Книга: Тропою испытаний. Смерть меня подождет - Григорий Федосеев

В книге рассказывается о таежной геодезической экспедиции в районе хребтов Станового, Джугджур и Джугдыр с целью составления карты, чтобы открыть доступ в этот край геологам, ботаникам, дорожникам. Главный персонаж повести восьмидесятилетний эвенк Улукиткан (бельчонок). Проводник, человек сложной судьбы и с богатым жизненным опытом. Настоящий и

... истинный следопыт, дитя природы, свидетель далекой старины

Он много знает, хороший и интересный собеседник , мудрый и наблюдательной. У эвенка глаз все замечает: прутик сломанный, шерсть на стволе дерева, перья на снегу. Ухо он зря не таскает с собой, если лес шумит, как молодой, то это к погоде, если стонет, значит буря надвигается. Ну, а ноги человеку даны, чтобы он долго не сидел на одном месте. И какой же проницательный ум надо иметь, чтобы по перышку или шерстинке восстановить всю картину того, что происходило на этом месте. Как мы из букв составляем слова, складываем их в предложения и читаем, так Улукиткан "пишет" с помощью предметов. Эвенкийская письменность - это веточки с зазубринами на деревьях, гильзы с клочками шерсти, разное положение = разное значение. Эвенкийский календарь делится не по месяцам, а по явлениям природы. Ну, а "баня" и "стирка" по-эвенкийски, это нечто) читать надо.

С какой же любовью описывает Федосеев Улукиткана. Добрый, внимательный к людям старик. Душа экспедиции. Герои книги попадают в сложную ситуацию, которая могла стоить им жизни. Останутся ли живы, выберутся ли из тайги, выздоровеет ли Улукиткан? Вчитываешься, сопереживаешь старику вместе со всеми членами экспедиции. В конце книги у меня, как и у этих сильных мужчин по щеке текли слезы.

Герой этой повести — эвенкийский таёжный проводник 80-летний старик Улукиткан, всю жизнь проведший в суровой приохотской тайге, сроднившийся с ней и понимающий её как никто, всеми органами чувств. Даже утратив одно из них, зрение, он отнюдь не бессилен на тропе испытаний, ведь не утрачено главное — накопленный многолетний опыт, цепкая память и врождённое чувство ответственности. Глубокая симпатия, которую сам автор испытывает к старику, становится и нашей. И мы вместе с автором дивимся и внимаем его простой мудрости, учимся языку природы, переживаем события столь богатой ими жизни, оставшиеся многочисленными различными засечками на прикладе раздолбанной берданы. Мы проникаемся самим духом и идеей кочевья: в движении жизнь, ибо «в быстрой воде муть не держится», а «человеку даны ноги, чтобы он долго не сидел на одном месте». Кроме того, долгое пребывание на одном месте входит в привычку, органы чувст притупляются, «скучают», что в тайге равносильно смерти, «смерть ищет нас, обязательно ходить надо», и обмануть её можно и должно — на то тоже способы есть. Улукиткан делится приёмами чтения следов с восстановлением полной картины событий, даже давних, учит расшифровывать «веточные послания», знакомит с таёжным календарём. Его точные замечания удивляют, хотя его самого удивляет, как можно этого не нонять сразу: «Надо понимай, что слышит ухо. Зачем напрасно таскаешь его?», «Зачем с собой глухой нос напрасно таскаешь?», «Человеку не напрасно дан ум. Если нашел на снегу кучу перьев — не ходи дальше, непременно узнай, чьи они и почему лежат тут; если заметишь сломанную веточку — тоже узнай, кто и зачем ее сломал; увидишь след бежавшего сокжоя — разберись, от кого он удирал. Глаз все должен видеть. Но только видеть — это мало, нужно и понимать, что видишь.» Улукиткан очень похож на другого известного и тоже реального персонажа, Дерсу Узала Арсеньева. Почти полвека разделяют их, но тип мудрого, знающего и самоотверженного проводника не изменился, как неизменны подлинные мудрость, знание и самоотверженность. Но, хотя Улукиткан и самый яркий образ повести, он не единственный. Восхитительны и соратники руководителя экспедиции Федосеева: Василий Мищенко, Кирилл Лебедев, Трофим Королёв, верные собаки Бойка и Кучум. Каждый из них заслуживает отдельной книги. И автор выводит их не в одной повести. Благо материала, накопленного в записных книжках и аккуратно ведущихся путевых дневниках более чем достаточно! И не менее важен образ самого автора, неизменно остающегося как бы в тени, чтобы ярче раскрыть характеры своих друзей и спутников, — но ведь именно он собрал вместе этих ярких, храбрых по-настоящему героических людей, выполняющих общую и такую важную работу в невообразимо тяжёлых и смертельно опасных условиях. Если вы ещё не знакомы ни с одной книгой этого замечательного учёного, геодезиста, первопроходца и писателя, — «Тропою испытаний» — в самый раз для начала. Есть и более обстоятельный вариант этой повести, включённый в собрание сочинений и существующий в аудиоверсии. Но именно это прижизненное издание 1961 года с отличными графическими иллюстрациями П. Кирпичева не может не понравиться, не влюбиться в сжатый и насыщенный авторский стиль и не искать новых встреч с необычайно интересными мужественными людьми, живущими на страницах федосеевских книг!

