Текст книги "Мы с братом и Рыжая"

Меня как ошпарило. Ну, гад! Не соседи мы ему, а население! Одни хлопоты ему от нас, и общаться с нами им нечего! Ну и нам с ними – нечего! Деньги эти нужно бросить им во что бы то ни стало, и поскорее. Ух ты… А если он соберётся, чего доброго, нам платить? Пришлёт своего амбала с деньгами! Мама изумится, начнёт выяснять, возьмётся за нас, скажет папе… Ой, что начнётся!

– …Хорошо, будем надеяться, что твоих извинений достаточно.

Уф! Отлегло. Ай да Рыжая! Тоже поняла, в какую беду нас чуть не втащила. Умная, однако. Впрочем, о себе она тоже заботилась. Ей бы тоже досталось.

Этот Пал Сергеич постепенно утихал, но всё равно его было хорошо слышно:

– Совсем разбаловалась! Всё, что хотела, получила: теннис, лошадь, бассейн, лук. Тренеры чуть не ежедневно, компьютер с любыми играми, книг полно, а ей, видите ли, скучно!.. Нет, к Интернету не подключу, с отцом начнёшь переговариваться, а мать это запретила… Нет, пусть она решает… Сегодня я звонил ей, скоро приедет, а до этого велела ничего не предпринимать… С друзьями зимой в школе увидишься… Никуда не убежишь, уж я об этом позабочусь. И учти: ещё одна такая выходка, прикажу оконный проём затянуть стальной сеткой: даже не плюнешь за окно. А вещи свои всё-таки убирай сама, порядок в жилье должен быть. Ну, ладно, надеюсь, до тебя дошло.

Всё стихло. Минуты две Рыжая ещё стояла у окна, потом исчезла и она.

– Ну что, проходимец, – сказал я, когда мы слезли с дерева. – Как любовь? Конверт этот с долларами сегодня же кинем к их калитке и записку вложим, чтобы забирали их обратно. Её записочку можешь оставить себе.

– Нет, – твёрдо ответил Ильюшка. – Я сначала должен поговорить с ней. Ну, написать ей. И отдать, кому она скажет.

Я промолчал. Когда он так говорит, спорить бесполезно. Мы сидели за сараем и думали. Интересная складывается картинка. Выходит, этот Пал Сергеич ей не отец? А кто отец? И почему ей с ним не разрешают переписываться и даже видеться? Причём мать не разрешает, а этот Пал Сергеич её слушается. Кто же она такая? А с этой Рыжей говорит как с дочкой. Ага, всё ясно, её мамаша развелась с её родным отцом и вышла замуж за богатого, а родной папаша или пьёт, или отсидел в тюрьме, вот мать и не хочет, чтобы дочь с ним встречалась. А может, наоборот: он хороший человек, и дочь хочет убежать к нему, вот её и стерегут! И даже Интернет отключили, чтобы она с ним не связалась.

Ну и ну! Так и сидит одна, а мать куда-то уехала, развлекаться наверное, а она всё время одна. Этот Пал Сергеич ей всего накупил, чтобы не скучала, а живого человеческого общения со сверстниками не обеспечил. Да-а, тяжело. То ли дело у нас: брат всегда рядом, мама с папой каждый вечер с нами дома, ребят всегда можно позвать. А здесь, на даче, вообще блеск: можно возиться с папой в сарае, помогать ему усовершенствовать душ на участке, спорить с ним, прятаться, когда он в гневе, маме помогать на огороде, сидеть вечером всем в обнимку и смотреть телик… Рассказывать о своих делах… Ой, да всего не перечислишь. А у неё ничего этого нет!

– Вот бедняга, – сказал я наконец. – Как же она без отца, без матери?

Ильюшка не ответил, и я понял, что он подумал то же, что и я.

– А если бы наши развелись, что с нами было бы? – вдруг спросил он. – Нас бы поделили: тебя – маме, меня – папе? Или наоборот?

Он это как-то так сказал, что у меня всё внутри похолодело.

