Текст книги "Завещание Сомервилля"

Джеральд поднялся и с похотливой улыбкой направился к Еве. Она моментально вскочила и отпрянула от него.

Но Джеральда не смутила ее реакция.

– Есть иной выход из положения, – сообщил он.

– Какой же?

– Может, подумал я, тебе лучше остаться в этом доме и занять место своей покойной матери.

– Что? Стать твоей женой?

– А почему бы и нет? Вот увидишь, я лучше Маркуса Фицалана сумею оценить твои прелести.

– Ты слишком высокого мнения о своей персоне, – резко сказала Ева, не скрывая отвращения.

– Пойми, Ева, если мы с тобой поженимся, то шахта «Этвуд» будет принадлежать нам – законным владельцам.

Ева с иронической улыбкой напомнила ему:

– По завещанию отца, если помнишь, нам не обязательно для этого жениться. Достаточно того, чтобы я отказалась выйти за Фицалана.

– Это мне хорошо известно, но я знаю, как ты любишь этот дом. Выйдя за меня, ты будешь его хозяйкой до конца жизни. Куда приятнее, чем выходить за Фицалана. И мы с тобой оба будем в выигрыше, не говоря уже о том, какое наслаждение доставит твое присутствие мне. – И он окинул ее сладострастным взглядом.

Онемев от удивления, Ева обдумывала предложение Джеральда. Очень заманчиво, однако она знает цену этому типу. Он может быть весьма опасным, а зная ее истинное отношение к нему, превратит жизнь Евы в сплошной кошмар.

Она выпрямилась с независимым видом, но в глазах ее кроме гнева стоял и страх.

– Я не выйду за тебя, даже если бы ты оказался единственным мужчиной на земле.

Но Джеральда трудно было сбить с цели.

– И почему ты так плохо ко мне относишься?

– Мнение о тебе сложилось у меня еще много лет назад.

– Ну ты только подумай, – мягким, заискивающим тоном уговаривал ее Джеральд. – Мы разрешим и мои и твои проблемы. Ты ведь умная женщина, я всегда восхищался тобой.

– У меня никаких проблем нет, Джеральд.

– Но согласись, я проявляю известное благородство.

– Ничего себе благородство! – возмутилась Ева. – Оно выражается в том, что ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, лишив тем самым Фицалана права на шахту, которая перейдет в твои руки.

Джеральд невозмутимо усмехнулся.

– Да, я этого хочу, но, делая тебе предложение, думаю исключительно о твоем благе.

Он приблизился к ней и схватил за руку, но она поспешно отдернула ее.

– Не смей дотрагиваться до меня! Джеральд, уходи подобру-поздорову.

– Ты похожа на вулкан в миниатюре, но это пленяет меня, – произнес он умиротворяющим тоном, делая шаг назад. – Тебе к лицу злиться. Прекрасные глаза сверкают, красивая грудь вздымается. Ты напоминаешь мне необъезженную лошадь, но в один прекрасный день я тебя приручу.

Это была не столько угроза, сколько констатация факта. Ева ощутила исходящую от него опасность.

– Ты сказал более чем достаточно, Джеральд. А теперь уходи. – И она посмотрела на него с откровенной ненавистью, которую он не мог не заметить.

Глаза его сузились, поведение мгновенно изменилось. Он схватил Еву за руку и с искаженным лицом заговорил низким, сердитым голосом:

– Хорошо, я уйду, но очень скоро вернусь, чтобы занять в этом доме место твоего отца.

– Да ты ему в подметки не годишься! Джеральд уже рассвирепел всерьез.

– Это с твоей точки зрения. А ты запомни, что я из тех, кто не любит оставаться в проигрыше и добивается победы, чего бы это ни стоило. И я сделаю все возможное и невозможное, чтобы помешать тебе выйти замуж за Фицалана.

Ева поняла, что он не шутит.

– Даже если тебе придется ради этого убить меня?

– О да. Если понадобится. Ничто меня не остановит. Во гневе я страшен. Запомни это на будущее. И не дури. Обдумай то, что я тебе сказал, иначе впоследствии очень пожалеешь.

Чувствуя, что это не праздная угроза, Ева побледнела.

– Ты не посмеешь.

