Текст книги "Стратагемы 1-18. Китайское искусство жить и выживать. Том 1"

Эта проблема дожила и до наших дней, и не только в Китае. Современная психология указывает, что необходимо различать «игры» с таким типом социального действия, как «операция». «Операцией мы называем простую трансакцию или набор трансакций, – подчеркивает Э. Берн, – предпринятых с некоторой заранее сформулированной целью. Например, если человек честно просит, чтобы его утешили, и получает утешение, то это операция. Если кто-нибудь просит, чтобы его утешили, и, получив утешение, каким-то образом обращает его против утешителя, то это игра. Следовательно, внешне игра выглядит как набор операций. Если же в результате игры один из участников получает «вознаграждение», то становится ясно, что в ряде случаев операции следует считать маневрами, а просьбы – неискренними, так как они были лишь ходами в игре»[35]35
  Берн Э. Указ. соч., с. 37.


[Закрыть]. В целом же, отмечает этот психоаналитик, современное американское общество не поощряет искренности (кроме как в интимной обстановке), так как здравый смысл предполагает, что искренность всегда можно использовать с дурным умыслом[36]36
  См. там же, с. 148.


[Закрыть].

Итак, кто же может успешно пользоваться стратагемами? Тот, кто всесторонне подготовлен, кто, изучив особенности стратагемного мышления и действий, может обеспечить выигрыш в состязании даже с более сильным или хитрым противником, если тот не обеспечил себе такую же подготовку. «Непобедимость заключена в самом себе, возможность победы заключена в противнике», – учил Сунь-цзы[37]37
  См.: Конрад Н. И. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. М.-Л., 1950. С. 37.


[Закрыть]. Собственно, этот же принцип лежит и в основе всех восточных боевых единоборств: ушу, карате, цзюдо, тхэквондо. Стратагемность – это школа психологического противоборства, которой присущи свои законы и требования. Давая рекомендации своим читателям, Сунь-цзы впервые описал определенный стереотип поведения, который можно назвать азбукой стратагемщика. «Если ты и можешь что-нибудь, – наставлял великий стратег, – показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если его ряды дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает»[38]38
  Там же. С. 34.


[Закрыть]. Девизом стратагемного образа действий являются слова Сунь-цзы: «Сначала будь как невинная девушка – и противник откроет свою дверь. Потом же будь как вырвавшийся заяц – и противник не успеет принять мер к защите»[39]39
  Там же. С. 54.


[Закрыть].

Стратагемность была серьезным оружием китайских политиков, военных, дипломатов. Благодаря устной традиции, историческим хроникам и художественным произведениям эффективность применения стратагем была очевидной и для широкой публики. Естественно, стратагемы стали секретным национальным достоянием. Прагматичный китайский ум выработал специальную терминологию, используемую в стратагематике[40]40
  Подробнее см.: Завьялова Т. Г. Формирование терминологических средств стратагематики в китайской культуре//Восток-Запад. Историко-литературный альманах 2003–2004. Под. ред. ак. В. С. Мясникова. М., «Восточная литература», 2005. С. 255–274.


[Закрыть], классифицировал стратагемы по видам, разработал методику применения той или иной стратагемы в зависимости от конкретной ситуации, создал «сокровенную книгу о военном искусстве» – «Трактат о 36 стратагемах»[41]41
  Духовная культура Китая. Историческая мысль. Политическая и правовая культура. М., «Восточная литература», 2009. С. 596–597.


[Закрыть]. Но все это должно было тщательно скрываться от иностранцев. Одним из способов предотвращения утечки сведений о стратагемах был существовавший в императорском Китае запрет на вывоз из страны книг. Разумеется, никто из имперских чиновников не посмел бы ввести иностранца в секретный арсенал стратагем.

Сами же иностранцы, даже после знакомства с трактатом Сунь-цзы и применения его в военных академиях в качестве учебного пособия, не подозревали о широте использования в Китае стратагем на всех уровнях. Тем более они не учитывали, что стратагемность стала важной чертой национальной психологии. Этим объясняется длительное «молчание» мировой синологии по этой проблеме. Попытки же специалистов смежных дисциплин сориентироваться в древних традициях Востока привели их к заключению, что «самые ранние сценарные психоаналитики были в Древней Индии. Они строили свои предсказания в основном на астрологических идеях. Об этом любопытно говорится в «Памчатантре»[42]42
  Берн Э. Указ. соч., с. 193.


[Закрыть]. Добавим к этому, что и политическая наука Древней Индии создала и рекомендовала правителям использовать огромное число хитроумных планов[43]43
  См.: Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация. История, религия, философия, эпос, литература, наука, встреча культур. М., 2000. С. 369–383.


[Закрыть].

