Текст книги "Когда ночь была девочкой"

– Ох! Блин!

– Что? – тревожно спросила Полина. – Опять?!

– Да! Это я погорячился, – криво улыбнулся он. – Прострелило как током. Начинается! Хорошо, хоть все успел, наверно тебе придется сесть за руль. Ты как, вести сможешь? В состоянии?

– Конечно, я уже пришла в себя, – уверила его девушка, – иди назад. Если что, можешь прилечь.

Они покинули страшное место. Красные отсветы метались сзади. «Быстрей! Быстрей! – пульсировало в сознании Полины, – Все ужасно, но могло быть и хуже». Она ехала, рулила одной рукой, придерживала порванную одежду и слезы нет-нет, да снова показывались у нее на грязном от туши лице.

По краю пропасти

Дачный кооператив встретил их: цепочкой фонарей, запоздалой вечеринкой в одном из домов, протяжными песнями подвыпивших гостей.

– Ой, цветет калина, в поле у ручья … – заводил нестройный хор.

Мир не перевернулся, он жил своей жизнью. Кошмар, приключившийся с ними, казался страшным сном, который не мог быть правдой. Но сцены с отморозками, одетыми в форму стражей порядка, не отпускали Полину. Руки на руле подрагивали. Крики, угрозы, перекошенные лица, разорванная одежда, грязные руки, хватающие ее тело – это все еще не закончилось. Это было внутри.

Машина свернула в последний проулок. В свете фар показались знакомые строения.

– Приехали! – возвестила Полина, торопливо убирая остатки слез. – Добрались, наконец!

Но ответом была тишина.

– Ты как? – в этот раз, обеспокоенно оборачиваясь назад, обратилась она к Даниле,

– Д-дда! Д-держусь!! – выдавил он едва слышно, со скрежетом зубов, – но н-ннне знаю!!

– Я думала ты уснул. Мы уже на месте.

– Мне так хреново еще никогда н-нн-е было! – стер он испарину со лба и попытался открыть дверь.

Полина обежала машину. Придерживая за локоть, отвела его в дом. Он лег на койку в ботинках. Ему было стыдно, но ничего сделать Данила не мог. Дикая боль обуяла его целиком: тело потряхивало, зубы стучали. Он сжимал их, старался взять себя в руки, но ничего не получалось. Он видел и почти не видел, как девушка переодевалась, а это нельзя было не заметить в отражении темного зеркала, которое висело в прихожей. Краем сознания цепляло, как Полина опрометчиво сбросила с себя разорванные вдрызг лохмотья, остатки бюстгальтера и надела на голое тело клетчатую сорочку. Как чуть опустилась, заходила у нее под тонкой рубашкой грудь. Но Даниле было и правда, не до прелестей девушки. Совсем не до того. Он не среагировал бы вероятно, даже появись Полина перед ним обнаженная.

– Может скорую вызвать? – предложила девушка, когда вернулась.

Она моргала ресницами и на лице ее отражались все страдания Данилы.

– Да, нет! Нет! – с перекошенным лицом выдавил Данила. – Не знаю! Что они смогут?!

– Подумай! – нежно беря его за руку, промолвила девушка.

– Если не пройдет. Обычно это недолго! – цедил он сквозь зубы, но становилось только хуже.

Полину тоже, от его мук и прошлых переживаний, потряхивало. Глаза ее горели, она легла рядом и положила ему мокрую тряпку на лоб.

– Я здесь! – шептала она и голос ее дрожал, и вся она ежилась, сотрясалась мелкой противной дрожью.

– Спа… спасибо!

– Я с тобой! Я понимаю! – пыталась она взять часть его боли.

Пальцы девушки не находили себе места, она беспрестанно пыталась поправить мокрую тряпку на голове, подтыкала удобней подушку. Лицо ее светилось состраданием.

Но голова у Данилы, несмотря на все старания девушки, окончательно раскалывалась. Становилось невозможно это выносить. Он, невнятно мыча, сполз с кровати. Его скрючило. Руки и колени он подобрал под себя. Что-то жуткое изнутри, разрывало его мозг на части.

Полина вдруг вспомнила про аптечку на даче. Наверняка зная, что там ничего стоящего нет, она рылась в коробках с лекарствами, беспокойно мерила комнату шагами, металась по комнате. Тоже зажимала свои виски, думала, соображала, но ничего стоящего не приходило на ум.

