Текст книги "Нордвуд. Сумрачный город"

Глава 5
Прибрежный шторм

Настоящее время.

Анри и Эмма

Анри проснулся еще до рассвета. Сегодня дежурили они с Эммой. Ничего особенного: прогулки по городу, восстановление барьера и, если не повезет, нападения проклятых.

Чем меньше времени оставалось до Хеллоуина, тем больше дыр появлялось в защите. Тодор объяснил, что магию выпивает остров, связанный с Нордвудом нитями. Они были очень схожи с источником, поэтому Тодор, будучи верховным магом, не решался уничтожать их. Он был уверен: это нарушит баланс, а значит, все погрузится во тьму.

Но самым волнительным было возвращение Николаса и Джин-Рут. Сегодня после полудня Анри и Эмма должны будут помочь.

Погода, словно читая мрачные мысли, окутала улицы непроглядным туманом, отчего за стеклом едва виднелись черные стволы деревьев. Через дорогу стоял невысокий многоквартирный дом, но сейчас густая пелена скрывала его окна-глаза.

Особняк Морин и поместье Брэйденов недавно были проданы. И теперь Анри и Эмма ютились в небольшой квартирке над пекарней Лавки Зодчего «Тайк-Хифе». Вокруг витали ароматы имбиря, корицы, иногда лимона или кислой хлебной закваски. Здесь было уютно, несмотря на тревожное время, волнения о будущем и напряжение, которое иногда вспыхивало между обитателями.

У них не имелось ничего своего, но именно это позволяло обоим думать, что вскоре в Нордвуде найдется место для каждого. А пока… Пока можно было прятаться за пряными запахами и наслаждаться иллюзорным спокойствием, навеянным атмосферой уютной пекарни.

Анри сделал глоток остывшего кофе и горько ухмыльнулся. Их чувства почти год назад оказались наваждением, силой проклятия, которое на самом деле всего лишь связь сильного и слабого ведьмака. Связь, поддерживающая баланс магии.

Вот в чем заключались предупреждения: внушение, яркие вспышки эмоций уйдут, а отношения останутся. И что будет после – загадка.

Но, несмотря на предостережения, Анри понимал, что Эмма ему дорога. С чувствами или без них, он привык к ней. Без нее все становилось темным и тревожным. Поэтому он твердо решил во что бы то ни стало быть с ней. Так долго, сколько обоим это будет необходимо.

– Ты как?

Эмма только что проснулась и, все еще сонно протирая глаза, села в постели. Ей было тяжело приходить в себя после прошлой смены. Последний месяц она работала в библиотеке и отправляла нужные книги по магическим запросам в отделы Лавки Зодчего.

– Все в порядке. Спустимся на завтрак в кофейню? – Анри отставил недопитый кофе.

– Да, надеюсь, она открыта в такую рань…

– Круглосуточная, – ответил Анри и присел на край кровати, чтобы сжать в своих ладонях ее теплые руки.

– Тогда хорошо. Прости, вчера был тяжелый день, много запросов и мало времени перевести дух.

– В отделе стражников все тихо. Может, переберешься к нам? В отдел кадров, к примеру.

Анри вздохнул, поцеловал тонкие пальцы Эммы и убрал с ее лица прядь спутанных после сна волос. Хотел, чтобы стало легче, но она упрямо искала сложный путь к самостоятельности. Будто нарочно показывала: «Ты рядом, но я справлюсь сама».

– Нет, прости, но нет, мы уже говорили об этом. Мне нравится библиотека.

«Если оба перейдете черту, погибнете», – в голове звучали слова отца. Они должны быть вместе. Должны. И то странное, едкое чувство, вынуждавшее Анри сопротивляться и давить на Эмму, нужно было уничтожить. Вместе – не значит подстраиваться и делать все, как говорит партнер. Вместе – значит быть опорой друг другу. Сваями, на которых держится фундамент отношений. Они оба находились на своем месте, что не мешало им быть единим целым.

– Да, библиотека. Просто предложил, может, тебе нужны варианты, – аккуратно закрыл тему Анри. – Собирайся, прогуляемся в кофейню, а потом на дежурство. Без тебя залатать дыры в защите будет сложнее. Да и у тебя неплохо получается.