Сегодня стратагематика – учение о стратагемах – во всем мире переживает второе рождение. Но при этом «если страны Дальневосточного региона последние три десятилетия переживают настоящий «стратагемный бум», – с горечью пишет крупный специалист по китайским стратагемам Т. Г. Завьялова, – то в России отголоски этого явления можно назвать, скорее, «стратагемным ажиотажем», в горячке переживания которого научная новизна и актуальность зачастую подменяются веяниями моды. Два, на первый взгляд, разных процесса, тем не менее, имеют сходные, хотя и обусловленные разными причинами черты. Самый распространенный тип произведений – те, в которых в качестве базового источника фигурирует трактат «36 стратагем». Как правило, в рамках этого подхода издается литература скорее практически-популяризаторского, нежели исследовательского толка. Основное ее отличие – подбор самых разнообразных иллюстраций к списку из 36 стратагем, иногда дополненному или слегка модифицированному. Тем не менее, этот подход популярен не только в КНР и на Тайване, но также в Японии и Южной Корее. По этому образцу издаются сборники стратагем в России и на Западе. Второй подход большей частью реализуется в КНР при создании словарей стратагем различного толка. Количество стратагем, представленных в подобных изданиях, гораздо больше 36 (иногда счет идет на сотни или тысячи), они могут располагаться просто в алфавитном порядке (согласно фонетической транскрипции) или по количеству черт в иероглифе, более сложные виды расположения – по сфере применения, персоналиям или в хронологическом порядке»[44]44
  Завьялова Т. Г. Особенности стратагемной теории в минских «Книгах мудрости»//Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. 2013. Том 12. Вып. 4. Востоковедение. С. 58.


[Закрыть].

Упомянутая литература о стратагемах «практически-популяризаторского толка»[45]45
  Например: Романова Н. П., Брагин В. В., Романова И. В. Деловой этикет на Востоке. М., «Восток – Запад», 2004. Василенко О. А. Политические переговоры. М., МГИМО, 2008. Крысько В. Г. Этническая психология. 3-е изд. М., «Академия», 2007.


[Закрыть] тем не менее, ценна тем, что равные возможности овладеть искусством составления стратагем предоставляются всем. И мы надеемся, что новая публикация в одном томе перевода книги Харро фон Зенгера на русский язык поможет в этом и нашим согражданам.

А как «рассекретили» стратагемность? Нет, тысячелетнюю тайну стратагем не вывозили из Китая, подобно коконам шелкопряда в выдолбленном посохе странствующего византийского монаха. Просто, как часто бывает в науке, возросшее количество отдельных данных привело к качественному скачку в приращении знания.

Российская и западноевропейская наука пришла к открытию стратагемности почти одновременно. Автор этих строк, изучая в конце 50-х – первой половине 70-х годов полный свод дипломатических документов китайской стороны, относящихся к взаимоотношениям империи Цин с Русским государством в XVII веке[46]46
  См. нашу публикацию: Русско-китайские отношения в XVII в. Документы и материалы. Т. 1. М., 1969; т. 2. М., 1972.


[Закрыть], обнаружил определенную закономерность формирования этой документации и соответственно действий китайских властей. Какая-то скрытая пружина, даже не просто пружина, а целостный и точно действующий механизм способствовал реализации внешней политики империи на ее северных рубежах. Знакомство с источником, носившим весьма примечательное название: «Пиндин лоча фанлюе» («Стратегические планы усмирения русских»), – приоткрыло тайну этого механизма. Этот источник показал, как император вынашивал, составлял и в течение более двух десятилетий реализовывал стратагему, нацеленную на вытеснение русских из Приамурья. Дальнейшее исследование подтвердило, что в традиционном Китае искусство составления стратагем всегда оценивалось исключительно высоко. Высшие сановники империи должны были в совершенстве владеть им, излагая свои замыслы императору. В императорских указах, характеризовавших тех или иных государственных деятелей, способность к составлению стратагем отмечалась особо[47]47
  См.: Мясников В. С. Традиционная китайская дипломатия и реализация Цинской империей стратегических планов в отношении Русского государства в XVII веке. М., ИДВ РАН, 1977. С. 15–16.


[Закрыть]. Была показана содержательная модель стратагемы.

В развернутом виде стратагемность как элемент политической культуры традиционного китайского общества, в частности его дипломатии, была проанализирована в монографии «Империя Цин и Русское государство в XVII веке», опубликованной затем на английском и французском языках и выдержавшей второе, дополненное издание на русском языке[48]48
  См.: Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М., «Наука», 1980; Miasnikov V. S. The Ch’ing Empire and the Russian State in the 17th century. Progress Publishers, M., 1985; Miasnikov V. L’Empire des Qing et l’Etat Russe au XVIIe Siecle. Progress Publishers, M., 1985; его же. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. Хабаровск, 1987.


[Закрыть]. Отечественная и зарубежная критика дала высокую оценку этой работе. Но в нашем китаеведении еще оставались скептики, которые считали, что стратагемность существует, но она не является специфически китайской реальностью. Конечно, пророки отечества не выбирают… Какова же была радость автора, когда в 1988 г. на конференции Европейской ассоциации китаеведов в Веймаре он встретил высокого симпатичного молодого человека, который стоял у стенда, прикрепив к нему ксерокопию титульного листа своей книги «Стратагемы». Это был швейцарский ученый Харро фон Зенгер.

