Книга: Монголы и Русь - Георгий Вернадский

В жизни рыцаря степей много опасностей. Вскоре после поездки в Тогрулу на лагерь Темучина напали меркиты <...> Исходя из того, что напавших было слишком много, Темучин не стал защищать свой лагерь и, оставив жену, поскакал с немногими соратниками к близлежащей горе Буркан, которая принадлежала роду Борджигинов и почиталась священной.

Чингисхан был политический гений, поэтому случилось то, что случилось. Хотя мне известна иная версия: китайцы, в силу каких-то там феодальных дрязг, долгие годы игнорировали монгольский вопрос - перестали вырезать северных варваров - и монголы, достигнув критической массы, рванули водородной исторической бомбой. Говорят, виноваты китайцы. Впрочем, роль личности преуменьшать не следует - и шубы тоже.

Первая часть книги - о возвышении Чингисхана и его тюркско-монгольской империи. Жаль, что Шекспир был незнаком с этой историей. Чимучин - образцовый макьявель. Писателю он бы понравился очень - принципиально нечистоплотный (во всех - мы должны признать - смыслах этого слова), он не худший государственник, чем Чезаре Борджа (даже имя Чингисханового корневого рода - Борджигины - по какому-то странному совпадению - созвучно со знаменитой итальянской фамилией). Впрочем, чингисханова империя национальной быть не пыталась и не была. Об этом - остальная книга.

Название оправдывает себя: именно, что Монголы и Русь, а не Русь и Монголы. В школе мы изучали татаро-монгольское иго, что представляется таким же доморощенным конструктом, как и Великая Отечественная война против немецко-фашистских захватчиков. Остальному миру, по крайней мере, такая война неизвестна. Надо понимать, что история нашего государства в те годы - это история Золотой Орды, шире - империи Чингизидов. Можно посмотреть исторические карты тех лет, на многих из них нет ни Руси, ни России - в хрониках упоминается разве что Русский улус:

Вернадский показывает стремительную эволюцию правителей - и всей системы:

Чингисхан оставался неграмотным до конца своей жизни и был типичным кочевником в привычках и понимании прелестей жизни. <...> В некоторых отношениях великий завоеватель был еще более примитивным и диким, чем его помощники. <...> “Высшее наслаждение, - говорил он, - состоит в победе: победить своих врагов, преследовать их, лишить их имущества, заставить любящих их рыдать, лишить их имущества, скакать на их конях, обнимать их дочерей и жен”.

(обнимать - эвфемизм очевидно)

Однако когда Чингисхан завоевал Северный Китай, его старый советник - монгол - сказал, что, хоть дело сделано хорошо, в нынешнем состоянии от этой территории нет никакого прока - надо разрушить все города, убить всех людей и организовать пастбища. Китайцам повезло, потому что у Чингисхана был и новый советник - кстати, китаец - тот рассказал завоевателю про налоги и другие основы средневековой экономики. Китайцы - чрезвычайно развитый в те годы народ - остались живы - прогресс начался. И Туг-Тимур - правитель империи через каких-то сто лет уже глубоко симпатизировал и интересовался китайской культурой, сам писал стихи, упражнялся в каллиграфии и создавал картины в традиционном китайском стиле.

И все-таки завоеватели - в целом - вели себя как монголы:

Согласно польским хроникам, в некоторых случаях русские князья, сопровождавшие монголов, клялись в том, что после добровольной сдачи гарнизону и обитателям не будет причинено никакого вреда; однако монголы всегда нарушали клятву.

На завоеванных культурных территориях они вели кочевой образ жизни - и гордились этим. После одного из сражений - по свидетельству польского историка - завоеватели собрали 9 больших мешков вражеских ушей. Великая Яса - законник империи - давало незрелое представление о политической географии: все мировые народы делились на мятежные и покоренные, что - цитирует Вернадский западноевропейского историка - противоречит нашим представлениям о международном праве, которые предполагают существование суверенных государств.

