Текст книги "Терновый Король"

«Прайфек. Ну что ж, великолепно».

– Разумеется, я приму его, Джон. Веди его сюда.

Минуту спустя в зал вошел верховный священнослужитель Марше Хесперо, облаченный в черный дорожный плащ.

– Ваше величество, – произнес он, низко кланяясь Уильяму. Потом обернулся к Роберту и почтительно склонил голову: – Приветствую вас, архгрефт.

– Рад видеть вас, прайфек, – благосклонно улыбнулся Роберт. – Надеюсь, вы вернулись из Виргеньи в добром здравии?

– Да, хвала всем святым, – ответил церковный иерарх.

– А как поживают наши родственники в Виргенье? – продолжал расспросы Роберт. – Бьюсь об заклад, они еще более упрямы и тупоголовы, чем мы сами. И еще сильнее закоснели в своих заблуждениях.

Уильяму отчаянно захотелось приказать младшему брату попридержать язык. Такое желание возникало у него постоянно.

Но Хесперо ответил на выпад Роберта невозмутимой улыбкой.

– Позволю себе сказать, во многих отношениях ваши почтенные родственники чрезвычайно несговорчивы. Порой они проявляют прискорбное равнодушие к вопросам ереси, что внушает некоторое беспокойство. Но всеми земными делами располагают святые, а нам остается лишь уповать на их волю, не так ли?

– Да, все мы в воле святых, – изрек Уильям. Лицо прайфека по-прежнему светилось улыбкой.

– Пути святых неисповедимы, но церковь искони являлась их излюбленным прибежищем. В древних скрижалях записано, что королевство является служителем церкви, ее верным рыцарем. Если бы ваши рыцари отказались служить вам, король Уильям, как бы вы отнеслись к этому?

– Они никогда этого не сделают, – пожал плечами Уильям. – Не желаете ли вина и сыра, прайфек? А может, приказать принести медовых груш? Они как раз поспели за время вашего отсутствия и чрезвычайно вкусны с голубым сыром из Теро Галле.

– Я не отказался бы от бокала вина, – ответил Хесперо. – А больше ничего не надо.

Джон наполнил для Хесперо кубок, тот отхлебнул из него и слегка нахмурился. Это не ускользнуло от Уильяма.

– Вижу, вино вам не по вкусу, прайфек. Я прикажу принести бутыль из урожая другого года.

– Вино превосходное, сэр. Причина моего беспокойства кроется в другом.

– Прошу вас, ваша милость, поделитесь с нами причинами вашей тревоги.

Хесперо помолчал несколько мгновений, потом опустил кубок на поднос и произнес:

– Я не успел еще повидаться ни с кем из членов Комвена, но слухи, дошедшие до меня, показались мне невероятными. Скажите мне, сэр, насколько они справедливы? Вы действительно ввели закон, позволяющий наследовать престол особам женского пола?

– Этот закон ввел не я, – пожал плечами Уильям. – Его ввел Комвен.

– Утвердив ваше предложение, то самое, по поводу которого мы никак не могли прийти к согласию?

– Надеюсь, прайфек, все обсуждения и споры закончены, – отрезал король.

– Но вы помните мои возражения? Помните, что наследование престола женщинами запрещено церковными установлениями?

Уильям улыбнулся.

– Да, я помню ваше мнение. Но все прочие священнослужители, входящие в Комвен, не согласились с ним. Они проголосовали за принятие закона. По всей видимости, установление, на которое вы ссылаетесь, можно толковать по-разному, ваше преосвященство.

На самом деле потребовалось немало усилий, чтобы заставить хотя бы одного священника выступить за предложение Уильяма. Однако Роберт сумел-таки добиться поддержки, действуя своими привычными методами – грязными, но надежными.

В подобных случаях король вынужден был признать, что Роберт воистину незаменим.

Гневная морщина пересекла лоб прайфека, однако усилием воли он согнал ее с чела.

– Я понимаю, ваше величество, престолу необходим наследник. Чарльз, ваш единственный сын, воистину носит на себе благословение святых, но…

– Не будем касаться в этом разговоре моего сына, прайфек, – отчеканил король. – Вы находитесь у меня в доме, и я запрещаю вам произносить его имя.

Черты священнослужителя посуровели.

