Текст книги "Злая судьба"

Глава 6
1016 год от основания империи Ильказара: Бал в честь победы

Музыканты истязали свои инструменты, заставляя их звенеть, скулить и выть. Пары скользили в танце по полу огромного зала. Рагнарсон не обращал внимания ни на музыку, ни на танцоров. Дерел Пратаксис вернулся домой и прибежал на празднование Дня победы, едва успев смыть с себя дорожную грязь. Как только появлялась возможность, король принимался шептаться со своим эмиссаром.

– Он говорит абсолютно искренне, – сказал Пратаксис, комментируя слова Хсунга. – Лорд действительно желает мира и дружбы. У него такой характер, что он совершенно убежден в правдивости слов, которые произносит. Назавтра Хсунг может все с той же искренностью утверждать диаметрально противоположное. Весьма редкостный талант. Он вас завораживает, и вам начинает казаться, что вы стали его единственным конфидентом. У вас создается впечатление, что с ним вы будете вершить великие дела. У Хсунга это получается настолько ловко, что вы попадаете в ловушку, прекрасно понимая, что происходит.

– Знавал я одного человека, который так вел себя, общаясь с женщинами, – пробормотал Браги. – Бедняжки ловились на его слова, хотя отлично знали, чего он от них хочет.

Рагнарсон проинформировал отощавшего ученого о тех странных событиях, которые произошли за время его отсутствия, и, уже заканчивая рассказ, спросил:

– Тебе не довелось там слышать о существе, именуемом Избавителем?

– Только шепоток. Ничего конкретного. Это нечто такое, что заставляет тервола скрежетать зубами и дрожать. Избавитель ассоциируется с дальним востоком. С землями за пределами Шинсана, как мне кажется.

– Любопытно. Интересно, какое отношение Избавитель может иметь к Вартлоккуру?

– Почему бы вам у него не спросить?

– Я спрашивал. Он не хочет об этом говорить.

Однако Пратаксиса больше всего заинтриговала неспособность чародея обнаружить хозяина тех людей, которые напали на Лиакопулоса. От сообщения о Мгле, Дантисе и Требилкоке он вообще отмахнулся, заявив, что это не больше чем обыкновенный политический зуд. Появление агента Ясмид вызвало у Дерела живой интерес – Рагнарсон решил сообщить ему о визите, несмотря на предупреждение Хабибуллы.

– Это интересно уже потому, – сказал он, – что Хсунг разработал план, отвечающий не только полученным им свыше приказам, но и извечным желаниям Шинсана завладеть западными землями…

Браги остановил его, подняв палец. Он решил проявить хотя бы кратковременный интерес к празднеству. Ингер была в зале среди дам из наиболее благородных семей Нордменов. Заметив внимание супруга, она одарила его одной из своих знаменитых улыбок. Браги в ответ подмигнул и тут же вернулся к делам:

– Слушаю тебя, Дерел.

– Хсунг превратил Тройес в целиком вассальное государство, делая вид при этом, что все обстоит совсем наоборот и что он сам находится в полной зависимости от Тройеса. Он хочет вначале сделать всю грязную работу руками сателлитов, а затем, когда начнется протест, отречься от них.

– И что же это конкретно значит?

– Он пошлет их маршем на восточное побережье Хаммад-аль-Накира. Тройес вот уже несколько веков заявляет претензии на эти территории, точно так же, как Хаммад-аль-Накир претендует на владение Тройесом. Хсунг хочет установить контроль над побережьем вплоть до Сук-эль-Арба или даже дальше, если у его вассала хватит силенок.

– Майкл мне об этом говорил. Он считает, что Хсунгу нужны порты для обеспечения береговых рейдов на Матаянгу.

– Прекрасная вспомогательная причина. И великолепное прикрытие для подлинных планов. Но чиновничество Тройеса не столь монолитно, как штаб Хсунга. Правда заключается в том, что лорд желает получить контроль над проходами через хребет Джебал-аль-Альф-Дулькуарнени. Одним в районе Тройеса и еще двумя, ведущими в Себил-эль-Селиба и к Аль-Ремишу. Разве вам Майкл не сообщил, что Хсунг направил послов как в Себил-эль-Селиб, так и в Аль-Ремиш? Одна делегация предлагает союзнические отношения Эль Мюриду, а другая – Мегелину.

