Текст книги "Химическая свадьба"

Глава 2
Лазарь

Когда он очнулся, все изменилось. Мгновение назад кардинал Чань лежал лицом вниз в лесу, истекая кровью, умирая… а в следующий момент – он не предполагал, что такое может произойти, – оказался прикован к столу. Он догадывался об этом, ощущая железо, впившееся в грудь, талию, руки и ноги. Грубые доски царапали спину и ягодицы. Чань был нагим и ничего не видел.

Он попытался заговорить – голос прозвучал странно, и он понял, что голова закована в металл. Чань нащупал языком прямоугольное отверстие, но оно было закрыто. Его внутренний край был покрыт какой-то коркой… клеем? Похоже, кто-то помогал ему выжить.

Он прогнул спину и ощутил острую боль. Цепи прочно держали… но где находится источник боли? Рана на спине должна была его убить: каким образом она так быстро зажила?

Сколько времени прошло? Как он выжил?

Он попробовал немного двигаться, чувствительность в конечностях вернулась, но та область, где была рана, оставалась онемевшей. Чань повернул голову – край шлема впился в его шею.

Кардинал вздрогнул, почувствовав, как кто-то дружелюбно похлопал его по животу. Он натянул цепи и потребовал освободить его. Собственные слова чуть не оглушили его, но потом пластинка, закрывавшая его рот, открылась. В отверстие пропихнули влажную вату, и он почувствовал запах эфира.

Когда Чань снова проснулся, оказалось, что он лежит на животе, шея была неудобно вывернута из-за шлема, и что-то острое исследовало его спину. Он лежал неподвижно, пытаясь скрыть, что пришел в сознание, но вот позвоночник пронзила острая боль, и Чань громко застонал. Задвижку, закрывавшую рот, снова открыли, и он получил новую дозу эфира.

Кардинал просыпался и опять засыпал, это продолжалось бесконечно. Он все время чувствовал прикосновение чьих-то рук, за ним постоянно наблюдали. Как долго пленник здесь пробыл? Его существование не имело смысла. Сделал ли он что-то дурное? Кардинал не помнил. Или, может быть, он умер и находился в аду?

Чань связывал подобные мысли с пережитыми химическими кошмарами и старался сосредоточиться каждый раз, когда приходил в сознание, вспоминая потерянный им мир… свои комнаты, русские бани, библиотеку и опиумный притон. Он не мог не отметить с иронией: неужели он наконец обрел забвение, к которому стремился годами?

А Селеста? Чань вспомнил с досадой их последние минуты в лесу. Как глупо было с ее стороны поцеловать его, а он оказался еще большим дураком, когда ответил на поцелуй. О чем думал кардинал – овладеть ею прямо там, в папоротниках? И что потом? Чань мог себе представить всю нелепость – нет, это слишком слабое определение для последствий столь бессовестного поступка: подавленность, чувство вины, оцепенение. На его совести и так было немало всего. Чань надеялся, что она убежала от графини, нашла Свенсона и сумела ускользнуть. Он провел языком по губам, вспоминая неожиданную мягкость ее губ. И ее желание. Как мужчина, чьим основным интимным опытом было общение с проститутками, Чань знал, что именно страстное желание, проявленное Селестой, как гвоздь пронзило его разум. Но теперь рассудок к нему вернулся. Чань попытался представить, как они вместе гуляют по улице. Даже если бы он хотел этого, что вряд ли, то девушке этого мира, какой бы доступной она ни была, представление о совместном развлечении покажется совершенно абсурдным – все равно что сажать кукурузу в снег.

Он очнулся и крепко зажмурился, чтобы защититься от слепившего света. Шлем сняли. Чань скосил глаза и увидел его на стене: кованая бронза с двумя круглыми стеклянными пластинами, закрывавшими глаза и похожими на сенсоры насекомого, – сейчас они были черными и непрозрачными. Все отверстия также сейчас были закрыты. Шлем, созданный для того, чтобы защищать от расплавленной синей глины.

Он был пленником графа д’Орканца, чей извращенный ум теперь жил в теле Роберта Вандаариффа. Кого же еще? Остальные были мертвы. Чань сделал все возможное, чтобы убить графа, и не сумел. У него мурашки побежали по коже. Вдруг его оставили в живых, только чтобы отомстить?

