Текст книги "Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945"

Глава 5

Через пять дней «У-557» осторожно приблизилась к водам Бискайского залива. Штаб рекомендовал двигаться в заливе с максимальными предосторожностями, поскольку Великобритания распространила на этот район свою систему воздушного наблюдения. Однако здесь и в других местах, как мы отметили с удовлетворением, когда познакомились с радиодонесениями других подлодок, британский королевский флот оказался не на высоте. Сводки показывали резкий взлёт потерь союзников.

Одна из подлодок, уходившая из Бискайского залива в поход, радировала: «Прошли 8-й градус западной долготы. Потоплен один эсминец».

Другая подлодка докладывала по радио в штаб: «Потопили пять транспортов общим тоннажем 28 тысяч тонн. Ещё один транспорт получил повреждения. Противолодочная оборона слабая. Продолжаем поход».

А вот радиограмма с подлодки в Северной Атлантике: «Потопили шесть транспортов общим тоннажем в 42 тысячи тонн. Израсходовали все торпеды. Возвращаемся на базу».

И ещё одна радиограмма: «Потопили два транспорта общим тоннажем 13 тысяч тонн из конвоя в сетке квадрата АК-40. Продолжаем преследование».

Однако наибольшие потери противнику нанесла подводка повышенного класса, действовавшая в южных морях. Она радировала: «Полностью очистили оперативный район от судов противника. Потопили восемь транспортов общим тоннажем в 53 тысячи тонн. Уничтожили эсминец. Просим в порядке исключения доставить торпеды воздухом».

Интенсивность битвы в Атлантике возрастала по мере преодоления немецкими подлодками нового типа слабой британской обороны между Шетландскими островами и Исландией. Петля вокруг Великобритании постепенно затягивалась.

Утром 10 июля, ровно через восемь недель после того, как наша подлодка покинула холодный, недружелюбный северо-запад Атлантики, мы с напряжённым вниманием ожидали, когда покажется из-за утренней голубой дымки на востоке тёмная полоска побережья Бретани. Франция предстала перед нами в наилучшем виде. Едва ли более благодатная земля выходила из морской пучины. Вскоре мы смогли различать участки зелёной растительности. Постепенно становились всё более отчётливыми побелённые дома с красными, серыми и голубыми крышами. Мы жадно вглядывались в даль, следя за достопримечательностями экзотического, незнакомого мира.

В 13.00 нас встретил тральщик, посланный в условленное место, чтобы провести лодку между минными полями в порт Лорьян. Команда прикрепила к канату, протянутому от верхушки перископа, флажки белого цвета. Каждый флажок обозначал потопленный корабль, шесть флажков – шесть кораблей общим тоннажем 37 тысяч тонн. На подлодке царило праздничное настроение. Члены экипажа, переодетые в свежую форму, расчёсывали свои длинные бороды в предвкушении возвращения на берег.

Обогнув край небольшого полуострова, пройдя мимо древнего форта – порта Луи, мы увидели прямо перед собой Лорьян. Наше прибытие казалось сказкой. Был жаркий день в середине лета, цветы казались ярче, трава – зеленее, дома сверкали белизной. Всё было так непохоже на серое унылое однообразие тех мест, которые мы оставили два месяца назад.

«У-557» сбавила скорость, входя во внутреннюю гавань. Мы медленно продвигались к пирсу, на котором собралась большая толпа встречающих. Там стояли наши товарищи по оружию, одетые в серо-зелёную, синюю морскую и других цветов боевую форму. Девушки – медсестры из нашего военного госпиталя – ожидали нас с букетами цветов. Как радостно было сознавать, что нас ждут, как хорошо, что мы остались живы!

Когда подлодка проходила вдоль пирса, чтобы закрепить швартовы, военный оркестр заиграл бодрящий марш. Командующий Второй флотилией подлодок приветствовал нас с пирса, затем прошёл по сходням на лодку, чтобы обменяться рукопожатиями с командиром и всеми членами экипажа. За ним последовали медсестры, одарив каждого из нас улыбкой, букетом цветов и поцелуем. Теперь мы осознали, что спрыгнули с лопаты черта, а жизнь прекрасна и многообещающа.

