество описано хоть и гротескно, но очень правдоподобно. Лично я в детстве не сомневался, что такие дубинки есть. Почему бы из электрической дубинки не достать два контакта и неударить ими конголезца в спину? Никто не может объяснить, каким прибором воспользовались убийцы, а разгадка у всех на виду, в детской книжке? Надо поинтересоваться, есть ли электрические дубинки на вооружении полиции зарубежных стран. Если есть, то поиск убийц надо начинать с заграничной электрошоковой дубинки. У нас в стране таких точно нет. Интересно, жив ли Николай Носов? Вот бы у него поинтересоваться, выдумал он электрическую дубинку или описал действующий образец.

10

В райотделе у экспертов-криминалистов я осторожно поинтересовался, насколько реально создать электрическую дубинку, как в романе «Незнайка на Луне». Эксперты либо недоуменно пожимали плечами, либо крутили пальцем у виска: «Ты еще про лунный камень, создающий невесомость, спроси!»

Поняв, что в родном отделе ничего не добьюсь, я решился на дерзкий поступок – позвонил в Омскую высшую школу МВД СССР, которую окончил совсем недавно. Звонок мне ничего не стоил: УВД области безоговорочно оплачивало междугородние разговоры, не интересуясь, кто, куда и зачем звонил.

Мне повезло. Дежурным по школе оказался офицер, хорошо помнивший меня. После некоторой заминки он дал мне рабочий телефон начальника кафедры спецтехники Букина. Узнав, что меня интересует, Букин не стал насмехаться, немного подумал и сказал:

– Электрических дубинок точно нет. В полиции зарубежных стран и частях спецназначения поражающие электроприборы не используются, но в сельском хозяйстве и в дрессировке хищных животных используют «электрический хлыст». Что это за прибор и как он действует, я объяснить не могу, так как никогда им не интересовался. Но навскидку могу предположить, что это переносной аккумулятор, способный дать приличный разряд тока. Используют «электрический хлыст» для воздействия на неуправляемых или взбесившихся животных.

«Начало положено! – обрадовался я. – Если такой прибор существует в принципе, то наши иностранные студенты его могли приобрести за границей и тайно ввезти в Советский Союз».

Приободренный успешным началом, я позвонил Шаргунову и попросил помощи:

– Мне нужны фотографии иностранных студентов мужского пола и копии автобиографий их личных дел.

– Луну тебе с неба не достать? – с издевкой спросил собеседник. – Ты палку-то не перегибай, а то она лопнет и тебе по зубам даст.

– Я в пятницу могу подъехать и про Луну рассказать. Там дивные дела происходят, полицейские невинных коротышек электродубинками бьют.

Шаргунов помолчал, взвешивая услышанное. Наверняка подумал: «Какая Луна? Какие дубинки? Лаптев говорит загадками, страхуется от прослушки. Ладно, в пятницу узнаем, что он нарыл».

– Приезжай, – коротко ответил начальник РОВД.

До вечера я мотался по участку, продрог, промочил ноги, провалившись в покрытую льдом лужу, и приехал в общежитие чуть живой. Единственным моим желанием было перекусить и лечь спать.

Но пришел Леонид Полысаев, и я забыл об усталости – поставил чайник, приготовился слушать.

– Тимоха говорит… ну, про это… про иностранцев, – смущенно начал он. – Я расскажу, только чтобы об этом никто не знал.

– Опасаешься мести с их стороны? – удивился я.

– Да нет, какая там месть! Просто с некоторыми из них я был в хороших отношениях, можно сказать, в приятельских. А теперь получится, что я на своих знакомых стучу.

– Выбирай выражения! – строго и нравоучительно сказал я. – Поделиться важной информацией с представителем правоохранительных органов – это долг советского человека, а не стукачество. Стучать – это значит клеветать с целью извлечения выгоды. Ты меня понял?

Полысаев, глядя в пол, кивнул. Парень уже пожалел, что согласился на разговор со мной.

– Леня, встрепенись! – приказал я. – Что ты в осадок выпал? Для начала разговора чарки вина не хватает? Рассказывай все подряд, что на ум придет, а я потом решу, что для меня важно, а что нет. Насчет конфиденциальности можешь не беспокоиться. Все, что будет сказано в этой комнате, останется между нами.

– С чего начать-то? – поднял голову бывший учащийся техникума. – Мне эти иностранцы жизнь сломали, по-другому не скажешь.

