Текст книги "ЗАПИСКИ О МОСКОВИИ"

Штаденское описание Московии, основанное на личных впечатлениях участника или современника событий и устной традиции придворной или народной среды, займет одно из первых мест в ряду Rossica XVI в.

Около 12 лет (с 1564 по 1576 г.) Генрих Штаден прожил в Московском государстве; из них около 6 лет (?) провел в «опричнине».

Достаточно этой хронологической справки, чтобы почувствовать исключительную историческую ценность литературного наследства опричника-вестфальца.

На основе его личных впечатлений сложилось топографо-экономическое описание русского Поморья и описание Москвы. Замечательное, единственное в литературе, описание опричного двора на Неглинной (1565–1571 гг.), сгоревшего в набег Девлет-Гирея, сделано также по личным воспоминаниям. Отсюда своеобразная, необычная для автора экспрессия литературного стиля в изображении низких хором «кровожадного дикаря», особного царского дворика, усыпанного белоснежным песком.

Новые данные по истории опричнины звучат особенно убедительно в устах опричника, пострадавшего при аграрной реакции и обратном пересмотре земельных дач в опричнине после набега 1572 г.

По своим старицким поместьям он хорошо ознакомился с существом крестьянского вопроса и условиями нарастания крепостных отношений в поместье, с техникой сошного письма и посошного обложения, и в своих «Записках» сумел рассказать и по этим вопросам кое-что в высокой мере интересное для историка.

Детали приказного суда, центрального и областного управления подобраны автором тоже опытным путем: на Москве, в Старице и в Каргополе изучал он строй и характер «высшей московской школы», как иронически именует автор хитроумные проделки московских приказных в паутине московских законов.

По личным впечатлениям излагает автор события московской истории 1565–1576 гг. События до 1565 г. записаны по изустным рассказам придворной или обывательской среды.

Таков в общих чертах материал «Записок».

Значительное количество бытовых картинок сообщает мемуарам опричника сугубую историческую ценность; а сочность их красок придает им характер занимательного чтения.

Наличность автобиографической части отличает «Записки опричника» от того материала Rossica XVI в., который до сего времени был в ученом обороте, и сообщает им особое значение.

Генрих Штаден, в 16–17 лет убежавший из родного вестфальского городка от уголовного преследования, работавший землекопом по городам немецкого и ливонского поморья, побывавший дворовым и приказчиком в ливонских мызах, позже купцом, ландскнехтом польской службы, толмачем при царском дворе, старицким помещиком и опричником московского царя, поволжским мельником, купцом-меховщиком и торговым маклером на русском Поморье, курьером при герцогском дворе, политиком-прожектером и дипломатическим агентом при графском и императорском дворах, – Генрих Штаден займет видное место в ряду выезжих или пленных иноземцев-авантюристов, которые в свое время действовали по ею сторону московского рубежа.

С другой стороны, калейдоскопичность его биографии, неожиданные извивы его карьеры, неудержимость его конквистадорского воображения сближают его с теми «кавалерами-авантюристами», которыми кишела тогда Западная Европа.

Наш Генрих Штаден – типичный picaro – под стать своим испанским прототипам.

Его мемуары – мемуары авантюриста XVI в. с их элементами novella picaresca – приобретают исключительный интерес, интерес биографии, вырастающей до бытовой типологической характеристики.

I

Прошение императору Рудольфу II.

(л. 66 об. – 69).

/ 66 об./ Его римско-кесарскому величеству королю венгерскому и чешскому, нашему всемилостивейшему государю всеподданнейшее и всепокорнейшее прошение от меня, Генриха Штадена.

/ 67/ Всепресветлейший, вельможнейший, непобедимейший римский император, король венгерский и чешский, наш всемилостивейший государь!

