Текст книги "Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах"

4. Игра

Девушки хотят удовольствийлетворения базовых прав человека.

Лозунг на марше в честь 8 Марта

«У нее был удар, как у быка, – вспоминала ее коллега по команде Джоан Уолли. – Она была единственной, кто мог достать мертвый мяч, тяжелый кожаный мяч, и с левого фланга на правый дать мне пас, едва не сбивающий с ног силой удара».

В свое время Лили Парр была сенсацией. В 14 лет, когда она начала играть за местную команду, по словам ее биографа Барбары Джейкобс, она была «неправдоподобно красива угрюмой, мрачной красотой, она только что закончила школу – если вообще удосуживалась туда ходить… Она постоянно сквернословила, изо рта, если она не была на поле, вечно торчала сигарета «Вудбайн», и эта девочка воровала все, что плохо лежит».

Шел 1919 год. Пока Мэри Стоупс обучала одних женщин, что можно проделывать со своим телом, другие женщины использовали свое тело совершенно по-новому: они играли в футбол. На пике карьеры команда Лили Парр играла перед толпой в 50 000 человек – это больше, чем на игре сборной Англии, когда открывался последний женский чемпионат мира. Команда «Дик, Керр энд Ледиз» ездила на соревнования во Францию, и они стали знаменитостями благодаря выпускам киножурнала Pathe, которые показывали в кинотеатрах. Их успех показывает путь, по которому мог бы развиваться женский спорт в ХХ веке: за него хорошо платили, его посещали, его любили. Вместо этого Футбольная ассоциация задушила карьеру Лили Парр и женский футбол в целом. Теперь, когда имена таких женщин, как капитан сборной США Меган Рапино, стали наконец общеизвестными, женский спорт только начинает восстанавливаться.

Женщины, играющие в футбол, всегда были предметом споров. Перед Первой мировой войной эта игра считалась опасным и неженственным занятием. «Мужчины принимают мяч на грудь и на плечи, а также на бедра. Неужели врачи могут признать, что эти участки женского тела пригодны для подобных грубостей?» – вопрошал читатель в письме Sheffield Evening Telegraph and Star в феврале 1895 года[42]42
  Ваша честь, если ее лоно способно вытолкнуть в мир трехкилограммового младенца, возможно, и удар мяча ему не так уж опасен? Кроме того, у вас, ребята, имеются тестикулы. Позаботьтесь о собственной защите.


[Закрыть]. «Женщины бегают то по-утиному, то как курицы – в зависимости от их веса, – несколько дней спустя написал другой увлеченный физиолог-любитель в The Pall Mall Gazette. – Не думаю, что футболистки когда-нибудь начнут забивать голы».

Эти два письма – из книги «Девушки с мячами» Тима Тейта, где рассказывается о нескольких неудобных женщинах. Им был необходим сложный характер. На протяжении истории женщин сознательно и неоднократно исключали из спорта. Только мужчины могли состязаться на Олимпийских играх в Античности. Женщинам запрещалось участвовать в Бостонском марафоне до 1972 года. На Уимблдоне они стали получать равные призовые деньги только в 2007 году. Самое большое отставание наблюдается в командных видах спорта, которые меньше финансируются, менее престижны и менее популярны, чем их мужские версии.

Одна из проблем заключается в том, что в спорте женщины не требуют, чтобы к ним относились точно так же, как к мужчинам. В мире нет ни одной женщины, которую могли бы выбрать в команду премьер-лиги, или женщины, которая могла бы перегнать чемпиона-мужчину в 100-метровом спринте. Нам нужны собственные лиги и соревнования с учетом пола, потому что тестостерон дает мужчинам большое физическое преимущество.

Но сама мысль о том, что женщины играют вместе и соревнуются друг с другом, часто вызывает негативную реакцию. По мере того как в XIX веке набирал силу организованный спорт, первые женские футбольные команды сталкивались с финансовым и социальным давлением. Среди пионерок женского спорта были шотландская суфражистка Хелен Мэтьюс из команды «Миссис Грэмс XI», игроков которой в начале 1880-х годов неоднократно прогоняли с поля разгневанные мужчины, и леди Флоренс Дикси, которая десять лет спустя основала Футбольный клуб британских леди. (В юности леди Флоренс пропустила лондонский сезон балов и чаепитий и отправилась охотиться на крупную дичь в Чили, откуда привезла прирученного ягуара по кличке Альфумс. Такая вот была женщина.)