– Мать моя женщина! – поразился я. – С тобой-то что приключилось, дружище? Громила Пуантье подкараулил тебя в темном углу и изнасиловал?

– Да нет, Пуантье вообще ни при чем. Все не так было. Все еще до иностранцев началось. Вначале, через год учебы, нам сообщили, что дальше мы будем обучаться на другую специальность. Вместо диплома техника-механика холодильных установок я стал специалистом широкого профиля, которому дальше хлебозавода дороги нет. Высшая точка в карьере – устроиться слесарем на пивзавод, но туда без опыта работы не берут. А где я наберусь этого опыта, если у меня основная специализация – «машины и оборудование хлебопекарной промышленности»?

Потом приехала первая партия иностранцев. Целый год мы жили бок о бок, постепенно начали общаться. Я подружился с Самуэлем, самым авторитетным из них. В прошлом году прибыла вторая партия, и у меня сложились неплохие отношения с Саньком Медоедом. С Элен, с девушками из Бирмы у меня были нормальные отношения. В конце года мы вышли на преддипломную практику, и я понял, что мне эта хлебопекарная промышленность на фиг не нужна. Я не хочу быть ни слесарем, ни механиком, ни дипломированным инженером. После общения с иностранцами у меня появилось желание заняться международной политикой, побывать за границей, выучить английский язык, а не крутить гайки на заводе до самой пенсии. Что-то во мне надломилось, жизненный вектор повернулся в другую сторону. Если бы я не жил в одном общежитии с африканцами и азиатками, то, наверное, был бы доволен своей судьбой, а так… Горько осознавать, что четыре года жизни не тем занимался и теперь все надо начинать сначала. Как ты думаешь, смогу я без блата поступить в приличный вуз? В МГУ или МГИМО?

– Ты это серьезно?

После такого начала разговора я не знал, что сказать. Полысаев не выводил меня из состояния перманентного изумления. Что он дальше скажет? Что решил пробиться в элиту советского общества и получить шикарную квартиру с видом на Кремль? Ну-ну, свежо предание…

– В июне рассчитаюсь с завода и поеду поступать в институт, – как о чем-то давно решенном сказал Полысаев. – Надо только выбрать, куда и на какой факультет.

– Разве ты не обязан отработать три года после распределения?

– У моей мамы сестра работает в областной больнице. Она сделает справку, что я по состоянию здоровья не могу работать на хлебозаводе, что у меня развилась аллергия на мелкозернистую пыль, на муку, проще говоря. Родители уже проконсультировались с кем надо, говорят, проблем быть не должно. Так ты подскажешь, стоит в Москву ехать или нет?

– О МГИМО даже не думай, об МГУ не знаю, но думаю, что зря штурмовать столицу не стоит. Москва – город дорогой, количество блатных отпрысков на квадратный метр превышает все мыслимые пределы. Так что если поедешь, то готовься там быть изгоем, тупой деревенщиной из провинции. Кстати, как твои родители отнеслись к таким метаниям?

– Сказали: поддержат, потерпят еще пять лет, пока я на ноги не встану. Ладно, хватит обо мне. Давай об иностранцах. Без всякого хвастовства скажу, что сейчас я лучший специалист по африканцам в нашем городе. Они живут замкнутой диаспорой, чужих в свои дела не пускают, а мне удалось если не подружиться с ними, то хотя бы понять их менталитет и взаимоотношения.

Полысаев поправил очки, точь-в-точь как у Шурика из «Кавказской пленницы», и продолжил рассказ тоном лектора всесоюзного общества «Знание»:

– Вначале я объясню, почему слово «негр» нежелательно говорить в присутствии африканцев. Все началось в США после окончания Второй мировой войны. Бывшие чернокожие солдаты возмутились своим положением в обществе: «Как кровь проливать, так мы обычные американцы, а как в университеты поступать, так граждане второго сорта?» В Америке началась смута, брожение, борьба за полную отмену расовой сегрегации. Кульминацией этой борьбы стало убийство Мартина Лютера Кинга в 1968 году. После серии погромов американский президент сказал примерно так: «Ребята, а чем вы, собственно говоря, недовольны? По Конституции у всех нас равные права. Или для вас надо отдельную Конституцию написать?» Следом выступил Великий Дракон Ку-клукс-клана от штата Техас: «Кому не нравятся наши законы, могут уехать назад, в Африку. Билеты на пароход мы вам купим». Чернокожие послали его куда подальше, возвращаться на землю предков отказались. У них уже был опыт построения демократического государства в Африке[3]3
  Государство Либерия, основанное в 1822 году свободнорожденными и вольноотпущенными афроамериканцами из США. Эксперимент построения демократического процветающего государства по образцу США на Африканском континенте провалился с самого начала. Либерия с момента основания и по сей день – одно из беднейших государств Африки, периодически сотрясаемое жесточайшими гражданскими войнами.


