Текст книги "12 историй о настоящей любви (сборник)"

– Хорошо. Звучит разумно. – Миранда высвободила руку. – Вот, можем сесть здесь.

Она расстелила одеяло. Села. Потом вспомнила, что у нее в кармане батончик «Марса». Протянула ему:

– Садись.

Он посмотрел на шоколад. Развернул обертку.

– О, нет, – сказала Миранда. – Еще правила? Тебе не разрешают ничего есть?

– Не знаю, – ответил он. – Прежде мне никто ничего не предлагал. Со мной никто даже не разговаривал.

– Значит, ты появляешься, когда идет снег, бродишь повсюду, заглядывая в окна. А затем возвращаешься к себе?

Фенни кивнул. Он выглядел почти смущенно.

– Забавно! – сказала Миранда. – То есть нет, я хотела сказать, ужасно!

Она держала кусочек с вышивкой, пришивая его быстрыми стежками так, чтобы лиса не было видно.

Если снегопад прекратится, он просто исчезнет? А пальто останется? Что-то подсказывало ей, что все это совершенно против правил. Хочет ли он вернуться? И что именно она подразумевает под «вернуться»? Сюда, в Ханивелл-холл? Или обратно, где бы ни было то место, где он находится, когда его здесь нет? Почему он не стареет?

Эльспет говорила, что становиться старше – весело. Но Миранда знала, сама Эльспет вряд ли в это верит.

– Вкусно, – сказал Фенни с удивлением. Батончик «Марс» закончился. Он облизал пальцы.

– Я могу сходить в дом, – сказала Миранда. – Сделать тебе сэндвич с сыром. А еще есть Рождественский торт на завтра.

– Нет, – ответил он. – Останься.

– Хорошо, – согласилась она. – Останусь. Вот, это лучшее, что я могу сделать при таком освещением. И руки уже замерзли.

Он взял у нее пальто. Кивнул. Затем накинул его ей на плечи. Обнял, притянув к себе. Парча такая тяжелая. Снег чувствовался как изнутри, так и снаружи.

Фенни оказался на удивление материальным для того, кого большую часть времени нет.

Его губы были чуть выше ее макушки, и дыхание шевелило волосы. Она очень-очень замерзла. Смешно – сидеть здесь, в снегу, с этим смешным человеком и его списком смешных правил.

Она простудится тут до смерти.

Осторожно, будто ожидая, что она его остановит, он положил ей руки на талию. Вздохнул. Теплое дыхание у нее в волосах. Миранда внезапно очень испугалась, что снегопад прекратится. Они же еще не поговорили толком. Они даже ни разу не целовались. Она точно знала, ощущала каждой частичкой своего тела, что хочет его поцеловать. Что он хочет ее поцеловать. Кожу покалывало от желания. Внутри будто взрывались пузырьки шампанского.

Она убрала швейный набор в карман и наткнулась на косячок, который дала ей Эльспет, и зажигалку Даниэля.

– Спорим, такого ты тоже не пробовал, – сказала Миранда. Она повернулась в его руках. – Это курят. Держи.

Протянула ему сигарету так, чтобы он взял ее губами. Щелкнув зажигалкой, дала прикурить, а затем резко подалась вперед, целуя его. Фенни поцеловал ее в ответ. Второй раз за эту ночь она целовала парня, и они оба были Ханивеллами.

Как ни восхитительно было целоваться с Даниэлем, то, что творилось с ней сейчас, было больше, чем восхитительно. Миранда не знала, как долго они целовались. Сперва у поцелуев был вкус шоколада. Она понятия не имела, что стало с косяком. Или с зажигалкой. Они целовались, пока губы Миранды не онемели и камзол не упал с ее плеч. Миранда переместилась к Фенни на колени, одной рукой она перебирала его волосы, другой обнимала за талию. Все, чего она хотела – было целоваться с ним вечно. Внезапно Фенни отстранился. Они оба тяжело дышали, его щеки раскраснелись, губы тоже. Миранда подумала, что, наверное, выглядит так же безумно, как он.

– Ты дрожишь, – сказал он.

– Конечно! Здесь холодно! А ты не хочешь идти в дом. Потому что, – сказала Миранда, задыхаясь и дрожа от холода и желания. Желания, желания… – это против правил!