Вся команда, за исключением небольшой группы вахтенных, оставшихся охранять поржавевшую и облезшую «У-557», собралась в одном из старинных залов бывшей Французской морской префектуры. Здесь должно было состояться торжество по случаю нашего возвращения из боевого похода, причём только для мужчин. Мы поздравили Паульсена с присвоением ему очередного звания капитан-лейтенанта, которое он получил ещё во время похода. По такому случаю подали шампанское и омаров, за которыми последовали другие роскошные блюда. Паульсен держал речь, а командир базы зачарованно слушал его рассказы о наших приключениях. Когда была опустошена последняя бутылка шампанского, нам принесли почту. Она была помещена на льняную скатерть стола большими и малыми пакетами. Каждый из нас вскрывал конверт в торжественном молчании. Свой я вскрыл ножом для масла. Марианна каждую неделю писала мне тревожные любовные письма, было несколько записок от родителей, которые просили дать весточку о себе. Они могли утешиться. Я вернулся живым и намерен был ещё долго оставаться в добром здравии.

Мы ликовали. Обильная пища была сдобрена изрядным количеством отличного немецкого пива. Через четыре часа пиршества Гебель, Герлоф и я, помогая друг другу, добирались до своих комнат в старом морском квартале. Там мы обнаружили свой багаж, переправленный трансконтинентальным рейсом на грузовиках из Киля. Сняв и повесив на вешалки двубортные кителя и всю остальную одежду, мы впервые за восемь недель приняли ванну, побрились и причесались. Несколькими часами позже мы с деньгами в карманах и гордостью на душе отправились изучать город в поисках развлечений. Нелегко было ступать по твёрдой почве после нескольких недель передвижения по раскачивающейся палубе. Однако постепенно ноги привыкли к ходьбе по суше, и мы прошли по живописной улице, направляясь в нижнюю часть города.

В сумерках движение транспорта на улицах оставалось оживлённей. Торговцы выставили корзины с фруктами и рыбой, выкрикивая достоинства товаров на своём мелодичном языке. Многие женщины были одеты в яркие национальные одежды бретонок – блузы с вышивкой, ярко-белые чепчики, широкие пышные юбки, доходящие до пят. Однако в городе преобладали военные: повсюду встречались люди в серых и синих мундирах, двигалась армейская техника. По узким боковым улицам бродили шумные ватаги матросов, искавших развлечений женщин или набора фотографий, призванных запечатлеть их участие во французской кампании.

Попробовав аперитива в одном из кафе, мы трое направились в темноте к ресторану на рыбачьей пристани. Там состоялось неторопливое праздное застолье. Прежде чем осушить бокалы с шампанским, мы долго вглядывались в тёмную, лениво плескавшуюся морскую воду. В памяти всплывали эпизоды нашего первого боевого похода. Никто не прерывал молчания.

Следующие три дня мы прожили в ожидании визита адмирала Деница, прозванного Львом. Он должен был приехать из своего штаба в Кемпере, небольшом городке к северу от Лорьяна, чтобы встретиться с командами «У-557» и двух других подлодок, также возвратившихся из боевых походов. Утром в день визита адмирала мы собрались на площади перед префектурой, руководящим центром теперь уже не действующей французской администрации порта. Мы ждали высокого гостя на жарком июльском солнце, отчаянно потея в слишком тёплой для этого климата морской форме. Проклиная всё на свете, мы стремились укрыться от жары под акациями и пальмами, огораживавшими площадь. Наконец заиграл духовой оркестр и адмирал вышел на площадь, сопровождаемый свитой из штабных офицеров флота и высокопоставленных гостей из командования вермахта.

