Текст книги "Воин Скорпиона"

Вальфарг, название могучей империи, распавшейся в давние времена, мне уже доводилось слышать то тут, то там. Она зародилась на территории нынешнего Вальфарга, одного из лахвийских государств, и некоторые рассказы о Лахе были неразрывно связаны с его ныне поблекшей славой. Ныне на континентах и островах Крегена расположено множество государств. Насколько мне известно, только Вэллия может похвалиться тем, что в её империи крупная часть суши окруженная водой находится под властью единого правительства.

И эта похвальба, как вы услышите, обходилась ей очень дорого.

– Так значит, ты за курс на Паттелонию?

– Жаль, Дрей, что твои друзья не могут подождать тебя где-нибудь поближе к Дамбе Давних Дней. Из Паттеллонии нам придется плыть… не уверен насчет расстояния, пятьсот дуабуров, да? … прежде чем доберемся до внешнего океана. А потом надо будет плыть на юг мимо голых берегов Доненгила, дальше сделать круг по Зимстриму и так до Кифренского моря – а там у нас на пути Эртирдрин!

На данный момент я решил не переубеждать Сега. Пусть верит, что так оно и будет.

– Ты ведь не вэллиец? – его голос прозвучал неожиданно резко.

Среди жителей Вэллии, как я знал, много шатенов вроде меня – достаточно вспомнить восхитительные волосы моей Делии. Поэтому в Магдаге я без труда мог выдавать себя за кова Драка, вэллийского герцога. Но врать без нужды Сегу Сегуторио мне не хотелось.

– Я Дрей Прескот из Стромбора.

– Именно это ты и говорил. Но… Стромбор. Где такой?

Конечно, он не мог знать. Анклав, что ныне носил имя Стромбор, на протяжении всей жизни Сега назывался Эстеркари. Со свирепой радостью я вспомнил о моих кланнерах, кочующих по Великим Равнинам Сегестеса и о том, как с помощью верных друзей мы взяли мою крепость-анклав в городе Зеникке.

– Стромбор, Сег, находится в Зеннике…

– А! Сегестянин… ну, даже это вызывает у меня сомнение. Я ведь назвал тебя чужеземцем из чужеземцев и знал, что говорю.

– И что же ты знаешь, Сег?

Но он не ответил. Может быть его чутье и обострили способности к ясновидению, которые часто приписывают горцам – но вряд ли ему удалось догадаться, что моя родная планета находится в четырех сотнях световых лет от Крегена.

Сег однако отвлекся от рассуждений о моем происхождении, тогда как мулдави, вспенивая носом волны, рассекала ночное море, а над нами вновь показались звезды. Над горизонтом проплыла пара меньших лун Крегена, которые вращались вокруг друг друга, двигаясь по орбите вокруг планеты. Еще две луны побольше пересекали зенит. В их розоватом сиянии усиленном присутствием ещё двух из семи лун Крегена я увидел, что Сег смотрит на меня с замкнутым и сдержанным выражением на худощавом лице. Он провел рукой по своим черным волосам.

– Отлично, Дрей Прескот из Стромбора, я отправлюсь с тобой в Паттелонию, – он хохотнул. – Хоть армия, в которой я служил и проиграла сражение, но проконцы должны мне мое законное жалование. И они мне его заплатят.

– Хорошо, Сег, – вот и все, что я счел нужным ответить.

– И, клянусь всеми щитами [8]8
  тарчами


[Закрыть], разбитыми на горе Хлабро, я отказываюсь снова становиться рабом.

Ночью мы время от времени позволяли себе погрузиться в сон. Когда же два солнца взошли и выжгли редкие клочья тумана, там прямо по левому борту лежал один из многочисленных островов, что усеивают внутреннее море. Проплывая мимо него я вырулил так, чтобы оставить нам побольше пространства для маневра, ибо эти острова издавна приобрели славу убежища пиратов и корсаров – и я сам неоднократно ими пользовался. Вот тогда-то Сег и заметил ту деталь пейзажа, которую я уже увидал и, как подобает морскому офицеру, тут же мысленно взял на заметку – подобным делом всякий моряк занимается едва только выберется на палубу.