– Ну, что?! – тронула она осторожно его за плечо, когда он на секунду затих.

– Как хреново! – с трудом, воспаленными, пересохшими губами, произнес он. – Сдохну наверно!

Он, из последних сил, поднялся и попытался мелкими шагами ходить по кругу, выдумывая какой-то такт. «Терпеть! Терпеть! Я справлюсь! Боже!» Сознание прерывалось. Наконец он опустился, почти упал и схватившись за голову, стал кататься по старому ковру. Вид парня, который поджал под себя ноги и в страшных муках катается по ковру, натыкается на все, не замечает, роняет, был настолько страшным и ужасным, что у Полины даже заболело сердце.

Девушка была в растерянности.

– Данила! Данилочка! Не умирай только! Пожалуйста! – лепетали ее губы.

Глаза ее повлажнели, редкие слезы катились по щекам.

– Я справлюсь! Я могу! – скрежетал зубами Данила.

– Нет, дальше ждать нельзя – надо звонить! – воскликнула Полина с болью в голосе. – А я свой на работе забыла! У тебя есть?! – с мольбой спросила она.

Данила, вяло сделал отрицательный жест, ударив ладонью об пол.

– Симки московской нет. Я же только с вокзала.

– И что теперь?! – сокрушалась девушка, нервно сжимая кулачки – Надо что-то делать?! – шептала она в отчаянии. – Что делать?!

Данила только несвязно стонал.

– Подожди! Подожди! Сейчас! … Придумала! – воскликнула она и лицо ее оживилось. – У нас на улице есть соседка! Медсестра живет!!

– Да-аа-а! А-аа! – несвязно промычал он.

– Потерпи! Я сбегаю. Если она здесь – поможет, … ну или найду у кого телефон. Потерпи!

Возрастную медсестру, которую она не знала по имени, Полина видела редко. Но в тот вечер, на счастье, она оказалась на даче и поздний визит ее не смутил.

– Помогите! Заклинаю! – умоляла девушка и трясущимися руками трогала ее за ладонь. – Ему совсем плохо!

– Сейчас! Сейчас! Одну секунду. Я не могу так сразу сообразить! У меня на даче есть уколы Кетонала.

– Хоть что-нибудь! Вы же медик! Помогите!

– Это обезболивающее! Сильный препарат! Внутримышечно.

– Пожалуйста! Я боюсь!

– Но, по-моему, они немного просроченные!

– Господи! Пусть так! Тут не до выбора. Быстрей, пожалуйста! Быстрей! – заклинала ее Полина, складывая ладошки лодочкой. – Он уже не может терпеть!

– Да бегу уже! Бегу, – скороговоркой бормотала соседка, торопливо надевая пластиковые шлепки на голые ступни.

– Даже не причесалась! – сокрушалась она, быстро семеня по улице и поправляя впопыхах волосы.

– Господи, о чем вы!

– Вот так всегда!

– Сюда! Заходите, не разувайтесь. Он здесь!

Женщина делала все быстро. Видно было, что для нее это привычная процедура. Легкий хлопок ладонью ниже спины. Укол на отдаче, в свободную мышцу. Данила нашел силы замереть на несколько секунд, не двигаться, и сухая мальчишеская задница приняла тонкую иглу, которую он совсем не почувствовал. «Это как писк комара, – пролетела далекая мысль. – А ведь он раньше боялся уколов! Но что укол по сравнению с тем, как меня скрутило!»

Медсестра присела к столу, подперла лицо руками.

– Мать честная! Еще такой молодой! – сокрушалась женщина и в голосе ее было сострадание наполовину с осуждением. – Разве так можно?!

Через двадцать минут, укол затупил ощущения. Боль не ушла, а растеклась. Данила затих на полу, чувствуя, что наступило хрупкое равновесие.

– Ну, как? – осторожно поправляя на нем не заправленную рубашку, осведомилась медсестра. – Уже лучше?!

Глаза у Данилы были тусклые, прикрытые наполовину, и почти не отражали электрический свет. В уголках губ подсохли белые остатки слюны.

– Не знаю! – чуть слышно проронил он и затравленно посмотрел на нее. – Боюсь шевелиться!

– Действует! – убежденно промолвила медсестра. – Это хороший препарат!

