Текст книги "Найди меня без вести!"

Глава двадцать третья

Специальный агент ФБР Сара Вэйн приближалась к кабинету допроса. Ее длинные прямые каштановые волосы покачивались в такт мерным шагам.

Сара прибыла в Синтего для помощи детективам, которые не справлялись с «делом без единой зацепки».

Резким движением открыв дверь, она на секунду задержалась, затем подошла к столу и оперлась на него двумя руками, продолжая стоять.

Перед ней сидела «маленькая девочка».

Дэви и в самом деле будто съежилась, уменьшилась под натиском горя.

В ее больших светлых глазах читалось недоумение, стойкость и рьяное желание разобраться. Опускать руки и повиноваться судьбе явно противоречило ее природе.

Сара мгновенно считала это по тому, как девушка сидела на стуле и выжидающе молча, исподлобья смотрела; по тому, как горел ее взгляд.

Время показало, что она не ошиблась.

Тридцатилетняя Сара была одним из самых перспективных агентов ФБР, психологом и физиономистом – профессионалом с семилетним стажем работы.

– Привет. Меня зовут Сара.

Ее голос был глубоким, бархатистым и мягким, что не очень вязалось с грубоватыми манерами.

– Просто Сара, – добавила она после небольшой паузы.

Дэви будто еще больше съежилась и ничего не ответила.

– Дэви, я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что думаешь, – Сара сразу перешла к сути, не обратив внимание на молчание девушки, – именно ты. Почему? Потому что ты была Сатори ближе всех.

– …Я стараюсь об этом уже не думать, – сквозь зубы выдавила Дэви.

Сара улыбнулась и опустилась на стул напротив. Теплые карие глаза излучали доброту, участие и интерес. Они блестели пленительным огоньком, смотрели открыто и действительно располагали к беседе.

– Понимаю, – сказала она, – это трудно. Но мне нужны детали. Каждая деталь.

– Мы… я… – Дэви пыталась собраться с мыслями, – последнее время мы… не общались и не… но в тот день… тогда я твердо решила помириться с ней и забыть все обиды, в общем…

– Обиды?

– …да. У меня был парень, Джимми, мы встречалась. А потом я узнала, что Сатори в него влюблена. А я встречалась с ним… ну… просто ради ничего. Но меня это взбесило. Это ведь посягало на мое личное пространство… Потом Сатори начала злить меня, одеваться, как я, ну, чтобы он спутал нас, типа. Я ругалась с ней, игнорировала! Но я не злилась по-настоящему! Я просто хотела почувствовать превосходство, что ли… Несколько месяцев назад мы с Джимми расстались, потому что он переехал, то есть его семья куда-то уехала из страны. После этого Сатори изменилась, она сильно грустила… больше, чем я могла подумать. Мне казалось – она снова играет или хочет мне отомстить… Она, она черное стала носить. Поначалу я ее не трогала, потом пыталась поговорить, но она не хотела! Она говорила, что у нее все хорошо… Вообще перестала общаться с друзьями и ходить с нами на реку. Сначала смеялись над ней, и я сама тоже смеялась, а потом мне очень, очень, стало ее жаль. Только я молчала об этом. Но я все чувствовала… внутри. Сатори еще больше погружалась в себя. Она все время проводила одна. Она читала книги, ну, для поступления… она готовилась… – Дэви замолчала, опустила голову и всхлипнула.

Но тут же откашлялась и, когда она вновь подняла глаза, слез в них не было.

Сара спросила:

– Как ты думаешь, у них был секс?

– Что? – растерянно переспросила Дэви.

– У Сатори и Джимми мог быть секс? – повторила Сара.

– О-о-о… нет, нет. Сатори совсем не такая, а Джимми, он любил именно меня, – смущенно пролепетала девушка.

– Хорошо, – сказала Сара, – а ты знаешь, какие книги читала твоя сестра? Может быть, она вела дневник?

– Ну, она читала всякие справочники из библиотеки, старые такие, там, заметки врачей… Я не очень интересовалась. Все книги лежат дома, их можно посмотреть.

Сара кивнула.

– А дневник… мы вели в детстве, один на двоих. Мы там всякую чушь записывали, даже и не вспомню сейчас. Но уже лет пять, кажется, я его не видела…

Дэви настороженно смотрела на свою собеседницу, но почему-то она ее притягивала. Будто завораживала своей тайной, которая заключалась в широких движениях, в блестящих распущенных волосах и легком запахе крепкого алкоголя, смешанном с ее духами.

«Почему она такая резкая? Зачем так смотрит на меня? И чем она лучше других? – Мысли метались в голове девушки. – Сара ничего не записывает, как это делают другие детективы. Уж очень она не похожа на обычного офицера полиции. Она ведь найдет Сатори, она сможет, правда?..»

