Текст книги "Секс под гипнозом"

Гера Фотич
Секс под гипнозом

ГИПНОЗ – особого рода, сноподобное состояние человека и высших животных вызываемое искусственно и характеризующееся повышенной восприимчивостью к содержанию внушения, и пониженной чувствительностью ко всем другим влияниям…

(Энциклопедия)

Все события вымышлены, любые совпадения случайны.

© Гера Фотич, 2010

© ИТД «Скифия», 2010

Текст печатается в авторской редакции.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Об авторе:

Гера Фотич (псевдоним автора) родился в Ленинграде в 1960 году. Как большинство сверстников окончил среднюю школу. Обучаясь в Ленинградском Арктическом училище, в 1980 году стал победителем городского творческого конкурса посвящённого 110 годовщине со дня рождения В.И. Ленина. После чего был принят в литературное объединение.

С этого времени стал сотрудничать с различными журналами и газетами, такими как Звезда, Новый мир, Юность, Искатель, Смена. Был полярником. Продолжительное время работал заграницей: в Канаде, Анголе, Перу и других странах. Творческий диапазон достаточно широк: повести рассказы, очерки, стихи. Печатался в сборнике молодых поэтов. Изучал творчество В. Набокова, М. Булгакова, У. Фолкнера, Ф. Кафка. Пытаясь найти поддержку у тогда уже известного писателя Даниила Гранина, учился видеть мир по-своему. Очередная повесть «Колба» об одиночестве человека живущего в социалистическом коллективе не вызвала в то время восторга у мэтра художественной литературы. Редактировалась издательством больше года, но в свет так и не вышла. После чего с 1988 года автор литературной работой не занимался.

Две книги вышли в 2009 году. Это третья книга автора.

Глава 1. В объятиях

Она сопротивлялась изо всех сил. Но, странным образом, они покидали её, перерастая в вожделение. Мысли пчёлами роились в голове. То собираясь в гудящий клубок, то разлетаясь в стороны. Создавая глухие непроницаемые стены и звенящие пустоты. Возникающие вопросы, словно мерцающие светлячки, не найдя ответа, растворялись в набегающих волнах непонимания, образующих буруны и водовороты из бессмысленно перемешанных немых слов и беззвучно рвущихся из горла междометий…

Каким образом она оказалась здесь, в этом замкнутом со всех сторон полумраке, лежащей на заднем сиденье огромного джипа? В объятиях незнакомого, грузно сопящего мужчины, уткнувшего свою небритую, колющуюся физиономию в её оголённую грудь, пытающегося юрким шершавым языком ласкать непослушно твердеющий сосок.

Уворачиваясь от назойливых губ, она видела двух самцов-амбалов, развалившихся на передних сиденьях, частенько оборачивающих к ней свои довольные, блестящие слезливыми глазками, лоснящиеся, красные от возбуждения физиономии. От их гадливых улыбок и лижущих её обнажённое тело взглядов, она чувствовала тоненькие ручейки холодного страха, текущие по венам к груди, а далее по капиллярам к поверхности кожи, превращающие эпидермис в ледяную корку. Не позволяющей вырваться наружу половодью воплей, готовых изрезать душу прозрачными острыми осколками звуков раздирающих нутро кристаллической шугой.

Но что-то тягучее, надменное, внутри неё, похожее на первобытное, данное природой, превосходство над этими самцами, готовыми ради соития с ней, идти на преступление, плавило сковывающий лёд. Распрямляясь пружиной, выдавливало, сквозь сжатые зубы, сладостно – мучительный стон течной суки. И в этой молчаливой дикой борьбе чувств, взглядов, дыханий, откуда-то сверху, монотонно звучащий голос продолжал повторять:

«…силы уходят, чем сильнее ты сопротивляешься, тем сложнее тебе управлять собой. С каждым движением, руки становятся тяжелее. Ноги перестают слушаться. Ты чувствуешь себя беспомощной. Хочется расслабиться и ни о чём не думать. Отдаться этим крепким мужским рукам. Ощутить их надёжность и силу. Окунуться в их теплоту. Глубоко вздохнуть. Почувствовать незнакомый приятный таинственный запах чужого одеколона и раствориться в нём…»

С каждым новым движением она ощущала усиливающийся приток возбуждения. Оно проникало отовсюду, пронизывая насквозь ледяную защиту сковавшего её мистического ужаса. Тепло возникало между ног, и оттуда нарастающими приливами расходилось по всему телу, переходя в жар.

Наглые похотливые взгляды всеядным огнеметом сжигали её одежду, проникая дальше сквозь кожу, внутрь души, где ещё сохранялась частичка независимого сознания, сопротивлявшаяся из последних сил, и от этого становилось ещё жарче. Незнакомые мускулистые мужские руки клещами сжимали её тело.