Дениц был худощав, лаконичен и требователен. Он сказал, что мы, подводники, должны следовать трём принципам: преследовать, атаковать и уничтожать. Каждая из команд трёх подлодок через определённый промежуток времени хором приветствовала адмирала и обещала выполнить поставленные задачи. Затем Лев обошёл наши ряды, обмениваясь с каждым рукопожатиями и прикрепляя медали к гимнастёркам и кителям. В это мгновение нам казалось, что на площади сосредоточилась наиболее боеспособная часть нашего военного флота. Каждый из нас был уверен, что сделает всё возможное для победы в предстоящих сражениях за Атлантику.

Через день после визита Деница «У-557» перешла с открытого места у пирса в сухой док с бетонным укрытием, напоминавшим огромный собор. Команда ставшей на ремонт лодки была поделена на три группы, которые поочерёдно направлялись отдыхать на морской курорт Карнак сроком на неделю. Пользуясь своим преимуществом (первые буквы их фамилий стояли в начале алфавита), Герлоф и Гебель покинули порт. Пока до меня не дошла очередь, я занимался канцелярской работой: печатал окончательный вариант текста вахтенного журнала командира, донесения старпома, писал исчерпывающий отчёт о расположении каждой торпеды и чертил подробные диаграммы всего маршрута «У-557» и каждого манёвра, к которому прибегал Паульсен. Чтобы избавиться от наставлений Керна, Сайболда и Федера, я вызвался подготовить им документы для продолжительного отпуска командного состава в Париже.

Дни тянулись так же долго, как и ночи. Наши моряки посещали по традиции публичные дома. Их развлекали те же девицы, которые обслуживали раньше многих матросов, включая боевых товарищей, покоившихся уже на морском дне. К услугам гурманов имелись несколько хороших ресторанов, предлагавших экзотическую пищу и длинный перечень вин различных марок. Даже менее изысканные блюда и напитки воодушевляли людей, которые ели несколько недель подряд заплесневевший хлеб и размякшую пищу. Да и просто ходить по улицам Лорьяна и разглядывать витрины магазинов было большим удовольствием. В этом уголке, не тронутом войной, изобиловали товары прекрасного качества.

Однако война никуда не уходила от нас. Сообщения верховного командования вермахта, регулярно передававшиеся немецкими радиостанциями, чрезвычайно волновали нас. Особенно когда речь шла о блестящем наступлении наших войск на Восточном фронте. Германские вооружённые силы уже нанесли Красной Армии жестокие поражения и захватили около двух миллионов военнопленных. Наши солдаты атаковали противника под Ленинградом. 29 июня они охватили Ригу, днём позже Минск. Восточная кампания обещала повторить в гораздо большем масштабе победный марш Германии на Балканах минувшей весной.

Специальные бюллетени информации сообщали о немецких победах и в подводной войне, В июле в Атлантике было потоплено судов союзников общим тоннажем 300 тысяч регистровых брутто-тонн. Это значительно превышало число их потерь в июне. Сообщалось о регулярных успехах подлодок, действовавших против британских конвоев на судоходных линиях вокруг Гибралтара и в Средиземном море. Они охраняли также наши пути снабжения в Северную Африку, где корпус Роммеля предпринял потрясающее контрнаступление против элитных бронетанковых дивизий Великобритании.

Радости жизни нахлынули на меня, когда я наконец попал в Карнак, как военные сводки. Я загорал на пляже под палящим солнцем, плавал в море с загорелыми француженками, общался с той или иной из них до поздней ночи. Через несколько дней этой летней идиллии я вернулся со своей группой в Лорьян. Поступил приказ немедленно собраться в полной боевой форме во внутреннем дворе префектуры. Впервые за 20 дней экипаж подлодки собрался вместе. Керн воспользовался случаем сообщить нам, что весёлая жизнь закончилась. Он добавил, что «У-557» перемещена на пристань для погрузки и что несколько дней мы будем работать как рабы, чтобы погрузить в неё торпеды, боеприпасы, топливо и продовольствие.

Как и обещал Керн, наш труд оказался тяжёлым, но команда работала с определённым чувством удовлетворения. Для многих из нас очарование жизни в порту уже поблекло, крепло желание вновь выступить в поход.