– Почему? – пожал он плечами. – Но, если ты будешь вести себя разумно, а я на это надеюсь, с твоей головы ни один волос не упадет.

– Ты отпетый негодяй. Я ненавижу тебя.

– Это я знаю. Но мне наплевать. Некоторых женщин ненависть украшает больше, чем любовь. – Он криво усмехнулся. – А шахта «Этвуд» будет моей. Вот увидишь.

Проводив его глазами, Ева без сил рухнула на стул. Ей не удавалось унять охватившую ее дрожь. Ее обуял ужас. Жалость этому типу неведома. Он пойдет на любое преступление. И не уймется, пока не заполучит «Этвуд».

Она была потрясена объяснением с ним.

Глава пятая

Четыре недели миновало со дня смерти отца, а Ева никак не могла забыть разговор с Джеральдом – так он ее напугал. Вспоминая его угрозы, она, твердо решила покинуть Бернтвуд-Холл и приложить все усилия к тому, чтобы шахта «Этвуд» не попала в его руки.

Желая отвлечься от неприятных мыслей, она солнечным утром поехала со старой служанкой бабушки на шахту. Ей хотелось хоть краем глаза взглянуть на это предприятие.

По мере приближения к шахте ее подавленное настроение уступало место любопытству. Дорога была черная от угольной пыли. На холме возвышалось здание шахты, а под ним сверкала в лучах солнца поверхность канала, проложенного ее отцом для доставки угля потребителям. На другой стороне канала раскинулись жилые районы Этвуда. Посередине проходила главная улица, а к ней примыкали домишки шахтеров.

Вскоре до слуха Евы донесся грохот насоса, откачивающего воду из шахты. Ее экипаж въехал во двор, в котором кипела работа. Экипаж привлек всеобщее внимание. Ева вышла из него, желая встретиться с младшим братом Джеральда – Мэтью.

– Я хотела бы видеть мистера Сомервилля, – улыбнулась она выбежавшему навстречу ей молодому клерку. – Будьте добры, сообщите ему о моем приезде.

– К сожалению, ни его, ни управляющего нет на месте. Уехали по делам в Неверли.

– Как жаль, – протянула Ева разочарованно. – Но я сама виновата – надо было их предупредить о моем приезде.

Она было повернулась к экипажу, но тут ее внимание привлек высокий человек в черном, выскочивший из кирпичного домика, в котором располагалось машинное отделение. Еве он показался привидением, но тут же она узнала в нем Маркуса Фицалана, и сердце ее екнуло.

А Фицалан при виде нее расцвел любезной улыбкой и быстро зашагал к ней, ничем не выказывая удивления. И в очередной раз восхитился тем, как она красива, несмотря на траурный туалет.

– Дорогая мисс Сомервилль! Вот уж не ожидал вас здесь увидеть!

– То же самое я могла бы сказать о вас, мистер Фицалан. Но не слишком ли вы торопитесь осмотреть будущую собственность?

Быть может, правильнее было бы сначала дождаться моего ответа, а уж потом осматривать товар?

Маркус сердито улыбнулся в ответ и кивнул клерку, отпуская его.

– В моем характере готовиться к любым поворотам судьбы. А у вас, мисс Сомервилль, как видно, пробудился интерес к шахте?

– Раз уж мне суждено стать ее совладелицей, я хочу узнать о ней как можно больше, чтобы понимать, как она действует, и уметь защитить мое наследство. Отец рассказывал мне крайне мало.

– И вам вдруг захотелось узнать побольше?

– Вот именно. Надеюсь, вы, мистер Фица-лан, не разделяете заблуждения большинства мужчин, будто мы, женщины, лишены деловых способностей, а потому должны идти на поводу у сильного пола, не имея собственного мнения. Особенно в области угледобычи.

– Боже меня упаси, мне такое и в голову не приходило, – широко улыбнулся Маркус, в упор глядя на нее смеющимися глазами. – А если бы и пришло, я бы промолчал. Напротив, мне нравятся женщины, высказывающие свое мнение, а вы, мисс Сомервилль, как я вижу, женщина не только красивая, но и решительная.

Он делает ей комплименты! Ева смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Благодарю вас. Похвала из ваших уст дорогого стоит, – сухо произнесла она. – Но лестью вы шахты не добьетесь, мистер Фица-лан. Меня не так легко сбить с толку.