Он указал за корму. Там на фоне блистающей голубизны неба снова заклубилась низкая черно-лиловая туча, смахивавшая на массивный синяк.

– Рашун!

В эту минуту меня, правда, гораздо больше волновало опознание свифтера, который выскочил с подветренной стороны острова. Я сразу определил, что это довольно крупное судно. Когда же на мачте и флагштоках взвились флаги, я увидел их цвет и плотно сжал губы.

Сплошь зеленые флаги!

– Магдагский свифтер! – сообщил я Сегу. – Держись, сейчас будем лавировать довольно причудливо.

В этот миг рашун подхватил нас. Мы с трудом спустили люгер, и теперь я кое-как мог управлять мулдави на визжащем и завывающем ветру. Море вокруг нас вздымалось и вспучивалось. Двигаясь галсами, мы вскоре оставили свифтер барахтаться в волнах далеко позади. Даже тогда я отметил, как умело шкипер развернул его, и рванул обратно укрыться за островом. Все двойные ряды весел свифтера ожесточенно врезались в волны, вздымаясь и падая ровными параллельными линиями. Нас в это время уже несло мимо острова в море, кидая с волны на волну. Когда рашун истощил свою ярость, и наше суденышко перестало качаться из стороны в сторону, мы снова поднять парус. И тут я обнаружил, что на лице на лице Сега застыло странное выражение, а на щеках проступила зеленоватая бледность. Это зрелище породило во мне странную смесь сочувствия и злорадства.

Я отрезал от окорока толстый сочный кусок и предложил Сегу.

Тот отказался.

Вспоминая теперь, как скверно я обходился с Сегом Сегуторио, когда наша лодка ползла по волнам Ока Мира в Паттелонию, мне становится больно.

Мы заходили по пути на острова, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия – по большей части фруктами и овощами – и тщательно избегали мест, населенных людьми и полулюдьми. За это время Сег немало рассказал мне о своей родине, Эртирдрине. Когда понадобится я перескажу его слова. Однако один упомянутый им факт заставил меня призадуматься.

– Стрелы со стальными наконечниками?! – переспросил он однажды, когда мы бороздили море, а над нашими головами раскинулось прозрачное небо. – В Эртирдине ты не найдешь ни одного лучника, который ставит на стрелы сталь. Ей Фройвил, Дрей! Сталь в моей стране достать трудно.

– Так из чего же вы их делаете? Из бронзы?

– Ни в коем случае, – рассмеялся он. – Конечно, бронза – красивый металл, он мне нравится. Но мы используем только кремень – хороший, честный эртирский кремень. Да у нас трехлетний мальчонка уже вытешет тебе из кремня такой отличный наконечник, какой только пожелаешь! И, заметь, кремневый наконечник даже ленковую доску пробьет вернее, чем любой другой. Возможно, твоя сталь лучше, – но не медь, не кость, не рог, и даже не железо.

Я взял это на заметку, думая о граде стрел который обрушивали на врага мои кланнеры. Но впрочем, город Зенника контролировал предприятия являвшиеся по существу крупнейшей металлургической промышленностью. Да к тому же при богатейших залежах железа по соседству с лесами, древесина которых пережигалась на уголь. А здесь на внутреннем море в столь же выгодном положении находились как Магдаг так и Санурказз.

Диктуя свою повесть на ваш маленький кассетный магнитофон, в помещении, за стенами которого – только голод и отчаяние, я иной раз испытываю затруднения, пытаясь внятно описать Креген. Эта планета реальна. Она – живой, дышащий, исправно работающий мир населенный настоящими живыми людьми – мужчинами и женщинами, а также зверо-людьми обоих полов, помимо всевозможных чудовищ. Как и на Земле, происходящие события и порожденные ими нужды побуждают людей изобретать и совершенствовать уже сделанные изобретения. Длинных хрустящих буханок, или скорее батонов, крегенского хлеба не было бы без полей пшеницы, расстилавшихся под лучами двух солнц. Но этого мало. Кто-то должен в поте лица пахать, сеять, полоть и собирать урожай. Необходимы плуги и серпы, мельницы для перемалывания зерна, печи, в которых пекарь выпекает хлеб. Ни один человек, если он действительно сколько-нибудь ценит свою жизнь, не станет считать все предлагаемое жизнью чем-то само собой разумеющимся. Он станет заботиться даже о воздухе, которым дышит – иначе загрязнение окружающей среды, которое так беспокоит вас здесь, на Земле, приведет к отравлению беззаботных толп.