– Майкл плохо информирован о том, что происходит в Хаммад-аль-Накире. Я не знал, что Хсунг направил своих агентов в Себил-эль-Селиб.

Браги сделал вид, что поглощен празднеством, хотя на самом деле оно его совершенно не занимало. Информация Дерела заполнила кое-какие пробелы.

– Толково, – сказал он после непродолжительного молчания. – Хсунг может прихватить земли средь бела дня, а мы даже пикнуть не посмеем. Он заявит, что всего лишь выполняет условия договора. Если мы попытаемся его остановить, нас тут же объявят агрессорами.

– Именно.

– И что же мы можем предпринять?

– Кое-что можем. Мы можем позволить событиям развиваться своим путем в надежде, что у лорда ничего не получится. Мы можем наплевать на грозящую нам хулу и нанести превентивный удар, если Матаянга вдруг начнет распадаться. И наконец, мы можем принять игру Хсунга. Да, мы бедны материальными ресурсами, но зато располагаем отличными мозгами.

– Первые два варианта – абсолютная чушь. Поясни, что ты имел в виду, говоря о мозгах.

– Вы располагаете весьма умными и склонными к утонченной интриге помощниками. Возьмите, к примеру, Майкла. Он может быть чрезвычайно изобретательным. Он способен быть беспощадным. Он гораздо умнее, чем хочет это показать. Он вербует себе на службу самых лучших людей. Но наибольшие возможности для вас открывает присутствие в Кавелине законной претендентки на трон Шинсана, и это благоприятное обстоятельство следует использовать. Теперь рассмотрим проблемы, которые стоят перед Хсунгом. Он должен держать гарнизоны по всему бассейну реки Рое. Численность Западной армии сведена до пяти легионов. Лучшие из них охраняют горный проход в Гог-Алане или расквартированы в Тройесе. Один из легионов стоит в Аргоне и еще один в Некремносе. Отряды пятого легиона разбросаны по небольшим городам.

– Но тем не менее, Дерел, это – тридцать тысяч отборных солдат.

– Бесспорно. Вам с ними не совладать Но с другой стороны, их окажется не столь уж и много, если принять во внимание численность населения в бассейне Рое. Если сравнить две цифры, то легионы Хсунга останутся лишь символом мощи Шинсана, а не самой его мощью. Их просто поглотят волны всенародного восстания.

– Но они сумеют нанести всем огромный урон.

– Вне сомнения. Но в конечном итоге их все-таки раздавят.

– Я требовал от Майкла, чтобы он не раздувал пламя, а теперь, по-твоему, должен сам заваривать кашу?

– Хсунг не перестанет пощипывать вас. Не оставляйте его безнаказанным. Наносите ответные удары.

– Ну и вой же поднимется!

– Не используйте своих людей – во всяком случае прямо, – и он ничего не сможет сделать. У Хсунга есть свои ограничения. Он обязан всеми силами сохранять образ миролюбца. А это означает, что мы можем усилить нашу провокационную деятельность. Одним словом, вы будете играть в их игру, только гораздо злее. Из-за осложнений с Матаянгой их положение гораздо хуже нашего.

– Но если немного успокоиться, Дерел, и взглянуть на ситуацию шире, то вся наша затея все едино выглядит бессмысленной. Даже если они не уничтожат нас сейчас, то сделают это через сотню лет.

– Возможно, что этого вообще не случится. Некоторые из моих коллег-историков исповедуют так называемую «Теорию тщетности предсказаний». Но даже если они и правы, то все равно в ходе развития существуют поворотные пункты. Современникам они, как правило, не заметны, и увидеть их можно лишь в ретроспекции. Одно из величайших событий в истории Кавелина произошло в Итаскии, и мы до сих пор ощущаем его последствия.

– Ты совсем сбил меня с толку, Дерел. Я в одну сторону, а ты – в другую, – ухмыльнулся Рагнарсон. – Только я делаю «зиг», как ты – новый «заг».

