Книга: Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Хантер Томпсон

На протяжении всего повествования ощущается борьба. Борьба, которая идёт бесконтрольно, партизанскими методами, и ведётся против атавизма. Всеобщее непонимание, на которое постоянно ссылается Рауль Дюк, показывает классический конфликт отцов и детей. Старшее поколение ещё не ушло на заслуженный отдых и пытается учить уму-разуму младших, не понимая, что время для воспитания безвозвратно ушло. И кроме презрения и насмешек, они не получают ничего. В качестве протеста, многие молодые люди ищут себе новых наставников, и неважно, кто это будет. Хоть Иисус, хоть чёрт или даже Чарльз Мэнсон. Сквозь призму книги мы наблюдаем закат, возможно, самого бунтующего поколения в истории США, поскольку негласных правил было также много, как и наркотиков в загашнике у героев произведения.

Также, приятно читать роман, осознавая, что Хантер С. Томпсон держит руку на пульсе времени, а не занимается ретроспективой событий спустя долгие десятилетия, благодаря этому описание происходящего имеет должный эмоциональный окрас. Однако здесь же кроется и одна из главных проблем книги, которая с первых страниц обламывает кайф от чтения. Все мыслительные процессы, которые происходят в голове персонажей, направлены на описание недостатков американской системы тех лет. И если, благодаря современной агрегации, истории про владельцев игорных заведений или полицейских, для которых улыбка лишь маска, читатель в состоянии понять, то всевозможные культурные отсылки, которыми напичкана книга, будто нажимают на стоп-кран и заставляют выйти из зоны комфорта. Слишком много имён, которые важны в контексте книги, но абсолютно бесполезны для современного человека. Естественно, данная проблема касается среднестатистического русскоязычного читателя, коим являюсь я.

Всё приключение посвящается поиску. Поиску того изведанного чувства, что зовётся свободой. Они искали возможность попробовать её на вкус вновь, но забыли главное правило. Чувство новизны бывает лишь один раз, а потом начинается привычка. Дальше можно закидываться ещё большим количеством таблеток, выкуривать всё больше травы, но будет уже без толку. Здесь же проявляется и вторая проблема книги, а именно в возрасте читателя. К тридцати годам мятежный дух может выветриться, прочитанные истины могут стать наивны, а значит и книга пройдёт мимо.

Желаю новым читателям, которых с годами становится всё больше, успеть прочесть книгу, пока у вашего бунтарства не истёк срок годности.

Это сродни лекарству - закинуться старой доброй контркультурой после приторной книги. Такое юное чувство свободы и легкости, и кажется, что герои давно знакомы, а рассекаешь в кадиллаке с откидным верхом с ними именно ты. За это я и люблю остренькую литературу, за снос крыши и расширение границ в голове. А конкретно Томпсона за ум и тонкость.

Наверно, это может быть сложно, увидеть и отыскать за обилием наркотических галлюнов и искаженных действий дельные мыслишки, когда сбиваешься на рассматривание отходняковых картинок и мысленно зависаешь в одной точке. Потому что в книге реально почти ничего не происходит - ну катаются, ну лопают, ну косячат, ну сходят с ума, где сюжет, где сюжет. И все же когда это меня смущало при моей-то суперспособности к легкой ловле нонконформистской волны и трезвой оценке того, как пара старых и добрых, начинаю повторяться, берут читателя на слабо, обнажая все грани жесткого наркотического рая, в котором утонула громадная американская мечта. Длинное предложение. Герои ловят кайф от кайфа, и это такой дзен, хотя на деле в игру вступает гротеск и излишняя натурализованность. В меру адекватная замена. И никакой огромной идеи, просто честный рассказ о продажности и лживости этого мира, где самыми клевыми и искренними оказываются как раз эти самые употребляющие ребята, приехавшие в Вегас обманывать обманщиков.

Провернуть нереальное в опасном для ирреальности американском городе? Запросто! А у меня скоро случится избыток американской литературы в крови, пора переезжать в новую книжную страну.