– Наблюдать, – с улыбкой добавила Эмма.

Хотя магии в ней хватало, благодаря знаку H, забиравшему излишки у Анри, использовать ее в полной мере не получалось. Ее потолок – подогреть чайник или переложить книгу. Перемещения, которые случались с ней до событий в подземном кладбище, прекратились. Сколько ни пыталась, все попусту. А на дежурстве и вправду лишь контролировала потоки энергии, но не применяла ее.

И это ей нравилось. Плыть по течению, быть собой, наслаждаться моментом, любимой работой и отношениями.

– Не всем нужна магия, сила многих находится здесь, – сказал Анри и приложил свою ладонь к ее сердцу. – Твоя так точно.

На этом разговор окончился. Спустя время и Эмма, и Анри поняли, что в молчании больше эмоций, чем в словах. А все важное, возможно, вылетевшее в порыве чувств, уже сказано. Между ними. Близко. Значимо.

Их подъезд словно копировал картинку из мрачной сказки. Узкие ступени шли по спирали. От них между лестничными пролетами к дверям квартир расходились арочные мосты. Их полукруглые опоры уходили в темноту, где ни Анри, ни Эмма не могли ничего рассмотреть. Магия не работала, а пляшущие зачарованные огни кованых светильников не освещали эти места. Бронзовые перила окислились и приобрели грязный бирюзовый оттенок, неравномерно покрывавший витиеватые, похожие на какое-то растение узоры.

Касаться их, как и в целом долго находиться здесь, не очень хотелось. Вне квартиры от здания веяло старостью и призрачным холодом. Внутри это было незаметно благодаря налаженному быту и уютной атмосфере, создаваемой ароматами пекарни.

– Туман почему-то только наверху… – задумчиво произнесла Эмма, выйдя из дома.

И действительно, сизая дымка висела чуть выше первого этажа, но внизу исчезала, приоткрывая взору пустую улицу. Непривычно мерцала граница: едва заметно, словно над ведьмаками сплели прозрачную паутину и та переливалась от невидимого освещения.

– Кто-то рассеивал магией, – безразлично отозвался Анри.

Считал, что в этом нет ничего особенного. Пройдет час, может, два, и все вернется на свои места. Единственное, на что он обратил внимание, – пекарня. На двери висела табличка «Закрыто», за панорамным окном кипела работа – умельцы готовили свежую выпечку для посетителей. Казалось бы, все как обычно, но что-то изменилось… и, присмотревшись, Анри понял, что именно. За стеклом повесили гирлянду с ключиками. Те горели мягким желтым светом и понемногу затухали, чтобы вспыхнуть вновь.

– Сегодня праздник?

– Да, день создания города, восьмое октября ведь, – с удивлением ответила Эмма, ведь Анри в отличие от нее жил здесь все время и должен бы знать.

– Забыл из-за работы. Уже не помню ни дней недели, ни чисел…

– Надеюсь, когда Николас и Джин вернутся, будет легче.

– У них нет доступа к источнику. Хорошо, если вообще магия будет. Чтобы все получилось и равновесие восстановилось, скорее всего, Тодор лишит их энергии родового источника.

– Жаль…

Эмма вздохнула, сочувствовала, но понимала – жизнь важнее. А они как-нибудь справятся. «Как-нибудь» очень часто звучало с ее стороны, ведь ничего полезного, кроме поддержки баланса, сделать для ведьмаков с зеркальными знаками она не могла. Ее роль была за пределами общего течения, и Эмма не пыталась нырнуть в него.

– Пойдем. Первая точка…

Анри открыл магическую карту. Вместо улиц и зданий – схема. Линии, показавшие паутину Нордвуда и очертившие его границы. Именно они становились алыми в тех местах, где нужно было влить энергию и восстановить защитное заклинание.

Дождавшись кивка Эммы, Анри обнял ее, и они переместились.

Их встретил район типовой постройки, расположенный на другом берегу, уже в новом городе. Невысокие дома, аккуратные, выложенные красным кирпичом и огражденные живой изгородью так, чтобы любопытные прохожие не заглядывали в узкие окна первого этажа.