Харро фон Зенгер родился в 1944 г. в небольшом швейцарском селении Виллерцелл, где прожил долгие годы до переезда в Нешатель. Еще в школьные годы он проявил большие способности к языкам, занимаясь вдобавок к официальной программе по латыни, греческому, немецкому, французскому и английскому еще и русским языком. Вскоре после окончания школы он случайно в одной частной коллекции увидал «Грамматику разговорного китайского языка» Зейделя. Эта книга настолько захватила юношу, что и определила его судьбу. Поступив на юридический факультет Цюрихского университета, он, помимо специальных дисциплин, занимался «для души» китайским языком. Один из знакомых китайских студентов научил его писать иероглифы. Завершая университетское образование, Харро фон Зенгер уже смог защитить диссертацию по теме «Традиционные китайские торговые договоры» и стал доктором права.

В то время когда русские китаеведы переживали весь драматизм и негативные для их труда последствия китайско-советской конфронтации, особенно лишение их контактов с китайскими учеными, американские и европейские синологи получали подготовку на Тайване. Харро фон Зенгер отправился в Тайбэйский университет, променяв имевшиеся дома положение юриста и высокую зарплату на комнату в аспирантском общежитии. С августа 1971 и по октябрь 1973 г. под руководством китайских профессоров молодой правовед совершенствовал свои знания на юридическом факультете Тайбэйского университета. Он описал этот период своей жизни в очень любопытных дневниковых заметках, которые впоследствии опубликовал[49]49
  См.: Зенгер X. фон. Швейцарец на Тайване. Мин Тао Литерче энд Арт. Тайбэй, 1989 (на кит. яз.).


[Закрыть]. Живой интерес к китайской культуре, к многовековым традициям великой страны привел молодого ученого к постановке фундаментальной проблемы: в чем же сущность различий при межличностных контактах представителей европейской и восточноазиатской цивилизаций?[50]50
  См. там же, с. 40–43.


[Закрыть] Стремление разобраться в этом и привело пытливого швейцарца к познанию стратагемности.

Как это часто бывает в науке, помог его величество случай. Изучая историю права на юридическом факультете, Харро фон Зенгер одновременно совершенствовал знание китайского языка в Центре языковой подготовки Тайбэйского педагогического института. Здесь-то он и встретился с работавшей на Тайване по совместительству преподавательницей Пекинской академии национальных меньшинств профессором Бо Чжэнши (настоящее имя которой Бо Шаофань). Она, являясь выдающимся эрудитом, могла ответить, казалось, на любые вопросы. Однажды профессор Бо, между прочим, обронила фразу: «Тридцать шестая стратагема: бегство – лучший выход в безнадежной ситуации». Это высказывание привлекло внимание Зенгера, который задал вопрос: «Если тридцать шестая стратагема: побег – лучший выход из положения, то что же такое стратагемы с первой по тридцать пятую?» И его совершенно поразил ответ Бо: «Не знаю». Швейцарский аспирант еще ни разу не слышал, чтобы она говорила: «Не знаю». С тех пор 36 стратагем стали мучившей его загадкой, которую он стремился во что бы то ни стало разрешить.

Вскоре один китайский студент дал ему рифмованную таблицу 36 стратагем, потом на одном из тайбэйских книжных развалов Харро фон Зенгер разыскал книгу, посвященную 36 стратагемам. Однако ни в одном из этих изданий не было подробного разбора каждой стратагемы.

Всего же Харро фон Зенгер провел в Восточной Азии шесть лет. Начав еще в Тайбэе штудировать японский язык, он продолжил обучение на юридическом факультете Токийского университета, а затем осенью 1975 г. стал иностранным студентом исторического факультета Пекинского университета. И всюду он целеустремленно собирает материал о стратагемах и стратагемности. Особенно повезло ему в Пекине: в университете он встретился с австралийцем Реви Алле (Revy Alley), жившим в Китае с начала 30-х годов. Тот дал Зенгеру книгу, которая была выпущена для «внутреннего пользования» в период, когда в руководство страны входил Линь Бяо. Она называлась «Китайско-английский словарь терминов в области политики, военного дела и культуры». Именно в этой книге швейцарский исследователь нашел анализ трактата «36 стратагем». В 1977 г., возвратившись в Швейцарию высокообразованным востоковедом, молодой ученый много печатается в газетах, выступает по телевидению. 14 января 1977 г. в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг» Харро фон Зенгер опубликовал первую статью о стратагемах, называвшуюся «Использование 36 стратагем для критики «банды четырех». Тогда же он начинает переводить на немецкий язык трактат «36 стратагем». В 1981 г. Зенгер становится приват-доцентом синологии в Цюрихском университете, а затем с 1989 г. профессором знаменитого Фрейбургского университета имени Альберта Людвига (Германия), где с октября 1993 г. он является деканом философского факультета и читает лекции.

