Текст книги "Идем ко дну"

Грег Гамильтон
Идем ко дну

Действующие лица

Кен Барт – журналист в поисках сенсаций.

Судья Стингер – надеется искоренить зло.

Кетлин Мур – аферистка, вызывающая симпатии.

Сэр Эдвард – любит свою жену.

Леди Хлоя – не оценила его привязанности.

Гораций Нельсон – однофамилец великого флотоводца, ресторатор.

Петти Инквайер – кинозвезда в стадии угасания.

Капитан Тайгер – бравый моряк.

Пьер – лучший из официантов.

Чарльз Донован – человек, разгуливающий по Лондону в набедренной повязке.

Действие первое

Картина первая

Ресторан пассажирского лайнера «Каталония». Общая обстановка зала скорее угадывается, чем видна, но спешим вас заверить – здесь все, как положено. Белоснежные скатерти. Звяканье хрусталя. Сверкание столового серебра. Тихо, но достаточно слышно звучит рояль.

На переднем плане стол капитана, который украшают своим присутствием сам капитан Тайгер в парадном мундире и старший официант Пьер.

Капитан (разглядывая табличку с именами). Кто такая эта самая Кетлин Мур?

Пьер. Устроительница круиза, сэр.

Капитан. Уберите ее куда-нибудь подальше.

Пьер. Что вы скажете насчет Кенета Барта?

Капитан. Кто он такой, Пьер?

Пьер. Не знаю, сэр, но смею предположить – какая-нибудь важная персона, если его сунули за капитанский столик.

Капитан. Подсадите к нему госпожу Мур, а с другого борта прикройте ее мистером Нельсоном – этот все равно не даст никому слова сказать, так пусть уж лучше ей. Кто там у нас остался?

Пьер. Сэр Эдвард, капитан. Он сидит рядом с вами.

Капитан. Оставьте его на месте – мне будет спокойней, когда он рядом.

Пьер. И наконец наша несравненная Петти Инквайер.

Капитан. Подумать только – ей черт-те сколько лет, а она все еще блистает! Конечно же, устроители определили ее напротив меня.

Пьер. Утверждают, что она прекрасно выглядит… Если не вглядываться…

Капитан. Она сделает все, чтобы привлечь к себе внимание. Не дай боже!..

Пьер. Не надевайте очков, сэр, и общая смазанность картины отразит на вашем лице ту самую сдержанную мужественность, которую, собственно, от вас и ждут.

Капитан. Дельная мысль, Пьер, поэтому я вам прощаю некоторую вольность суждений по поводу остроты зрения вашего капитана.

Пьер. Прошу прощения, сэр. А вот и гости!

Хрустальный перезвон склянок. Пианист играет что-то бравурное. У стола появляются гости. Женщины в вечерних туалетах. Мужчины в смокингах. Кетлин Мур – очаровательная женщина лет тридцати. Петти Инквайер, сверкающая как лед на солнце дама неизвестного количества лет. Сэр Эдвард держит в руках стильный кейс, а Гораций Нельсон, известный ресторатор – самого себя. Про Кеннета Барта, достигшего мужской зрелости, можно сказать, что его скромность намекает на то, что в нем есть что-то помимо скромности.

Улыбки, возгласы, рукопожатия и восторги. Сверкание фотовспышек.

Петти. Добрый вечер, леди и джентльмены! Добрый вечер!.. А, капитан!.. Вы все так же мужественны, как и тридцать лет назад!

Капитан. А вы все так же красивы…

Гораций. Что вы!.. Гораздо красивее!.. (Оглушительно хохочет.)

Петти. А вы по-прежнему не против поволочиться за хорошенькой женщиной, Гораций… В ваши-то годы!..

Пьер. Ваши имена, леди и джентльмены, указаны на карточках. Если кто-то из вас не согласен с предложенным вам местом за столом…

Эдвард. Я всегда сижу рядом с капитаном.

Пьер. В этот раз тоже.

Сэр Эдвард решительно направляется к своему месту. Усаживается. Пристраивает кейс рядом.

Эдвард. Здравствуйте, капитан!

Капитан. Рад вас приветствовать, сэр Эдвард! Можно полюбопытствовать, что это за предмет?.. Знаете, требования безопасности и все такое прочее…

Эдвард. Это леди Хлоя.

Капитан. Понимаю… (Пьеру.) Что несет этот болван? Какая леди Хлоя?