Данила вымученно и благодарно улыбнулся. Женщина и Полина вдвоем подняли его с пола и с трудом положили на кровать.

– Распрями колени! Ложись поудобней! – советовала пожилая женщина и в глазах ее читалось сострадание. – И на подушку давай. Расслабься!

Полина отстраненно следила за ее действиями. Напряжение еще не спало с ее лица, но резкие морщинки на лбу разгладились. Кажется, самое страшное миновало. Она украдкой перекрестила Данилу и соседку, склонившуюся над ним.

– Не дело так, – беззлобно, по-матерински заметила медсестра, обращаясь к Даниле. – Лечиться тебе надо парень!

Он положил свою ладонь на ее большую привыкшую к работе руку и ничего не сказал.

– Это может когда-нибудь кончиться плохо, – с осуждением добавила она.

Данила благодарно поглядел на нее, потом посмотрел в потолок и глаза его ничего не выражали. Хотелось просто лежать и понимать, что ты спасен, тебе лучше, ты уже можешь не корчиться от боли и это главное. А слова пожилой женщины звучали где-то далеко, и он был с ними согласен, но разве можно было объяснить ей все что случилось.

Полина неуверенно достала из секретера бутылку абхазского сухого вина. Украдкой стерла пыль с плечиков горловины.

– Возьмите! Нет! Нет! Это просто так! – вымолвила она не терпящим возражения голосом.

– «Чегем» – отставляя бутылку на расстояние вытянутой руки, прочитала медсестра. – Выздоровеете, сами выпьете. А мне куда старой?! – с усмешкой возвращая подарок, промолвила медсестра.

– Ну, какая вы старая?! – искренне удивилась Полина. – Совсем и нет!

– Может и не старая, а мужа схоронила – никому не нужна. Вот работаю пока. Только там и чувствую себя человеком.

– Будет и вам счастье в дом! – заверила ее девушка, продолжая в нерешительности вертеть бутылку в руках.

– Кто он тебе?! – участливо спросила медсестра и глаза ее стали печальные с поволокой.

– Сама не знаю! – тяжело вздохнула Полина. – Знакомый!

– Видишь, как у вас молодых! А мы так не можем! – с отчуждением и плохо скрываемым холодком, промолвила соседка. Взгляд ее недовольно скользнул по груди Полины. Она увидела, как высоко топорщат, свободно изнутри бороздят материал соски девушки. Как угадывалось все что было скрыто под тонкой рубашкой. Она понимала как эротично, и привлекательно выглядит девушка. И голос ее звучал глухо, недовольно с нотками старческой брюзги:

– Нас по-другому воспитывали! Все было по-другому. Страна другая, люди другие. Отношения. А сейчас ничего не пойму!

– Вообще-то он меня сегодня спас! Если бы не он, я не знаю, чтобы со мной было!

– Тогда другое дело! – оставаясь при своем мнении, поджала женщина губы. —

Ей не хотелось спорить. Зачем? Маленькая сухонькая фигурка медсестры, казалось, стала еще печальней. Она остро почувствовала свой возраст, свою ущербность, что не может, вот так одеться, потому что тут же сгорит от стыда. Она уже ничего не может. Да и что ей там показывать, если они уже давно безвольно висят до пояса.

– Мы что?! Мы уже отжили свое! – печально заключила она.

Женщина, в который раз тяжело вздохнула и не прощаясь ушла. Полина молча проводила ее до калитки. «Еще одно событие! Маленькая победа!» Ей казалось этот день никогда не кончится.

Данила забылся зыбким тревожным сном. Деревянная катушка, только громадных размеров, величиною в дом, постоянно преследовала его. Это происходило в тесном спортзале, с жестким электрическим светом. Он уворачивался от нее, а она, сделав круг, опять нацеливалась на него, на его голову. Только перед рассветом, он окончательно избавился от нее. Как хорошо было ощущать, что нет стен спортзала, нет слепящего света, и нет этой чертовой катушки. Была только чистая простынь, запахи старого дома и шум ветра, который временами залетал в форточку. Полежав так еще минуту, он вдруг ощутил девушку рядом. Они, оказывается, лежали на одной постели. Она тоже проснулась и смущенно улыбнулась.

– Так получилось. Не бросать же мне тебя в таком положении, – еще сильней смущаясь, промолвила она.

От нее пахло выветрившимися духами и чем-то женским.