Журналист Рауль Дьюк и его адвокат, бросив все свои дела, отправляются в Лас-Вегас под предлогом написания репортажа о нашумевшей мотоциклетной гонке "Минт 400". Но вместо этого они берут напрокат красный "Шевроле, под завязку набивают багажник самой различной наркотой и отправляются на поиски Американской мечты. В пути их ждёт немало приключений, встреч и разборок, а осложняться всё будет тем, что реальность с каждым днём все больше будет сменяться наркотическими галлюцинациями.

Хантер Томпсон - основатель гонзо журналистики и автор нескольких нашумевших романов. "Страх и отвращение в Лас-Вегасе" - его автобиографичная книга. Во время своего приключения в Лас-Вегас, он записывал всё, что происходит, а после отправил это в издательство. Так на свет появился данный роман, ставший культовым произведением двадцатого века. Это - путешествие в ад собственного сознания, и, либо вы прыгаете к главным героем в машину, либо так и останетесь стоять на обочине, ловя попутку.

А сейчас посмотри на меня: наполовину спятив от страха, я несусь на скорости 120 миль в час через Долину Смерти в тачке, которую никогда даже не хотел иметь. Ты, злобный ублюдок! Это Твоя работа!

Эта книга подобна гонке на бешеной скорости по бескрайней пустыне. Её сюжет несется в молниеносном темпе, сменяя одно событие другим. Не успеете вы и рта раскрыть, чтобы сказать, что это "ненормально/аморально/так нельзя", как уже задохнётесь в облаке пыли. Здесь реальность сменяется наркотическими приходами, насилие сменяется чёрным юмором, стёб над американской культурой сменяется поднятыми серьёзными проблемами. Томпсон без лишнего пафоса и преувеличений пишет прямо и откровенно, пишет в своём собственном стиле, не оборачиваясь на "правильную" литературу и красивый слог.

За его героями действительно интересно наблюдать. Два антипода, ведённые вместе одной мечтой и жаждой приключений путешествуют в самом ярком городе, нарушая сотни правил и законов, откровенно хамя полиции и чуть ли не плюя в лицо всем "свиньям", которых они встречают на своём пути. Проститутки, официантки, служащие отелей, копы, останавливающие их за превышение скорости, и многие другие - всех их герои с непревзойденной легкостью обводят вокруг пальца и едут дальше, закидываясь мескалином и прочими веществами.

— Я не осмелюсь заснуть, пока ты бродишь вокруг с головой, набитой кислотой, и хочешь меня искромсать в лоскуты этим чёртовым ножом. — Кто тебе говорил о лоскутах? Я всего лишь хочу вырезать маленькую "Z" у тебя на лбу.

Не зря Томпсона называют человеком, который выбросил труп Американской мечты на помойку. В этом романе он отлично показывает к чему приводят поиски этой самой мечты, которая, словно мираж, каждый раз то появляется, а то растворяется на горизонте. Вместо мечты герои Томпсона получают бесконечные галлюцинации, облёванные туалеты, паранойю и попытки суицида в ванне отеля под песню "White Rabbit". Воздушные мечты и поиски лучшей жизни сменяются жестокой реальностью, с которой ещё предстоит совладать.

Несомненно, для кого-то эта книга покажется просто бредом про двух обдолбанных наркоманов, которые разрушают свою жизнь и портят её окружающим. Но, как по мне, в книгу заложен куда более глубокий смысл. И даже если вы его не найдёте, то это приключение вам так или иначе запомнится надолго. Так запрыгивайте же в ослепительно красный "Шевроле" и готовьтесь видеть людей с головами ящериц и пикирующих на головы летучих мышей. Дикое путешествие в самое сердце Американской Мечты начинается.

Просто мы создали себе жизнь полную беззаботного безделья, и, если вдуматься, так жить сложнее всего.

