Текст книги "Школа, как это было... Часть I"

ГЛАВА 9. КОНСТАНТИН.

Если спросить, кто в нашем классе был самый спортивный, то, конечно же, это Константин. Я не знаю, каким видом спорта он занимался, но то, что он всегда больше всех подтягивался на перекладине и вообще все силовые упражнения он делал лучше всех. Был ли он самым сильным в классе? Трудно сказать, он не выглядел самым здоровым. Да он был шире в плечах, но ниже меня ростом. Он был тогда, в школе, таким коренастым, что ли.

Он всегда был заводилой во всем, что называлось «мальчиковые дела». Выяснение отношений на кулаках, разного рода туристические мероприятия. Можно сказать, он был в нашем классе своеобразным мужским началом.

Основательный, широкоплечий. Всегда подтянутый и готовый ко всему. Светлый кучерявый чуб. И энергия, которая в нём сидела, и ощущалась всегда.

Таким для меня, навсегда, остался Константин.

Естественно, практически все парни его уважали, а у девчонок он всегда имел успех.

С Женей, они были практически неразлучны. Потом уже к ним примкнули и мы с Борисом.

Постоянно пытаюсь вспомнить, как это произошло. И не могу, даже подобраться к причинам.

Да. Парусным спортом, мы занимались вчетвером – были командой.

Наверное, что-то из психологии, из законов формирования групп.

Борис – уравновешенность и надёжность.

Евгений – авторитет и убедительность.

Константин – энергия и отвага.

И я – пытливость и творчество.

Конечно, процесс этот шёл с самого первого класса. Мы то сближались, то отдалялись. И в результате…

В классе, наверное, в шестом я узнал, что Костя занимается каратэ. И причем очень серьезно. У него со временем были какие-то там важные пояса. Но лишних разговоров об этом в классе не было.

Только один раз это проявилось очень показательно.

Было какое-то культурное мероприятие, и кто-то с кем-то, что-то не поделил. И после окончания мероприятия естественно намечалось выяснение отношений.

Образовались две противоборствующие группировки, человек по десять с каждой стороны. И атмосфера накалялась с каждой секундой и каждым сказанным словом.

И вот наш Константин выходит так спокойно немного вперед и встает в какую-то стойку (ну, из карате). Это я, мало чего в этом понимал, но выглядело это красиво и устрашающе.

А потом, ещё он как-то задрал ногу и подержал её так, несколько секунд.

Встал на обе ноги, и не спеша, вернулся к нам.

Что там обсуждали наши противники, о чем они говорили? Но спустя пару минут они развернулись и пошли по своим делам.

Конфликт был исчерпан.

Он никогда не кичился своим умением и своей силой. Иногда, правда, бравировал и показушничал. Но это скорее было удальством, чем действительно бахвальством своими достоинствами.

Константин, естественно, был капитаном на яхте, когда мы начали заниматься парусным спортом. Из-за того, что его отец помог нам стать командой именно этой яхты, но и кто ещё мог стать капитаном, как не Константин.

Да, его отец был каким-то начальником. Вот только где и как, я не помню.

Костя, был сноровистей и сильней, и быстрей во многих ситуациях. Женя выполнял функции старшего помощника, так как был рассудительным и уравновешенным. Мы с Борисом были просто матросами. Борис частенько ещё делал, что-то как механик, а я иногда выступал в роли штурмана. Но чаще всего мы все втроем, Женя, Борис и я были просто рабочей силой. Управлялись с парусами, драили палубу, наводили порядок в каюте и бегали по разным делам.

Константин практически всегда был у штурвала (румпель – вот как это называлось) и руководил всем процессом.

Но все наши мероприятия мы намечали и планировали вместе, как команда.

И это было здорово.

А яхта называлась – «Мечта». Была белого цвета. Вся – белая. И производила на всех, а больше всего на девчонок, неизгладимое впечатление.