Фенни кивнул. Посмотрев на ее губы, он облизнул свои. Однако, когда Миранда попыталась его поцеловать, Фенни отпрянул. Она подавила искушение набрать полную горсть мокрого снега и размазать по его ханивелловскому лицу.

– Хорошо, хорошо! Так, сиди здесь. Никуда не уходи. Не сдвигайся даже на дюйм, понял? Я достану ключи от «Тигра», – сказала она. – Если это тоже не против правил – сидеть в старых машинах.

– Все это против правил, – ответил Фенни. Но кивнул.

А вдруг, – подумала она, – вдруг ей удастся просто посадить его в машину и уехать. Может быть, это сработает.

– Я серьезно, – произнесла Миранда. – Только посмей куда-нибудь уйти.

Он кивнул. Она поцеловала его напряженно, мучительно, отчаянно, затем отпрянула и побежала на кухню. Ее пальцы так замерзли, что она не сразу смогла открыть дверь. Она схватила куртку, ключи от машины, а затем, по наитию, отрезала кусок нетронутого Рождественского торта. Что ж, если Эльспет спросит, кто это сделал, она расскажет эту невероятную историю.

Затем Миранда выскочила наружу. И выпалила все самые плохие слова, которые только знала: снегопад закончился. Остались лишь промокшее от снега одеяло, косячок и обертка от «Марса».

Она положила кусок Рождественского торта в оконную нишу. Может быть, птицы склюют.

* * *

Даниэль все еще спал на диване. Миранда разбудила его.

– С Рождеством, – сказала она. – И с добрым утром.

Затем вручила ему подарок: рубашку, которую сшила для него. Серо-голубой египетский хлопок, под цвет его глаз. Но, естественно, она ему не подошла. Он слишком вырос.

Даниэль поймал Миранду под омелой. Было уже довольно поздно, но в Рождественскую ночь никому не хочется спать. Подвыпившие и расслабленные люди начинают спорить о том, что им на самом деле безразлично. Просто ради удовольствия. Он поцеловал Миранду. И она позволила.

«Это что-то вроде подарка для Эльспет, – объясняла себе Миранда. – Ведь, – думала она, – нелепо не целовать Даниэля просто потому, что ей хочется, чтобы ее целовал кто-то другой. Особенно, когда этот кто-то не вполне реален. Во всяком случае, большую часть времени».

К тому же Даниэль надел рубашку, которую Миранда сшила для него, хотя она и была ему мала.

На следующее утро Даниэля мучило похмелье, так что отвезти Миранду в город вызвалась Эльспет. На сей раз на ней был отделанный соболем старомодный костюм из красно-коричневого габардина. У Миранды чесались руки распороть костюм и посмотреть, как он сделан. Какая же у Эльспет узкая талия!

Эльспет сказала:

– Знаешь, он влюблен в тебя.

– Нет, – ответила Миранда. – Он любит меня, но не влюблен. Я люблю его, но и я не влюблена.

– Как скажешь, Миранда, – ответила Эльспет. Ее тон был холоден. – Хотя не могу не полюбопытствовать, откуда тебе в столь юном возрасте так много известно о любви?

Миранда вспыхнула.

– Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, – сказала Эльспет. – Когда захочешь. Когда тебе будет нужно. Миранда, дорогая, у тебя есть мальчик? Не Даниэль? Бедный Даниэль.

– У меня никого нет, – ответила Миранда. – Правда, никого. И ничего. Мне просто немного грустно, что приходится снова ехать домой. Это было такое восхитительное Рождество.

– Какой чудесный снег! – сказала Эльспет. – Как плохо, что он долго не пролежит.

* * *

Через два месяца после Рождества Даниэль приехал в гости. Миранда не ждала его. Он появился на крыльце с букетом роз. Брови тетки поползли вверх.

– Я заварю чай, – сказала она и поспешила на кухню. – И нужно найти вазу для цветов.

Миранда взяла розы. Спросила:

– Даниэль, что ты здесь делаешь?

– Ты меня избегаешь, – ответил он.

– Избегаю? Мы же не соседи, – сказала Миранда. – Я даже не была уверена, что ты знаешь, где я живу.