Откуда-то из-за слепящего сияния донесся тихий хихикающий голос:

– Вы так долго не видели света, что могли превратиться в крота.

Чань моргнул и разглядел мягкое кресло. В нем сидел, одетый в деловой костюм, поверх которого был клеенчатый фартук, Роберт Вандаарифф.

– Вы под моей защитой.

Вандаарифф оперся на тонкую черную трость, встал и подошел к столу. Он ступал неуверенно, и, когда вышел на свет, оказалось, что лицо его испещрено морщинами.

– Реинкарнация не красит вас. – Голос Чаня был хриплым. – Вы похожи на вареную рыбу.

– А вы еще себя не видели в зеркале.

– Теперь, когда я в сознании, могу я получить свою одежду?

– Вам холодно?

– Я голый.

– Вы стесняетесь? – Вандаарифф оценивающе взглянул на тело Чаня. – Красивый мужчина – конечно, если не обращать внимания на шрамы. Так много шрамов… в основном ножевые, грубо зашитые. Но ваше лицо… раны серьезные, и большинство людей сочтут их ужасающими, я в этом уверен. Ваши глаза необычно чувствительны – даже когда вы спите, то морщитесь от света фонаря. Не возражаете, если я спрошу о причине?

– Кавалерийский хлыст.

– Жестоко. Как давно это случилось?

– Где моя одежда?

– Не имею представления. Сожжена? Нет, кардинал Чань, вы сейчас почти такой, каким появились на свет. Одна из причин – затруднить ваш побег, если вы окажетесь настолько изобретательным, что попытаетесь. Но главное: так вас легче исследовать.

– С какой целью?

– Отличный вопрос. Вместо ответа спрошу вас, раз уж мы беседуем. Что вы помните?

Повисла пауза. Чань знал, что его неспособность вспомнить что-либо после ранения в лесу была прямым результатом манипуляций, проделанных Вандаариффом. Поскольку сказать ему было нечего, единственной надеждой было спровоцировать собеседника.

– Я помню, как саблей выпустил вам кишки на дирижабле.

– Но это был вовсе не я, – миролюбиво ответил Вандаарифф. – Это был бедный граф д’Орканц. Я находился в то время в Харшморт-хаус, где меня бросили прежние друзья.

– Вы имеете в виду, что они оставили там безмозглого идиота. Я видел вас – его, – и я видел все, что произошло в Парчфелдте! Как, черт побери, вы выжили? Толпа собиралась разорвать вас на куски.

– Очень хорошо. Дирижабль и завод. А еще? Что из последующих событий вы помните, кардинал Чань?

Чань натянул цепи и засопел.

– Если вы что-то сделали со мной, то обещаю вам…

– Сделал с вами? Я спас вашу жизнь.

– Ради чего?

– Еще один превосходный вопрос. Вы просто кладезь.

Чань повернулся на звук, раздавшийся слева от него – отодвинулась стенная панель. Вошел высокий человек в блестящем черном плаще, шелк прошелестел, задев дверной проем. Хотя он не был стар, у него были седые, совсем белые волосы до плеч, а кожа смуглая, как у малайского матроса. Он молча поклонился, а потом мягко произнес:

– Приношу извинения, милорд…

– Да?

– Еще один инцидент у ворот. Мужчина. Один. Не местный.

– Не из городка? Господи, он жив?

– Жив.

Седовласый мужчина безучастно посмотрел Чаню в глаза.

– Приведите его, мистер Фойзон, – с воодушевлением произнес Вандаарифф. – Мы используем все возможности, чтобы расширить наши знания.

Фойзон поклонился и вышел. Какой городок? Чань не видел ничего, что помогло бы понять, где он находился. Если бы только он не был так слаб. Через дверь кардинал услышал, как несколько мужчин тащили какой-то груз. Вандаарифф потирал руки, как будто ждал, когда ему принесут его любимое блюдо.

– Что с остальными? – Чань не смог сдержаться. – Селеста Темпл, Свенсон, графиня?

– Разве вы не знаете?

– Отвечайте, черт бы вас побрал!

– Они все мертвы, – ответил Вандаарифф. Потом улыбнулся. – Иначе говоря, полностью мне принадлежат.

Хихикая, он похромал к двери, вышел и плотно закрыл ее за собой. Стены были не настолько толстыми, чтобы заглушить крики. Наконец Фойзон вошел со склянкой эфира, и Чань с облегчением погрузился в беспамятство.