Первых женщин-футболисток критиковали за любительский уровень игры, а между тем их матчи регулярно приходилось отменять из-за угрозы физической расправы. К ним относились не как к спортсменкам, а как к городским сумасшедшим, и поглазеть на них стекались огромные неуправляемые толпы зевак. Некоторые игроки использовали псевдонимы, что позволяло им исчезнуть, если ситуация становилась слишком опасной. Но они продолжали шаг за шагом и мяч за мячом пробивать идею, что женщины могут играть в футбол.

Мы знаем о них очень мало, но то, что знаем, интригует. Одна из команд во главе с Хелен Мэтьюс выставила на поле чернокожую спортсменку, Эмму Кларк, которую газета South Wales Daily News характеризовала как «быстроногую темнокожую девушку на правом фланге», – в то время как в мужской лиге было всего два чернокожих игрока[43]43
  Эмму Кларк поначалу ошибочно идентифицировали в списках команды с вратарем Кэрри Бустид, и эта путаница длилась много лет. В 2017 году поэт Сабрина Мафуз написала о ней пьесу, где было сказано: «Тот факт, что мы знаем [о ней] так мало, – неотъемлемая часть недокументированной истории, многолетнего безразличия ко всему, что не связано с опытом белых мужчин».


[Закрыть].

Две вещи помогли женскому футболу стать более популярным: брюки и война. В конце XIX века шла кампания за то, чтобы освободить женщин от корсетов и кринолинов. В 1881 году было основано Общество рациональной одежды. Одним из его требований стало двукратное снижение веса женского нижнего белья – с 14 до 7 фунтов (последнее, впрочем, все еще сравнимо с весом младенца)[44]44
  Чтобы никто не усомнился в моей преданности делу феминизма: я взвесила свое нижнее белье на кухонных весах. Слава современным тканям и отказу от нижних юбок и корсетов: мои трусы, носки и бюстгальтер на косточках вместе весят всего лишь 156 г!


[Закрыть]. Когда вы представляете себе первых феминисток – марширующих, раздающих листовки, привязывающих себя к перилам, важно помнить, что они при этом находились в тяжелой, неудобной одежде.

Движение за рациональную одежду прямо связывало ограничения женской моды с ограничениями и несвободой в жизни женщин. Женская одежда была задумана для того, чтобы на нее смотреть, а не жить в ней, и табу на пот и грязь для добропорядочных женщин были эффективным способом связать их по рукам и ногам.

Оппозиция реформам была яростной. Амелия Блумер, давшая свое имя свободным брюкам в качестве альтернативы юбкам в пол, вернулась к привычным платьям в 1859 году, после десятилетия непрерывных насмешек. В Америке в нескольких штатах существовали законы, запрещавшие женщинам носить брюки. Но идея, что женщины могут выбраться из громоздких юбок, постепенно набирала силу, и этому способствовал рост популярности велосипедов. «Велосипед сделал для эмансипации женщин больше, чем что бы то ни было в мире, – рассказывала американская активистка Сьюзен Б. Энтони. – Я радуюсь каждый раз, когда вижу женщину на велосипеде. Он дает женщинам ощущение свободы и уверенности в себе».

Еще одной поворотной точкой стала Первая мировая война, пожравшая жизни множества молодых мужчин, а живых выплюнувшая обратно израненными и контуженными. Футбольная команда «Харт оф Мидлофиан» записалась в армию в полном составе – и шестеро из одиннадцати ее игроков погибли в 1916 году. Столько мужчин не вернулось с войны, что на британских оружейных заводах не хватало персонала. Женщин брали на работу, чтобы заполнить пустые места, – разумеется, на половинную оплату за те же самые 12-часовые смены у станка, шесть дней в неделю. Работа была черная и вредная – «оружейницы» вручную начиняли разрывные снаряды. Их кожа желтела от тринитротолуола, за что работниц прозвали «канарейками». Но деньги давали им независимость, а это всегда вызывает опасения. «Пресса пестрела неодобрительными статьями, – пишет Барбара Джейкобс из «Дик, Керр энд Ледиз». – Капризы этих девушек превращались в сенсационные истории: например, о том, как девица заходит в паб, вытаскивает из штанов пачку банкнот, требует разных видов пойла – на глазах у двух благородных героев, двух раненых солдат, которые пропили все до последнего шиллинга. А другая заходит в универмаг и покупает готовую шубку (да как она посмела!)».

