Текст книги "Корабли Дуросторума"

Кеннет Балмер
Корабли Дуросторума
(Ключи к измерениям – 5)

Глава 1

Все Валкини встали, когда Графиня вошла в высокий конференц-зал. Страх, с которым они относились к ней, проявлялся в их нервных жестах, слишком ярких льстивых улыбках, в лоснящихся от пота лба, сверкавших в флюоресцентном освещении. Сам зал с узкими окнами с черными шторами и золочеными стенами, завешанными длинными коралловыми драпировками, дышал атмосферой утонченной жестокости. Графиня не соизволила замечать Валкини, пока не села во главе стола в резное золотое кресло. Валкини нервно расселись на деревянные стулья.

Графиня оглядела их и осталась недовольна – Итак, произошел еще один несчастный случай в моих шахтах.

Ее тихий сладкий голос пробежал рябью страха по нервам людей. Они вытерли вспотевшие руки.

– Несчастный случай нельзя было предотвратить, Графиня… – начал седой Валкини, сидящий по правую руку от нее. Его мясистое лицо застыло в напряжении, губы посинели от страха.

– Нельзя было предотвратить?! Почему, вы думаете, я позволяю вам жить? Зачем вы, Валкини, живете и наживаетесь за мой счет? Я делаю это из любви к вам? Никто не ответил.

Белое лицо Графини было гладким и породистым, с большими соблазнительными фиолетовыми глазами, алыми губами, слишком мягкими и заманчивыми. Она со слащавой злобой оглядела сидевших за столом людей. В белом шелковом платье, обнажавшем плечи, с темными волосами, уложенными в высокую прическу и сверкавшими драгоценными геммами, она доминировала в зале, где собрались свирепые и жестокие люди. Она дернула цепочку, прикрепленную к браслету на ее запястье.

– Мы счастливы служить вам, Графиня, – льстиво проговорил старший Валкини.

– Надеюсь, что так, Доултор. Ради вас самих.

– Несчастный случай произошел в новых разработках – Доултор сделал неопределенный жест. – Мы, Валкини, наслаждаемся работой на шахтах, а эта работа иногда не интеллигентная…

– Иногда!

Вместе с ее презрительным восклицанием последовал сильный рывок за цепочку на запястье, после чего раздался крик существа, прикрепленного за шею на другом конце цепочки. Его красный вельветовый костюм придавал его призрачно-пародийный вид на обезьяну. Его огромная куполообразная голова, была частично покрыта голубой вельветовой шапочкой с пером, нелепо выглядевшей на массивном черепе.

– Тихо, Соломон! – Ее сахарный голос стал твердым. – Приведите сюда ответственного инженера. Двойные бронзовые двери с лязгом открылись. Стражники хонши втолкнули в зал человека в серой тунике. От него исходил запах грязи и крови. Хонши подтолкнули его остриями копия, прошипев: «Хошоо! Хошоо!»

– Так это и есть несчастный специалист… Гляди на меня, мерзавец!

Инженер, чье загорелое лицо казалось серым от ужаса и отчаяния, поднял взгляд и облизнул растрескавшиеся губы. Одна рука его была сломана и безвольно висела. Он застонал.

– Пинчон, не так ли? – продолжала Графиня. – Главный инженер Пинчон? На моей шахте произошел еще один несчастный случай, Пинчон. Рабы мертвы, Пинчон, рабы, которых не дешево привозить из измерений. Потеряно много недель работы, Пинчон. И что ты скажешь мне, Пинчон, обо всем этом?

– Я… сожалею… Графиня.

– Сожалеешь. Понятно. И что дальше?

– Инструменты плохие, Графиня. Только Эринелды знают по-настоящему шахтерское дело. Рабы не желают…

– У тебя есть плети и стражники. Я слышала, что пласт, который ты разрабатывал, сделал поворот, а ты не заметил этого, повел разработку в песчанике и все кончилось обвалом. Инженер уронил голову.

– Я не хочу быть жестокой с тобой, Пинчон. Мои люди говорят, что я беспричинно жестока, но это не так. Я буду добра с тобой, Пинчон. – Она сделала знак ближайшему стражнику хонши. – Сейчас же убей его!

Короткий взмах меча, хлынула красная кровь.