Мрачный салон автомобиля запирал удушающий аромат разгорячённых тел, добавляя в него запах кожаных сидений, пытающихся, взамен пропитаться человеческим потом, лелея надежду прикоснуться к непостижимому таинству соития.

Всё происходило будто в немом кино. Словно в замкнутом вакууме, отовсюду продолжал звучать голос, заполняя собой всё пространство, отражаясь от затемненных окон, пластика дверей и напряжённых мышц. Погружая в марево своих интонаций уже не сопротивляющуюся, малюсенькую, беспомощную точку собственного сознания девушки. Обволакивая невидимыми нитями остатки нравственных устоев, родительских заветов, былого целомудрия. Заворачивая в непроницаемый кокон любую мысль о неподчинении.

Сопротивляться не было сил. Всё её тело превратилось в один чувствительный рецептор, десятикратно усиливающий любой импульс, приходящий от малейшего мужского прикосновения.

Она уже жаждала этих рук, выгибаясь всем телом навстречу чужому животному дыханию, пытаясь вновь и вновь окунуться в аромат незнакомого одеколона разбавленного мужским потом.

Он входил в неё резкими сильными толчками, от которых она тянулась в струнку, а затем выгибалась, закидывая руки на передние сидения, и чувствуя ладонями как через грубую ткань брюк, две пульсирующие плоти пытаются вырваться ей навстречу.

Обволакивающий голос не умолкал, но теперь она уже ждала его, она хотела его слушать. Он пронзал её насквозь и становился ею самой: «…тебе хочется взять их в руки; ты берёшь их в руки, и ощущаешь, как они растут в твоих ладонях, становясь всё крепче; ты чувствуешь, как они дрожат и тебе хочется почувствовать эту дрожь внутри себя…»

Неожиданно она ощутила возникшую между ног и хлынувшую вверх по всему телу, горячую лавину, погружающую в себя все внутренности, лавину и содрогнулась в экстазе. Тело забилось в конвульсиях. Изо всех сил сжала зубы, не давая вырваться наружу освобождённому воплю. Обхватила руками и ногами незнакомое, но до боли необходимое теперь, горячее мужское тело. Чувствуя, как срастается с ним в единое целое, проникая во все его углубления и заполняя тем самым свои. Получая отторгнутое моралью, запретное наслаждение. Ещё более желанное в своей греховности, разбуженное реинкарнацией тёмных потаённых инстинктов древности…

«…Аромат одеколона становится знакомым! – твердил голос, – Тебе хочется вдыхать его запах. Это запах твоего близкого друга. Ты узнала его, ты догадалась обо всём. Ты снимаешь с него маску. Это он, ты уверена – это он. Тебе всегда будет с ним хорошо. Ты будешь с ним естественна, чувствительна, восприимчива. Тебе не надо думать о том, что ты чувствуешь. Не надо ничего придумывать самой. Эти чувства будут в тебе. Ты начинаешь просыпаться, и ощущаешь себя хорошо. Только мой голос может ввести тебя в транс, только с моим голосом ты всегда соглашаешься, потому, что он принесёт тебе спокойствие и равновесие. К другим голосам ты относишься настороженно подозрительно…»

Он берёт её руку и проводит по своему лицу, будто в реальности снимает маску. Её глаза постепенно становятся осмысленными. Она смотрит по сторонам блуждающим взглядом, стараясь припомнить всё. Наконец он упирается в лицо мужчины нависшее над ней.

Где-то она его видела?

И тут память вернулась окончательно – её личико исказила наигранная нервная гримаса:

– Стас, ты меня заколебал, – капризно закричала она и чуть сильнее чем, шутя, стала бить его своими маленькими кулачками в грудь, – опять это твои фокусы! Я же тебя просила со мной больше не экспериментировать! Ну, нет, чтобы перенести меня в Эмираты. На белоснежный пустынный пляж. Я загораю одна, едва прикрыта прозрачной вуалью. И тут идёт он. Ну, к примеру, Ален Делон в белом костюме. Останавливает на мне свой взгляд и…

– Не будешь одна уходить из гостей! – Стас сидел на краю дивана и натягивал приспущенные брюки, – Что на тебя вчера нашло? Всё было в порядке. Ну, перепили немножко. Андрюша стал к тебе приставать. Что из этого? Первый раз что ли? А вот так, вечером пойдёшь одна домой, сядешь в чужую машину, что с тобой будет? А теперь ты уже знаешь, что может случиться с хорошенькой девушкой.