В середине 1910-х годов, попав на оружейные фабрики, женщины стали делать то, что делали мужчины: в перерыве они гоняли мяч. У фабрики «Дик, Керр и Компания» в Престоне, названной в честь ее основателей У. Б. Дика и Джона Керра, были свои футбольные поля, и вскоре у женщин сложилась любительская команда. Меняющаяся мода отражала смену времен. В октябре 1917 года из Металлургической компании Ньюкасла, по данным Национального архива, уволили двух женщин за то, что они носили брюки в нерабочее время. 17 работниц – весь женский персонал – объявили забастовку, требуя вернуть коллег. Вместо этого все женщины были уволены. Однако реформы ускорялись и стали очень значимыми для женщин-спортсменок: невозможно 90 минут подряд бегать и прыгать по полю в корсете. С 1900 года женщины-футболистки носили «никербокеры» – мешковатые брюки, собранные под коленом, – и толстые чулки. Примерно к 1920 году в обиход вошли шорты, которые мы знаем сегодня. Женщины обрели ноги – и больше не боялись их использовать.

* * *

Лили Парр едва ли надела бы элегантное женственное платье – на футбол или в другой ситуации. Она родилась в 1905 году в Сент-Хеленсе, который теперь стал частью графства Мерсисайд. Ее дом находится всего в пятидесяти километрах от дома Энни Кенни, родившейся на четверть века раньше. Как и Кенни, Лили росла в большой рабочей семье: Джон, Лиззи, Боб, Лили, Джордж, Билл, Элси и Дорис. Ее мать Сэл родила первого ребенка в 19 лет, а самую младшую дочь – в 42 года. Ее родной дом был грязен, с курятником и хлевом на заднем дворе, за столом было шумно, здесь ели тяжелую еду и без умолку кричали дети. Лили беспрестанно курила, тащила все, что плохо лежит, и отпускала нездоровые шуточки. «Постоянные члены команды готовились к матчу, у них были эластичные чулки на коленях и на лодыжках и повсюду повязки, резинки, бандажи, – рассказывала Джоан Велли. – Тут вошла Парр, оглядела их всех и говорит: „Не знаю, как „Дик, Керр“ и женская футбольная лига, а по мне это похоже на какое-то чертово паломничество в Лурд“». Джон и Боб, братья Лили, обожали футбол, и она быстро научилась играть. В подростковом возрасте она была 1,80 м ростом – стремительный и ловкий левый нападающий. Из-за пола ее часто недооценивали: хорошо известна история, как однажды она била с края зоны пенальти и сломала руку вратарю (мужчине).

Во время Первой мировой войны фабрики продвигали свои женские футбольные команды, и это помогало им собирать средства на благотворительность. Футбольная ассоциация приостановила работу мужской лиги, поэтому не было никакой конкуренции за зрителей или площадки. В этот ландшафт и вошла Лили Парр. Альфред Фрэнкленд, управляющий фабрикой «Дик и Керр» в Престоне, видел, как подросток Лили играет против его команды. Он понимал, насколько она сильный и быстрый игрок. После шумных объяснений с матерью Лили переехала в Престон и стала выступать за команду «Дик, Керр энд Ледиз». У нее даже появилась собственная комната, где она могла курить свои «Вудбайнс», валяясь на кровати.

Домашние матчи проходили очень хорошо, но Фрэнкленд хотел большего. В 1920 году он договорился провести игру с командой из Франции. По общему мнению, француженки – нежные модницы; по общему мнению, девушки из Ланкашира, против которых им предстояло играть, такими не были. Во время обеда в гостинице Лили Парр заявила, что так проголодалась, что готова «съесть лягушку с маслом». Вечером Лили отказалась танцевать вальс в столовой «Дик, Керр», зато в конце концов подбила всех танцевать польку (разумеется, с сигаретой в зубах). Затем они ездили по сельской местности, в Блэкпул и в Лондон, а между поездками проводили футбольные матчи, в частности на Стэмфорд Бридж. Французская команда научила Лили правильно произносить слово «мерд» («дерьмо»). Зрители и критика в целом принимали команду благосклонно. В конце концов девушки собирали деньги на благотворительность.

