Текст книги "Шахмиран"

– Изумительно! Спасибо, Тимержан.

В глаза барса были вставлены крошечные изумруды. Сверкают как живые. Богатому «козлу» ничего не жалко!

…Не будешь же сидеть сложа руки, если фирма закрылась. Как и намеревался, Торгаш отправился в сторону Ижевска. Дел там много у него. Не всё узнаешь, кто чем занимается. Скажешь, мне нужно птичье молоко, и его достанут, принесут – не жалей только доллары. Сейчас не скажут, как раньше в Глазове: «Куда мне ваши доллары, разве что выкинуть на помойку, дай мне миллион рублей». Сейчас требуют валюту. Сознание изменилось и у славного рабочего класса.

– Сколько возьмёшь пистолетов? – спросил ижевец.

– Сколько найдёшь?

– Десять, тридцать, сотню…

– Ого!

– Ну, сколько?

– «Макарова»?

– «Макаров».

– Давай пятьдесят штук пока, – шлёпнув по плечу товарища.

– Двадцать пять долларов штука.

– Договаривались ведь скинуть десять процентов с каждого десятка, – начал Торгаш.

– Извини, подзабыл.

– Когда для себя, ты не забываешь.

Оба захохотали. Оба были довольны от сделки.

– Как собираешься увезти? – поинтересовался ижевец.

– Это моё дело. Я ведь не интересуюсь, как ты тащишь с завода.

– Пожалуйста, действуй осторожно, не подводи нас под монастырь.

– Не бойся.

– Сам знаешь.

– К следующему приезду приготовь десять «Калашниковых», – напомнил Торгаш.

– Посмотрим…

Тимержан, без помех и прочих проблем разбогатев, приехал из Ижевска в Казань. Один десяток реализовал прямо в Казани, остальные решил отвезти в Польшу. Там пистолет Макарова ценят, и котируется он высоко. Позвонил в Варшаву Жавиду Шарахтуллину. Договорились. В Бресте сам его встретит. «С недельку отдохнёшь», – говорит хозяин варшавского рынка. Жавид уже рассчитался за металл, поэтому Тимержан не боялся остаться там погостить. Да и нужные они друг другу люди.

В этот раз Торгаш погрузил на КАМАЗ стиральные порошки, шампунь и другие подобные товары. Сначала он подумал спрятать пистолеты в коробки с порошком, затем передумал. Обычно таможенники любят копаться в товарах. Опасно. Здесь надо выбрать самый простой путь. Пистолеты должны находиться на виду, но чтобы их никто не заметил. Дело в том, если поищешь, заставишь шарики поработать, найдёшь выход. В тот раз как отправил он в Польшу цирконий, бериллий, германий? На КАМАЗ сначала погрузил лошадей, затем бросил им под ноги металл, обвалянный в грязи, – на виду, а не может вызвать подозрения. Ни у кого нет желания копаться в навозе. Может, и в этот раз поступить подобным образом. Единственное место – запасное колесо, подвешенное под машиной. Но и там могут проверить. А вот до накачанной камеры на крыше кабины не доберутся. Нашёл он способ?! Нашёл. Ещё какое место!

Жавиду надо будет передать привет от родственников. Надо купить вяленого гуся для этого. Без ума он от такого гостинца. Если не найдётся на базаре, надо съездить в деревню. Без этого нельзя ехать туда. Шарахтуллин – парень с размахом, жить умеет. Вот с кого надо брать ему пример. Нурия обидится, что опять пропал куда-то. Хороший подарок надо будет привезти ей. Синан лишний груз, конечно, обоим. По приезде Тимержан решит эту задачу. И своим парням надоел, и Нурия сыта им по горло. Завтра – вояж в сторону Варшавы. Торгаш ни капли не сомневается в его удаче. Много повидал он таких путешествий.

* * *

Поведение парней, которые разбрелись и шатались, где попало, стало беспокоить Аксакала. Спокойно всё обдумать он приехал в имение. Шамсутдин-абзый и Хомайра-апай обрадовались его приезду, так как сильно тревожились из-за долгого его отсутствия.

– Летом можешь не приезжать, и нам будет хорошо, – сказала Хомайра-апай, угощая гостя чаем.

– Выйду, посмотрю сад.

– Яблочный год нынче, – подхватил Шамсутдин-абзый. – У той, что у колодца, не видно листьев, сплошь цветы.