Пинчон изогнулся в конвульсии и упал ничком. Стражники хонши в шлемах, с острых вершин которых свисали пучки человеческих волос с кожей, унесли тело и навели порядок. Женщина в белом не глядела на это. Она сидела, сжав кулаки, погрузившись в размышления Затем она обвела ледяным взглядом ждущих Валкини.

– Я графиня Пердита Франческа Каммачия ди Монтиверчи, – произнесла она с гордостью и высокомерием. – Здесь, в Ируниуме, любое мое желание является законом. Прилизанные, лоснящиеся головы поспешно кивнули.

– Я найду другого инженера. Но на сей раз это будет действительно инженер из измерения, где разбираются в подобных вещах, из Сликитера или, возможно, с Земли. С ним будут обращаться с уважением, потому что его работа важна для меня. Разумеется, он неизбежно кончит так же, как эта падаль, но этого следует ожидать от несовершенных орудий.

– Да, Графиня.

– Он не сразу увидит рабов в шахтах, и я не хочу, чтобы с ним обращались, как с рабом. Понятно?

– Да, Графиня.

Она встала и дернула серебряную цепочку. Соломон зашипел и поскакал за ней, как приученная собака.

– Отлично. Мои шахты должны продолжать выдавать драгоценности, необходимые для торговли в измерениях. Для этого нужен инженер, так что я найду его. – Она обвела всех сверкающим взглядом. – Я возьму с собой стражника и… Чернока. – А где лучше искать инженера, как не в шахте?

Глава 2

Когда вой сирен разорвал ночное небо над Хадсоном, Дж. Т. Уилки и не подумал испугаться, хотя его положение было весьма неудобным.

Наверху пожарные, врачи, спасательные команды уже мчатся сквозь холод канадской ночи к Олд Смоки, где пожар разбрасывает адские цветы. Наверху разыграется вся драма главной шахты.

Здесь же, внизу, Дж. Т. Уилки пытался выбраться из узкого трека, в котором застряла его голова, хватаясь руками за теплый металл рельс и заваленный углем пол. Угольная пыль и дым забивали глаза, уши, нос и рот, в голове звенели колокола. Облака пыли были подняты взрывной волной, этот взрыв и поставил Дж. Т. в нынешнее нелепое и опасное положение. Он знал, что бояться нет времени. Если он не вытащит голову, то вскоре будет мертв. Последним ужасным усилием, чуть не оторвав себе уши, он вырвался и ударился о противоположную стену.

Его окружала абсолютная темнота. Где-то кричал человек, но крики вскоре затихли.

Он чувствовал себя так, словно под веки насыпали гравий величиной с добрый орех. Он нащупал на поясе фонарик и заморгал, когда белый луч света прорезал окружающую темноту. Он прокашлялся и сплюнул черную слюну. И тут он почувствовал чье-то присутствие.

– Это вы, Дж. Т.?

От звука голоса с потолка штрека сорвались куски угля.

Уилки рванулся через поднявшуюся пыль.

– Полак? Это вы, Полак?

– Да.

Груда угля поднялась и осыпалась с вымазанного черным крепкого человека, выпуская его на свободу. Дж. Т. схватил толстую руку и помог ему выбраться.

– Я должен был угадать… – Он закашлялся, слезы текли у него по лицу, прорезая в угольной пыли светлые дорожки. – Одного взрыва на шахте мало, чтобы убить вас, Полак.

– Вы правы, черт побери! Кто-нибудь еще…

Уилки покачал головой в свете фонарика.

– Фрейда нет.

Полак отряхнулся, затем включил свой фонарик на каске.

Все главные лампы вдоль дороги погасли, когда рухнул потолок.

– Мы здесь отрезаны, Полак, – внес ясность Уилки. – Я думаю, взрывная волна обрушила десятую дорогу. Мы попали в зазор. – Проворчал он в яростном негодовании. – Это должно научить меня встретиться с…

– Вы всегда были слишком нетерпеливы, – прогромыхал Полак. – У вас нет настоящего шахтерского чутья. Ваши гражданские инженеры и расчудесные машины…

– Болтай, болтай, – огрызнулся Уилки, огляделся и тяжело опустился на неподвижную вагонетку. Все многочисленные механизмы теперь долго еще будут бездействовать. – Вини во всем шахтерскую технику. Если бы ты работал лопатой и кайлой, как ты рассказывал, этого бы не произошло, верно?