Когда серия матчей с француженками закончилась, «Дик, Керр энд Ледиз» уехали из Лондона. По дороге домой первая в истории Британии серьезная женская футбольная команда встретила первую в истории Британии женскую забастовку – еще поколением раньше зрелище немыслимое. Работницы Джона Льюиса, боровшиеся за право жить вне общежитий, предоставленных компанией, были частью новой силы, того боевого настроя, который поддержали профсоюзы и лейбористская партия.

* * *

«До появления команды „Дик, Керр энд Ледиз“ женщины из рабочего класса не могли заниматься благотворительностью, быть гордостью нации и заслужить ее благодарность, – пишет Барбара Джейкобс. – Что-то менялось в расстановке сил. А это может показаться опасным, не так ли?»

Весь следующий год девушки играли показательные домашние матчи. Про Лили Парр писали в Daily News: «Пятнадцатилетняя девочка-защитник, у которой, говорят, удар, как у мужчин из премьер-лиги». Затем они отправились во Францию играть ответные матчи. Подруга Лили по команде, Элис Вудс, была потрясена тем, что они увидели на севере страны: здесь ряд за рядом тянулись могилы, 11 000 могил. В дневнике Элис описано, как они забирались на Триумфальную арку, как Лили заснула во время лекции о военной гимнастике в Доме инвалидов. Первый матч закончился тем, что на поле высыпали недоброжелатели, и девушкам пришлось убежать в раздевалку. Чтобы попасть на следующую игру, им пришлось проехать по опустевшим полям сражений на Сомме, где за 4 года до того погибла бо́льшая часть команды «Харт оф Мидлофиан». Здесь по-прежнему тянулась колючая проволока, стояли разбомбленные здания и сошедшие с рельс поезда. Затем они отправились в Версаль, и Элис записала в дневнике: «Я стояла на том месте, где был заключен мир».

Они выиграли со счетом 6:0 в Гавре и 1:0 в Руане, а потом сели на паром и отплыли домой. Перед самым Рождеством девушки играли ночной матч. Прежде это было технически невозможно, однако заводские инженеры «Дик, Керр» попросили в военном ведомстве два дополнительных прожектора. Заявку одобрил госсекретарь Уинстон Черчилль[45]45
  Один из прожекторов вышел из строя во время матча. Потом оператор случайно направил оставшийся прожектор прямо на двух игроков, временно ослепив их.


[Закрыть]. На матч пришло 12 000 человек, а запись показывали в кинотеатрах по всей стране.

Женский футбол в Британии достиг высшей точки своего развития. На второй день после Рождества 1920 года команда «Дик, Керр энд Ледиз» играла со своими сильнейшими соперниками «Сент-Хеленс» на стадионе «Гудисон-парк» в Ливерпуле, родном городе клуба «Эвертон». На стадион вместимостью 53 000 человек пришло около 67 000[46]46
  Для сравнения: современный стадион «Уэмбли» вмещает 90 000 человек.


[Закрыть], так что несколько тысяч человек так и не смогли попасть внутрь. Сборы от продажи билетов составили 3000 фунтов – полмиллиона по сегодняшнему курсу. В новом году команда играла уже до трех матчей в неделю, и в августе они взяли с собой команду «Сент-Хеленс» на остров Мэн. Это был изнурительный график, который они совмещали с работой или учебой. Работницам фабрики повезло с понимающим работодателем; другим же, например медсестре Флорри Редфорд, приходилось наверстывать упущенное, работая по ночам.

Успехи женского футбола начали привлекать и внимание недоброжелателей. С 1902 года был запрещен футбол в смешанных командах (это и сейчас запрещено для совершеннолетних). Женщины не могли выступать в роли рефери. Во время войны, когда мужская футбольная лига приостановила игры, женский футбол давал некоторую возможность отвлечься мужчинам «звездных» (мирных) профессий, остававшимся в тылу, а также раненым и командированным домой или в увольнение. Но осенью 1919 года Футбольная ассоциация возобновила работу мужской лиги; к тому времени более 2 миллионов британцев было демобилизовано. Они возвращались с войны в страну, погрязшую в долгах, повсюду были трущобы и фабрики викторианской эпохи. Пугало вероятное падение рождаемости из-за того, что погибло слишком много молодых мужчин.