– Вы вкусно пахнете, – грустно улыбнулся Данила и отвернулся к окну, чтобы не смотреть в ее глаза. Они предательски притягивали взгляд.

– Мы опять на вы? – удивилась Полина, подняв руки и поправляя волосы.

Данила все-таки не удержался, взглянул на ее улыбающееся лицо. Это было волнительно. Нежные черты, прелестные глаза, и что-то неуловимо близкое родное во всем облике девушки.

– Не знаю!

– Вам уже лучше? – после паузы неуверенно спросила Полина, чуть отодвигаясь, а потом еще чуть-чуть.

– Просто прекрасно. Тем более вы рядом, – пряча улыбку и оживляясь заявил он.

– Да ладно вам! Я действительно рада, что вам полегчало. Вы ночью сильно стонали.

– Неужели?! – поразился он. – Я не слышал!

– Так тяжело стонали! От кого-то убегали или гнались…

– И как успехи?! – лукаво посмотрел он на девушку. – Удачно?!

– Не знаю, – она отодвинулась на самый край. – Это же ваш сон. Я в чужих снах еще не научилась разбираться.

– Вы так упадете! – усмехнулся он, подмечая все ее телодвижения.

– Не беспокойтесь! – с вызовом, и одновременно смущаясь, что ее раскрыли, промолвила девушка.

Но лежать на самом краю, действительно было неудобно. Полина встала, распахнула окно. Щебет птиц и холодная волна воздуха устремились в комнату.

– Жизнь продолжается! – глубоко вздыхая, воскликнул Данила и счастливо зажмурился.

– Продолжается! – красиво встряхивая волосами, ответила девушка, украдкой продолжая внимательно рассматривая его.

– Что вы на меня так смотрите?! – проводя ладонями по щекам, заметил он. – Что не бритый?!

– Это ничего! Когда бы вы успели. Вам идет легкая щетина! – стушевалась она, быстро отводя взгляд и лицо ее зарозовело.

– Я вам так благодарен! – с теплыми нотками промолвил Данила. – Меня вчера срубило не по-детски. Думал кони двину!!

– О чем вы говорите! – искренне смутилась девушка. – Уж если кого и благодарить, так это вас.

– Значит мы оба молодцы! – с усмешкой согласился Данила.

– У вас что пистолет с собой был?!

– Я не говорил?! … У катал реквизировал. У гинеколога. До кучи к деньгам. И вот неожиданно пригодился.

– Вы не рассказывали.

– Я еще много чего не рассказывал и даже врал.

– И о чем? Позвольте вас спросить?!

– Да та-а-ак, – неопределенно протянул он.

– Секрет? – пряча улыбку промолвила она. – Ну, как хотите. Я не настаиваю.

Девушка пошла к столу и вдруг остановилась на полпути. Лицо ее приняло озабоченный вид.

– Ой! Мне же на работу! А я как «лохушка»! Давайте заварю чая.

Чай отдавал березовым листом, сухие булочки тоже не впечатляли. Спасали завтрак: свежее сливочное масло и колбаса.

– Вы же останетесь? – не столько поинтересовалась, как утвердительно, промолвила Полина, отрываясь от чашки и бросая на него испытывающий взгляд.

– Наверно?! Не буду рисковать!

– Я скорее всего заеду вечером, – чуть улыбнувшись, заявила она.

– Это не обязательно, – возразил Данила и бросил пить чай, ловя ее взгляд.

– Как вас такого оставлять?! – заботливо спросила она, опуская глаза.

– Мне уже нормально! – сказал он и желваки напряженно заходили у него на скулах.

– Видела, – вздохнула Полина и грустно взглянула на него.

– Говорю вам! – упорствовал он.

– Продуктов привезу, уколы куплю, – перечисляла она и глаза ее вновь лучились.

– Да обойдусь, – храбрился он, но по тону и чему-то еще неуловимому, было понятно, что он бы совсем не возражал, если девушка посетит его импровизационное убежище.

– И вообще … – она внимательно посмотрела на Данилу, но больше ничего не сказала.

Запахи сада, мокрой земли, прелых листьев проникли в дом. Стало свежо. Полина прикрыла окно, задернула легкую занавеску.

– А вам тоже досталось! – Данила обратил внимание на ее руки в синяках.