– Осенью спилим её.

– Чудно, бурно цветёт, а плодов нет, – посетовала старушка.

Краса весны – цветение яблонь и груш. В эти дни имение превращается в волшебный остров. Божественное наслаждение! Говорят, что и раньше окрестности Казанки были местом ханского отдыха. Наверно, так и было. Там росли дубравы, шумели берёзовые и сосновые леса. Казанка тогда была полноводной рекой. В лесу в ложбинах расстилались полные рыбой озёра с чистой водой, в камышах водилось множество дичи. С берегов струилась ключевая вода. После захвата разбойниками эти места вконец были разграблены: леса вырублены, озёра высохли, дичь и другая живность истреблены. Былая красота исчезла навсегда. Об этом историки писали как о национальном бедствии.

Ныне вокруг Казанки разбросаны разные садоводческие общества, разделённые на мелкие участки, застроенные громадными коттеджами и мелкими домишками.

Имение Шахназарова расположено в опушке леса отдельно от садового общества. А его сад словно покрыт снегом: яблони и вишни, окутанные белыми цветами, ласкают глаз, поднимают настроение. Лёгкий хвойный ветерок, дующий из соснового бора, смешиваясь с ароматом цветов, вселяет в душу и тело исцеление. Этому особенно рады пчёлы. Им нет дела до тебя, спешат насладиться нектаром первых цветов. Летом они становятся злыми – всегда готовы ужалить. Майские пчёлы – настоящие друзья садоводов. Они дают не только мёд, но и плоды. Без них цветы не могли бы оплодотворяться, деревья – давать плоды.

Шахназаров, погружённый в мысли обо всём этом, подошёл к огромной, подобной белому облаку, яблоне у колодца. Посмотри-ка на неё – огромная, готовая закрыть белый свет! Белым-бела! Сказочный богатырь! А осенью посмотришь – нет нормального яблока, чтобы сорвать. Причину этому он понял, когда в прошлом году проверил корни яблони. Во время прошлогодних морозов было повреждено корневище. Да и близость к воде ускорило гниение. Цветению помогают верхние молодые корни, а на плоды у дерева не хватает сил. Дерево-богатырь не способно дать плоды крупнее лесных орехов. Конечно, нужна крепость корневища…

Шахназаров много прожил, много видел, много знает. Его семидесятилетний возраст можно разделить на три периода. Первый – война, второй – партийная работа, последний – нет, не старость, а, как говорится, пора рыночных отношений. Он ни один из них не собирается возносить до небес, но и не втаптывать в землю. Военное время хоть и было тяжёлое, он поднимался вместе с народом, и в то же время был целеустремлённым. Партия помогла ему сесть на коня, жил не хуже других, авторитета и власти было предостаточно. Колесо истории крутится безостановочно. Партия развалилась, империя рухнула, власть кончилась. Общество, подобно яблоне с высохшими корнями, окончательно заболело, загноило внутри. Высокий дом, где он сидел, внезапно провалился. На этом гнилом основании пустили корни произвол, безответственность, воровство, коррупция, грабёж, убийства. Это назвали рыночными отношениями. Безо всякого плана, без подготовки, любое дело начинающий на авось базар. Базар обманщиков. Шахназаров влился в эти рыночные отношения по-своему. С него нет спроса, почему он и как всё делает. Если надо, сам власть, сам судья. Общество же напоминает дерево с гнилыми корнями.

– Эту спилить и осенью посадить другую, помоложе, – подытожил Амир, постукивая по стволу яблони. – Дело не в красоте, а в здоровье и силе. Вот про это некоторые забыли.

От не успевшего смешаться с пылью весеннего воздуха, благоухания цветов Амиру стало легче дышать, голова просветлела и стала лучше работать. А он, дурак, возясь с рэкетирами, лежит в городе среди камней. Какая бессмыслица. Нет, надо выйти к людям, шевелиться. Стоп, стоп, в кабинете у него имеются старые блокноты, телефонный справочник. Забыл совсем про них. Амир быстро поднялся на третий этаж. Начал искать старых знакомых в своих записях и справочниках.

* * *

Рано утром около имения приземлился небольшой вертолёт. Хозяин ждал его у ворот. Он не тронулся с места, лётчик поспешил к нему сам.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Ибрагим Габдуллин, – представился лётчик.

– Шахназаров.

– Значит, правильно приземлился.