– Ну-ну, не преувеличивайте, – он иронически поднял брови. – Кому-кому, а мне-то ваши слабые места хорошо известны. Немного ласковых слов – и вы уже не сопротивляетесь.

И он расхохотался, видя, как она смутилась от его слов и залилась краской стыда при намеке на их первое знакомство.

– Не волнуйтесь, – сжалился он над ней. – Я свято храню вашу тайну и обещаю не прибегать к подобным варварским методам, чтобы склонить вас к замужеству.

– Вы обижаете и оскорбляете меня, мистер Фицалан, напоминая о том инциденте, – сказала Ева с возмущением, хотя старалась говорить спокойно. – Никакие ваши слова не извиняют непорядочности, которую вы проявили в тот день. Но я уже не та зеленая девочка, какой была тогда. – Она говорила с подчеркнутым чувством собственного достоинства. – Все изменилось. И я в том числе. Высокомерному, самовлюбленному человеку меня не провести. И что бы вы ни говорили, ничто не изменит моего решения относительно шахты и моей будущей судьбы.

Ева с негодованием заметила, что Фицалан не испытывает ни малейшего раскаяния или сожаления.

– Не стоит так переживать! – улыбнулся он примирительно. – Я вам верю. К счастью, у меня доброе сердце, я понимаю, как трудно вам принять решение. Но особенно медлить все же не стоит.

– Вы не любите ждать?

– Да, не люблю.

– Тогда избавьте меня от рассказов о вашем добром сердце. Кусок угля и тот, полагаю, отнесется ко мне с большим сочувствием, – процедила она холодно. – Вы уже видели все, что хотели? – И она направилась к экипажу.

– Нет, далеко не все. К сожалению, управляющего нет на месте.

– Да, он уехал по делам в Неверли с Мэтью, одним из здешних служащих. Он младший брат Джеральда. Не знаю, какого вы мнения о Джеральде, но Мэтью очень симпатичный молодой человек, вполне порядочный и умный. Жаль лишь, что он, как младший брат, не является наследником фамильного состояния. На Джеральда он не похож ни капельки.

Интересно, как бы отнесся Фицалан к разговору между ней и Джеральдом, расскажи она ему сейчас о нем? И о его угрозах, приведших ее в ужас?

– Это очень хорошо. Второго Джеральда мы бы не вынесли. Ваш отец часто упоминал о Мэтью, но лично я с ним незнаком.

– Отец был о нем высокого мнения. Говорил, что Мэтью хорошо знает свое дело, хотел привлечь его к участию в бизнесе. До меня дошли слухи, что вы закладываете новую шахту в Пендл-Хилле.

Маркус посерьезнел, как всегда, когда речь заходила об угольном промысле.

– Да, но дело это хлопотное и дорогое. Я туда вложил все, что у меня есть.

– Значит, по-вашему, это имеет смысл.

– Да, по данным разведки и бурения, там большие залежи, а две мои старые шахты почти истощены и не удовлетворяют спроса на уголь в нашем районе.

– То-то вам позарез нужна шахта «Этвуд», – не без сарказма заметила Ева.

– Заблуждаетесь, – Маркус сдвинул брови. – К шахте «Этвуд» у меня прежде всего сугубо личный интерес.

– Значит ли это, что, став ее собственником – если станете, – вы не произведете там никаких пертурбаций?

– Напротив, непременно произведу. Расширю участок добычи и поставлю новое оборудование. Уголь станем добывать на большей глубине.

– Вы, однако же, честолюбивы, мистер Фицалан, – заметила Ева тихо.

– Да, не стану отрицать, но расширение шахты «Этвуд» привлечет сюда предпринимателей, производящих сталь, стекло, кирпич и так далее, а значит, появится много новых рабочих мест. Людям будет где работать.

– Так-то оно так, но ведь чем глубже шахта, тем опаснее в ней работать.

– Любая работа связана с известным риском, но все необходимые меры безопасности будут приняты. Мы делаем веб, что от нас зависит, для защиты работающих у нас людей. Кстати, в моих шахтах мальчики, причем только старше девяти лет, заняты исключительно на самых легких работах.

– А женщины у вас работают, мистер Фицалан?

– Нет, и никогда не будут работать. Не женское это дело – трудиться под землей в ужасных условиях.