Каким образом Русская земля до сих пор управлялась; как князья владели собственными уделами, вотчинами и поместьями; как вели они войну против крымского царя – извечного врага их государства; где они с ним обычно сходились; как далеко опустошил он их страну; как выжег он Москву и как неуклонно стремится к тому, чтобы присоединить к себе Русскую землю, а великого князя с обоими его сыновьями увести с собой в Крым и завладеть великокняжеской казной – в этом моем послании найдете, ваше римско-кесарское величество, письменное изложение этого. Еще сообщил я о том, кaк великий князь без пощады и сожаления убивал правителей своей собственной земли; и как все это было и как происходило. Как всемогущий бог покарал страну чумой и голодом и как много еще других в ней бывало бед. Я имею в виду при этом намерение крымского царя захватить Русскую землю при помощи турецкого султана, казанских, астраханских и нагайских татар и князя Михаила (!) / об./ из Черкасской земли. Короля польского, который посажен на престол турецким султаном, когда крымский царь не имел должного успеха, – я не считаю.

Милосердый бог так часто и чудесно охранял меня в тех странах и – как это достоверно рассказано в моем послании – невредимым спас меня из рук русских, что, может быть, такова была божья воля, чтобы я открыл это (solchen Zustand und Gelegenheit) вашему римско-кесарскому величеству; как то теперь мною и написано, не мудрствуя, и вкратце, – по требованию и желанию вашего римско-кесарского величества. Но в услугу вашему римско-кесарскому величеству по вашему желанию я готов в случае необходимости представить более пространный устный или письменный доклад.

За получение от меня такого описания король польский очень много дал бы мне, когда я был послан в Польшу. Но меня брало раздумье, и я решил этого не делать.

А теперь, ваше римско-кесарское величество, я всенижайше прошу милостиво поднять и принять от меня это мое послание. Я писал его всем сердцем моим и великую радость испытал я / 68/, когда бог удостоил меня лицезреть ваше римско-кесарское величество. А больше ни о чем я и не забочусь! Душу свою я посвятил только богу, а очи мои и сердце мое все время моей жизни устремлены на то, как бы послужить во славу вашего римско-кесарского величества, что вы и увидите на деле.

Покорнейшая моя просьба: оставить это мое послание при вашем римско-кесарском величестве, а мой проект хорошо обдумать и выполнить его, не упустив благоприятных обстоятельств. Но только – чтобы это мое описание не переписывалось и не стало общеизвестным! Причина: великий князь не жалеет денег, чтобы узнавать, что творится в иных королевствах и землях. И все это делается в глубокой тайне: наверное, у него есть cвязи пpи импepaтopcкoм, королeвcкиx и княжеских дворах через купцов, которые туда приезжают; он хорошо снабжает их деньгами для подкупа (в почесть – zur Vorehrung), чтобы предвидеть все возможные обстоятельства и предотвратить опасность.

Если он узнает об этом, он прикажет укрепить острогами и занять гарнизоном устья рек на описанном морском берегу.

/ об./ Быть может, кто-нибудь скажет, что все это я делаю в расчете на деньги или подарки. На это я отвечу так – я делаю это для вашего римско-кесарского величества по своему желанию и даром. Потому еще, что с ранних лет я считаю себя в долгу перед всемогущим богом, его сыном Иисусом Христом и святым духом, ибо он дал мне возможность видеть толикие вещи, что я могу открыть и предложить столь великое.

Причина еще и та, что я родился под державой вашего римско-кесарского величества, и все мои родные пребывают под той же достохвальной и далеко прославленной державой. Долг и обязанность каждого – кто что узнает – открыть это вашему римско-кесарскому величеству.

Если ваше римско-кесарское величество поставите на очередь это христианское дело и предприятие и приступите к его осуществлению, то я, Генрих Штаден, клянусь по рыцарски свято служить и помогать в этом вашему римско-кесарскому величеству.

Из этого моего письма ваше римско-кесарское величество соблаговолите усмотреть, каким образом я держался на службе великого князя, исконного врага всего христианства и неописуемого тирана.

/ 69/ Тем паче мне, родители коего блаженно жили и умерли под вашей эгидой, надлежит всепокорнейше служить вашему римско-кесарскому величеству – всячески и изо всех моих сил, дабы держава ваша была во главе всего мира, дабы она не то что не пошатнулась бы или ослабела, но обратно приумножилась.