Полина грустно улыбнулась:

– Это еще далеко не все! К сожалению не могу показать! – девушка машинально подняла выше воротник свитера. – Но меня другое волнует: боюсь по той дороге ехать. Как вы считаете, обнаружили уже этих? Ну, которые там!…

– Без сомнений! – подтвердил Данила. – Шутите?! Целый пост расстреляли!

– Я тоже так думаю! – с замиранием, уходя воспоминаниями в прошедшую ночь, заявила Полина.

– За своих они постараются! Будут зубами рвать!! Проверки начнутся. Очевидно, и вас остановят.

– Как? … – взглянула она на него с испугом.

– Спокойней себя ведите! – отмел ее опасения Данила.

– Попытаюсь! – неуверенно пообещала Полина и сникла лицом.

– Да-а! Еще вот что. Береженого бог бережет, там тоже не дураки! Будете в Москве, поменяйте резину на машине. Желательно на бывшую в употреблении, чтобы в глаза не бросалась.

Глаза у девушки округлились, она непонимающе посмотрела на него.

– Ну, это я так сказал! До этого не дойдет. Не паникуйте раньше времени.

– Неужели вы думаете…?! – робко предположила она.

– Лучше все-таки заменить. Рассчитывайтесь только наличными. Главное помните – вы ни в чем не виноваты! Повторяйте: ни в чем не виноваты! Ведь это чистая правда! И ничего не совершали. Поэтому не волнуйтесь. Все страшное, что с вами могло случиться, уже в прошлом, – убеждал он девушку и отчасти себя, но он ошибался. Судьба готовила им новые неожиданные повороты.

Когда Полина уехала, Данила, задумался о пистолете. Таскать его с собой, становилось очень опасно. «Найдут, сразу пожизненное! Пули уже наверно в гильзотеке! А еще и камера…", вдруг вспомнил он. Данила достал ее и посмотрел видеозаписи на откидном экране. Слова капитана подтвердились. На пленке было запечатлено как наклюкавшиеся сотрудники измывались над беззащитной девушкой, насильно доставив ее в баню. Ее мольбы и плач только раззадоривали насильников. Но оказалось, дальше были отсняты не менее впечатляющие сцены. Пузатый начальник в невменяемом состоянии принудил к близости и ее подружку, разорвав в клочья одежду и сломав ей нос. Все это сопровождалось улюлюканьем, хохотом и отборными матами пьяной кампании.

«Н-да! Повеселились ребятки! Компромат тут серьезный! Нечего сказать!» – мрачно подумал он и заложив руки за спину, сделал несколько кругов по комнате.

«Что с этим делать? Полину подставлять или на чужой даче хранить – не вариант!»

Завернув в полиэтиленовую пленку пистолет и камеру, Данила отправился в ближайший лес. Там он закопал сверток в муравейнике у оврага. Туча рыжих лесных обитателей кинулась оборонять свои владения. Они жвалами больно впивались в руки. Данила аккуратно поправил их жилье холмик, стряхнул с себя бесстрашных защитников и сломал у ближайшей березы пару больших веток.

«Ну, вот! – улыбнулся он. – Так будет лучше! Стерегите защитники и мою тайну»

Дышалось хорошо. Он прилег на осеннюю траву. Гомон птиц, стволы деревьев устремленные ввысь, качающиеся ветви берез, голубое небо. «Так бы лежать и лежать! Голова не болит. Ни войны тебе, ни продажных ментов, вообще никого и ничего!»

Полина приехала, когда косые тени побежали по огороду, а красное солнце вспыхнуло в соседском окне. Данила уже с нетерпением поджидал ее во дворе, прислушиваясь, к изредка проезжающим, автомобилям.

– Как самочувствие?! – поинтересовалась она, загоняя машину на бетонное основание, служившее стоянкой.

Смотрелась она чудесно. На ней были: белоснежная блузка под горло и модный джинсовый костюм. Белесая джинса, собранная на щиколотках, придавала воздушность, но сохраняла определенную строгость. Коричневые миниатюрные сапожки ступали мило и грациозно.

– Самочувствие? Вашими молитвами! – улыбнулся Данила, закрывая створки глухих ворот и укладывая замыкающий брус на проушины.

Он украдкой вновь полюбовался на девушку. «Где она переоделась?!»

Вроде ничего особенного, но выглядела Полина лаконично и изысканно.