Ну а если разобраться, Хантер Томпсон, очень крутой чувак. Всего он добился с самых низов, придумал свой жанр гонзо-журналистики, на протяжении многих лет писал для лучших журналов Америки.

Мне повезло, в книге были иллюстрации от уэльского карикатуриста Ральфа Стедмана, его работы процитировал «Нью-Йорк таймс»: «рисунки Стедмана были резкими, сумасшедшими и запечатлели чувства Томпсона, его идею о том, что под пластиковой американской поверхностью скрывается хаос и насилие. Чертежи пластиковых колючек народ воспринимал как чудовище».

Ну и напоследок хочу напомнить всеми знакомую фразу, если не из книги, то из фильма точно: «Багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунов… а также кварта текилы, кварта рома, ящик Бадвайзера, пинта сырого эфира и две дюжины амила».

Самое главное, помните. Наркотики - это плохо.

Слово 1. Признательное (страх как страшно признаваться, но гулять так гулять)

Еду в маршрутке, слышу такое из динамиков по радио:

«Не удалась моя карьера, - Это по вине Вольтера; Судьбы сломалось колесо, - Это по вине Руссо».

Такая типа шутка-прибаутка, прям пророческая почти что, да еще с продолжением.

Через энное количество лет, где-то в промежутке между апрелем и июлем:

Эй, очнись уже, слышишь! Приди в себя! Перестань так самозабвенно пялиться в экран и предаваться откровенному самобичеванию! (где лучше всего самобичеваться, вы уже, наверное, догадались) Ты соображаешь, что делаешь? До неприличия набила это свое «избранное» чужими текстами. Много-много чужих текстов. Так, посмотрим хоть, кто здесь преобладает. Ага, все ясно. Они, конечно, хорошие ребята, но так и до фанатизма недалеко. А это, знаешь ли, нехило так бьет по твоим собственным имперским амбициям. Что? Нет их давно? Говоришь, очень скоро выяснилось, что ничем они не подкреплены и не обоснованы? Плевать! Как твой адвокат, я советую тебе сделать следующее: выйти из положения столба, подобрать челюсти и шагать дальше. A little bit jealous? Shame! Shame on you! (с волнения перешли на английский) В твои-то годы, женщина, окстись! И куда только твоя женская гордость подевалась? Тебе никогда не стать Набоковым, это факт (да никому другому, впрочем, тоже). Но неужели ты и на этот раз сама не сможешь выстроить буковки в правильной последовательности? Не забывай, что находятся люди, которым это даже нравится, пусть тебя сие и очень сильно удивляет. В конце концов, возьми глобус и представь, что весь мир в твоих руках, почувствуй себя демиургом. Это успокаивает. Успокоилась? А теперь яви уже этому мужскому миру свое незабвенное творение! У кого-то будет повод для веселья, который отразится в их ночных кошмарах. А тебе-то что до этого? Ну, спину выпрямила, живот втянула, голову задрала и пошла! (тока не расшибись, прошу)

Слово 2. Вводное (вода вода кругом вода)

«Очнулся в месте незнакомом, Наверно, по вине Платона. При этом пьяный, как свинья, Наверно, по вине меня».

Александр из Воронежа (известный философ, поэт, музыкант и просто хороший человек) (Саша, извини! Я его не сожгла)