Он снова пробудился, лежа лицом вниз, от неожиданной боли, острой, как укус змеи, пронзившей его поясницу.

– Не двигайтесь, – предупредил Вандаарифф. – Это только затянет борьбу.

– Что… это за борьба? – с трудом спросил Чань: его подбородок был прижат к доскам.

– Борьба металлов.

Холод охватывал позвоночник Чаня.

– Алхимия говорит, что различные металлы связаны решеткой силы. Природная кровь в вашем теле, кардинал, насыщена железом, поэтому мы начали с вектора вполне традиционного магнетизма.

– Вы безумны, безумны, как бешеный пес.

– Ваше тело, конечно, лишилось жизненно важных солей, небесных компонентов. После их восстановления может начаться настоящая работа…

Фойзон стоял в тени, его белые волосы светились в сумраке. Холод пополз от поясницы кардинала вниз по ногам. Он стучал зубами.

– Я уже убил вас однажды. И сделаю это снова. – Чань едва мог говорить. – Что еще за работа?

– Засуньте кляп ему в рот, мистер Фойзон. Будет непростительно, если из-за этой дрожи он выбьет себе зуб.

Вандаарифф наклонился к уху Чаня.

– Настоящая работа небес, кардинал.

Конец беседы прервал вошедший Фойзон. У него в руках был керамический сосуд, из которого торчала деревянная ложка. Он увидел, что Чань в сознании, и поставил сосуд. В нем был отвратительный комок какой-то серой массы.

– Это то, что я ел? Если вы освободите мою руку, я смогу есть сам.

Фойзон проигнорировал слова Чаня и вместо этого посмотрел на его чресла.

– Вам нужно ведро?

– Вы еще и прибираете за мной? Хочется верить, что, занимаясь этой важной работой, вы не запачкали свои нарядные рукава.

Фойзон только проверил прочность цепей и, удовлетворенный ею, покинул комнату.

– А как насчет настоящего ужина? – издевательски осведомился Чань.

Постепенно он начал согреваться, потом ему стало жарко, кардинал горел в лихорадке. Это тоже прошло. Участок спины возле раны оставался бесчувственным, но Чань больше не ощущал себя слабым инвалидом.

Приковылял, опираясь на трость, Вандаарифф, под мышкой – кожаный саквояж. Поставив его на пол, он покопался там рукой в перчатке. Чань услышал, как что-то щелкает, словно костяшки счетов, и в руке Вандаариффа оказалась пачка синих стеклянных пластинок. Лорд разложил их на столе, будто пасьянс, его глаза сверкали каким-то неприятным блеском.

– Без шлема? – спросил Чань.

– Не сегодня.

– Это для меня?

– Вы должны заглянуть в них. Я бы предпочел, чтобы вы самостоятельно открыли глаза, но могу позвать Фойзона.

– Какие они содержат события? Что вы хотите, чтобы я увидел?

– Ничего, – сказал Вандаарифф. – Я хочу, чтобы ваше тело снова чувствовало.

Первая пластинка отправила Чаня в самый разгар веселых танцев где-то в сельской местности, на каждой его руке висело по ядреной сельской девице. Скрипка пела в ушах. Вандаарифф убрал карточку, и пленник снова оказался в зловещей комнате, вспотевший и задыхающийся.

Лорд поднял вторую карточку. Кардинал балансировал на краю покрытой льдом крыши. В трех метрах стояло другое здание, его отделяла пропасть глубиной в пять этажей. К нему бежали мужчины, крича и размахивая дубинками. Пришлось сжаться, как пружина, и прыгнуть – и снова Вандаарифф убрал карточку. Чань тяжело дышал, его тело напряглось и натянуло цепи.

– Кто эти люди? Чьи это воспоминания?..

Третья пластинка показала банкет. На четвертой были скачки. На пятой – игра в вист. На шестой он задушил мужчину шелковым шнуром. На седьмой кардинал лежал на диване в борделе, и тощая проститутка энергично и ритмично двигалась, оседлав его. Вандаарифф убрал карточку, и Чань с возмущением и гневом увидел результат своего возбуждения.

– Достаточно, – сказал Вандаарифф, улыбаясь. – Если только вы не хотите заглянуть в эту последнюю еще раз?