– Несчастные случаи бывали и в старые времена. Черт побери, Дж. Т., мы же находимся в аду!

– Но из него иногда выбираются. Далеко ли мы можем пройти назад?

Фонари тут же дали ответ. В двух направлениях показались через пыль стены. В третьем дорога была завалена до потолка обрушившимся углем. Когда пыль осела, фонари засверкали более жутко.

Полак прокашлялся и сплюнул.

– Мы должны попробовать конвейер.

– Бесполезно. Он погребен под этими кучами.

Они попались здесь, в этом маленьком помещении с разбитым оборудованием и неподвижными вагонетками. Полак проковылял в жутком свете к отвесной стене. Он поднял лом, согнутый под углом в сорок пять градусов, и ударим им в стену. Подождал, затем ударил снова. У Дж. Т. от контузии ужасно болела голова.

Наконец, Полак с отвращением отбросил лом.

– Ни малейшего писка…

– Нас найдут. Они прокопаются сюда… Меня только беспокоит воздух.

– Вы же инженер, если вообще чему-нибудь учились, – хмыкнул Полак.

– Я горный инженер, – запротестовал уязвленный Уилки. – Я могу доказать это. У меня есть диплом…

– Конечно. Кусок бумаги. Так взмахните же им и вызволите нас отсюда.

– А-а…

Прошел долгий период ожидания, в течении которого Полак время от времени стучал по стене. Каждый раз они прислушивались в ожидании ответного стука, и каждый раз ответом была лишь тишина.

Струйка воды, которую нашел Полак, только мучила их – она была такой крошечной, что не позволяла ни смыть пыль, ни утолить как следует жажду. Уилки начал думать, что вот сейчас он должен бы по-настоящему испугаться. Все дело в том, снова и снова повторял он себе, что мне вообще не было нужды спускаться сюда. В эту субботнюю ночь у него должна была состояться долгожданная встреча с Меджи, и все было уже организовано. Как бесполезный молодой горный инженер, готовый погнаться за любой девушкой, он чувствовал сильное увлечение Меджи. Она не походила на Шейлу, Тони или Мари. Он был здесь на хорошем счету, потому что Полак, грузный шахтер, встал на его сторону в глупых ссорах, когда он только что приехал в Хадсон – драки в баре из-за женщин здесь были неизбежны, – и Уилки решил провести последнюю проверку во время смены Полака. Затем они собирались хорошенько повеселиться в Хадсоне.

Но вместо этого…

Вместо этого он был здесь, попавший в ловушку после бедствия в главной шахте. То, чему его научили, достаточно красноречиво говорило, что этот прорыв был большим. Вероятно, погибло много людей. Они же оказались в маленьком забое, отрезанном от основных разработок.

– По-моему, наступило затишье, – пытаясь скрыть горечь, сказал Уилки.

– Вы говорили, что нас услышат и спасут, – грубо проговорил Полак. – Забудьте об этом, Дж. Т. Они сидели в темноте. Полак экономил батарейку фонаря на каске – каска Уилки была разбита во время обвала, – ведь он не протянет долго, если будет все время светить.

– Если бы я знал, что это случится, я бы никогда не приехал в Канаду, – немного погодя проворчал Полак. Но большую часть времени они сидели молча в темноте, иногда стуча по стенам в надежде услышать ответный сигнал. Воздух начал становиться спертым, и в этом не была виновата угольная пыль. Ее облака давно уже улеглись. Внезапно раздался какой-то звук, от которого по спине Уилки прошла дрожь.

– Потолок! – Он подпрыгнул и опустился на острый кусок угля, вскочил на ноги и сплюнул.

– Еще держится. – Полак прошел вперед и включил фонарь, осветивший его лицо. Почти вся пыль осела.

Внезапно кусок угля с шумом обрушился с потолка. а ним еще один. Оба мужчины отпрянули.

– Это они! – с внезапной горячностью закричал Полак.

– Но каким образом? – спросил Уилки.