Пошла-то пошла, только куда, зачем, для чего? Кто-нибудь скажет, как я здесь собственно оказалась? Нет? Хорошо. Попробуем разобраться сами. Вот, начали всплывать какие-то обрывки воспоминаний: Ремарк, Моэм, импрессионисты, прерафаэлиты… Господи, ну это же еще больше запутывает дело и совсем не проясняет того, почему в один прекрасный день обнаруживаешь себя в мало знакомой и еще неисхоженной местности! Как у платоновского Вощева? «Утром Вощеву ударил какой-то инстинкт в голову, … и тело без истины слабнет». Возможно, но не точно. Думаем дальше. Припоминается, что адвокат говорил, будто пока не попробуешь, не узнаешь, и, якобы, пробовать нечто непривычное для себя совсем не страшно и не отвратно. Еще так загадочно подмигнул и добавил, дескать, он исключительно книги имеет в виду (ага, так я тебе и поверила, старый извращенец). Но эти мои мысли перебились другим его замечанием: что время пока есть (так мы еще почти юннаты), и сегодня можем позволить себе любую книгу, и даже книгу вырви-мозг с рисунками вырви-глаз. Ах, это первое впечатление – такое обманчивое! И с первым мы погорячились, и без этих иллюстраций я не могу уже ее себе представить. Это позже я узнаю (опять же от адвоката), что сначала было округление. По-идиотски ухмыляясь, он расскажет, что давненько не видел у меня таких тарелок на месте, где должны располагаться нормальные европеоидные (но такие славянские) глаза. Примерно с тех пор, как мы нагрянули с ним на выставку современного искусства, и среди прочих лицезрели инсталляцию, на которой художник писал картину всего-то собственной кровью. Жаль, что он не может сегодня начертать мне целостную картину произошедших недавно событий. Моя память выплевывает сплошь разрозненные фрагменты: опять слышу адвоката, который не скупится на льстивые речи в мой адрес и продолжает увещевать: мол, мы с тобой – с большой дороги деревни, нам уже ни к чему не привыкать. В итоге, - Окай, - соглашаюсь я, прикинув, что не скоро еще выпадет такая возможность. К тому же, зная, на что он меня подбивает, отказаться было бы моветон совсем.

Слово 3. По существу (наверное, но не уверена, ибо «тыжебабаинелезьсосвоиммнениемкудатебевтакихвещахразбиратьсятьфу!»)

И только мой адвокат так не считал… Он беспрестанно нахваливал меня, когда на обратном пути подхватил где-то в пустыне неподалеку от Вегаса. Потому что теперь я вливала ему в уши, что Хантер вооот такой вот человечище! Ведь к тому предрассветному часу я уже помнила все более или менее отчетливо…

И гонки, и конференцию, оттиснутые в сплаве гонзо-журналистики и гонзо-литературы. Гонзо – это проживать, а после заявлять. И Хантер заявлял, не боясь и не осторожничая. Всем понятно, что мескалин-эфирно-кислотный угар – это только внешняя сторона. А между тем, у Томпсона как бы походя проскальзывают весьма интересные флешбэки, касающиеся общественно-политической ситуации в США 60-70 гг. ХХ в. Так или иначе сюда заползают критические ремарки относительно внешней экспансивной политики Штатов (война во Вьетнаме), и в целом, правления Никсона. Что уж говорить о нашем времени, если уже тогда казалось, будто сама реальность настолько обдолбана, что стираются различия между прогнившим миром и улетевшим сознанием, что они становятся не важны. При этом Хантер так наглядно продемонстрировал, какой вред приносят наркотики (расстройство опорно-двигательного аппарата, паралич, потеря зрения и пр.), что у кого бы то ни было навсегда отпадет желание проводить какие-либо химические эксперименты со своим здоровьем. Освещая очередную показушную конференцию по этому вопросу, под видом которой окружные прокуроры просто неплохо расслаблялись несколько дней в Вегасе, он отлично показал также, что для решения этой проблемы никто и не собирается предпринимать ничего существенного. Обширный наркотрафик – это баснословные деньжищи. Выгода и нажива правят миром (Yeah!), а то, что один отчаявшийся наркоша выдрал себе глазные яблоки под воздействием жуткой отравы, так это ерунда. А эта Американская Мечта? Хороша, правда?

- Так ты нашел Американскую Мечту? В этом городе? - Мы сидим сейчас в ее нервном центре. Ты помнишь ту историю, которую нам рассказывал менеджер о владельце этого места? Как он всегда хотел сбежать из дома и присоединиться к цирку, когда он был ребенком? Брюс заказал еще два пива и, окинув взглядом казино, пожал плечами. - Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал он, кивая. - Сейчас у этого мерзавца свой собственный цирк, и лицензия на воровство тоже... Ты прав, он - образец.