Наш выход в море был назначен на утро. Снова мы совершили ритуал разрыва связей с мирной жизнью. Уединившись, клеили бирки на оставляемый багаж, писали прощальные письма домой и готовили к походу своё морское снаряжение. Потом одни из нас пили вино, другие проводили последнюю ночь в объятиях любимой девушки или проститутки. И все гадали, удастся ли нам пройти через боевые испытания ещё раз.

Глава 6

В начале августа 1941 года «У-557» уходила в свой второй боевой поход. В 14.00 мы отдали швартовы. Сыграл обязательный по такому случаю марш духовой оркестр, громовое «ура» прокричали с пирса командующий флотилией, офицеры и матросы. На дальнем краю пирса стояла другая толпа провожающих, в которой находились девушки, со слезами на глазах прощавшиеся со своими возлюбленными. Война свела их вместе, война же разлучила их снова.

«У-557» вышла из Лорьяна на электромоторах. Когда она оставила слева от себя Порт-Луи, запущенные дизели начали свой старый, хорошо знакомый, глухой рокот. Половина команды лодки стояла либо на палубе, либо, прислонившись к ограждению, дымя сигаретами, переговаривалась, наслаждаясь последним часом пребывания на свежем воздухе под солнцем. Живописный Лорьян и побережье Бретани медленно исчезали за горизонтом. Как только корабль сопровождения покинул нас, командир подлодки высказал через мегафон напутствие: «Приятного путешествия и хорошей охоты!»

Членам экипажа, находившимся наверху, было приказано спуститься вниз. На палубе остались вахтенные и капитан вместе с гостем, который прибыл на борт лодки всего лишь за полчаса до нашего отхода в море. Капитан-лейтенант Келблинг, соученик Паульсена, был назначен к нам как перспективный кандидат в командиры. У него не было специальных обязанностей. В его задачу входило пополнить свой опыт участием в боевом походе. Позже мы прошли сквозь флотилию рыбацких траулеров, лениво покачивавшихся под ярким солнцем. Их жёлтые, красные и зелёные углы парусов упирались в тёмно-синее небо, как верхушки разноцветных сахарных головок. После того как мы приблизились к последнему из траулеров, Паульсен тихо скомандовал:

– Полный вперёд. Курс по пеленгу 2-7.

Когда берег исчез, «У-557» совершила своё первое тренировочное погружение. Три дня мы не видели ни самолёта противника, ни дымка транспорта. Бискайский залив оставался спокойным и пустынным. После прохождения восьмой западной долготы Паульсен вскрыл запечатанный конверт, полученный от адмирала Деница. Нам было приказано охотиться на линиях прохождения конвоев в Северном проливе между Ирландией и Шотландией: штаб предполагал, что в этом районе происходит интенсивное движение судов противника. В конверте содержались также сведения о минных полях близ пролива.

«У-557» взяла курс на северо-запад. Дизели лодки выстукивали симфонию, которая заставляла наши сердца учащённо биться. На следующее утро ровно в 7.00 команда была разбужена громкой музыкой по радио. Уже не первый раз песня под фонограмму возвещала наступление нового дня на борту лодки. Необычным было то, что передавалась английская песня. Все узнали знакомую мелодию и, широко улыбаясь, подпевали: «Мы развесим своё белье на линии Зигфрида…» Англичане, так и не захватив знаменитый оборонительный вал, оставили эту пластинку в Лорьяне вместе с кипами своей военной формы и боеприпасами, когда спасались бегством через Францию на родину от наступающих германских войск в 1940 году.

На шестой день похода мы вошли в опасную зону, в 120 милях к юго-западу от Фастнет-Рок, маяка на южной оконечности Ирландии. Здесь южные маршруты конвоев сходились в узкую полосу шириной не более 80 миль. Мы, однако, ничего не обнаружили в этом районе и продолжили круговое движение приблизительно в 250 милях от побережья Ирландии, чтобы избежать встречи с британской авиацией. Постепенно мы достигли 58-й параллели, резко развернулись правым бортом и пошли курсом на восток к Северному проливу. Через десять дней после разлуки с французским раем мы прибыли в точку, расположенную в трёх милях на северо-запад от возвышающихся утёсов острова Иништрахалл, который находился почти в центре судоходной линии. Мы пытались здесь затаиться, но сильное течение, проходящее через Северный пролив, относило нас назад в Атлантику.