Пьер. Сэр Эдвард утверждает, что в кейсе – прах его покойной жены. Если позволите, сэр, взять его с собой в данных обстоятельствах было бы вполне уместно.

Капитан. Внутри ничего не тикает?

Пьер. Булькает.

Капитан. Прах?.. Только не говорите, что вы не пробовали!

Пьер. Прекрасный виски двадцатилетней выдержки!

Капитан. Мир ее праху!.. (Собравшимся.) Господа! Все вы хорошо знакомы с традициями на борту «Каталонии». Я – ваш гость в такой же степени, как и вы – мои. Обед, смею вас заверить, превосходен. Пьер, которого вы прекрасно знаете, готов это подтвердить. Темы разговоров – любые, кроме грустных. А выпивка – любая, кроме воды. Рад вас приветствовать на борту, леди и джентльмены!

Поднимает бокал.

Эдвард. Ваше здоровье, капитан!

Пьер суетится у стола, разливает напитки, предлагает закуски – словом, делает все, что положено человеку его занятий в присутствии важных гостей.

Гораций. Шампанское неплохое. Дом Периньон, надеюсь!

Пьер. Безусловно, сэр!

Гораций. Тысяча девятьсот тридцать шестой.

Пьер. Тысяча девятьсот тридцатый.

Гораций. Но это невозможно! Его нет нигде в мире! Даже у меня нет!

Пьер. А у нас есть! Осталось несколько сот бутылок. Пейте сколько влезет.

Гораций. У меня есть другая идея. Я его покупаю.

Пьер. Оно не продается. Да и зачем оно вам… там?

Петти. А я вот выпью! Что еще делать с шампанским, если не пить?

Гораций. Купаться в нем. Или продавать.

Петти. Купаться!.. Я не торгую шампанским.

Гораций. Вином вы не торгуете. Собой вы уже давно не торгуете – нет спроса. На что же вы живете?

Кеннет (Кетлин). Полагаю, это у них всегда так… Кеннет Барт, к вашим услугам. Можно просто Кен.

Кетлин. Кетлин Мур. Можно просто Кетлин. Я вообще-то наблюдаю эту компанию впервые, но, думаю, вы недалеки от истины. У богатых всегда так. Особенно в предверии… известных событий. Извините, Кен, вы богаты?

Кен. Я – нет.

Кетлин. Как же вы попали сюда?

Кен. Выиграл в лотерею билет на этот круиз, а с ним и приглашение за капитанский стол.

Кетлин. Так вы везунчик!..

Кен. Если эту поездку можно назвать везением…

Кетлин. И все же вы здесь!

Кен. Разве можно было пропустить такую возможность!.. Люблю, знаете ли, поучаствовать в приключениях.

Кетлин. Ничего себе приключение!

Кен. А особенно люблю наблюдать за любителями экстрима. Диву даешься, на что бывает способен человек, если у него есть деньги и повод, заставляющий пускаться в такое путешествие, как наше.

Кетлин. У каждого человека есть душа.

Кен. И у людей, решивших на этом заработать?

Кетлин. Значит, вы знаете, кто я?

Гораций (Кену). А кто, кстати говоря, такой вы? Пьер, еще бокал!

Петти. Мне тоже!

Гораций. Не форсируйте, дорогая. Возможности уже не те!.. (Кену.) Вы хорошо держитесь, молодой человек. Уверенность в себе могут дать деньги, деньги и еще раз деньги. Следовательно, вы богаты. Чем занимаетесь? Нефть, компьютеры, финансовые аферы?

Кен. Всем понемногу.

Гораций. Я так и думал. Леди и джентльмены, ваше здоровье! Господин капитан, надеюсь, мы следуем нужным курсом!

Капитан. В нужном месте мы будем завтра на рассвете.

Эдвард. У этого места есть координаты, капитан Тайгер?

Капитан. Это конфиденциальная информация, но вам я отвечу – есть!

Эдвард. Я так и думал. (Обращается к кейсу.) Видишь, дорогая, все идет по плану.

Петти. Он сбрендил.

Гораций. А я-то поначалу думал, что только вы.

Петти (Горацию). Не пытайтесь меня рассмешить. Я не могу смеяться.

Гораций. Подтяжки лопнут?

Кен. Как вы думаете, Кетлин, эти люди сумасшедшие, или мы просто попали на некое сборище, где деньги дают задаром?

Кетлин. Только ненормальный, братан, надеется заполучить что-нибудь просто так. Вы хотите меня?

Кен. Нет.

Кетлин. Исключительно ради любопытства – почему?

Кен. У меня нет денег.

Кетлин. Вот!.. А без денег?

Кен. Тоже нет.

Кетлин. Тот же вопрос.

Кен. Это обойдется дороже. Вдруг мне придет в голову продолжить наши отношения… Чем буду крыть?

Кетлин. Тем же, что в первый раз.

Кен. Вы всегда так?

Кетлин. Так что?

Кен. Говорите что думаете.

Кетлин. Только с теми, кто мне симпатичен.

Кен. А если нет, но продать это надо обязательно?

Кетлин. Как билеты на этот рейс? Здесь как раз можно было говорить что угодно, только не правду. Люди очень своеобразные существа. Любой поступок должен содержать элемент тайны или хотя бы намек на нее. Дайте понять человеку, что вам известны истинные причины его намерений, и вы его спугнете.

Кен. Неужели для кого-то цель нашего путешествия является тайной?

Кетлин. Конечно, нет! Но многие именно так и думают. Поговаривают, что мы плывем открывать новые земли.

Кен. В известном смысле, если учесть, что океанское дно – тоже земля… Кто только не высказывался по поводу своеобразия человеческой натуры, прикрывая этими рассуждениями обыкновенный факт купли-продажи.

Кетлин. Вы – не торговый человек, Кен, поэтому вы не знаете, что бывают случаи – крайне редкие, правда, – изначально обреченные на успех. Что бы вы ни выставили на продажу – сметут с прилавка, и зевать тут нельзя. Мне эта мысль пришла в голову на одну шестую секунды быстрее, чем ближайшему конкуренту, и я не стала медлить.

Кен. Никогда бы не подумал, что можно торговать иллюзиями.

Кетлин. А чем еще можно торговать, сэр? Вы купили дорогущий автомобиль и в первый же выезд своротили дерево возле аптеки на углу. Хорошо хоть аптекарь, человек не далекий от медицины, оказал вам первую помощь. Возможно, вы и не предполагали подобного развития событий, но машинку-то вы на всякий случай застраховали! Неописуемой красоты бриллиант от Тифани, который вы водрузили на пальчик вашей возлюбленной прежде чем получить от нее некий знак признательности, который вы получили бы и без бриллианта, она прихватила с собой, бежав в ту же ночь со случайным встречным в баре в направлении, неизвестном даже ему. Бывают покупки подешевле – ну, скажем, в размере годичной зарплаты среднестатистического гражданина. Платье лопнет по шву. Каблук отвалится. Мебель грохнется на спины гостей. Стены мягко осядут вниз. А телевизор взорвется, создав у соседей приятную иллюзию перестрелки. Поэтому что бы вы ни покупали в роскошном магазине, на базаре, в демонстрационном зале всемирно известной фирмы, в подворотне или в прелестной спальне, запомните – вы покупаете иллюзию!

Кен. Вы меня разочаровали, Кетлин.

Кетлин. Не рано ли?

Кен. Подворотню вы поставили выше спальни.

Кетлин. Приятные воспоминания, знаете ли…

Официант подходит к капитану, передает ему записку. Капитан ее читает.

Капитан. Леди и джентльмены! Последнее сообщение с мостика. Мы следуем четко по графику. Погодные условия превосходны. Температура морской воды двадцать четыре градуса. Ветер пол-балла. Море в таком же состоянии.

Эдвард. Море – пол-балла… Что это означает, Пьер?

Пьер. Полный штиль, сэр!

Эдвард (кейсу). Ты слышишь, дорогая… На море полный штиль!

Капитан. С некоторым опозданием, дамы и господа, позвольте представить вам нашего кудесника за роялем. Это, разумеется, несравненный Гарри Мозес, который с помощью своего высокого искусства делает окружающий мир лучше, нежели он есть на самом деле. (Про себя.) Хотя куда уж лучше…

Аплодисменты и новый взрыв музыки.

Пьер. Перед ужином судовой врач передал успокоительное в одиннадцать кают, сэр.

Капитан. О чем вы, Пьер?

Пьер. Возможно, не все наши гости разделяют ваше замечание о лучшем мире.

Капитан. Передайте вахтенному механику, что мне не нравится звучание левой машины.

Пьер. Блестяще, сэр! (Удаляется, бормоча про себя.) Если учесть, что мы идем на правой…

Эдвард. Неполадки в машине?

Капитан. С чего вы взяли, сэр Эдвард?

Эдвард. Ее не слышно.

Капитан. Если вы помните, машин на «Каталонии» не слышно никогда! Абсолютное безмолвие!.. Только плеск волн.

Эдвард. У меня в последнее время сильно сдал слух.

Капитан. Что?

Эдвард. Плохо слышу, говорю…

Капитан. А… Но со зрением-то у вас все в порядке.

Эдвард. Да… Вы ведь капитан Тайгер.

Капитан. Как есть!

Эдвард. А кто я?

Капитан. Ну, не знаю. Выпейте, сэр. Это освежает память. Пьер!..

Появившийся как из-под земли Пьер наполняет бокал сэра Эдварда, затем проделывает то же самое с бокалами остальных гостей.

Гораций. Дом Периньон тысяча девятьсот тридцатого года, надеюсь.

Пьер. Пиво кончилось, сэр.

Капитан (сэру Эдварду). Давайте порассуждаем. Рядом со мной всегда сидели люди достойные. Впрочем, как и сейчас.

Гораций (Петти). Слыхали!

Петти. Это вы-то – достойный?

Капитан (сэру Эдварду). Ваши места, помнится, в течении двадцати лет занимали сэр Эдвард со своей очаровательной супругой леди Хлоей.

Эдвард (кейсу). Это он о нас с тобой, дорогая!

Капитан. Так вы, значит, сэр Эдвард!

Эдвард. Ну конечно.

Капитан. Стало быть, вы все слышите!

Эдвард. Я вижу! Это ведь вы, капитан Тайгер!

Капитан. Помнится, мы это уже обсуждали, но все равно приятно… Пьер, передайте на мостик пусть прозвучит гудок в честь нашего дорогого гостя сэра Эдварда!.. Без особой помпезности – один короткий.

Пьер. Слушаюсь, сэр!

Бросается выполнять приказание.

Гораций (Петти). Помнится, тогда в шлюпке, дорогая, после того, как это произошло, вы тоже слышали гудок. Запросили они немало, но дело того стоило!

Петти. Это было не в шлюпке, а на какой-то скамейке, где отчаянно дуло. К тому же мы шли в тумане и лайнер постоянно напоминал о себе гудками. У них всегда так… Один матросик позже объяснил мне это. Так что вы напрасно порастрясли мошной.

Гораций. Какая скамейка? Какой туман? И, черт побери, какой матросик?

Петти. Вы думаете, я помню… Ах, да – он заикался! Никак не мог объяснить, что ему от меня нужно. Но я догадалась!

Гораций. Еще бы!..

Петти. Но гудка в тот раз не было.

Гораций. И меня тоже!..

Петти. Естественно. Иначе зачем бы я вам об этом напомнила.

Гудок.

Мгновения полной тишины, в течение которых каждый думает о своем.

И снова за роялем священнодействует Гарри Мозес.

Капитан. Слышали, сэр Эдвард?

Эдвард. Нет.

Капитан. Но меня-то вы слышите!

Эдвард. Читаю по губам. Меня еще в детстве дед научил. Кстати, это умел и Черчилль. Однажды в палате лордов я такое ему телеграфировал!.. Справедливости ради, следует сказать, что к тому моменту он уже безмерно надоел всем.

Капитан (про себя). Кто кому надоел…

Эдвард. Я хочу угостить вас виски, капитан. Это нечто особенное! Уверен, ничего подобного вы до сих пор не пробовали. Ко мне оно попало совершено случайно. Его обнаружил в самом темном углу винного погреба мой дворецкий. Представляете, всю жизнь я чего-то добивался, приумножал состояние предков, обхаживал леди Хлою, потом выворачивался наизнанку, чтобы удержать ее в рамках приличий, воевал с Гитлером, сотрясал стены палаты лордов и однажды даже сказал Черчиллю, что он дурак – и все это время виски стояло в темном углу, и я ничего о нем не знал!..

Капитан. Бывает, сэр. Я тоже однажды так напился… Пьер!..

Эдвард. Не надо Пьера!

Берет кейс, нащупывает и открывает пробку. Разливает напиток по бокалам.

Капитан. Так ведь это же… прах леди Хлои!

Эдвард. В сущности говоря, все в этом мире прах. Кроме виски.

Оба пробуют виски.

Капитан. Она была редкой женщиной, леди Хлоя.

Эдвард. Совершенно с вами согласен.

Кетлин. Как трогательно!.. Назвать виски в честь любимой женщины!.. Ее нет уже столько лет, а он все еще скорбит. Полагаю, именно поэтому он здесь, на борту «Каталонии».

Кен. Рассказать вам историю этой скорби?

Кетлин. Вы знаете?

Кен. В общих чертах.

Кетлин. Я слышала, леди Хлоя погибла, катаясь на лыжах в Альпах. Муж кремировал тело, и с тех пор прах постоянно находится при нем. Вон в том кейсе!..

Кен. Если учесть, что из него что-то постоянно наливают…

Кетлин. Не кощунствуйте, молодой человек!..

Кен. Виски не может быть поводом для кощунства. Иногда оно способно его поощрить, но здесь не тот случай. Что более-менее соответствует действительности, так это место действия. Поговаривали, что леди съехала с трассы и повстречалась с деревом. Упоминались также инструктор-мусульманин и камердинер сэра Эдварда, неожиданный сход лавин и вмешательство потусторонних сил. В этом скопище предположений утонули робкие голоса, утверждавшие, что поведение леди не совсем соответствовало положению ее мужа. Предпочтение было отдано дереву – надо же было как-то объяснить наличие праха. Забывается все, кроме легенд. Необычность этой истории заставляла общественное мнение периодически возвращаться к ней. Несколько лет назад некий удачливый репортер выяснил, что хозяйкой одного из отелей неподалеку от выше упоминавшегося дерева является женщина, поразительно напоминающая леди Хлою, а управляющий поразительно похож на камердинера. Глубоко копать не стали. Разразилась война в Ираке, убрав все остальные новости с первых полос газет.

Кетлин. Печально, что такая вдохновляющая история имеет такой банальный конец.

Кен. И на что же она вас вдохновляет? Долбануться о дерево? Или вы предпочитаете лыжного инструктора?

Кетлин. Странные люди вы, мужчины. Не знаете, как от нее избавиться, а когда она, устав от вашей бездеятельности, бросает вас сама, предпочитаете скорбеть, да так громко, что ваши стенания, очень напоминающие подзабытый сигнал воздушной тревоги, создают панику в центре Лондона.

Кен. Я вижу, у вас какие-то особые права обличать мужчин… Интересно, кто нынче наделяет такими полномочиями?

Кетлин. Женщины!.. Это так романтично – опуститься на дно вместе с лайнером, на котором некогда был так счастлив с любимой женщиной!.. Согласна, здесь есть некоторые шероховатости – в жизни они, кстати, присутствуют всегда. Меня, например, напрягает этот камердинер.

Кен. А вдруг он – внебрачный сын коронованной особы?

Кетлин. Правда, не шутите? Ну, так уберите все эти шероховатости, и сразу же все волшебно переменится к лучшему.

Кен. Вы еще слезу уроните… Окажитесь где угодно, хоть посреди пустыни, с любимым или нет, как придется, но непременно живой – вот где романтика!..

Кетлин. Слушайте, Кен, кто вы такой? Мужчина, чем бы он не зарабатывал на жизнь, не может быть до конца лишен чувства прекрасного. Даже шахтеру нравится его… как он там…

Кен. Забой.

Кетлин. Да.

Кен. Искатель приключений.

Кетлин. И что в этом плане вы рассчитываете найти здесь?… Если отбросить незатейливую придумку о выигрыше в лотерею, которую никто не проводил…

Кен. Бывает, находишь не то, что ищешь… А вдруг вы и есть приключение…

Кетлин. Как мило, хотя в этом качестве я себя никогда не рассматривала.

В зал как ураган врывается судовой фотограф, сверкая вспышкой и призывая окружающих оказывать ему всяческое содействие.

Фотограф. Дамы и господа! Изображение для истории. Последний рейс нашего суперлайнера! Хотя, я вижу, тут есть и те, кто побывал на первом.

Капитан. Форсируйте, Денисон. Сейчас не тот случай.

Фотограф. Еще какой, сэр! Я получил одиннадцать заказов от ведущих мировых информационных агентств!

Кен. Как вы это упустили, Кетлин?

Кетлин. Где вы были, когда я планировала этот налет?

Эдвард (капитану). Что он сказал?

Капитан. Кто?

Эдвард. Тот тип со вспышкой.

Капитан. Предложил выпить.

Эдвард. Он, должно быть, сошел с ума. При таком виски!..

Фотограф. Боже, кто это!.. Петти! Вот так встреча!.. Мы снова в кадре!..

Гораций. Что я скажу жене?

Фотограф. Внимание, леди и джентльмены, все смотрят на меня! Вы счастливы. Вы в предвкушении радостного события, которое случится очень скоро!

Эдвард. Я его послал!

Блеск фотовспышки. Восторженный рев гостей.

Капитан. Сомневаюсь, что он читает по губам.

Занавес

Картина вторая

Место действия – то же. Ближе к рассвету. Здесь нынче остались лишь те, кто откуда бы то ни было уходят последними. За роялем священнодействует Гарри Мозес. Он выше клавиш и где-то в облаках. Несколько пар танцуют. За капитанским столиком Кетлин и Кен. Кен снял смокинг.

Появляется Пьер.

Пьер. Господа желают что-нибудь выпить?

Кен. Послушайте, Пьер, то самое шампанское… ну, вы знаете… Оно и вправду столь редкостное, что при упоминании о нем зеленеет сам мистер Нельсон?

Пьер. Разумеется, нет. Того самого, от которого у людей меняется цвет лица, нет даже у нас. Но почему бы не сделать человеку приятное… Я подавал обычное французское вино, из тех, что нашлось на складе. Кстати говоря, неплохое.

Пьер. Сомневаюсь, что он когда-нибудь пробовал оригинал.

Кен. Так что все прошло как нельзя лучше… Нет, благодарю вас, Пьер. Мы, пожалуй, воздержимся.

Пьер. Все лучшее обычно случается, когда его не ждешь.

Пьер удаляется.

Кетлин. И чего же мы не ждем на этот раз?

Кен. Когда вы перестанете темнить. Я здесь для того чтобы прояснить ситуацию, а все вокруг, включая вас, несут нечто невразумительное, и это заставляет предположить, что все вы – одна банда.

Кетлин. Значит, вы все-таки из полиции!

Кен. А что, похож?.. Люди от природы очень любопытны. Причем не только те, кто работает в полиции. А посетители ипподрома? А известная всему городу вещунья мадам Вессон, которая не сделала ни одного дельного предсказания, и лишь однажды по пьяному делу предсказала повышение цен на виски – а для репутации большего и не требуется – и в этой связи на прием к ней записываются за месяц? А пожилая английская мамаша, желающая знать, залетела ли ее дочь Мери от предполагаемого жениха Джона, или, может, тут расстарался приятель жениха Джим, что резко меняет расстановку сил перед свадьбой? Люди желают знать, понимаете… Я тоже!

Кетлин. «Каталония» не пойдет ко дну.

Кен. А я-то надеялся…

Кетлин. Не все мечты сбываются…Мы, собственно, никому этого и не обещали… Мы предлагали билеты на последний рейс знаменитого лайнера, и только. Мысль о том, что судно будет затоплено на глубине в шесть миль…

Кен. Это так романтично!..

Кетлин. …витала в воздухе и…

Кен. …всячески подогревалась кем ни попадя, что привело к неслыханной давке в кассах. Хотя, признаюсь, вам далеко до нашего викария. Тот на любой вопрос прихожан всегда отвечал: «Все в руках Божьих, дети мои», причем так убедительно, что никому уже не приходило в голову спросить: «А что именно?»

Кетлин. Вот что такое отлично организованная рекламная компания! Заметьте, что факт утопления не упомянут ни в одном документе!

Кен. Еще бы!.. С точки зрения юриспруденции все безупречно. А как с точки зрения морали?

Кетлин. А при чем здесь мораль?

Кен. А вот при чем… Большинство пассажиров взошли по трапу на борт, полагая закончить свои дни там, где некогда они были счастливы. Мне трудно судить, но разве это не повод расстаться с жизнью именно в этом месте? Кто-то смертельно болен. Кто-то остался один и уже не в силах это выдерживать. Одиночество – паршивая штука, и хотя вы не склонны к разного рода авантюрам, не рекомендую проверять это на себе. Пассажиры рейса, уверен, многое могли бы рассказать вам об одиночестве, но вы их не поймете. Это надо испытать самому.

Кетлин. Вы не производите впечатление человека, страдающего от недостатка внимания, но что-то мне подсказывает, что нечто подобное случалось и в вашей жизни.

Кен. Было, не было – какая разница!.. Я не собираюсь на дно, разве что в качестве водолаза, но подобного рода услуги ваша фирма не предлагает. А теперь представьте себе, что вы не выполнили своих обязательств, похоронив тем самым чаяния людей, надумавших, скажем так, воспарить наоборот. Так вот, эти люди, когда все закончится, размажут вашу шарагу по ближайшей стенке. И не успокаивайте себя мыслью, что вы им ничего не обещали. Вы затронули их веру, а с верой шутить нельзя.

Кетлин. Вы не учитываете здравого смысла, мой друг.

Кен. А в таком путешествии он не нужен. В конце концов, право расстаться с жизнью столь же законно, как право жить.

Кетлин. Вы сели в поезд, но экспресс не довез вас до места назначения. Сошел с рельсов, знаете ли… Бывает. На этот случай существуют страховки и всякое такое. Слава Богу, вы остались в живых. Скажите, какой суд в мире примет к рассмотрению ваш иск к железнодорожной компании, основанный на том, что вас не расплющило в блин, а вам так этого хотелось?

Кен. Во всяком случае, я попытался бы его подать.

Кетлин. Но почему?

Кен. Вы не знаете людей. А что если среди пассажиров «Каталонии» есть человек, которого привела на борт последняя стадия отчаяния? Если бы он просто бросился под автомобиль, все приписали бы несчастному случаю. А ему не нужна обыденность. Нужна каюта, где ему когда-то было хорошо, как никогда в жизни, плеск волн, дальняя звезда над поверхностью моря, музыка фортепианного виртуоза в ресторане первого класса, басовитый пароходный гудок, завывание ветра во время шторма, даже запахи, которые, как по мне, одинаковы на любом пароходе, но для него они здесь особенные, и он надеялся проститься с жизнью вместе со всем этим. И если он действительно взошел по трапу ради этого, а вы его этого лишили, вам не отвертеться, ибо нет границ отчаянию человека, которому из-за вас придется умирать дважды. Это такая сфера, в которую нам с вами лучше не лезть. Расплющит!.. Поэтому давайте пригласим Пьера и попросим принести нам что-нибудь выпить.

Кетлин. Обслуживание до утра!.

Кен. Знаете, что отличает настоящую женщину от всех прочих женщин?

Кетлин. Уж просветите!..

Кен. Ей всегда есть что сказать. Пьер!

Пьер материализуется у капитанского столика, как всегда предупредительный и немногословный.

Пьер. Дом Периньон тысяча девятьсот тридцатого года.

Кен. Так его нет в винном листе!

Пьер. Для настоящих гостей у нас всегда найдется что-нибудь стоящее.

Кетлин. А как определить, настоящие мы или нет?

Пьер. Интуиция, леди. Далеко не каждый перед лицом опасности может сделать правильный выбор. Знавал я одного знатока вин, который в то время, когда все надевали спасательные жилеты, хватался за чемоданы.

Кен. Что было дальше?

Пьер. Кто его знает… Извините!

Официант покидает нашу парочку, которая продолжает беседу.

Кетлин. Вы что-нибудь поняли, Кен?

Кен. «Есть много, друг Горацио, на свете, что недоступно нашим мудрецам».

Кетлин. В полицейских академиях ввели курс шекспироведения… Какая прелесть!

Кен. К сожалению, нет, хотя и зря. Мэтр Шекспир был большим знатоком уголовной практики. У него столько можно позаимствовать!.. Взять хотя бы способы, с помощью которых человека можно избавить от бремени жизни. Какой размах – от банальной поножовщины до вливания в ушную раковину вредных для слуха веществ… Нет, я не полицейский, нет. Снова мимо. Так что, повторяю, с моей стороны вам ничего не угрожает.

Кетлин. Все же лучше предостеречься.

Кен. Знавал я одного парня, который утверждал, что красивой женщине постоянно угрожает опасность.

Кетлин. Ну, и где же он теперь?

Кен. Убедил в этом одну даму, и она пригласила его охранять собственную персону… Она его на себе женила…

Появляется Пьер с подносом.

Пьер. Эксклюзивный экземпляр. Из капитанского погреба!.. По моим сведениям, мистер Нельсон закончил свои эксперименты в танцевальном секторе и направляется сюда.

Откланивается и исчезает.

Кен. В шесть десять за мной прилетит вертолет. Составите компанию?

Кетлин. В шесть утра экипаж и всех, кто пожелает, снимут спасательные суда. Надо проследить, что здесь и как.

Кен. Бизнес есть бизнес.

Кетлин. Вроде того.

Кен. Начнется паника, и все такое… Мне было бы спокойней, если бы я был рядом.

Кетлин. На каждого споткнувшегося выделены двое готовых немедленно его поддержать.

Кен. Вот это сервис!.. Короче говоря, сплошное надувательство… Романтики им захотелось!.. Нет чтоб покинуть земную юдоль тихо, по-семейному, в окружении дорогих родственников… Внимание, с правого борта заходит наш друг Гораций…

К капитанскому столу приближаются Нельсон и Петти.

Гораций. Леди и джентльмены!.. Сколько же вас здесь!..

Петти. Ты как всегда преувеличиваешь силы противника… Их только двое…

Гораций. Какие же это противники… Это наши друзья – Кетлин и Кен. Есть что выпить, ребята?

Кен. Ваш любимый напиток тысяча девятьсот тридцатого!

Гораций. Шутить изволите!..

Берет со стола бокал, рассматривает его на свет, пробует.

Гораций. Есть, конечно, джентльмены, не способные отличить шампанское от шампуня, но не все же… Ну какой же это Дом Периньон!.. Это вода из умывальника…

Петти. Это и есть вода, милый! Ты хлебнул воды из ведерка для шампанского. Лед растаял и образовалась вода.

Гораций. Какая образованная женщина!.. Ей известно, что вода существует в двух состояниях – жидком и твердом.

Кен. Бывает и третье – газообразное.

Гораций. А вы не хамите, молодой человек! Вы что, нас за идиотов держите?

Петти. Да.

Кен. Не вмешивайтесь, Петти, а то и впрямь подумают…

Гораций. Кто такая эта самая Петти?

Петти. Петти Инквайер – звезда Голливуда, которую если кто и не знает, то только последний пропойца, никогда не бывавший в кинотеатре.

Гораций. Это я!

Кен. А вы, сэр, несмотря на вашу патологическую нелюбовь к кино, – владелец всемирной сети ресторанов «Адмирал Нельсон», в которых, может быть, и не подают напитков в газообразном состоянии, зато все остальное там есть!

Гораций. Чистая правда! Желаете сделать заказ?

Кен. Скажите, Гораций, что вы здесь делаете? Захотелось нырнуть?

Гораций. Нырнуть!.. Я плавать-то не умею… Сидели у меня в ресторане, ужинали себе мирно… порядочные люди – сэр Эдвард, еще какая-то пьянь… Кто-то и говорит: давайте, ребята, сгоняем на «Каталонии»… Кто-кто, а я всегда готов поддержать компанию…

Петти. Это надо же так напиться!..

Гораций. Ваша правда… Если бы я просто напился, не оказался бы я здесь и вместе с вами!

Кетлин. Теперь ваша история, Петти…

Петти. Все более-менее прозаично. Заснула я в собственной квартире. Проснулась в люксе на «Каталонии». Там еще скамейка на палубе прямо над иллюминатором. Очень милое место!..

Кетлин. Что было между первым и вторым?

Петти. Что и всегда… Мы ужинали…

Кен (Кетлин). Заметьте, дорогая, никто из этих двоих понятия не имел о конечной цели нашего путешествия!.. Теперь самый сложный вопрос, Петти. Кто был вместе с вами?

Петти. На скамейке – какой-то тип, чумазый такой… Он так смешно заикался… Сказал, что он прямо из машины, хотя какая машина на пассажирском лайнере…

Гораций. Кочегар!.. Я вижу, дорогая, вы пользуетесь спросом!..

Кен. Ладно вам, адмирал… Как-никак перед вами дама!.. Я не знаю, что она искала на той скамейке, но безусловно нашла! Поприветствуем нашу звезду!..

Аплодисменты.

Петти. И кочегара…

Кен. Гляжу, он вам приглянулся… А теперь ваш выход, адмирал!

Гораций. Готов!

Петти. Уже давно!

Кен. Мы с вами в районе мыса Трафальгар. Английский флот развернулся для атаки. Все ждут вашей атаки, сэр. Если помните, в тот день Нельсон пренебрег советом своих офицеров, вышел на палубу в парадном мундире и тут же попал в поле зрения вражеских снайперов. Я его понимаю!.. Это был день его триумфа, и он встретил его во всем блеске!.. Случайный выстрел накануне бессмертия… Не уверен, что у нас есть адмиральский мундир, но на всякий случай спросим Пьера.

Появляется Пьер.

Пьер. Мундира нет, но в кают-компании сохранилась адмиральская треуголка.

Кен. Несите!

Пьер. Вот. (Протягивает треуголку.)

Кен. Примерьте, сэр!

Гораций напяливает треуголку.

Кен. Великолепно! Сам Нельсон позеленел бы от зависти.