Текст книги "Шахмиран"

– Этот, должно быть.

Кинжал нагнулся за сумкой, и в этот момент кусок металла со звоном выпал из нагрудного кармана на мраморный пол. Около Кинжала остановился проходящий мимо молодой милиционер.

– Что это, гражданин?

– Цирконий это, простой цирконий.

Милиционер взял его в руки и потёр об рукав кителя, будто желая с него стереть пыль, повертел в разные стороны и спросил:

– На что он годится?

– Проволоку ковать на нём хорошо, вместо наковальни, я это… инструменты ремонтирую.

– А-а, возьмите тогда.

От радости Кинжал, забыв о предосторожности, подошёл к клиенту, потянул его в сторону. Тот начал отмахиваться от него, произошла небольшая заминка.

– Вы что, я из Казани, от Торгаша, – начал объяснять Кинжал, но к ним подошёл тот милиционер.

– Всё-таки пойдём-ка со мной, – сказал он, взяв под козырёк.

Когда пришли туда, всё стало понятно.

– Какая бессмысленность, – пожалел Кинжал.

…Когда после долгого ожидания резидент не появился в районе Глазова, Кильдебеков уехал в Казань. Относительно металла с Виктором Матвеевым всё было понятно. Что говорил о Торгаше, похоже было на правду, но остальное вызывало недоверие. Магазин, смерть Галипова и Шомбытова, пистолет – всё это улики против Матвеева. На днях его доставят в Казань, он уже сидит на крючке и достаточно крепко.

В Глазове, наверное, есть ещё кое-кто, через которых он предупредил Торгаша об угрозе, иначе не мог тот не появиться. Ведь товар готов, клиенты ждут. Если это так, то его ноги здесь не будет.

* * *

Что не говори, а не найдя конца нитки, клубок не размотаешь. С середины начнёшь – нить потянется в разные стороны. Сильнее потянуть – порвётся. А надо не рвать, а размотать. Здесь один конец нити – Матвеев. Чтобы размотать клубок до конца, надо начинать с него. Но он в краже металла был только посредником и в Глазове других преступлений не совершал. А ведь в реальности трое убиты, один ранен – виновник до сих пор не найден. Во время допроса Матвеев держится твёрдо. Тюремные порядки, как отвечать на вопросы, знает, опытен. Лишнего слова не скажет, стремится убедить в правдивости своих показаний. Устроили очную ставку с продавщицей – безрезультатно. Девушка узнаёт, конечно, но говорит, что не видела такого человека. Боится связываться с сидевшим в тюрьме уголовником. Что поделаешь, не сажать же вместо одного другого. Самигуллин изложил весь маршрут Матвеева.

– Меня хотите взять на мушку, – говорит девушка.

Наконец пришли результаты судмедэкспертизы: пули, извлечённые из головы Нугаева и сердца Шомбытова идентичны пулям из пистолета Матвеева. Пять патронов в пистолете, оставшиеся из семи, тоже это подтверждают. Наверное, поэтому преступник с самого начала пытался отказаться от пистолета. Однако, без сомнения, оба преступления совершены этим оружием. Для суда этого достаточно. Если найдутся другие неопровержимые доказательства, будет ещё лучше.

– Где анализы галиповской дачи? – спросил Кильдебеков у своего помощника.

– Привезут сегодня вечером.

Среди отпечатков пальцев на рюмке и бутылке были и принадлежавшие Матвееву. Теперь надо было встретиться с доставленным из Москвы Фаилем Битовым для идентификации его отпечатков пальцев на рюмке и бутылке. Это будет доказательством его участия в преступлении. Кильдебеков решил провести интересный следственный эксперимент.

– Что-то бледный ты стал, Кинжал. Наверно, от нехватки воздуха.

– Вы это о чём, гражданин начальник?

– Сейчас мы с тобой проедем по городу, окунёмся в природу, подышим свежим воздухом, – сказал Кильдебеков. – Может, лейтенант на память снимет нас на киноленту? Пойдёт так, Самигуллин?

– Я всегда готов, товарищ майор.

– Тогда поехали.

Оставив позади несколько улиц города, уазик остановился на углу улиц Маяковского и Бутлерова. Вышли из машины. Самигуллин с кинокамерой встал в сторонке. Кильдебеков краем глаза наблюдал за Кинжалом, лицо которого посинело.