– А я сменила резину! – радостно объявила она.

– Вижу! Отлично! Вас не останавливали?

– Ну, как же! Проверяют поголовно. Все оцеплено, лентами огорожено. Утром пять машин стояло, вечером одна. На карачках ползают, с лупами что-то рассматривают. Но я старалась не смотреть.

– Нормально!

– Да! Интернет весь в новостях. Заголовки пестрят.

– Я отрезан от жизни. Про записку говорят?!

– Ни слова! Вообще!

– Странно! Хотя этого и стоило ожидать! Когда они своих сдавали?

Данила поведал о найденных записях на кассете. Девушка спала с лица.

– Ну, извините Полина! Я и так без подробностей! – смутился Данила. – Я все уже надежно спрятал в лесу.

– И правильно! Все сожгли, закопали и будем как ясны солнышки! – заявила она бодрым голосом, но в уголках глаз у девушки осталась тревога.

– Мы прорвемся! – успокоил ее Данила.

За ужином, Полина поделилась и другими новостями:

– Я же не только колесами занималась! Уговорила дядю! Завтра будет звонить насчет вас. У Виктора Петровича есть хороший знакомый, профессор в госпитале имени Бурденко.

– Это дядя, который в вас души не чает?

– Да! Он прекрасный человек! Поверьте!

– Верю! То есть вы предлагаете в Новосибирск не ехать? – задумчиво улыбаясь произнес он.

– Дело ваше! Но смотрите! Это не хухры-мухры! Главный госпиталь России! – с торжественными нотками произнесла Полина.

– Звучит! – веско заключил Данила и застенчиво опустил глаза.

– Но это предварительно, если удастся вас туда устроить, – чуть смутилась Полина. – Но вы не сомневайтесь.

– Пожалуй, в моем положении, от такой возможности не стоит отказываться, – смущенно улыбнулся Данила.

В тот вечер, за разговорами, они просидели долго и Полина решила не возвращаться в Москву.

– Вы же не против моей компании? – бесшабашно, заявила девушка, сладко потягиваясь и игриво сверля его глазами.

– Я! – деланно удивился Данила? – Я? Кто я такой? Беглый на чужой даче!

– Не скромничайте! – чуть зарделась девушка. – Значит я остаюсь! Но это ни о чем не говорит!

– Конечно! Конечно! – теперь уже смутился Данила.

Молодые люди так говорили, но неуловимый дух тайны, прелести чего-то необычного витал в воздухе. Электролизовал пространство. В каждом их слове, движении, взгляде было что-то от чувственного начала, дышало воздухом перемен, открытий. Того, что пока можно было только предугадывать, мечтать, строить планы.

Их комнаты соседствовали. Дверь девушки была закрыта, но не плотно, и Данила слышал каждый звук. Как Полина что-то роняет, поднимает. Ему даже почудилось, что он слышал шорох снимаемой одежды. Данила перевернулся на спину и стал смотреть вверх. Это был обычный подшитый вагонкой потолок, невысокий и темный. На лице его блуждала легкая улыбка. Он лежал и представлял девушку: как она готовится ко сну, раздевается, аккуратно складывает на стул джинсовый костюм, белую блузку; туда же отправляет снятые с ног голубые носочки, как одевает привезенную с собой клетчатую пижаму из мягкой ткани; натягивает на ноги узкие штанишки, как причесывается, как горят ее глаза из-под челки, когда она склоняя в бок голову, смотрится в зеркало; как она раскрывает одеяло, ложится в холодную постель, накрывается им и улыбается или напротив грустит. А потом берет книгу или не берет, и смотрит, как и он в потолок.

«Да! Это так!» – решил он. Они лежат в разных комнатах и смотрят в этот проклятый потолок, на котором ничего нет кроме старой пожелтевшей от времени вагонки. Зачем они смотрят в эти скучные сучковатые рейки, в которых нет ничего интересного. «Два мира! Он и она! Так сотворила природа! Две души! Может созданные друг для друга?» Но это вопрос очень сложный. Нерешаемый. «Она так прекрасна! Но разве это возможно? Тебе ли не знать! О чем тут говорить!» Он не заметил, как уснул. И спалось ему хорошо и снилось что-то приятное и доброе.