– Чтоб вы захлебнулись своей кровью.

– Восхитительный результат. Основа для дальнейшего.

Вандаарифф снова убрал пластинки в саквояж и достал вторую стопку. Такие карточки Чань еще никогда не видел, потому что они не были синими, а сверкали разными цветами. На первой были оттенки красного.

– Начнем с железа.

На пластинке не было ни чувств, ни воспоминаний – ничего, что имело бы отношение к жизни людей. Ощущения Чаня стали смутными, и он почувствовал вкус крови в горле. Вандаарифф убрал эту пластинку и выбрал другую, зеленоватую и с медными искрами…

Он погружался в одну пластинку за другой и впитывал их содержание. Если раньше стекло внедряло в его мозг воспоминания, то теперь разум в процессе не участвовал, но какие-то важные силы переходили из стекла в его тело. Каждый раз кардинал чувствовал отвращение, но становился сильнее. Вандаарифф закалял тело Чаня, как кузнец сталь. Когда пластинки возвращались в саквояж, боль отдавалась в его костях и сжимала внутренние органы. Зубы горели, как угли в горне. Вандаарифф засунул руку в карман пиджака и достал восьмую пластинку – ярко-оранжевую. Он схватил Чаня за затылок и поднял карточку к его глазам. Чань снова выгнулся, потому что острая боль пронзила позвоночник.

Наконец, карточка была убрана. Чань едва дышал.

– Я перережу вам горло, – выпалил он.

Вандаарифф снял перчатки и защелкнул саквояж.

– Три дня, кардинал. Через три дня вы сможете сделать это.

Но на следующий день он услышал голоса в другой комнате. Потом дверь распахнул доктор Свенсон, а за ним вошла Селеста и глупо завизжала. Свенсон бросился к цепям, но Чань остановил его, прошептав:

– Где мы? Где он? Где его помощник?

– На заводах Ксонка в Рааксфале, за дверями совсем близко солдаты.

Появилась еще одна фигура: неужели Фелпс?

– Они услышали, идут сюда!

– Не трогайте цепи! – шикнул Чань. – Быстро к стене, прячьтесь!

Свенсон уже закрыл дверь. Чиновник из министерства забился в угол. Селеста Темпл окаменела, уставившись на тело кардинала. Наконец она обратила внимание на яростно сигналившего ей Свенсона и спряталась под стол. Эта девушка могла их всех отправить на тот свет.

Пару секунд он ничего не слышал… затем потайная дверь открылась, скрыв Свенсона. Никто не вошел. Чань дернул головой, как будто только что очнулся, и заморгал от яркого света. Он видел тень Фойзона и блеск металла в его руке.

– Что теперь? – хрипло спросил Чань. – Где ваш хозяин?

Фойзон быстро шагнул внутрь, не дав Свенсону, Фелпсу шанса как следует прицелиться и выстрелить в него.

– Где они?

– О ком вы говорите? – Чань поднял голову. – Кот потерял свою мышку?

Он посмотрел за спину Фойзона и услышал еще чьи-то шаги.

– Бентон мертв, сэр! – сказал запыхавшийся мужчина. – Все убиты, кроме Хеннига. Он говорит, двое мужчин с пистолетами убежали вместе с девушкой!

– Куда убежали?

– Он не видел, сэр. Мы их везде ищем.

– Приведите Хеннига. Сообщите лорду Вандаариффу.

– Но, сэр, если мы их найдем, никто не должен знать.

– Если мы их найдем, то известим об этом. Ступайте, немедленно.

Мужчина убежал. Во время беседы Фойзон не спускал глаз с Чаня, который не мог решить, был ли тюремщик азиатом, лапландцем или финном.

– Снаружи отпечатки ног. Я пришел спросить. Вы могли услышать.

– Не слышал ни единого звука, – сказал Чань.

– Вам повезло, что они вас не нашли.

– Почему же?

– Потому что вы – собственность ревнивого, очень ревнивого человека.

Фойзон всем телом навалился на дверь, придавив ею Свенсона, потом повернулся и выбросил правую руку с ножом в сторону Фелпса, который закричал – блестящее лезвие ножа торчало из его пальто. Фойзон снова навалился на дверь, еще сильнее – Чань видел, как у Свенсона подогнулись ноги, – а потом широко распахнул дверь, в его руке появился еще один нож, и он ногой ударил пытающегося встать доктора по ребрам.

Цепь, сковывавшая грудь и руки Чаня, ослабла и звякнула. Фойзон обернулся на звук, но кардинал схватил цепь и как хлыстом ударил ее последним звеном Фойзона в лоб. Тот упал, распростершись у стены.

Мисс Темпл стояла рядом, и ее пальцы быстро двигались, освобождая Чаня от остальных трех цепей, при этом она целомудренно отводила глаза от его тела. Свенсон опустился на колени, прижимая дуло револьвера к груди Фойзона. Седовласый лежал на спине, его лицо было залито кровью, а зубы сжаты от боли.

– Он пришпилил меня к стене, – прошептал Фелпс, вытаскивая нож, удерживавший его.

Мисс Темпл поспешила помочь Фелпсу, который, похоже, не был ранен. Чань соскользнул со стола и сел на корточки рядом с доктором.

– Мы не ожидали увидеть вас, – сказал Свенсон. – Думали, вы мертвы.

– Как и я о вас, – ответил Чань.

– Эти парни убьют нас.

– Пусть попробуют.

Чань похлопал Фойзона по щекам, а потом поднял за воротник.

– Мне нужна ваша одежда.

Он оставил седовласому мужчине только нижнее белье да еще ботинки, поскольку у Фойзона был маленький размер ноги. Чань отвернулся, чтобы одеться. Брюки Фойзона были из черной кожи, а белая рубашка – из шелка, она приятно холодила кожу. Теперь, когда он прилично выглядел, кардинал потянулся за курткой, но замер, увидев выражение лица Свенсона.

– Господи…

– Прошу прощения. – Чань повернулся к нему и язвительно заметил: – Я потерял очки и ничего не могу поделать, если созерцание моих глаз оскорбляет ваши нежные чувства.

– Господи… Ваш позвоночник!..

И мисс Темпл и Фелпс молчали, шокированные. О спине Чаню не хотелось думать. Он теперь мог двигаться, не испытывая боли – вот что было важно. Он проворно надел отлично подошедший плащ – это было удивительно, учитывая разницу размера обуви, – и кивнул в сторону пленника:

– Поставьте на ноги.

Руки у Фойзона связаны за спиной. Чань подобрал второй нож – в плаще в ножнах были еще два ножа – и приставил лезвие к его горлу.

– Он нам пригодится? – спросил Фелпс.

Чань поднял руку, призывая к молчанию, а затем показал на дверь. По его кивку доктор широко распахнул дверь. Кардинал стоял в проеме, а перед ним как щит – Фойзон.

Взведенные курки пистолетов защелкали как множество сверчков – не менее десяти человек прятались за столами и мертвенно-бледными трупами, лежавшими на них.

– Если вы вмешаетесь, он умрет.

– Только троньте его – и мы сделаем из вас решето, – ответил мужчина, находившийся справа в зеленом мундире Ксонка с тремя полосками на рукаве. Его револьвер нацелился прямо в ухо кардиналу.

– Тогда мы поняли друг друга, – сказал Чань. – Мне очень хочется убить этого человека, но, если вы дадите пройти, я передумаю.

Наступил критический момент. Если у них был приказ предотвратить побег любой ценой, должны полететь пули. Чань не верил, что у них была какая-либо свобода действия. Фойзон управлял ими такой же железной рукой, как Вандаарифф управлял самим Фойзоном. Кардинал прижал лезвие к смуглому горлу пленника там, где проходила вена. Сержант опустил пистолет и рявкнул на остальных. Они расступились.

Чань посмотрел на Свенсона. У него не было никакого представления о том, куда следует идти, но казалось очень важным, чтобы враги не догадались об этом. Доктор повернулся к мисс Темпл. Она с трудом сглотнула слюну и хрипло сказала:

– Следуйте за мной. В тоннели.

Чань сохранял бесстрастное выражение лица, но удивлялся размерам завода: печи, бункеры, мостки, монтажные столы, литейные формы для снарядов, охлаждающие бассейны. Они пятились назад, а Фойзон прикрывал их от солдат, стволы карабинов которых неотступно следили за каждым их шагом.

Он ничего не говорил, но внимательно глядел на сержанта.

– Этот ваш плащ уж точно недешевый, – прошептал Чань. – Я не думаю, что шелк достаточно ноский для своей цены.

– Шелк удивительно теплый, – заметил доктор Свенсон. – А на севере Китая бывает холодно.

Чань не обратил внимания на его слова, наблюдая за сержантом, находившимся не более чем в десяти шагах, и прошептал в ухо Фойзона:

– Хотел бы я знать, что скажет твой хозяин.

– Ничего не изменилось, – ответил Фойзон. – Три дня. Вы его фирменный продукт.

Мисс Темпл не дала ему возможности ответить, резко потребовав:

– Нам нужен ключ.

Стальная решетка перегораживала тоннель. Повинуясь кивку Фойзона, сержант вышел вперед и отпер ворота. Доктор Свенсон предостерегающе поднял руку:

– Вы не пойдете.

Фойзон снова кивнул, и сержант отдал ключи. Они проскользнули за решетку, и, пока Фелпс запирал ее, Чань крикнул солдатам:

– Мы отойдем подальше и отпустим его невредимым.

Сержант открыл рот, собираясь протестовать, но Фойзон отрицательно покачал головой.

Чань продолжал пятиться, пока не померк свет, и они уже больше не видели солдат. Тогда кардинал ударил Фойзона по почкам и заставил встать на колени.

– Что вы делаете? – прошептал Свенсон.

Чань приставил нож к горлу тюремщика.

– А как вы думаете?

– Вы дали слово…

– Это человек убьет нас всех. Не будьте дураком.

– Если его люди обнаружат его мертвым, – сдавленным голосом произнес Свенсон, – они уж точно поймают и убьют нас!

– Они уже охотятся на нас. А без своего предводителя они будут это делать хуже.

– Но вы ведь дали слово! – прошептал с ужасом Фелпс.

Чань уперся коленом в спину Фойзона и толкнул так, что тот упал лицом в грязь.

– Вы не знаете, какое зло он мне причинил.

– Не знаем, – сказал Фелпс, – но нельзя убить беззащитного.

– Он беззащитен, потому что мы одолели его. Не будьте дураком.

– Мы все дали слово, как и вы, – сказал Свенсон. – Понимаю ваш порыв…

– Это благоразумие, вот и всё.

– Что, в конце концов, происходит? – спросила мисс Темпл. Она стояла в стороне от остальных, опираясь спиной о стену.

– Фойзон должен умереть, – сказал Чань.

– Ни в коем случае, – парировал Фелпс.

Свенсон наклонился к женщине.

– Селеста, вы хорошо себя чувствуете?

– Конечно. Разве мы не обещали, что отпустим его живым?

Чань зарычал от досады, потом нетерпеливо протянул руку Фелпсу.

– Дайте мне ваш чертов платок.

Затолкав кляп в рот Фойзона, кардинал связал ему ноги, стараясь как можно крепче затянуть узлы.

– Не думайте, что это милосердие, – прошептал он. – Если я вас еще раз увижу – убью.

Фойзон молчал, и Чань все-таки справился с желанием убить его. Он пошагал туда, где слышалось дыхание остальных.

– Ничего не вижу, – прошептал он. – Селеста, вы знаете, куда мы идем?

– Конечно.

– Те люди будут преследовать нас, и совсем скоро.

– Да, но разве мы направляемся к каналу или к входным воротам?

– Где мы находимся сейчас?

– В проделанных взрывами тоннелях. Они идут во всех направлениях.

Уверенность девушки исчерпала запасы терпения Чаня.

– Откуда вы знаете?

Фелпс прочистил горло.

– Была карта в стеклянной пластинке, которую прислала графиня.

– Она тут совершенно ни при чем, – хрипло сказала мисс Темпл.

– Возможно, нам стоит поторопиться? – предложил доктор.

– Если мы будем говорить на ходу, я собьюсь с пути.

– И наши преследователи услышат нас, – добавил Фелпс.

– Идите, как вам нравится, – осклабился Чань. – Мы последуем за вами, как слепые ягнята.

Больные глаза Чаня различали лишь неясные тени на потолке, поэтому он был вынужден держаться рукой за фалды пальто мистера Фелпса. Он шел последним и морщился, когда наступал босой ногой на острый камешек.

Это не было то воссоединение, которого он ожидал, особенно с Селестой Темпл. Что тут делает Фелпс? И почему они так уставились на его рану? Со Свенсоном вряд ли стоило сейчас говорить на эту тему: небритый и еще более худой, чем всегда, он выглядел так, будто только что выбрался из склепа.

Зная о том, что другие этого не увидят, Чань запустил руку под куртку и шелковую рубашку. Его пальцы двигались вдоль нового шрама, но сам шрам не ощущал прикосновений. Он осторожно ощупал его и… под тонким слоем плоти почувствовал что-то твердое.

В конце тоннеля почва оказалась сырой, песок был перемешан с речной грязью.

– Эти тоннели должны были использоваться для транспортировки машин графа, – объяснила мисс Темпл. Она откашлялась, а затем, к удивлению Чаня, сплюнула на землю.

– Извините меня. Там снаружи – канал, а дальше наша лодка, если только кто-нибудь не потопил ее. Мы можем вернуться в город или отправиться в Харшморт.

– А мы готовы к Харшморту? – спросил Свенсон. – Два ваших человека пропали там, и даже Каншер не стал бы рисковать.

Он повернулся к Чаню.

– А вас, кардинал, несмотря на всю серьезность положения, если бы у меня было место и достаточно света, я бы осмотрел.

– Кто такой Каншер? – грубо оборвал его тот. – И что за два человека?

Свенсон приотстал, чтобы оказаться рядом с Чанем, и шепотом, сбивчиво рассказал о досадных событиях, произошедших с тех пор, как они виделись в последний раз. Как ни приятно было слышать о смерти Тэкема (и Чань не мог не признать храбрости доктора), остальная часть рассказа озадачила кардинала: альянс с Фелпсом, зависимость от Каншера и готовность согласиться с нелепыми планами мисс Темпл. Джек Пфафф? И сколько еще других, теперь, очевидно, уже мертвых? Сущая глупость довериться людям, стремящимся получить деньги, а потом бросить ее в опасности, как только деньги кончатся.

– К чему ее бессмысленные затеи? – спросил он у доктора.

– Она нашла меня. И я понял, что девушка настроена решительно.

– Чертов маленький терьер.

Свенсон улыбнулся.

– Терьер, вцепившийся в волчью лапу, согласен. Однако…

– Мы снова все вместе здесь.

– Да. И приятно, что вы рядом.

Чань пожал плечами, понимая, что следует ввернуть любезность и сказать, мол, хорошо, что Свенсон снова рядом, но упустил момент. Он редко говорил с доктором с тех пор, как они жили вместе в рыбачьей деревушке на Железном Берегу, и чуть не рассмеялся, вспомнив, как от Свенсона ждали, что он вылечит всех больных козлов и свиней.

– А графиня?

Свенсон секунду помолчал.

– Только два красных конверта. Эта женщина исчезла с книгой и с ребенком.

– Розамонда опаснее их всех.

– Пожалуй.

Внезапно Чань понял, что доктор ничего не сказал о той, кого он должен был упомянуть в первую очередь.

– Где Элоиза?

Он задал вопрос, не задумавшись о том, что ее нет с ними, и через мгновение пожалел об этом.

– Ваша Розамонда перерезала ей горло, – произнес Свенсон бесстрастно. – Мы с Фелпсом вернулись и похоронили ее.

Чань закрыл глаза. Он не мог найти нужных слов.

– Вы хорошо поступили.

– Мы и вас искали.

Он повернулся к доктору, но не смог ничего прочитать на его лице.

– Я счастлив, что не нашли.

Доктор кивнул с вымученной улыбкой, но, воспользовавшись возникшей паузой, переключил внимание на то, что Фелпс спрашивал у мисс Темпл. Чань отстал на шаг, чтобы закончить разговор.

Они спрятались в тени за пустой баржей. Впереди были ворота, запиравшие выход в реку. Кардинал разглядывал мостики и железные башни, пытаясь разглядеть часовых с карабинами.

Мисс Темпл показала на платформу, еле видневшуюся за причалами.

– Вот там мы вошли, – сказала она. Селеста впервые к ним обратилась с тех пор, как они оказались в тоннелях. – Там западня со стеклянными пулями.

– Охранников не видно, – сказал Фелпс. – Возможно, они надеются на еще одну ловушку.

– Или есть другая причина: они ждут прибытия графа? – спросил Свенсон.

– Граф мертв, – сухо ответил Чань. – Он сам мне это сказал.

Мистер Фелпс чихнул.

– Вы что, промокли? – спросил его кардинал.

Фелпс кивнул, а потом покачал головой, будто не мог понять, как такое могло с ним случиться.

– Ждать бессмысленно, – выпалила мисс Темпл и, выйдя из укрытия, зашагала к воротам. Чань устремился за ней и потянул назад. Она задыхалась от возмущения.

– Прекратите, – глухо произнес он. – Вы не представляете…

– Я не представляю?

– Оставайтесь здесь.

Перед тем как она успела еще что-нибудь сердито сказать, он зашагал вперед по причалу, шлепая по доскам босыми ногами. Если бы он только смог убедиться в том, заперты ли ворота…

Им очень повезло, что первый выстрел прозвучал за мгновение до того, как остальные вышли из укрытия, и не попал в цель. Услышав треск выстрела из карабина, Чань упал на бок и откатился в сторону. Последовал целый рой пуль из новых скорострельных карабинов Ксонка, которые он видел в Парчфелдте. Просмоленные щепки летели в лицо. Кардинал спрятался за лебедкой, на которую был намотан толстый канат. Пули впивались в пеньку, но, до того как снайперы поменяли позицию, он уже был в безопасности. На барже мисс Темпл стояла на коленях, прижав руку ко рту. Свенсон и Фелпс распластались на досках и даже не пытались определить, откуда в них стреляют, а уж тем более открыть ответный огонь.

Вряд ли они смогли бы в кого-то попасть из пистолетов на таком расстоянии, к тому же стрелки заняли слишком хорошие позиции. Чань оглянулся назад. Там находилась стена, но на нее нельзя было вскарабкаться, и запертые ворота, к которым он не мог приблизиться. Теперь, когда их уже заметили, есть всего несколько минут, а потом преследователи до них доберутся.

Вверху раскачивался канат от лебедки, проходивший через блок, на другом его конце висел поддон с бочками. Ворот лебедки был застопорен клином. Чань сморщился, заранее предчувствуя, как ему будет больно, и вышиб клин босой ногой.

Шестерни завертелись, веревка заскользила, и поддон с грохотом упал вниз. Предполагая, что это всех отвлечет, Чань бросился вперед к барже, помахав остальным, чтобы они бежали. Бочки обрушились на причал, и вдруг земля ушла у него из-под ног, и причалы затряслись. Чань всей тяжестью рухнул на доски, в ушах звенело, а вокруг летали горящие деревянные обломки. Он пополз, и тут Свенсон помог встать. Они побежали. Оглянувшись, кардинал увидел густой столб дыма, закрывший ворота и канал, в нем сверкали вспышки, как будто небо застила грозовая туча.

– Что случилось? – спросил мистер Фелпс, но никому не хватило дыхания, чтобы ответить. Они бежали вслепую по расчищенному проходу. Взглянув налево, Чань заметил – что-то чернеет.

– Тоннель! – закричал он и свернул к нему, остальные старались не отстать. Но тот был заперт на железную решетку.

– Стреляйте в замок! – закричал Фелпс.

– Его нет, – огрызнулся Чань, тем не менее схватил решетку и потянул на себя. – Прутья вмурованы в бетон.

– Это взрывной тоннель, – сказал Свенсон, – для испытания взрывчатых веществ. Нужно тянуть за середину решетки, но лучше – отойдите.

Теперь Чань понял, что тянул за край, но прутья оказались слишком прочно вмурованы в бетон, а вот центр железной решетки почернел, выдержав множество взрывов, и был обожжен раскаленными газами. Свенсон ударил по решетке ногой в тяжелом ботинке. Прутья задрожали и прогнулись. Фелпс последовал примеру доктора, и один проржавевший прут лопнул. Они били снова и снова, и сломались еще два прута. Доктор встал на колени и обеими руками дернул – образовалась дыра.

– Быстрее, Селеста, вы самая маленькая, посмотрим, пройдете ли вы!

Мисс Темпл осторожно просунула голову внутрь и протиснулась вперед. Платье зацепилось, но Свенсон освободил его, и девушка оказалась внутри.

– Здесь отвратительно пахнет, – сказала она. Сквозь дыру прополз Чань. Он присел на колени рядом с мисс Темпл, и на несколько секунд они остались наедине, пока Свенсон и Фелпс спорили, пытаясь убедить один другого первым пролезть сквозь решетку.