– Я имею в виду тот день, когда вы покинули свое небольшое поместье, чтобы пожаловаться на беззаконие. В то время вы и слыхом не слыхивали о Кавелине. Шесть месяцев спустя вы уже возглавили армию Фианы. И вот вы – король.

– Если следовать твоим рассуждениям, то Хаакен и я изменили ход истории, бежав из Тролледингии, не вступая с борьбу с претендентом.

– Совершенно верно. Если бы не так, то вы были бы покойником вот уже четверть века. Но многие другие остались бы в живых. Войны Эль Мюрида пошли бы иным путем. Во Фрейленде события тоже развивались бы как-то по-иному. Герцог Грейфеллз мог стать королем Итаскии. Гражданская война в Кавелине имела бы другой исход, а Великих Восточных Войн вообще могло бы не быть.

Рассуждения Пратаксиса обеспокоили Рагнарсона. Если верить ученому, то страшно хрупкой оказывалась не только отдельная человеческая жизнь, но и история человечества. В бытность его мальчишкой ему внушали совсем иное. Тролледингцы были детерминистами и свято верили в предначертания Судьбы.

– Однако мы уклонились от темы, – сказал король.

– Вовсе нет. Во всяком случае, не от той, которую я пытаюсь развить. Я хочу вам внушить, что, предпринимая какое-либо действие, вы формируете будущее. Для того чтобы сформировать будущее так, как вам хочется, следует вести себя напористо и даже агрессивно. Надо внимательно следить за развитием событий, чтобы обратить их себе на пользу.

– Хорошо. Я все понял. Немедленно отправляюсь туда и завариваю кашу. Нельзя допустить, чтобы твои рассуждения пропали втуне.

– Сир!..

– Прости. Я просто не мог удержаться, – ухмыльнулся Браги. – Иногда ты воспринимаешь себя чересчур серьезно.

Рагнарсон поднялся, чтобы осмотреть сборище. На празднество явились сотни людей. Со времен войны это был самый многолюдный бал. Присутствовала большая часть членов Совета – с супругами, разумеется. Вся команда Браги тоже веселилась. Исключение составили лишь Майкл, Мгла и Вартлоккур. Эта троица принципиально избегала принимать участие в массовых сборищах. Пришли на праздник и многие принадлежащие к старым аристократическим родам Нордмены. Эти люди именовали себя владетелями, поскольку им принадлежали наиболее обширные латифундии. В толпе гостей находились и самые влиятельные представители торгового круга. Здесь и там виднелись спокойные лица гражданских служащих из класса Силуро, без незаметной работы которых Кавелин просто перестал бы существовать. Креденс Абака и группа племенных вождей Марена Димура, встала стеной в дальнем углу зала. Они напомнили Рагнарсону стадо коров, ставших кругом нос к носу и повернувшихся хвостами к холодному ветру. Выпитое вино, видимо, потребовало тайного обмена мыслями. Прием алкоголя, как известно, частенько приводит к активизации мышления.

Браги поискал взглядом Требилкока. Майкл пока не показался, и с момента покушения на Лиакопулоса его никто не видел. Браги начинал волноваться. Ему срочно требовалось поговорить с этим человеком.

Гости продолжали прибывать, и в зале становилось тесно. Если будут приняты все приглашения, то людей просто некуда будет девать.

Наконец появилась Мгла. Сопровождал ее, естественно, Арал Дантис. Ее появление произвело на толпу такое же действие, как добрая порция парализующего газа. Мужчины замерли, открыли рты и прекратили все беседы. Некоторые из них смотрели на принцессу восхищенно, а иные – с нескрываемым вожделением. Чувства дам были более разнообразны. Они взирали на соперницу с восхищением, завистью или открытой ненавистью. Ее красота ошеломляла. Даже музыканты и те стали фальшивить.

А как она несла себя, делая вид, что не замечает произведенного ею фурора!

Вслед за Мглой и Аралом в зал впорхнула Кристен со стайкой подружек. Сноха довольно свободно распорядилась разрешением пригласить своих гостей. Все ее подруги были очень милы и совершенно свободны.

Последнее обстоятельство поразило Браги. Плюхнувшись на свое место, он сказал:

– Знаешь, Дерел, я сейчас кое-что заметил.