[Закрыть].

К 1970 году сложилась патовая ситуация – требовать-то афроамериканцам больше было нечего, все законы были на их стороне. А то, что в некоторых штатах у чернокожих не складывались отношения с белыми согражданами, тут власти ничего поделать не могли. Бытовой расизм президент своим указом не отменит, школьникам в южных штатах за одной партой с африканцами сидеть не прикажет.

Тогда у руководства движения за права афроамериканцев появилась новая фишка – придираться ко всему, что, на их взгляд, намекало о рабстве или расизме. Всплыло слово «негр». Оно означает представителя негроидной расы, чернокожего, с характерными чертами лица. Никакого скрытого смысла в нем нет. Что поразительно, сами африканцы до начала американской смуты против него ничего не имели. В Африке есть страна Нигерия, река Нигер и государство Нигер. Слово «ниггер» на американском жаргоне унизительное, американские негры против него восстают всеми фибрами души, а жителям Нигера на различие в правописании наплевать. Разница-то всего в одной букве! После свержения колониализма нигерийцы могли бы свое государство как угодно назвать. Любая страна может изменить свое название, если оно не устраивает. Была страна Персия, где три тысячи лет жили персы. В 1935 году они решили: «Хватит! Мы не персы, мы – иранцы». С тех пор ни Персии, ни персов больше нет, а есть Иран и иранцы. Так что если бы народ Нигера хотел поменять название, то они бы сделали это без проблем.

Если бы американское влияние не усиливалось по всему свету, то споры о том, как называть чернокожих, не вышли бы за пределы США. Это, как ни крути, местечковые разборки, уходящие корнями в специфику экономического развития американского Юга. Но американцы сейчас всюду несут свою идеологию и свои ценности. Тебе рассказывал Тимоха, как Элен заплакала: «Мы не негры, мы – африканцы. Негры на плантациях работают»? Ее слезы – это понты в чистом виде. В самой Африке никаких трений насчет слова «негр» нет. Там некому предъявлять претензии за работу на плантациях – плантаторов изгнали, и делу конец!

Сейчас в Африке чернокожие воюют не с белыми колонизаторами, а друг с другом. Вначале была гражданская война в Нигерии, потом в Анголе. В Анголе Жонас Савимби по прозвищу Черный Петух до сих пор воюет с правительством, в котором ни одного белого нет. Но как только африканцы выезжают в Европу, так тут же, подражая американским братьям, начинают обижаться на слово «негр». В нашем правительстве решили: «У нас негры на плантациях не работали, в рабстве не были, так что мы русский язык, подстраиваясь под американцев, ломать не будем». Решили – и правильно сделали!

Представь, что получилось бы, если бы слово «негр» отменили. Как после этого называть чернокожих? Африканцы? Не получится. Весь север Африки арабский, а они к негроидной расе отношения не имеют. В случае перемены названия получилась бы путаница и неразбериха. Чтобы не допустить языкового и смыслового хаоса, в нашей стране все оставили как было: негр – это представитель негроидной расы, не более того.

Но в техникуме после слез Элен сложилась другая обстановка – стало как-то неэтично говорить «негр» в присутствии чернокожих.

– Леня, ты реально не в свои сани попал! – восхитился я. – Какой из тебя слесарь! Иди в институт, развивайся как гуманитарий.

Полысаев слегка покраснел от похвалы и продолжил:

– Иностранные студенты, независимо от страны, из которой прибыли, в техникуме на особом положении. Для начала: мы, советские учащиеся, независимо от срока обучения, так и называемся – «учащиеся», а они – «студенты», хотя учатся всего два года. Никаких вступительных экзаменов иностранцы не сдавали, базовый уровень знаний у них не проверялся. Представь, любой молодой африканец, окончивший что-то вроде нашей восьмилетней школы, может получить разнарядку от правительства на образование в СССР. Единственное требование к кандидату на обучение за границей – преданность правящей партии и правительству.