А Полина долго ворочалась. Сон не шел. Как изменилась ее жизнь. Голубые и желтые звезды выглядывали из-за туч и вновь скрывались. «Что они мигают? Пусть мигают! Не дают спать! Соври еще чего-нибудь!» Она много думала о своем спасителе. «Хороший парень! Цельный! Но еще рано делать выводы! Рано? Конечно рано? Или нет? Или да? Во всяком случае пока! Пусть все идет, как идет! И немного странный! А кто из нас без чудинки. Уж сильно робкий, как мешком пыльным прибитый. Но это только по отношению к девушкам наверно. Вон как расправился с ментами». Потом мысли переключились на столицу. Она знала, чего хочет, знала свои сильные стороны. Правильно ли сделала что, уехала в Москву. Почему уехала? Не только ради денег. Дома стало трудно, невыносимо. Все время одно и тоже! «Ты должна делать так-то и так-то, потому что ты „должна“! Потому что „будешь делать так, пока живёшь в нашем доме“. И отчасти это было справедливо, но, когда ты растешь на понятиях „должна“ и „должен“, ты живешь не в семье, а в какой-то кредитной организации, где родители – власть, дети – безропотные существа. И вот они, как главные накопители ресурсов, решают: куда, на что тратить деньги, что покупать, в том числе тебе, хотя тебе это возможно не нужно. Они даже живут в тебе, определяя твою судьбу через свои нереализованные мечты. Вот от этого всего пришлось уехать. Теперь приходится надеяться только на себя»

Утро было холодное и зябкое: они вчера не закрыли форточки, но под одеялами было тепло. Данила проснулся от шума воды и улыбнулся. Ему было достаточно ощущать, что она где-то рядом. Говорили они мало. После чая Полина уехала; нарядная, строгая и свежая. Данила безотчетно улыбался. Он знал, что она обязательно найдет повод вечером приехать, и они опять проведут его в разговорах, и им будет очень хорошо. Он это знал наверняка. Но его ожидания нарушил ход событий.

Дядя действительно многое что мог. Связи сработали. Дело решилось в тот же день и Полина к вечеру отвезла его в Бурденко. Данилу определили в лечебное учреждение: выделили одиночную палату с видом на лес. Вдобавок при помощи Полины, он обзавелся московской симкой и теперь был постоянно на связи.

Девушка стала навещать его через день, привозила фрукты, рассказывала новости.

– Все-таки дядя молодец! – с придыханием говорила она. – Если бы не Виктор Петрович! Я так рада!

– Да-а! – соглашался Данила. – Надо отдать ему должное! Мне здесь нравится! Ну, и вы волшебница! – говорил он Полине и чуть виновато сконфуженно улыбался.

Но девушка не обращала внимания и была предупредительна, приветлива.

– Вам обязательно должны здесь помочь! – говорила она горячо и убежденно, поправляя прическу и вздыхая.

– Надеюсь! – стушевался Данила. – А что с расследованием? Новости смотрите?

– Ничего особенного.

– Что они там накопали?

– Да кто скажет?! – усмехнулась она. – Скрывают! Но у меня есть канал! – многозначительно показала она глазами наверх. – Это же Красногорский, дядин район, он там за главного и в теме.

– Надеюсь его не расспрашивали?! – забеспокоился Данила.

– Ну, что вы!! – сделала она обиженные глаза. – Он сам! Делился в семье, а я краем уха слышала. Короче! Нашли следы женских туфель, и один из проезжавших на трассе заметил светлую иномарку. Так что «Шерше ля фам!», как говорят французы, «ищите женщину!». Что они и делают.

– Они всерьез думают, что женщина на это способна? – недоверчиво протянул Данила.

– Нет! Предполагают, что она свидетель и что-то могла видеть.

– Логично!

– Но вишенка на торте! У них главная версия – нападение из леса!

– О! Как?! … Интересно! – удивился Данила.

– А чему вы удивляетесь. Расстреляны деревья, кусты. Капитан же палил от души. Они там и копают.

– Дядя вас не подозревает?

– Что вы! – усмехнулась Полина. – Я ведь паинька!

– Смотрите там! – он положил ладонь и чуть сжал ее руку в кисти. – Будьте осторожней!

– Само собой! – посмотрела она на его ладонь и доверчиво положила свою ладошку на его и это был как знак неведомого братства, нерушимого союза. – Но, если сказать честно …сон расстроился. Стараюсь, но не могу уснуть без снотворного.