Прежде чем они успели сказать что-либо еще, с оглушительным шумом обрушился целый пласт. Полетели уголь и камни, поднялась пыль. Возникло теплое желтое зарево, нехотя пробивающееся сквозь трещину в угольном пласте. Потрясенные, чуть не спятившие от радости, они прикрыли руками глаза от яркого света.

Стену угольного пласта перед ними расколола трещина.

Края ее ярко светились. Полетели осколки. Затем – Дж. Т. не поверил своим глазам – из трещины показался приземистый коричневый нагой человек с ярко-красной повязкой вокруг лысой головы. Он расчищал себе дорогу маленькой кайлой. Его лицо лоснилось от пота. Он выглядел испуганно, однако, все же продвигался вперед. Его глаза выкатились, когда он сфокусировал их на двух шахтерах.

– Кто вы, черт побери? – завопил Полак.

Приземистый человек что-то проскрипел на непонятном языке. Возвещенный новым потоком угля, в щель протиснулся еще один приземистый коричневый нагой человек. Они стояли, как близнецы, глядя на Уилки и Полака.

– Они прошли через забой! – сказал Уилки и повторил:

– Через забой! Но они же не могли. Вокруг толстый угольный пласт.

– Они не могли, мой мальчик, но прошли, – проворчал Полак.

Оба коричневых человека, стряхнув с себя угольную пыль, покрывшую их кожу, как татуировка, кивнули.

– Они… Они хотят повести нас туда.

Полак пригнулся вперед.

– Ну, конечно. Назад пути нет… А эти парни должны же откуда-то прийти.

– Но…

– У вас есть лучшая идея, Дж. Т.?

Дж. Т. Уилки сглотнул. Во рту был привкус угольной пыли и страха.

– К сожалению, нет.

С помощью проворных коричневых людей Полак и Дж. Т. протиснулись в трещину в угольном пласте и стали пробираться вперед, к источнику желтого света.

Дж. Т. Уилки никогда не приходилось забивать голову ничем другим, кроме как ухаживанием за девочками и изучением горного дела. Две эти страсти были чем-то близки для него. Он выглядел моложе своего возраста. Когда они достигли противоположного конца трещины, он взглянул на громадного Полака, прежде чем осмелился поглядеть, куда они попали, и увидел, что его товарищ принимает все это за естественный ход вещей. В чем Дж. Т. не был так уверен.

Они стояли в маленьком овальном помещении, совсем не похожем на те, что выдалбливают в угле шахтеры. Впереди виднелось открытое устье прохода, зазубренное, неправильной формы, откуда струился мягкий желтый свет, ничем не напоминающий яркое белое освещение шахтерских ламп.

– Ну… – сказал мне Полак.

– У меня мурашки ползают по спине, – признался Дж. Т.

– Если вы думаете, юный Дж. Т., что мы умерли и попали в ад, или что эти странные шахтеры… как вы их называете… тролли, то выкиньте это из головы. Вы прекрасно знаете, что в канадских шахтах работают люди любых национальностей.

– Да, знаю… – Ответ Дж. Т. прозвучал неожиданно гулко в странном помещении.

Поторапливаемые своими спасителями, они нырнули в туннель . Они шли в сильном потоке желтого света, отражающегося от сверкающего угля. Со всеми своими недавно приобретенными инженерными знаниями, Уилки еще не выработал в себе чувство направления и расстояния, какими интуитивно обладал Полак.

Уилки хотел лишь очутиться в кабине лифта с кнопкой:

«Скоростной подъем».

Воздух становился прохладнее.

– Мы вроде бы не поднимаемся, – пробормотал он.

– К тому же этот проклятый туннель достаточно велик для человека, – проворчал Полак и тут же ударился головой о выступающий край угольного пласта, после чего посыпались куски угля и ругательства.

Пройдя еще немного, они увидели целый отряд похожих на гномов коротышек, толпившихся в дальнем конце туннеля.. Очевидно, их штрек открылся в этот короткий неровный туннель, приведший их к попавшим в ловушку шахтерам, а теперь они собирались вернуться на поверхность.

На полу и стенах за ними корежились тени Источником желтого света оказался луч, бьющий из рваной дыры в полу. Коротышки один за другим прыгали вниз в этот столб света.

Сглотнув, игриво подталкиваемый Полаком, Уилки последовал за ними.