Она с трудом выдерживала присутствие Даниэля тут, в безукоризненной прихожей дома, где жила ее тетя.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Миранда. Ты никогда не бываешь онлайн, – сказал Даниэль. – А когда появляешься, не хочешь разговаривать. Ты ни разу мне не ответила. Не пригласишь меня войти?

– Нет, – ответила она и взяла сумку.

– Не надо чая, тетя Дора, – громко сказала Миранда. – Мы пойдем гулять.

Она оттолкнула руку Даниэля, безжалостно вычеркивая его из свой жизни, из настоящей жизни. Пусть даже это было зря. Быстрым шагом Миранда вела его вдоль стоящих у дороги домиков с фасадами из белого камня, к скучной и грязной, типичной для центральных графств Главной улице. Даниэль шел за ней. Путь был не близкий, и Миранда понятия не имела, что сказать. Он, похоже, тоже не знал, о чем разговаривать.

Платье, которое надела Миранда, было пока еще только проектом, она не собиралась выходить в нем на люди. Причесаться она тоже не успела. Это был выходной. Она собиралась сидеть дома и заниматься. Как Даниэль только посмел приехать!

В городе было одно кафе с исключительно гадкими булочками и сэндвичами. Она привела его туда, и они сели за столик. Сделали заказ.

– Я должен был предупредить, что приеду, – сказал Даниэль.

– Должен был, – согласилась Миранда. – Тогда бы я сразу тебе отказала.

Он попытался взять ее за руку.

– Миранда, – произнес Даниэль. – Я думаю о тебе все время. О нас.

– Нет, – прервала его Миранда. – Прекрати!

– Не могу, – ответил он. – Ты мне нравишься. Очень. А я тебе разве нет?

Ужасный разговор. Она чувствовала себя так, будто наступила на мышонка. Как можно наступить на мышонка, который был твоим другом? Миранда не понимала, почему так несправедлива к Даниэлю. Почему так взбесилась из-за того, что он приехал. Ведь он не знает, как она относится к этому месту. Еще несколько месяцев, и она уедет отсюда навсегда. И это место перестанет существовать. Когда принесли булочки, они оба уже готовы были расплакаться. Даниэль откусил кусочек и тут же выплюнул на тарелку.

– Не такие уж они плохие, – сказала Миранда, подбивая Даниэля пожаловаться.

– Такие, – ответил он. – Они просто ужасные. – Сделал глоток чая: – И молоко прокисло.

Даниэль выглядел таким удивленным, что Миранда не сдержалась и захохотала. Это его тоже удивило. И с этого самого момента они больше не пытались поссориться. Провели остаток дня вместе, кормили уток на замерзшем пруду, смотрели в кинотеатре ужастики, боевики, мультфильмы – все, что угодно, кроме романтических комедий. Зачем сыпать соль на раны? Он не пытался взять ее за руку. А она не пыталась представить, будто идет снег, а Фенни сидит рядом с ней в мерцающей темноте. Представлять такое было против правил.

* * *

Миранда закончила семестр. Собрала все, что хотела взять с собой, остальное сложила в коробки. Продала швейную машинку и оставила тетке записку. Она понимала, что должна быть ей благодарна. Все эти годы тетя кормила ее, одевала, давала стол и кров. Никогда не била. Не относилась к ней по-настоящему плохо. Но Миранда очень-очень устала быть благодарной.

Липкая и потная, измотанная сменой часовых поясов, она вышла из самолета в Пхукете. Остановилась на ночь в хостеле, а затем отправилась на встречу с матерью. Миранда читала о том, как должно проходить свидание. Знала, что можно принести, насколько остаться и как себя вести. Знала все правила.

Но она так и не увиделась с Джоанни. Не разрешили. Не понятно, почему. На вопрос, здесь ли ее мать, она все еще здесь? Ей ответили – да. Жива ли она? Да. Может ли Миранда увидеться с ней? Нет. Возможно, да, но не сегодня. Приходите в другой раз.

Миранда возвращалась трижды. Вновь и вновь ее отправляли ни с чем. Консул помочь не смог. Во второй раз она разговорилась с молодой женщиной. Ее звали Динда, она сидела с заключенными, когда те находились в лазарете. Динда сказала, что навещала Джоанни два или три раза. Что мать Миранды не была особо разговорчивой. Прошло уже больше шести месяцев с тех пор, как Джоанни последний раз писала Эльспет и Миранде. Получив третий отказ, Миранда купила билет на самолет в Японию. Следующие четыре месяца она жила там. Преподавала английский язык в Киото. Ходила по музеям. Рассматривала кимоно на блошиных рынках вокруг храмов.