– Мы ещё с вами подружимся, – сказал Амир без особого радушия.

– Три дня в вашем распоряжении.

– Очень хорошо.

Читателю напомним, о чём думал Шахназаров. Сначала он из Альметьевска одолжил на два-три дня этот вертолёт. Расчёт – облететь территорию Татарстана. Рассмотреть сверху. Подготовить почву для новой фирмы. Этого никто не сможет сделать, кроме него. Даже кое-какие министры. Кишка тонка для этого. Нет у них ни вкуса, ни умения.

Тронулся в большое путешествие Амир. Тридцать – сорок лет тому назад нефтяники возились в поисках «чёрного золота» в окрестностях Тетюш-Тархана. Вроде что-то нашли, как осталось в его памяти. Амир решил в первую очередь выяснить это. Широкая Волга, высокие горы, массивы леса. Но нигде нефтяных вышек не видно. Всё же в одном месте видна какая-то возня. Шахназаров попросил приземлиться. К вертолёту подбежали люди.

– Чем занимаетесь, ребята?

– Воду качаем, очень полезная.

Оказывается, при поиске нефти возле гор Тархана из недр ударила целебная минеральная вода. В ручьях, вытекающих из гор, такая же вода. Предприниматели возле источника открыли свою маленькую фирму. Из воды делают деньги. Молодцы, ребята!

– А нефти нет?

– Где-то, кажется, есть.

– А где? – допытывался Амир.

– Как мы слышали, государство как будто хранит её на чёрный день. Мы сами занимаемся водой.

– Доходное дело?

– А вы кто такие?

– Хозяин вот этого вертолёта, – отшучивается Шахназаров.

– Странно всё же.

Видно, что возиться возле воды бесполезно. Кроме того, неизвестно – есть нефть или нет. Пожелав ребятам удачи, Амир заспешил к вертолёту. У него на примете была ещё одна точка – берега реки Иж, луга Салауша, места бывшего района Красный Бор.

– Полетим в ту сторону.

– Я вам покажу свою деревню, – сказал лётчик Ибрагим.

– Какая деревня?

– Её вся республика знает, из-за нашей школы. Вот посмотрите на карту, Большой Салтан на нашем пути.

Перелетев Волгу, вертолёт снизился насколько возможно. Лаишевские мальчишки проводили их, помахав руками. Кама в этом месте сплошь покрыта рыбачьими лодками. Клюёт, значит. По берегу стелется дым от костров. Варят уху.

– Обратите внимание на это, – сказал лётчик, показывая на странную гору, над которой пролетал вертолёт. – Это курган, в историю и легенды вошёл под названием «Скворешная гора, или Место, где Алып-батыр стряхивал свои лапти». Во времена Кашан-Шуранского ханства в этих местах происходили сильные бои. Погибших хоронили в этом кургане вместе с оружием и конями. Вон ещё заметны раскопки археологов.

– Лапоть же это! – сказал Шахназаров, удивлённо рассматривая странную гору.

– Похоже, конечно. А «Скворешной» назвали её потому, что она первой освобождалась от снега, и скворцы, прилетающие с юга, стаями садились на неё отдохнуть и подкормиться. Молодёжь села Именьково и окрестных деревень устраивала здесь свои весенние игры, здесь знакомились, выбирали себе пару, давали обещания. Таких памятных вещей много в наших краях, понемногу объясню вам это.

Лётчик Габдуллин, оказывается, сам из деревни Большой Салтан. Их школа была построена сто лет тому назад. Много представителей культуры вышло из её стен: писатели, поэты, артисты, педагоги, врачи, юристы, лётчики, руководители… В своё время там учились представители двадцати семи деревень из пяти районов. Лётчик давал информацию о многих деревнях своего края.

– Вот эта – Татарский Янтык, входит в Лаишевский район. Один мальчик из этого села ходил ежедневно за двенадцать километров до нашей школы. Рос сиротой, был смирным, невидным. А школу окончил с золотой медалью. Сейчас на руководящей работе. Его зовут Хаким Зайниев.

Верхняя Ирга – деревня Раузы Хайретдиновой. Впрочем, вы и сами знаете, наверно, самую красивую, самую талантливую актрису, игравшую около тридцати лет роли Галиябану и Майсары. У нас училась! Шетнево-Черемышево – ого, эта знаменита религиозными традициями. Деревня ишанов-мулл. Даже в голодные годы ученики соблюдали уразу[4]4
  Ураза – мусульманский пост.