Мы патрулировали в этом районе несколько дней, не услышав ни единого звука и не обнаружив ни одного судна. Было очевидно, что англичане изменили маршрут движения конвоев. Бесплодные поиски начали сказываться на настроении команды. Удручённый Паульсен связался со штабными лодками, попросив разрешения перебраться в более перспективный район охоты за конвоями. В ответ сообщалось, что штаб получил достоверную разведывательную информацию из Новой Шотландии. «Двигайтесь к 69-й долготе. Ожидается конвой из Галифакса общим курсом на восток-северо-восток. Скорость 11 узлов. Слабое охранение. Счастливой охоты», – гласила телеграмма.

Три дня мы мчались на запад на большой скорости. Ночью прибыли в указанный район. Чёрная морская поверхность едва колыхалась. «У-557» застопорила двигатели. Акустик начал слушать. Однако в эту ночь мы не обнаружили противника. С первыми лучами утреннего солнца мы продолжили патрулирование и стали пересекать квадрат, беспорядочно меняя курс. В 15.10 того же дня я прокладывал курс за небольшим столиком в помещении центрального поста. В это время вахтенный на мостике закричал:

– По пеленгу 300 градусов вижу дымок!

Командир метнулся мимо меня и выскочил наверх. Я слышал, как он сердито отчитывает вахтенного:

– Ты называешь это дымком? Да здесь целый лесной пожар! Все по местам!

Когда я занял своё место на мостике, «У-557» развернулась в сторону чёрных дымов. Мы приблизились. Клубы дымов превратились в сплошную завесу. Показались верхушки мачт и дымовые трубы эсминцев, идущих впереди охраняемых судов. Через пять минут на горизонте показался лес мачт. Мы пересекали курс огромного конвоя.

15.35. «Тревога!»

15.45. Конвой пока не просматривается через перископ. Паульсен полагается исключительно на донесения акустика. Члены команды тихонько занимают свои места. Торпедисты загрузили торпедные аппараты. Матрос наладил счётное устройство. Я взялся за руль.

16.10. Показались два сторожевика, идущие переменным курсом.

16.25. Акустические приборы обнаружили два эсминца, их гребные винты вращаются на полных оборотах. Однако охотники движутся так, как будто не вполне представляют себе, в каком направлении искать затаившегося противника. Импульсы «асдика» начали барабанить по корпусу подлодки.

16.35. Шум двигателей идущего конвоя нарастает. Грохот поршней двигателей, вращающихся винтов множества судов достигает своего предела.

16.45. Визнер рассчитал скорость и курс конвоя. Остальное было за Паульсеном. Он развернул лодку в атакующую позицию. Командир постоянно перемещал перископ вверх и вниз в зависимости от высоты волн и старался выхватить отчётливое изображение наиболее крупных целей. Потом решительно скомандовал:

– Подтвердить готовность торпедных аппаратов один-пять.

– Аппараты один-пять к бою готовы, – доложил Керн.

За 25 секунд Паульсен произвёл пять пусков торпед. Теперь мы в рубке подсчитывали секунды, за которые торпеды достигнут целей. Между тем командир продолжал манипуляции с перископом, следя за приближавшимися транспортами. Они раскачивались на малой волне, которая беззаботно несла их навстречу гибели. В течение минуты этот респектабельный парадный строй качающихся гигантов будет разрушен горящими и тонущими судами. Остальные суда, чьи команды потряс ужас свершившейся катастрофы, удалятся на полном ходу.

Последовали один… два… три мощных взрыва. Командир, широко улыбаясь, распорядился:

– Старпом, запиши: торпедирован транспорт тоннажем пять тысяч тонн, другой – тоже пять тысяч. Попаданием в корму поражён транспорт тоннажем четыре тысячи тонн. Две торпеды прошли мимо. Что случилось с этими чёртовыми торпедами?