– Ты что?! – закричал я в ужасе. – Наши никогда не разведутся. Что они, дураки, что ли? А если начнут разводиться, мы им такое устроим…

– Ну и что мы им сможем устроить? – снисходительно, как взрослый, спросил Илья. – Убежать и то не сможем. Папа со своими быстро найдёт, а найдёт – так вложит, что второй раз не побежишь. Да и куда бежать? Не к шпане же воровать или на вокзалах попрошайничать. Придётся терпеть.

Он задумался, а я молчал и ждал.

– Нет, наши не разведутся, – сказал он вдруг твёрдо.

И мне стало легче.

– А может, для неё и лучше, что родители развелись. Может, ей деньги больше нравятся: по магазинам ходить, по всяким тусовкам, в школе отметки – за деньги, в институт – за деньги, а потом муж – чей-нибудь сыночек из банка или Газпрома. Так и проживёт жизнь в полном своём счастье. А может, её родной папаша такой, что от него мать не зря ушла? Это наши с тобой родители – оба самые лучшие, а у неё?

Ильюшка ничего не ответил.

Когда на следующий день брат показал Рыжей приготовленную записку, она разулыбалась и даже слегка поклонилась. Потом исчезла из окна и снова появилась со своей запиской, напечатанной здоровенными буквами на компьютере: «И не думай! Подарки не возвращают». Ничего себе! Только что была плата за битую морду, а сейчас уже подарок. Предусмотрительный Ильюшка втащил с собой на дерево пачку картонок, три фломастера – чёрный, синий и всё-таки красный, выделять особо важные места, так что он сразу схватился писать. Прочитать, что он пишет, я не мог, только угадывал по её ответам:

«Нельзя, вся почта проверяется. Письмо передадут Пал Сергеичу, а он деньги заберёт и начнёт разбираться и чего придумает – неизвестно».

Пал Сергеич. Точно не отец.

«Я в электронку войти не могу: Пал Сергеич мой Интернет не оплачивает. И мобильник забрал»:

Интересно, как это Илья собирается переписываться с ней по «емельке»? Наши-то ноутбуки дома, в Москве. А к своим папа с мамой нас не подпустят. У мамы попросить можно, но она обязательно спросит для чего. Илья, конечно, ни за что не признается, а соврать так, чтобы мама поверила, в этом случае невозможно. И чем это тогда кончится, неизвестно.

«Нет, не могу сказать. Может быть, потом, я ведь тебя ещё не знаю. Ой, меня зовут, пока…» – И Рыжая исчезла.

– А я знаю, что нужно сделать, – сказал я, когда мы слезли. – Узнай, как оплатить её Интернет, мы сделаем это из её же денег. Попробуем насесть на родителей, чтобы привезли наши ноутбуки, скажем, что хотим позаниматься, а то за лето всё позабудем. Папа, конечно, не поверит, но тут можно сказать, что должны же мы взрослеть, наконец, – сам сто раз нам это говорил, – поклясться, что не будем играть в стрелялки-догонялки, и он не устоит. А пока с маминого ноутбука пошлёшь, когда мама в огороде будет или отъедет куда-нибудь. А я послежу, чтобы тебя не застукали. Только ты уж после себя всё аккуратно сотри, чтобы мама ничего не заподозрила, а то, если она ваши послания найдёт, под такой допрос попадёшь, что сам не заметишь, как во всём признаешься.

Ильюшка ничего не ответил, но я его хорошо знал, и мне было ясно, что он всё внимательно выслушал и мне благодарен.

На следующее утро я ещё доедал завтрак, а чисто умытый брат с бинтом на голове уже сидел на дереве с готовым посланием и дожидался свою Рыжую. Когда я залез к нему, он уже весь измаялся от ожидания. Мы молча прождали ещё минут десять, и наконец она появилась в окне.

Хи-хи, а ведь она готовилась к свиданию, честное слово! Кофточка на ней была обалденная, на шее тонкая золотая цепочка с какой-то посверкивающей висюлькой, и причёсана по-новому. Красивая – до невозможности! А если она тоже влюбилась?! Ай да братец! Ну теперь совсем трудно станет.

Ильюшка, как её увидел, даже про свою записку забыл – глаза вытаращил и застыл.