Текст книги "Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945"

Глава 3

Утром 13 мая «У-557» была готова к отплытию. По установившемуся обычаю, мы перед походом побросали за борт кое-что из своей одежды, некоторые личные вещи – письма, книги, зубные щётки, снимки родных или подруг. Брать с собой на борт бритвенные принадлежности запрещалось. Наши бороды должны были расти нетронутыми, поскольку запас воды на лодке ограничен и используется только для питья и приготовления пищи. Лейтенант Сайболд, ответственный за складирование продуктов, внимательно следил за нашими перемещениями. После многократных проверок он обнаружил несколько запрещённых бутылок ликёра, избыток одежды и сигарет. Постепенно Сайболд добился необходимого баланса между пожеланиями и реальными потребностями.

В 11.30 команда лодки собралась на лайнере для прощального обеда. К нам пришли и офицеры штаба Пятой флотилии, чтобы пожелать счастливого пути. Мы стали вдруг важными персонами – центром внимания. После лукуллова пира командующий флотилией предложил тост за командира и команду подлодки, а также пожелал нам успешного выполнения боевого задания. К этому он добавил:

– Поскольку у одного из вас сегодня день рождения, 13 мая становится благоприятным днём для начала похода. Пусть это будет знаком удачи, не покидающей вас всё время плавания. С днём рождения, курсант Вернер.

Я был взволнован. Подозреваю, что утечку моих биографических данных допустил Сайболд, который был знаком с ними.

С большим воодушевлением мы опустошили последние бокалы шампанского и высыпали на пирс. Морской оркестр играл бодрый марш, вокруг собралась большая толпа. Как только мы пересекли узенькие сходни, ведущие на «У-557», начались корабельные будни. Последняя перекличка, несколько команд – и швартовы сняты с кнехтов.

«У-557» отчалила задним ходом в полной тишине. Очень медленно она отошла от пирса, высвободила свои горизонтальные рули и затем увеличила скорость. В 50 метрах от пирса старпом развернул лодку на 180 градусов и приказал включить дизели. Весь корпус лодки задрожал от сильной вибрации, на мгновение чёрные клубы дыма вырвались из выхлопных труб. Сдвоенные гребные винты под кормой взбивали пенистые водовороты.

– Оба двигателя средний вперёд, курс 95, – раздалась команда.

«У-557» резко развернулась правым бортом и рванулась вперёд к центру бухты. Музыка оркестра постепенно затихала, толпа на пирсе расходилась.

Через час мы прошли по шлюзам плотины Холтенау в Северо-Восточный морской канал. Остаток дня и следующую ночь двигались с малой скоростью по узкому водному пути. На рассвете достигли западной оконечности канала ипштюзов, выходящих в реку Эльба у Брунсбюттеля, где нашего прибытия поджидали две другие подлодки.

В 10.00 наша «волчья стая» направилась в открытое море. Низкий берег вскоре превратился в тонкую линию, затем исчез за тёмным горизонтом. Лодки двигались в кильватерном строю, впереди – «У-557». До полудня была моя вахта. Я взбирался на мостик, чтобы отстоять четыре часа под командованием главного штурмана Визнера и третьего вахтенного офицера, в 8.00 и 20.00. Это было частью моих обязанностей во время похода. После короткого завтрака я вернулся на мостик, чтобы помочь в наблюдении за плавучими минами. Вскоре показался остров Гельголанд со стороны порта. Однако дождевая завеса сильно ухудшала видимость.

Лодки продолжали двигаться вперёд. К востоку за горизонтом показалась Дания. К западу, лишь в нескольких милях отсюда, почти у самой поверхности затаились обширные минные поля. После захода солнца я вновь взобрался на мостик на очередную вахту. Четверо из нас следили, не появятся ли в небе самолёты противника или дрейфующие мины на воде. Медленно смеркалось, море становилось всё темнее и темнее. У меня была уйма времени, чтобы общаться с Богом.