Вот он какой, этот мистер Фицалан! Жалеет, выходит, работающих на него людей, заботится о них.

И Ева прониклась симпатией к нему.

– Желаю вам, мистер Фицалан, преуспеть в деле создания новой шахты. А что будет с этой – жизнь покажет, – сказала она, направляясь к экипажу.

– К нашей проблеме следует отнестись со всей серьезностью, – сказал он, подсаживая Еву в экипаж, в углу которого дремала бабушкина служанка.

– Постараюсь. Но как бы я хотела, чтобы судьба шахты не зависела от наших с вами отношений, мистер Фицалан. До свидания!

Тишина и спокойствие огромного дома действовали на Еву угнетающе. Будущее представлялось ей длинной безлюдной дорогой, по которой она бредет в полном одиночестве. И на нее накатывала тоска, какой она никогда не знала прежде.

Желая от нее избавиться, она утром решила проехаться верхом. Благо бабушка еще спала. Натянула на себя бриджи для верховой езды, велела груму оседлать ее любимую лошадь, уселась на нее по-мужски, не обращая внимания на косые взгляды слуг, и впервые после гибели отца отправилась на прогулку. Одна, без грума. Так ей хотелось побыть одной! И забыть о Джеральде и ожидающей ее безрадостной жизни.

Она скакала по знакомым дорогам, по которым не раз ездила с отцом, с грустью думая о том, что вскоре ей придется распрощаться с ними навсегда. Но яркие лучи солнца, ветки деревьев, хлеставшие ее по лицу, и быстрая езда в конце концов отвлекли Еву от печальных раздумий. На вершине высокого холма она остановилась, с удовольствием подставив лицо свежему ветерку.

Затем она спустилась в долину, к каналу, по которому медленно скользили баржи с углем, влекомые усталыми лошадьми. Но воздух там показался ей слишком влажным, и она предпочла вновь подняться на холмы.

Только тут она сообразила, что случайно заехала в чужие владения – на ту самую землю, которую Фицалан взял в аренду.

На вершине холма, где ее лошадь пила из ручья, Ева глянула вниз. Из-за яркого солнечного света она с трудом различила новые производственные здания, насосную башню и группу людей, поспешно удаляющихся в противоположную от нее сторону. Сердце ей подсказало, что Фицалан тоже там. Она, скорее, угадала его. Растрепанный, в перепачканной белой рубашке, он со всеми бежал прочь от места закладки шахты. Вероятно почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Видеть выражение его лица она не могла, но он, как бы пораженный ее присутствием, замер на месте, однако тут же помчался вслед за всеми. Вот и хорошо! Она с облегчением вздохнула, собираясь ехать дальше. Но было поздно.

Неожиданно земля под ней содрогнулась, раздался оглушительный грохот, ее едва не выбило из седла. Так вот почему люди так стремительно покидали место будущей шахты! За первым сразу же последовал второй взрыв, выбросивший высоко в воздух могучую струю камней и скального щебня.

Перепуганная лошадь, дико вращая глазами, заржала, закусила удила и бросилась вскачь. Ева – опытная наездница – понимала, что остановить ее невозможно, и старалась хотя бы держать ее подальше от деревьев. Такой темп лошадь долго не выдержит, в конце концов сама замедлит бег.

И вдруг, к ужасу Евы, перед ней выросла высокая изгородь – непреодолимое препятствие для ее лошади. Опасаясь худшего, Ева в отчаянии вонзилась правой пяткой в бок кобылы, и та, к счастью, послушно повернула вправо. И через некоторое время замедлила бег. Ева, с облегчением вздохнув, услышала стук копыт за своей спиной.

Наконец ей удалось остановить лошадь, и, смертельно бледная, она обернулась назад. Через подлесок мчался гнедой жеребец со слившимся с ним воедино Маркусом Фицала-ном.

Фицалан остановил жеребца, подбежал к Еве и стянул ее с лошади.

– Уберите ваши руки! – вскрикнула она.

– Что это вы, черт возьми, вытворяете? – набросился на нее Фицалан. – Или решили покончить с собой?

– Это я – то вытворяю? А не вы? Почему не предупредили о взрыве?

– Надо было проверить, все ли удалились на безопасное расстояние. А вы были достаточно далеко, вам ничто не угрожало.