[Закрыть]. Один мой одноклассник Гусман Гумер стал писателем приключенческой литературы. Равиль Файзуллин, Роберт Ахметзянов, Кадыр Сибгатуллин, Вакиф Нуруллин, Ахат Гаффар – все вышли из нашей школы. Их около двух десятков. Столько же журналистов. Известные артисты Равиль Шарафи, Халим Залял – мои односельчане, выросшие на земле Большого Салтана, таланты. Количество вышедших из района артистов – больше пятнадцати человек.

Вот он каков – Большой Салтан. Развернёмся ещё разок? Вот это наш дом. Вот мой сын машет рукой. Вместе с матерью приехали выбрать невесту…

Путешественники долго летели молча. Шахназаров не хотел нарушать впечатления лётчика, навеянных воспоминаниями молодости. Габдуллин заговорил сам перед пересечением Камы:

– Вас не интересует выбор невесты моим сыном, Амир Мирзаханович?

– Если сам не начинаешь разговор…

– Особенного ничего нет, совестно уж, – начал своё повествование Ибрагим. – Сын дружил с русской девушкой по имени Наташа. Красивая, воспитанная девушка. Сейчас ведь межнациональные браки не очень жалуют. И мы сначала отговаривали их, советуя найти себе пару своей национальности. Где там! Не дают раскрыть рта, любим друг друга, поженимся, говорят. Дали согласие. Купили обручальные кольца. Подали заявление в ЗАГС. И вот на днях приходит сын с шумом-грохотом и заявляет матери:

– Не буду жениться на Наташе!

Жена расстроилась. Договорились. Родичи обеих сторон оповещены. А здесь, на тебе! У жены глаза на мокром месте.

– Так нельзя ведь, сынок, что же случилось? – убивается она.

– Ничего не случилось, – спокойно отвечает сын.

…Как-то они со своей девушкой возвращаются на трамвае. На одной из остановок входит в вагон пожилая, с обаятельным лицом татарка, одетая в чистое, в белых цветках платье, с четырёхугольным белым платком на голове и красными сафьяновыми ичигами на ногах. Сын поспешно встаёт, уступая ей место. Та, смущаясь, садится, благодарит парня, желает ему благополучия, счастья. Удивительно – от бабули распространяется запах духов, как от молодой девушки. Что за чудо: на следующей остановке в вагон входит такого же возраста русская женщина. На голове чёрный платок, застёгнутый под подбородком огромной булавкой. Одета в такого же цвета кофту и юбку. Сидеть скромно не может, беспокоит окружающих грубыми словами. Нет, не пьяная, просто невоспитанная…

Можно было не обратить на это внимания, но что поделаешь, картина ошеломляет сына. Выйдя из трамвая, он говорит:

– Наташа, ты прекрасная девушка, пожалуйста, не обижайся на меня, мы не можем пожениться.

Девушка в панике. Бледнеет, лишается дара речи. Никак не может угадать смысла его слов.

– Что случилось, Марат? – начинает плакать она.

Бесполезно. Сын уходит, ничего не объясняя. Придя домой, рассказывает матери эту историю. «Если и Наташа превратится в ту чёрную старуху, что мне тогда делать?» Таким образом, они отправились в деревню на поиски невесты…

– Держи восточнее! – сказал Шахназаров, когда пролетели Челны.

В пятидесятых годах в этом районе природа ещё сохраняла свою первозданную красоту. В лесах, где не ступала нога человека, можно было ещё встретить зверей вроде медведя и рыси. Леса были полны дикими утками, тетеревами, куропатками. Там водились в изобилии ягоды, грибы. Это окрестности Шаршады! Вон он и сам! Многие считали его земным раем. Если остановишься у какой-нибудь старухи попить чайку, пока вскипит самовар, она из лесу за избой принесёт чашку смородины или малины. В лесах вдоль Ижа растёт всё, чем богаты наши края. В Шаршадах жил вышедший из народа артист Шонкар. Там он творил, там похоронен. Его могила вон там, на горе Саклау. Обо всём этом можно было бы написать книгу…

И Салауш историческое село. Жаль только луга остались под водой Нижнекамского водохранилища. Шахназаров помнит ещё те годы, когда на буровых вместо нефти били фонтаны солёной воды, которые сожгли все луга. «Чёрное золото» было обнаружено возле деревни Волково, но месторождение было бедное и разработано было быстро. Не осталась ли какая-нибудь залежь? Но это можно было узнать только у нефтяников.