– Что именно, сир?

Браги принял излюбленную позу, упершись локтями в колени и возложив подбородок на сомкнутые руки. Немного помолчав, он произнес:

– У нас слишком много незамужних женщин. Причем премиленьких. Это противоестественно.

– Вам следует позаимствовать семейный кодекс Хаммад-аль-Накира.

– Что это значит?

– Это значит – разрешить мужчине иметь больше одной жены.

– О боги, тут и с одной хлопот не оберешься!

Браги обежал взглядом зал и увидел множество молодых незамужних женщин. Большинство из них были дочерями гостей, и у каждой из них во взгляде горел охотничий азарт.

– Война унесла жизни многих мужчин, – заметил Пратаксис. – Соотношение одиноких женщин и одиноких мужчин в Кавелине, по моей оценке, примерно пять к одному.

– И почему я только женат?

– Это, вне сомнения, ваша тактическая ошибка, сир. Майкл же, судя по всему, процветает. Но в игре этой лишь очень немногим удается выжить. Наши охотницы знают, как набросить сеть на свою жертву.

– Я об этом никогда по-настоящему не думал. Подобный дисбаланс может иметь весьма серьезные последствия.

– Совершенно верно. Вам следует приказать всем женщинам, рожающим детей вне брака, приносить только мальчиков. Через некоторое время в Кавелине появится изрядное число потенциальных мужей, хотя и очень юных.

Браги недовольно покосился на собеседника. Это была шутка совершенно в стиле Пратаксиса.

– Эта проблема присуща не только Кавелину. Так или иначе – в одном месте или в другом – Запад находился в состоянии войны с того момента, когда Бич Божий вырвался из пустыни. Сейчас мы вступили во второе поколение численного неравенства полов. Еще одно поколение – и все стражи древних моральных принципов уйдут из жизни. Поведение женщин начнет претерпевать все более быструю трансформацию…

– У меня вопрос, Дерел.

– Слушаю, сир.

– Неужели ты действительно способен прочитать лекцию на любую тему?

Пратаксис посмотрел на него изумленно и немного обиженно.

– Шучу, шучу! Каждый раз, когда я замечаю для себя что-то новое, оказывается, что ты об этом уже знаешь. И ты можешь без конца развивать эту тему, объясняя, что, как и почему и к каким последствиям это может привести.

– Я – выпускник университета Ребсамен, – суровым тоном произнес Дерел. – Там меня учили наблюдать, анализировать и делать выводы. И в моих рассуждениях не содержится никакой мистики. Да и вы сами размышляете в той же манере, только не так осознанно, как я. Именно этот подход позволяет вам принимать правильные решения более чем в половине случаев.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, Дерел, – сказал Рагнарсон, про себя сожалея о том, что такой замечательный человек столь обидчив и почти лишен чувства юмора.

Однако он сам попросил направить его в варварскую страну… Впрочем, нет. Дерел возразил бы против употребления этих слов как недостаточно точных. Он предпочел бы вместо термина «варварский» более обтекаемое выражение – что-то вроде «самодовольного невежества».

– Отец!

Рагнарсон посмотрел вниз. Его сноха стояла в футе от подиума, на котором находились троны короля и королевы.

– Кристен! Значит, ты все-таки нашла что натянуть на себя. А я-то думал, что тебе это не удастся.

– Лжец. Вы знали, что я приду даже в том случае, если бы мне пришлось появиться лишь в том, чем одарила меня мать-природа. А это мои подруги, – пояснила она, показывая на топчущихся рядом с ней девушек. – Ничего, что я их привела с собой?

– Чем их больше, тем веселее. Я предпочитаю смотреть на них, а не на плешивых, бородатых старцев. Но, может быть, вам всем стоит проявить чуть больше почтения к своему королю перед лицом многочисленной публики? – с улыбкой сказал он.

Подруги Кристен мгновенно сделали глубокий книксен.

– Ах да. Конечно, – немного растерянно произнесла королевская сноха и слегка присела.

– Достаточно. А теперь скажи мне, кто эти милые дамы?