Правительство решило, что вернувшиеся на родину «Томми» должны получить привилегии. Безработица вызвала волну беспорядков от Ливерпуля до Кардиффа. «Официальные документы того периода показывают: правительство всерьез опасалось, что миллионы безработных демобилизованных военных устроят массовые беспорядки, и в дальнейшем власть могут захватить большевики, – пишет Тим Тейт, имея в виду революцию, которая только что опрокинула многовековую власть царской династии в России. – Мужчин, конечно, раздражало, что женщины делают "их" работу, занимают "их" место на заводе». Правительственный комитет постановил, что работа не должна «мешать уходу за детьми… Женщин надо оберегать как необходимых стране хранительниц домашнего очага».

Новые настроения привели к увольнению полутора миллионов женщин, которые работали на заводах во время войны. Некоторые вернулись к ведению домашнего хозяйства, другие стали заниматься «женским трудом», таким как стирка или пошив одежды. Если женщина отказывалась от занятий домашним хозяйством, то могла лишиться пособия по безработице. В любом случае женщинам платили меньше, чем мужчинам. В профессиях среднего класса, таких как преподавание и государственная служба, был введен «брачный ценз»: вступив в брак, женщина должна была уйти с работы. Он просуществовал до следующей войны[47]47
  Например, банк Ллойда только с 1949 года стал позволять женщинам после замужества продолжать работать на своих рабочих местах.


[Закрыть].

В 1921 году политики всерьез озаботились возвращением старого порядка. В новом еженедельном журнале Football Special and Sporting Pictorial появилась колонка «Футболистки», где девушек-игроков называли одержимыми. «Девушки до 20 лет должны иметь широкий спектр интересов, нехорошо зацикливаться на чем-то одном, – писали там. – Как правило, они считают благородным отказываться от других удовольствий в пользу футбола, но на самом деле это просто недальновидно и эгоистично».

Слово «эгоистично» говорит о многом. Какой должна быть женщина? Заботливой, ласковой, поддерживающей. Самоотверженной. Женщина – человек, который поддерживает жизнь. Неудивительно, что выдающихся женщин – будь то в спорте, литературе, искусстве или где-то еще – так часто называют «сложными». Требуя внимания к себе, они нарушают мощное и глубинное табу.

Наша негативная реакция на женщин, которые управляют своей жизнью, распространяется на литературу, живопись, музыку и другие виды искусства – на любые формы игры. «Книга создается из массы небольших проявлений эгоизма, – пишет Клэр Дедерер в заметке для The Paris Review в ноябре 2017 года. – Эгоистично закрыть дверь и побыть одной. Эгоистично оставить коляску в прихожей. Эгоистично забыть о реальном мире, чтобы создавать мир воображаемый. Эгоистично брать истории реальных людей. Эгоистично приберегать лучшее в себе для неведомого анонимного любовника – читателя. Даже говорить то, что хочешь, – уже эгоизм».

Возможно, эта точка зрения подспудно питала растущее недовольство женским футболом. Женщины-футболистки были неуправляемы и свободны. Они принадлежали самим себе и друг другу, а не пытались аккуратно вписаться в роли, которые отводило им мужское общество: дочь, жена, мать. Быть исключительной – это тысячи маленьких проявлений эгоизма, а мир не был готов к тому, что женщины могут быть такими неудобными. Он и сегодня к этому не готов.

* * *

В 1921 году способность команды «Дик, Керр энд Ледиз» увеличивать сборы пожертвований – прежде шедших на военные нужды – вновь подверглась проверке. В марте правительство прекратило контролировать угледобывающую промышленность, на что владельцы шахт тотчас откликнулись сокращением зарплат и увеличением количества рабочих часов. Забастовки охватили север Англии, и женщины стали собирать средства не для раненых солдат, а для бастующих шахтеров.