– А мне, кстати, эти ребята даже очень понравились. Тем более что у них в брюках были такие штуковины… Не то, что у тебя.

– Такие же, как у всех, просто ты в темноте не разглядела.

– А мне и не надо было разглядывать, я их в руках держала!

Катерина подняла к лицу Стаса правую ладонь, и слегка сжав её, словно держит невидимый предмет, покачала ею перед его носом, показывая приблизительную толщину.

– То, что ты держала в руках, я держу по несколько раз на дню! – засмеялся Стас.

– Ну, вот и держи его впредь самостоятельно и любуйся, а мне не надо подсовывать!

Она вынула из-под головы маленькую подушку и ударила ею Стаса.

– Ты думаешь, я дам тебе сдачи? Ошибаешься. Я отыграюсь по-другому, – он ехидно улыбнулся.

Катерина поняла, и сразу сделала вид, что обиделась.

– Только не метро, – умоляюще произнесла она, – ненавижу его. Вонючих грязных бомжей и щиплющих за задницу больных психов.

– Катюша, а чего это ты голая разлеглась здесь, да ещё в мой обеденный перерыв?

Только сейчас Катерина обратила внимание, что лежит у себя дома в гостиной на кожаном диване совсем без одежды, которая кучей сложена рядом. Она, было, нагнулась за своими чёрными трусиками, но передумала. И грациозно направилась в ванную, видя как Стас, зачарованно смотрит на её отражение в зеркальном шкафу.

– А что это у тебя на шее и на щеке? – с издёвкой, спросила Катерина.

Стас подошёл к зеркалу и увидел несколько, едва заметных, свежих царапин от женских ногтей.

– Так сопротивляясь во сне, она и глаза может выцарапать, – подумал он, но вслух сказал, – В следующий раз придётся тебя заранее связать. Ну ладно, мне пора. Перекушу на работе, одним сексом сыт не будешь.

Они вместе рассмеялись.

– Твой муж, когда приходит? – озабоченно спросил Стас застёгиваясь, – что-то его давно не было!

– Не знаю, – тихо ответила Катерина. Слово «муж» в последнее время нагоняло на неё грусть, – может месяца через три. В последний раз он сказал, что владелец компании требует от него диплом Ллойда и оставляет учиться в Англии.

– Это после того как ты познакомилась с его дочкой? – Стас продолжал одеваться.

– Ну да! – ответила она нехотя, но после небольшой паузы оживилась, – Когда я тебя увижу?

– Когда тебе подойдёт мой размер, – попытался отшутиться Стас.

Но, видя, как она заносит ногу для пинка, быстро открыл дверь и проскользнул на лестничную площадку.

Спускаясь, помахал рукой и крикнул: «Чао!».

Закрыв дверь, Катерина начала торопливо одеваться. Она подумала, что их отношения со Стасом продолжаются уже больше года и каждую встречу, она ждёт его с всё более возрастающим чувством влюблённости.

Если бы не периодические возвращения мужа, она даже могла вообразить семейную жизнь со Стасом. Но было два момента, в которых не было определения. Во-первых: Стас ей ничего не предлагал, и она терялась в догадках, боясь ошибиться в его чувствах. А во-вторых: как она могла бросить своего мужа, бывшего подводника. Забыть те короткие, но счастливые встречи? Он продолжал ходить в море! И кто-то должен был встречать его на берегу и молиться: «…Жди меня, и я вернусь…».

Глава 2. Пронин

Почему Пронин Станислав Александрович оказался на службе в милиции, он и сам не понимал. Всегда хотел быть лётчиком. Родился в Ростове. Отец был из Осетии. Мать – ленинградка. Лицом Стас походил на отца – гордого мужественного закалённого под солнцем и ветрами горца. Но благодаря матери, кожа была светлее, глаза крупнее и нос почти прямой.

После школы два раза поступал в Актюбинское лётное училище, а затем ещё раз успел в Ленинградскую штурманскую Академию гражданской авиации. Как ему говорили в приёмной комиссии, он везде не добирал полбалла.

Пришла повестка в армию. Кто-то посоветовал ему поступить в военное лётное училище, а по окончании его перевестись в гражданскую авиацию.

Родители у Стаса были рабочими. Целыми днями пропадали на производстве, чтобы прокормить его и двух сестёр. Что-либо посоветовать не могли. Так Стас поступил в Армавирское высшее военное лётное училище ПВО. Оттуда через три года был благополучно выгнан за самоволки – не выдержал дисциплины. Но в армию уже не пошёл. В службу зачли училище.