– Как, эти места знакомы тебе, Битов?

– Я ведь казанец, почему не быть им мне знакомыми?

– Если так, то скажи мне, Фаиль, к этому месту с каких сторон можно подъехать? – спросил Кильдебеков, сведя разговор к шутке.

– С обеих сторон улицы можно подъехать, с той и этой…

– Постой, постой, как подъедешь, когда дорожного знака нет, улица узкая? Если вдруг что-нибудь случится, например, на дорогу выбежал ребёнок, куда повернёшь, а?

– Вправо, можно взять на дорогу, выходящую из того вон дома.

– Ладно. А как называется улица, идущая вниз?

– Которая, что ближе? Некрасова, сами, наверно, знаете, – ответил Битов.

– А дальше что за переулок?

– Улица, что поперёк, это – Щапова.

– Нет, та, что идёт вниз до кольца.

– Которая поворачивает влево, в овраг?

– Собачий переулок, чудной, конечно.

– Молодец, можно сказать, что казанец. А ведь некоторые не знают толком места, где живут, – заключил Кильдебеков, заканчивая первую часть прогулки.

Затем они проехали до дачи, до леса возле Салмачей. Вначале на свежем воздухе Битов не скупился на слова. Размахивая руками, объяснял, что видит, что знает. Только около дачи замкнулся, что-то почуяв. На вопрос: «Можно сюда заехать зимой на «жигулях?», ответил, что нет, наверно, по глубокому снегу могут пройти только «нива» или уазик. «Прогулка» на этом закончилась.

На другой день на встрече с Матвеевым Кильдебеков решил обновить свой эксперимент, может, это даст что-нибудь. Дал указание приготовить киноленту.

– Может быть, и вы думаете обновить свои путешествия, Матвеев? Всё же мы сначала выслушаем Кинжала. Он ведь, к удивлению, ничего не хочет взять на себя.

Как только на экране появились немые кадры, майор приступил к объяснениям.

– Вы машину Нугаева держали вот здесь, попали в аварию, стреляли в людей. Битов показывает, что вы развернулись и на улице Щапова чуть не сбили женщину. Машины разъехались в разные стороны. Что забыли в Собачьем переулке, я не знаю. Хотя вам это известно, Матвеев. Не будем терять времени на то, как сожгли машину. Если тебе интересно, могу показать, как гуляли на даче Галипова, как совершили преступление, как спрятали кровавые следы в лесу у Салмачей. Каким образом ты мог совершить все эти преступления в одиночку, Матвеев? Ну, будем смотреть дальше?

– Не надо, продал, значит, падла. Понял теперь, зачем он тогда окровавленный нож совал мне. Дескать, держи у себя, у меня нет кармана. Надо было тогда всадить ему пулю в лоб. Барсука он, Кинжал, заколол. Падла, хочет выйти сухим из воды. Всё организовали Барсук и Кинжал. Меня нашли и привлекли они, когда я ничем не занимался. А Торгаша я на самом деле не знаю, гражданин начальник.

– Ты, похоже, забыл всё.

– Верить или не верить – ваше дело. Мне сейчас уже всё равно. В гостинице с ним встретился в первый раз и, как вы знаете, тут же разошлись. Посредника-пацана тоже не знаю. Может, у них есть ещё кто-то, который послал. Я так думаю…

Клубок потихоньку начал разматываться. Намотан из очень длинной нити, размотается ли до конца – неизвестно. «Татсиб» вынужден приостановить свою работу, значит, что-то есть. Клубок, похоже, катится в эту сторону…

Часть вторая

Сановнику, кажется, наступили на хвост… Кнопка звонка на косяке входной двери была расположена довольно высоко. Низкорослый милиционер никак не мог дотянуться до неё. Едва дотронулся пальцем, как внутри зазвучала еле слышная музыка. Плохо слышно, значит, входная дверь двойная. Посетители ждали вопроса: «Кто там?» Но никто голоса не подавал. Старший лейтенант снова потянулся к звонку, но в этот момент обе двери одновременно открылись. Посетители вошли внутрь.

– Разрешите вас побеспокоить!