Вот так мы с Сегом и болтали о том о сем приближаясь к Паттелонии, главному городу Проконии, к городу, куда меня направили в бытность капитаном боевого санурказзского свифтера, прежде чем я отправился в то злополучное путешествие, которое должно было закончиться в Вэллии, но завершилось опять в Магдаге – городе, который был исконным врагом Санурказза на протяжении многих поколений. Кто правил сейчас в Паттелонии, я не знал. Ясно одно: он правил по праву меча – красного, зеленого или проконского.

Навигация не представляла трудностей. Солнца и звезды не давали мне сбиться с курса на морях по которым я никогда раньше не плавал. Вскоре я вычислил, что мы вот-вот войдем в воды, где следует ожидать более оживленного судоходства.

К этому времени Сег освоил науку управления рулевым веслом. Он-то и правил нашей мулдави, когда снова закружился и завыл ветер, а море начало тяжко вздыматься. На нас налетел ещё один из этих нечутких к людям рашунов.

Я мгновенно метнулся к мачте и с грохотом сбросил рею, сохранив лишь задний нок-бензельный угол, чтобы не оставаться вовсе без управления. Через борт уже вовсю хлестали вспененные волны. Схватив черпак, я начал вычерпывать воду. Качка стала поменьше, и я оглянулся на Сега Сегуторио. Свирепо вцепившись в рулевое весло, он отважно боролся с волнами. Должно быть, с той же неукротимой силой он вступал в схватку с диким зверем, охотясь в своих любимых горах Эртирдрина. При виде того как он сражается с новой для него стихией у меня потеплело на душе.

Как вы знаете, я редко улыбаюсь и ещё реже смеюсь – разве что в каких-то нелепых или опасных ситуациях. Но сейчас я смотрел на Сега Сегуторио, и губы мои раздвинулись в насмешливой улыбке, иронической гримасе, на которую Сег ответил жестоким рывком рулевого весла и раскатистым каскадом богохульств, слившийся у меня в ушах со свистом и воем рашуна.

Нас качало и болтало. Я вычерпывал воду, а Сег висел на рулевом весле, не давая нашему суденышку изменить курс и выводя нас из зоны рашуна. И снова я печалюсь, вспоминая, как несправедливо обходился с бедным Сегом Сегуторио. Этот человек радовал мне сердце.

Когда мы наконец выбрались из рашуна, Сег шумно выдохнул и бросил на меня испепеляющий взгляд, после чего вообще перестал обращать на меня внимание. Я тогда не рассмеялся и жалею теперь об этом, так как он этого ожидал.

После этой недолгой, но буйной бури – рашуны различаются как по названию так и по характеру – море совсем успокоилось, если не считать единственного длинного вздымающегося вала.

На некотором расстоянии от нас в воду глубоко осел покалеченный рашуном широкопалубный корабль со снесенными за борт мачтами. По его палубам в панике бегали люди. Спустя миг нашим взорам предстала и причина их тревоги.

К широкопалубному кораблю – как сообщил мне Сег, рассмотревший его вымпел, это был «купец» из Паттелонии – поворачивал, рассекая воду, свифтер. Его низкий злобный силуэт надвигался в абсолютном и убежденном сознании собственной мощи. На глазах у нас он поднял свои флаги. Все они были зеленого цвета.

Свифтер из Магдага! Он явно собирался атаковать паттелонского «купца». Значит, Санурказзу удалось отбить город. При всем драматизме наблюдаемой нами ситуация, я почувствовал прилив радости.