В 1981 г. Европейская ассоциация китаеведов проводила свою очередную конференцию в Цюрихе. В составе советской делегации был профессор В. А. Кривцов, который, опираясь на мои уже изданные к 1980 г. труды, сделал сообщение о разработке в Институте Дальнего Востока АН СССР, заместителем директора которого он являлся, о теории стратагемности в китайской дипломатии. Конечно, теперь уже трудно восстановить подробности обсуждения этого сообщения, однако известно, что ученый из КНР, принимавший в нем участие, очевидно, воспринял его как обвинение в адрес китайских руководителей и выступил с резкой ответной критикой. На научной дискуссии, к сожалению, отразилась та полемика, которая происходила тогда на уровне политического руководства двух стран. Кстати сказать, в докладе В. А. Кривцова не оказалось конкретных данных о моих публикациях, поэтому Харро фон Зенгер, бывший одним из наиболее заинтересованных участников обсуждения, не получил сведений об издании моих работ на русском языке. Не знал он и о последующих переводах моей книги на английский и французский языки. Он, естественно, продолжал упорно трудиться и в 1988 г. опубликовал на немецком языке свою монографию о китайских стратагемах в швейцарском издательстве «Шерц»[51]51
  См.: Senger H. von. Strategeme. Der erste Band der berühmten 36 Strategeme der Chinesen – lange als Geheimwissen gehütet, erstmals im Westen vorgeestellt. Scherz, Bern, 1988.


[Закрыть].

В том же году и состоялась упомянутая выше «историческая» встреча двух европейских «стратагемщиков» в Веймаре. Мы обменялись взаимной информацией и опубликованными трудами и, подобно двум альпинистам, совершившим разными, но нелегкими маршрутами восхождение к одной и той же вершине, почувствовали взаимное уважение и симпатию. Харро фон Зенгер затратил на подготовку своей монографии 15 лет. Он изучил около 30 книг, посвященных китайской культуре, в которых содержались сведения о стратагемах. Это были китайские (включая Гонконг и Тайвань), японские и южнокорейские публикации. Кроме того, молодой востоковед проштудировал несколько сот статей на старокитайском и современном языке, сравнил, какой вклад в стратагемность был сделан европейцами, индийцами и арабами. Он пришел к выводу, что стратагемы существуют у всех народов. Их можно обнаружить и в Библии, и в сказках братьев Гримм, и в греческих мифах, и в африканских легендах. Но на Западе под влиянием религиозной морали этот вполне естественный феномен общественной жизни официально был как бы приглушен, хотя и существовал в реальной жизни. Тогда как в Китае в условиях религиозного синкретизма для развития стратагемности существовала полная свобода.

Мы вновь встретились в августе 1990 г. на очередной, XXXII конференции Европейской ассоциации китаеведов в голландском городе Лейдене, где профессор Зенгер сделал доклад на тему «Китайские стратагемы и западная культура». Его книга к этому времени стала бестселлером европейской синологии. В 1990 г. издательство «Шерц» выпустило ее пятое издание, одновременно она переводилась на английский, голландский, итальянский, японский и китайский языки. Китайский перевод вышел в свет в декабре 1990 г.[52]52
  См.: Зенгер X. фон. Чжимоу – пинчан хэ фэйчан шикэды цяоцзи (Стратагемы – хитроумные замыслы в обычное время и чрезвычайные моменты). Шанхай, «Жэньминь чубаньшэ», 1990 (на кит. яз.). В том же году вышли в свет голландское и итальянское издания: Senger H. von. Stratagemen. Listen om te overleven. Rotterdam, Lemniscaat, 1990; Senger H. vоn. Stratagemmi. Vivere e soprav-vivere con austuzie vecchie di tremila anni. Roma, Serra e Riva Editori, 1990; а в декабре 1991 г. в переводе Мирона Габитца книга была издана в США: Senger H. von. The Book of Stratagems (Tactics for Triumph and Survival). New York, Viking Penguin, 1991. В 1992–1993 гг. «Стратагемы» были изданы в Турции и на испанском языке в Буэнос-Айресе. В январе 1994 г. вышло тайваньское издание.


[Закрыть], причем за четыре месяца разошелся весь 200-тысячный тираж книги. В разных странах появились буквально десятки восторженных газетных и журнальных отзывов о ней.

В чем же секрет такого успеха книги профессора Харро фон Зенгера? Уж не связан ли он с какой-нибудь хитроумной стратагемой ее автора? Думаю, что ответ заключается в том, что эта книга уникальна по многим показателям. Во-первых, она вводила западного читателя в совершенно новый круг знания. Во-вторых, китайцы до недавнего времени в известной мере держали в секрете от иностранцев существование свода стратагем. И хотя в последние годы они популяризируют стратагемность изданием специальной литературы[53]53
  См., например: Сань ши лю цзи синьбянь (36 стратагем в новой редакции), ред. Ли Линянь. Пекин, «Цзефан цзюнь чубаньшэ», 1981 (на кит. яз.).


[Закрыть] и даже сериями комиксов, в Западной Европе и США такого рода литература отсутствовала. Наконец, Харро фон Зенгер анализирует в своей книге этот феномен китайской национальной культуры на основе довольно глубокого научного исследования, опирающегося на знание как древнего, так и современного языка и культуры Китая, что позволило широко использовать китайские первоисточники. Все это убеждает читателя в точности содержания раскрытой тайны.