Между тем обе двери автоматически закрылись. Посетителей было трое: тот низкорослый милиционер, двое в гражданской одежде, как на подбор высокого роста. Кто они, зачем явились, почему не предупредили? Какая нужда появилась ещё у милиции? Это было загадкой для хозяина дома. Однако на его лице не возникло ни тени тревоги. Ночные гости не успели опомниться, как перед ними возникли похожие друг на друга как две капли воды две овчарки величиной с телёнка. Псы сели напротив, уставившись на вошедших своими красными глазами, как будто ожидая, что кто-нибудь им положит в рот кусок мяса. Хозяин продолжал сидеть у стола в глубине комнаты. Милиционер, пытаясь пройти в комнату, сделал только шаг, как собаки, рыча, пресекли его попытку.

– Уберите собак!

– Они интересуются, кто сюда явился, – спокойно молвил хозяин.

– Лорд, сиди спокойно, – попытался приказать милиционер, но сторожа и на это ответили рычанием.

Хозяин, а это был Шахназаров, поднялся с кресла и шагнул в сторону коридора. Приказал вошедшим не двигаться с места.

– Значит, знаешь Лорда. Дурака узнаешь по его словам. Здесь ведь нет Лорда. Теперь представьтесь сами, в чём нужда?

– Я – Юркин Николай Петрович, из угрозыска, эти – наши сотрудники.

Старший лейтенант полез было в карман за удостоверением, но Шахназаров остановил его.

– Не надо, я сам. Поднимите вверх руки. Ну, кому я говорю? Все трое! Вот так. Смотрите, пошевельнёте пальцем, разорвут на части, – предупредил их, затем обратился к псам: – Мальчики, внимание!

– Ух!

– Ух!

Сторожа, показывая свою готовность к нападению, зарычали, завизжали, обнажая свои зубы. Шахназаров сначала прощупал офицера, достал его пистолет и удостоверение. У других, кроме ножа, ничего не оказалось.

Приговаривая: «В чужой дом разве заходят с пистолетом, ножом?», хозяин направился в зал. Приказал незваным гостям не шевелиться, собакам быть настороже. «Р-р, р-р», – был ответ.

Шахназаров разложил на столе взятые у тех вещи, из нагрудного кармана халата достал величиной со спичечную коробку сотовый телефон и набрал номер.

– Я это. Узнал? Извини, что беспокою так поздно. Нужны сведения о старшем лейтенанте Юркине из угрозыска. Николай Петрович. В каком отделе работает? В чьём подчинении? Жду.

Хозяин взял в руки пистолет милиционера. Долго вертя в руке, осмотрел. Сколько людей погубил этот пистолет? Старое оружие, черень стёрлась, рукоятка блестит, заряжен. «Кому предназначена эта смерть – мне?» – У Шахназарова дрожь пробежала по спине. Разрядив пистолет, вздохнул свободно. Вспомнив что-то, достал телефон.

– Выдели парней пошустрей. Пока ничего нет. Ну, четверых-пятерых. Будут ждать в своих машинах. Достаточно, если ко мне зайдут Фара и Князь. Не беспокойся, позвоню сам минут через двадцать – тридцать. Нет, нет, тебе не надо трогаться. Будь на телефоне!

– Руки устали, отпустить бы их, мы ведь безоружны. Может, уйти нам совсем, и Вам, Аксакал, хлопот будет меньше, а?

– Откуда знаешь моё имя и Лорда тоже?

– Если отпустите, даём слово забыть всё, – сказал «милиционер». – Мы ошиблись, сейчас каемся.

– Пожалуйста, отпустите!

– Руки отвисают, нет терпения, – бормотали другие.

Подойдя к ним, Шахназаров одному за другим отпустил руки. Похоже, псам это не очень понравилось, и они удивлённо застонали. Хозяин напомнил, что двигаться нельзя, иначе придётся их кости увозить в мешках. А сам, как ни в чём не бывало, стал ходить из одной комнаты в другую.

Интересно, сколько же комнат здесь? Снаружи входная дверь одной квартиры заложена. Значит, две квартиры объединены в одну. Тогда комнат не менее пяти-шести. Говорили, живёт один. Зачем ему столько комнат?!

Ошибаются ночные гости. Одна комната объединённой квартиры вместе с кухней и туалетом принадлежит собакам. Живут, как хотят, неплохо. Окно с этой стороны всегда открыто, работает вентилятор. Никакого лишнего запаха!