– Аня. Тилда. Джулия, – сказала Кристен, указывая на девушек. – А это – Ширили. Ее вы уже встречали. Как и Джулию.

Девушки – когда их представляла Кристен – застенчиво кивали. Все, кроме маленькой изящной блондинки. Та смотрела ему прямо в глаза. Но при этом ее руки побледнели и дрожали. Девица крепко сцепила пальцы, не сводя взгляда с короля. Во взгляде ее не было призыва, но в нем, надо сказать, не замечалось и отвращения.

– Веселитесь, дамы. А ты, Кристен, не осчастливишь ли старика танцем?

Просьба удивила ее, но лишь на миг.

– Не такой уж и старик, – сказала она и, посмотрев на блондинку, добавила: – Повинуюсь, если это приказ короля.

– Именно, – ответил Браги, и улыбка исчезла с его лица. Спускаясь с подиума, он краем глаза уловил изумленный взгляд Ингер. Король был весьма скверным танцором.

Доказал он это очень быстро, постоянно не попадая в такт.

– Вот дьявольщина, – бросил Браги, остановившись. – Мне просто надо было с тобой поговорить. Пройдем вон туда и попробуем игристое вино, которое Чам привез из Делхагена. Он утверждает, что шипучка стала хорошим экспортным товаром.

– Поговорить? – Глаза Кристен заискрились даже сильнее, чем знаменитое вино.

– Ты говорила что-нибудь этой самой Ширили?

– Я? Как можно, отец!

– Она мне по возрасту в дочери годится.

– А я-то думала, что мужчины всегда предпочитают юных и свежих женщин. Последний Криф был на полвека старше королевы Фианы.

– Я – женатый человек, Кристен. Король. И вообще… Это капкан, в который у меня нет намерения совать лапу.

– У меня создается впечатление, что вы пытаетесь себя в чем-то убедить.

Рагнарсон неуверенно ухмыльнулся и посмотрел на противоположную сторону зала. Ширили отыскивала его взглядом сквозь просветы в толпе гостей. Испуганный вид делал ее еще привлекательней.

– Что же, я действительно должен себя убедить. Что из этого? Слушай, Кристен, не занимайся провокациями. Искушение и без того слишком велико. Я совсем не знаю девчонку, но ничего не могу с собой поделать.

– Так, выходит, это все очень серьезно? – помрачнев, спросила Кристен.

– Да. Я могу это утверждать, просто глядя на нее и чувствуя, что при этом происходит во мне. Я втюрился как мальчишка и ощущаю себя полнейшим идиотом. Время от времени подобные передряги бывают полезными и приятными, но сейчас они мне ни к чему. На увлечения у меня сейчас просто нет времени. С двумя возлюбленными мне не совладать. А мою главную любовь, как мне кажется, ждут трудные времена.

Кристен вскинула брови в немом вопросе.

– Кавелин.

– О… Вы полагаете, что ему что-то угрожает?

– Не исключено. Я пытаюсь предотвратить неприятности. Приближение опасности можно почувствовать даже здесь. Послушай, о чем говорят люди. Виды на урожай и добыча металлов вовсе не главные темы сегодняшних бесед.

– Имеет ли это отношение к генералу Лиакопулосу?

– Возможно. Почему бы тебе ни перекинуть ее на Майкла?

– Майкл ее не интересует.

– Будь ты проклята! Какого дьявола ты мне об этом говоришь? Прости… – Он посмотрел на Ширили. Такая крошечная… Словно игрушка. И в то же время каждый изгиб ее тела, казалось, выкроен по эротическому лекалу. Браги сердито потряс головой и добавил: – И я тоже будь проклят.

Ничего не понимающая Кристен бросила на свекра изумленный взгляд.

Вскоре к нему на подиум поднялась Ингер. Ее вечная издевательская улыбка на сей раз была сведена к минимуму.

– Что это должно означать? – спросила она супруга.

Ингер не любила Кристен. Их сыновья были претендентами на трон Кавелина.

– Речь шла о расходах на содержание дома. Кристен полагает, что у Айнджара и Браги должны быть разные учителя. Лишних денег у меня нет, вот она и прибегла к старому как мир подходу – «ублажу-ка я старика».