– Да-а-а?! Расскажите это моей лошади. Взгляните на нее, она до сих пор дрожит от страха.

– Значит, вы не умеете ею управлять.

– Еще как умею. И вы только что видели, что умею, только скорее умрете, чем признаете это.

– Может, вы и правы, – ответил Фицалан и, отступив на шаг, заметил, что Ева в бриджах.

– Вы всегда ездите одна, в бриджах и загоняете лошадь до полусмерти?

– Нет, но сегодня мне захотелось вырядиться именно так.

– А бабушка? Она еще в Бернтвуд-Холле?

– Да, и будет здесь до тех пор, пока моя судьба не определится.

– Весьма разумно, если учесть сегодняшний эпизод. А она знает, что вы уехали?

– Бабушка даже не знает, что меня нет дома. Я люблю вести себя так, как мне хочется, мистер Фицалан. Чувствовать себя свободной.

– Уж не злоупотребляете ли вы вашей свободой, мисс Сомервилль? – спросил Маркус резко, думая, что ни разу не видел ее такой привлекательной. Она излучала энергию, ничто в ней не напоминало о том, что она только что подверглась смертельной опасности.

– Вы всегда позволяете себе такие замечания? Я не делаю ничего постыдного, и, пожалуйста, не воображайте, что я выбрала такой маршрут в надежде встретиться с вами. В мои намерения не входило выезжать за пределы владений Сомервиллей, и, если не возражаете, я сейчас туда возвращусь.

– Только после того, как ваша лошадь, да и вы сами остынете, – решительно заявил Маркус и стал так, что Ева не могла вскочить в седло.

Ева вспыхнула от возмущения.

– Тогда я поведу ее за повод, пешком.

– Две мили?

– Да хоть и две мили.

– Не глупите. Имейте немного терпения, вы поедете, как только она остынет.

– Вы намерены удерживать меня здесь?

– Ну зачем же так! Вы не моя пленница, можете уходить, если уж вам так не терпится.

– Тогда будьте так любезны – отойдите и дайте мне пройти.

Фицалан чуть подался в сторону, а Ева настороженно смотрела на него, не зная, как быть дальше. Приближаясь к лошади, она неизбежно его коснется, а после злосчастной встречи в лесу три года назад она предпочитает держаться от него на почтительном расстоянии.

– Увидев, как ваша лошадь понесла, я тут же бросился вам вслед.

– Какое благородство! Как хорошо, что вам не пришлось спасать меня, а мне не надо унижаться и благодарить вас! Но зря вы беспокоились, лучше бы оставались около шахты, где ваше присутствие необходимо. А я уж как-нибудь и сама справлюсь с моей лошадкой.

– Да она могла вас сбросить!

– Могла, но не сбросила. Отправляйтесь-ка вы на свою шахту, мистер Фицалан. Там уже удивляются, куда вы запропастились. Еще пойдут вас искать и найдут нас здесь вдвоем наедине. Представляю, какие пойдут разговоры, – заключила Ева с нескрываемым сарказмом.

– А это было бы вам неприятно?

– Ничуть. Вы же, по-видимому, решили второй раз запятнать мою репутацию. Один скандал уже был, так что мне не привыкать. Или вы полагаете, что таким образом вам удастся склонить меня к замужеству? Заставив уговорами забыть, как вы заманили меня в лес?

Маркус лукаво улыбнулся. Он-то хорошо помнит, как она ответила на его поцелуй – с такой страстью, с такой нежностью! Даже вспомнить – и то приятно.

– Если уж быть точным, я вас не заманивал. Вы пошли по собственной воле. А запятнанной оказалась моя репутация – я не воспользовался подвернувшимся случаем, то есть опозорился.

– У вас слишком хорошая память, – процедила Ева.

– Да-да, помню – вы горели желанием.

– Была молодая и глупая.

– А сейчас вы поумнели?

– Да, не такая я теперь дурочка, чтобы увлечься вами.

– Вы уверены? А в последний раз, когда мы виделись, говорили что-то иное. Припоминаете? – Глаза его сверкали, на губах играла легкая улыбка. Он сделал шаг в ее сторону.

Кипя от гнева, Ева отступила назад.