Он неуклюже упал на глиняный пол. Что-то шевелилось на границе видимости. В пещере корчились тени. Чьи-то руки помогли Уилки подняться. Он сощурился от света, лившегося из огромного кристалла – теперь, вблизи, можно было заметить, что тот пульсирует, – и заморгал.

Он все еще не мог поверить в то, что видел. Позади сияющего кристалла открывалась широкая пещера со множеством колонн, как в кафедральном соборе. Коротышки собрались на свободном пространстве в ее начале. Омытая ярким светом, на Уилки сверху вниз загадочно, словно икона, глядела женщина в белом.

Уилки увидел тонкое белое платье, черные волосы, уложенные в высокую, усыпанную драгоценностями прическу, нежное белое лицо с розовыми губами, а также неизвестное обезьяноподобное существо, прыгающее и ухмыляющееся, прикованное серебряной цепочкой к ее запястью. Он увидел все это, но не мог поверить своим глазам.

– Я знаю тебя, Дж. Т. Уилки, – заговорила женщина сладким, как сироп, голосом, – но не знаю второго. Добро пожаловать, Дж. Т. Уилки. Я спасла тебя из обвалившейся шахты, и ты обязан мне жизнью.

И ЭТО – в угольной шахте?

ЭТО – глубоко под землей?

Нет, – Уилки содрогнулся, – нет, я просто ударился головой и вижу кошмары или галлюцинации, или… я умер.

Глава 3

– Я Графиня Пердита Францеска Камманчи ди Монтиверчи, – продолжала женщина. – Можешь звать меня просто Графиня. Она дернула цепочку. Обезьяна отскочила от Уилки. Ее большая лысая голова с нелепой вельветовой шапочкой… Уилки закрыл глаза.

– Ты не спишь, Дж. Т. Все это реально и происходит на самом деле. Теперь же идем, нас ждет путешествие. Внезапно раздался злобный мужской голос, говорящий на неизвестном Уилки языке, состоящем, казалось, из одних щелчков, шипения и хрюканья. Уилки открыл глаза. Говоривший мужчина был в синей рубашке и бриджах, из-за его широкого пояса торчало многочисленное оружие. Его смуглое лицо с загнутыми черными усами выглядело неприлично живым. Графиня огрызнулась каким-то резким ответом, и смуглый мужчина наполовину вытянул меч из ножен.

– А кто этот второй? – сладко спросила Графиня.

– Меня зовут Полак. – Громадный шахтер выдвинулся вперед. Он выглядел так, словно его лицо вот-вот взорвется.

– Ты тоже моешь составить нам компанию. А теперь поспешим.

Все сразу быстро пошли через пещеру. Сияющий кристалл парил в воздухе позади них без всякой, насколько мог видеть Уилки, опоры.

Уилки отпрянул от него. Черт побери, это не может быть реальностью!

– Это летающая тарелка, Дж. Т.! – подтолкнул его Полак.

– О, конечно… Это просто забавный сон.

– Я не уверен, что это сон, дьявол его забодай!

Дж. Т. Уилки и сам начал привыкать к безумной мысли, что это может быть не сон.

Они торопливо пошли вперед.

Пещера быстро закончилась гладкой глиняной стеной. Все остановились. Вокруг сгустилась атмосфера ожидания.

– Здесь нет никакого прохода, – пробормотал Полак.

– Дама, которая нашла дорогу в обвалившуюся угольную шахту, может найти и выход из пещеры, – кисло ответил Дж. Т. Если это реальность, значит, он должен привыкнуть к ней и не воспринимать происходящее, как сон.

– И что теперь, Графиня? – громко спросил он.

Женщина улыбнулась. Коротышки вздрогнули и отпрянули от них.

– Эринелды знают, когда копать и когда исчезать. Я вижу, в тебе развито чувство юмора, Дж. Т. Мне это нравится.

– Нужна техника, чтобы прокопаться сюда, – сказал Полак, с вызовом уставившись на женщину. Она поглядела на него в ответ.

– Мы идем… другим путем. – Она резко дернула за цепочку. – Соломон, проведи нас… через последний кристалл. Обезьяна двинулась вперед, что-то невнятно пробормотала и застыла на месте, словно ее внезапно разбил паралич. Дж. Т. Уилки прошиб пот, когда он взглянул туда, где секунду назад толпились коричневые коротышки – эринелды. Казалось, их толпа внезапно поредела.