У нас был аккумулятор и магнитофон, поэтому там, где проходила (не проплывала, а проходила), наша яхта была слышна только музыка. Мотора то не было, только ветер приводил в движение, наш плавучий дом на воде.

Да, летом мы постоянно, целыми днями проводили время на яхте.

Мы не были очень удачливыми в спортивных достижениях, хотя пару раз и побеждали. Но зато удовольствия и приключений мы получали каждый день, ну очень много.

Об этом можно рассказывать долго и увлекательно. Скажу в этот раз только одно – это было очень значительным этапом в жизни нас четверых и в жизни нашего класса тоже. Потому, что, ну как же без класса – то.

Лето, солнце, озеро практически без краев, природа и каникулы. Что ещё нужно, что бы молодежь в нашем возрасте, получала от жизни всё, по максимуму.

У Бориса был брат, который здорово играл на гитаре и пел песни.

И ещё на озере был остров, который был, в общем, недалеко, Но и в то же время, был удален от города. И добраться до него, можно было только по воде.

Мы собрали почти весь класс. Человек пятнадцать – семнадцать. И добрались на яхте до этого острова. Там соорудили костер. Чего-то жарили, чего-то пели, купались и просто сходили с ума от свободы и дикости природы. Вернулись в город поздно ночью. Уставшие, но довольные.

Был ещё однажды шторм на озере. А мы были к нему не готовы. Как-то расслабились и не заметили, усилившийся, вдруг ветер.

Когда ветер, начал хлопать парусами – спохватились. Лихорадочно начали закладывать, то один манёвр, то другой. Чтобы вернуться к берегу. Но всё было напрасно. Нас сносило. Ветер крепчал. Пришлось убрать «грот», чтобы не порвать, и чтобы не перевернуться. И тщетно искали решение.

Пережили и возможность пойти ко дну, и разбиться о берег, и убиться при пристании к берегу. Все ещё осложнялось тем, что ветер был от города, то есть от нашей пристани. И вместо того, что бы двигаться к пристани в надежде закончить это приключение, нас несло совсем в другую сторону. А маневрировать было трудно – ветер был очень сильным.

Были огромные волны, несколько раз они даже перекатывали через палубу – накрывая нас. Качало и кренило – очень сильно. Мы пытались закрепить все движущиеся части – но выходило у нас, неважно. Очень быстро потемнело. Гремел гром, сверкали молнии. Всё ходило ходуном. Нам приходилось, мелкими перебежками сновать по всей яхте – то там, то тут, что-то отвязывалось и норовило сокрушить всё оставшееся. Несколько раз чуть не вывалились за борт.

Натерпелись, конечно. Но решение – нашлось. Нашлась, вернее, бухта у нас по пути, куда мы все-таки смогли сманеврировать и пристать. Но уже была ночь. Мы не заметили, как пролетели, несколько часов. Мы были заняты борьбой за выживание.

А дома нас ждали родители. И связи с ними не было. Пришлось уже на берегу искать телефон и связываться с родителями.

Конечно, нас спасли, но и претензий в свой адрес мы услышали очень много.

Остались, неизгладимые впечатления от буйства стихии, и от действий каждого из команды. Когда зависело всё, от понимания друг друга и от того, как каждый выполнял свою работу. От того, что нужно доверять, практически свою жизнь – другому человеку. Да, эти впечатления остались с нами навсегда и дали нам немало.

Константин, наверное, был единственным, кто в этой истории ощущал себя как рыба в воде. Конечно, до конца не понимая, что происходит.

Просто, он был – само действие. И если что-то происходило, то уж однозначно это шло и через него. Он просто не мог стоять в стороне – что бы ни происходило.

Что мы могли понимать о жизни и смерти, о степени опасности? И об уровне риска.

Пацаны.

ГЛАВА 10. СНОВА ЛЮСЬКА.

Сколько я для неё совершил подвигов. Конечно детских подвигов. Наивных и глупых подвигов, с точки зрения этого слова. Ведь подвиг – это что-то героическое, самоотверженное, во имя высоких идеалов и справедливости.