По прибытии в Советский Союз будущие студенты год обучаются русскому языку. Как я понял, обучают их с нуля, с алфавита. Скажи, можно ли за год в совершенстве освоить такой сложный язык, как русский? Нет, конечно. На бытовом уровне они могут общаться, а как дело бухучета касается, так скучнеют. На мой взгляд, все их образование – сплошная профанация. Экзамены им проставляют чуть ли не автоматом. Пришел, вытянул билет, о чем в нем написано, не понимаешь, но троечка тебе обеспечена.

– Леня, а если совсем тупой студент попадется, его не отчислят за неуспеваемость?

– Как его отчислишь, если за него иностранное государство валютой заплатило? Если он ничего не соображает, то это преподавательский состав техникума виноват, а не студент. Плохо программу разработали, плохо преподаете. Кто с этим связываться будет? Проще диплом выдать, чем с МИДом объясняться.

Сами иностранцы относятся к учебе по-разному. Кто-то пытается грызть гранит науки, остается с преподавателями на дополнительные занятия, а кому-то вся эта учеба до лампочки. Диплом-то и так дадут. К тому же многие студенты по возвращении на родину работать бухгалтерами не собираются. С дипломом иностранного государства можно сделать неплохую карьеру по партийной или общественной линии. У нас был один парень из Африки. Отучился полгода и узнал, что его по ошибке направили не в тот город, не в тот техникум. Трагедия? Ничего подобного! Посмеялся и поехал в Красноярск – переучиваться на экономиста.

– Между экономистами и бухгалтерами большая разница?

– Понятия не имею, но чисто внешне девушки-экономисты держатся более надменно, чем бухгалтера.

– Пуантье как учился?

– На уроки ходил исправно. Если вызывали к доске, то двух слов связать не мог. Но ему все прощалось! Герой войны, ранения, контузия. Сегодня не готов отвечать, завтра подготовится! Ты не видел его? Даже на фотографии не видел? Я глубоко сомневаюсь, что он когда-то вообще в школу ходил. Его папа – влиятельный партийный функционер. Щелкнул пальцами – сыночку аттестат о школьном образовании принесли. Кто с его папой спорить будет? Объявит учителя врагом революции, и поминай как звали! Вывезут в джунгли, расстреляют и оставят тело на корм муравьям.

– Ты это серьезно?

– Про папу или про школу? Про сурового папу Жан-Пьер сам рассказывал, а насчет школы… Если отбросить мою личную неприязнь к нему, то Пуантье, конечно же, учился, но учиться-то можно по-разному. У нас в группе был спортсмен-лыжник, за честь техникума на областных соревнованиях выступал. Зимой мы его на занятиях не видели, он тренировался, на сборы ездил. Экзамены сдавал в индивидуальном порядке. Представь, какой из него техник-механик? Никакой. Пока молодой, будет бегать на лыжах, потом где-нибудь в городском совете профсоюзов осядет, будет молодежный спорт курировать.

Я поставил разогреваться остывший чайник. Полысаев продолжил:

– Мы в общежитии жили в четырехместных комнатах. После заселения иностранцев нас уплотнили. Пятый этаж полностью предоставили в их распоряжение. Год они жили как короли, по одному в комнате, после приезда второго потока стали жить по двое. Туалет на пятом этаже стал женским туалетом для иностранок, мужчинам-иностранцам приходилось ходить на четвертый этаж, в общий туалет с нами. Пятый этаж был для нас полностью закрыт. Если застукают тебя в комнате у иностранцев – тут же отчислят за нарушение дисциплины.

– К чему такая строгость?

– Официально – чтобы не мешали иностранцам к занятиям готовиться, а на самом деле – обычная перестраховка. Случись бытовой конфликт на территории проживания иностранцев, кто за это отвечать будет?

Дверь в комнату неожиданно распахнулась. На пороге стоял Тимоха.

– Леня, собирайся! – весело сказал он. – На заводе аврал – печь в хлебопекарном цехе встала. Директор велел через час починить, иначе завод ночной план завалит. Пошли, дружище, проявим чудеса трудовой доблести! Дежурный слесарь один не справится.

– Кроме нас, никого больше нет? – по-детски обиделся Полысаев.

– Ты пошутил? – засмеялся Тимоха. – У Игоря из булочного цеха сегодня день рождения. Все наши мужики к нему пошли водки попить, пельменей домашних покушать. Во всей общаге мы с тобой одни остались – мастера на все руки. Пошли, пошли! План – прежде всего! Завтра Андрею все дорасскажешь.

В дверях, пропустив Полысаева вперед, Тимоха обернулся, кивком головы спросил: «Ну как?» Я показал ему большой палец: «Класс! Лучше не придумаешь».