Так вот, если из моего предыдущего рассказа вы не поняли, что несмотря на жилку практичности Сег Сегуторио был до крайности бесшабашным, то значит, я неверно обрисовал этого человека. Сейчас он сверлил взглядом разукрашенный зеленым свифтер, и ноздри его сжались. Затем он резко повернул руль и взял курс на те два судна.

– Что, Сег? Ты никак собрался самолично напасть на магдагский свифтер?

Он смотрел на меня и словно не слышал моих слов.

– Он ведь большой, Сег. Судя по очертаниям, я бы сказал, что это «семь-шесть-шесть», сто пятьдесят весел.

Легкий ветерок-зефир нес нас вперед.

– У нас нет даже ножа, Сег. Не говоря уж о мече.

Нос нашей лодки рассекал воду.

Ах, как я жалею, что дразнил Сега Сегуторио!

Наверное, всего лишь наверное, дело было в том, что я тогда был молод и все ещё не мог забыть того шмякнувшего мне прямо по лицу кома соломы пополам с навозом.

– Они из Магдага, – бросил Сег. – Это они продали меня в рабство.

Мы продолжали скользить вперед. До нас уже долетали вопли, крики и грозный звон металла о металл. Я был крозаром Зы, посвятившим себя борьбе с ложным зеленым божеством Гродно – и никакой иной курс мне и в голову не приходил.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Бой на борту свифтера.

– Это самый старый, самый замшелый прием, который только существует, Сег, – говорил я, в то время как мы скользили по водной глади по направлению к двум кораблям – широкопалубному паттелонскому «купцу» и магдагскому свифтеру. – Но нам просто больше нечего пустить в ход. Это срабатывало в прошлом и, несомненно, не раз сработает в будущем. Нас сейчас должно волновать только одно – сработает ли этот способ на этот раз в нашем исполнении.

– Сколько там человек, Дрей? – вот и все, что спросил Сег.

– Свифтер этот типа «семь-шесть-шесть, сто пятьдесят». И значит у него три ряда весел по каждому борту, по двадцать пять весел в ряду. На верхней палубе по семь гребцов на каждом весле, а на двух нижних – по шесть человек на весло. Это около тысячи человек – а может, и больше, учитывая запасных гребцов в трюме.

– И все рабы?

– Все рабы.

– Похоже, ты разбираешься в этих делах, Дрей.

– Разбираюсь.

– А воинов?

– Это по-разному. Все зависит от цели плавания свифтера. Опять же, на мой взгляд их будет не меньше двух сотен. А если цель намечалась значительная, то намного больше, – я вспомнил дни своего рабства на борту магдагских свифтеров. – Гребцов у них очень много, Сег. Их держат прикованными к веслам, кормят всякой бурдой на сырой воде, луком и заплесневелым сыром. А дважды в день окатывают морской водой. Когда же у кого-нибудь иссякнут силы – выкидывают за борт или запарывают до смерти.

– А мы неплохо идем, – с коротким смешком заметил Сег. – Об одном жалею – при мне нет моего большого лука, лука, который я сделал своими руками из священного дерева ертир, что росло на земле Кэка Кэкуторио. Он чуть не поймал меня в тот день, когда я срезал палку для лука. Мне тогда было двенадцать. Я готовил этот лук, чтобы стрелять из него, когда вырасту – и, когда вырос, у лука оказался именно такой баланс, какой мне требовался. Древесина у дерева Кэка была почти черной, и его зелень почти такой же темной и хранила тайны. Он чуть не поймал меня…

Сег замолчал. Я увидел, как ссутулились его плечи. Та самая жилка практичного здравого смысла навалилась всей тяжестью на его бесшабашный дух и он отчетливо понял, во что мы собрались ввязаться. Его действиями руководила ненависть к поклонникам зеленого божества и обычная бесшабашность. А мной – мои собственные обеты, мрачные воспоминания о долгих месяцах рабства и то, что я был крозаром Зы.