Подвиг, это совсем не то, что я совершал для Люськи.

Но для меня это были подвиги. Потому, что это были героические поступки для мальчика в возрасте от восьми до шестнадцати лет.

Я помню, в первом классе, совсем немного прошло времени, от того злополучного дня, первого сентября, когда мы вместе, в первый раз, вошли в школу и сели за одну парту. Узнав, что у неё день рождения, я принял решение пойти и поздравить её с этим праздником.

Представьте себе, что меня не звали, и я не знал, будет ли она праздновать, и кто у неё будет на этом дне рождения. А я естественно должен быть нарядно одет, и с цветами, и с подарком.

Ужас просто какой-то. Но я должен был это сделать, во-первых, что бы ей было приятно, а во-вторых, мне очень хотелось увидеть её нарядную и радостную.

Да, это был подвиг.

И я пришел, и дверь открыла её мама, и сказала:

– Людочка, а к тебе ещё гости, и это мальчик.

Она выскочила, в красивом, розовом платье и розовых туфельках. Вся, такая радостная и воодушевлённая.

Может быть, она ждала меня. Потому, что я не увидел в её глазах разочарования. Только восторг и радость.

И она, не удержавшись от захвативших её эмоций, запрыгала на месте и захлопала в ладошки. Я был, на седьмом небе, от счастья. Что она довольна и радуется.

Но она, тут же, справившись с собой, остановилась и крикнула, куда-то в комнату: – Девчонки, идите сюда!

Я готов был просто сгореть от стыда, когда выяснилось, что там были одни девчонки. Но, я героически все это выдержал и смотрел, какая она была довольная и гордая, перед другими девчонками, что к ней пришел мальчик.

Вручил ей, сначала цветы, потом подарок, и пробурчал что-то, вроде: – Поздравляю.

И мужественно, ел торт с чаем, и слушал их болтовню. А она, иногда, бросала на меня взгляды, в которых я читал: – Как здорово, спасибо! Какой ты молодец.

Да, именно, для этого, я сюда и пришёл.

Следующим подвигом, стало мое выступление на каком-то празднике, где ученики должны были показать свои умения, в каком-нибудь виде искусства. Танцы, песни, стихи и все, что угодно.

А я уже несколько лет занимался в музыкальной школе по классу скрипки.

Ну, естественно она об этом знала.

Хотя в классе, мало кто об этом знал. Я этот свой талант (вернее это свое занятие) совсем не афишировал. Стыдился как-то выделяться среди других. Тем более мое «мальчиковое достоинство», тоже было немного ущемлено. Когда другие гоняли в футбол, я или шел с футляром для скрипки и нотной папкой в музыкальную школу, или стоял у пюпитра и учил гаммы. Стеснялся и комплексовал.

А тут она просит меня выступить перед всей школой.

Ну, куда тут денешься – выступил.

Сколько я потом натерпелся обидных слов от мальчишек, просто не счесть.

Но она же просила, и ещё от имени класса, нужно было защищать честь класса.

Вот он простой детский подвиг.

Потом ещё было много других подвигов, о которых она и не догадывалась. А я не мог поступать иначе.

Я всегда был её партнером по танцам, тогда как другие парни сторонились этого занятия. И, постепенно, наша танцевальная пара, стала ведущей. Ни одно мероприятие, не обходилось, без нашего выступления. Но ведь, приходилось ещё и репетировать. А она вредничала, и думала только о том, как она выглядит. Мы выучили вальс и танго, и румбу, и ещё много чего. Нас считали очень красивой парой.

Все театральные постановки – мы снова были в паре. Ромео и Джульетта. Мальвина и Пьеро. Комиссар и медсестра. Наташа Ростова и…

А в обыденной жизни класса?