В полночь меня сменил на вахте Герлоф. Я нырнул в люк и спустился внутрь тёмного корпуса лодки. Рубка освещалась лишь слабым мерцанием фосфоресцирующего циферблата компаса. Центральный пост тоже был затемнён. Я с трудом различал приборы, вентили, переключатели, клапаны и другое оборудование. Небольшая лампа, основательно зачехлённая, бросала неяркий свет на штурманский столик. Я прошёл по шатающейся под ногами палубе в кают-компанию для унтер-офицеров, где за мной были закреплены крохотный рундучок и узенькая верхняя койка. Взобравшись в неё, я запер алюминиевый поручень ограждения и разместился между шкафом и стеной. Долгое время мне не давали уснуть ритмичный шум работающих дизелей, плеск воды о корпус лодки и мысли о морском походе на врага.

Около 6.00 я стал просыпаться. Лодку сильно качало. Мы вошли в пролив Скагеррак. В 8.00 я встал на вахту, одетый в тяжёлую промасленную робу. Море неистовствовало. Сквозь мостик проносились клочья морской пены и водяная пыль. Когда тяжёлые волны били в рубку, лодку нещадно трясло. Две подлодки – наши попутчицы – потерялись где-то в ночи. «У-557» одиноко брела в необъятной бурной морской пустыне. Вахтенные на мостике молчаливо осматривали море, горизонт и небо.

Мы повернули к востоку от Шетландских островов, пробивая себе путь среди громад морских волн и пены, и двинулись далее на запад-северо-запад, в Атлантику. В 23.00 капитан приказал снова изменить курс – прямо на запад. Мы достигли точки, расположенной примерно в 70 милях к северу от Шетландских островов. Здесь нам придётся прорываться сквозь морскую и воздушную блокаду Великобритании. Надёжно работавшие дизеля «У-557» позволяли делать 14 узлов в штормящем море. Эпизодически в просветах между несущимися по небу облаками появлялась луна. Мы, четверо вахтенных, были защищены надстройкой, однако потоки воды периодически превращали мостик в ледяную прорубь. Полотенце, которым я укутал шею, насквозь промокло. Вода текла мне на спину и грудь. Пока я глядел в бинокль, она проникала уже в мои рукава и просочилась в сапоги.

Внезапно третий вахтенный крикнул:

– Тень прямо по курсу, пеленг 3-2, выглядит как транспорт!

Я быстро обернулся, направил окуляры своего бинокля в указанном направлении. Впереди, на дистанции шесть-семь тысяч метров, слабо различимый объект намеревался пересечь наш курс под тупым углом. Судно двигалось на запад-северо-запад.

– Командира – на мостик, – передал Визнер свой вызов в рубку.

Внутри корпуса вызов повторили дважды. Несколькими мгновениями позже из люка показался Паульсен. Визнер указал на цель.

Командир, привыкнув к темноте, нашёл судно и приказал:

– Беру управление на себя, спускайся вниз и готовь атаку. – Затем крикнул внутрь корпуса: – Все по местам! Право на борт! Объект по пеленгу 3-2. Полный вперёд!

Охота началась.

Паульсен полностью сосредоточил своё внимание на цели. Мы, трое вахтенных, пристально осматривали морскую поверхность, В рубку пришёл старпом и водрузил свой бинокль поверх прибора управления стрельбой (ПУС). На мостике сменились два матроса. Один из них установил в рубке счётно-решающее устройство. Группа торпедистов бросилась к аппаратам. Экипаж приготовился к бою.

Тем временем транспорт повернул через фордевинд налево, показав нам свою» корму. Сейчас мы оказались в невыгодной позиции. Паульсен повернул лодку против ветра, который гнал теперь волны с носа прямо на рубку. Затем чёрные облака полностью закрыли луну. Долгую минуту мы не видели цели. Когда же луна показалась вновь, наша жертва, несущаяся полным ходом на запад, появилась вновь.

Паульсен, недовольный ходом преследования, заорал через переговорную трубу в радиорубку:

– Перейди на диапазон 600 метров и отслеживай движение судов на международных линиях! Если нас засекли, транспорт может запросить помощи у соседей.