– Хитрющая маленькая ведьма. Знает, что такой подход на тебя действует безотказно. Простолюдины…

– Ингер!

– Что?

– Возьми меня за руку.

Королева протянула ладонь, на лице появилась обычная улыбка. Он чуть сжал ее руку и, вздохнув, сказал:

– Ингер, не сочти за обиду, но ты держишься за лапу простолюдина, обычного пехотинца, многого добившегося своей хитростью. Ты даже сочла возможным выйти за него замуж.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что не имеет значения, кем были твои родители. Мы все есть то, кем стали. Поменяй местами ребенка Марена Димура и отпрыска Нордмена, и, став взрослыми, они будут вести себя как воспитавшие их люди. Кровь не будет иметь никакого значения. А ты, Дерел, помолчи.

Ему и раньше приходилось дискутировать с Пратаксисом по проблеме соотношения происхождения и воспитания. Сейчас Дерел был готов занять сторону любого из спорящих. Диспут для ученого всегда походил на игру.

– Я изо всех сил пытаюсь поверить в твои дела, но это дается мне с большим трудом, – сказала Ингер. – А из простой деревенщины можно сделать не более чем хорошо одетую деревенщину.

– А как насчет детей этой деревенщины? Больше всего меня интересуют его отпрыски. Впрочем, и он сам, если на то пошло. – Прежде чем Ингред успела открыть рот, Браги добавил: – Меня не волнует то, как человек говорит, мне плевать на его застольные манеры. Вот что для меня главное, – сказал король, постучав пальцем по лбу. – И насколько хорошо он справляется со своим делом.

– Как Абака? – не скрывая сарказма, спросила ненавидевшая полковника Ингер.

– Именно. Он сквернословит, у него тошнотворные привычки, но это – лучший тактик, дорогая, из всех, которых мне доводилось встречать. Таких, как он, в мире больше нет. Если дать ему время, то он и вести себя научится.

– Он даже хуже, чем простая деревенщина. Эти отвратительные люди едят насекомых…

– Дорогая, если кровь предков для тебя так много значит, то нашему браку предстоят тяжкие испытания.

Ингер чуть наклонилась вперед, улыбка исчезла.

– Что ты хочешь этим сказать? – воинственно спросила она.

– В тебе течет кровь Грейфеллзов, а Грейфеллзы слыли вероломными предателями, убийцами и мятежниками еще в то время, когда мой прадед ходил пешком под стол. Если кровь имеет такое значение, то мне, пожалуй, следует приставить к тебе полсотни моих самых надежных людей.

Она смертельно побледнела, вскочила с трона и вдруг залилась пунцовым румянцем.

– Сиди, сиди, дорогая. Я просто-напросто хотел продемонстрировать тебе некоторые пробелы в твоей аргументации.

– Мне кажется, что это было сделано не лучшим образом.

– Возможно. Но, полагаю, что ты должна со мной согласиться.

– Видимо, придется, – ответила Ингер, обжигая его взглядом. – Если я не соглашусь, то мне скорее всего придется провести остаток своих дней в обществе твоих дружков из команды «Гвардейцев». А сейчас меня хочет видеть баронесса Карти. Я скоро вернусь.

– Вы ее ни в чем не убедили, – заметил Пратаксис.

– Знаю. Завтра открывается сессия Совета. Что ты намерен там сказать?

– Сообщу, что переговоры оказались плодотворными. Прикрывающий Савернейк легион разрешит проход караванов через две недели, считая с завтрашнего дня. Транспортировка и продажа вооружения запрещена. Караванщикам будет позволено иметь при себе обычное оружие для обороны. Караваны с запада имеют права проходить лишь до Тройеса. Торговля со всеми странами к востоку от Тройеса – Аргоном, Некремносом и их вассалами должна осуществляться только через посредников. Кроме того, нам сообщили, что торговля с Матаянгой будет зависеть от текущего военного положения.

– Мне все это представляется весьма разумным.

– Кто-нибудь из них обязательно прокудахчет, что договор заключен в пользу Тройеса.

– В этой стране кто-нибудь обязательно рыдает по какому-нибудь поводу. Караванщики пустятся наперегонки, чтобы первыми оказаться у горного прохода.