При весьма скупом лингвистическом оформлении (весь свод 36 стратагем включает в себя лишь 138 китайских иероглифов, т. е. одна стратагема записана четырьмя, а иногда тремя иероглифами, составляющими идиоматическое выражение), стратагемы олицетворяют собой квинтэссенцию тысячелетнего опыта народа и дают широкий простор для разнообразных толкований. При этом смысл стратагемы для некитайского читателя обязательно нуждается в пояснении, наглядном примере, иначе тонкие намеки некоторых стратагем-метафор останутся непонятыми.

Из всего свода совершенно неизвестных на Западе 36 китайских стратагем профессор Зенгер для начала взял первые 18 и показал читателю их смысл и происхождение. Стратагемы, составляющие первую половину трактата, вошли в первый том труда Зенгера. Правда, следует оговориться, что такое механическое деление корпуса «Трактата о 36 стратагемах» было довольно условным. Позже профессор Зенгер отмечал, что первоначально он собирался публиковать перевод «36 стратагем» с комментариями, но затем пришел к выводу, что интереснее сделать сравнительное исследование о стратагемах на Востоке и на Западе. Следует отметить, что и такие стратагемы, как «Прекрасная дама» (№ 31) или «Открытые городские ворота» (№ 32), приводимая автором в Прологе, как и каждая из второй половины трактата, по нашему мнению, не менее интересны и поучительны.

Например, Стратагема № 20 подтверждает обоснованность вывода о том, что стратагемы существуют у всех народов. Она носит выразительное название «В мутной воде ловить рыбу». Вспомним, что эта идиоматическая метафора существует практически во всех европейских языках (сравни немецкое: im trьben fischen; английское: fish in troubled waters). Наконец, вполне «общечеловечески» звучит и название последней, 36-й стратагемы: «В абсолютно безнадежной ситуации лучшая стратагема – спастись бегством».

Иллюстрируя применение анализируемых им стратагем, автор приводит более 250 примеров из военной истории Китая, классических произведений художественной литературы, исторических трактатов разных эпох, а также из современных публикаций. Еще в своей первой статье на эту тему он отмечал, что в период «культурной революции» в Китае чаще всего использовались такие стратагемы, как: «Извлечь нечто из ничего», «Убить чужим ножом», «Указывая на шелковицу, обвинять акацию». Но при этом Харро фон Зенгер не бросает читателя в океане китайской действительности, а постоянно дает ему твердую почву привычных фактов европейской и американской истории и культуры. Поэтому на страницах книги встречаются имена Вольтера и Ги де Мопассана, Франклина Делано Рузвельта и Ли Харви Освальда, В. И. Ленина и Милована Джиласа, И. В. Сталина и М. Н. Тухачевского и многих, многих других представителей «евроатлантической» и евразийской цивилизаций. Благодаря компаративному характеру исследования усиливается увлекательность в изложении материала. Книга дает многостороннее представление о пока что труднодоступной для понимания европейцев богатейшей духовности китайского народа и своеобразии его психологии[54]54
  Более глубокое исследование этой проблемы было сделано профессором Николаем Алексеевичем Спешневым. См. его работы: Дискуссия об этнопсихологии китайцев (Восток-Запад. Историко-литературный альманах 2005–2006. Под. ред. ак. В. С. Мясникова. М., «Восточная литература», 2006. С. 231–259 и Приложение – Ли Цзунъу. «Наука о бесстыдстве и коварстве» (с. 260–268). Его же. Перевод с китайского книги: Линь Юйтан. Китайцы. Моя страна и мой народ. М., «Восточная литература», 2010. Его же. Китайцы: особенности национальной психологии. СПб., «Каро», 2011.


[Закрыть].

Познакомившись со стратагемностью, каждый из нас, естественно, начнет припоминать, а не был ли он жертвой какой-либо стратагемы, может быть и не понимая этого. По этому поводу можно сказать, что, например, на межгосударственном уровне отношения нашей страны с Китаем испытали на себе в период 1960–1970-х годов влияние китайской стратагемности. В начале расхождений с СССР Мао Цзэдун, который блестяще владел стратагемными методами, призывал сосредоточить усилия на Советском Союзе, чтобы ликвидировать социалистический лагерь. Девизом китайской дипломатии стали слова Мао Цзэдуна: «Бей по голове, остальное само развалится». Но ведь это – название Стратагемы № 18 из «Трактата о 36 стратагемах». Позже шестая стратагема: «На востоке поднимать шум, на западе нападать» – также была использована китайской внешнеполитической пропагандой, которая приписывала этот хитроумный замысел советскому руководству. Дескать, оно только делает вид, что борется с Китаем, а на деле готовит удар против Запада. Так пекинская дипломатия «загоняла» (любимое выражение Бисмарка) европейских союзников в свой лагерь.