– Не смейте приближаться ко мне! Вы, Маркус Фицалан, форменное чудовище!

– Как приятно, что вы называете меня по имени! После «мистера Фицалана» «Маркус Фицалан» прямо-таки ласкает слух.

Ева не обратила внимания на его иронию.

– Вы ничуть не лучше тех корыстолюбцев, что гоняются за богатыми невестами. Только вас интересуют не деньги, а шахта «Этвуд».

– Половина шахты «Этвуд», – поправил он, улыбаясь еще шире.

– Да если бы на кон была поставлена не половина, а целая сотня шахт, я бы и то не смирилась с уготованной мне участью. И поверьте мне, мистер Фицалан, женитьба на мне не такой уж подарок!

– Возможно, вы и правы! Но, чтобы судить об этом, надо сначала снять пробу!

И он дюйм за дюймом стал медленно приближаться к ней, пока не прижал к стволу дерева так, что она не могла и пошевелиться.

Глава шестая

Ева стояла совершенно неподвижно, боясь шевельнуться – так велика была опасность подпасть под обаяние, исходившее от этого высокого, сильного тела и склонившегося над ней красивого лица.

– Не такой я дурак, чтобы считать наш брак лишь средством получения шахты, – пробормотал он, встретив ее взгляд.

Заметив в нем удивление и страх, он слегка отстранился.

– Считайте, мисс Сомервилль, что я как бы щупаю ногой воду, перед тем как войти в реку.

– Мой вам совет – не заходите слишком далеко, а то, не ровен час утонете.

Маркус насмешливо поднял брови.

– О, это меня не страшит. Я хорошо плаваю. Но вот что: если разрешите, я часть пути в Бернтвуд-Холл проеду с вами.

Ева поймала себя на том, что говорит не то, что думает.

– О нет! В этом нет нужды. Я и сама прекрасно доберусь.

– Не сомневаюсь.

Он приблизился к ее лошади и ощупал ее – достаточно ли она остыла.

– На шахте какое-то время обойдутся без меня, а мне будет приятно проводить вас.

Видно, его не отговорить. Ева протяжно вздохнула.

– Ну, если вы настаиваете.

– Настаиваю. – Нахмурившись, он смотрел, как она ловко перекинула свою длинную красивую ногу через седло и уселась в нем. – Мисс Сомервилль… Ева, – начал он серьезным тоном, – зачем нам быть врагами? Почему вы склонны видеть у меня лишь дурные намерения? Не заключить ли нам лучше перемирие и начать беседовать так, как полагается взрослым людям?

Ева невольно взглянула на него. Доброта в его глазах была для нее намного опаснее, чем гнев, – считать его врагом становилось крайне трудно.

Она вздохнула, смягчаясь и чувствуя, как напряженность спадает с нее.

– Вы, пожалуй, правы, – ответила она. – И прежде всего, конечно, мне следует поблагодарить вас за то, что вы поспешили мне на помощь. Лошадь и в самом деле могла меня сбросить.

– Да дело не только в этом, – продолжал Маркус. – Ездить одной вообще не стоит. В лесах вокруг Этвуда полно всякого сброда.

– Вы меня поражаете, мистер Фицалан. Выходит, вы провожаете меня, чтобы в случае чего защитить?

– Да.

Она улыбнулась ему.

– Как любезно с вашей стороны.

– То-то же, – в свою очередь улыбнулся он. – Теперь, когда вы знаете, что я не такой уж отпетый злодей, может, станете относиться ко мне получше?

– Ну, пока рано об этом говорить. Я еще так плохо знаю вас. Но мне кажется, что вы по натуре захватчик.

– Если вы хотите этим сказать, что я не упускаю встречающихся на моем пути возможностей, то вы правы. Но при этом я не забываю о своих принципах и вероятных последствиях.

– А шахта «Этвуд»? Она для нас важнее личных отношений?

– Да, сказал бы я до смерти вашего отца. Мне всегда казалось, что романтическая любовь – удел мечтателей и дураков.

– А сейчас? Что заставляет вас думать иначе?

– Вы!

– Я вас уже предупреждала, мистер Фицалан, лестью меня не возьмешь. Не так я наивна. И хорошо знаю цену шахте «Этвуд». А вам так хочется ее заполучить, что вы не брезгуете никакими средствами, лишь бы склонить меня к замужеству.

– Да пропади она пропадом, эта шахта! – нахмурился Маркус. – Из-за нее любое мое чувство к вам вызывает у вас подозрение. Как бы мне хотелось ухаживать за вами, не опасаясь услышать обвинения в низменных мотивах!

От изумления Ева смотрела на Маркуса во все глаза, не зная, что ответить на его слова.

– Надеюсь… надеюсь, вы подумали по поводу столь серьезного для нас «обоих шага? – нарушил молчание Маркус.

– Да, разумеется, но вы придаете ему гораздо больше значения, чем я, мистер Фицалан, – ответила Ева, кривя душой. На самом деле шахта «Этвуд» – огромная ценность и для нее, но ему-то зачем это знать?

Но не так-то просто провести Маркуса! По ее реакции на завещание отца он прекрасно понял, как ей необходима шахта.

– Постарайтесь войти в мое положение, оно далеко не из легких, – продолжала Ева.

– Знаю, – твердо заявил Маркус, отметив про себя, что, несмотря на заключенное перемирие, Ева по-прежнему держится отчужденно. – Рано или поздно к этому вопросу придется вернуться, и я не стану делать вид, что шахта «Этвуд» меня совсем не интересует.

– То же можно сказать и обо мне, – ехидно заметила Ева. – Я надеялась, что отец оставит мне большую часть своего состояния, в том числе и шахту «Этвуд».

Маркус криво усмехнулся.

– А я давно взял себе за правило ни на что не надеяться.

Снова наступило молчание.

– Ну а как вы вообще поживаете? – спросил он вдруг с участливостью, какой Ева никак от него не ожидала.

Простой вроде бы вопрос, но такая искренность звучала в нем, что удивленная Ева резко повернулась к Маркусу и пристально вгляделась в его голубые, кристально ясные глаза; в них светилась сила горного потока, преодолевающего на своем пути скалы и долины. Какую-то долю секунды она, словно загипнотизированная, смотрела на Маркуса, затем, вздрогнув, опомнилась.

– Хорошо, насколько это возможно при нынешних печальных обстоятельствах. Но ничего, время, уверена, возьмет свое, – беззаботно произнесла она.

– Вам, думаю, будет нелегко расстаться с Бернтвуд-Холлом. С ним связано столько воспоминаний.

На помягчевшем сразу лице Евы появилось грустное выражение. Она расслабилась, и Фицалан впервые за время их знакомства увидел растерянного ребенка. Сердце его сжалось при виде страдания в ее глазах, ставших чуть ли не черными.

– Да, – призналась она, – вы правы. Честно говоря, до сих пор я и не предполагала, что Бернтвуд-Холл так много для меня значит. И огорчаюсь при мысли о том, как с ним расправится Джеральд. Но ведь и вам, должно быть, нелегко примириться с мыслью, что шахта «Этвуд» может уплыть из ваших рук.

– Лишь в том случае, если вы откажетесь стать моей женой.

Этот человек считает, что она легко забывает обиды, подумала Ева.

– Но, помнится, вы как-то проговорились, мистер Фицалан, что жена вам нужна не больше, чем мне муж. Теперь же, если я не заблуждаюсь, стараетесь убедить меня в том, что не в силах противостоять моим чарам и не можете жить без меня. Но я не могу примириться с тем, что, если мы поженимся», мне придется делить любовь мужа с угольной шахтой.

– Я тоже, – немедленно ответил Маркус. – Не забывайте, у нас с вами равные права, мы партнеры.

Не поддавайся, сказала себе Ева, а вслух произнесла:

– Но в отличие от меня вам шахта нужна, очевидно, позарез, иначе зачем бы вы стали связывать свою жизнь с совершенно незнакомой женщиной? А почему? У вас, слышала, есть еще несколько шахт, да и акции чужих предприятий такого рода, свои деньги вы вкладываете столь осмотрительно, что их вам хватит на то, чтобы жить как принц до конца своих дней.

Маркус улыбнулся.

– Истинная правда, но шахта «Этвуд» дорога мне как фамильная собственность. Обладая неисчерпаемыми залежами угля, она может приносить огромные доходы, но не это я в ней ценю. Мой дед ее заложил, мой отец в ней скончался. Я тогда был в школе, вдалеке от дома. Мама, ничего мне не сообщив, продала аренду на участок с шахтой вашему отцу. Когда я узнал, уже ничего нельзя было сделать.