Она отправила открытки Эльспет и Даниэлю. И матери. И даже тетке. За два дня до Рождества Миранда отправилась домой.

В самолете она уснула, и ей снилось, что идет снег. Она была с Джоанни, в пхукетской тюрьме, в камере. Мама сказала, что любит ее. Сказала, что приговор смягчили. И если она будет хорошо себя вести и следовать правилам, то ее отпустят домой на Рождество.

* * *

В этом году у Миранды был план. На Рождество непременно пойдет снег. Чтобы ни сулили прогнозы. Снег пойдет, и точка. Она найдет Фенни. И не отпустит его. И не важно, какие на этот счет существуют правила.

На следующий год Даниэль обирался уезжать в Сент-Андрус. Его девушку звали Лиллиана. Эльспет была счастлива. Миранда тоже. Она рассказывала Ханивеллам чудесные истории о своих учениках, оленях в храмах и о девочке, которая играла на флейте.

Эльспет старела. Ей давно исполнилось шестьдесят, но она оставалась самой красивой женщиной, которую Миранда когда-либо видела. В любой момент Эльспет могла получить рыцарский титул и больше никогда не попадать в центр скандалов.

Лиллиана оказалась приятным человеком. Даже сказала Миранде, что ей нравится ее платье. Кокетничала с самыми старыми Ханивеллами и помогала накрывать на стол. Даниэль смотрел на все, что делает Лиллиана так, будто до нее никогда никому не говорил комплиментов, никогда ни с кем не флиртовал. Будто именно она изобрела стаканы для воды, салфетки и скатерти. Он открыл для себя новый мир.

Несмотря на все это, Миранда думала, что Лиллиана могла бы ей понравиться. Она была умна. Как математик. Похоже ей на самом деле понравилось платье Миранды, хотя выглядела она вовсе не так уж мило. Закованная в броню, колючая, неудобная, и для себя и для других. Кожаное платье в стиле панк, усеянное шипами, пряжками, с металлическими манжетами и цепями со всех сторон. Где бы она ни садилась, ей приходилось быть осторожной, чтобы не порезать, не проколоть и не поцарапать мебель. Объятия при этом полностью исключались.

Лиллиана захотела отправиться на экскурсию, и после обеда и первых коктейлей Миранда и Даниэль провели ее по Ханивелл-холлу и показали все – и то, что содержалось в порядке, и то, что пришло в упадок. В конце концов, они оказались на одном из чердаков и принялись рыться в чемоданах с костюмами Эльспет. Они уговорили Лиллиану примерить платья из марли, нацепить расшитые стеклярусом крылья феи и накраситься старым театральным гримом. Потом начали фотографироваться. Даниэль читал старые письма поклонников, нашел фотографии Эльспет и Джоанни за кулисами. Вот Джоанни сидит высоко на гигантской вазе, а здесь у нее полный рот булавок… Джоанни на вечеринке в честь премьеры, пьяная, смеющаяся и молодая. Наверное, больно, когда рассматриваешь такие фотографии? Должно быть больно.

– Как вы думаете, снег пойдет? – спросила Лиллиана. – Хочу снегопад на Рождество.

Даниэль ответил:

– На прошлое Рождество был. А в этом ожидать не приходится. Слишком тепло.

Даже не пытаясь сделать так, чтобы ее слова звучали серьезно, Миранда сказала:

– Снег будет. Должен быть. А если он не пойдет, мы кое-что устроим. И заставим его пойти.

Миранда почувствовала удовлетворение, когда Лиллиана посмотрела на нее так, будто Миранда псих, возможно даже, опасный. Что ж, можно было и так догадаться, глядя на ее платье.

– Моим подарком в этом году, – сказала Миранда, – будет снег. Вот увидите. Зовите меня Снежной Королевой.

Ее чемоданы со специальным оборудованием едва влезли в машину. Эльспет ничего не сказала, только подняла бровь. Большая часть багажа все еще лежала в гараже.