Перестав быть безобидной новинкой, женский футбол подвергся жесткой критике. «Когда женщины занимаются легкой атлетикой, они, как правило, переусердствуют, – заявил бегун У. Г. Джордж Nottingham Evening Post в апреле 1921 года. – Что касается женского футбола, то едва ли это отвечает представлениям о женской скромности, особенно когда становится достоянием общественности». К тому времени Лили Парр только исполнилось 16 лет, и обозреватели мягко выражали беспокойство, как занятия футболом могут повлиять на столь хрупкую юную особу[48]48
  В лучших традициях газетных обозревателей они явно не давали себе труда встретиться или поговорить с ней.


[Закрыть]. Здесь тоже присутствовал классический подтекст. Простительно ли «юным леди» играть в «игры рабочих-мужчин»?

Такая реакция общественности встревожила Футбольную ассоциацию. Ее руководство стало более внимательно следить за средствами на организацию женских игр, и в октябре 1921 года Ассоциация постановила, что все (мужские) клубы, которые проводят женские матчи, должны самостоятельно отвечать за их финансирование. Женским командам нельзя было доверить ведение бухгалтерии. Предполагалось, что они коррумпированы.

5 декабря Футбольная ассоциация нанесла женскому спорту последний удар. «Совет с уверенностью заявляет, что футбол вреден для женщин и не должен поощряться, – сказано в постановлении, с припиской, что есть сомнения в том, что «прибыль идет исключительно на благотворительность… Совет требует, чтобы клубы Ассоциации перестали проводить подобные матчи на своих площадках». Внезапно женщинам запретили играть на всех профессиональных площадках Британии, а судьям и другим официальным лицам – участвовать в их матчах. Это был смертельный удар.

Футбольная ассоциация заручилась поддержкой врачей (мужчин). Один из них утверждал, что «порывистые» движения в футболе вредны для женщин. «Футбол – это не женская игра, – сказал Фрэнк Уотт, председатель Newcastle United. – Он был разрешен как новинка, когда женщины участвовали в военной кампании и при помощи этой новинки собирали средства на благотворительность. Пора признать, что новинка затерлась». Менеджер клуба «Арсенал» А. Л. Найтон боялся, что травмы, полученные на поле, могут «помешать женщинам исполнить свой долг материнства».

Заявление Уотта многое для меня прояснило. Представление о волнах феминизма связано с тем, что у этого движения было два пика активности: в 1910-е годы, когда женщины получили право голоса, и в 1970-е годы, когда был принят закон о равной оплате труда. Что происходило в промежутке? Суфражизм себя исчерпал – это я могу понять. Но когда Футбольная ассоциация запретила женский футбол, это показало силу еще одного из антифеминистских факторов – ответной реакции среды.

Благодаря Первой мировой войне полтора миллиона женщин пополнили ряды рабочих. Трудясь наравне с мужчинами, они тратили деньги, как мужчины, и играли, как мужчины. Но настоящие мужчины вернулись с войны, контуженные и раненые, принеся огромные жертвы ради своей страны. Они хотели вернуться на свои рабочие места – и, если честно, чтобы дома, как раньше, ждал горячий обед. Были предприняты согласованные усилия по восстановлению старого порядка. Для этого предназначался Закон о восстановлении довоенных практик 1919 года, который предписывал женщинам покинуть заводы. Женский футбол был запрещен по тем же причинам. «Досуг» имеет смысл только в противопоставлении «оплачиваемой работе». Мы отдыхаем публично: в букмекерских конторах, на спортивных площадках, в музее, в театре, в концертном зале. Ограничив женщинам доступ к профессиональному спорту, мы заново подтверждаем, что публичная сфера принадлежит мужчинам.

Альфред Фрэнкленд поклялся, что команда «Дик, Керр энд Ледиз» будет играть, «даже если придется играть на пашне». Следующий матч проходил в клубе по регби. Девушки выиграли со счетом 3:1. Лили Парр забила два гола. Однако в 16 лет ее полупрофессиональная карьера закончилась. К концу года она потеряла работу на заводе «Дик, Керр», который теперь назывался English Electric, и устроилась в госпиталь Уиттингема.

* * *

Меня удивило, что я никогда не слышала о Лили Парр. Но где я могла о ней услышать? Как и многие знакомые мне женщины, я никогда не любила спорт. Я выросла с мыслью, что это не для меня.