– Все, кто мог себе это позволить, уже сформировали караваны. Как только я произнесу магические слова, они примутся топтать друг друга.

– Позволь мне их немного позлить. Если они впадут в ярость, то выболтают все, что у них на уме.

– Не знаю…

С того места, где находились Марена Димура во главе с Абакой, донесся женский визг. Затем раздались сердитые мужские голоса. Рагнарсон услышал, как сталь ударила о сталь, и вскочил с трона.

– Прочь с дороги! – ревел он, проталкиваясь сквозь толпу. Возвышаясь над большинством гостей почти на голову, он видел, как к месту схватки прокладывают путь гвардейцы. Хорошо! Значит, стража начеку. Король был уверен, что хоть одна драка на балу в честь Победы обязательно вспыхнет.

– Ты дашь мне пройти или нет?! – гаркнул он пожилой, довольно полной матроне. Матрона тут же сделала вид, что собирается хлопнуться в обморок.

Когда Рагнарсон пробился к месту схватки, гвардейцы уже успели развести сражающихся. Одним из них оказался Креденс Абака, а другим – юный джентльмен, сын барона, прибывшего в город на сессию Совета. Барон собственной персоной проталкивался через толпу.

Абака и юнец выкрикивали взаимные оскорбления.

– Заткнитесь! – рявкнул Рагнарсон. – Ты первым, – добавил он, ткнув пальцем в молодого человека.

– Он делал непристойные предложения моей сестре! – с мрачной воинственностью заявил юный аристократ. Такая манера поведения была нормой для многих представителей знати.

– В чем дело, Креденс?

– Я пригласил ее на танец, сир.

Абака полностью восстановил свой апломб. Возможно, что он вообще его не терял. Полковник слыл блестящим тактиком не только в военной области. Он прекрасно умел манипулировать людьми, а если требовалось, то оказывался беспощадным, как паук. В его поведении не было ни малейшего намека на извинение.

– И это все?

– Клянусь честью, сир.

– У тебя нет никакой чести… Ты…

– Заткни свою пасть, мальчик! – бросил Рагнарсон. – Ты – в дерьме по самые уши.

Он поискал глазами женщину, из-за которой возникла свара. Отец уже увел ее от греха подальше. Теперь на лице барона играла выжидательная улыбка. Неужели сам Абака на сей раз стал жертвой манипуляции, подумал король. Владетели были безмерно оскорблены тем, что вторым лицом в армии был назначен какой-то ничтожный Марена Димура. Лишь немногим наиболее доверенным офицерам из числа Нордменов Рагнарсон доверял лично руководить отрядами.

– И ты осмелился обнажить меч во дворце? – обращаясь к юнцу, произнес Рагнарсон. – Против одного из моих командиров?

Нордмен не стал молчать.

– Кто-то должен проучить этих… этих… животных. Показать им их место… Я бросаю ему вызов.

– У тебя нет права на дуэль, – сказал Рагнарсон.

– А я его вызов принимаю, – заявил Абака.

Полковник был невысоким, жилистым человеком с оливковой кожей. Его изборожденную морщинами физиономию украшали длиннющие вислые усы, а маленькие блестящие глазки походили на осколки черного обсидиана.

– Креденс! – гаркнул Браги. – Хватит!

Абака спокойно отступил на шаг назад. Он всегда отличался блестящим самообладанием.

– Вот и хорошо, – продолжил уже более спокойно король. – А ты, сынок, совершил преступление, – продолжил он, глядя в глаза молодого человека. – Владетелям позволено носить оружие во дворце, но ты не имел права его использовать. – Браги показал на Марена Димура, из которых лишь Абака был вооружен. Это предоставленная мною привилегия, а отнюдь не природное право. Нарушив правила, ты лишил себя возможности вызывать на дуэль. Более того, твой поступок является весьма серьезным преступлением, и я мог бы приказать тебя повесить.

Молодой человек побледнел.

– Но это было бы неправильно. Настоящим преступлением в данном случае является глупость, высокомерие и неправильный выбор себе родителей. Сержант Вортель, – обратился он к стоящему рядом с Абакой гвардейцу.