Понял, что с авиацией покончено и решил изучать законы своей страны. В Университет поступать побоялся – знания уже были не те. А в школу милиции с отличной выпиской его приняли без экзаменов. Пока учился, женился на бывшей однокашнице, которая через пару лет родила ему сына.

Начал службу на земле в должности оперуполномоченного уголовного розыска в территориальном отделении. Это время он всегда вспоминал с ужасом. Сплошная пахота. Воры, насильники, убийцы! Казалось, что ты попал в какой-то иной потусторонний мир.

Работа ночами. Засады, усиления, задержания. Нормальных людей вокруг не существовало. Идя по улице, видел только зеков, их жертв и милиционеров. За поимку маньяка получил, на удивленье всем, маленькую однокомнатную хрущевку.

Неожиданно нагрянула перестройка. Всё случилось неожиданно. Придя на службу, получили экстренный приказ оставаться на своих рабочих местах. Было запрещено куда-либо выезжать из города, особенно в Москву. На митинги не выходить. Народ не бунтовать.

Вспоминая позже этот период, к своему сожалению, Стас не мог похвастаться перед знакомыми ничем героическим. Преступники продолжали грабить и убивать, несмотря на то, что в Москве стреляли танки, а по телевизору показывали «Лебединое озеро». Руководители МВД призывали своих сотрудников к спокойствию, а те не понимая волнения руководства, продолжали сидеть в засадах, выслеживать маньяков и убийц.

Слава богу, служба на земле длилась недолго. Но ушла она вместе с женой и ребёнком, которые не вынесли безденежья и постоянного отсутствие главы семьи. Если точнее, то ушёл Стас. Хотя это была его квартира. Не мог же он выгнать свою семью на улицу!

Спасибо фамилии! Один из очередных проверяющих, услышав, что в отделении служит старший лейтенант Пронин, пошутил, что это неприлично и надо дать парню рост до майора. Предложили Стасу работу в кадрах. Пронин ухватился за соломинку и вылез из трясины.

В кадрах работали детишки милицейского руководства, и требовалось хоть иногда для приличия разбавлять их сотрудниками с земли. В связи с чем, у Стаса появились свои привилегии – всё же он не понаслышке знал работу оперов. И в некоторых вопросах к его мнению прислушивалось даже начальники.

Службу опером Стас забыл через неделю как страшный сон.

В управлении всё было чисто и опрятно. Начало работы в девять тридцать. С двух до трёх обед. В шесть пятнадцать конец работы. Выходя из здания, он выкидывал из головы рабочие проблемы и шёл домой, точнее туда, где ему в этот вечер готовы были предоставить кров и ночлег: к родителям, к друзьям, к жене. Единственный недостаток службы был в маленькой зарплате.

Правительство постоянно делало вид, что заботится о милиционерах. То, прировняет их к госслужащим, то разделит на категории по финансовому обеспечению, то введёт оплату льгот. И всё это звучало в постановлениях как увеличение зарплаты. Но выходило всё в точности наоборот.

Была у Стаса на тот случай особая примета. На задней площадке троллейбуса, который возил его на службу и обратно, всегда вывешивали рекламу с приглашением на работу водителей. Зарплату гарантировали чуть большую, чем была у Стаса. Но как только на объявлении она повышалась, Стас радостно начинал ждать повышение своей. Как правило, месяца через два это действительно подтверждалось.

Работая в отделении опером, он не ощущал нехватку денег, поскольку их некогда и не на что было тратить. Из одежды, носили то, что было. Ели, когда успевали в свободное от работы время. А времени такого почти не было. Все бегали как борзые, питаясь воздухом раскрытий и поощрениями руководства.

Теперь же Пронин в отпаренном кителе поддерживал в кабинете светские беседы о премьерах в театрах и на телевидении, о фестивалях в Каннах и Сочи.

Появилась возможность по путёвке отдохнуть летом на черноморском побережье. В общем, жизнь налаживалась.

Шли разговоры об изменении процессуального кодекса и введении туда нескольких новых статей, касающихся получения доказательств. Планировалось при определённых условиях разрешить допрос участников уголовного процесса под гипнозом! Это очень заинтересовало Стаса. Он ещё в юности зачитывался Кандыбой, Леви и аналогичной литературой.

Неожиданно в управление пришла разнарядка на обучение наиболее опытных сотрудников в медицинском вузе. Без отрыва от работы, по вечерам в течение полугода три раза в неделю. С получением диплома специалиста по суггестии и практическому гипнозу. Стас думал, что все ринутся в обучение, но оказалось наоборот. Кто-то не верил в результат учёбы. Кто-то не хотел тратить своё время после работы и сидеть за партой до десяти часов вечера. Так Стас осуществил свою давнюю мечту.