Удивительно, насколько даже сейчас «спорт» подразумевает «мужской спорт». Загляните в газеты: футбольная секция – это секция мужского футбола. Секция регби – это мужская секция регби. Обычная отговорка звучит так: женская игра не столь увлекательна – с подразумеваемым продолжением: потому, что женское тело более слабое. Но по́лно. Снукер[49]49
  Разновидность бильярда. – Прим. ред.


[Закрыть] по телевизору – это мужской снукер, и вовсе не потому, что женщины не могут держать кий или не носят жилетки. Дартс – это дартс для мужчин, хотя физически женщины вполне способны отрастить длинные волосы, выпить по пинте горького и придумать себе абсурдное имя. Предрассудки о «мужских по умолчанию» видах спорта чрезвычайно сильны. На сайте, где я покупаю товары для бега, есть две категории: кроссовки для бега и женские кроссовки для бега. На соревнованиях часто раздают бесплатные футболки – только мужских размеров. На Лондонском марафоне, где половина участников – женщины, предлагают унисекс-футболки для тех, кто достиг финиша, которые многим сильно велики.

Да, есть исключения из правила. Серена Уильямс стала одной из самых известных спортсменок в мире – ценой постоянно звучащих на разные лады расистских высказываний о том, что ее мышцы и сила делают ее мужеподобной. Существуют даже виды спорта, в которых женщины превосходят мужчин. В январе 2019 года ультрамарафонка Ясмин Пэрис выиграла гонку Spine Race длиной в 431 километр через Апеннины, пробежав дистанцию за 83 часа и 12 минут. Она побила мужской рекорд с разницей в 12 часов. Она кормила грудью свою 14-месячную дочь Роуэн и останавливалась по пути, чтобы сцеживать молоко. В соревнованиях на выносливость, таких как ультрамарафон, скорость и сила мужчин – не такое уж преимущество[50]50
  Для радеющих за права мужчин тут тоже есть место побороться с несправедливостью: только женщин допускают к олимпийским соревнованиям по синхронному плаванию и ритмической гимнастике. В то же время лишь мужчинам доступна греко-римская борьба.


[Закрыть].

И все же спорт по-прежнему считается мужским занятием. «В командных видах спорта женщины идут против течения, – утверждает спортивная журналистка Анна Кессель, автор книги «Ешь, потей, играй: как спорт может изменить нашу жизнь» (Eat Sweat Play: How Sports Can Change Our Lives). – Это связано с латентной гомофобией: представление о команде женщин оказывается по-настоящему пугающим». Я не думала об этом раньше. Женщины могут становиться суперзвездами только там, где речь идет об индивидуальных достижениях. Из известных мне женщин-спортсменок ни одна не занимается командными видами спорта. Фло Джо, Симона Байлз, Мартина Навратилова, Билли Джин Кинг. Большая часть имен – из атлетики и тенниса. Но я могу назвать множество мужчин-футболистов и, хоть мало знаю об этой игре, однажды прошла половину сезона в Championship Manager, играя за Иана Райта.

Дела постепенно идут на лад. В 2019 году Женский чемпионат мира по футболу показывали на BBC1. Газета The Telegraph завела колонку, посвященную женским видам спорта, которую ведет Анна Кессель. Все меньше глумливых шуток отпускают о качестве женского спорта. Это не значит, что впереди лишь неизменный прогресс. Запрет Футбольной ассоциации 1920-х отбросил женские занятия спортом назад. Спустя столетие я вижу подобную угрозу: гомофобия, расизм и женоненавистничество никуда не делись из культуры футбола, а руководство не желает серьезно подходить к решению проблемы. В 2015 году врач мужской команды Chelsea Ева Карнейро добилась публичных извинений от клуба за несущиеся ей вслед унизительные свистки. «Она выбежала на поле, чтобы осмотреть игрока, и люди стали скандировать, – говорит Кессель. – Один человек кричал: „Покажи письку, шлюха!“ И это – по отношению к врачу, который спешит помочь пациенту»[51]51
  По решению суда Карнейро получила многомиллионную компенсацию и команда заключила с ней мировое соглашение. Клуб Chelsea принес «безоговорочные извинения ей и ее семье за причиненные страдания».