Наконец, возникает вопрос: а создает ли в наше время кто-либо новые стратагемы, или мы как-то ограничены рамками 36 стратагем? Разумеется, попытки создания новых стратагем возможны. Так, еще в «Китайско-английском словаре терминов в области политики, военного дела и культуры», подаренном ему австралийским другом, Харро фон Зенгер обнаружил в дополнение к 36 еще 40 стратагем. Современные китайские словари стратагем, как говорилось выше, содержат и сотни, и тысячи стратагем. Но следует сразу же оговориться, что на пути создателей новых стратагем стоит тот факт, что классические стратагемы могут выступать в каких-то сочетаниях своих элементов или частей, давая варианты. Количество таких вариантов будет равно 236, т. е. около 68 миллиардов. Это меньше, чем количество вариантов в шахматах, но, тем не менее, достаточно для того, чтобы в известной степени ограничивать создание принципиально новых стратагем. Вместе с тем если не считаться с чисто спортивным интересом в попытках стратагемотворчества, то упомянутое количество стратагем и их вариантов вполне достаточно для их использования во всех областях жизни.

* * *

В ноябре 2002 г. я побывал в замечательном китайском городе Чэндэ. Он расположен менее чем в трехстах километрах к северо-западу от Пекина. Со второй половины XVII столетия и до 1911 г. здесь находилась летняя резиденция императоров династии Цин, куда монархи и двор перебирались на лето, спасаясь от столичной жары. В те времена сам город и прилегающая местность носили название Жэхэ. Поскольку эта местность простерлась в центре горного массива Яньшань, летние температуры здесь на 6–8 градусов ниже, чем в Пекине. Находясь в своей резиденции в Жэхэ, императоры активно занимались и внутренней и внешней политикой. В середине XVIII века здесь император Цяньлун (1736–1795) принимал русского посланца Василия Братищева и курьера И. И. Кропотова[55]55
  Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т. VI. 1752–1765. М., «Памятники исторической мысли», 2011. С. 185–186, 191–192, 295–298.


[Закрыть]. И именно здесь в 1858 г. императором Сянфэном (1821–1861) был ратифицирован Айгуньский договор с Россией.

Комплекс императорского дворца великолепно сохранился, у главных ворот, через которые входят посетители, я кроме вывески музея обнаружил и еще одну, оповещавшую, что на территории бывшего дворца располагается «Общество по изучению стратегий». «Что может быть прекраснее, чем изучать искусство разрабатывать стратегию и составлять стратагемы на территории исторического памятника, где много поколений предшественников только этим и занимались!» – подумал я. Сеть таких обществ, членами которых являются сотни тысяч людей, раскинулась по всему Китаю. Ныне все сотрудники государственных и партийных органов изучают стратагематику в специально организованных для них семинарах. Я упомянул о чэндэском потому, что помещение для него выбрано на редкость удачно.

Посетив во время того же визита одну из прекраснейших жемчужин в ожерелье исторических мест Китая – город Ханчжоу, я побывал в местном магазине исторической литературы. Сознаюсь честно, глаза разбегались, как в пещере Аладдина. Хотелось увезти с собой все эти книжные полки, хранившие стратагемное богатство. Но пришлось ограничить себя приобретением двух книг: 12-томного коллективного труда «36 стратагем»[56]56
  Саньшилю цзи. (Ча ту бань). Цзюань 1–12. // 36 стратагем. (Иллюстрированное издание). Т. 1–12. Составители Ци Хунчжи, Лун Фэн. Изд. Шидай вэньи чубаньшэ, Чанчунь, 2001. В редколлегию этого издания входит 19 специалистов.


[Закрыть] и четырехтомной, изданной в виде старинного ксилографа также коллективной работы «36 стратагем»[57]57
  Саньшилю цзи // 36 стратагем. Сост. Ван Цзянминь. Т. 1–4. Изд. Чжунго вэньши чубаньшэ, Пекин, 2002. Над этим четырехтомником трудилось 77 специалистов.


[Закрыть]. Если первая из этих книг носит популяризаторский характер, то вторую отличает глубокий исследовательский подход.

Спустя год в Шанхае в книжном магазине на главной торговой улице Наньцзинлу из огромного числа «стратагемной» литературы я, как наиболее свежую, выбрал книгу «Расшифровка 36 стратагем», предназначенную для военных[58]58
  «Саньшилю» цзеду // Расшифровка «36 стратагем». Сост. Мао Юаньгу, Сюй Чуцяо. Изд. Цзефанцзюнь вэньи чубаньшэ, Пекин, 2002.


[Закрыть].

Рассказываю обо всем этом, чтобы подчеркнуть, что рынок такого рода литературы в Китае поистине неисчерпаем, так как постоянно насыщается трудами упомянутых выше обществ по изучению стратагем.