Честь принадлежать к ордену крозаров Зы значит для меня очень много. Да, они – маленькая группа преданных своему делу людей, обитающих где-то там в глуши на внутреннем море планеты, что расположена в четырехстах световых годах отсюда. Да, их связывала фанатичная вера в вымышленное божество красного солнца и беспредельная ненависть к столь же мифическому божеству зеленого светила. Но это ни в коем случае не умаляет ценности их мистической философии, содержащей в себе беспредельные глубины мысли, их поразительного искусства владения мечом. Трудно не восхищаться силой духа, доблестью и самоотверженностью, которые они воспитывают в себе, равно как и их смелостью и прямодушием. Иногда кажется, что на Земле, где вы живете, ныне можно встретить лишь слабое подобие этих качеств.

Сег Сегуторио ненавидел рабство и рабовладельцев – также как и я. И все же не так давно, в бытность капитаном санурказзского свифтера и крозаром, я тоже использовал труд рабов. Они гребли у меня в условиях не намного лучше тех, в которых мне довелось настрадаться, когда я ишачил на магдагских кораблях. Это само по себе должно показывать какую власть имели надо мной крозары Зы. Когда же я попробовал освободить рабов и нанять на их место свободных гребцов, то наш экипаж оказался настолько близок к жестокой и страшной гибели, что эти события до сих пор преследует меня в кошмарах. [9]9
  Еще одно упоминание о сведениях с утраченных кассет, как уже сообщалось в «Солнцах Скорпиона» (А.Б.Э. ).


[Закрыть]

Предаваясь таким вот размышлениям, я ждал, пока наша мулдави преодолеет последний отрезок чистой воды, отделявший нас от кормы свифтера. Внимание всех находящихся на борту было поглощено последними мгновениями борьбы за широкопалубный корабль. Как мне показалось, «купец» тонул. Однако капитан свифтера несомненно рассчитывал успеть разграбить судно и захватить пленных прежде, чем «купец» пойдет ко дну. Теперь перед нами вырос высоко вознесшийся изгиб кормы корабля.

Мы покачивались на зыби. Я встал на носу. Свифтер действительно был велик. Его постис – прямоугольный гребной каркас – выступал далеко за пределы плавных обводов бортов, нависая над водой, и гребные скамьи, судя по всему, были расположены по системе «скалоччио» – под острым углом к борту. Гребцы все ещё держали весла на весу, а все лопасти образовывали идеальную линию. Время от времени барабанный дельдар подавал сигнал, дважды ударяя по басовому и теноровому барабанам. И тогда все весла то с правого, то с левого борта дружно и четко погружались в воду и совершали короткий резкий толчок, удерживая свифтер рядом с паттелонским кораблем. Выдвинутый шпирон свифтера нависал над бимсом «купца».

Я поднял взгляд на надменно задранную корму и… предпочел отбросить инстинктивно родившуюся ассоциацию с равно надменно задранными хвостами скорпионов.

Благодаря покрывавшим корму сложным завиткам резьбы и всяким, как сказали бы у нас на Флоте, мишурным украшениям, я без труда нашел, за что можно ухватиться и на что опереться. Как только мои босые ноги нащупали первую опору, и я сделал шаг наверх, за мной последовал и Сег. Мы оба лезли на борт совершенно безоружными. На мне по-прежнему была только полоса коричневой ткани, снятая с сорзарта, а Сег носил серую набедренную повязку раба. Действуя теперь со всей возможной осторожностью я коснулся рукой палубы под поручнями. Прямо у меня над спиной торчало одно из рулевых весел. Я тихо вылез на палубу и огляделся.

Рулевой дельдар всем телом навалился на свой валек, готовый на пару со своим коллегой с другого борта одним движением удержать нос свифтера вплотную к «купцу». В крайнем случае им на помощь должны были прийти гребцы на веслах. Барабанный дельдар, скорее всего, сидит, подняв барабанные палочки, а весельный начальник находится в своем маленьком табернакле под срезом юта. Офицер, блистающий зелеными шелками и золотыми кружевами, с довольным видом прогуливался по палубе. Я беззвучно пробормотал проклятье этому магдагскому мерзавцу.

И столь же осторожно спустился назад.

Сег смотрел на меня. Его лицо сморщилось, выражая крайнее отвращение.