17.05. Мы все, находившиеся в рубке, получили возможность наблюдать катастрофу. Три огромных судна сильно накренились, окутанные столбами дыма и огня. Белые спасательные шлюпки болтались на шлюпбалках. К погибающим судам спешили два эсминца. Перед нами предстала страшная картина, расписанная яркими красками.

17.10. Неподалёку разорвались глубинные бомбы. По словам Паульсена, как минимум, на дистанции тысячи метров от нас.

17.20. Эскортные корабли скрылись. Акустическое отслеживание конвоя значительно ослабло.

18.00. Кок снабдил нас кружками кофе и боевыми бутербродами с большими кусками салями. Вспотевшие торпедисты подняли пять стальных рыбин и начали перезаряжать ими торпедные аппараты. Главмех выравнивал лодку, словно фокусник. Командир сел у перископа, наблюдая, как конвой удаляется к южной оконечности Ирландии.

21.25. «У-557» всплыла. Только очень тонкая светлая линия на западе свидетельствовала о том, что этот день – столь успешный для нас – подошёл к концу. Тьма лишила нас видимости. Но конвой не мог уйти далеко – мы следовали за ним по пятам. Оба двигателя работали на полных оборотах. Лодка продолжала гнаться за потрёпанным конвоем.

22.05. Мы радировали в штаб: «Конвой в сетке квадрата АМ-71. Курс 1-2-5. Потопили три судна общим тоннажем 14 тысяч тонн. Слабая противолодочная оборона».

Полночь. Мы развернулись правым бортом и двинулись на юг. Конвой не обнаружен.

00.30. Ушли под воду для прослушивания конвоя акустическими средствами. Акустик доложил: «Шум винта по пеленгу 3-2, 3-6-1, дистанция около 10 миль». Через 10 минут лодка снова всплыла. В который раз грохот двигателей, шум волн, бьющихся о корпус лодки, сливались в гимн, напутствовавший нас на очередное сражение. На востоке взметнулась и погасла сигнальная ракета.

01.15. Эсминец на дистанции три тысячи метров по правому борту. Мы сделали огромную петлю, чтобы обойти эскортный корабль и пристроиться в кильватер конвоя, и, казалось, нырнули в неизвестность. Небо и море совместились в мощную чёрную стену.

02.20. Два эскортных корабля вынырнули из темноты, от их форштевней расходились пенистые усы.

– Тревога! – заорал Паульсен. – Погружение 170 метров. Максимум лево руля.

Шум от нашего срочного погружения перекрыл грохот вращающихся винтов эсминцев, приближавшихся к нам с ужасающей скоростью. Мы хватались за патрубки и приборы, чтобы сохранить равновесие, – «У-557» стремительно ушла в глубину. Она опустилась уже на 90 метров, когда эсминцы подошли к самой корме погрузившейся лодки.

Две глубинные бомбы взорвались у нас за кормой, ударив лодку взрывной волной, словно гигантским хлыстом. «У-557» опускалась всё ниже и ниже в кромешную тьму. Казалось, наступил конец света. Снова загорелось аварийное освещение. Федер выровнял лодку на глубине 200 метров.

02.30. Оба эсминца застопорили ход. Тишина наверху, тишина в укрывшейся под водой лодке. Акустик сообщил о приближении новых судов. Эсминцы вызвали подкрепление. Мы приготовились к длительной бомбардировке.

02.45. Один эскорт зашёл к нам с левого борта. Мы маневрировали на большой скорости, чтобы он не смог нас накрыть. Затем послышались три всплеска, за которыми последовали три адских взрыва. Они отбросили лодку ещё ближе ко дну океана. В помещении центрального поста заструилась гидравлическая жидкость. Стальной корпус застонал от перегрузок, отключились реле электромоторов, заклинило горизонтальный и вертикальный рули, стали подпрыгивать палубные плиты. Как только взрывы утихли, кто-то снова включил реле. Главмех убавил скорость, стараясь сохранить тишину. Внутри лодки всё затихло, только по его корпусу продолжали бить импульсы «асдика». Опытная команда эсминца вновь застопорила ход, чтобы прощупать локаторами глубину.