Здесь, в отличие от старого Нордвуда, где обитали все владельцы зеркальных знаков, не пахло сыростью. Вместо этого – влага, соленый привкус бриза и едва уловимый аромат вкусного завтрака из чьей-то квартиры. Даже пустота улицы ощущалась иначе: серо, туманно, безлико. Магии, по ощущениям Анри, здесь почти не было. Новый город, как называли территорию за мостом, был совершенно другим, ничем не связанным с привычным Нордвудом. Но и его приходилось защищать. Проклятым все равно, где охотиться.

За последним домом – пустырь. Он заканчивался пологим берегом у океана. Вокруг ни души.

– Готова?

– Да.

Эмма закатала рукав, обнажив зеркальный символ H. Так было легче сосредоточиться на магии и вовремя забирать излишки. На то, как Анри читал заклинание, не смотрела. Ее взгляд цеплялся за темные нити, проступавшие сквозь асфальт и сплетавшиеся возле невидимой до этого момента защитной границы. Под действием силы та проявилась и напоминала толстое стекло аквариума, внутри которого застыли прозрачные линии. И чем больше энергии к ним поступало, тем отчетливее они прорисовывались.

Руку неприятно щипало. Эмма ощущала, как к Анри подбиралась тьма. Ее губы беззвучно читали заклинание, скорее по привычке, ведь в нем не было нужды. С помощью знака H можно было делать это просто так… Вот только слова позволяли сохранить самообладание, поверить в себя и уберечь Анри от избытка магии.

– Все готово.

– Тебе не кажется, что… что-то не так? – задумчиво произнесла Эмма.

Она рассматривала защитный барьер и никак не могла понять, что именно ее потревожило, пока перед ней не оказался проклятый.

На лбу и щеках – золотистый узор, присущий тому, кто продал себя за магическую силу. Безумные, с красными склерами глаза… Тело, в которое вселили изувеченную демоном душу. Не ведьмак, не тьма, а симбиоз: один жаждет вечной жизни, второй – большей мощи.

Анри не шелохнулся. Он знал, что их разделяло заклинание, и вместо испуга, ожидаемого проклятым, склонил голову набок и криво ухмыльнулся. Сейчас ведьмака переполняла темная энергия, а Эмма служила тем запасным сосудом, позволявшим не ждать, пока источник даст новые силы.

Проклятый поначалу хищно скалился, но, видя спокойствие и чувствуя магию Анри, сделал шаг назад. Понял, что ему в одиночку не справиться. Вместо жертвы перед ним стоял стражник.

– Стой, – выкрикнула Эмма и схватила Анри за запястье.

– Я справлюсь, – отозвался он злобно, пытаясь освободиться.

– Ты – да, а я – нет, если проклятый заманивает в ловушку. Они не ходят по одному. Слышишь? Всегда рядом фелон, оставляющий знак, чтобы вернуться к добыче, если та убежит. Это ловушка, черт возьми, слышишь? Ло-вуш-ка!

Дыхание перехватывало, говорить становилось труднее, ведь в порыве эмоций Анри притягивал больше энергии, чем могла перенять на себя Эмма. Перед глазами все поплыло. Плевать на давящую боль. Остановить Анри – любой ценой.

Сейчас, ощущая свою беспомощность и слабость, она чувствовала, как внутри закипает злость. Да, Эмма считалась слабой ведьмой, да, она всегда плыла по течению и молча выполняла просьбы Тодора, всецело полагаясь на его видение. Но она не позволит себе упустить Анри. Ее предназначение – быть равновесием.

– Остров не любит падали, тебя возьмут живым, выпьют всю магию, всю до единой капли, и что будет? Мы клялись защищать город, а не нападать. Слышишь?

– Мы клялись защищать город… – хрипло повторил Анри и отошел от барьера.

– И помочь с возвращением Николаса и Джин-Рут. Оставь силы для этого. Не поддавайся на провокации. Они не тупые, они заманивают тебя к фелону, чтобы тот поставил знак и перенимал на себя твою энергию, а потом другие нашли тебя в момент слабости.

– Эмма?