Как ни странно, Федосеев в целом в сравнении с Арсеньевым существенно выигрывает — язык у него менее сухой, более лирично описана природа; характеры автора и Улукиткана раскрываются во взаимодействии не только друг с другом, но и с другими членами экспедиции, эвенками, собаками и оленями. Даже цели экспедиции (топографическое описание хребтов и строительство тригонометрических пунктов) как-то нагляднее и понятнее, чем общее описание Уссурийского края у Арсеньева. Да и в целом книга более приключенческая — в каждой главе подробно расписано мужественное преодоление экспедиционных трудностей (которые Арсеньев, опять же, обычно опускает, за исключением особо впечатляющих случаев, таких как буран на озере Ханка).

Конкретно "Тропою испытаний" беллетризована в значительно меньшей степени, чем "Дерсу Узала" (в основном за счёт сжатия экспедиций шести сезонов в два, о чём автор честно предупреждает) — и даже, казалось бы, совершенно "книжный" момент ближе к концу, с попаданием Улукиткана в "жилуху", не ощущается нарочно вставленным или выдуманным для морализаторства.

Читать рекомендую всю серию, в приведенном выше порядке. Единственное — практически в каждой главе встречаются эпизоды охота на медведя или сокжоя, что может кого-то оттолкнуть; но, как и таёжный костёр — это не романтики ради, но суровая производственная необходимость.

Книга начала 50х годов. Написана не каким-нибудь ротозеем путешественником, а человеком, принимавшим непосредственное участие в изучении загадочного северного края и в составлении топографических карт. Здесь не найдете ни слова о марксизме и прочей ерунде, зато проникнетесь духом тайги, самобытности народов севера, их традиций и единения природы. К сожалению, один из главных героев книги, проводник Улукиткан, 80-летний старик, можно сказать, последний из могикан, совершающий свой последний поход по тайге вместе с экспедицией. Молодежь уже начала развращаться благами цивилизации и их в тайгу силой не загонишь. Улукиткан, при всей своей кажущейся простоте, словно дух своей земли, который знает повадки животных, дыхание деревьев перед бурей и слышит шуршание паучьих лап по тающему снегу. Книгу можно в буквальном смысле разобрать на цитаты. Множество интереснейших фактов. Вы узнаете толщину жира у медведя после шестимесячной спячки (55 мм); как собаки готовятся к атаке на медведя, залегшего в берлоге; А люди, оказавшиеся в тайге, должны знать всего лишь одно – нельзя бросать друг друга в беде. Как сказал Улукиткан: «Человеку дано две руки, чтобы они помогали друг другу.» И точка.

Книга чудесная. Пейзажи описаны столь хорошо, что стоит закрыть глаза, и видишь всю эту красоту словно наяву. А сколько мудрых мыслей устами проводника Улукиткана донес до читателя автор, и пусть Улукиткан говорит незатейливо, но в каждой его фразе частичка народной мудрости.