03.18. Возобновилось бомбометание: прозвучали три тяжёлых взрыва через короткие интервалы. Затем – новая серия. Мы сидели в полутьме при аварийном освещении, задерживая дыхание, как только барабанная дробь импульсов «асдика» становилась нестерпимо громкой. Некоторые из нас лежали на палубе, устремив взгляд кверху. Другие сидели, уставившись неизвестно куда. Не слышно было ни слова, ни кашля. Команда не впадала в отчаяние, остались только усталость и напряжение.

Час за часом через разные интервалы возобновлялись бомбардировки. Глубина была нашим главным преимуществом и единственной защитой.

12.00. Охотники все ещё ведут поиск над нами. Командир приказал раздать фруктовые консервы и бисквиты. Разумное решение. Люди немного приободрились от приёма пищи.

14.12. Последняя бомбардировка довела серию глубинных бомб, сброшенных на нас, до 128. Акустик сообщил, что слышит, как эскорты покидают место бомбардировки. У нас затеплилась надежда.

15.20. Ни единого взрыва за более чем часовой период времени. Что случилось? «Томми» израсходовали запас глубинных бомб? Решили прекратить операцию? Акустик с нежной заботливостью поворачивал свои вентили. Казалось, пространство до самого горизонта свободно от опасных звуков. Но где же третий эскорт?

– Включить донные помпы, – приказал Паульсен. – Посмотрим, клюнут ли они на эту приманку.

Раздражающий скрежет действовал на нас, как дрель дантиста. Хотя он и выдал нашу позицию, сверху на это не последовало никакой реакции. Третий эскорт, очевидно, тоже ушёл.

16.10. «У-557» всплыла через 14 часов. Когда капитан открыл рубочный люк на мостик, меня буквально вытолкнуло наружу под давлением человеческой массы снизу. Нас приветствовала великолепная погода. Мы благодарно вдыхали свежий воздух, хотя внезапное его изобилие заставило на мгновение задохнуться. Вентиляторы разносили воздух по самым затаённым уголкам корпуса лодки. Нам, находившимся на мостике, солнце никогда не казалось таким ярким, а небо – таким голубым. Поскольку конвой благополучно ускользнул от нашего преследования, «У-557» направилась на запад в поисках новой добычи.

Мы двигались трое суток, покрыв при умеренном волнении моря расстояние в 450 миль. На четвёртую ночь подлодка, патрулировавшая на крайнем севере Атлантики, радировала: «Конвой в сетке квадрата АЮ-35 курсом на восток. Скорость 12 узлов. Атакуйте».

Изменив курс, мы направились в давно знакомый, дальний район охоты. Другие подлодки, дешифровав радиограмму, также устремились на перехват. Однако штаб планировал использовать «У-557» иначе. Нам было приказано следовать в другой район, оставив добычу другим. Команде лодке оставалось ругаться, подобно пиратам, которые пролили бочонок рома.

Как выяснилось позже, конвой стал добычей большой «волчьей стаи». Раз за разом она торпедировала фланги, пока не уничтожила большую часть конвоя. Короткие радиограммы следовали одна за другой, извещая о нашей победе в одной из величайших битв за Атлантику. Эти радиограммы, скопившиеся на столе командира, свидетельствовали о беспощадности атак немецких подлодок, посылавших на дно суда противника одно за другим. Они были лаконичны и точны, как пуски наших торпед:

«Торпеды израсходованы. Потоплены пять судов тоннажем 24 тысячи тонн. Отправляемся на базу».

«Потоплено три судна тоннажем 18 тысяч тонн. Повреждено десять. Продолжаем преследование».

«Потопили четыре судна тоннажем в 21 тысячу тонн. Продолжаем преследование».

Жестокое сражение шло ещё двое суток. В эти часы безжалостной расправы с противником радиоаппаратура нашей подлодки была настроена на приём немецких радиостанций. Мы слушали специальные бюллетени новостей, которые информировали немецкий народ о победах германского подводного флота. Затем «волки» потеряли конвой в северном тумане, усеяв дно обломками 20 крупнотоннажных транспортов.