– Аксакал, а, Аксакал! Может, нас отпустите?

– Когда всё выяснится, – ответил хозяин сухо.

Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Шахназаров утонул в кресле. Внимательно выслушал звонившего. «Так… так», – поддакивал, но сам ни одного вопроса не задал. Те, что у двери, встревожились. Чувствуют, что разговор о них. Тогда о шустрых парнях, наверно, говорил неспроста. Есть, конечно, повод для беспокойства. Видно, попались…

Разговор по телефону окончен. Шахназаров дробно постучал пальцами по столу, надел тёмно-синие очки, закурил толстую сигару и выпустил несколько клубков дыма.

– Умоляем, Аксакал!

– Юркин, как твоё настоящее имя?

– Николай.

– Не ври.

– Ей-богу.

– Три года тому назад ты убил старшего лейтенанта Николая Юркина?

– Вот ещё.

– Отвечай прямо!

– Я никого не трогал.

– Ведь это удостоверение его. Знаешь, подлец, что делают с убийцами? – начал вскипать Шахназаров. – Таких и самих ухлопывают. К тому же с оружием пытался ограбить мой дом. Придётся держать ответ.

Лжеюркин начал рыдать, умолять, друзья съездили ему по голове. Шахназаров кое-как остановил собак.

– Садитесь на пол, – приказал хозяин. – По-турецки. Вот так. Остальное решат ребята, они знают.

Войдя в зал, хозяин ещё раз взял телефон.

– Пришлите ребят, у меня есть забава.

Шахназаров, посчитав работу законченной, снова погрузился в кресло. Забавлялся, пуская кольца дыма. Спокойствие хозяина, особенно его регулярные указания по телефону окончательно привели «милиционеров» в страх. Кто, интересно, этот Аксакал?! Министр внутренних дел? Или госбезопасности? Может, теневой премьер-министр, президент?! В одно мгновение раскусил их. Нет, не вмещается это в голову!.. На собак только посмотри, языки около ушей «милиционера». Пошевелись только, голову откусят. Ни пистолет, ни нож не помогли. А хозяин даже не интересуется, чем они занимаются. Другой замучил бы окончательно. Этот всё знает – тогда спасения нет. Заиграл музыкальный звонок. Собаки навострили уши. Хозяин нажал на кнопку телефона, и двери распахнулись. Тайна, оказывается, вот в чём: не надо спрашивать, кто там, телефон всё сделает. Парни прибыли в одно мгновение. Хозяин поприветствовал их поднятием правой руки.

– Князь, узнаёшь этих?

– Подними-ка голову, – Князь приподнял голову «милиционера», взяв рукой за подбородок. – Нет, пожалуй.

– Это же Пёс, – сказал Фара.

– А-а-а, это тот разбойник, чем ещё занимается он здесь? Тогда ведь Шахмиран предупреждала его. Непонятлив оказался подлец.

– Значит, претендент на мою усадьбу. А я его совсем не узнал.

Фара надел наручники на всех троих пленников. Князь начал выяснять, каким образом они вышли на этот дом, кто им дал адрес. Его перебил Шахназаров:

– Это выясните там. Он даже знает, что я Аксакал.

– Неужто так?!

– Три года тому назад он убил старшего лейтенанта Юркина, – Шахназаров протянул красное удостоверение. – Вот с этим ходит теперь. Находится в розыске. Осиротели трое детей покойного Юркина.

– Его не я убил, – очнулся Пёс.

– Опять ты ошибся, негодяй.

– Где ваши машины? – поинтересовался Аксакал.

– Укрыты в саду.

– Форму снимите с Пса, наденьте куртку – пусть будут одинаковы, – сказал Шахназаров. – Идите, надоели вконец. Не забудьте завязать рты. Остальное сам выясни. И ещё другое…

Ребята быстро реализовали свою готовность. Перед уходом Князь под руку отвёл в сторону Аксакала и шёпотом спросил:

– Что делать, отвезти в УГРО?

– Ты что – сумасшедший?!

– Понял.

– Поезжайте подальше. От нас не должно быть дыма.

– Сделаем, как сказали, Аксакал. Здоровьица вам!