– Оттуда воняет, – сообщил он.

– Разумеется.

Свифтеры строятся по планам разработанным корабельными инженерами различных талантов. Схема этого образчика была мне знакома. Я довольно точно представлял, где что расположено на борту, зная это и как раб, и как капитан. Мы проникли в нижнюю кормовую каюту – на земном семидесятичетырехпушечном корабле она называлась бы кают-компанией младших офицеров – и не обнаружили там ни одной живой души. За дверьми, которые вели к нижнему, или таламаксному, ряду весел, и находилась та живая сила, в которой мы нуждались. Эта галера представляла собой разновидность катафракта – и потому, даже верхние, транитные, ряды гребцов защищал ограждающий фальшборт. Существует ещё открытый тип гребных судов, или афракт. На таких кораблях фальшборта нет, и это обеспечивает свободную циркуляцию воздуха. Зато на катафракте гребцы по крайней мере хоть как-то защищены от стрел. Я тогда ещё не решил, что лучше, также как не сделал выбор между теориями длинного и короткого киля. Как бы то ни было, сейчас, когда мы приступили к своей задаче, фальшборт укрывал не только гребцов от оружия, но и нас от чужих глаз.

Едва раскрыв двустворчатые двери, я увидел перед собой кнутового дельдара. Прежде чем тот успел хотя бы обернуться, я зажал его в захват, и он безжизненно осел на куршею.

Рабы тупо смотрели на меня. Живой блеск в их глазах давно потух. Волосы отросли и свалялись, что наглядно свидетельствовало о длительности пребывания свифтера в море. Ведь как только корабль покидает магдагский мол, головы рабов выбривают до такой гладкости, что это сделало бы честь ядрам двадцатичетырехфунтового погонного орудия.

Сег кинулся во всю прыть к другому кнутовому дельдару. Здесь, внизу, в тесноте и вони, кнутовые дельдары дежурили по очереди. Зачастую дежурство на таламитной палубе назначалось в качестве наказания.

На поясе у парня, которого я свалил, висел нож. Мне потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы отомкнуть замок на главной цепи, на которую надевались все другие цепи.

Ближайший ко мне раб озадаченно разглядывал меня. Его спина красноречиво говорила о роде его занятий. Сидящий рядом с ним тоже поднял голову, его рот бессмысленно открылся. Толстые слюнявые губы обнажили неровный ряд сломанных, испорченных зубов. Меня на мгновение охватило настоящее отчаяние.

Этих рабов, похоже, полностью сломили. Восстанут ли они, как должны восстать если мы хотим преуспеть?

Никто тут не отшвыривал главную цепь, не стискивал свою в мстительно сжатых кулаках. Здесь не было и речи о немедленном забвении всех рабских привычек. Им ещё предстояло понять, чего они в состоянии добиться. Но – на нижней палубе ведь, как правило, держали непокорных, смутьянов, которых было не так легко сломить.

Неужели я допустил просчет, который грозил теперь катастрофой?

И тут из двойного ряда поднятых глядя на меня голов вылез, волоча за собой цепь, грязный бородатый человек. И уставился на меня во все глаза.

– Пур Дрей!

Я не узнал его. Но он знал меня. И я тут же ощутил, как в воздухе что-то изменилось. Кто-то громко произнес:

– Крозар!

Я поспешно поднял руки.

– Тихо! Освобождайтесь от основной цепи. Весла пока надо держать в ряд – сами знаете. Мы освободим наших товарищей на верхней палубе… а потом… тихо !

Конечно, сохранять тишину они не могли.

Как только их шарахнуло по мозгам травматической дубиной освобождения, как только они поняли, что быть рабами им больше незачем, удержать их стало невозможно.

Исполосованные кнутами голые тела хлынули на куршею, где сквозь щели виднелось небо и длинные ряды голых ног гребцов двух верхних палуб. Один из кнутовых дельдаров взглянул в разделяющую палубу узкую щель и заорал. Я метнул нож, как метал некогда терчики – женское оружие моих кланеров, – и он повалился, захлебнувшись криком и собственной кровью. Наступив ногой на его тело, я высвободить нож из горла убитого. Мне порядком претило разбрасываться оружием.