Когда одна из победоносных подлодок возвращалась на базу, она наткнулась ещё на один конвой и немедленно возобновила охоту. На этот раз «У-557» было приказано принять участие в атаках. По мере нашего приближения к северным широтам волнение моря усиливалось. Во время вахты на мостике меня нещадно хлестали резкие порывы ветра, морские брызги и пена. Видимость резко упала от 16 к четырём милям. Мы снова оказались в суровых климатических условиях Северной Атлантики. «У-557» сильно кренилась под действием продольных волн. Поиск продолжался второй день.

Ровно в 17.30 прозвучало:

– Тревога!

Подлодка быстро ушла под воду. Паульсен, примчавшийся в помещение центрального поста, крикнул в рубку:

– Старпом, что случилось?

Керн процедил закоченевшими губами:

– Эсминец по пеленгу тридцать, дистанция четыре тысячи метров.

Как только главмех выровнял лодку, акустик доложил, что вращающиеся на большой скорости винты медленно удаляются. Нас не обнаружили. Но тут же мы получили другую весть:

– Сильный шум впереди по левому борту. Должно быть, конвой.

Мы вышли на правый фланг предполагаемого конвоя. Паульсен приказал команде занять боевые места, а лодку погрузить на перископную глубину. Перископ ничего не обнаружил, и тогда командир распорядился поднять лодку на поверхность.

Как только рубка оказалась над водой, мы высыпали на палубу под набегавшие волны. Видимость составляла всего лишь две мили. Плотный слой облаков закрывал небо от бушующего моря. Мы тотчас бросились вдогонку за источником шума. Через 40 минут снова появился эскорт, но мы быстрым манёвром ушли от него. Морские волны, катившиеся с запада на восток, гнали нас вперёд. Лодка следовала всё дальше и дальше, преодолевая гигантские продольные волны.

Преследуя конвой в фиолетовых сумерках, мы сообщил в штаб о своей находке. Вскоре выяснилось, что конвой шёл, резко меняя курс. Два часа мы двигались на восток, совершая большие зигзаги, но так конвоя и не нашли. Крайне неохотно Паульсен приказал главмеху снова уйти под воду и продолжать поиск акустическими средствами. Акустик доложил, что слышит слабый шум по пеленгу 40 с правого борта.

Мы снова всплыли. Сумерки сгустились, и видимость убавилась до мили. Бурное море качало и бросало «У-557». Водяные валы перекатывались через лёгкий корпус лодки, хлестали нам в лицо и жгли глаза. Я пытался укрыться от них, присев на корточки и оперев бинокль на край ограждения мостика. Но свирепые вихри секли мои губы и кожу, насквозь промочили турецкое полотенце, которым я обернул шею, забирались за шиворот и в сапоги. Я трясся от ночного холода, несмотря на тройной слой одежды, зачехлённый сверху в водолазный костюм из толстой резины.

«У-557» упорно преследовала противника. Почти в полночь в окулярах моего бинокля показалась движущаяся тень. Затем их стало две… три… четыре. Паульсен и старпом тоже их увидели. Два эскорта нервно сновали в хвосте конвоя с правого борта. Ещё один совершал зигзагообразные манёвры впереди транспортной колонны. Никто не заметил нашего появления. Огромные цели – гигантские транспорты – беспечно двигались вперёд, подставляя свои широкие борта для торпедной атаки.

«У-557» постепенно вышла на угол атаки. Эскорт надвинулся на нас сквозь завесу тьмы, однако лодка снова ушла от него, прижавшись к гигантскому транспорту. Паульсен подошёл к конвою с хвоста. Ни один вражеский наблюдатель не смог бы обнаружить нашу лодку в водовороте воды, закрученном ветром. Когда она незаметно проскользнула между двумя транспортными колоннами, гигантские суда показались нам монстрами. Сквозь бушующий шторм раздался голос командира: