Текст книги "Молодой Блейз"

Глава 4

Одежда показалась Блейзу странной, тяжелой и грубой. На брюках, к счастью, оказались петли для ремня.

– Тебе нужен еще пояс – вот он, – сказал Джошуа, роясь в сундучке.

Но пояс с магнитным швом у Блейза как раз был. Несмотря на свой юный возраст, мальчик успел прочитать множество рассказов, где герой, собираясь отправиться в чужую страну, беспокоится о том, чтобы иметь с собой достаточно денег. Поэтому, с того момента как Блейз окончательно решил порвать с матерью, он начал откладывать деньги, что время от времени доставались ему. В поясе находилась сумма вполне достаточная для приобретения билета на космический корабль. Блейз, если понадобится, расстанется с этим миром. За две недели, в течение которых мать организовывала его отъезд, он сумел разыскать банк, снабдивший его, хотя и с небольшой наценкой, деньгами Ассоциации.

Теперь он продел свой пояс в петли брюк и туго затянул его.

– Под твоей кроватью стоит еще один сундук. – Джошуа кивнул головой на одну из кроватей. – Возьми вот эти носки и белье. Я покажу тебе, как их полагается складывать. Отец любит, чтобы во всем был порядок.

Он уже собирался закрыть свой сундучок и задвинуть его под кровать, когда заметил, что Блейз дрожит от холода.

– Ты замерз? – Джошуа снова открыл сундучок и бросил Блейзу что-то темное и мягкое. – На еще вот этот свитер. Он проносился на локтях, но я помогу тебе починить его. Ты умеешь вязать? Неужели нет? Мы все вяжем, иначе зимой здесь просто нечего делать. Я тебя научу.

Он закрыл сундучок и задвинул его под кровать. Блейз тем временем облачился в свитер, обнаружив, как, впрочем, и ожидал, что тот слишком велик и что ему придется подвернуть рукава.

– Ну а сейчас быстрее за стол, – сказал Джошуа. – Уилл накроет его, а отец как раз закончит молиться. Он ушел в свою комнату: из-за того что он ездил за тобой, ему пришлось пропустить две молитвы.

– Две молитвы? – спросил Блейз.

– Да. – Джошуа посмотрел на него почти таким же потерянным взглядом, какой был у Блейза. – Разве там, откуда ты приехал, вас не созывали на молитву? Мы молимся четыре раза в день: утром, когда встаем, в полдень, перед обедом и перед сном. Некоторые церкви требуют молиться шесть или даже семь раз в день, но у нас так не считают. Отец говорит, что сейчас развелось ужас сколько вероотступных церквей.

Но тут уж ничего не поделаешь. А мы принадлежим к церкви Истинного Евангелия и Истинного Пути.

Последние слова Джошуа эхом отозвались в голове Блейза: «…Истинное Евангелие… Истинный Путь». На сердце у него сразу потеплело от мысли найти нечто, к чему его влекло. Верить в единую правду для всего сущего и в обещанную стабильность…

Размышляя об этом, он шел за Джошуа. Как тот и предсказывал, стол уже был накрыт. Скатерть когда-то имела рисунок в красную и белую клетку, но от многих стирок выцвела и стала почти белой. На столе лежали деревянные вилки и ложки, а также самодельные ножи – и довольно острые: Блейз обнаружил это случайно во время еды, порезавшись таким ножом.

– Ну что? – обратился к ним Генри. – Ладно. Садитесь. Ну а ты, Уилл, будешь нам прислуживать.

Перед Блейзом оказалось большое деревянное блюдо с куском мяса. От него исходил странный запах, похоже – овощной, но вызывающий аппетит, и Блейз почувствовал себя ужасно голодным. Он вспомнил, что с тех пор, как он покинул космический корабль и в последний раз поел, прошел целый длинный день.

Он уже собирался схватить деревянную ложку, когда заметил, что все за столом сидят, сложив перед собой руки, и смотрят на Генри. Наконец, когда каждому была положена еда и Уилл занял свое место, дядя произнес:

– Спасибо, Уилл.

Глава 4

– Господи, благодарим Тебя за пищу, которую Ты даешь нам. За все, что Ты даешь нам… – зазвучал высокий чистый голос Уилла. Молитва продолжалась с исключительной серьезностью, и мальчик вкладывал особую силу в каждое слово, которое произносил.

Блейз, глядя на него, подумал, что в этот момент Уилл не просто благодарит Бога, в которого верит, а непосредственно говорит с невидимым всемогущим существом. Оно находится здесь же и взвешивает каждое слово, сказанное мальчиком, оценивая его правильность и искренность.

На Блейза это произвело сильное впечатление. Как глубока темная река веры в правду своей религии у этих трех людей, рядом с ним!

Наконец Уилл закончил молитву. Но никто из мальчиков не шелохнулся, до тех пор пока Генри не поднял свою ложку.

– Теперь мы будем есть, – сказал он. – Джошуа, передай своему кузену сыр и хлеб.

Блейз только сейчас заметил, что на столе было еще два блюда: одно с толсто нарезанными ломтями темного, грубого на вид хлеба, второе – с белыми кубиками сыра. Он принял блюда от Джошуа.

– Спасибо, Джошуа.

– У нас принято говорить: «Благодарение Господу», – заметил Генри. – Помни это, Блейз.

– Да, дядя, – кивнул Блейз. – Благодарение Господу за пищу.

После этого он положил себе хлеба, пару кубиков сыра и вернул блюда Джошуа, который тут же передал их Генри, сам не взяв ничего.

Впервые слабая улыбка, явно адресованная старшему сыну, появилась на лице Генри.

– Блейз сегодня наш гость, Джошуа, – сказал Генри, – ты старший, и я попросил тебя обслужить его первым. Но я рад, что ты, прежде чем что-то положить себе, передал эти блюда мне.

Взяв, что ему хотелось, он передал оба блюда через Джошуа Уиллу, и только теперь они оба позволили себе взять то, что на них было.

Блейз изо всех сил старался произвести хорошее впечатление на окружающих, в особенности – на Генри.

Несомненно, у него имелась некоторая надежда, хотя и слабая, повлиять на этого человека, что он не раз проделывал с некоторыми из взрослых, знакомыми его матери. Почти всех их он завоевывал сначала своей предупредительностью, затем – игрой на их слабостях.

Генри, однако, не производил впечатления человека, легко поддающегося какому-либо влиянию.

К счастью, в данный момент Блейз имел возможность поразмышлять об этом. Все молчали, поскольку рты были заняты мясом, сыром и хлебом.

На столе, возле каждого прибора, стояли большие чашки с темной жидкостью. Блейз попробовал ее и решил, что это настой какой-то местной травы, вероятно считающийся здесь эквивалентом кофе. Жидкость оказалась горькой и неприятной на вкус, но он сделал несколько глотков не только потому, что намеревался показать, как ему все здесь нравится, но и потому, что ему ужасно хотелось пить.

Зато все остальное на столе ему показалось вкусным, особенно мясо. Вероятно, козлятина, подумал Блейз. Правда, позже он узнал, что ошибался. Планета буквально кишела дикими кроликами, и именно мясо кролика они и ели.

Ну а козы, сказал он себе, безусловно являются самыми главными на этой ферме. Их не только запрягают в экипаж, но они еще могут тянуть плуг, дают кожу, мясо и молоко, из которого сделан этот сыр.

Что касается сыра, то у него был довольно знакомый вкус, хотя не совсем такой, как у козьего сыра, который он иногда ел, живя с матерью.

Итак, как же понравиться Генри?.. Очевидно, что религия для него и его сыновей – это все. Иезекииль рассказывал Блейзу, что таковы почти все жители Гармонии и Ассоциации. Они всегда готовы вцепиться друг другу в горло из-за каких-нибудь разногласий в понимании религиозных ритуалов и доктрин.

Блейз инстинктивно чувствовал, что, цитируя Библию во время поездки из космопорта, задел Генри за живое. Теперь возникал вопрос: как вести себя дальше? Здесь, в своем доме, на своей земле, Генри казался человеком абсолютно цельным и непоколебимым во всем, за исключением, возможно, религии, и только то, что касалось его веры, давало единственный путь к той свободе, которой желал и добивался Блейз.

Вообще-то, ему не хотелось ни как-либо зависеть от людей, ни испытывать какие-либо ограничения, так же как он в свое время пытался быть независимым от матери. И еще – он желал построить свою жизнь в окружении, которое бы ему нравилось. Мысль о том, что придется мириться с обстановкой этого дома – с его топорной мебелью и домашней пищей, – была невыносима. Но он готов был пойти и на это, если такой была цена независимости; к тому же он не собирался ни в чем ограничивать себя.

Он ощущал сильную потребность в чем-то таком, чему он не мог бы дать словесного определения. Он знал только, что это нечто большее, о чем могли бы мечтать все, кого он знал, включая и его мать.

Теперь, в первый раз, он ощутил надежду, что сможет обрести это здесь – на Ассоциации. Но первое и самое главное условие – его полная свобода…

Голос Генри прервал ход его мыслей:

– Блейз, в какой школе ты учился?

Блейз внутренне растерялся в поисках ответа на этот вопрос. На самом деле он никогда не ходил в школу. Время от времени у него появлялись учителя по тому или иному предмету – о которых его мать вдруг вспоминала. Но поскольку она и он постоянно почти нигде не жили, всегда возникали сложности с поиском преподавателей на короткий период. Ни о каких других возможностях, с точки зрения матери, нечего было и думать. В результате Блейз вынужден был заниматься самостоятельно и достиг в этом более чем значительных успехов, однако он ориентировался на то, что его интересовало, или на то, чем он мог бы поразить друзей матери, чтобы заслужить ее одобрение.

Интересно, знания в какой области могли бы придать ему ценность в глазах Генри?

– Ну я, конечно, умею читать и писать, – начал он с наиболее очевидного. – Я знаю арифметику до алгебры и геометрии, немного знаком с практической математикой, например, с основами работы землемера, могу определить высоту дерева по его тени и так далее. Мне известна формула: если ваш дом построить из досок, а не из бревен, дядя, можно рассчитать, сколько леса потребуется для этих досок. Знаю кое-что из химии и механики…

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь о механике? – прервал его Генри. И Блейз незамедлительно соврал:

– Я немного работал в мастерской.

– В мастерской? – переспросил Генри.

– Там меня учили, как разбирать и собирать моторы и тому подобное, – объяснил Блейз.

– Вот как? – сказал Генри, и Блейз подумал, что впервые услышал интерес в его голосе. – Ну, а что ты еще изучал?

Блейз стал быстро перебирать в памяти предметы, которые могли бы заинтересовать Генри. Навряд ли это могли быть музыка, литература или история Старой Земли.

– Я умею оказывать первую помощь, немного знаком с медициной, – начал Блейз, – и действительно хорошо знаю арифметику, могу складывать без ошибок числа и вести учет.

– Вот как? – Генри подумал немного и продолжил:

– У нас тут не склад, но кое-какие записи нам приходится вести. Я делаю их сам, но будет неплохо, если ты поможешь мне, Блейз, это станет одной из твоих обязанностей.

Надежды Блейза сразу поблекли при мысли об «обязанностях».

– Ну ладно, я об этом подумаю, и мы потом поговорим. А что еще ты можешь мне рассказать о том, чему тебя учили?

Блейз понял, что лучше пока особенно не распространяться о своих познаниях.

– Знаете, дядя, – соврал он, – сейчас больше не могу ничего припомнить. Если вспомню, я вам расскажу.

Внезапно Блейз подумал: вдруг Генри захочет отправить его в какую-нибудь местную школу? Эта мысль расстроила его, отправляться туда ему хотелось бы меньше всего на свете.

Он почти наверняка знает больше, чем те, кто живет здесь. Даже если это не так, он выучил бы все за несколько недель. И к тому же придется приспосабливаться к одноклассникам.

– Ну ладно. – Генри поднялся из-за стола. – Уилл, Джошуа, вас ждут вечерние работы, а ты, Блейз, пойдешь со мной.

Выйдя из дома, они направились к одной из пристроек. Войдя внутрь, Генри тщательно закрыл дверь, как будто в сарае хранилось что-то очень ценное.

Достаточно просторное помещение было тускло освещено, но Блейз догадался, что они оказались в своего рода мастерской. На полу лежал полуразобранный двигатель внутреннего сгорания. Блейз узнал его, вспомнив иллюстрацию в книге по истории. Этот двигатель специально сконструировали для Молодых Миров, и он мог работать почти на любом топливе. Даже дерево и обычная трава, измельченные до порошкообразного состояния, годились для него.

– Ну как, узнаешь, что это такое? – спросил Генри.

– Существуют разные модели двигателей. Чтобы определить точно, мне надо посмотреть чертежи.

– Вот они. – Генри достал с полки рулон чертежей на пластиковых листах размерами два на три фута. Он развернул их на скамье и поставил рядом фонарь. – Ну и как, знаешь ты эту модель двигателя?

Блейз стал рассматривать чертежи. Они были ему знакомы лишь по книгам. Но эти чертежи были совсем не такими, какие он видел в книге по механике, и несколько отличались от тех, которые ему доводилось видеть раньше.

– Да, мне кажется, я узнаю их, – ответил он. – Только у вас кое-чего не хватает, чтобы все это заработало. Нет головки блока и еще болтов, чтобы притянуть ее через прокладку. А прокладка у вас есть? – Он стал искать ее среди деталей, разложенных на скамье.

– Нет, – покачал головой Генри. – Головки, болты и прокладки достать трудно. Можно – но очень дорого, в особенности прокладки. Но так или иначе до конца года одну я все-таки куплю.

– Да, ее и кое-какие детали, – сказал Блейз как бы про себя, – и тогда двигатель можно будет собрать и запустить. – Он повернулся к Генри:

– Помочь вам его собрать, дядя?

– Да, – ответил Генри. – Я думаю, что твоя помощь пригодится. Но это в будущем.

Когда они вернулись в дом, стол был уже убран и Уилл старательно мыл посуду.

– Блейз, помоги кузену Уиллу вытереть посуду, – велел дядя, – а потом ложитесь спать.

Генри ушел, отправившись, очевидно, в свою спальню, а Блейз подошел к Уиллу, и тот дал ему блюдце и полотенце.

– Джош скоро будет, – сказал он, – он сейчас занят с животными.

– Животные – это те козы, что тащили экипаж? – уточнил Блейз.

– О да, – ответил Уилл, – но те, которых отец запрягает, специально обучены. Остальных мы держим только ради молока и сыра и иногда какую-нибудь забиваем на мясо.

Мальчики закончили вытирать посуду, Блейз вымыл таз, протер его и повесил на гвоздь. Потом они вдвоем вынесли ведро с грязной водой.

– Тебе придется научиться все это делать, – сказал Уилл, – потому что теперь все это ляжет на тебя. Раз ты теперь будешь жить здесь, отец наверняка захочет, чтобы я помогал ему.

Он показал Блейзу уборную, а затем они пошли в спальню. На кровати у стены, отделяющей их комнату от комнаты Генри, по-прежнему был только один матрас, но теперь на нем лежала еще и аккуратная стопка из нескольких одеял, простыней и подушки.

– Джошуа сейчас придет и покажет, как стелить постель. – Уилл забрался на свою кровать и начал раздеваться. Одежду он положил в специальную сетку, подвешенную над его кроватью, затем снова соскочил на пол, встал на колени возле постели Джошуа и начал молиться.

Блейз в нерешительности стоял, размышляя, не попробовать ли ему застелить постель самому. Все, с чем он встречался в жизни, всегда интересовало его, включая и то, как горничная прибирается в комнатах отеля. Он вполне может обойтись без помощи Джошуа.

В этот момент вошел Джошуа и, скинув куртку, повесил ее на гвоздь на стене комнаты, а не у входа.

– Ты когда-нибудь стелил постель? – спросил он Блейза.

– Да, – ответил Блейз.

– Ладно, посмотри, как я это буду делать. – Голос Джошуа звучал дружелюбно, и вообще уже во время первой встречи старший из сыновей Генри показался Блейзу более приятным и необыкновенно рассудительным. – Отец требует, чтобы порядок был таков: мы стираем наше постельное белье в субботу и развешиваем для просушки в доме, когда идет дождь, как сегодня. Тебе надо будет заботиться о своей постели, но иногда придется стирать белье и для всех. А теперь займемся постелью.

Джошуа начал с того, что накрыл матрас чем-то вроде мешка, затем постелил на него простыню.

– Это Божий уголок. – Джошуа аккуратно загнул свешивающийся край простыни и заправил его под матрас так, что получился правильный прямоугольный треугольник.

Затем он постелил верхнюю простыню, положил подушку и накрыл их несколькими толстыми одеялами темно-серого цвета, видимо домоткаными. На них он, конечно же, тоже сделал Божьи уголки.

– Наверняка первые два-три дня, – заметил Джошуа, – отец будет проверять, правильно ли ты постелил постель, а вообще он может зайти в любую минуту. Так что старайся, чтобы постель всегда была аккуратно заправлена.

Глава 5

На следующее утро, открыв глаза, Блейз увидел, что все уже встали и одеваются в лучшее, чем вчера, платье – возможно, в самое лучшее, что у них было. Когда Блейз проснулся окончательно и начал понимать, что происходит, Уилл уже оделся, заправил постель и вышел из комнаты, а Джошуа, в черной куртке и брюках из плотного, но явно недорогого материала – сейчас он выглядел гораздо более взрослым – заканчивал убирать постели.

– В чем дело? Что случилось? – спросил Блейз.

– Мы идем в церковь, – кратко отозвался Джошуа.

– У меня с собой нет никакой одежды черного цвета, – вздохнул Блейз. – Что мне надеть? Наверное, мне тоже следует пойти с вами?

Джошуа замялся, выпрямившись возле своей, кровати и глядя на Блейза со странным выражением лица, удивительно подходившим к его одежде.

– Этого я не знаю, – ответил он, затем, повернувшись, еще раз поправил одеяло на своей постели и вышел.

Джошуа не знает? Блейзу оставалось только гадать, что может означать такое поведение кузена. Он поспешно надел самые темные брюки, рубашку и куртку из тех, что у него были, и выскочил на улицу. Генри и его сыновья уже садились в запряженный козами экипаж.

Блейз подошел поближе и остановился, надеясь, что дядя обратит на него внимание. Но Генри только мельком взглянул на него, обошел экипаж и уселся в него. Вожжи щелкнули, и экипаж выехал со двора. Блейз стоял, глядя им вслед. Его оставили одного, без всяких объяснений.

Разумеется, с одной стороны, меньше всего он хотел бы присутствовать на службе в квакерской Церкви. Но с другой стороны, это вполне могло означать, что Генри и его семья отвергли его.

Блейз повернулся и медленно пошел к дому. В котелке, который, видимо, использовался на все случаи жизни, он нашел остатки каши, еще не остывшей. Он сел за стол и принялся за кашу, не переставая размышлять.

Что же ему предпринять? Просто спросить об этом Генри впрямую или подождать, пока тот выберет время сказать ему сам? Чем больше Блейз думал об этом, тем очевиднее становилось, что в данной ситуации лучше всего не делать ничего, а только ждать и наблюдать за развитием событий. Похоже, даже мальчики не хотели, чтобы он расспрашивал их об этом.

Блейз убрал со стола, вымыл посуду и котелок и, занимаясь этим, совершенно забыл о мучивших его проблемах. Часа через три Генри и мальчики вернулись; жизнь в доме снова пошла так, словно этот день ничем не отличался от других.

В течение нескольких следующих дней Блейз постарался понравиться Джошуа, и постепенно они стали друзьями. Тот никогда не проявлял нетерпения или раздражительности, если приходилось что-либо объяснять Блейзу. И со своими обязанностями по дому Джошуа всегда справлялся очень легко.

Раньше Блейзу почти не приходилось иметь дела со сверстниками. Те несколько детей, с которыми он время от времени встречался, значительно уступали ему в знаниях и сообразительности.

С другой стороны, знакомые ему ребята более старшего возраста были, на взгляд Блейза, просто маленькими взрослыми, правда, не такими умными, как те взрослые, с которыми приходилось общаться Блейзу. Кроме того, он чувствовал, что гораздо способнее их.

В результате у Блейза никогда не было друзей в том смысле, в котором это принято понимать. Он осознавал как это, так и то, что отличается и от взрослых, хотя способен добиваться их внимания. Как-то в одной из книг он наткнулся на фразу, которая, по его мнению, очень подходила к нему: «ни рыба ни мясо».

Поэтому то, как Джошуа принял его и не проявил ни зависти, ни чувства обиды, было для Блейза неожиданностью. Прошло совсем немного времени, прежде чем он понял, что, с точки зрения Джошуа, между ним и Блейзом всякое соперничество исключалось: он был старшим сыном в семье и вел себя соответственно.

Блейз, как полагал Джошуа, тоже занимал вполне конкретное положение в семье. Он был кузеном, которого временно приняли в семью и определили как бы между Джошуа и Уиллом. К своему собственному удивлению, Блейза вполне удовлетворял такой порядок.

Уилл оказался прав: Блейзу определили круг обязанностей по дому.

Стол, скамьи, стулья, пол, стены и полы в спальнях мальчиков и Генри следовало выскабливать ежедневно. Должны были также содержаться в чистоте окна, посуда и прочая утварь. Кроме того, Блейзу было поручено готовить еду.

Несмотря на эти многочисленные обязанности, Блейз располагал и свободным временем. Когда представлялась возможность, Уилл и Джошуа знакомили его со своими занятиями. Уилл чистил хлев, в котором содержались козы, ежедневно проводил ветеринарный осмотр животных и, если была необходимость, занимался мелким ремонтом строений. Джошуа отвечал за все остальное. Каждый день он выгонял коз на пастбище, доил их, приготавливал сыр, осматривал и чинил изгородь, окружающую ферму и пастбище. Он также следил за состоянием хозяйства и ремонтировал все то, с чем не мог справиться Уилл.

Кроме того, и что самое главное, Джошуа как старший брат отвечал за младших, а при необходимости мог заменить любого из них.

Что касается Генри, то он выполнял работу, для которой требовалась мужская сила. Время от времени дядя ездил – и это занимало почти целый день – в ближайший небольшой магазин, где можно было купить предметы первой необходимости; изредка он отправлялся также на целый день в Экумени за более важными покупками.

Вся их жизнь подчинялась раз и навсегда установленному распорядку. Они вставали утром, молились и завтракали; застелив постели и прибран в комнатах, занимались своими делами до утренней десятичасовой молитвы; затем снова трудились до половины двенадцатого, когда наступало время ленча и второй молитвы, при этом ленч был самой плотной трапезой за весь день.

После ленча они снова принимались за работу и трудились почти до заката. Блейз быстро привык к стоянию на коленях и молитвам. Но несмотря на все усилия, он никак не мог заставить себя – разумом или сердцем – принять идею божества.

На четвертый день, когда они сидели за ленчем, с улицы донеслось какое-то гудение; постепенно оно становилось все ближе и ближе.

– Это, должно быть, твой брат. – Генри взглянул на Блейза.

Блейз почувствовал в груди холодок, который перешел почти в панику: он совсем забыл о своем родственнике. Мать отослала его к Генри много лет назад, – вскоре после рождения Блейза. Поскольку Блейз ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь при нем вслух упоминал о брате, у него создалось впечатление, что тот либо умер, либо куда-то сбежал.

И вот теперь им предстояло встретиться, – судя по быстро приближающемуся реву турбин, у брата была машина на воздушной подушке.

Генри окинул неодобрительным взглядом оживившиеся лица мальчиков.

– Ваш старший кузен прибыл во время ленча, – недовольно заметил он, – так что он может присоединиться к нам или подождать. В любом случае никакие посетители не должны нарушать установленный в доме порядок.

Рев на мгновение стал очень громким и почти тут же затих где-то во дворе. Трапеза почти закончилась. Уилл и Джошуа ели несколько быстрее, чем обычно, – не настолько торопливо, чтобы получить замечание от отца, но все-таки так быстро, как только было возможно. Блейзу еще предстояло вымыть посуду и убрать со стола.

Несколько секунд снаружи не доносилось ни звука. Затем раздались звуки тяжелых шагов по ступенькам, дверь отворилась, и вошел старший сводный брат Блейза – Данно.

Блейз слышал о том, каким Данно был в детстве, в основном от друзей матери, но более всего от Иезекииля, и ожидал увидеть необыкновенно крупного мускулистого молодого мужчину.

Входя, Данно пришлось наклонить голову, чтобы не задеть за притолоку, а когда он выпрямился, мальчику показалось, что голова молодого гиганта почти касается потолка. На нем был черный деловой костюм из мягкой ткани и сияющие высокие черные сапоги, несколько забрызганные грязью. Остановившись, он словно навис над остальными, почти целиком заполняя комнату.

Вообще Данно выглядел как обычный среднего роста упитанный человек, но только увеличенный раза в полтора. Лицо его под шапкой курчавых темных волос было круглым и приветливым. Он приветствовал семейство Генри веселой теплой улыбкой.

– Надеюсь, я не помешал вашему ленчу, – сказал он приятным баритоном.

– Разумеется, нет, – холодно улыбнулся Генри. – Но ты ведь знаешь наши обычаи. Тебе придется подождать, мы еще не закончили.

– Ну что ж… – Данно махнул рукой. – Кстати, я там привез кое-какие детали для твоего мотора.

– Благодарение Господу за твою доброту, – вежливо-официально ответил Генри. – Если хочешь присесть сесть, то твой стул там, в углу.

Блейз всегда удивлялся размерам этого стула и догадывался, что Генри использовал его только в каких-то особых случаях.

– Благодарю, я постою, – отказался Данно. Как бы то ни было, его появление все же значительно ускорило ленч. Даже Генри, внешне оставаясь безразличным, поспешил закончить еду.

– Вообще-то я приехал встретиться со своим братом. – Данно посмотрел на Блейза.

– Вот как? – Генри наконец положил ложку рядом с опустевшей тарелкой. – В таком случае, Блейз, я освобождаю тебя от уборки после ленча. Уилл, за своего кузена это сделаешь ты.

Блейз все еще не сводил глаз со своего старшего брата.

– Блейз, – с оттенком раздражения прозвучал голос Генри, – ты свободен. Брат ждет тебя.

Блейз поднялся. Приближаясь к Данно, он чувствовал, как уменьшается с каждым следующим шагом на фоне громадины, к которой подходил.

– Пошли, братишка. – Данно повернулся и открыл дверь. Блейз последовал за ним.

– Мы прогуляемся, – сказал Данно. Они обошли совсем новенький белый ховеркар – машину на воздушной подушке. Затем они завернули за хлев, так что их нельзя было увидеть из дома, и только после этого Данно остановился и повернулся к Блейзу.

Он смотрел на него несколько долгих мгновений, улыбка на его лице становилась все шире, пока он вдруг не рассмеялся от души.

– Я так и знал, что она пришлет тебя, – воскликнул он.

Вдруг Данно неожиданным ударом тыльной стороны ладони своей массивной руки сбил Блейза с ног. Изумленный Блейз повалился на землю и, наверное, пролежал не меньше минуты. От резкого приступа головной боли заломило в висках.

– Давай, поднимайся. – Данно протянул руку, помогая ему встать на ноги.

Блейз еще не вполне пришел в себя от удара и не смог, как обычно, обдумать свои слова.

– Зачем ты это сделал? – спросил он. Данно рассмеялся:

– Лишь потому, братец, что тебя надо учить. Вообще тебе очень повезло, что у тебя есть такой сводный брат, как я. И если ты действительно хочешь быть счастливым, то должен понять, что представляю собой я.

Первая боль отступила, и Блейз мало-помалу начал соображать более или менее ясно.

– Во всяком случае, кое-что я уже понял, – отозвался он.

– А-а, гляди-ка: у братца, оказывается, есть зубки, – усмехнулся Данно. – Но это молочные зубки, малыш. Так что лучше и не пробуй использовать их против меня. Я решил забрать тебя отсюда. И вообще: я вовсе не тот вечно улыбчивый парень, за которого меня все принимают.

– Ты точь-в-точь как наша мать, – сказал Блейз.

– Хорошо схватываешь. Даже быстрее, чем я думал! – кивнул Данно. – Да, так оно и есть. И еще кое-что у нас с ней одинаково: мы всегда шли своим путем. А теперь я собираюсь идти своим путем вместе с тобой и хочу, чтобы ты это понял с самого начала. Ну как?

– Да. – Блейз приложил руку к голове. – Я все понял.

– Ладно, – произнес Данно. – Это все ерунда – ничто по сравнению с тем, что я смогу для тебя сделать, если понадобится. Моим возможностям нет предела. Мы будем работать вместе засучив рукава, братишка. Но пока у меня есть кое-какие неотложные дела, и думаю, ничего с тобой не случится, если ты еще какое-то время поживешь на ферме нашего дяди.

К этому моменту в голове у Блейза уже окончательно прояснилось. Он осознал, что Данно сказал о себе правду. Этот человек принадлежал к числу тех, кем Блейз не в состоянии был управлять, по крайней мере пока. И тогда он попытался воспользоваться преимуществом своего возраста.

– А что же ты собираешься сделать со мной? – по-детски наивным тоном спросил он. Данно ответил не сразу. Он какое-то время смотрел на Блейза, будто размышляя, и даже улыбка его исчезла – Видишь ли, – начал он, – я был ненамного старше, чем ты теперь, когда оказался здесь. Хотя даже тогда я был такой же рослый, как Генри, и, кстати, наверное вдвое сильнее его физически. Но только исключительно благодаря своему уму я смог защитить себя от него и от его образа жизни. Ты уже начал делать то же самое. Так ведь?

– Да, – ответил Блейз. Не было смысла подробно распространяться на эту тему.

– Да, так и должно быть, – задумчиво произнес Данно. – И ты, мой маленький братец, и я пустим в ход наши разум и способности, чтобы добиться цели. А тем временем тебе еще многому придется научиться, потому что придется жить среди людей, которые не очень хотят видеть тебя на первом месте. Настоящие трудности начнутся тогда, когда тебе придется работать с кем-то, кто будет не согласен с тобой во всем. Пока же поживешь у дяди.

– А потом? – воскликнул Блейз. – Что будет потом?

– А потом ты переедешь ко мне в город, в Экумени, – отозвался Данно. – К тому времени я подготовлю тебе соответствующее место.

– А чем ты занимаешься? – поинтересовался Блейз.

– Со временем ты все узнаешь. – Данно отвернулся. – Ладно, пора возвращаться к родственникам, – сказал он.

– Подожди, – проговорил Блейз, – а сколько же времени мне придется здесь пробыть?

– Несколько недель… Несколько месяцев… Может быть, даже несколько лет. – Данно глядел на него через плечо. Это зависит…

– От меня? – Блейз старался не отстать от него, поскольку Данно уже дошел до угла хлева – До некоторой степени от тебя, – ответил наконец Данно. – Но и от многих других причин. Не беспокойся. Время от времени я буду навещать тебя. Надеюсь, ты сможешь придумать, как ужиться с родственниками.

Они вышли во двор. Генри и Джошуа уже были там, а Уилл, вероятно, в доме – занимался уборкой после ленча. Блейз задумался: удар брата не был ударом в обычном смысле этого слова, его вполне можно было считать лишь сигналом. Данно решил стать для Блейза тем, кем всегда была для него мать, – его хозяином, и тут уж Блейз ничего не мог поделать. Как верно заметил Данно, зубки у Блейза все еще были молочными. Но со временем все меняется. Блейз отправил этот эпизод в дальний уголок памяти, для того чтобы впоследствии как следует его обдумать и проанализировать.