Автоматические двери открылись, пропустив людей, и закрылись. В доме воцарилась тишина. «Мальчики» Шахназарова, как будто решив, что сегодня достаточно поработали, ленивой походкой направились в свою комнату на отдых. Если бы даже не рэкетиры, а сам майор Кильдебеков пожаловал сюда, были бы такие же «почётные» проводы. Аксакал хорошо знал способы избавления от таких. Этому он научился, ещё работая в обкоме партии.

* * *

Вылазка бандитов обеспокоила Шахназарова. Мемуары, которые начал писать на прошлой неделе, отодвинул в край стола. Вот ведь что делают?! Зачем, например, пришли сюда? Понятно, грабить. А может, угробить совсем – кто знает? Юркин, дескать. Не назывался бы он Аксакалом, если Юркин мог его достать, сопляк! Остальное пусть Князь решает. Однако даже такая малость информации не должна была просочиться. Значит, где-то имеется слабое звено. Надо предупредить Шахмиран, чтобы действовала осторожно. Шахназаров не собирался кого-то обвинять. Этот Пёс в тот раз добрался до усадьбы. Мог установить слежку. Но как узнал об Аксакале? Дело вот в чём. Ладно, выяснит Князь.

– Всё это шелуха, шелуха, – думал вслух Амир.

Он пытался перевести свои мысли на другое. Фирма «Татсиб» юридически ликвидирована – это его не беспокоит. Надо было такое сделать, чтобы ввести в заблуждение органы. С людьми дела посложнее. Мушка и Кинжал сидят в клетке. Информация может распространиться от них. Сколько раз было сказано наступить на хвост следователю Кильдебекову – всё тянут. Твёрдый орешек, дескать. Но на твёрдый орешек ведь есть и молоток побольше. Шахназаров набрал номер. Длинные гудки насторожили его. Что это? Может, ошибся, нажимая на кнопки? Набрал снова.

– Что не отвечаешь, Гульшагида?

– Ребята заехали посоветоваться, – ответила девушка, объясняя своё молчание. – Снова Пёс выполз из подворотни. Хотел просто разбогатеть. Сейчас выясняем, откуда взяли «Аксакал».

– Смотрите, чтоб следов не осталось. Сама не собираешься ко мне? Давай приезжай, испортили настроение.

Рэкетиры, пришедшие грабить, даже не успели увидеть всех богатств, имевшихся в доме. Стоя у порога, пытались сосчитать количество комнат. Помимо комнаты для собак, у Шахназарова на одного себя пять комнат. Все они, кроме библиотеки, битком набиты всяким добром. Здесь и хрусталь, и ковры, оставшиеся после смерти жены, и много чего доброго. Амир многие годы коллекционировал часы. Это было его хобби. Часы – от маленьких, величиной с пуговицу, до таких, что упираются в потолок. Последние, по словам хозяина, – древние, с ханских времён. Может быть и так, среди них многие без документов и сведений об их происхождении. Золотых и серебряных, инкрустированных агатом, изумрудом и другими драгоценными камнями наручных часов бесчисленное множество, стенки с двух сторон выставлены ими. Рэкетирам хватило бы нескольких штук для обогащения. А сейфов, спрятанных в вентиляционных колодцах, они бы просто не нашли. В них хранились золотые монеты, чеканки разных лет и разных стран, украшения: кольца, серьги, браслеты, брошки, булавки и тому подобные сокровища. Об этих даже Шахмиран не знает. Амир не из тех, кто суетится, никому не спешит раскрывать свои секреты. Придёт время – всё достанется этой девушке.

В прошлом году после юбилея попытался было вручить сокровища наследникам, но раздумал. Решил потерпеть. Наследники вам известны: дочь, что в Ташкенте, и Гульшагида. Дела несколько изменились в последнее время. Фирму пришлось прикрыть, новая ещё не создана. Все заботы ложатся на него. Придётся, наверно, рукава засучивать повыше. Как говорится, нужен причал для стоянки, и он должен быть надёжным прикрытием от волн. Конечно, не надо заново открывать Америку. Времена другие. Использовать возможности, созданные самим государством, и этого вполне достаточно.

Гульшагида приехала скоро. У Амира исчезли все тревоги, поднялось настроение. Та приласкалась к нему, прижав горячие щёки к его успевшему обрасти бородой и усами лицу.

– Проводила их.

– Забудем о них.

– Больше не будут беспокоить.