Анри обернулся. Если бы не пелена перед глазами, то Эмма заметила бы, как черные склеры становятся белыми, как отступает магия и проклятый, видя, что ведьмаки сосредоточились друг на друге, исчезает. Он еще вернется. Чуть позже, когда найдет брешь в защитном заклинании, ведь рано или поздно сила иссякнет.

– Опусти голову, опусти, у тебя кровь из носа.

Анри взял Эмму за плечи, помогая ей сохранить равновесие.

– Все будет в порядке, нужно немного времени, и все будет хорошо. – Она говорила это скорее сама себе.

– Пойдем к Тодору, там отдохнешь…

– Нам туда к полудню, лучше пройдемся, так всем будет спокойнее.

С этими словами Эмма достала платок, вытерла кровь и осторожно втянула сухой воздух. Тот неприятно щипал нос, позволяя прийти в себя. Скоро должно стать легче.

Избыток магии всегда оставлял свой отпечаток.

В этот раз повезло, что Анри вовремя остановился.

Взял себя в руки, понимая, что еще немного, и Эмма начнет задыхаться от боли. И это будет его вина.

Сейчас, стоя у границы нового города и крепко прижимая к себе Эмму, Анри перебирал ее светлые локоны, зная, что между ними есть чувства. Ничто другое не заставило бы его одуматься.

Их связь – спасение.

Черта, которую нельзя пересечь.

– Я люблю тебя, слышишь? Прости…

Он зарылся лицом в ее волосы, нежно погладил спину, стараясь передать свои эмоции касаниями. Бережными, осторожными и чуткими.

Особняк Рэнделов.

Тодор

Он слышал встревоженное дыхание Аннетт. До полудня оставалось всего ничего, но ее беспокоило не то, что будет, а то, что произошло недавно.

Тодор покачал головой, прогоняя воспоминания о ночи, когда она отпаивала его зельями. Тогда он был второй раз на грани смерти. Усталость взяла свое. Тодор выгорел, исчерпал свои силы, магия перестала подчиняться… А дальше все как в тумане. Мутном, насыщенном ароматами: железным от крови, горьким от полыни.

В горле еще ощущался приторно-сладкий привкус одного из отваров. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, слабость исчезала, будто пара глотков свежей крови вытесняла все неприятности. Выйти бы на охоту, получить обманом, то есть внушением, еще немного. Но жажда вампира – худшее из наказаний. То, с чем тяжело бороться, то, что лишает рассудка. Поэтому Тодор позволял себе лишнюю чашку из больницы. Донорскую. Холодную. Так откупался за алчность вампирской сущности.

Сытый зверь в капкан не полезет.

– Они опаздывают…

Аннетт посмотрела на старинные напольные часы, возвышавшиеся над небольшим журнальным столиком, вокруг которого стояли диван и два кресла: одно – Тодору, второе – ей.

– Это не имеет значения. Для Николаса и Джин-Рут нет ни дня, ни ночи, а для нас – чем позже начнем, тем лучше. К обеду магии в городе меньше всего. Она потоками уходит на остров, а значит, будет проще нарушить и восстановить баланс без последствий.

– Без них мы не найдем ключи…

– Никогда. Знак – плата за снятие защиты. Ведьмаки, как и ты, станут свободны от Нордвуда, когда отдадут зеркальный символ одному из барьеров острова. Всего семь дверей.

Тодор заметил, как побледнела Ани. Ей было сложно представить себя без связи с этим городом.

– Не говори об этом никому. Они все, и ты тоже, не готовы к тому, чего может не быть. Не обрывай мотыльку крылья ради того, чтобы он не обжег их светом.

Можно было бы поспорить, но Аннетт молча согласилась. За годы, прожитые в доме Тодора, поняла: верь, если на это есть силы. Тем более тем, кто не единожды спас тебя. А приемный отец многое давал ей, не требуя ничего взамен.

Стук в дверь смешался с первыми раскатами грома. Анри и Эмма вошли в просторную комнату. Тут же вспыхнули магические шары, которые Тодор использовал вместо светильников. Они служили ориентиром для Николаса и Джин-Рут. Теплый, насыщенный энергией Нордвуда огонек, притягивавший тех, кто потерял свой путь.