Оказалось, не там искали и не то нашли. И почему-то начали вытягиваться ассоциации одна за другой. Вспомнился не только Терри Гиллиам (фильму мой нижайший поклон), но и Кустурица с его антигравитационной «Аризонской мечтой» в противоположность этой, пришиблинной. И музыка космическая, и Горан Брегович в компании Игги Попа с их несравненным саундтреком «In the Death Car». Машина Смерти. Была такая. Да и сейчас найдется, если хорошо поискать.

Можно было бы сказать, что Хантер – своеобразная прививка от насаждаемых стереотипов современного общества, льющейся ведрами лжи и всеобщего оболванивания. Можно, но… Лучше с ним встретиться и самому все узнать. Это будет встреча с одним из немногих людей-пассионариев, если к нему применимы какие-либо определения. Людей, которые не медленно тлеют, но ярко горят. И порой так накручивают обороты, что сгорают до тла. Чем притягательна литература (и музыка: те же Led Zeppelin, например) 70-х, она сочится какой-то настоящей, пробирающей, живой энергетикой. Тогда «энергия целого поколения вырвалась наружу в восхитительной яркой вспышке». Только из кого-то эта энергия вышибла дух, а кто-то, как Томпсон, сам был ее главным проводником и источником одновременно. Определенно, в нем чувствуется внутренняя сила человека, который не позволял жизни навязывать себе выбор. Создается впечатление, что ему ничего не стоило оседлать ее так же легко, как он оседлал свой байк, пока колесил по стране с Ангелами Ада. Он направлял ее в ту сторону и с той скоростью, какие выбирал сам. Да что там жизнь! Он даже смерть обвел вокруг пальца, вынудив ее капитулировать перед его последним свободным волеизъявлением. Депп, практически брат-близнец Хантера, его более попсовая, но не менее обаятельная версия, в фильме буквально вжившийся в роль Рауля Дьюка, в жизни сросся с ним в духовном родстве. И именно он исполнил его посмертную волю, выстрелив прахом писателя из огромной пушки. Томпсон даже собственные похороны умудрился превратить в незаурядный арт-хеппенинг. И получилось, что ушел он громко и мощно, оставив повсюду свои следы. Ушел как жил… (Who’s gonna save the world tonight?)

А нам пора возвращаться. Ну что же, отлично! Просто отлично! Можно себя поздравить. Вместо адекватной рецензии вышло нечто, в котором некими чудесатыми узлами связались вместе Руссо, Вольтер и Платон, Набоков, Ремарк и Платонов, Кустурица, Брегович и Игги Поп. И это в отзыве на «Страх и отвращение». После такого полета к звездам мосты сожжены, и остается единственное и неокончательное решение – удаляться (не из жизни, но с сайта). Потому что уже улавливаю раскатистые вибрации стыда в унисон с утробными звуками похоронного марша по моим заживо погребенным имперским амбициям. Возможно, получится списать все на то, что мозги мои так и остались валяться в пыли посреди кактусов, ящериц и перекати-поле. Только на это надеюсь и уповаю.

P.S. Валите все на адвоката. P.P.S. Нет, валите все на Платона. P.P.P.S. Бытие книги определяет сознание «рецензента». P.P.P.P.S. Погодите пугаться: не навсегда, а только в злополучный момент наивысшего вдохновения. P.P.P.P.P.S. Срочно! Ищу работу! Если вдруг кому-то надобен портативный переездной хвилософ 2012 года сборки, обращайтесь. С меня – вечное сияние Чистого Разума и бесконечное продуцирование мутных эйдосов. С вас – питание и проживание (летом можно и на балконе). Периодические явления Софии и наведение порядка из хаоса – за дополнительную плюшку.

А это вам от меня на сладкое