Пока он отдавал приказ, цель повернула вправо, ложась на свой прежний курс. Старпом определил новый пеленг, передал свои данные в рубку и запросил:

– Сообщите скорость хода и курс цели. Через минуту снизу ответил Визнер:

– Скорость 14 узлов, курс по пеленгу 2-6.

Транспорт был быстроходным, новым судном, попытавшимся пересечь Атлантический океан в одиночку. Однако в течение первых 70 минут преследования мы заметно сократили дистанцию. Теперь уже становилось очевидно, что транспорт никогда не доберётся до берега. Гонка продолжалась. Нас захватил охотничий азарт. Мы уже не чувствовали воды, плещущей нам в лицо и стекавшей под одежду. Впереди маячила добыча – остальное не имело значения. Мы неслись в ночи по расчётному курсу, держа в поле зрения обречённое судно и оставаясь невидимыми для него. Только кончик нашей рубки возвышался над поверхностью воды. В 2.15 цель находилась по левому борту, под углом в 270 градусов. Мы неустанно неслись вперёд благодаря дизелям, работающим в режиме атаки. К 3.00 после некоторой корректировки курса Паульсеном нам удалось добиться упреждающего угла атаки, продолжая оставаться незамеченными. Радио транспорта молчало. Он менял курс через одинаковые промежутки времени, что гарантировало успех нашей торпедной атаки.

В 3.25 капитан приказал старпому подготовить пуск торпед. Керн навёл ПУС на судно противника и крикнул в рубку, перекрывая шум дизелей:

– Аппараты с первого по четвёртый приготовиться к торпедной атаке! Снять крышки! Угол атаки 50 градусов, скорость цели 14 узлов, дистанция – 1000 метров, глубина хода торпеды семь метров. Товсь!

Снизу отрапортовали:

– Аппараты с первого по четвёртый к стрельбе готовы.

Следующий манёвр оставался за транспортом. Если наши расчёты правильны, этот манёвр должен был стать для него последним. Так оно и случилось. Транспорт повернулся к нам носом и помчался прямо в западню, устроенную для него Паульсеном. Капитан вывел лодку на угол атаки, показав её силуэт противнику.

Транспорт нёсся на нас подобно монстру, сокращая разделявшую нас дистанцию до 1000 метров.

– Старпом, пли! – приказал капитан.

Керн ещё раз прицелился и затем скомандовал:

– Первый аппарат – пли! Второй – пли!

Одновременно он манипулировал рычагом ПУС, освобождая путь торпедам. Произведя два толчка, торпеды выскочили из корпуса лодки и понеслись к транспорту, вспенивая воду.

Мы сфокусировали свои бинокли на неясных очертаниях стальной громады, увеличивавшейся в размерах с каждой секундой. Кто-то считал:

– Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…

Вдруг мощный столб огня поднялся с транспорта в небо. Чуть позже нас оглушил грохот взрыва. Корабль погибал.

В переговорной трубе прозвучал возбуждённый голос Сайболда:

– Докладывает радиорубка. Передаю текст радиограммы транспорта: «Нас торпедировала германская подлодка, тонем, 59 градусов северной…» Радиограмма не окончена.

Почти сразу транспорт стал крениться на левый борт. Я видел, как его команда спускает несколько шлюпок. Остальные нелепо болтались на шлюпбалках. Огромный разбитый корпус судна выделялся своей чернотой на фоне красных, жёлтых и золотистых языков пламени. Это было великолепное зрелище.

Паульсен увёл лодку из зоны, где плавала масса обломков погибшего судна. Торпедные аппараты были закрыты крышками, члены команды оставили боевые посты. Смертельно раненный транспорт всё глубже и глубже погружался в воду. Затем нос судна конвульсивно дёрнулся вверх, и оно исчезло под водой кормой вниз. На поверхности моря не осталось ничего, кроме раскачивающихся на волнах спасательных плотов и шлюпок.