Даниэль развеселился, услышав слова Миранды. Лиллиана тоже или просто сделала вид. В чемоданах лежали длинные, прозрачные полосы ткани, которые Миранда переплела между тремя ветвями дерева, спустив концы до самой земли. А еще длинные нити со стеклянными, хрустальными и серебристыми украшениями, вырезанные вручную снежинки из кружева, рассыпанные по ткани-сетке. Но главным оружием была машина для изготовления искусственного снега со шлангом длиной в пятьдесят футов. Миранда могла сделать горы искусственного снега. По словам парней, у которых она арендовала аппарат, целый час будет идти первоклассный снег, лучший, какой только можно купить за деньги.

Когда Миранда наконец закончила приготовления, пробило полночь. Она пошла в дом и включила прожекторы, а затем снежную машину. В воздухе закружились прекрасные сверкающие снежинки. Лиллиана медленно поцеловала Даниэля. Утонченная романтика. Все это время Эльспет наблюдала за ними, стоя на лестнице, ведущей в кухню. Рукой она прикрывала свой стакан с коктейлем. Искусственный снег оседал на ее волосах, окрашивая их белым. Все Ханивеллы, кто еще не ушел спать, а таких было большинство, не переставали охать и ахать. Самые юные из них, родившиеся намного позже, чем Миранда впервые побывала в Ханивелл-холле, захлопали в ладоши. Миранда почувствовала себя действительно всемогущей. Все-таки Санта-Клаус существует.

Постепенно Ханивеллы вернулись в дом, чтобы выпить и продолжить разговоры. Да и восхищаться спецэффектами гораздо приятнее в тепле. Для снега было недостаточно холодно, но в целом погода стояла довольно прохладная. Самое время для горячего шоколада, горячего виски с медом, согревающей ванны и грелки в постели.

Конечно, Миранда не была уверена, что ее затея сработает. Вдруг она играет не по правилам? Но, с другой стороны, разве она не заслужила хоть капельку везения?

И все-таки сработало. Не смея надеяться, Миранда сначала подумала, что это Даниэль вышел из дома, чтобы позвать ее. Но это был не он.

В том самом старом камзоле с заплаткой, которую пришила, она, Миранда, из-за куста боярышника выступил Фенни.

– Получилось, – сказала Миранда. Она обхватила себя руками, что было ошибкой – все эти шипы… – Ой!

– Меня же не должно быть здесь, так? – спросил Фенни. – Ты что-то сделала. Миранда внимательно посмотрела на него. Как молодо он выглядел. Едва ли старше нее. Как долго он был таким?

Искусственный снег ложился им на плечи.

– У нас примерно час, – сказала Миранда. – Это не очень много.

Он подошел и обнял Миранду.

– Осторожнее, – сказала она. – Я вся в шипах.

– Смешное платье, – пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. – Но милое. Вот, оказывается, что носят люди этого века.

– Сказал человек, одетый в камзол, – ответила Миранда. В этом году они были почти одного роста. Он даже ниже Даниэля, подумала Миранда. Затем они поцеловались. Они с Фенни поцеловались, и Даниэль перестал существовать.

Пока они целовались, Фенни прижимал ее к себе все сильнее, несмотря на шипы. Он держал ее за талию так крепко, что она подумала, что у нее останутся синяки.

– Пойдем со мной в дом, – сказала Миранда между поцелуями. – Пойдем.

Фенни куснул ее нижнюю губу. Затем лизнул.

– Не могу, – сказал он. – Из-за этих правил, – теперь он покусывал ее ухо. Она застонала. Потянув за волосы, заставила его отвлечься. – Ненавистные правила. Если бы я мог остаться, клянусь, я бы так и сделал. Миранда, я бы с радостью остался и прожил с тобой всю жизнь. Или столько, сколько ты захотела бы.

– Тогда оставайся, – сказала она. Ее платье, должно быть, впивалось в него. В живот, в ноги. Завтра они оба будут все в синих и черных пятнах.

Он ничего не ответил, только продолжал ее целовать – чтобы отвлечь ее, она это понимала. Спереди платье легко расстегивалось. Под ним на ней была старая футболка. И легинсы. Она направила его руки.