Но в рыночной экономике предложение определяется спросом. Во «Введении» ко второму тому своей книги Харро фон Зенгер подробно описывает распространенность стратагем в современном китайском обществе. Он останавливается и на дискуссиях о моральных сторонах использования стратагем, ссылается на многочисленные публикации в китайской печати. Это обилие исходного материала и позволило Харро фон Зенгеру почти вдвое увеличить объем второго тома по сравнению с первым, хотя его анализ охватывает издания, вышедшие в свет до 1999 г. Хочу заметить, что в наступившем XXI столетии поток литературы, журнальных и газетных выступлений продолжает увеличиваться. И не только в Китае. Во Вьетнаме, Южной Корее, Японии стратагематика получила весьма бурное развитие[59]59
  Сошлюсь лишь на некоторые японские издания из списка, любезно присланного мне Т. Г. Завьяловой: Фунабаси Харуо. Учимся по классике искусству управления: «Тридцать шесть стратагем». Токио, акционерное общество «Вэдзи», 2008. 296 с.; Масуми рё. По 36 примерам японо-китайского бизнеса учимся правилам ведения бизнеса с китайцами: тридцать шесть стратагем. Токио, акционерное общество «Дисукава: туэнтиван», 2008. 216 с.; Идзуми Кадзуюки. В безвыходной ситуации выход есть! Токио, акционерное общество «Пурэдзидэнто», 2001. 320 с.; Юаса Кунихиро. Классика для начинающих. Китайская классика: Суньцзы и Тридцать шесть стратагем. Токио, АО научное издательство Кадогава, 2008. 272 с.; Мория Хироси. 36 стратагем. Токио, АО «Санкасасёбо», 2004. 224 с.; Тадахико Такэока. Манга «36 стратагем». Токио, АО «Сю: эй», 1998, 344 с.; Кайхан Криппендорф. Стратагемное мышление в трактате «36 стратагем». Токио, изд-во «Дайямондо», 2008. 380 с.; Введение в стратагемы, используемые в стратегическом управлении. Нисимура Кокки. Токио, изд-во «То: ё: кэйдзай», 2002. 180 с.; Мураяма Макото. Китайские военные стратагемы от Суньцзы до Мао Цзэдуна. Токио, изд-во «Токукан», 1979. 250 с.


[Закрыть].

На мой взгляд, наиболее убедительное объяснение этому явлению дает исследовательница из Новосибирска Т. Г. Завьялова, которая отмечает, что «в настоящее время в странах Восточной Азии не только изучают и издают в широком масштабе литературу, посвященную стратагемам, но происходят процессы популяризации и внедрения исторического опыта стратагем в массовое сознание. Вероятно, возрождение традиционной культуры стратагем и стратагемного мышления характеризует процессы трансформации культуры Дальневосточного региона в условиях глобализации и насильственной вестернизации, формирование новой парадигмы национальной и культурной самоидентификации»[60]60
  Завьялова Т. Г. «Канон о сокровенном» Чжао Жуя // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. Т. 1. Вып. 2. Востоковедение. Новосибирск. 2002. С. 31.


[Закрыть].

Т. Г. Завьялова попыталась не только осмыслить причины появления нового огромного массива научной и научно-популярной литературы в Китае, но и решила сделать очень важный шаг по систематизации этого массива с точки зрения жанровых особенностей, содержания, времени написания и степени научности издания[61]61
  Там же.


[Закрыть]. Она разработала рубрикатор для классификации печатной продукции, посвященной стратагемам или содержащей важную информацию о них. С любезного согласия Т. Г. Завьяловой приведем и проиллюстрируем лишь некоторые разделы этого рубрикатора.

Первоисточники (не включая философские и литературные классические каноны). К этой категории относятся новые издания трактатов «Гуй гу цзы» («Философ долины демонов») и «Фан цзин» («Канон о сокровенном»), знаменитого труда Сыма Гуана «Цзычжи тун цзянь» («Всепроницающее зерцало, управлению помогающее»)[62]62
  Эта грандиозная энциклопедия, охватывающая все стороны управления государством, была переведена на русский язык нашим знаменитым китаеведом Н. Я. Бичуриным в начале XIX столетия. Подробнее см.: Мясников В. С., Попова И. Ф. Вклад о. Иакинфа в мировую синологию: к 225-летию со дня рождения чл. – корр. Н. Я. Бичурина // Вестн. РАН. 2002. Т. 72, № 12. С. 1099–1106.


[Закрыть], а также «Чжи шу» («Книг мудрости») эпохи династии Мин (1368–1644).

Издания трактатов «36 стратагем», «Сунь-цзы бинфа» и литература, посвященная этим памятникам. В этом разделе насчитывается 16 изданий, вышедших в период с 1995 по 2002 г.

Трактаты школы военных философов и литература, им посвященная. Сюда входят и многотомные собрания вроде «Лидай минжэнь цзимоу вэньку» – «Собрание стратагем выдающихся исторических личностей» (12 томов, Тайбэй, 1996), где в 6-м томе находится трактат Сун Биня, а в 12-м – трактат У-цзы.

Литература, посвященная стратагемам в философской классике. В этом разделе следует отметить две серии. Первая издана в г. Ухань в 1998 г., ее главным составителем является Юань Чжун. Она носит название «Чжунго чжимоу цзуншу» («Библиотечка китайских стратагем»). Ее назначение показать взаимосвязь стратагематики с различными философскими школами и течениями древнего и средневекового Китая. Вторая серия была издана в Тайбэе в 1999 г. Она гораздо объемнее первой и насчитывает свыше двух десятков томов. Ее заглавие «Чжихой жэньшэн» («Сообразительность в жизни»). Все тома также содержат массу примеров использования стратагем выдающимися философами прошлого.