Анри поправил растрепанные светлые волосы, хмуро окинул взглядом практически пустое помещение: диван, два кресла, старинные часы и накрытое полотенцем огромное зеркало. Такие стояли на деревянных подставках в магазине антиквариата «Палеос».

Эмма походила на перепуганного воробушка. Кусала бледные губы, прижималась к Анри и часто дышала, будто только что они бежали.

– Все в порядке? – Тодор поднял бровь и вальяжно прикурил трубку.

– И да, и нет. Сила вышла из-под контроля, но Эмма вовремя это остановила, – ответил Анри.

Он широким жестом обнял ее за плечи, поцеловал в висок и крепко сжал хрупкую ладонь.

– Как только с зеркала будет снята ткань, вы вольете в эту комнату столько энергии, сколько сможете, а после переместитесь к себе домой. Там я поставил защиту, там вас не заденет магия мертвых, если Ани удастся найти связь с Николасом. – Тодор говорил размеренно, спокойно, вселяя в юных ведьмаков веру в то, что все продумано.

И лишь Аннетт, хорошо зная отца, видела в его глазах опасный, азартный блеск. Для него происходящее было игрой, новым уровнем, загадкой, стоившей потраченных сил, крови, а возможно, и жертв. И, несмотря на это, улавливала волнение в незаметном для встревоженных Анри и Эммы постукивании по фамильному кольцу. Тодору всегда были важны ведьмаки. Эта головоломка, жажда ее решить заключалась в выходе без гибели. С последствиями, их не избежать, но для него, а не для ведьмаков, не готовых к испытаниям, на которые их обрек город.

Сплетение смерти. Аннетт мысленно поправила себя, ведь не Нордвуд, а источник, человеческие души, соединившиеся в странный симбиоз мертвых, управлявший жизнями.

Начали молча. Тодор отложил курительную трубку на специальную подставку и достал один из своих черных блокнотов. Вырвал одну из пустых страниц и поджег ее.

Вместе с дымом от тлеющей бумаги в комнате появились призрачные силуэты. Погибшие, которые были близки Николасу и Джин-Рут. Пустые оболочки и искусно созданная иллюзия, ведь холода мертвых никто из присутствующих не ощутил.

Как только лист в длинных пальцах догорел, фамильное кольцо Рэнделов выпустило импульс магии. Это был барьер, чтобы неприкаянные души Зазеркального мира не выбрались из этой комнаты. Даже если ничего не выйдет, до Хеллоуина им в городе делать нечего.

Аннетт осталась сидеть в кресле. Она сжала свое запястье со знаком S так крепко, что костяшки пальцев побелели. Но ни боли, ни ожидаемого неприятного покалывания не чувствовала. Еще рано, ведь нужно будет снять ткань с зеркала, а до этого – прочесть заклинание.

Слова превращались в неразборчивое бормотание, но большего и не требовалось, ведь Ани произносила все вслух, чтобы Тодор вовремя убрал завесу.

– Анри… – Эмма едва слышно шептала.

– Набирай через знак столько магии, сколько сможешь. Остальное за мной.

Анри приложил палец к губам. Успех теперь зависел от деталей происходящего, ведь главное – связь с Зазеркальным миром.

Окна комнаты находились ниже, в скале, и выходили на океан. Чем дольше Ани читала заклинание, тем заметнее волновались темные воды, начинался шторм. Город словно чувствовал, что вот-вот что-то случится. Он все видел, слышал, знал истории и умел говорить. И мертвый, и живой.

Аннетт часто думала об этом. О голосе, о перемещениях… Никто, кроме мертвых, не мог быть Нордвудом… Произнося слова, она старалась найти самую неприятную, обжигающую холодом и тревогой нить магии. Ее свечение переливалось синим. Такими бывают только связи с призраками: насыщенные ледяным огнем, неспособным никого согреть. Как только знак S на левом запястье приобрел такой же оттенок, Аннетт открыла глаза. По контуру радужки образовалось серебряное кольцо.

Ей удалось найти Николаса. Их объединяло нечто большее, чем просто зеркальные знаки и город. Они были близки, и этого, как бы ни хотелось, не вычеркнуть. Зато благодаря эмоциям появилась тонкая, похожая на паутину нить. Она тянулась из-под зеркала, обвивала руку Ани и входила в символ мира душ.