Для большего подкрепления собственноручно подписываюсь Вашего римско-кесарского величества всеподданнейший и всепокорнейший слуга Генрих Штаден manu propria.

II

План обращения Московии в имперскую провинцию

(л. 50 об. – 66).

/ 50 об./ План, как предупредить желание крымского царя с помощью и поддержкой султана, нагаев и князя Михаила (!) из Черкасской земли[2]2
  Автор или переписчик его мемуаров ошибочно упоминает кн. Михаила, ко времени составления «Плана» уже казненного царем Иваном.


[Закрыть] завоевать Русскую землю, великого князя вместе с двумя его сыновьями пленниками увести в Крым и захватить великую казну.

/ 51/ Всепресветлейший, вельможнейший, непобедимейший римский император, король венгерский и чешский, наш всемилостивейший государь!

Ваше римско-кесарское величество усмотрите из этого моего послания, как сильно и жестоко – и не без основания – воюет крымский царь землю великого князя. Все прежние великие князья ежегодно давали крымскому царю определенную дань. А теперешний великий князь за несколько прошедших лет не давал своей обычной дани крымскому царю.

Ваше римско-кесарское величество усмотрите также, какие огромные убытки причинил крымский царь великому князю и его стране. И если великий князь правил бы еще сотню лет и даже более того – что, конечно, невозможно – то и тогда он не мог бы преодолеть того раззорения, какое крымский царь причинил Москве и Рязанской земле.

Ежегодно в течение всего лета великий князь должен держать своих воинских людей на реке Оке в 14 милях от Москвы.

Прежде войско великого князя выходило обычно навстречу крымскому царю за Великий Дон и Донец, до дикого поля, между Крымом и Рязанской землей. Рязанскую землю крымский царь опустошил; великий князь держит там по деревянным острогам (Heusern) или замкам лишь некоторое количество стрельцов. Все князья и бояре вместе с их крестьянами / об./ уведены из Рязанской земли в Крым в полон.

Крымский царь так жаждет захватить Русскую землю, что я не могу ни описать, ни рассказать того вашему римско-кесарскому величеству в полной мере. В особенности потому, что турецкий султан посадил в Польше королем Стефана Батория, как и его (крымского царя) посадил он в Крыму.

Итак, крымский царь с поддержкой и помощью турецкого султана, который не откажет ему в поддержке, рассчитывает захватить Русскую землю, а великого князя вместе с его двумя сыновьями, как пленников, связанных (gebunden und gefenglich) увести в Крым и добыть великую казну, которая собиралась много сотен лет. Из нее турецкому султану будет выдана чудовищно большая сумма. А турецкий султан уже отдал приказ пятигорским татарам, которые обычно воевали Литву и Польшу – много зла причинили они Польше еще и в прошлом году – чтоб с Польшей они держали перемирие (Stillestand), с тем, чтобы польскому королю тем легче было напасть на воинских людей великого князя. Все это весьма на руку крымскому царю / 52/. Великий князь не может теперь устоять в открытом поле ни перед кем из государей (Herren) и как только он убеждается, что войско польского короля сильнее его войска, он приказывает тотчас же выжечь все на несколько миль пути, дабы королевское войско не могло получить ни провианта, ни фуража. То же делается и против войска шведского короля. А как только отступят войска польского или шведского короля, войско великого князя опять готово к походу. Оно устремляется в Польшу или Швецию, жжет и грабит. И часто, когда великий князь уверен в удаче, он сам отправляется в Польшу, Лифляндию и Швецию; забирает там один, два или три замка, какой-нибудь город и тотчас же уходит опять на Москву. Теперь он направляется обычно не в Москву, а в Александрову слободу.

Крымский царь имеет в помощь нагаев, у которых нет государя и которые служили обычно великому князю за право повольного грабежа в Польше, Литве, Лифляндии и Швеции. К тому же крымский царь имеет в помощь еще свойственника (Schwager)[3]3
  Schwager – собственно шурин; и это могло бы относиться к брату Марии и казненного на Москве Михаила – Мастрюку, сыну Темрюка. Но, может быть, автор употребляет это слово в его общем значении – «свойственника».