– Пойдём на кухню пить чай, – позвал Амир девушку.

И здесь всё поручено кнопкам. Импортные кухонные комбайны и варят, и жарят. Но хозяин решил не возиться с ними, на ночь глядя. Всё оставил на волю Гульшагиды. Та накрыла стол лёгкой закуской. Здесь были сдобное печенье, разные орехи, яблоки, апельсины, бананы.

– Ну как? – спросила Гульшагида, открывая дверцу холодильника.

– Про кистень спрашиваешь? Давай бери!

Шахназаров называет так французский коньяк. Хотя в последние годы он не увлекается спиртным, но когда появляется Гульшагида, не отказывается от «схватки» с кистенём. Страсть и силу придаёт он ему, поднимает настроение. Сегодня есть аппетит, может опрокинуть парочку.

Прежде чем пройти в зал, Шахназаров решил прояснить кое-что на «свежую» голову. Его интересовала судьба арестованных Кильдебековым.

– Что собираетесь делать? – задал он вопрос.

– Мушку прикончил сокамерник, забыла сказать.

– Когда?

– Позавчера. Ещё одна новость: вчера следователь повесился на оконной форточке в своём кабинете. Странно!

– Майор Кильдебеков?

– Он самый.

– Ещё что?

– Всё вроде. В оставленной им записке написал: «В моей смерти прошу никого не винить».

– А как с «делом»? Это очень важно.

– Какое может быть «дело»? Нет сейчас такой головоломки. Семнадцать томов написал, оказывается, дурак.

– Твоя работа?

– Работу выполнили исполнители, – сказала девушка.

– Давай в честь этого!

После того как опрокинул рюмку, Шахназаров почувствовал облегчение и повеселел. Пососал ломтик апельсина, съел банан. Снова наполнил рюмки.

– Достань орехи!

– И тебе поколоть?

– Парочку, – сказал хозяин.

«Кажется, во всё уже внесена ясность, – подумала Гульшагида. – Не просто так, оказывается, позвал старина. Беспокоится, всё делает, обдумывая заранее». А вот Гульшагиде недостаёт такой способности, она нуждается в советах и подсказках Аксакала. То, что в деле Мушки она проявила самостоятельность, его обрадовало. Лишних вопросов не задавал, а всё поднимал и поднимал рюмку в честь этого. Девушка немного поторопилась с выводами. Оказывается, разговор ещё не окончен. Не таков Аксакал, чтобы остановиться на полуслове.

– Ты ведь одну вещь забыла, Гульшагида, – сказал он, вертя в руке рюмку.

– Что-то не могу вспомнить.

– Московский хвост, говорю.

– А-а-а, Кинжал?

– Его там оставлять нельзя.

– Вышел уже, отправила отдыхать.

Закругляя ужин, Шахназаров потихоньку вышел из-за стола.

– Спасибо, Гульшагида, все мои тревоги как водой смыла. Я теперь живу для тебя. Давай выйдем в зал. Завтра поеду в имение, бог даст. Душа успокоилась. Надо хорошенько всё обдумать. На свежем воздухе голова работает лучше. Думаю, нельзя оставаться без фирмы.

Шахмиран хорошо поняла Аксакала. Значит, собирается начать большое дело. Бог не обидел его ни головой, ни способностью. Пусть живёт и здравствует. Надо поднять ему настроение…

– Пойду, приму душ, – сказала она.

Амир уселся на чёрно-коричневый, как зебра, диван в ожидании выхода девушки из душа. «Кистень» успел уже разогреть его кровь основательно. Он знает привычку Гульшагиды выходить после купания в полупрозрачном, как туман, халате, накинутом на голое тело. Это его соблазняет, радует глаз и придаёт силы телу.

Однако же не будем подглядывать, как Шахназаров седлает молодую кобылку, нехорошо это, оставим их и пожелаем весёлого вечера!

* * *

Торгаш влюблён в просторы Сибири и Урала. Там он встал на ноги. Девять лет копал мёрзлую землю, валил лес, добывал уголь, искал золото. Вот уже несколько лет оттуда вывозит добро, помогает фирме стоять на ногах.