– Смотри, цел ещё тот домик?

– Какой домик? – поинтересовался лётчик.

Шахназаров усмехнулся. Вслух высказывает свои мысли, оказывается. Много лет прошло с того события. Тогда он приезжал ознакомиться с работой нефтяников и зашёл в правление колхоза имени Пушкина. Поинтересовался делами хозяйства. В тот момент с шумом, криком в правление забежала женщина.

– Деревня проваливается сквозь землю, давайте быстрее!

Кто был в правлении, с шумом побежали за женщиной. Шахназаров последовал за ними. И в самом деле, деревня стала проваливаться в землю. Домашний скарб расположенного у ручья дома вынесен на улицу, а хозяйственные постройки провалились в жерло ада. Старая большая ветла, стоявшая с края сада, уже наполовину провалилась и продолжает погружаться в бездну. Снизу доносится жуткий гул. Становится страшно стоять на улице. В домах не осталось никого, многие выбежали в поле. Некоторые в ожидании дальнейших событий в страхе бегают туда-сюда, не зная, за что хвататься, плачут, кричат, читают молитвы, какие знают, просят у Бога милосердия и милости. И у Амира возникло беспокойство, стал ждать, чем закончится это столпотворение. Как рассказывали, богатырь-ветла высотой в тридцать – сорок метров и в шесть обхватов толщиной вместе с вороньими гнёздами в несколько этажей провалилась в бездну. После этого у подземного дракона закрылась пасть. Адское чудовище, подобно уставшему хищнику, охнуло в последний раз и умолкло – подавилось людским добром. Домик, дрожавший у края бездны, каким-то чудом остался цел. Вон он! Тот чёртов провал был огромен. Впоследствии одна старуха ходила, показывала односельчанам Коран, который в суматохе оставался забытый на полке и якобы спас их дом. Может, так и было…

Пролетая на вертолёте, Амир наблюдал, вспоминал молодость, обновлял свою память. Нефтяных вышек уже не было.

– Бесполезно шляться попусту. Переночуем на горе Красный бор. Хорошее место, удивительно красивая природа. Самая высокая точка Татарстана. Разворачивайся, – сказал лётчику Амир. – В деревне купим свежую рыбу, сварим уху. Может, и куропатку достанем. Отдохнём на лоне природы.

Всё получилось, как загадал Шахназаров. Блаженство у ночного костра было неописуемо. Внизу далеко-далеко раскинулась ночная Кама. За ней, как будто близко, светятся огни Мензелинска, мерцают редкие нефтяные факелы. Там ещё добывают нефть.

– Ну как?

– Это сказка, – ответил Ибрагим.

– Завтра ещё увидишь. – Шахназаров недоговорил, скрывая тайну. Но он уже давно запланировал, что будет делать завтра. Таковы люди, рождённые под знаком Козерога. Он даже не дышит без плана. В этот раз он двинулся прощупать республику.

Может, вы скажете, что разведка, добыча, реализация нефти – дело государства. Это так, конечно. Только есть одно «но». Государство не идёт против, отдаёт и землю, и богатство. Бери, только умей использовать. Времена, когда жили зажатые в партийный кулак, прошли, настала пора демократии. Шахназаров делает сейчас что хочет и как хочет. Надо только умело руководить, используя опыт прошлого. А этого мастерства у него хоть отбавляй. Если бы поставили его ханом государства Татарстан, то и с этим бы он справился. Показал же он себя. Ещё покажет!..

Интересно же здесь получается. Вертолёт начал летать с горы на гору. Возле Азнакаева есть знаменитая гора – Чатыр-Тау[5]5
  Чатыр-Тау – Шатёр-Гора.


[Закрыть]. Здесь ещё сохранились следы Шахназарова. Вон берёзовая роща Хрущёва, любившего, будучи руководителем государства, держать речи по три-четыре часа. В честь Никиты Сергеевича республиканское и районное начальство провело в этой роще торжественный обед. Во время посещения обкомовской дачи на берегу Волги Хрущёву очень понравилась фаршированная курица по-татарски. В путешествие по Татарстану он приказал взять её. Шахназаров, ни шагу не отходя в сторону, наблюдал, как готовит её известный кулинар Юнус Ахметзянов. Затем велел аккуратно завернуть. Для гостинца жене, Нине Петровне, упаковали отдельно. Впоследствии за усердие Шахназаров и Ахметзянов были награждены орденами Ленина.