[Закрыть] великого князя из Черкасской земли / об./, ибо великий князь бесчестно обошелся с его дочерью, а его сына князя Михаила убил. Имеет он в помощь также и татар, которые обитают в обоих царствах – Казанском и Астраханском – и тех, что живут в окрестных улусах или округах, как-то луговых и нагорных черемис. Когда крымский царь жег Москву и опустошал всю Рязанскую землю, у него было тогда 30.000 нагайской конницы. Тогда же был с крымским царем и свойственник великого князя князь Михаил (!) из Черкасской земли со многими тысячами конных. Тогда же поднялись и татары из обоих царств Казанского и Астраханского: грабили, жгли, убивали и много тысяч русских увели в полон с собой в свою страну. Оба эти царства, Казанское и Астраханское, до того принадлежали родственнику (Vetter) крымского царя – Шигалею.

Шведский король вместе с лифляндцами воюет с великим князем. Скажут и это на пользу крымскому царю. Но я это ни во что не ставлю. Причина: крымский царь имеет достаточную помощь от турецкого султана / 53/, нагайских татар, князя Михаила (!) из Черкасской земли, Казанских и Астраханских татар и короля польского. В шведском короле нужды ему (крымскому царю) нет, разве что сам король пожелает!

Что из этого произойдет и насколько это важно для всего христианства – это я представляю обдумать вашему римско-кесарскому величеству, ибо ваше римско-кесарское величество – глава всего христианского мира.

Чтобы все это предупредить; чтобы не повело это к посрамлению всемогущего бога и сына его Иисуса Христа и святого духа, к умалению вашего римско-кесарского величества и погибели всего христианского мира; но – напротив – чтобы случилось все во славу и хвалу всемогущего бога, вашему римско-кесарскому величеству к величайшей и высочайшей славе и богатству, а всему христианству, главой которого являетесь вы, ваше римско-кесарское величество, пошло это в пользу и назидание (zu Nuz Frommen) – я и представляю вашему римско-кесарскому величеству следующий совет и план.

Неизвестный путь (Pasasie) или дорога водою и сушею (Wegzu Wasser und zu Land) на Москву.

Печенга – монастырь, основанный монахом / об./ Трифоном; около 23 лет тому назад[4]4
  Первая жалованная грамота Печенгскому монастырю дана в 1556 г.


[Закрыть] он пришел из Великого Новгорода к этому месту в Лапландии через Норвегию и Вардегуз. Монахи и слуги и все жители кормятся от моря (aus der Sehe). Они ловят треску, семгу и бьют рыбу по названию белуха (Peluga[5]5
  Разновидность дельфинов (Beluga leucas). Водится в Сев. Ледовитом океане.


[Закрыть]); из нее вытапливают ворвань; монахи имеют двор на Кольском посаде; а по берегам реки Колы вываривают соль.

Кильдин – остров, омываемый морем, он высоко вздымается. На нем живут лаппы. На острове есть озеро с пресной водой (ein susser Sehe).

Кола – река или залив. На этой реке русские рубят остроги; в особенности же Яков и Григорий Аникиевичи Строгановы. Около трех лет тому назад они здесь же поставили еще солеварню. Эти братья владеют еще городом Великой Пермью и Солью Вычегодской. Здесь на этой реке они торгуют с голландцами, антверпенскими торговыми людьми и другими заморскими. Они же обещали великому князю укрепить это место. Сюда голландцы и антверпенские торговые люди привезли несколько сот колоколов, которые были взяты из монастырей и церквей, и всякого рода церковные украшения / 54/ – венчики, светильники от алтарей, медные решетки с хор, церковные облачения, кадильницы и многое множество подобных вещей.

Черная река – острог (Hot). Здесь ловится семга. Некоторые торговые люди из Холмогор получили право торговли с лаппами на берегах этой реки.

Терский нос – земля; уходит далеко в море; на ней живут лаппы.

Кандалакша – река; на ней – незащищенный посад с небольшим монастырем. Здешние жители кормятся от моря вместе с монахами и их слугами. Здесь – граница Лапландии.

Умба и Варзуга – реки. На этих реках построены незащищенные посады. На св. Иоанна летнего здесь вылавливают за один день много, много тысяч семги. Большею частью она идет на дворец великого князя.

Кереть – река и незащищенный посад. Люди кормятся там от стекла, которое добывается из земли. Оно разрывается на тонкие листы (dunne gerissen), а потом из него делают окна; на русском языке это называется слюда (Sluda)[6]6
  Поморская слюда под названием «московского стекла» была очень ценным товаром и важной статьей русского экспорта: давали 350 четей ржи за 1 Ѕ чети слюды. В XVII в. на Москве пуд слюды продавался по 15-150 руб. О керетских слюдяных разработках упоминает Ратке в 1800–1802 гг. В XVI–XVII вв. они принадлежали Соловецкому монастырю, почему и до сих пор многие ломки называются «монастырскими».


[Закрыть].

/ об./ Кемь – река. На этой реке – большой незащищенный посад. Питаются сельдью и ловят семгу.

Шуя Карельская – бухта и незащищенный посад. Опустошен опричными.

Соловки – монастырь; лежит в море на острове, омываемом кругом со всех сторон, так что можно подойти на кораблях и объехать кругом этот маленький остров. Шесть русских князей отдались под покровительство этого монастыря со всеми их деньгами и добром.

Сума – река и незащищенный посад; принадлежит Соловецкому же монастырю. Торгуют разного рода товарами и топят ворвань.

Нименга – посад на реке того же имени (an dieser Rever ein Fleck). Жители вываривают из моря соль. Далее течет река Онега. За ней – Золотица и монастырь св. Николая.

Двина – река. На этой реке у Поморья лежит посад по названию Холмогоры. Сюда приезжают англичане (die Engelischen). Это – компания, которая здесь торгует. В компании около 50 богатейших купцов; королева также состоит в компании. От великого князя у них грамоты (Brife), что один раз в году они могут приезжать к этому месту на семи кораблях. Кроме них, никто не может плавать к этому месту.

Далее лежит Una Nunnuy; на море – семь островов, по ним бродят олени. / 55/ Далее течет река Мезень. За ней лежит Лампожня, далее река Цильма (der Bach aus Silma). Здесь пластами выходит наружу серебряная руда.

Далее лежит Пустоозеро. Здесь встречаются и торгуют самоеды с русскими. Русские выменивают у самоедов соболей на сукно, котлы, сало, масло, кольчуги и толокно. До этих мест заходят русские торговые люди. Дальше Пустоозера у великого князя нет уже власти, так как русские не ходят в море; у них нет кораблей и морем они не пользуются – ни Западным, ни Восточным, ни Черным, ни Каспийским. А земля великого князя тянется (strecket sich an) до всех этих четырех морей[7]7
  Автор – точнее переписчик его «Записок» – ошибочно протягивает границы Московского государства XVI в. до Черного моря: черноморское побережье было закреплено за Россией по договорам 1774-1783-1791 гг.


[Закрыть].

Если кто хочет проникнуть в страну великого князя, надо использовать реку Онегу. Перед устьем ее на море лежит остров, омываемый морем кругом со всех сторон, по названию Кий-остров. Онега – залив и река. Первое село на этой реке на русском языке называется Пречистое. От этого села вверх по реке по обоим ее берегам живут торговые люди и крестьяне – до Турчасова.

Турчасов – большой незащищенный посад. Здесь в первый раз (zum ersten alle) взвешивается соль, которую вываривают из моря / об./. Дальше по Онеге соль доставляется в Каргополь.

Каргополь – незащищенный город, без стен; лежит на перевале (uf dem hochsten Grad)[8]8
  Автор правильно помещает Каргополь «на перевале»: город лежит действительно на вершине моренной гряды, представляющей собою водораздел Беломорского и Балтийского бассейнов.


[Закрыть] у стоячего озера[9]9
  В тексте читается «steinern See»; следует читать «stehende See» – стоячее озеро.


[Закрыть], из которого вытекает названная река Онега. Здесь склад соли, которая вываривается из этого озера. В городе и уезде живут только торговые люди и крестьяне; ежегодно они платят в казну то, что с них причитается. Но до войны им нет никакого дела, никакой заботы.

В полумили (!) от этого стоячего озера лежит еще одно стоячее озеро по названию Белоозеро. На нем лежит город, по озеру названный Белоозером. Стены и укрепления деревянной постройки. В этой местности лежит еще мужской монастырь, по названию Кириллов монастырь. В полумили от него лежит женский монастырь, в котором живут княгини великого князя и его сына. Говорят, что в этом городе и монастыре хранится много казны великого князя. В этих местностях живут торговые люди и крестьяне.

От этого монастыря до города Вологды 16 миль пути. Город начат постройкой; половина / 56/ стены из камня, другая – из дерева. Здесь в этом городе выстроены каменные палаты (Palast); в них лежат серебряные и золотые деньги (Dennmge), драгоценности и соболя, ибо здесь – склад соболей, которые приходят от самоедов и из Сибири. Здесь лежит также около 300 штук пушек, недавно отлитых в Москве, лежат они в куче. В этом уезде живут торговые люди и крестьяне. Во время опричнины в этом городе день и ночь держали стражу 500 стрельцов.

Итак, до этой страны, во-первых, можно плыть по морю из Испании, Франции, Германии, от Гамбурга, Эмдена, Бремена, из Голландии, Зеландии, Антверпена. Затем по реке Онеге и Двине по воде и по суше можно дойти до этих четырех городов. Также водой можно итти и дальше до Москвы: от Белоозера по реке Шексне, которая вытекает из Белоозера, этого стоячего озера, и впадает в большую реку Волгу. По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен: на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру. / об./ Осетр этот поедается при дворе великого князя. Там, где река Шексна впадает в Волгу, лежит на мысу незащищенный посад по названию Устье; вверх по Волге (!)[10]10
  Правильнее – «по Мологе».


[Закрыть] лежит еще один большой посад по названию Холопий, где круглый год бывал обычно торг; на нем встречались турки, персы, армяне, бухарцы, шемаханцы, кизильбаши, сибирцы, нагаи, черкасы, немецкие и польские торговые люди. Из 70 городов русские торговые люди были приписаны к этой ярмарке и должны были приходить к ней ежегодно. Здесь великий князь собирал из года в год большие таможенные доходы; теперь же этот посад совсем запустел. Далее водой можно дойти до города Углича; город совсем пуст. Далее лежит город Дмитров; и этот город также пуст. До сих пор можно плыть по воде. А там до Москвы остается еще 12 миль.

Сухопутный тракт от этих четырех городов: от Вологды на Ростов. Ростов – незащищенный город, а в нем монастырь. Когда крымский царь жег Москву, великий князь скрылся именно в этот / 57/ монастырь, так как монахи отыскали в своих писаниях, что ни один неверный враг, который не верует во Христа, не придет на это место. Потом – на Ярославль; Ярославль – город и кремль деревянный, без артиллерии. Дальше лежит Переяславль Залесский: город и кремль достаточно запустели. Далее лежит Александрова слобода; срублена она так: стены сложены из бревен, врезанных одно в другое и доверху засыпанных землей. Снаружи поверх бревен во избежание пожара выложена стена толщиной в один кирпич – от земли до стрельниц. Здесь лежит много денег и добра, что награбил великий князь по городам: в Твери, в Торжке, Великом Новгороде и Пскове. Дальше лежит монастырь, наибогатейший монастырь по всей стране, по названию Троица. Дальше лежит город Москва. Она теперь отстроена так: ворота, как и цитадель, сделаны из бревен и снаружи вокруг обложены землей и дерном; между воротами проложен вал в три сажени ширины[11]11
  Земляной вал, шедший при Иване Грозном по линии теперешних бульваров, составлял третью внешнюю линию укреплений Москвы; следующие линии составляли стены Китай-города и Кремля.


[Закрыть]. Перед валом снаружи рва нету. В городе живут только торговые люди, / об./ набранные из других городов; самые богатые противу их воли должны были пустить свои деньги в постройку домов и дворов. На восток течет река Москва, впадающая в Оку; Ока впадает в Волгу; Волга – в Каспийское море. По другую сторону Яузы на Болванке живут все немецкие воинские люди, которыми великий князь пользуется против крымского царя.

На юге лежит выжженный Девичий монастырь. На западе – живут охотники и конюха. На севере – немецкие стрелки и русские стрельцы. В городе у речки Неглинной, бывшей пограничной черты между земщиной и опричниной, живет большая часть немецких торговых людей, которые были вывезены из городов Лифляндии.

Чтобы захватить, занять и удержать страну великого князя – достаточно иметь 200 кораблей, хорошо снабженных провиантом; 200 штук полевых орудий или железных мортир и 100.000 человек: так много надо не для борьбы с врагом, а для того, чтобы занять и удержать всю страну.

/ 58/ Для этого христианского предприятия вашему римско-кесарскому величеству датский король одолжит 100 кораблей, хорошо обеспеченных продовольствием и снаряжением. Причина: великий князь отобрал у него несколько замков и еще намеревается, как только заключит мир с Польшей, отобрать от него (т. е. датского короля) всю Норвегию. И еще: с его братом, герцогом Магнусом, великий князь обошелся не по христиански.

Другие 100 кораблей охотно одолжит вашему римско-кесарскому величеству Ганза, или поморские города.

Ваше римско-кесарское величество могли бы договориться и с принцем Оранским, чтобы он одолжил вашему римско-кесарскому величеству 100 кораблей на один рейс. А не то – те же 100 кораблей ваше римско-кесарское величество могли бы получить от Испании или Франции.

Вашему римско-кесарскому величеству Гамбург охотно одолжит на один рейс несколько кораблей. Город Бремен также сделает что-нибудь для этого предприятия, равно как и город Любек.

Потребная для того первоначальная сумма (das Laufgelt oder Angelt) 100.000 талерам. И воинские люди должны быть снаряжены так, что, когда они придут в страну великого князя, они могли бы служить и в коннице. Это должны быть такие воинские люди, которые ничего не оставляли бы в христианском мире: ни кола, ни двора (weder Haus, noch Hoff). Таких ведь много найдется в христианском мире / об./. Я видел, что такое великое множество воинских людей побиралось (auf der Garte gan), что с ними можно было бы взять и не одну страну. И если бы великий князь имел в своей стране всех побирох (Gartbruder) из военных, которые шатаются по христианскому миру – причем некоторые из них поворовывают, за что кое-кого и вешают – то он захватил бы все окрестные страны, у которых нет государей и которые стоят пустыми, и овладел бы ими.

Необходимо еще несколько тяжелых пушек и мортир, чтобы разбивать ворота деревянных городов, а мортирами в случае надобности зажигать пожар в деревянных городах и монастырях.

Шкипера и лоцманы найдутся в Голландии, Зееландии, в Гамбурге и в Антверпене. В Голландии, в Бриле, есть шкипера и лоцманы; найдутся они и в Дордрехте. В Схидаме живет шкипер по имени Яков Гейне: он плавал в эти места несколько лет. В Антверпене живет шкипер по имени Иоганн Яков: он долгое время ездил к этим же местам. В Гамбурге живет некто по имени Симон Салинген, который давно знает все эти места: и Онега, и описанное Поморье ему хорошо известны / 59/. В Бергене, в Норвегии, живет Северин и Михаэль Фальке; они отыскали это место за 4 года до того, как я там был.

Они могут плыть на кораблях датского короля, которые вашему римско-кесарскому величеству король одолжит на один рейс. По моему предположению и мнению, гамбургцы также одолжат вашему римско-кесарскому величеству 100 кораблей, за что они получили бы право плавания (Segelaz) в эти страны, ибо датский король не соглашается, чтобы гамбургцы впредь плавали бы в Исландию и норвежский Берген.

Ваше римско-кесарское величество должны выбрать одного из братьев вашего римско-кесарского величества в качестве государя (zum Herren), который взял бы эту страну. и управлял бы ею.

Прежде всего, он не должен быть суровым. И с бедными, и с богатыми должен беседовать охотно и каждому давать благожелательные аудиенции – впрочем до тех пор, пока страна не будет занята. При войске на первый раз должна быть по меньшей мере сотня проповедников: в укреплениях и городах, которые будут укреплены, они проповедывали. бы слово божие воинским людям. Таких проповедников достаточно можно найти по университетам.

И все это должно быть налажено в течение года, чтобы все было готово, когда решили бы отплыть из Германии, – Гамбурга, Бремена или Эмдена. Отправляться следует 1 апреля и плыть сначала к заливу и реке / об./ Коле в Лапландии.

Кола сама по себе защищена, ибо она лежит между двумя реками; одна вытекает из Ilmen Osorra[12]12
  Может быть, в Имандра-озеро?


[Закрыть], другая из Нотозера и здесь у Колы впадает в Западное море. Колу можно взять и укрепить с отрядом в 800 человек, из них половина – мореходцы, другая половина – стрелки.

Затем должно занять и укрепить Кильдин-остров с отрядом в 500 человек, из которых половина – мореходцы.

Таким образом будет защищена и укреплена вся Лапландия на 100 миль вглубь материка и вдоль по берегу.

Далее с отрядом в 500 человек – половина мореходцев – следует занять Соловецкий монастырь.

Пленных, взятых с оружием в руках, надо увезти в империю на тех же кораблях.

Они должны быть закованы в кандалы и заключены по тюрьмам в замках и городах; их можно будет отпускать и на работу, но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом: за то, что наших пленных они продают турку.

Так следует держать их до тех пор, пока не будет взята вся земля. Что с ними будет после – это будет изложено ниже.

Здесь в Соловецком монастыре можно устроить складочный пункт.

Далее у Поморья на реке Двине лежат Холмогоры / 60/ – незащищенный город. Сюда приезжают англичане. Холмогоры можно занять и укрепить с отрядом в 800 человек.

Затем отряд в 1000 человек должен занять и укрепить остров в устье реки Онеги – по названию Кий-остров или первое вверх по Онеге село Пречистое – в 1 миле от морского побережья. Для блокады Поморья половина воинских людей должна быть из мореходцев.

С захватом названных пунктов будет занято свыше 300 миль пути вдоль по морскому берегу и вглубь материка. В Поморье следует назначить комиссаров, которые следили бы за доставкой на кораблях различных товаров и в страну, и из страны и быстро доставляли бы в Каргополь на перевал все, что ни потребовалось бы военачальнику. Тогда ежегодно можно будет получать достаточные подкрепления из христианского мира. А великий князь ни откуда не получит подкреплений, разве только привлечет он к войне своих крестьян, у которых – не то, что у крестьян христианских стран! – нет вооружения и которые ничего не знают о войне.

Дальше надо итти в стругах (mit Strusen) и лодьях или – если угодно – сушей. На реке Онеге будет Порог-Холм; река идет там порогами; до них доходит с моря семга / об./ за пресной водой. Этот Порог надо занять и укрепить с отрядом наполовину конным, наполовину пешим.

Убивать не надо никого, кроме тех, кого захватят с оружием в руках. Здесь живут только крестьяне и торговые люди; раньше в этих местах и войны то никогда не бывало; никто не имеет здесь и оружия.

Отсюда до московского дворца – 300 миль пути.

К каждому укреплению необходимо приписывать крестьян и торговых людей – на 10 или 20 миль вокруг, – с тем, чтобы они выплачивали жалованье воинским людям и доставляли бы все необходимое.

А начальные люди должны хорошо смотреть за тем, чтобы все укрепления были достаточно обеспечены хлебом, солью, мясом и рыбой.

У русских надо будет отобрать, прежде всего, их лучших лошадей, а затем все наличные струги и лодьи – маленькие корабли – и свезти их к укреплениям, чтобы при случае защитить их артиллерией.

Далее подходят к Турчасову, где впервые взвешивается соль, идущая с Поморья. Этот незащищенный город или посад надо занять и укрепить с отрядом в 1000 человек.