Постоянно плелись какие-то интриги между парами и группами, между девчонками и мальчишками. И где они заканчивались, и решались – конечно, между мной и Люськой. Ведь мы всегда сидели вместе, за одной партой и были друзьями. Она была признанной «королевой» класса, а я – её доблестным рыцарем.

Конечно, мужские тайны и мужские убеждения, как впрочем, и женские со стороны Люськи, не предавались. Но обсуждались, в меру возможности, откровенно, и компромиссы практически всегда находились.

И это тоже был постоянно длящийся подвиг, потому, что хотя польза от таких вот наших посреднических действий была явная, но мальчишки все равно не одабривали такой вот моей близости с девчонкой.

А уж то, что касается уроков.

Люська училась хорошо, была прилежна и трудолюбива, но как-то не блистала. И постоянно была занята своими девчачьими делами, которые частенько брали верх над учебой. Само собой я её регулярно вытягивал, или, помогая, или просто давая списать.

А на уроках истории, почему-то история меньше всего удавалась Люське, я затевал какой-нибудь диспут, вовлекая в него и учительницу. Тем самым, сокращая время на опрос домашнего задания или на вызывания к доске.

И самый последний мой подвиг, уже в десятом, выпускном классе.

Прямо на выпускном вечере, кому-то понадобилась гитара, а гитара была у Люськи, но дома. Ну, кого ещё она могла попросить за ней сходить. Догадайтесь с трех раз.

Чем это все было продиктовано, я не знаю. И даже сейчас, пытаясь разобраться, не могу. Не складывается четкое определение.

Детская любовь? Нет, потому, что детская любовь, должна, во что-то вырасти.

Привязанность? Тоже нет, потому, что с годами она или растет или ослабевает. А тут десять лет, без двух месяцев.

Дружба? Нельзя быть уверенным на сто процентов. Потому, что в принципе у нас было немного общих интересов, а время вне школы мы очень редко проводили вместе.

Чувства, как к сестре? Да, она была ниже меня ростом, стройная. Но она была на год старше меня. Да и была у меня своя, родная сестра. Тоже нет.

Так что же?

Наверное, всего понемногу.

Да она была красива, мила и как-то утонченна. Может быть, в этом вся причина.

Меня всегда притягивало все красивое. Музыка, живопись, поэзия, звездное небо.

Да? Вопрос…

Ну и все остальное тоже к этому приложилось.

И дружба, и влюблённость и родственные души. И ещё, что-нибудь.

И за это за всё, она со мной так жестоко поступила.

О, женщины.

ГЛАВА 11. МАРАТ КАМЧАТКИН.

– Марат Камчаткин. Представился человек, уже далеко не в сером костюме. Одет он был, что называется «с иголочки». Я не очень разбираюсь в этих «Армани» и «Гуччи», но его костюм производил впечатление костюма, не купленного в супермаркете. И покрой, и фасон, говорили о том, что хозяин этого костюма знает цену хорошим и удобным вещам. И естественно, может себе позволить не покупать дешевые вещи.

Он был не высокого роста. Лет тридцати пяти – тридцати восьми. Что-то в нем было азиатское, но совсем немного. То, как он входил в помещение и его манера говорить, показали мне, что это человек уверенный в себе.

Но, тем не менее, он не уселся сразу, в кресло напротив меня, а остался стоять. Как бы предлагая мне выбор – позволить ему сесть, или оставить стоять.

Это опять позволило мне сделать вывод, что он прекрасно понимает свое положение. Ведь это он, напросился на эту встречу, а не я.

Хотя, все это – и костюм, и манера держаться, и жест позиционирования могли быть, всего лишь грамотно сыгранной ролью.

Да, правильно. Он выполняет работу, которую ему поручили, и за которую очень хорошо платят, потому, что он профессионал.

Я позволил ему сесть, и сказал: – Вы где остановились?

Тем самым, давая понять, что я знаю, что он в служебной командировке и что он не местный.

Он без удивления взглянул на меня, совершенно спокойно.

