Текст книги "Сундучная книга"

Обретение биографии

Удивительно, как много секретов таят в себе сундуки и шкатулки! Как много неясностей в их истории! Как много версий и как мало доказанных гипотез! Да чего греха таить: даже не все очаги сундучного производства известны, не все мастерские изучены! И какая же радость охватывает исследователя, когда удаётся заполнить хоть одну лакуну!

Внутренняя суть вещи определяет её «биографию». Как у людей. Вещь лукава и хитра – часто она предстаёт тем, чем не является на самом деле. Тоже – как у людей.

Однажды в одном из глухих уголков северо-запада России я встретил интересную шкатулку. Она была покрыта жестяными листами с «морозом» янтарного цвета. Металлические полосы, образующие клетку на поверхностях шкатулки, были украшены в технике гравировки незамысловатыми мотивами: ромбами, кругами, волнистыми линиями и т. д. Замочная пластина соответствовала уральским образцам – она была сделана в форме, напоминающей двуглавого орла. На боковых сторонах шкатулки прикреплялись фигурные ручки. В целом она была типичным произведением уральских сундучников второй половины XIX века. Её внешний вид отвечал моим представлениям о местных изделиях того времени. На дне шкатулки я обнаружил чернильные надписи, которые нередко встречались на произведениях, участвовавших в крупной петербургской выставке 1902 года.

Тем не менее, расплывчатыми сведениями и ограничивалась «биография» шкатулки. Более этого о ней ничего сказать было нельзя. Вещь оказалась «слепой» и «глухой», она робко пряталась в массе себе подобных. Не шкатулка, а сплошная загадка. К тому же её пропорции внушали какое-то тревожное чувство. Они упрямо выталкивали предмет из ряда прямых аналогий.

Выяснилось, что шкатулку двадцать лет никто не открывал. Тогда я решил её открыть! Пригласил местного жителя – мастера «золотые руки». Он, несколько минут осторожно «поколдовав» над замком, с торжествующим видом приподнял крышку. Я немедленно заглянул внутрь.

А там были отделения разной формы. Шкатулка явно предназначалась для транспортировки посуды: чашек, блюдец, тарелок, стаканов, ложек, ножей и вилок. Ещё одна загадка. И тут меня осенило: это не шкатулка, а совершенно другой тип изделия – погребец!

Теперь можно было смотреть каталог выставки 1902 года. Почему? Потому что шкатулок там было очень много, а погребцов – лишь несколько. Я лихорадочно перелистал страницы и нашёл описание одного из них: 9-вершковый (в сундучном промысле была такая система измерения), двенадцать отделений, обит листами с янтарным «морозом». Всё совпадало. Рядом с этим описанием указывалось, что погребец изготовлен в мастерской О. П. Лаптева, которая находилась в Нижнем Тагиле.

И «биография» предмета раскрылась передо мной, как старинный французский веер.

Погребец изготовили уральские мастера к выставке 1902 года, проходившей в Санкт-Петербурге. Сундучное заведение Осипа Поликарповича Лаптева, находившееся в посёлке Нижнетагильского завода (я мог даже сказать точный адрес!), было одним из самых известных на Среднем Урале. По каталогам выставок прослеживалась история этой «фабрики» вплоть до десятилетия. В музеях и частных собраниях сохранились многочисленные «родственники» погребца.

Таким образом, предмет получил исторический фон и, в конечном итоге, вновь обрёл биографию.

Санкт-Петербург

Чёрный сундук

Удивительно, как порою бывают просты причины различных явлений в истории искусства! К примеру, художник неожиданно изменяет манеру письма. Искусствоведы тут же предлагают десятки версий (одна другой изощрённее!), которые бы объяснили этот факт. Привлекаются знания из возрастной психологии, краеведения, истории, даже математики. Но в большинстве случаев всё оказывается до смешного просто.

Однажды осенью я оказался в маленькой деревне, затерянной среди лесов Кировской области. Помню, я весь день бродил по тёмным чащам, очень устал, и уже под вечер очутился на берегу речки, где стояли старые покосившиеся домики. Я знал, что деревня почти необитаема, в ней оставалось лишь несколько старух да сгорбленный старик, работавший сторожем на забытой фабрике. Впрочем, в июне из Кирова приезжали дачники. Начинались костры и пьяные песни. Редко обходилось без драк. Летнее безумие неизбежно заканчивалось и деревня вновь погружалась в летаргический сон.

Дом сторожа находился на краю деревни. Я постучал в окно и, не дождавшись ответа, пошёл к крыльцу. Навстречу медленно выходил высокий старик и вопросительно смотрел на меня.

– Отец, мне бы переночевать.

– Ты один?

– Точно так.

– Что ж… Проходи. Только угостить тебя нечем.

– И не надо, я сам Вас угощу. Мне только переночевать, а завтра утром я уйду.

В доме было пусто и неуютно. На деревянном столе горела свеча. Рядом лежала раскрытая книга. Вдоль стен стояли кривые лавки, на которых в беспорядке были сложены молотки, серп, овчинный полушубок, туес и множество других предметов.

– Не обессудь. В избе не прибрано, хозяйки нет – умерла моя старуха.

– Не беспокойтесь. Я сразу лягу – устал, как собака. Очень уж выматывают ваши болота.

Старик усмехнулся:

– Это точно. Я сам по молодости вдосталь по ним находился. Ложись на печь, там тепло.

Я разделся, с удовольствием вытянулся на печи и почти сразу заснул. И даже не слышал, как старик ещё некоторое время читал и как потом всё в избе затихло.

Утро было солнечным. В этих сумрачных краях солнце – редкий гость, поэтому я поспешил с завтраком, намереваясь как можно раньше выйти из дома. Предстоял долгий путь.

Старик проснулся раньше меня. Он сидел на лавке и молча смотрел в окно. На столе гордо высился блестящий самовар.

– Доброе утро!

– Оно сегодня действительно доброе, – ответил старик. – День будет хорошим. Так что советую выйти пораньше.

– Да, отец, я так и хотел.

Я вытащил из рюкзака термос, колбасу, помидоры и хлеб.

– Угощайтесь! Разделите со мной скромную трапезу. Очень Вам благодарен за гостеприимство.

– Вот спасибо. Какое уж там гостеприимство… Отчего не помочь хорошему человеку? За какими делами в наших краях?

– Никакого криминала, – решил пошутить я. – Собираю старинные вещи, записываю песни, легенды, сказки. Вы, кстати, не знаете никаких древних песен?

– Я-то? Нет. Вот хозяйка моя много знала. Ты зайди сейчас в другие дома в нашей деревне. Может, кто что-нибудь и вспомнит.

– Ясно. Спасибо.

– У меня есть старый сундук. Могу показать, если хочешь.

– Конечно, хочу.

– Поешь и сходим.

После завтрака старик вышел из избы, принёс ржавые ключи и тихо сказал:

– Пойдём.

Мы вышли в холодные сени, а оттуда через боковую дверь попали в чулан. Старик долго не мог открыть дверь – ключи плохо вставлялись в замок. На моё предложение помочь он довольно резко отказал. Когда дверь с трудом поддалась, старик отёр пол со лба и сказал:

– Во всём должен быть порядок.

– Да зачем Вам такой огромный замок? Вы храните сокровища? – сказал я, улыбаясь.

– Всякое может быть. Повсюду лихие люди. Бережёного Бог бережёт.

– Ну хорошо. Показывайте Ваш сундук («Вот ведь Плюшкин» – подумал я раздражённо).

Но показывать уже не надо было: я увидел у стены большой чёрный сундук. Он имел прямые стенки и покатую крышку. На боковых сторонах прикреплялись ржавые кованые ручки. Все стенки сундука, кроме задней, покрывала незамысловатая роспись: внутри крупных ромбов, состоящих из белых точек, располагались яркие «пылающие» розетки; края сундука отмечались красными и белыми полосами. Несмотря на простоту внешнего облика, сундук производил приятное впечатление.

– Это мамин сундук. Как себя помню, так он здесь и стоит. Раньше в нём моя хозяйка картошку хранила, теперь он пуст, – сказал старик.

– Странно. Обычно сундуки из ваших мест покрашены красной краской, а этот чёрный. Почему?

– О, это грустная история. Был у нас когда-то хороший мастер. Он сам сундуки делал, сам их расписывал, сам в Вятку на базар отвозил. Говорят, хороший был человек. Мне отец о нём рассказывал. Как-то раз он не сам повёз сундуки, а послал сына. А дело было зимой, морозы стояли лютые. В такие морозы волки совершенно звереют. Ну и почуяли они лошадь, напали всей стаей. Сын мастера погиб. И он тогда весь белый свет невзвидел. От злости раскрасил готовые сундуки не красной краской, а чёрной. Вот, мол, вам всем!.. А сундуки понравились. Говорят, очень благородно смотрелись, особенно в яркий солнечный день, как сегодня. С тех пор и повелось в нашей деревне делать чёрные сундуки. Но это было давно. Сейчас-то, понятно, уже никто не делает. Не старухам же нашим молотком и кистью махать? Но в сундуках хранят одежду да картошку. Иногда старые книги складывают. Ты зайди в другие дома, увидишь их много, стоят в чуланах, как у меня. Только осторожно спрашивай – народ у нас пугливый, далеко от города живём.

– Спасибо, отец. Очень интересно. Можно я запишу Вашу историю?

– Конечно, если тебе надо. Можешь и сундук сфотографировать. Только извини, я его тебе не отдам. Это – единственное, что у меня осталось от родителей.