– Ваше желание для меня закон, сэр. Я просто хотел сообщить вам, что буду вынужден поставить этот вопрос на рассмотрение высшего церковного совета.

– Как вам будет угодно, – кивнул головой король. «Пусть только попробуют отменить решение Комвена, – с усмешкой подумал он. – Пусть попробуют убедить эту вздорную шайку лордов, что те приняли неправильное решение. Никогда им этого не добиться… Одна из моих дочерей взойдет на престол и будет править, а мой дорогой мальчик, да хранят его святые, до глубокой старости сможет безмятежно играть со своими игрушками и забавляться выходками любимого шута. Нет, Хесперо, не рассчитывай получить слабоумного короля, которым ты будешь вертеть по своему усмотрению. Если дойдет до этого, я лучше передам трон Роберту».

– Клянусь всеми святыми! – раздался у дверей звонкий женский голос. – Вы трое, я вижу, вознамерились потратить весь день на скучные разговоры о политике.

Роберт отреагировал на появление женщины первым.

– Лезбет! – закричал он, в несколько огромных шагов подскочил к вошедшей и сжал ее в объятиях.

Она рассмеялась, когда принц закружил ее на руках, гребень вылетел из ее рыжих волос, и они рассыпались по плечам. Когда Роберт наконец опустил ее на пол, она поцеловала его в щеку, затем торопливо оправила платье и бросилась в объятия Уильяма.

– Вот это радость, прайфек! – с неподдельным пылом воскликнул Роберт. – Благослови вас святые за то, что вы привезли мою любимую сестру. Она загостилась в деревенской глуши, а мне ее ужасно не хватало. Мы ведь с ней близнецы.

Уильям меж тем чуть отдалил от себя младшую сестру, чтобы получше рассмотреть ее.

– Святой Лой, как ты выросла, девочка! – с умилением пробормотал он. – И очень похорошела!

– Копия нашей матушки, – добавил Роберт.

– Как я скучала по вас, милые мои братья! – воскликнула Лезбет, хватая обоих за руки. – Как я ждала этого дня!

– Ты должна была предупредить о своем приезде, – упрекнул сестру Уильям. – Мы устроили бы грандиозный праздник в твою честь.

– Мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же ведь завтра день рождения Элсени, правда? Мне не хотелось бы ее обижать, привлекая к себе слишком много внимания.

– Ты неспособна никого обидеть, сокровище мое, – горячо возразил Роберт. – Иди сюда, садись, расскажи нам обо всем.

– Вы оба были так грубы с прайфеком, – укоризненно покачала головой Лезбет. – И это после того, как он оказал немалую услугу, согласившись сопровождать меня. И поверьте, его общество очень скрасило мне тяготы пути. Прайфек, я не могу выразить, как велика моя благодарность.

– И я тоже чрезвычайно признателен вам, ваше преосвященство, – торопливо подхватил Уильям. – Простите, если я был с вами резок. Хотя день еще только начался, до сих пор он приносил мне одни неприятности. Но вы подарили мне огромную радость, доставив сестру домой в целости и сохранности. Отныне я ваш должник. Я всегда был другом и верным слугой церкви и сумею доказать это вам.

– Рад служить вашему величеству, – произнес прайфек, отвешивая низкий поклон. – А теперь позвольте мне удалиться. Мои подчиненные на редкость бестолковы, и боюсь, мне понадобится много недель, чтобы навести порядок в своем ведомстве. Как бы то ни было, если вашему величеству понадобится мой совет, я всегда к вашим услугам.

– Буду счастлив видеть вас при дворе, прайфек, – ответил король. – Поверьте, мне очень недоставало ваших мудрых и предусмотрительных суждений.

Прайфек еще раз поклонился и покинул зал.

– Нам необходимо выпить еще вина! – издал ликующий клич Роберт. – И без помех поболтать и повеселиться. Ты столько должна нам рассказать. – Он повернулся на каблуках. – Я мигом все устрою. Лезбет, ты придешь в мои покои? Примерно через полчаса?

– Разумеется, милый братец.

– А ты, Уильям?

– Возможно, загляну ненадолго. Не забывай, у меня сегодня придворный совет.

– Какая жалость. Нам будет очень тебя не хватать, да, Лезбет? Значит, через полчаса. Смотри не опаздывай.

И, шутливо погрозив сестре пальцем, он убежал. Оставшись наедине со старшим братом, Лезбет взяла его руку и погладила ее.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Уилм? Вид у тебя усталый.