– Самое трудное было найти Проход в земную шахту, – сказала Графиня. – Конечно, есть несколько в Западной и Восточной Германии, несколько в Венгрии, а также в ваших родных Штатах. Но эта часть вашего мира… – Она внезапно замолчала. Эринелд, стоявший в паре ярдов от Уилки, исчез.

Уилки с трудом перевел дыхание.

Другой эринелд занял его место и в ту же секунду, как его вторая нога коснулась земли, он также бесшумно, таинственно, невозможным образом исчез.

Только через секунду тихий хлопок воздуха, занявшего освободившееся место, подсказал, что кто-то здесь вообще был. Следующим исчез меченосец в синем.

– Ты следующий, Полак.

Графиня сделала знак, Полак двинулся вперед и исчез прямо на глазах ошеломленного Уилки.

– Я не верю… – пробормотал Уилки.

Он пошел к тому месту, где только что стоял шахтер, чувствуя головокружение, тошноту, чувствуя… чувствуя мягкое прикосновение травы, мокрой от росы, тепло летнего солнца на лице, и услышал, как что-то резко кричит человек в синем. Он стоял на травянистом склоне большой долины, увидел, как справа от него материализовался сверкающий драгоценный кристалл, и резко повернул голову.

И закричал.

Через секунду рядом с кристаллом материализовалась Графиня и маленькое существо, которое она назвала Соломоном. Человек в синем снова что-то закричал, сердито жестикулируя.

Уилки последовал туда, куда он указывал рукой. Край долины окаймляли крошечные точки, казавшиеся черными на фоне сияющего неба.

Графиня нахмурилась.

– Palachi, – сказала она. Соломон оскалился и запрыгал.

Его огромная лысая голова покрылась потом. Вид этих черных шариков на горизонте встревожил эринелдов. Они сбились в кучу и запищали своими высокими голосами.

– Мы должны поспешить через это измерение, – сказала Графиня, дергая за цепочку.

Соломон пошел вперед, за ним последовали другие. Кристалл, безжизненный и солнечном свете, плыл позади всех. Соломон принюхивался. Его крошечное морщинистое личико вертелось во все стороны Подстегивая Соломона словами, хотя и непонятными Уилки, но заставляющими его содрогаться, Графиня подгоняла беспомощного маленького человечка.

Наконец, пройдя сотню ярдов по долине, он остановился.

Снова начали исчезать эринелды.

В это время черные точки на склонах долины начали расти. Уилки понял, что они несутся вниз к исчезающей компании. Он не мог различить их формы, но исходящая от них угроза, казалось, подгоняла серию исчезновений. Уилки почувствовал внезапное изменение в почве под ногами и обнаружил, что пролетел около фута вниз и приземлился на голую скалу и щебенку. Вокруг него оскалились горы со сверкающими заснеженными вершинами, от которых протянулись длинные языки ледников. Уилки пробрал холод.

Они снова пошли, на этот раз прямиком к леднику. Никто ничего не говорил. Им приходилось перебраться через огромные валуны, скользить по льду и быть все время настороже. Наконец, Соломон остановился у подножия ледника.

– Как видишь, Дж. Т., я ввязалась в хлопотное дело, чтобы спасти тебя от неминуемой смерти, – сказала Графиня.

– Я очень благодарен, Графиня. Но, если считать все это реальностью, не можем ли мы убраться с этого холода. Я замерзаю.

Она засмеялась с жутким весельем.

– Это реальность, Дж. Т. Мы прокладываем путь через измерения в мой собственный мир Ируниум. Здесь мы должны отдохнуть и восстановить силы. Но сейчас… – Она резко дернула за цепочку, и Соломон вскрикнул. – Быстро проведи нас отсюда, карлик!

– Измерения? – повторил Дж. Т. Уилки.

На этот раз они пролетали измерения одно за другим, пока у Уилки не закружилась голова. Но он не закрыл глаза. Теперь он хотел видеть все, и окружающее напомнило ему калейдоскоп.