Данила внимательно посмотрел на нее. Лицо его приняло озабоченное выражение. И ему даже показалось, он рассмотрел у нее круги под глазами, которые прежде не замечал.

– Да не обращайте внимания, – усмехнулась она и убрала руки, – пройдет. А как у вас дела?

– Завтра операция! – сдержанно объявил он.

– Все-таки назначили? – искренне улыбнулась она и аккуратно убрала ему волосы, посмотрела на лоб. Пальцы у нее были очень нежные и прикосновения приятные, воздушные как легкий ветерок.

– Да!

– А что молчите?! – пребывая в приподнятом настроении, удивилась она. – Вы разве не рады?!

– Да та-а-ак, – замялся Данила и пожал плечами. – Не знаю. Рад, на рад!

– Почему?! – еще сильней удивилась Полина и глаза ее округлились.

– В принципе, лучше, чем болтаться, – неопределенно заявил он.

– Или боитесь? – все еще не понимая сути его беспокойства, спросила она.

– Это не я, врачи! Уже три консилиума собирали.

– Что здесь плохого!

– Ну, как вы не понимаете? Когда ты знаешь как делать, уверен, за советом не пойдешь. Возьмешь и сделаешь. А когда вот так – я не я! Может получиться, а может ничего не выйдет… разные мысли в голову лезут. Ничего нет хуже коллективной ответственности!

– А какие еще варианты?

– В целом да. Я понимаю. Выбор не велик.

– Я буду держать за вас кулаки! – смущенно улыбнулась она и растерянно, смешно заморгала ресницами.

– Ну, тогда мне нечего бояться! – подтрунивая добавил Данила.

– А вы не смейтесь!

– Молчу. Но вы завтра послезавтра не приходите. Операция под общим наркозом. Приду в себя, позвоню. – Данила тяжело вздохнул. – Если позвоню.

– Ну, вот! – возмутилась девушка. – Еще чего!!

Она взяла и крепко сжала его руки. И это рукопожатие было теплым и приятным, хоть ладошки девушки и были очень маленькие. Но этот трепет. Что-то передалось ему. Данила благодарно посмотрел на нее. Ему опять захотелось поцеловать эту девушку и не дежурно легко, а в губы, как тогда, когда получилось нечаянно, но проникновенно. «У нее такой чувственный отзывчивый рот и вообще…» – подумал он и сразу отбросил эту мысль, потому что мысль была почти неуправляемая и сразу выдала яркую картинку той ночи. Мелькнувшую в свете фонарика, плохо прикрытую порванной блузкой грудь. Она была такая высокая, с круглыми ореолами вокруг сосков, которые смотрели вверх, и нежно-белое тело в прорехе, почти слепящее, беззащитное. Эта картинка впечаталась в сознание крепко, как удачный стоп-кадр… соблазнительный и запретный. «Б-ррр!!!» – чуть не сказал он, избавляясь от непрошенного видения.

Наконец девушка ушла и стало очень пусто. Кроме нее никого не было в этой огромной, шумной Москве, кто бы побеспокоился о нем! Он и она. Хотя, о чем он! «Это не более чем случай. Обстоятельства. Надо быть честным. После того что он совершил, у них нет и не может быть будущего. Вообще ничего. Ну, если только не воспользоваться ее беззащитностью и неведением. Но на это он никогда не пойдет!»

«Утро. Каталка. Слепящий свет, палата, наркоз. Уплывающие в небытие врачи и пустота, огромная непредсказуемо поглощающая всё и вся. Наконец, тяжелое похмелье. Мир вернулся. Дождь за окном. Просто дождь, капли по стеклу. Так приятно».

Несмотря на предчувствия и опасения, операция в целом прошла удачно. На столько удачно, что на третий день, вечером, Данилу перевели из реанимации в одиночную палату. А утром, открыв глаза, среди солнечного света, он увидел Полину. Она стояла в лучах солнца и казалась не просто девушкой, а девушкой с нимбом. Но древние иконописцы не писали таких красавиц. Их лики были смиренны и плоски, чего нельзя было сказать о Полине. Лицо ее было открыто, светилось свежестью, а глаза источали внутренний огонь и радость. «Хорошая девушка!» – в который раз грустно и безнадежно подумал Данила и от чего-то неприятно защемило в душе.