– Слушаю вас, сир.

– Выведите мальчика во двор и выдайте ему двадцать плетей. Вздуйте покрепче, чтобы в следующий раз он думал, прежде чем распускать язык.

– Слушаюсь, сир. – Вортель был доволен и не скрывал этого. Старший сын в семье Вессонов, он рос под щелканье бичей Нордменов.

Рагнарсон не стал следить за тем, как уводят юного аристократа. Мальчишка вопил и сыпал угрозами. Однако, осознав, что его действительно выпорют, он побледнел, замолчал, и его начала бить дрожь.

Затем Браги оказался лицом к лицу с отцом-бароном.

Согласно новым законам владетели перестали быть самовластными тиранами на своих землях. Сказать барону было нечего. Все Нордмены знали, что, давая волю своим старым привычкам, они могут понести наказание.

Тем не менее Рагнарсон хотел, чтобы отец мальчишки понял позицию короля.

– Неужели вы предпочли бы увидеть своего сына мертвым?

– Мертвым? – изумленно прокаркал барон.

– Если бы я позволил им сразиться, то мальчик уже был бы мертв.

– Чтобы его убил какой-то Марена Димура? – издевательски скривился аристократ. – Это нелепо.

– Не обманывайте себя, барон. Я принял во внимание возраст вашего сына. Он слишком молод, чтобы понять опасность. Я сделал все, что мог, дабы спасти ему жизнь. – Со двора донесся вопль. В глазах барона вспыхнул огонь смертельной ярости. – Однако я мог бы позволить вам сразиться с Креденсом. Сдается мне, что это вы толкнули мальчика на столь необдуманные действия, и это, по существу, ваша дуэль. Креденс, ты имеешь право на выбор оружия.

– Ножи, сир. Эти господа из владетелей почему-то не терпят ножи.

Интересно, как такой крошечный ротик может растянуться в такой огромной ухмылке, подумал Рагнарсон, а вслух произнес:

– Итак, барон, вы готовы?

Нордмен покраснел, запыхтел и огляделся в поисках поддержки со стороны равных себе по происхождению. Но единственная поддержка, которую он сумел увидеть, явилась лишь плодом его воображения.

– Вряд ли это лучший способ, джентльмены… – начал он, гордо выпятив грудь.

– Где вы здесь увидели джентльменов? – оборвал его вопросом Браги. – Ведь заваруха началась только из-за того, что вы не пожелали признать в полковнике Абака джентльмена. Неужели он успел за эти несколько минут так измениться? – Опасаясь перебора, Рагнарсон несколько смягчил тон и добавил: – Дело в том, барон, что нам всем приходится сталкиваться с последствиями своих поступков. Право крови ныне не гарантирует вам никакого иммунитета. Оно дает вам лишь некоторые привилегии, в ответ на которые вы обязуетесь охранять людей, живущих в вашем домене, и заботиться о них. Все это оговорено в торжественной клятве вассальной верности, которая восходит еще к временам Жана Железной Руки. Вы лично давали эту клятву трижды. Первый раз старому королю. Второй – Фиане. И третий раз – уже мне. И я требую от владетелей лишь того, чтобы их милости соблаговолили свято блюсти все свои обязательства.

Барон виновато понурил голову, и Рагнарсон решил, что вопрос исчерпан.

– На этом нам сейчас лучше закончить, верно? Отправляйтесь вместе с семьей в свои покои и ждите там сына. Я попрошу доктора Вачела позаботиться о мальчике. А ты, Креденс, отправляйся в казарму и не смей высовывать нос до утра. Позже я с тобой еще потолкую. Дерел, не пора несколько оживить наше празднество?

Отойдя в сторону, чтобы барон не мог их услышать, Браги спросил:

– Ну и как я, по-твоему?

– Не плохо, совсем не плохо, – ответил Пратаксис. У ученого имелся собственный способ запугивать людей. Дерел постоянно записывал каждое произнесенное слово, и Нордмены испытывали чуть ли не благоговейный ужас, когда он магическим образом начинал позже дословно воспроизводить их речи. – Насколько хорошо вы его знаете? Не затаит ли он на вас злобу?