В настоящее время Берёзовый бор носит имя Хрущёва. Было бы неплохо, если бы на поляне, где был торжественный обед, построили памятный дом. Для туристов тоже было бы интересно. Надо будет сказать об этом молодому главе администрации района. Что ни говори, Хрущёв – человек, который произвёл революцию в сельском хозяйстве. Об этом нельзя забывать.

На берегу реки Ик, на той лесистой местности, у Шахназарова была своя частная пасека, небольшая – на двадцать пять ульев.

За ней смотрел пасечник колхоза «Авангард» дядя Сулей (полное имя Сулейман). Там Шахназаров познал вкус спекуляции, то есть бизнеса, если выразиться по-современному.

Вертолёт приземлился на вершине известной своей красотой горы Чатыр-Тау. Почему именно Чатыр-Тау? А если вы побываете в районе Азнакаева, увидите, какая эта гора. Вдали, справа от горы, подножие Уральских гор. Внизу течёт, извиваясь, река Ик. Слева раскинулись зелёные луга. В середине этой красоты возвышается Чатыр-Тау. Издали она напоминает огромный шатёр. С какой бы стороны ты ни смотрел. У Чатыр-Тау есть ещё одна особенность. Там обосновалась редко встречающаяся в наших краях колония сурков. Их норы придают горе вид медовых сот. Ночами глаза сотен зверьков сверкают как драгоценные камни. Напуганные шумом вертолёта, они попрятались в норах, но затем поодиночке начали высовываться. Какие они красивые! Прелестная круглая мордочка, маленькие круглые ушки, яркие, как огонь, круглые глаза. Мех играет красноватым пламенем. Всё же удивительно! Сурки никогда не нуждаются в воде, утоляют жажду утренней росой. Золотые сокровища заповедника эти зверьки.

На лугах под горой насосы выкачивают нефть. Шахназаров намеревается забросить удочку с горы Чатыр-Тау. По сотовому телефону пригласил к себе на ночные торжества главу администрации района и нескольких нефтяных королей края. Председатель колхоза должен был зарезать барана. «Выбери чёрного барана», – предупредил Шахназаров. Он ещё не окончательно потерял былую власть. «Яхто!» – был ответ на все его указания.

Вершину Чатыр-Тау всю ночь освещали автомобильные фары. В сторонке мерцал огонёк мангала – жарили шашлыки. На подножье горы мириады звёзд – сверкают глаза сурков. Зверьки были удивлены, видя такое чудо. Им и невдомёк, какое большое дело начинается с вершины Чатыр-Тау.

* * *

Шахмиран вызвала к себе Агента. К вечеру в банкетном зале офиса был накрыт небольшой, но весьма богатый стол. На столе дорогие вина и закуски. Шахмиран была мастерица в таких делах. Она и юбилей Аксакала организовала превосходно. Редкостные яства ей привозили из-за границы. Агент ныне для них самый дорогой человек. Он спас их от невиданной, неслыханной опасности. На почётном месте, рядом с Князем сидел Торгаш, вернувшийся из командировки в Германию и Польшу. Эти – входящие в основную пятёрку люди. Поэтому Шахмиран повела разговор с Агентом в открытую.

– Прежде всего, дорогой Александр Васильевич, за большую помощь в сохранении наших кадров передаю вам нашу огромную благодарность.

– Как смог, – скромно ответил Алаев.

– Фирма пока приостановила свою работу, – продолжала Шахмиран. – Понимаете, наверно, так было нужно. Однако это, я бы сказала, временная мера. Скоро мы зарегистрируемся под другим названием. Очень даже возможно изменение профиля. Будьте готовы. За это дело взялся Аксакал…

Шахмиран испытующе обвела взглядом каждого, пытаясь определить, какое впечатление произвела новость на них. Вот это-то и убивает. Не буравила бы взглядом, не уставилась на каждого, говорила бы нормально. Торгаш готов был струсить от её взгляда, хоть и не чувствовал за собой никакой вины – тяжела рука у этой змеи. Другие, может, и не так дрожат, как он. Только хорошо запомнилось ему, как здорово перепало от неё при поступлении на работу. Если бы тогда проткнула ему живот пальцем, мог бы концы отдать. Бог спас.