– Понимаю, – задумчиво протянула Ева.

Шахта для Маркуса – это символ многолетнего тяжелого труда, вложенного в нее его родными. Неудивительно, что он жаждет вернуть ее семье.

– А я этого не знала. И вы не испытывали к моему отцу антипатии?

На лице Маркуса отразилось искреннее удивление.

– Ничуть. Он был бизнесменом и не сделал ничего дурного. Да вы же знаете: отец ваш и я были друзьями, он очень помог мне освоиться в угольном промысле, за что я буду век ему благодарен. И я неизменно восхищался им. Мне будет его очень недоставать!

Как искренне он говорит, чувствуется, что от всего сердца! А отец также питал к Маркусу Фицалану самые дружеские чувства! По сравнению с ними ревность и антипатия, которые давно испытывает к этому человеку Ева, показались ей мелочными.

Возникли они у нее к нему, когда она была еще ребенком, заочно. Маркус начал проявлять интерес к угольной промышленности, и сэр Джон, угадав его способности, взял Маркуса под свою опеку. Дома отец расхваливал расторопного молодого человека, к которому стал в конце концов относиться как к родному сыну. Он рассказывал, что и как тот делает. Еве казалось, что увлеченный Маркусом отец больше ни о ком не думает. И о ней – тоже.

– Жаль, что мы не познакомились раньше, – сказал, улыбаясь, Маркус, не подозревая, естественно, какие мысли сейчас у нее в голове. – Быть может, мы бы еще тогда стали друзьями.

Навряд ли, подумала Ева, но промолчала.

– Я видела вас однажды, когда отец привел вас к нам домой. Мне тогда было четырнадцать лет. Мы с моей подругой Эммой стояли на внутреннем балконе и глядели вниз на прихожую, через которую вы проходили.

– И какое же впечатление я на вас произвел?

– Да никакого. Помню, даже сказала Эмме, что не понимаю, в чем секрет вашего успеха. Да-да, не удивляйтесь. Время от времени до Этвуда доходили слухи о ваших связях с женщинами и победах над ними.

– Итак, вам все обо мне известно. Я – гнусный бабник, обманщик. Так, что ли? Да не стесняйтесь, выкладывайте все, нам надо быть откровенными друг с другом.

На щеках Евы появился легкий румянец.

– Ну что ж, извольте. Эмма сказала, что такого красивого человека она еще не видела.

Маркус расхохотался, не скрывая своего удовольствия.

– Вот это мне нравится. Познакомьте меня как-нибудь с Эммой, только не забудьте. А вы? Что сказали обо мне вы?

Ева уже справилась с замешательством.

– Я не так легко, как Эмма, прихожу в восторг. Заметив, что я осталась равнодушной к вашей красоте, она сказала, что вы бы могли в один миг съесть меня со всеми потрохами.

– А что вы ей ответили? Ева фыркнула.

– Что у вас началось бы несварение желудка.

– Да, вы правы, – мягко согласился он, демонстративно обводя ее фигуру глазами, – но, прежде чем есть, пожалуй, немного подкормил бы вас. Чтобы вы пополнели. Итак, – продолжал он уже серьезным тоном, – вы дали мне понять, что находите во мне много такого, что вам не нравится. Но как вы пришли к подобному выводу, совершенно меня не зная?

– На основании того, что о вас говорят… Маркус помрачнел.

– Иными словами, на основании сплетен.

– Да назовите это как хотите, дело в другом. Говорят, где бы вы ни находились, женщины к вам липнут, как мухи на сладкое. А для вас любовь и любовные связи всего лишь игра, из которой вы неизменно выходите победителем. Простите меня, мистер Фицалан, за откровенность, но ведь вы сами просили меня быть искренней. К тому же если нам суждено пожениться, то должна же я знать о вас всю правду. А вам что, неприятно узнать, что о вас думают и говорят окружающие?

– Да я давно перестал обращать на это внимание, – сказал он с иронией, подняв брови. – Но, – тут голос его смягчился, – я польщен тем, что вы на протяжении стольких лет испытывали интерес к моей персоне. Что он такое говорит!