Происшествие с непутёвым Мушкой временно прикрыло дорогу в сторону Перми. Товар был ходовой. Радиоактивные материалы во всех частях света берут с охотой. Доллары сыплются как дождь. Не надо бы терять этот источник. Смерть Мушки исключительно обрадовала Торгаша. Надо отметить, что в этом есть и ошибка удмуртских кагэбэшников. Торгашу известно, что суд над подозреваемым должен был состояться на месте совершения преступления – в городе Глазове. А они Мушку отправили в Казань. Дескать, основное дело совершено там. Задача решилась очень просто…

– Пока позабудь о Перми, – сказала Шахмиран, когда Торгаш затронул этот вопрос.

– В Ижевск можно, наверно?

– Сам решай.

Для Торгаша этих двух слов было вполне достаточно. Надо собираться в дорогу.

По выходе из офиса Тимержан остановился как вкопанный, подобно путнику на развилке семи дорог. Новости последних дней переполняли его душу. Хотелось выпить, понежиться с кем-нибудь. Куда податься? К Нурие, конечно! Тимержан направился в сторону кафе «Красотка». Почему «Красотка»? Это надо спросить у азербайджанца Синана. Он очень любит жену Нурию и кафе назвал в её честь. Сам стал директором. Синан, как и Тимержан, занят организацией торговых дел. Бегает то туда, то сюда – добывает товар. «Товар» – это девяностошестиградусный спирт. В задней комнате кафе разбавляют спирт водой – делают водку. Из одного литра получается шесть-семь бутылок. Большую часть отправляют в палатки, разбросанные по городу.

Синан – торговый волк. Протоптал дороги ко всем спиртзаводам Татарстана. На Усадском, Шумбутском, Мамадышском, Тюрнэсском заводах у него есть знакомые люди. С Александровской пока не может сварить кашу – у них своя челнинская мафия. Вдобавок у них новый глава администрации, никого не пускает, всех прижимает. Но не беда – есть ведь ещё Чистополь, Бугульма. Как бы там ни было, Синан в море торговли плавает как рыба.

– Во сне я вижу это или наяву! – С таким возгласом встретила Нурия Тимержана, вешаясь ему на шею и обдавая горячим дыханием. Тимержан страстно прижал её к себе. Со стороны было бы смешно смотреть, как изящная, миниатюрная Нурия лезет на пивную бочку. Что в этом овине ей нравится?! Не выпуская её из своих объятий, Тимержан повернул ключ в дверном замке.

– Тише, нетерпеливый, только ты сломал этот диван, – пошутила Нурия.

– И сама хорошо подбрасываешь, молодец. Ха-ха-ха…

Такие безбожные выражения распространены среди работников торговли. Пристрастие к спиртному, видимо, портит их.

– Отдохни, я приготовлю перекусить, – сказала Нурия, вставая с дивана.

Бутылка коньяка вприкуску с шоколадом была выпита. Нежные, ласковые слова сказаны. Потихоньку наступил весенний вечер. Но любовники не спешили расставаться. Диван несколько раз проскрипел-простонал под их тяжестью.

– Ну что, двинемся?

– Твой Синан где?

– Бегает где-то.

– В Бугульме он что потерял?

– Насчёт спирта хлопочет, наверно.

– Ладно ещё не зацепили его.

– О рэкетирах говоришь, что ли, Тимержан?

Торгаш не всё ещё знал. В Бугульме у директора малого предприятия вымогают тридцать пять миллионов рублей. Тот отказывается платить. Тогда его вывозят в лес, избивают как собаку, угрожают убить. Директор соглашается, и его отпускают. Видя, что директор не выполняет обещания, его хватают снова.

– Вот твой адрес, номер телефона, жена работает там-то, зовут её так-то, дочери шестнадцать лет, зовут её так, учится в такой-то школе, сын служит в Волгограде в Н-ской части. Не ошиблись? Тогда настанет и их черёд. А сына отправим в Чечню, и оттуда он не вернётся. Давай плати!

– Где я возьму такую сумму? – разводит руками директор.

– Если хочешь жить, найдёшь.

– Ну уменьшите хоть на половину, – умоляет директор.

– И так просим мало, а если будешь брыкаться, добавим ещё.

– Нет ведь, что делать?

– Работать надо лучше.

Директора берут за грудки, приставляют нож к горлу. Не оставляют места для разговоров.

– На этот раз не пытайся обмануть. Пиши расписку.