Когда все остановилось, вокруг расстилался залитый веселым солнцем ландшафт с совершено иной атмосферой, чем в первой долине, где усыпавшие склоны черные точки дышали смертельной угрозой. По сверкающему небу плыли высокие облачка. В воздухе носились сладкие запахи. Полак сделал глубокий вдох, пробежал взглядом по ручейку, музыкально звенящему неподалеку.

– Наконец-то я могу смыть с себя угольную пыль, – сказал он. – А то о шахтерах говорят, что они… гм… неряшливы.

Эринелды теперь расслабились, перекликаясь друг с другом. Человек в синем растянулся на траве, сделал длинный зевок и прикрыл глаза.

– Следующие Врата далеко, – кивнула Графиня. – Скоро здесь будут корабли.

– Корабли? – переспросил Уилки. – Врата? Измерения?

Она рассмеялась серебристым смехом, и Уилки подумал, то это очень привлекательная девушка.

– Скоро ты все поймешь, Дж. Т. Мои агенты на Земле были способны попасть прямо в Канаду из Нью-Йорка. Но я не могу провести тебя в Ируниум этой дорогой. Нам пришлось избрать кружной путь.

– Я полагаю, – сказал смышленый Дж. Т. Уилки, – это из-за того, что мы были завалены под землей? Ее пухлые розовые губы казались ярко-красными в солнечном свете.

– Не забудь это, Дж. Т. Ты был в шахте ловушке весьма близок к смерти. Спасатели бы не добрались до вас.

– Они бы попытались, – начал было возражать Уилки, но тут же замолчал.

Он поверил ей. Они прошли через измерения в это место, в это он поверил. Они оставили старую шахту с ее опасностями на Земле – в это он тоже поверил. Сейчас они находятся где-то совсем вне его родной планеты – он вынужден поверить и в это.

Теперь он верил всему.

Его хватила дрожь, он прижал руки к ушам и низко опустил голову, стараясь сдержать тошноту.

– Как ты знаешь, Дж. Т. Уилки, твоя шахта была глубоко под землей. Мы должны были пройти через те измерения, где почва более-менее совпадает с уровнем того штрека. Но теперь мы должны пройти в то измерение, где почва находится на том же уровне, что на Земле или в Ируниуме. Иначе в моей стране мы бы оказались глубоко под землей, – усмехнулась она.

– Это не смешно, – вяло сказал Уилки.

– Естественно, – голос Графини звучал раздраженно. – Я думала, у тебя есть чувство юмора, Дж. Т. Верил он всему этому – или нет?

– У меня есть Соломон, выбирающий относительно легкий маршрут, не считая неизбежного риска. Все эти измерения подобны Ируниуму, а значит, также и Земле. У меня есть обширная, неописуемо прекрасная карта измерений, из которых я полагаю свои маршруты. – Она снова хихикнула, что на этот раз заставило Уилки поднять голову. – Дэвид Маклин отдал бы за нее свою душу!

– Кто?

– Так что тебе ничего не нужно бояться в ненатуральных измерениях – землетрясений, морей лавы, искажения чувства времени и тому подобного. Смотри – а вон корабли! Когда Уилки поднялся на ноги, сзади подошел Полак. С него ручьями текла вода. Он был обнажен до пояса. С мясистым лицом, огромными мускулами, черными волосами, сверкающими от воды, широкими губами и прямыми чертами лица, он походил на человека действия, который не задумывается о завтрашнем дне.

– Умойся, парень! – прогремел он. – Вода сделает из тебя человека.

– Взгляни туда, Полак, – сказал Уилки, показывая рукой.

Корабли скользили по воздуху, как челноки. Они приближались устойчиво, неуклонно. Уилки не видел ни крыльев, ни пропеллеров, ни парусов, ни реактивных струй. Они плыли в пятидесяти футах над землей, повторяя все ее изгибы.

– Никогда не видел такие самолеты, – сказал Полак, яростно приглаживая свои волосы.

– Это не самолеты, – начал понимать Дж. Т. Уилки. – Это… – Но он замолчал. Он не знал, что это такое.

– Корабли, – сказала Графиня.

Каждый корпус был около двухсот футов длиной, пропорциональной ей ширины, с высокими палубами. Кораблей было восемь, ярко окрашенных, с многочисленными развевающимися флагами и лентами.