– Я и в самом деле немного устал, девочка. Но все это ерунда, тебе не о чем беспокоиться. И теперь, с твоим приездом, я ощущаю настоящий прилив сил. – Он крепко сжал ее нежную ручку. – Ты не представляешь, как я счастлив, что ты снова с нами. Я так по тебе скучал.

– И я тоже. А как поживает Мюриель? А девочки?

– У них все хорошо. Ты не узнаешь Энни, так она выросла. А Элсени совсем взрослая. Представляешь, она уже обручена! Завтра, в день ее рождения, ты увидишь ее во всей красе.

– Да, – проронила Лезбет и смущенно потупилась. – Знаешь, Уилм, я должна кое о чем тебе рассказать. И попросить кое о чем. То есть мне нужно твое разрешение… Но сначала ты должен пообещать, что то, о чем я попрошу… Словом, это не должно помешать отпраздновать день рождения Элсени.

– Ты что-то темнишь, сестренка. Впрочем, я готов выполнить любую твою просьбу. Так что говори смело. Но, надеюсь, ничего серьезного с тобой не произошло.

В глазах Лезбет вспыхнули искры.

– Нет, произошло. Со мной случилось нечто очень серьезное. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Мюриель Отважная, королева Кротении, отодвинулась от крошечного отверстия в стене, сквозь которое она наблюдала за своим мужем и его младшей сестрой. Секрет Лезбет не слишком занимал Мюриель, и она решила позволить королю и принцессе поговорить наедине.

Скинув башмаки и оставшись в одних чулках, королева, бесшумно ступая по гладким каменным плитам пола, миновала узкий коридор, отодвинула потайную дубовую панель, за которой скрывалась крошечная комната, спустилась по винтовой лестнице, украшенной статуей святой Брены, и наконец оказалась у запертых и замаскированных драпировками дверей собственной опочивальни.

Здесь она остановилась, чтобы передохнуть и отдышаться.

– Ты снова была там.

Резкий женский голос, раздавшийся в темноте, заставил королеву вздрогнуть. На другом конце комнаты виднелась чья-то расплывчатая тень.

– А, это ты, Эррен.

– Почему ты опять выполняла мою работу? Не забывай, ты королева. А я – твой тайный соглядатай…

– Мне было так скучно, а ты где-то пропадала. Я узнала о приезде прайфека, и мне ужасно захотелось послушать, что он скажет, – оправдывалась Мюриель.

– Ну и что же?

– Ничего особенно интересного я не услышала. На известие о том, что мои дочери объявлены наследницами престола, прайфек отреагировал именно так, как мы ожидали. Скажи, а тебе известно что-нибудь о ханзейских войсках в Салтмарке?

– Нет, до сих пор до меня доходили лишь неопределенные слухи, – откликнулась Эррен. – В Ханзе сейчас происходит много любопытного. Скоро они перейдут к действиям.

– О каких действиях ты говоришь?

– Я уверена, не пройдет и года, как между Кротенией и Ханзой разгорится война, – хладнокровно сообщила Эррен. – Но сейчас меня больше тревожит другое. Слухи, что распространяются на сборищах тех, кто получил воспитание в особом монастыре.

При этих словах Мюриель невольно вздрогнула. Эррен относилась к числу чрезвычайно искусных наемных убийц, которых церковь специально готовила на службу благородным семьям.

– Ты опасаешься за наши жизни? – с тревогой спросила королева. – Считаешь, что Ханза осмелится разделаться с королевской семьей при помощи тех, кто получил в монастыре тайные знания?

– И да, и нет. Уверена, они поостерегутся прибегать к услугам моих сестер, потому что подобный шаг навлечет на них гнев церкви. Но не только те, кто наделен особой силой, способны убивать. А в Ханзе крепнет уверенность в том, что жизнь короля Кротении необходимо прервать. И это я знаю твердо. – Эррен сделала многозначительную паузу и продолжала: – Но в воздухе носится кое-что еще. Разговоры о новых способах убийства, неизвестных даже мне и таким, как я. О том, что убийцы, прибывшие из Хэдама и других далеких мест, куда искуснее наших. Что за морем они приобретают непревзойденное мастерство.

– И у тебя есть причины опасаться, что эти новые искусные убийцы применят свое мастерство против нашей семьи? – с дрожью в голосе спросила королева.

– Да, у меня есть причины опасаться именно этого, – тоном, не оставляющим никаких сомнений, подтвердила Эррен.

Мюриель в волнении пересекла комнату.

– Раз так, прими все меры предосторожности, которые считаешь необходимыми, особенно в отношении детей, – сказала она, повернувшись к Эррен. – Это все, что ты хотела мне сообщить?

– Да.

– А теперь зажги свечи и прикажи принести подогретого вина. Сегодня в замке стоит жуткий холод.

– Но мы можем выйти на твою веранду. За стенами замка сияет солнце.

– В данный момент я предпочитаю остаться здесь.

– Как тебе будет угодно.

Эррен вышла в соседнюю комнату, шепотом отдала распоряжение ожидавшей там служанке и вернулась с горящей свечой. Подобное освещение было для нее выгодно – рассеянные блики скрывали следы прожитых лет. Сейчас она казалась чуть ли не юной девушкой. Длинные прямые волосы обрамляли лицо с тонкими изящными чертами, лишь несколько седых прядей разрушали иллюзию.

Эррен зажгла еще одну свечу, стоявшую на письменном столе. Теперь, когда освещение стало более ярким, истинный возраст нехотя выдал себя. Стали видны лучики морщин, прорезавшие кожу под глазами, глубокие складки, избороздившие лоб, дряблая шея.

Огонек свечи выхватил из темноты и уголок комнаты Мюриель. На стене висел портрет отца королевы. Взгляд его, хотя и суровый, благодаря мастерству живописца лучился добротой, которая отнюдь не была присуща этому человеку при жизни.

Эррен зажгла третью свечу, и из мрака выступили кушетка, швейный столик и край кровати Мюриель. Не пышное ложе, которое она разделяла с королем, – то стояло в супружеской опочивальне, – но ее собственная кровать, сделанная из белого кедра, растущего в горах на островах Святого Лира. На шелковом белом покрывале красовались серебряные звезды. На этой кровати королева спала с детства и сейчас вновь проводила на ней ночи – в одиночестве и тревожных сновидениях.

Четвертая свеча окончательно разогнала мрак и заставила тени притаиться в дальних углах комнаты.

– Сколько тебе лет, Эррен? – неожиданно спросила Мюриель. – Я никогда не знала точно.

Эррен насмешливо вскинула голову.

– Как любезно с твоей стороны задать мне подобный вопрос. Может, еще спросишь, сколько у меня детей?

– Я знаю тебя с тех пор, как ты окончила обучение в монастыре. Мне было тогда восемь. А тебе?

– Как раз исполнилось двадцать. Можешь сама подсчитать, сколько мне теперь.

– Мне тридцать восемь, значит, тебе уже пятьдесят, – подытожила королева.

– Ты хорошо считаешь, – кивнула головой Эррен.

– Ты выглядишь намного моложе. – Эррен пожала плечами.

– К женщине, которая никогда не была особенно хороша собой, годы снисходительнее, чем к красавице.

Мюриель слегка нахмурилась.

– Я никогда не считала тебя дурнушкой.

– Судя по всему, ты не слишком разбираешься в женской красоте, – усмехнулась Эррен. – По крайней мере, ты постоянно твердишь, что не считаешь красавицей себя. Однако с тех пор, как тебе минуло тринадцать, по миру идет слава о твоей непревзойденной красоте. Не представляю, как тебе удается оставаться столь скромной среди всеобщего восхищения. Разве это возможно?

Красиво изогнутые губы Мюриель тронула лукавая улыбка.

– Невозможно, кузина, и ты сама это прекрасно знаешь, – откликнулась она. – Зато вполне возможно изобразить из себя скромницу. А если притворяться слишком долго и убедительно, в один прекрасный день притворство может стать твоей второй натурой. Впрочем, годы тоже приходят на помощь в борьбе с гордыней. Ты сама только что сказала, что они похищают красоту, и с течением времени скромность показная волей-неволей уступает место скромности истинной.

– Прошу меня извинить, ваше величество, и вы, леди Эррен, – раздался робкий голосок из-за скрытых занавесом дверей. То была Унна, горничная королевы, маленькая девочка с волосами медового оттенка. – Я принесла вино.

– Поставь его сюда, Унна.

– Да, ваше величество.

Горничная опустила на маленький столик кувшин и два бокала. В воздухе повеяло ароматом апельсиновых цветов и гвоздики.

– Сколько тебе лет, Унна? – спросила королева.

– Одиннадцать, ваше величество.

– Прелестный возраст. Даже моя Энни в этом возрасте была очаровательна. По-своему, конечно.

Девочка молча поклонилась.

– Ты можешь идти, Унна.

– Спасибо, ваше величество.

Эррен налила в свой бокал немного вина и сделала глоток. Минуту спустя, убедившись, что вино не отравлено, она удовлетворенно кивнула и наполнила бокал Мюриель.

– А с чего это ты вдруг завела разговор о возрасте и о поблекшей красоте? – обратилась она к королеве. – Снова исподтишка любовалась, как твой супруг развлекается с любовницами? Мне не следовало показывать тебе тайный ход к его комнате.

– Я никогда за ним не подглядывала! – возмутилась Мюриель. – И не собираюсь делать этого впредь!

– Зато этим занималась я. И, доложу тебе, зрелище не слишком впечатляющее. Силы у твоего мужа уже не те. Он, бедняга, слишком громко пыхтит. Вряд ли он способен доставить удовольствие юной Элис Берри. И всем прочим тоже.

Мюриель зажала уши руками.

– Замолчи! Я не желаю этого слушать!

– И, что еще хуже, леди Грэмми заметила его повышенное внимание к Элис и почувствовала себя обиженной.

Мюриель разжала уши и всплеснула руками.

– Вот как! Старая потаскуха недовольна, что ей предпочли молодую!

– А что тебя удивляет? – пожала плечами Эррен. – Это в порядке вещей.

Мюриель слегка вздохнула.

– Мой бедный влюбчивый Уильям. Он так привык гоняться за каждой юбкой. Подчас мне даже становится его жаль. А ты полагаешь, мне стоит вновь затеять скандал? По поводу этих ублюдков, отпрысков леди Грэмми?

– Посмотрим, как будут развиваться события. Думаю, леди Грэмми всю плешь ему проест своими требованиями и упреками, юная Элис вытянет из него все жилы, а ты разделаешься с тем, что останется от бедняги. Это не составит труда.

– Я давно могла его допечь, – усмехнулась королева. – Но он, по-моему… Сегодня, когда я наблюдала за ним в Голубином зале, мне показалось, что Уильям вот-вот потеряет сознание. Он выглядел не просто измученным, а как человек, перед которым маячит призрак смерти. И если твои сведения верны и нам в самом деле предстоит война с Ханзой… Нет уж, лучше я буду ему другом, на которого он всегда может положиться.

– Ты всю жизнь была ему другом, – кивнула головой Эррен. – Его единственным другом. Абрия Грэмми спит и видит, как бы стать королевой, хотя корона пристала ей, как корове седло. Элис и прочие юные девицы мечтают… скажем так, об особом положении, вроде того, что занимает старая шлюха Грэмми. Но ты – ты настоящая королева. Ты одна ничего у него не требуешь и не добиваешься.

Мюриель почувствовала, что ее щеки вспыхнули предательским румянцем. Она уставилась в свой бокал. Отсвет ближайшей свечи играл в нем, как золотая рыбка.

– Хотелось бы мне, чтобы твои слова были правдой, – еле слышно пробормотала королева. – И все же есть нечто, чего я хочу. Хочу получить от короля. Моего супруга.

– Неужели любовь? – фыркнула Эррен. – В твои-то годы?

– Когда-то мы любили друг друга. Не сразу после свадьбы, нет, позднее. Было время, когда мы с ума друг по другу сходили. Разве ты не помнишь?

Эррен неохотно кивнула.

– Он до сих пор тебя любит, – негромко произнесла она.

– Как ты думаешь, он любит меня сильнее, чем Грэмми?

– С тобою его связывает более глубокое чувство.

– Но менее страстное.

– Полагаю, он ощущает перед тобой вину. И поэтому приходит к тебе так редко.

Губы Мюриель тронула едва заметная улыбка.

– Значит, глубокое чувство, которое связывает его со мной, – это чувство вины?

Эррен досадливо выгнула бровь.

– Слушай, а ты никогда не думала завести себе любовника?

– С чего ты взяла, что у меня его нет?

У Эррен глаза на лоб полезли.

– О, на сегодня с меня хватит оскорблений. Сначала ты напомнила мне о моих преклонных годах. Теперь заявляешь, что у меня под носом вертишь шашни с любовником, а я об этом и знать не знаю. Довольно уколов моему самолюбию.

– Прости, я не хотела тебя задеть. А вот твое предложение насчет любовника стоит обдумать. Очень тщательно обдумать.

– Уверена, все твои размышления ни к чему не приведут.

– Подчас представлять что-либо в воображении куда занятнее, чем осуществлять свои мечты в реальности, – со вздохом заключила королева.

Эррен отпила из своего бокала и наклонилась к королеве:

– И какая же кандидатура пришла тебе на ум? Поделись со мной, не будь такой скрытной. Наверняка герой твоих грез – молодой барон, что недавно приехал из Брюн Авель.

Щеки Мюриель вновь вспыхнули.

– Нет. И хватит об этом, – отрезала она. – Скажи лучше, как там мои дочери? Что они успели натворить сегодня?

Эррен вздохнула и выпрямилась.

– Фастия, как всегда, вела себя безупречно. Элсени все утро хихикала со своими фрейлинами. Они болтали о предстоящей принцессе брачной ночи и наговорили много вздора.

– Милая моя девочка. Думаю, мне стоит самой поговорить с ней.

– Это вполне может сделать Фастия.

– Фастия и так взяла на себя слишком много моих обязанностей. А что Энни?

– Энни… Она вновь ускользнула от охраны и ускакала верхом в неизвестном направлении.

– Все как обычно. Как ты думаешь, где она пропадает? Может, тайком встречается с мужчиной?

– Месяц назад я уверенно ответила бы «нет». Тогда ей просто нравилось водить за нос королевских конников. Удирать и носиться верхом по горам и полям. Но сейчас… сейчас она изменилась. Не удивлюсь, если выяснится, что сердце ее несвободно и она украдкой бегает на свидания…

– С Энни мне тоже придется серьезно поговорить, – тяжело вздохнула королева. – Нельзя давать ей слишком много воли. Когда она выйдет замуж, ей придется трудно.

– Ей нет особой необходимости выходить замуж, – осторожно заметила Эррен. – Она ведь младшая дочь. Ты можешь послать ее в монастырь к сестре Секуле, по крайней мере, на несколько лет. Ведь в скором времени вашей семье понадобится… – Она осеклась, не договорив.

– Кто понадобится? Замена тебе? Ты что, намерена умереть?

– Нет. Но через несколько лет… я уже не смогу выполнять сложные поручения.

– И ты считаешь, нам следует сделать из Энни убийцу?

– Она обладает многими способностями, нужными для этого ремесла. Энни хитра, ловка и проворна. Далеко не всякий может ускользнуть от меня, а ей это удается. И даже если Энни не примет обет, знания, которые она получит в монастыре, непременно пригодятся ей в жизни. К тому же строгая монастырская дисциплина пойдет ей на пользу, а сестра Секула не подпустит молодых людей и на пушечный выстрел. Уж в этом можешь не сомневаться.

Мюриель кивнула:

– Еще одно предложение, которое стоит обдумать. Хотя я далеко не уверена в необходимости столь решительных мер.

– Энни всегда была твоей любимицей, – заметила Эррен.

– Неужели это видно со стороны?

– Кому как. Я знаю об этом. И Фастия тоже. А Энни наверняка считает, что ты ее недолюбливаешь.

– Что ж, оно и к лучшему. Девочка не должна знать, что в душе я отдаю ей предпочтение перед другими своими детьми, – заявила королева и, помолчав, добавила: – Но, если я отошлю Энни в монастырь, она меня возненавидит.

– Может быть. А потом поймет и простит.

Мюриель утомленно закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.

– Ах, как тяжело принимать подобные решения, – прошептала она. – На досуге я подумаю о том, как нам следует поступить с Энни, Эррен. Непременно подумаю.

– Может, ты хочешь еще вина?

– Нет. Ты была права, нам лучше отправиться на веранду. Погреемся на солнышке, поиграем в карты. – Королева вновь растянула губы в улыбке. – Пожалуй, стоит пригласить красотку Элис Берри. Будет забавно наговорить юной выскочке любезностей и посмотреть, как она будет сгорать от смущения.