Первый транспорт противника мы уничтожили 19 мая в 4.10. Эта скорая победа, добытая в районе, который большинство подлодок старалось избегать, была выдающимся подвигом и записала на наш счёт по меньшей мере 7 тысяч тонн. Напряжение, которое в последние дни накапливалось, ушло. «У-557» двинулась новым курсом на максимальной скорости. Капитан стремился удалиться от места затопления судна как можно скорее, разумно полагая, что здесь в ближайшее время сосредоточатся крупные силы противника.

После девятичасовой вахты на мостике я вымок и дрожал от холода. Вода из сапог выливалась всякий раз, когда я ступал по алюминиевому трапу, спускаясь вниз. Освободившись от робы и нижнего белья, я повесил их сушиться в торпедном отсеке на корме, затем пробежал голым через всю лодку и залез в свою тесную койку.

Несколько дней «У-557» шла средним ходом в надводном положении. Дул сильный ветер, море штормило. Лодка беспрерывно раскачивалась с борта на борт и с кормы на нос. Внутри неё стояла невыносимая сырость. Влага конденсировалась на поверхности холодного стального корпуса и стекала ручейками на дно. Продовольствие портилось, его приходилось выбрасывать за борт. Хлеб отсырел и размяк. Бумага разжижалась. Одежда стала липкой и никогда не просыхала. К чему ни прикоснёшься – все мокрое и скользкое. В течение нескольких дней мы не могли определить своё местоположение достаточно точно: не видели ни единой звёздочки, ни луны, ни солнца. Лишь ежедневные погружения под воду спасали от непрерывной качки. Там в спокойной глубине мы завершали работу, которую не успели сделать, и ели, не роняя пищу на палубу. Час, два восстанавливали силы перед новыми атаками волн и ветра. Но ежедневные погружения никогда долго не продолжались; всплытие, наоборот, казалось преждевременным.

В эти дни противоборства со стихией мы получили из штаба радиограмму. Сообщалось, что наш крупнейший корабль – линкор «Бисмарк» – выходит для выполнения боевого задания в Северную Атлантику в сопровождении тяжёлого крейсера «Принц Ойген». 24 мая экипажи всех подлодок были оповещены о быстрой победе «Бисмарка» над линейным крейсером «Худ», самым мощным кораблём королевского флота Великобритании. Подлодкам рекомендовалось руководствоваться приказами, учитывающими будущие боевые операции «Бисмарка». Мы считали внезапное появление в Атлантике этих надводных германских кораблей большим событием. Северная Атлантика превращалась в наш передовой рубеж обороны, и отныне кораблям британских ВМС и коммерческим судам союзников находиться там стало смертельно опасно. Радиоперехваты с других подлодок также говорили о крупных успехах. «У-556» во время своего последнего похода потопила суда тоннажем более чем в 30 тысяч тонн. «У-203», «У-93» и другие уничтожили в предшествующие недели суда союзников общим тоннажем в 100 тысяч. тонн.

25 мая третья вахтенная смена нашей лодки наблюдала в промежутке между заходом солнца и сумерками, как чёрная пелена застилает облака на западе. Через несколько минут мы поняли, что увидели десятки дымящих пароходных труб, а затем показались оконечности многочисленных мачт. Мы шли курсом, пересекающим движение конвоя.

Визнер быстро отреагировал, крикнув:

– Командира – на мостик!

Появился Паульсен. Он оценил обстановку и отдал несколько приказаний. Взвизгнула сирена. Мы попрыгали в рубочный люк. «У-557» зарылась в волны и через 20 секунд уже оказалась под водой. Пока лодка выравнивалась, члены экипажа разбежались по своим боевым постам.

– Погружение на перископную глубину, – скомандовал командир.

«У-557» скользнула на заданную глубину. В рубку поднялся старпом, я взялся за штурвал. Жужжание мотора, перемешавшего перископ, заполнило тесное помещение. У Паульсена что-то не ладилось. Он дёргал перископ вверх и вниз в промежутках между подъёмом и спадом волны. Акустик сообщил, что конвой приближается. Вскоре мы услышали шум множества вращавшихся винтов невооружённым ухом. Затем акустик засёк впереди конвоя группу эскорта. Шум вращавшихся винтов ритмично нарастал с запада. Затем послышалось резкое металлическое позвякивание импульсов «асдика», которые посылали эсминцы, чтобы обнаружить подлодки. Для большинства из нас это была новинка. Каждая высокочастотная звуковая волна ударяла о поверхность лодки как молоточек камертона. Затем она распространялась по всему корпусу лодки, уходила и расплывалась по горизонту. Между тем глухие мощные удары поршневых двигателей и завывание турбин становились все громче и отчётливей. Акустик сообщил, что конвой повернул в южном направлении.

Внезапно мы услышали шум быстро вращающегося винта эсминца. Паульсен, повернув перископ вокруг своей оси, произнёс:

– Три эсминца, курс по пеленгу 3-2, дистанция 3 тысячи метров. Лево руля, меняем курс на юг.

Мы могли бы атаковать эсминцы, от которых исходила опасность, но Паульсен принял более мудрое и безопасное решение. Вскоре он возбуждённо закричал:

– Вот так картина! Все пять торпедных аппаратов – к бою! Скорость цели 10 узлов, угол атаки 30 градусов, глубина погружения семь, дистанция 1200 метров. Старпом, погляди на этот парад!

Керн наклонился вперёд и прижался к резиновой подушке вокруг окуляров перископа. Затем он выдохнул:

– Там их по крайней мере тридцать. Переваливаются, как слоны.

Капитан возобновил круговые движения перископом, но вскоре одним толчком втянул его внутрь лодки и скомандовал:

– Полный вперёд! Механик, тащи лодку вниз! С бешеной скоростью завращались гребные винты. Лодка, сильно вибрируя, нырнула ещё глубже под воду.

– Угроза атаки глубинными бомбами! Погружение – 70 метров.

Резкий, действующий на нервы грохоти приближавшейся группы эсминцев становился громче, заглушая шум тридцати с лишним транспортов. Эсминец пересёк наш курс за кормой лодки, затем поспешно удалился в северо-восточном направлении. Федер, совершив 20-минутный манёвр, постепенно вернул лодку на перископную глубину. Тем временем конвой продолжил своё зигзагообразное движение. Быстрый поворот рукоятки перископа дал возможность Паульсену убедиться, что лодка попала в невыгодную позицию – она не могла рассчитывать на успешную торпедную атаку, поскольку слишком удалилась к северу.

В 21.15 Паульсен решил дождаться темноты, всплыть и атаковать конвой с кормы. Дождевики передали вахтенной смене, которая уже готова была подняться на мостик. Как один из дозорных этой смены, я был освобождён от вахты на штурвале. Мы провели полчаса в молчании, пока капитан стоял согнувшись и прижавшись к окулярам перископа. Затем акустик сообщил, что конвой вновь изменил курс. Шум множества поршневых двигателей и вращавшихся винтов, который ясно слышался в прозрачной океанской воде, заставлял учащённо биться наши сердца. В 22.45 Паульсен метнулся в сторону от перископа и скомандовал:

– Продуть балласт!

Как только «У-557» всплыла, командир щелчком рычага открыл крышку рубочного люка. Ветер брызнул нам в лица водяной пылью. Пятеро моряков последовали за капитаном на мостик. Ночь была безлунная и тёмная – идеальное время для атаки. Лодка шла в полупогруженном положении: палуба вровень с поверхностью моря. Она набрала скорость и устремилась за уходящими целями.

– Тени на горизонте, пеленг 2-5, дистанция 5 тысяч метров, – доложил один из вахтенных.

– Тени, пеленг 3-5, – сообщил другой.

Конвой шёл прямо перед нами. Постепенно мы преодолели разрыв в дистанции. Искусными манёврами Паульсен сократил расстояние. До кормы ближайшего транспорта оставалось 300 метров. Невероятно, но конвой остался без сопровождения. Эскорт вёл поиск в ложном направлении. Волк оказался в самом центре стада!