Уилки с трудом оторвался от этого чарующего зрелища и, вспомнив замечание Полака, прошел к ручью, где разделся и плюхнулся в воду, яростно смывая с себя грязь, и только жалея о горячей воде и мыле. Затем он натянул свою грязную одежду и вернулся к остальным. Ведущий корабль, по прежнему оставаясь на высоте пятисот футов, спускал на веревке плетеную корзину.

Эринелдов стали перевозить наверх по двое. Полака подняли наверх одного, а Уилки поехал с человеком в синем, чье свирепое лицо казалось странно живым. Они быстро достигли отверстия в днище и корзина поднялась на борт корабля. Дж. Т. Уилки вышел из нее на главную палубу.

Ожидая плавное покачивание, он удивился неожиданной устойчивости палубы. Что бы ни поддерживало корабль в воздухе, он явно не нуждался в воздушных течениях или резервуарах с легким газом.

Люди на палубах собрались поглядеть на прибывших. Одетые в неестественно пестрых одежды с кожаными перевязями для оружия, в яркие, открывающие шею рубашки, они казались радостной толпой с открытыми смеющимися лицами, пушистыми усами, подстриженными бородами, с жизнелюбивым духом, что дало Уилки чувство удовлетворения и комфорта. Когда прибыла Графиня, они заахали и заохали. Не глядя на радостные глаза и смеющиеся лица экипажа, Графиня величественно прошла в кормовую надстройку. Перила украшали множество больших фонарей. Любое сравнение с парусным кораблем сразу же исчезало из-за отсутствием мачт и парусов.

Человек в синем остался присматривать за Уилки. Злоба в этом человеке сбивала Уилки с толку.

Но здесь все было крепким и прочным, что придавало Уилки уверенность. Что бы ни поддерживало корабли, у их экипажей явно не было проблем с весом и грузоподъемностью. Графиня остановилась у подножия ступенек – не лестницы, а именно ступенек, – поднимающихся над левым бортом.

– Мне нужно отдохнуть и освежиться, прежде чем мы достигнем места назначения. Чернок позаботится о вас. В ответ на растерянное выражение Уилки, по ее лицу промелькнуло раздражение, затем Графиня бросила пару предложений человеку в синем. Он кивнул. Графиня грациозно поднялась по ступенькам, по пятам за ней ковылял прикованный к цепочке Соломон.

Человек в синем что-то крикнул одному из эринелдов, который тут же принес перетянутый ремнями тюк. Развязав тюк, человек с синем достал деревянный ларец с медными застежками. Из ларца он вынул ленту, усыпанную, на взгляд Уилки, драгоценными камнями, и сунул ее в руки молодому инженеру. Уилки принялся разглядывать ленту. Оскалившись, человек в синем выхватил ее, обернул вокруг головы Уилки и закрепил концы над ушами. Драгоценности затерялись в волосах.

– Ну, ради самого Черного Наспурга, ты хочешь вина или воды?

От изумления Уилки потерял дар речи. Каким-то образом лента с драгоценностями перевела то, что сказал человек в синем. Наконец-то они могли разговаривать! А когда до Уилки донеслись другие голоса, он понял, о чем говорит экипаж, о чем щебечут эринелды. Он мог общаться с этими людьми.

– Я… – запинаясь, начал он, – я думаю, вина.

Значит, человек в синем и есть Чернок.

– И запомни, шахтер, – продолжал тот, – мы вызвали эти корабли, чтобы они перевезли нас, но мы не хотим, чтобы они узнали, что мы приходим из измерений. Ты понял? Даже не упоминай об этом морякам.

– Конечно…

– Эй, Дж. Т., – воскликнул Полак, – Ты понимаешь, о чем он лопочет?

– Да, Полак. Только не спрашивай меня, как. А вот и вино несут.

– Отлично, мой мальчик!

Из внутренней двери вышла девушка, балансируя серебряным подносом, на котором стояла запотевшая бутылка и три бокала. Смуглый Чернок одобрительно кивнул, взял бутылку и начал разливать.

Уилки глядел на девушку.

Молодая, с розовым свежим личиком, она казалась здоровой и чистой – и не особенно интеллигентной. Ее одежда была ого же покроя, что носил экипаж корабля: короткая юбка, красная кофточка с кожаной оторочкой и платок поверх желтых волос.