Литература, посвященная стратагемам в 4-х классических романах и других литературных произведениях. Здесь издатели также пошли по пути публикации серий. Так, в 1998 г. издательство провинции Хэнань («Хэнань жэньминь чубаньшэ») предложило своим читателям серию с весьма привлекательным названием «Чжиши минчжу цзуншу» («Библиотечка разума знаменитых сочинений»). Стратагемы «извлекались» из таких действительно знаменитых во всем мире классических романов, как «Си ю цзи» («Путешествие на Запад»), «Хунлоу мэн» («Сон в Красном тереме»), «Шуйху чжуань» («Речные заводи»), «Саньго чжи» («Троецарствие»). Близким к этой серии явился и изданный на Тайване в 1998 г. многотомник «Шиюн лиши» («Использовать историю»), в котором 8-й том был посвящен стратагемам в летописи «Чуньцю» («Весны и осени»), а 9-й – в романе «Троецарствие». Наконец, в 2000 г. в Пекине была издана серия, в которой нашли свое место стратагемы из всех вышеперечисленных романов[63]63
  Серия «Моуюн цинхуань чжиши жэньшэн» («Магия стратагем как руководство в жизни»). Изд. «Фанцзун чубаньшэ», Пекин, 2000.


[Закрыть].

Словари и издания общего характера. Например, в 1993 г. в Пекине вышел первый, а в 1995 г. второй том «Словаря китайских стратагем»[64]64
  «Чжунго моулюэ дадянь». Сост. У Цзинтянь. Изд. Гоцзи вэньхуа чубань гунсы. Т. 1–2. 1993–1995. 1037 с.


[Закрыть]. Аналогичный словарь в 2000 г. был издан в Шанхае[65]65
  «Цзимоу шидянь» («Практический словарь стратагем»). Сост. Ма Чжуаньшэн, Лю Вэньфу. Изд. Ханьюй дацыдянь чубаньшэ. Шанхай, 2000. 679 с.


[Закрыть]. Интересны биографические словари известных стратагемщиков[66]66
  «Моулюэ цзя» («Стратагемщики»). Сост. Мао Чжэньфа и др. Изд. Ланьтянь чубаньшэ. Т. 1–2. Пекин, 1993. 606 с. В 1995 г. этот словарь вышел четвертым изданием. «Моулюэ цзя» («Стратагемщики»). Сост. Цзы Юцю. Изд. Ланьтянь чубаньшэ. Т. 1–2. Пекин, 1996–1998. Этот объемный труд (первый том 1392 с.) Цзы Юцю, работавший заместителем секретаря Всекитайского совета военных наук и являющийся членом Всекитайского общества изучения международной стратегии, пополнил и такими книгами, как «Мао Цзэдун да чжимоу» («Великая стратагема Мао Цзэдуна»), «Моулюэ лунь» («Теория стратагем»), ответственным редактором которых он является.


[Закрыть]. А в предназначенной для детей серии наряду с книгами поговорок и басен опубликовано и пособие «500 образцовых стратагем»[67]67
  «Чжимоу 500 ле» («500 примеров стратагем»). Сост. Чжан Янь, Жань Цзюйхой. Чунцин чубаньшэ. Чунцин, 2001. 500 с.


[Закрыть]. Занятный прием привлечения интереса публики к стратагемам использовало издательство газеты «Гуанмин жибао»[68]68
  «Гуанмин жибао» – основная газета китайской интеллигенции, типа нашей «Литературной газеты».


[Закрыть]. Оно выпустило в свет четырехтомник под заглавием «Синь Цзычжи тунцзянь»[69]69
  «Синь Цзычжи тунцзянь» («Новое Всепроницающее зерцало, управлению помогающее»). Главн. сост. Ван Вэйго. Изд. «Гуанмин жибао чубаньшэ». Т. 1–4. Пекин, 1997. (Т. 1 – 978 с., т. 2 – 934 с., т. 3 – 951 с., т. 4 – 961 с.).


[Закрыть], т. е. некую перелицовку или, как теперь принято называть, ремейк классического труда Сыма Гуана, о котором мы упоминали выше. Все четыре тома имеют раздел «исторические прецеденты», раскрывающий содержание стратагем, планов и методов в управлении государством, и раздел «исторические деятели», содержащий отрывки и афоризмы из произведений философской и литературной классики. Кроме того, каждый из томов заключает в себе по три раздела. Первый том – «Управление государством», «Политика трудолюбия и бережливости», «Политика неподкупности». Второй том – разделы «Использование кадров», «Исполнение законов», «Внимание к советам и речам». Третий – «Составление стратагем и планов», «Исправления и новации», «Успокоение народа», в него полностью включен трактат «36 стратагем». Наконец, четвертый том посвящен самовоспитанию – «Дела в соответствии с Дэ» (воспитание характера), «Обучение талантов», «Домострой».