– Если ты не можешь остаться со мной, – сказала Миранда, пока Фенни расстегивал молнию, – тогда я останусь с тобой.

Его руки скользнули вдоль ее тела. Оказалось достаточно просто втянуть его в каркас платья и обернуть их обоих тяжелой цепью – поясом. А потом защелкнуть замок. Ключ был в доме. На чердаке, где она его и оставила.

– Миранда, – спросил Фенни, очнувшись, – что ты сделала?

– Главный компонент любых отношений – это способность удивлять того, кого любишь. Вычитала в каком-то журнале. Тебе понравятся женские журналы. О, и интернет. Кое-что оттуда – точно. Я тебя не отпущу, – ответила Миранда. Места в платье вполне хватало на двоих. Она чувствовала каждый вдох Фенни. – Если ты уйдешь, уйду и я. Где бы ни находилось то место, куда ты уходишь.

– Не выйдет, – сказал он. – Есть правила.

– И всегда есть способ их обойти, – возразила Миранда. – Об этом писали в другом журнале. – Она знала, что несет чепуху. Сработал защитный механизм. Она и об этом читала. Почему она не может прекратить думать о женских журналах? Побочный эффект, когда понимаешь, что влюблен? «Пятнадцать способов понять, что ваша любовь взаимна». Пункт восемь. Он не возражает, когда вы приковываете себя к нему, после того как подманили его поближе с помощью машины для искусственного снега.

Фальшивый снег был более холодным, тяжелым и мокрым, чем она думала. Очень похож на настоящий. Фенни что-то бормотал, положив голову ей на плечо. То ли «Я тебя люблю», то ли «О чем ты только думала, Миранда?»

Или и то, и другое. Теперь снег был и фальшивый, и настоящий. Он перемешался. Поддельная магия стала настоящей. Снег шел все сильнее, пока весь мир не побелел. Становилось все холоднее.

– Что-то происходит, Фенни, – сказала Миранда. – Идет снег. Настоящий.

Фенни будто обратился в камень в ее руках. Она чувствовала, что он перестал дышать, но его сердце стучало как бешеное.

– Отпусти меня, – сказал он. – Пожалуйста, отпусти.

– Я не могу, – сказала Миранда. – У меня нет ключа.

– Можешь. – Голос, будто колокол, чистый и мелодичный.

Вот и та, которую ждала Миранда. «Она», о которой говорил Фенни.

Та, что ловит лис в капканы. И никогда не выпускает. Та, которая устанавливает правила.

Было глупо, наверно, вспоминать в такой момент Эльспет, но о ней подумала Миранда, когда к ним приблизилась Леди. Самая ханивелловская из всех Ханивеллов, которых знала Миранда. Сила и властность, в которые облекалась Эльспет, выходя на сцену, были всего лишь игрой. Эльспет только изображала железную леди. Здесь же, перед ней, была сама властность во плоти. Эльспет использовала силу, которую дарили ей зрители. Леди же обладала ею всегда. Как же это тяжело, наверное, не иметь возможности отказаться от своей силы! Слышала ли Леди, о чем думает Миранда? Ее взгляд охватывал все. Голова Фенни была опущена, но его руки оставались в руках Миранды. Он под ее защитой, и она не позволит ему уйти.

– У меня нет ключа, – повторила Миранда. – И он не хочет идти с тобой.

– Он уже ушел однажды, – ответила Леди. На ней была ледяная броня. Каково это, одевать такую Леди? Служить ей? Миранда могла бы пойти с Фенни, если Леди разрешит.

Осторожно, так, чтобы Леди не заметила, Фенни ущипнул Миранду за тонкую кожу между большим и указательным пальцами руки. Боль привела Миранду в чувство. Она увидела, что Фенни смотрит на нее. Он ничего не говорил, только смотрел, пока Миранда не опомнилась.

– Да, я ушел с вами по доброй воле, – согласился Фенни. Но он не смотрел на Леди. Он смотрел только на Миранду.

– А теперь хочешь меня покинуть? Просто скажи, и я тотчас же тебя отпущу.

Фенни молчал. Правило, подумала Миранда. Здесь определенно какое-то правило.

– Он не может этого сказать, – возразила она. – Потому-то вы его и не отпускаете. Позвольте мне произнести все это за него. И он останется здесь. Разве вы не достаточно долго держали его вдали от дома?