– Двигатели на треть оборотов! – приказал Паульсен. Затем он обратился к старпому: – Вклинимся между двумя колоннами. На каждую торпеду – одно судно. Выбирайте сначала самые дальние и крупные цели, потом ближайшие. Атакуйте с двух сторон и держитесь строго по центру.

Теперь расстояние от лодки до ближайших транспортов составляло от 400 до 700 метров. Сложилась поразительная ситуация: наша лодка шла незамеченной в центре вражеской армады судов, выбирая по своему усмотрению цели, обречённые на гибель.

Старпом несколько раз убедился в том, что параметры целей определены точно.

– Угол ровно 70 градусов, расстояние 500 метров, скорость 12 узлов.

Командир крикнул, перекрывая завывание ветра:

– Атакуй, старпом, дай им дрозда!

Сквозь шум волн прозвучала команда старпома:

– Первый аппарат – пли! Второй – пли!

Затем он взглянул налево и отдал аналогичные приказы аппаратам три, четыре и пять. Было 23.40. Пять торпед понеслись к качающимся на волнах судам-фантомам. Мы напряжённо ждали, не желая менять курс до тех пор, пока первая из торпед не достигнет цели.

Первый взрыв прозвучал с правого борта. Вторая торпеда разорвалась с левого, затем ещё одна. Новая вспышка пламени и целая серия взрывов потрясли воздух. Взвились красные и жёлтые языки огня, вверх поднялась раскалённая лава расплавленной стали. Мы слышали грохот ломавшихся переборок и треск падающих мачт. Адское светопреставление достигло кульминации. На наших лицах мелькали отблески буйного огня.

Конвой просигналил о катастрофе десятками ракет, которые располосовали небо огромными изгибами. Одно из поражённых судов, семитысячетонный транспорт, накренилось на борт, гася в море языки пламени. Задрав киль и корму кверху в предсмертной агонии, оно обнажило при колеблющемся свете пожара руль и гребной винт, затем быстро скользнуло под воду. Половинки второго судна, поражённого в середину, разошлись в стороны, как концы ножниц. Оно затонуло со страшным треском. Третий транспорт, объятый пламенем, вышел из колонны. Взрыв разметал его мостик и отправил в небо новую огненную вспышку. Части огромных стальных конструкций и другие обломки падали в море вокруг нас. Мы прятались за ограждение рубки и ждали, когда прекратится стальной дождь. Это была агония гибнущего судна. Оно исчезло под водой менее чем через минуту. Несколько горящих обломков дерева – вот всё, что осталось от трёх британских транспортов. Потери были бы большими, если бы конвой после нашей первой торпедной атаки не развернулся резко на северо-восток. Две наши торпеды прошли мимо целей.

После атаки я стал следить за тем, что происходит за кормой лодки, прислонившись к перископному корпусу. Позади нас к конвою приближались два эскорта. Их вахтенные не могли заметить очертания нашей лодки в бурном море. Паульсен повёл её под прикрытие конвоя. «У-557» снова пошла на безопасном расстоянии от ближайшего транспорта и следовала в его кильватере. Керн покинул мостик, чтобы проследить, как перезаряжаются торпедные аппараты. Сайболд передал на штабную подлодку радиограмму, сообщавшую о нашей боевой операции. Вахтенные на мостике продолжали следить за зигзагообразным движением конвоя и были готовы к возобновлению торпедной атаки.

В 2.30 старпом доложил, что все торпедные аппараты перезаряжены. Капитан пристроился к конвою с намерением повторить нашу успешную боевую операцию. Двигатели лодки работали на предельных оборотах. В непосредственной близости кораблей сопровождения не наблюдалось. В любом случае мы находились слишком близко к конвою, чтобы эсминцы смогли преследовать нас без помех.

В отверстии люка появился Сайболд. Он надрывался, перекрикивая грохот шторма:

– Герр капитан, радиограмма из штаба: «Прекратить атаки, сообщите ваше местонахождение, поддерживайте связь до новых указаний»!