Определены дата, время и место передачи денег. Место – центр города, район продуктового магазина. Остальное не его дело, лишь бы не забыл деньги, иначе придётся платить вдвойне. Вопрос может быть решён и по-другому. А уж если сообщит органам – попрощается с головой: предупредили строго. Это директор и сам понимает. Но не может он раздеть фирму в угоду рэкетирам. Ладно, если удовлетворятся этим. Вон ведь что говорят: просим ещё мало, не скостят ни копейки. Прижатый к стене директор вынужден рассказать органам о сложившемся положении. «Правильно поступил», – успокаивают его. В масштабе города готовят операцию «Директор». В дипломат укладывают тридцать миллионов (чтобы в случае провала операции могли прийти за остальными пятью). Понятно, переписывают номера купюр. Работники КГБ и МВД прячутся в окрестных домах, оставив свои машины поодаль. День прохладный. Директор одет легко. В руке дипломат с деньгами. Часами крутится возле магазина. Но никто к нему не подходит. Три раза заходит в магазин за пивом. Дрожа от холода и страха, пьёт прямо из горлышка. Горит, наверно, внутри. Из засады наблюдают за ним, улыбаясь.

А это что такое? Два милиционера подходят и пристают к нему. Мол, зачем здесь крутишься. Почему не пьёшь дома? Начинают дёргать за рукава беднягу. Всё испортят эти, провалят операцию. Наблюдатели срочно связываются по рации с городским управлением МВД и предлагают убрать милиционеров. Получив жёсткий приказ оставить объект в покое и исчезнуть оттуда, горе-милиционеры убираются прочь, недоумевая, почему начальство мешает им наводить порядок.

И после этого ещё долго трясётся директор. И вдруг около него проносится «девятка» с двумя бритоголовыми. Через некоторое время опять они появляются, но не останавливаются. К ним присоединяется какая-то «мигалка». После выясняется, что управление по борьбе с экономическими преступлениями, узнав о проведении в городе неизвестной операции, тоже приходит в движение. Этого оказывается достаточным, чтобы спугнуть рэкетиров. Операция срывается.

Директор не успевает отогреться, возвратясь домой, как слышит телефонный звонок. Рэкетиры, оказывается, интересуются, что он собирается делать, продав их. «Допустил ошибку, останешься без головы», – грозятся.

– Три часа ждал. Не знаю, какая «мигалка» прошла. Может, по своим делам едут, – отвечает директор. – Деньги у меня с собой, могу вынести сейчас же.

– Не спеши, подожди, не бросай трубку.

Телефон долго молчал, советуются, значит. Похоже, заинтересовались, если сказано: «Вынесу сейчас».

– Через час будь на месте, смотри только, – предупреждают рэкетиры.

Для работников КГБ час времени вполне достаточен. Операция «Директор» превращается в операцию «Облава». На магистральных улицах, выходящих из города, ставится двенадцать милицейских постов. После передачи дипломата планировалось загнать «девятку» в тесный переулок-тупик. Так и получилось. Куда бы ни направлялись, везде на пути стоят посты, вооружённые автоматами. «Девятку» вынудили повернуть на глухую улицу, а здесь они попали в окружение четырёх автоматчиков. Бритоголовых тут же уложили на землю. В их карманах обнаружили расписку директора о тридцати пяти миллионах, блокнот со сведениями о членах его семьи.

Тимержан ошибается, у рэкетиров не упоминается имя Синана. Он не участвовал в этом. Об этом Тимержану Нурия досконально рассказала.

– Это ведь его рэкетиры.

– Возможно.

– Ты выгораживаешь своего Синана? – допытывался Торгаш.

– Ни на чёрта он мне не нужен. Сказала же я: не человек он, «ходит задами», живёт по-скотски. Не нравятся мне эти его привычки.

– Недолго он будет ходить.

– И сама я так думаю, – загадочно сказала она.

– Тогда уж мы свободно поедем загорать на песках Анталии. Там дом отдыха нашей фирмы.

– Сколько раз уже ты обещаешь!

– Вот съезжу на Урал, – ответил Торгаш. – О-о-о, чуть не забыл.

Тимержан надел на шею Нурии золотую цепочку с медальоном, на котором был изображён барс. Та принялась целовать его широкую щеку. Срам, ей-богу!

– Посмотри, какие глаза у барса!