Рабы уже взбирались по опорному шпангоуту верхних палуб, переваливались через набортные концы вальков, там где те лежали в положении «ровно» на задающих им пределы гребных рамах. Они голосили как безумные и размахивали цепями. Я догадывался, что немногим придет в голову освободить своих товарищей; их потрясенное сознание было охвачено теперь единственным желанием – перебить всех магнатов, что попадутся им на пути. Прошу заметить, такое желание представлялось мне тогда вполне достойным – да простит меня Зар.

Я сам лез наверх, точно какой-то горный грундал, сжимая в зубах окровавленный нож. Признаться, это один из немногих случаев, когда мне довелось скалить зубы.

Бросившись к замкам большой цепи зигитов, я пробежал по захрустевшему у меня под ногами телу кнутового дельдара, измолоченному чуть ли не в фарш. Острие ножа потыкалось в замке, раздался отчетливый щелчок, слышный даже сквозь весь этот гвалт, а затем зигиты, уже подготовленные к восстанию поразительным появлением своих товарищей снизу, заревели и забушевали с цепями в руках.

Засвистели стрелы, и один из рабов закричал и упал навзничь, пронзенный стрелой навылет. Экипаж свифтера среагировал быстро.

Иного я и не ожидал.

Только подавляющее численное превосходство позволяло нам захватить судно.

Трудно представить себе весь тот гам и то неистовство которые царили в те мгновения. Шпангоуты от палубного настила отделяло лишь узкое пространство, почти щель, и в этой тесноте голые заросшие люди выли и дрались, прорываясь к свету. Мы лезли наверх. И с нами взбирался Сег Сегуторио. Завладев кнутом, он так огрел им по голеням кнутового дельдара, что тот с воплем рухнул прямо в безжалостные когти рабов, которые растерзали его в клочья.

На верхней палубе с её куршеей и решетками по обоим бортам над нижними рядами, словно бьющее об утесы море, бушевали рабы. Добраться до замков главной цепи транитов будет нелегко. Со стороны носа свифтера уже бежали обратно магдагские солдаты в длинных железных кольчугах. В воздухе все чаще свистели стрелы. Мне предстояло добежать до табенакля весельного начальника, а это был неблизкий путь. Барабанный дельдар издал единственный затяжной визг и бросился улепетывать на корму. А там виденный мной ранее магдагский офицер уже выхватил длинный меч.

Вот этот-то меч мне и требовался для полного счастья.

Но прежде все-таки следовало заняться замками. И тут рядом весьма кстати оказался Сег. Один вид кнута у него в руках поверг весельного начальника в такой ужас, что тот заорал, словно его резали. Я нагнулся к первому замку, и возле меня в палубу тут же впилась стрела. Офицер, пригибаясь, уже бежал к нам, выкрикивая что-то угрожающее. Загорелая обветренная физиономия магдагца так побагровела от ярости, что ему явно грозил апоплексический удар.

Замок щелкнул, раскрылся, а я выпрямился и метнул нож.

Офицер невнятно кулдыкнул что-то и упал на палубу, как тряпичная кукла.

Я поймал на лету вращавшийся в воздухе длинный меч, схватив его за костяную рукоять. Признаться, не люблю костяные рукояти, но для первого раза это отличный улов.

– Вперед! – закричал Сег. – Эти расты нас ждут!

И в самом деле, команде было уже не до захвата широкопалубного. Экипаж и солдаты свифтера разворачивались теперь дать отпор взбешенным рабам. Мы специально начали с нижних палуб, желая подольше оставалась незамеченными. Теперь, когда все рабы были освобождены, ничто не мешало нам с Сегом и самим вступить в бой.

– Хватай сперва меч, Сег! – крикнул я.

– Будь у меня лук… – проорал он в ответ.

Я бросился по заваленной телами куршее, прорываясь сквозь плотную толпу. Сотни рабов сгрудились впереди размахивая цепями, свистя ими над головой, описывая смертоносные круги. Но лучники свифтера работали быстро и профессионально. Они стреляли по настильным траекториям, и то и дело кто-то из рабов падал, убитый или раненый.