Тодор резким движением снял ткань. На гладкой стеклянной поверхности мерцали огоньки – призраки, заблокировавшие выход из безликого Зазеркалья.

Комнату наполнил холод. Тодор заметил, как побледнела Аннетт. Ее руки повисли вдоль туловища. Так проявлялся ее страх… Она наверняка слышала голоса, чувствовала мертвых, а те пытались выпить из нее как можно больше эмоций, чтобы на пару мгновений вкусить ощущение жизни.

Короткий жест: Тодор поднял руку, подавая сигнал Эмме и Анри. И застыл возле зеркала, сжимая бархатную ткань. Темные глаза неотрывно наблюдали за тем, как вокруг ведьмаков сплетались черные нити главного источника. Времени осталось очень мало, он не имел права выбрать не тот момент. Теперь руки Тодора, крепко сцепленные в замок, были прижаты к груди, спина привычно выпрямлена. Смотрел исподлобья.

Тишина… тягучая, вязкая, напоминавшая шелковую тьму: и приятная, и холодная, но она неспособна послужить защитой.

Аннетт с тревогой втянула воздух. Николас и Джин-Рут были совсем рядом, хоть этого и не показывало зеркало, но Ани их чувствовала.

Анри стоял позади Эммы и крепко держал ее за плечи. Ему нужно было находиться как можно ближе, оттягивать магию и выбрасывать ее излишки. Тодор видел – преград не осталось. Если бы нужно было больше энергии, он отдал бы ее. За десять месяцев работы в стражниках Анри многому научился. В первую очередь абстрагироваться от эмоций. Это и помогло ему не отступать, зная, что прямо сейчас испытывала Эмма. Та прижала дрожащие пальцы к губам. Ей не хватало сил. Синие глаза потемнели от злости. Ненавидела себя за слабость, и это мотивировало держаться до последнего. До того момента, когда все заволокло мороком.

У них было несколько секунд. Понимая, что Анри и Эмма не смогут забрать всю выпущенную энергию, Тодор, как и договаривались, переместил их в квартирку над пекарней. Теперь, когда ведьмаки не были связаны с нарушением баланса, им ничего не грозило.

Вампирское зрение позволило сквозь темноту разглядеть два синих огонька. В них он и направил магию города, зная, что Ани уже читает новое заклинание. Но из-за рокота бури за окном ничего не было слышно.

Молния на секунду рассеяла мрак, и Тодор тут же впитал его в себя. Его окутало отчаяние, во рту появилась горечь. Судорожное напряжение мышц, которое, вероятно, ощущают перед падением в пропасть. За секунду до смерти.

Аннетт удалось запечатать портал. Зеркало погасло. Призраки не выбрались. Теперь, прижав ладони к груди, она позволила себе согнуться от боли. Но та, как и буйные воды океана, понемногу затихала, не так жгуче растекалась по тонкой светлой коже. Она была под защитой.

Осталось вернуть магию на место и отдать городу лишнее. Так баланс будет восстановлен.

Николас держал Джин-Рут на руках. Она была без сознания, поэтому Тодор отдал ей крохи энергии, опасаясь, что ведьма не выдержит больше. Николас положил ее на диван и, показав Тодору запястье с зеркальным знаком, замер.

Эта сила была чуждой ему, она просачивалась в тело, причиняя боль, и Тодор прислушивался к тому, что происходило внутри ведьмака. Он сможет использовать столько, сколько впитает в себя сейчас.

Как только Николас прошептал: «Это все», возвращение подошло к концу.

Джин-Рут ждали несколько дней в лечебнице под снотворным.

Аннетт – неделя отпуска в отделе стражников и помощь Алана.

Николаса – сутки адаптации, но он справится.

А Тодора – старое кладбище. Место, где можно выплеснуть лишнюю энергию.

Все удалось.

Зазеркальный мир больше не укрывал своих пленников от живого и сумрачного Нордвуда.

Город праздновал день своего создания. И сейчас Тодор был рад, что на его плечах верховного мага лежала организация защитных балов в Хеллоуин и весеннее равноденствие.