Паульсен выругался сквозь зубы. Приказ обязывал нас выжидать до тех пор, пока сигналы нашего радиомаяка не будут приняты другими подлодками, призванными разделить нашу добычу. Рассерженный командир приказал убавить скорость лодки. «У-557» снова ушла в хвост колонн конвоя, потом направилась на северо-северо-восток, пытаясь уйти от преследования. Но, отслеживая обстановку впереди лодки, я сразу заметил реальную опасность. На расстоянии 1000 метров к нам с левого борта стремительно приближался эсминец. От его форштевня расходились белые барашки пены. За эсминцем, неподалёку, следовали два других корабля сопровождения. На мгновение мой язык прилип к небу. Потом я выпалил:

– Эсминец, пеленг 3-40, нулевой угол.

Паульсен немедленно откликнулся:

– Право руля, полный вперёд!

«У-557», раскачиваясь, кренилась на борт, описывая крутую дугу. Затем лодка на максимальной скорости устремилась на запад. Три преследователя, теперь обращённые к нам кормой, тоже испытывали сильную качку. Взбираясь на гребни волн, они обнажали свой киль. Но несмотря на трудные условия хода, разрыв между ними и лодкой сокращался. Я продолжал следить за ними, словно обладал сверхъестественной силой удерживать эсминцы на расстоянии. Если бы мы смогли увеличить скорость на один-два узла, то постепенно оторвались бы от охотников. Двигатели работали на максимальных оборотах, лодка сильно вибрировала. Меня пробирал холодок. Я видел, что дистанция между нами и преследователями сокращается.

– Тревога-а-а! – раздался из ночной тьмы крик капитана.

Мы бросились вниз сквозь рубочный люк на палубу прочного корпуса лодки. Но тут раздалась новая команда Паульсена:

– Погружение на 70 метров. Быстро вниз!

Пока старпом дублировал приказ по радио, командир повернул лодку на обратный курс. Мы двинулись навстречу эсминцам, которые мчались в направлении пенистого следа на месте погружения лодки. Теперь следовало уходить из зоны действия глубинных бомб. «У-557» устремилась к океанскому дну под острым углом, однако её корма всё ещё находилась в опасной близости от поверхности. Шум винтов эсминцев угрожающе нарастал. Мы ожидали неизбежного.

Раздался ужасающий взрыв. Мощная сила подняла корму лодки и встряхнула её. Члены экипажа попадали на палубу, а сама лодка была отброшена во тьму. Через несколько мгновений раздался второй взрыв. За ним последовал глухой продолжительный грохот.

Теперь заорал Федер:

– Включить аварийное освещение, продуть балласт три, пять! Поднять оба горизонтальных руля!

Замигали несколько ламп. Мощный толчок послал лодку на глубину 185 метров, но механик полностью контролировал положение. Это было самое быстрое погружение в его жизни.

Паульсен приказал поддерживать тишину. Сам он говорил глухим голосом, почти шёпотом:

– Позаботьтесь о бесшумном движении, левый двигатель – 70 оборотов, правый – 60.

Все вспомогательные движки были остановлены. Все приборы, в которых не было необходимости; – отключены. «У-557» двигалась бесшумно на невероятной глубине. Акустик сообщил:

– Цель по пеленгу 1-2, вторая – пеленг 2-2-5.

Мы не нуждались в докладе акустика, чтобы знать о происходящем наверху. Импульсы радиолокационной системы «асдик» били по корпусу лодки, как стрелы. Эсминцы готовились к новой бомбардировке. Мы слышали, как работали их помпы и движки. И даже звук обронённого кем-то молотка на палубу. На мгновение все три охотника остановились. Затем один из эсминцев включил турбину, увеличил скорость вращения своих винтов и возобновил движение. Шум его двигателей сопровождали звонкие удары импульсов «асдика», которые проникали сквозь стальной корпус лодки в наши сердца. Когда эсминец прошёл над лодкой, мы услышали три отчётливых всплеска от сброшенных в воду глубинных бомб.