Хозяйка офиса достала из ящика стола блестящие ключи и начала крутить их на пальце. Смотрите, мол.

– Сейчас я приступаю к выполнению одной приятной миссии, – встала с места Шахмиран. – Вчера на коллегии фирмы было принято единодушное решение наградить майора Алаева машиной «джип» за его старания, высоко оценённые коллегией. Эти ключи вам, дорогой Александр Васильевич!

Раздались негромкие крики «ура», жиденькие аплодисменты. Некоторые обняли и облобызали Алаева. Сегодня у Агента авторитет был на высоте.

– Меня ещё радует то, что теперь у Агента есть свои кадры, – продолжила Шахмиран, – его теперь самого можно назвать «фирмой».

Оратора перебил Алаев:

– Шахмиран, пожалуйста, не употребляйте это некрасивое имя Агент по отношению ко мне. Хотя у нас с Князем была уже договорённость на этот счёт.

– Да, – подтвердил Бакаев.

– Извини, Александр Васильевич. Ребята, и вы прислушайтесь. В нашем деле уважение – большая вещь. Александр Васильевич, хотела спросить ещё вот о чём: как проводили Кильдебекова? В смысле, не было ли каких-либо разговоров на похоронах?

– По всем правилам, – нехотя сказал Алаев. – Траурный митинг. Горячие речи. Непрерывно сигналя, триста машин проводили до кладбища. Похоронный марш. Затем дали залп. Остальное – государственная тайна, Шахмиран…

– Годится, Александр Васильевич!

– Могу только добавить, что смерть Матвеева ускорила развязку. После Кильдебекова «дело» взял сам. Об этом уже говорил. Было это нелегко. Конечно, в честь памяти «друга» кое-кому пришлось хорошо дать на лапу. Битова освободил тут же. Я думаю, обо всём этом не надо «базарить». Кинжалу тоже негоже светиться, пусть старается не попадаться на глаза. Вот так, Шахмиран. А за «джип» спасибо!

– Вам, товарищ майор!

Под «государственной тайной» агент Алаев имел в виду ход, развязку этих событий. Подробности, конечно, никто, кроме него, не знает. В камеру Мушки-Матвеева он подсадил другого уголовника, дав ему задание. Будучи одним из звеньев цепной реакции, уголовник, убивший Мушку, и сам впоследствии отдал богу душу. Осталась секретом и записка майора Кильдебекова, написанная перед происшествием: «В моей смерти прошу никого не винить». По закону выходит, что сам виноват. Что за вина? Почему пошёл на смерть? Вопросов много. Только ответа нет. Хотя в процессе расследования один высказал сомнение из-за того, что паста в записке не соответствует пасте в авторучках, находящихся в кабинете, Алаев его тут же предупредил. «Выходит, мы сами на себя наговариваем. Записка написана своей рукой покойника. Давай не будем копаться», – оборвал его Алаев.

Если начинать копаться, то не может не вызвать сомнения и то, что тоненькая верёвочка, привязанная к затвору форточки, смогла выдержать тяжесть тела Кильдебекова. К тому же ноги покойника касаются подоконника. В общем-то, есть моменты, где копаться. Конечно, если это государственная тайна, то на такие мелочи не обратили внимания. Майор Алаев держал под наблюдением все тонкости, большинство дел совершал сам. В необходимых случаях накладывал табу. Стало быть «джип» он заработал в поте лица, заслуженно.

Беспокоившая Шахназарова гнилая система или отсутствие таковой и здесь своё дело провернула основательно.

– А как у вас с тенью Юркина? – начал Алаев.

– Государственная тайна, – ответила Шахмиран словами Алаева, сказанными им ранее.

Сотрапезники впервые за всё время дружно засмеялись. У всех спало напряжение, все испытали какое-то удовлетворение.

– Давайте за наши успехи!

– Я сам поднимаю за нашу прекрасную Шахмиран. Поражаюсь её усердию, ловкости и в то же время терпению. Первый тост за твоё здоровье, Шахмиран! – провозгласил Торгаш.

– Не льсти, Тимержан.

– Правду говорю.

– Присоединяемся к предложению. – Алаев поднялся с места, подошёл к Шахмиран и вежливо попросил её руки. Что это? Алаев вздрогнул. Не рука, а железные грабли, твёрдая, несуразная. Смущённо прикоснулся губами к руке Шахмиран. – За тебя, Шахмиран!