В этой книге Вернадский использует тот же метод исторического письма, что и в своей Киевской Руси . Книга делится на несколько крупных глав, в которых сначала - хроника, а потом - описание социального, политического, культурного - короче, исторического фона. Хроники - сжатые, в них слишком много имен - причем сплошь тюркских и монгольских - и дат, но почти нет картин. Монголы и Русь заметно суше предыдущей книги. Со времени написания Киевской Руси прошли годы - в эмиграции, чужой языковой среде, - и здесь уже часто встречаются вольные переводы выражения last but not the least - этот маркер англоязычного нонфикшна, а для нас верный признак того, что по-русски автор думал не всегда.

Если разобраться, то самое главное в книге Вернадского - это история русского сопротивления на протяжении всего периода, что Москва находилась под властью Пекина. Вспыхивали народные бунты. Эти бунты подавляли русские князья, которые ходили под монголами. Церковники, в общем, тоже монголов любили. Чингисхан освободил их от податей. Вернадский пишет, что именно таким образом была положена основа церковного богатства.

На политическом фоне времен нашествия особенно выделяется фигура Александра Невского - самого вежливого из князей. Вернадский пишет про него как-то мягонько - наверное, потому что - сам евразиец, хоть и в культурном, западническом - простите за оксюморон - смысле этого слова. Понятно, что шведы и тевтонцы со своими набегами могли бы и подождать, что все это было чрезвычайно некрасиво с их стороны, но известно доподлинно что Папа предлагал Александру протекцию, но тот предпочел монголов и обрек русских на двести лет подчинения варварам. Сам он годами пропадал в орде и носил шлем в прекрасном монгольском стиле - подарок хана.

Шапка Мономаха (к Владимиру Мономаху отношения не имеющая) - тоже, кстати, подарок хана - Узбека - московскому князю. Главный символ нашей государственности произведен в Средней Азии, отсюда, наверное, и сомнительное - иногда - качество этой государственности. Влиянию монголов на Русь - не только политическому - посвящена отдельная глава. Сводя на нет положительные аргументы Вернадского, могу заявить: бумага у нас уже есть. А Русь перестала быть Гардарикой, потому что монголы не любили города. Совокупный же уровень влияния представляет таковым, что Золотая Орда распалась не на три , а на четыре части: Крым, Казань, Московию и все остальное:

Когда Восточная Русь освободилась от монголов, великий князь Московский не отменил монгольскую систему налогообложения <...> Великие князья не встретили трудностей при сборе налогов, поскольку за более чем 60 лет непосредственного монгольского контроля народ приучили к повиновению и исполнению долга перед государством.

Первыми царями - так в летописях - на Руси были монгольские ханы. Следующим после них стал Иван Великий. Страной-рабов-страной-господ Россия становится именно по итогу монгольского владычества. То, что не удалось сделать монголам, получилось у русских князей: подавление свобод в старых русских городах - Вятке, Новгороде, Пскове. Впрочем, сопротивление азиатизации продолжилось и после ханов. Вернадский признает, например, что, несмотря на влияние центра, псковское право не санкционировало пытки.

Именно при монголах изменяется понятие частной собственности - на азиатский манер. Человек может владеть чем-либо лишь в силу своей лояльности высшей власти. Маркс - если верить Обществу Память (сам не видел) - называл это азиатским способом производства. В Советском Союзе он был воссоздан наиболее отчетливо.

Вернадский завершает книгу странными словами:

Самодержавие и крепостное право стали той ценой, которую русский народ должен был заплатить за национальное выживание.

Я слышу подобное часто, но в этих высказываниях встречаю лишь тавтологию: если варварство и подчинение - неотъемлемые черты национального, то для их сохранения нужны всякие такие штуки. В ином случае хозяин защитит себя, свой народ, страну не хуже, чем раб.

Пелевин писал про внутреннюю Монголию , которая есть у каждого и которая - Пустота. У нас, русских, эта внутренняя Монголия не совсем чтобы нежилая. Политически, по крайней мере, она заселена внутренними монголами - и они проявляют себя в разные этапы истории непостижимым порою образом. Современное евразийство единственное честно признает этих монголов и, возможно, позволит их пережить. Психоаналитик скажет: так лучше, пусть идет как идет.