В группе было человек тридцать. Сотрудники прокуратуры, следствия, дознания, уголовного розыска и криминалистического управления. Наверно это была самая инициативная группа, когда-либо создававшаяся из этих, часто противоборствующих между собой, ведомств.

Учёба прошла быстро. Некоторые не выдержали напряжения, и ушли сами. Кого-то отозвало руководство по необходимости. Дипломы получили не более трети. Стас в том числе.

С самого начала обучения он не верил, что сможет овладеть этими знаниями. Из разговоров в группе понимал, что его мнение разделяют практически все. И не удивительно. У каждого за плечами была не простая служба и с гипнозом они частенько знакомились по криминальным сводкам о мошенницах – цыганках и телевизионным дурилкам Чумака, Кашпировского и других колдунов.

Сразу после первого вводного занятия Пронин подождал преподавателя около выхода из института и произнёс заранее приготовленную речь:

– Извините профессор, у меня очень сложная и важная работа. Свободного времени не много и мне не хотелось бы целых полгода лишаться и его! Я понимаю, что обучать нас не Ваша инициатива. Но у Вас огромный опыт в обучении! – эту фразу он долго шлифовал и пытался вложить в неё как можно больше уважения и смысла, – Смогу ли я овладеть гипнозом, или не стоит за это браться и тратить Ваше и моё время?

Профессор невысокий скуластый мужчина с азиатской внешностью, на вид лет сорока, одетый по-современному в джинсы и велюровый пиджак, остановился и внимательно посмотрел на Стаса.

– Вы хотите овладеть гипнозом? – спросил он.

– Да, – с уверенностью ответил Стас.

– Значит, овладеете, – сказал он и пошёл дальше.

Уже много позже Стас оценил этот коротенький разговор. Увидел в нём гениальный и наивный путь познания. Который трактовался просто: если ты чего-то хочешь, то должен идти к своей цели не оглядываясь, не слушая сомнения ни свои, ни чужие. Просто идти вперёд. Такова суть. Как только ты засомневался – ты проиграл! Это надо принять не только умом, но и душой – поверить в это.

Стас не пропустил ни одного занятия. Они его захватили полностью. И перебирая на работе наградные листы незнакомых коллег, он мысленно повторял все лекции и задания. Заново прогонял через себя прошлую тему. Старался найти свои ошибки и проанализировать их.

После пары вводных лекций пошла учёба параллельно с практикой. Иногда задания казались просто сумасбродством. Например, найти точку на стене и непрерывно на неё смотреть. Затем попытаться расширить её до такой степени, чтобы проникнуть взглядом дальше вглубь. Увидеть из каких частиц она состоит и, раздвинув их, проникнуть в соседнюю комнату. С некоторых парт звучал смех. Кто-то крутил пальцем у виска и через пару занятий не приходил вовсе.

Стасу казалось, что все сотрудники, сидящие в аудитории, в своём стремлении к познанию кружатся вокруг одной единственной истины и никак не могут её схватить. В своём упорстве, они шли к ней, с каждым шагом, плотнее прижимаясь, друг к другу. Закрывая в своих рядах малейшие щели. Круг постепенно сужался. Все протягивали руки в центр уменьшающегося пространства, но цель непостижимым образом выскальзывала, задевая то одну, то другую ладонь.

И вдруг это случилось. Все вместе они ухватили её, словно устремившуюся в небо жар-птицу. Зажали прямо в центре, не давая ей пошевелиться. Это был прорыв. Больше из группы никто не ушёл. Стас понял это с ощущением тепла на своих ладонях.

Задание было простое. Кого-то сажали на стул. Просили вытянуть руки вперёд, ладони вертикально – словно что-то ощупываешь, растопырив пальцы. Завязывали глаза. На расстоянии десяти – двадцати сантиметров от ладоней садился мужчина, потом девушка, а затем кто-то третий. Все с промежутком в несколько минут. Необходимо было почувствовать излучаемое ими тепло и начать их различать.

Пришло подтверждение веры и маленький, подтачивающий червячок сомнений исчез окончательно.

Все оставшиеся в группе удачно сдали экзамены и получили дипломы. Странно было то, что никто не обменивался телефонами, адресами. Все находились в состоянии эйфории, словно приобрели колдовские знания и не хотели встречаться с теми, кто сидел рядом за партой и знал, как эти навыки приобретались. Всем хотелось выглядеть единственными.

Никого из них в дальнейшем Стас не встречал. Каждый уехал в свою вотчину как Гарри Поттер, чтобы нести добро.

Но их знания оказались никому не нужны. Статья о гипнозе в кодексы не вошла.