Тост поднимали за каждого по отдельности. Однако никто не обмолвился, о чём идёт речь, не стал распространяться о тех или иных событиях. Впрочем, этого и не требовалось. Каждый понял, что его касается, сделал необходимые выводы. За последние четыре-пять лет стиль общения был хорошо усовершенствован. От слова «мафия» всё становится понятным – не требуется лишних расспросов, лишних действий. На фирме «Татсиб» этот порядок сохранился твёрдо. К сожалению, пришлось её закрыть досрочно. Сейчас уже нет ни печати, ни необходимой вывески. Зато новая фирма поднимает голову.

* * *

Гордо восседающий за столом Торгаш не очень распространяется о своём путешествии в Польшу и Германию.

– Были там дела. – И весь разговор.

Сказано: хочешь познать мир – путешествуй. Тимержан убедился в справедливости этих слов. Всё-таки он человек, пробороздивший вдоль и поперёк уральские, сибирские края, точнее Колыму и Магадан. В Ижевске, Челябинске, Перми каждый угол ему знаком. Если в первых он когда-то мучился, стараясь сохранить жизнь, то в последних, торгуя, добывая деньги, живёт припеваючи. Продолжает и сейчас.

Только до сих пор не приходилось ему побывать за границей. Спасибо другу Шарахтуллину. Две недели показывал уголки земного рая. Умеет он жить – это да! Как заранее договорились, Жавид встретил Тимержана на Брестской таможне. Причина в том, что по обыкновению таможенники любят копаться, вверх дном переворачивают товар. На стороне Польши совсем не так. Рады поступлению товара в страну. Имея это в виду, Шарахтуллин приехал на нескольких машинах с представителями мэрии Варшавы и полицейскими. Его и на нашей стороне хорошо знают. Встретили его как премьер-министра Татарстана. Где там проверка груза! Таможенники так и вертятся около Торгаша. В течение нескольких минут документы были готовы. В колёсах машины можно провезти не только порошок, но и бомбу. Конечно, для кого как…

В этих местах Жавида называют Королём торговли (есть у него и другие прозвища: Король Варшавы, Король базара). Может, это и так. В прошлом году часть скаковых лошадей продал аж в Японию, другую часть отправил через Москву в Австрию на ТУ-4. У Короля есть владения, офисы не только в России, Польше, Германии, Австрии и Швейцарии, но и в таких странах, как Америка, Италия. Парень из Казани держит в своём кулаке половину света. Варшава для Шарахтуллина важный узел, нити из которого протянуты во многие страны, а управляет ими Жавид. Лично он этот город недолюбливает, считает его грязным, неблагоустроенным. Здесь воюют российские рэкетиры. В настоящей торговле все они профаны. Может, не до конца понимают. Жавид редко ночует в своём трёхэтажном доме у рынка. После работы он отправляется на виллу, расположенную на западе Польши. Вилла расположена на берегу Вислы, недалеко от города Грудзёндз, в местности, богатой лесами, лугами и озёрами. Для предохранения от весенних паводков берега Вислы защищены высокими дамбами. Леса богаты разной живностью, озёра и Висла – рыбой. В окрестных деревнях жители держат в большом количестве домашний скот, птицу. Всё дёшево. Места, удобные для жизни. Грудзёндз в одно время находился под властью немцев. Затем он возвращается Польше, как Гродно поляками Белоруссии. Грудзёндз, Белосток – издавна, как говорят они сами, земли Казанских татар. Шесть веков назад они переселились из Поволжья и Крыма. И сегодня проживают там. Татары признают Жавида своим. Здесь и навсегда можно остаться жить. Здешняя природа, свежий целебный воздух нравятся Жавиду. Наши предки не селились возле Варшавы, стремились к широте, красоте и свободе. Они этого и добились, веками жили в своё удовольствие. Вот это блаженство и обещал показать польский бизнесмен своему земляку Тимержану. Резон, конечно, есть: уважение к товару и доверие. Торгаш не мелочный, не беспокойный, как некоторые. Долг может ждать, не дёргает, требуя деньги или товар. Жавид и сам такой, с широкой душой, в торговле свой брат, компаньона никогда не оставит в беде. И товарищи за границей его любят и оказывают доверие за эти качества, и торговля идёт у него хорошо.