– Его дом рядом со мной. Дай ему уйти, – произнесла Леди. – Или пожалеешь.

Она протянула руку и коснулась цепи, опоясывавшей платье Миранды. Цепь рассыпалась от ее легкого прикосновения. Миранда почувствовала, как металл ломается.

– Отпусти его, и я исполню твое самое заветное желание, – сказала Леди.

Она была так близко, что Миранда чувствовала ее дыхание, обжигающее щеки холодом. А потом Миранда уже не держала Фенни. В ее объятиях был Даниэль. Они поженились. Ханивелл-холл стал ее домом. Он был им всегда. Их дети под деревом, трое. Эльспет седая, но красивая, сидит во главе стола, на ней платье из модного дома Миранды.

Только это ведь не Эльспет, не так ли? Это Леди. Миранда едва не выпустила Даниэля. Фенни! Но он держал ее за руки, и она обхватила его за талию еще крепче, чем прежде.

– Осторожнее, девочка, – произнесла Леди. – Он кусается.

Теперь Миранда держала лиса. Царапающегося, кусающегося, с вонючей пастью. Миранда вцепилась в него еще сильнее.

И снова это был Фенни, дрожащий у нее в руках.

– Все в порядке, – сказала Миранда. – Я держу тебя.

Но это все еще не Фенни. Это ее мать. Они вместе в маленькой грязной камере. Джоанни говорит:

– Все хорошо, Миранда. Я здесь. Все хорошо. Ты можешь идти. Я здесь. Отпусти, и мы пойдем домой.

– Нет, – отвечает Миранда, внезапно охваченная гневом. – Нет, тебя здесь нет. И я ничего не могу с этим поделать. Зато вот что я могу сделать!

И она держала свою мать до тех пор, пока она снова не стала Фенни, а Леди смотрела на них так, будто Миранда и Фенни – грязь у нее под ногами.

– Что ж, хорошо, – сказала Леди. Она улыбалась так, как можно улыбаться, глядя на грязное пятно. – Забирай его. Ненадолго. Но знай, что он никогда больше не познает радости, которой я его обучила. Только со мной он мог быть счастлив. Это я делала его таким. Ты принесешь ему только горе и смерть. Ты затянула его в мир, о котором он ничего не знает. Где у него ничего нет. Он будет смотреть на тебя и думать о том, что потерял.

– Мы все что-то теряем, – произнес язвительный голос. – Мы все любим и теряем, но все равно продолжаем любить.

– Эльспет? – спросила Миранда. Но подумала, что это ловушка. Еще одна ловушка. Она сжала Фенни так сильно, что он едва дышал.

Эльспет посмотрела на Фенни и сказала ему:

– Я видела тебя как-то в окно. Думала, ты тень или призрак.

Фенни ответил:

– Я помню. Хотя вы тогда были не так красивы, как сейчас.

– Какие слова! Боюсь, Миранда вас не поймет, – сказала Эльспет. – А что до вас, миледи, думаю, вы уже догадались, что побеждены. Ищите себе другую игрушку. Леди опустилась в глубоком реверансе. В последний раз взглянула на Эльспет, Миранду, Фенни. На этот раз Фенни посмотрел на нее в ответ. Что он видел? Колебался ли он? Хотел ли последовать за ней? Его рука снова нашла руку Миранды.

Леди ушла, и снег стал реже, а затем совсем исчез.

Эльспет выдохнула.

– Хорошо, – сказала она. – Миранда, ты упрямая девчонка с добрым сердцем. Слава богу, ты умнее, чем твоя бедная мать. Но если бы я знала, что ты задумала, мне было бы что сказать. Сценическая магия хороша, но от настоящей лучше держаться подальше.

– Для Миранды это было бы лучше, – сказал Фенни. – Но благодаря ее смелости и тому, что она придумала, я вновь обрел свободу.

– И теперь, полагаю, нам придется решить, что с тобой делать, – ответила Эльспет. – Тебе нужно что-то более практичное, чем это пальто.

– Идем, – сказала Миранда. Она все еще сжимала его руку. Быть может, слишком крепко, но Фенни, похоже, это не беспокоило. Потому что и он не был готов ее отпустить.

– Идем же домой, – позвала Миранда.