И ответил:

– Здесь отель, в трех кварталах на юг.

– Да, я специально остановился поближе к вам, что бы ни тратить много времени на переезды.

Я продолжил эту игру в дедукцию:

– Значит, вы планируете, что эта наша встреча – не последняя. Хочу вас сразу предупредить. Я не собираюсь не во что ввязываться. У меня слишком насыщенный период сейчас и завтра я наверняка уже буду в Лондоне.

Если ему что-то от меня нужно, он сразу сейчас это выложит, я быстро решу как с этим быть и займусь своими делами.

Но не тут то было.

– Мы в курсе, что на завтра у вас запланирована встреча в Лондоне.

Сказал он. И замолчал.

Вероятно, его стратегия разговора изначально была построена на игре в дедукцию. Или это просто такая манера.

Ага!

Это началось объяснение ситуации. И продолжилось позиционирование. Да, я пришел к вам, но я все о вас знаю. И поэтому…

Этого нельзя допустить. Мне совершенно не к чему сейчас дополнительная нагрузка, в виде людей, которые все обо мне знают, и чего-то будут добиваться.

И потом это «мы»…

Но те, первые, в серых костюмах, говорили о моих одноклассниках. А этот ссылался на них. Значит, между ними есть связь. Поэтому он уверен, что, во всяком случае, интерес у меня есть. И поэтому «а» уже сказано. Именно из-за этого он так уверенно себя и ведет. Использует тактику подкормки. Раз уж я беседовал с первыми, то эта тема меня интересует. Подкормили и поехали дальше.

Надо жестче, дедукция дедукцией, а идти ни у кого бы то ни было, на поводу я не собираюсь. Пусть я проглочу ещё пару наживок, но зато я узнаю, в чем суть и смогу сориентироваться, как поступать дальше.

– А какое отношение вы имеете к Владимиру Ивановичу? Я так понял, что он связан с какими-то секретными службами. То есть он – человек подневольный, на службе. Поэтому я ему помогал – отвечал на его расспросы о моих одноклассниках. А вы я вижу или сам по себе, или ваша служба совсем другого рода. Так какова же связь?

Он должен практически сразу сказать мне, в чем суть его появления, и естественно каким боком тут мои одноклассники.

На это он ответил:

– Связь, конечно, есть, но мне не нужно помогать. Я как раз пришел рассказать вам о ваших одноклассниках. Рассказать то, чего вы о них не знаете. И я уверен, что вам это интересно.

Вот, «лед тронулся, господа присяжные заседатели».

– Да, допустим.

Сказал я.

– Но для чего вам то делиться со мной этой информацией. Вы из «Красного Креста» или из какого-нибудь благотворительного фонда. Давайте сначала расставим приоритеты, а потом уже будем излагать.

– Я не уверен, что чего я не знаю о своих одноклассниках, то я очень хочу знать. Может быть лучше оставить их в моей памяти такими, какие они для меня и есть?

Он держал паузу. Этот Марат Камчаткин.

Значит у меня, уже нет выбора.

Шантаж, обыкновенный шантаж.

Ты «батюшка», когда-то и куда-то вляпался, а сам то не догадываешься.

А мы знаем.

И теперь пора платить «до-о-лжок».

Так. Доигрались в воспоминания о школе.

Но если, это так серьезно, то стоит взвесить возможности отходных маневров. Потому, что, как бы ни были серьезны их аргументы, я, тем не менее, сижу в кресле и беседую с приятным человеком. А не нахожусь в какой-нибудь клетке с охраной. Значит основа моего участия все-таки болеё-менее свободная. Будут возможности и для маневров. Всегда можно будет позвонить, кому нужно, да и свободу перемещений мне вряд ли ограничат.

Прямо детектив какой-то получается.

И ещё. Если они действительно знают достаточно, то они знают, насколько я дорожу своими одноклассниками. И уже просчитали, что я реально могу сделать. А уж если бы во всем этом была какая-то угроза, то и разговаривали бы со мной иначе.

Значит деньги. Кто-то, что-то знает, и решил на этом заработать. А я могу в этом помочь.

Бизнесом будем заниматься. Тогда проводим разведку маркетингом (боем).

– Хорошо.

Сказал я.

– Рассказывайте. Что вы знаете о моих одноклассниках? Я последнее время усиленно пытаюсь их всех найти. Пока как-то тяжело получается. Надеюсь у вас информации побольше.

ГЛАВА 12. «НОВЕНЬКАЯ».

«Новеньких» у нас за десять лет было несколько, человек пять – семь. Но эта «новенькая» своим появлением в нашем классе произвела настоящий фурор.

Прямо с момента своего первого появления в классе, она начала нас шокировать. И был это какой-то обычный урок, в седьмом классе, посреди, которого, заходит в класс завуч и говорит, что у нас будет новый ученик, вернее ученица.

И она зашла.

Она была высокой, таких у нас в классе, было всего две девчонки. С короткой стрижкой и по «мальчиковски» вздернутым носом. На ней было школьное платье с белым фартуком. Тогда мы все носили школьную форму. Девчонки, конечно, вносили, каждая свои, изменения в эту форму, но в целом общий стиль школьной формы мы должны были соблюдать.

У неё же был другой стиль. Видимо такой, какой был принят там, откуда она приехала.

Это, во-первых. Этим она сразу выделилась среди наших девчонок.

Во-вторых, её платье было – ну очень уж коротким. Настолько коротким, что еле-еле прикрывало то, что должно было закрывать совсем. Ну, вы понимаете…

Нет, это не выглядело пошло или вульгарно. Скорее – смело, с вызовом.

«Я молода, у меня красивые ноги, почему я должна их скрывать. Вон, сколько внимания – сразу. Я – не дура, у меня ещё много других достоинств»

Да, тогда в моде было мини, и девчонки щеголяли друг перед дружкой, ну и перед нами естественно, длиной (вернее сказать коротковизной) своих юбок и платьев.

Но такого себе никто не позволял. И даже Люська – наша первая модница.

Может быть, это так казалось, потому, что она была высокая и естественно с длинными ногами. Но другие две наши девчонки, которые были с ней одного роста, не производили такого впечатления. Значит, её платье все-таки было короче, чем у остальных.

Этим конечно она в момент сразила всю мужскую часть нашего класса.

Тем более что в этом платье, чуть скрывающем то, что видеть не полагалось, она держалась, совершенно естественно и непринужденно.

Сейчас бы я сказал – с шармом.

Ну и, в-третьих, на ногах у неё были какие-то спортивные тапочки. Не помню, были ли в то время кроссовки, или нет. Но, то, что на ней была именно спортивная обувь – было видно сразу. Все наши девчонки ходили в туфлях, кто попроще, кто помодней. Но что бы в спортивной обуви, да в школу. Зимой нас заставляли переобуваться при входе в школу. «Сменка» – вот как это называлось. Но и то, чтобы девчонки надели спортивную обувь – никогда.

А тут сама по себе.

И опять. И в этой нелепой, по меркам нашего класса обуви, она выглядела естественной и уверенной в себе.

Как там мадам Шанель сказала: – модно то, что я ношу.

Вот именно. Её абсолютно не волновало, как мы к этому отнесемся. Хотя, конечно же, волновало. Но она смогла вести себя так, что это её совсем не заботило.

Короче шок. Разброд среди девчонок. Повальные пристрастия у парней.

Но она оказалась на самом деле спортсменкой. Да ещё и баскетболисткой. И она сразу устроилась в секцию и стала играть в команде спортивного клуба. А мы практически всем классом ходили на неё смотреть.

Я был в более выгодном положении. Я тоже занимался в этом же клубе. Но естественно мужские и женские команды и играли и тренировались порознь. Все равно я был самым информированным и самым оперативным в отношении её.

И с девчонками она как-то нашла общий язык. И довольно быстро и даже без скандалов.

Правда Люська постоянно нервничала из-за уменьшения внимания к ней. Теперь ей приходилось делиться вниманием ещё и с «новенькой». И во внимании с моей стороны, и во внимании от мужской части нашего класса. Да и во внимании от остальных девчонок тоже.

Звали «новенькую» Лена. И так как у нас в классе были ещё Лены, поэтому эту Лену, я буду называть Лена Ч..

Она была из другого города. Семья военного. Много поездили.

Её отец был каким-то большим командиром в армии.

Ей было чем завлечь девчонок. Поэтому она очень быстро стала неотъемлемой частью нашего класса, и всех мероприятий естественно тоже.

Ну а парней, причем практически всех, она завлекла с самого первого дня. И продолжала подогревать этот интерес к себе, своими спортивными достижениями.

Константин аж просто ходил перед ней ну гусь гусем.

Евгений, тот молчал и поглядывал со стороны, зато в сложных для неё ситуациях всегда оказывался рядом.

Ну а мы с Борисом, просто млели от обиды. Такая конкуренция.

А она ещё завела знакомства и со старшеклассниками.

Она жила практически по соседству с Борисом, через два дома от него.

Поэтому мы доставали её ещё и по вечерам.

У неё была ещё младшая сестра. Они часто гуляли вместе. Мы с Борисом естественно были тут как тут.

Танцевала она тоже хорошо. Тогда уже пошли дискотеки. И школьные, и городские, и сами мы устраивали дома у кого-нибудь.

Была очень компанейская, любила шутить и сама смеялась удачным шуткам. Принимала участие во всем, что происходило в классе. Да ещё и училась хорошо.

В общем, нам всем крупно повезло, что она попала именно к нам. Думаю, что и она была довольна, что ей практически везде рады и столько внимания.

Она успела побывать на нескольких наших мероприятиях. В том числе и тех, которые мы организовывали дома у кого-то, у кого разрешали родители или их временно не было.

Считается, что на таких мероприятиях молодежь совсем распоясывается. Ну, нет надзора – творю, что хочу. А у нас наоборот. Они проходили спокойней, чем официальные мероприятия в школе. Наверное, не было той напряженности, из-за всевидящего ока учителей.

Мы общались, кто-то танцевал, кто-то к кому-то приставал. Пели песни, слушали стихи, кто-то выпивал, кто-то курил без остановки. Каждый делал то, что хотел. Но в общем и целом, было и интересно и не скучно. А кому было скучно – тот просто уходил.

Однажды девчонки пели какую-то песню. Какую-то песню новую, толи Пугачевой, толи Боярского, толи Цоя. Так вот, пели неважно, сами подбирали музыку на пианино. Но как-то с душой, с чувством. Естественно слушали все, даже те которые выпивали. А потом ещё просили пару раз «на бис».

Сколько она с нами проучилась, я тоже не помню. Но вот кто-то как-то сказал, что она уезжает. Отцу дали новое назначение.

Так вот, практически все расстроились.

И всем классом пошли её провожать на вокзал.

Конечно, не каждый день кто-то из нашего класса уезжает.

Правда, одна девочка тоже уехала, ещё раньше. С родителями, в Монголию, в многолетнюю командировку. Так вот её провожать весь класс не ходил. Хотя может, она и не афишировала дату своего отъезда.

А эту мы все, ну почти весь класс, пришли провожать на вокзал.

И ещё её провожал какой-то незнакомый старшеклассник.

В общем, совсем грустная история.

Но свой след, как приятные и интересные воспоминания, она оставила в жизни нашего класса.

И в моей истории, которую я пытаюсь тут реанимировать, она тоже сыграла очень важную роль.

Для нас это выглядело так, что появился новый человек и быстро влился в наш коллектив, а потом вдруг неожиданно исчез.

Бывает.