Последовали три оглушительных взрыва с левого борта лодки, ближе к корме. Лодка заскрипела от взрывной волны, затем затряслась от серии новых взрывов. Начал атаку второй эсминец.

– Полный вперёд! – крикнул капитан. – Держитесь, моряки!

Прогрохотали ещё три взрыва. «У-557» задрожала, палубные плиты запрыгали, подтравливая воздух, но лодка держалась на плаву. Последняя серия глубинных бомб разорвалась с правого борта, опять же ближе к корме. Видимо, охотники не имели ясного представления о нашем местонахождении: большие волны и экстремальная глубина погружения лодки спасли нас. «У-557» медленно продолжила движение, оставляя эсминцы далеко за кормой. Три часа мы продолжали своё молчаливое плавание, а эсминцы – бомбометание. Затем Паульсен решил, что опасность миновала.

В 5.00 «У-557» всплыла. В корпус лодки устремился свежий воздух. Ещё было темно. Мы продвигались на восток при помощи одного дизеля, работавшего на полных оборотах. В это время другие дизели перезаряжали выработанные аккумуляторные батареи. Начались регулярные вахты. Мы ускользнули от группы эсминцев и возобновили поиски пропавшего конвоя.

27 мая вскоре после рассвета наш радист принял приказ из штаба: «Всем срочно. Подводным лодкам, сохранившим запас торпед, немедленно, на максимальной скорости следовать к „Бисмарку“ в сетку квадрата БЕ-29».

Паульсен получил расшифрованную радиограмму в 6.35. К тому времени приказ опоздал на восемь часов, так как был подписан в 21.15 предыдущего вечера, когда мы шли в погруженном положении и не могли его принять. Ведь большую часть ночи мы подвергались бомбардировкам глубинными бомбами. Мы ничего не знали о затруднениях «Бисмарка», но догадывались, что линкор столкнулся с превосходящими силами противника после того, как его корабль сопровождения «Принц Ойген» пропал без вести.

У Паульсена не оставалось времени на размышление. Какое решение он примет? Продолжит ли преследование конвоя или поспешит на помощь линкору? «Бисмарк» находился более чем в 350 милях на юг от «У-557», слишком далеко, чтобы добраться туда в тот же день. Пока Паульсен обдумывал решение, мы перехватили радиограмму с «У-556», в которой сообщалось, что «Бисмарк» втянулся в безнадёжный бой. Это заставило капитана немедленно изменить курс лодки и направиться в район, где, согласно последнему сообщению, находился «Бисмарк». Мы ещё не знали об этом, но в то время, когда «У-557» спешила на юг, там в морском сражении два линкора, авианосец, два крейсера и несколько эсминцев противника наносили смертельные удары по нашему самому мощному военному кораблю.

Океан штормил, дул сильный ветер. Брызги волн хлестали наши лица. В 9.25 мы обнаружили два эсминца противника и были вынуждены совершить получасовой обход, чтобы избегнуть встречи с ними. Когда мы вернулись на прежний курс, то в продолжении перехода уже отпала необходимость. В 11.15 мы получили из штаба радиограмму: «Бисмарк» стал жертвой массированного огня противника. Всем находящимся поблизости подлодкам вести поиск спасшихся членов экипажа линкора».

Всю ночь и следующее утро мы шли на юг в сетку квадрата БЕ-65, где «Бисмарк» вёл свой последний бой. Море успокоилось. Мы прибыли к месту гибели корабля в полдень 29 мая, через два дня и семь часов после неё. Поверхность моря оставалась спокойной. Она была покрыта толстым слоем нефти и множеством плававших обломков. Пока вахтенные следили за возможным появлением противника на море или в небе, остальные подводники высматривали за бортом людей, которые каким-либо образом могли спастись с погибшего «Бисмарка». Мы не нашли ничего. Ни мёртвого тела, ни плота, ни иного спасательного средства. Поиск вёлся целый день. Затем мы повернули на север, в квадрат, где проходили маршруты конвоев.