[Закрыть].

Вот в чем штука: я готова поспорить, что некоторые из тех, кто бросал оскорбления Еве Карнейро, работают в офисе, где отдел кадров моментально пресек бы любую сексистскую шутку. На футбольном матче можно затеряться в толпе. Болельщики чувствуют себя на свободе, вырвавшись из повседневной жизни. И для некоторых (немногих) это служит оправданием для проявлений сексизма. «Люди до сих пор используют этот довод: футбол – это игра для рабочих мужчин, которые всю неделю тяжело трудились, а сейчас они в своем мире, зачем вы пытаетесь его изменить», – говорит Кессель. Нечто похожее происходит в голосовых чатах видеоигр или в социальных сетях. Спокойнее думать, что тролли – это неудачники, гниющие в подвале, но на поверку они могут оказаться респектабельными семейными мужчинами и женщинами. Анонимность дает им возможность распоясаться. Возможно, в этих пространствах такая концентрация сексизма возникает именно потому, что он неприемлем в других местах.

Я гарантирую, что найдется мужчина, который прочтет это и скажет: «Ради бога, женщины, вы все прибрали к рукам! Почему вы не оставите футбол в покое?» Идея футбола как мужской игры имеет плохие последствия для женщин. Один из самых устойчивых раздражающих факторов в жизни – это то, что я бы назвала «отказом в серьезном отношении». Вот как это происходит. Все, что делают мужчины, все, что им нравится, их территория – это нечто серьезное, нормальное, стоящее. То, что делают и любят женщины, пространство, где они царят, – глупое, банальное, узкоспецифическое. Попробуйте навскидку вспомнить, в чем состояла критика программы Today с обзорами Лондонской недели моды – креативной индустрии, которая приносит миллионные доходы британским бизнесам. Потом сравните это с моей лентой в Твиттере, которая каждую субботу заполнена мужчинами, обсуждающими последнюю ничью со счетом 1:1. И мода, и футбол – это развлечения, сфера досуга, хотя и дорогостоящего. Однако если вы интересуетесь модой – это клеймо, не позволяющее считать вас Серьезным Человеком, потому что моду относят к миру женских пристрастий. Мужчины – это серьезно, женщины – нет.

У этого спора есть еще одно феминистское измерение. Я не упрекаю людей в том, что им нравятся игры: моя свекровь – заядлая любительница Tottenham Hotspur. Но я считаю неудобным то, что обсуждение игры превращается в платформу для объединения и в тему для светской беседы. «Пошли вместе на матч», – говорит тебе начальник. «Ты видел, какой гол?» – говорит коллега. «О, ты фанат "Арсенала"? Мои соболезнования», – говорит человек, которого ты никогда раньше не видел. Женщины в значительной степени исключены из этой богатой сферы объединяющих шуток, а для мужчин, которые Говорят о Футболе, это заметная карьерная поддержка. «Твои коллеги-мужчины постоянно трутся вокруг начальников, – пишет Кейтлин Моран в «Как быть женщиной». – Обычное рабочее место похоже на хренов "Броман с камнем"[52]52
  Эпизод сериала «Проклятие острова Оук», где речь идет о мужской дружбе и поиске сокровищ на одноименном острове.


[Закрыть]. На этом выстроено большинство мужских связей. Они кокетничают друг с другом, играя в гольф, ходя на футбольные матчи, болтая в туалете, и, к сожалению, продолжают это делать в стрип-клубах и пабах после работы».

Представление о том, что футбол – это оплот безграничной мужественности, отражено в том, как индустрия относится к женскому персоналу. «Игроки говорят, что им некомфортно, если врач-женщина заходит в мужскую раздевалку. Это разрушает атмосферу, мужчинам неуютно, они не могут говорить искренне, им приходится "вести себя прилично"», – говорит Кессель. Но в женских играх это так не работает. «Женским спортом в основном руководят мужчины. Тренеры, врачи. Они нормально справляются – по крайней мере стучат, прежде чем зайти в раздевалку». Главный тренер женской сборной Англии по футболу – Фил Невилл, который десять лет играл за «Манчестер Юнайтед». Благодаря его присутствию – и его опыту в мужских играх – команду воспринимают серьезнее.