Мне пришлось изрядно потрудиться, проталкиваясь вперед. Однако спустя несколько мгновений я отбросил в сторону тело раба, сраженного при взмахе цепями ударом меча в живот, и занял его место, приняв боевую стойку крозаров Зы.

Клинки скрестились. Стрела просвистела рассекая мне волосы, но я не обратил на это внимания. Несмотря на костяную рукоять, этот меч оказался превосходным оружием и я почувствовал как он сокрушительно ударил по грудной клетке первого магдагца и пробил кольчугу насквозь. Солдат упал. На его место встал другой, которому я немедленно вмазал по лицу над наустником. Мимо пролетело ещё несколько стрел – и тут я с удивлением заметил, что некоторые летят в обратную сторону. Противостоявший мне магнат внезапно вскинул руки, выронил меч и упал. Из его правого глаза торчала стрела.

Сег Сегуторио наконец-то заполучил оружие с которым умел обращаться и пустил его в ход.

Теперь сказалась чистая масса рабов. На борту находилось наверно целых триста магдагцев – магнатов первого и второго классов, солдат и матросов. К тому моменту, когда я добрался до входного трапа на нижний шпирон, в живых из них похоже оставался только капитан свифтера. Само судно представляло собой фантастическое зрелище. На всех надстройках теснились голые рабы, которые выли и орали, словно безумные – да нет, какое там словно, они ведь и правда обезумели.

Я вполне понимал их чувства.

Длинный шпирон свифтера нависал над накренившейся к воде палубой «купца». Неровные пеньки – все, что осталось от двух его мачт – торчали из груд обломков. Выходит это было довольно крупное судно. Вартеры магдагского свифтера установленные на носу – по моему мнению, чуть выше, чем следовало – и предназначенные для метания камней, изрядно раздолбали бак широкопалубного – именно бак, а не полубак. Кормовую надстройку «купца», внушительное двухпалубное сооружение, завалило грудой хлама, рухнувшего с грот-мачты. Повсюду валялись мертвые тела.

Капитан свифтера прожег меня взглядом. Это был рослый тип, и из под кольчуги у него выпирали бугры мускулов. И меч у него был исключительных размеров. Вокруг него среди убитых рабов растянулись и тела в кольчугах и колонтарях принадлежавшие по видимому наемным солдатам, которые находились на борту «купца».

– Хай! – крикнул он.

И махнул мечом. Этот жест не допускал двух толкований: «Давай сюда, и я изрублю тебя на куски».

Он прекрасно понимал, что в одиночку против толпы разъяренных рабов ему не устоять.

Это был магдагский магнат – но тем не менее храбрый воин. Даже в то время, когда я был молод и в груди моей горела ненависть ко всему зеленому, у меня хватало объективности признать в человеке мужество.

И я спрыгнул к нему.

Вся моя одежда состояла из набедренной повязки. Против магната в великолепной кольчуге я оказывался в невыгодном положении. Но его сознанию своей обреченности и отчаянной решимости дать при этом жестокий бой и умереть достойно, я мог противопоставить собственное умение и решимость.

Вот с каким раскладом красное выступало против зеленого.

Наши клинки тут же скрестились, и я оценил силу его руки.

«Купец» накренился у нас под ногами, когда пробоину хлынула вода.

– Ты умрешь, раб, – процедил сквозь зубы капитан, – и присоединишься к своим собратьям!

Я не ответил. Наши клинки скрестились вновь и, когда они расцепились, я быстро нанес удар, но даже тут в тесноте палубы капитан сумел ловко уйти от моего выпада. И тут же сам напал на меня, стремясь покончить со мной и прихватить с собой на ледники Сикки как можно больше врагов.

И тут один из рабов громко и ликующе заорал с палубы:

– Джикай! Руби его, пур Дрей, князь Стромбор, крозар!

Клинок в руке капитана дрогнул. Он сделал шаг назад. На его лице появилось выражение такой ярости и отчаяния, что мне стало не по себе.