– Мм… Сара?

Дэви поерзала на стуле.

Сара, не шелохнувшись, смотрела на девушку.

– Откуда ты… приехала? – спросила Дэви, имея в виду город.

– Из ФБР, – ответила та.

Выражение ее лица ничуть не изменилось.

Глава двадцать четвертая

Весь день стоял плотный туман, а к вечеру пошел дождь.

Дэви закрыла окно, и вновь ее взгляд скользнул по пустой кровати сестры.

Озноб прокатился с головы до пят, когда снизу послышался громкий возглас матери.

Дэви задержала дыхание. Никогда еще ей не было так неуютно дома.

Она не узнавала родителей.

«О, нет! Опять…» – Дэви зажмурилась и прижала к ушам ладони. Ей очень хотелось обнять маму, поделиться с ней всем-всем, что так тревожит, но…

С мамой что-то не то, она давно не в себе, и трогать ее лишний раз совсем не нужно.

В окно виден свет дома напротив.

«Там ребята смотрят телевизор и, наверно, пьют чай…» – Дэви уже встала, чтобы пойти к ним, но…

Острая потребность в разговоре именно с женщиной вдруг подкинула ей безумную идею.

«Сара. Она должна быть еще в офисе. Конечно, это очень странно, конечно… С чего ей вообще со мной разговаривать! А вдруг она занята? Это будет так неловко…» – мысли мелькали в то время, как руки Дэви быстро-быстро натягивали джинсы и майку.

Спустя полчаса Дэви будто чужой рукой постучала в кабинет специального агента ФБР.

«А вдруг ее уже нет, – пронеслось в голове, – но я хотя бы попыталась!» – не унимались две разные точки зрения: чувства и разум.

С той стороны послышался голос Сары.

– Привет, – сказала она, когда Дэви переступила порог, – что-то вспомнила и хочешь поделиться?

– Нет, нет, – Дэви помотала головой, – просто… просто мне очень плохо и некуда с этим идти, – честно призналась Дэви.

Сара молчала.

А затем в воздухе стала сгущаться энергия, которая впоследствии трансформировалась в слова.

Секунда, другая, и вот Дэви увидела перед собой стакан. И еще один.

– У каждого, абсолютно у каждого есть своя трагедия, – неторопливо начала Сара, наливая себе и девушке напротив жидкость из кожаной фляги, – большей или меньшей степени. Это с какой позиции посмотреть. Или с какого возраста. Согласись: настоящая трагедия, когда умирает любимый человек. Верно? Но и жвачка, застрявшая в твоих волосах, пущенная каким-то ублюдком, убивает наповал. В первый миг они поражают одинаковой болью – резкой, сильной, ослепляющей своей безвозвратностью. Защитной реакцией сознания является отрицание – «не-е-ет, за что?! это сон, все это скоро закончится!» Правда? Но как раньше уже не будет. Таков закон природы. Существует точка невозврата. И если она достигнута, то все меняется. Например, если чашка разбилась, ей ни за что уже не вернешь первозданный вид. Но и второй раз разбить уже разбитое не получится. Все движется только вперед. Так вот. Пока ты жив, у тебя есть шанс начать заново с того места, на котором жизнь остановилась. – Сара подняла стакан. – Я бы не выжила, если б не осознала это в свое время… – глоток, – это виски. Я другое не пью. Он хороший, не бойся, – усмехнулась она нерешительности девушки.

Дэви глотнула обжигающую жидкость.

Сара продолжила:

– У меня нет родственников, я жила в Нью-Йорке одна. Мне нужно было гражданство. Здесь мало кому нравилось свидетельство о рождении в Дрездене. А моей целью было звание офицера полиции… Когда мне было девятнадцать, мой парень сделал мне предложение, и через год я уже ждала ребенка. Тогда я потеряла голову. Забыла о своем расчете. Я считала минуты до момента встречи с моей девочкой и готовилась стать лучшей мамой на свете. Я даже убедила себя, что материнство – это мое призвание. И вдруг однажды – сильное головокружение, а дальше… я очнулась и увидела своего врача. Он долго смотрел на меня и потом просто сказал: «Вы потеряли ребенка». Так легко это сказал, будто я носок потеряла! Мой муж сломался, он не выдержал и ушел. А я осталась одна и много-много-много раз думала, что не вывезу. Меня спасло это, – она покрутила виски в стакане, – и то, что я люблю жизнь. Я поняла, что в ней достаточно сюрпризов и неожиданностей. Мне захотелось испробовать их все. Ведь никогда не поздно начать все сначала! – Сара одним глотком осушила стакан.

– Я… я… мне очень жаль, правда! – послышался голос Дэви. – А я никогда не думала, что окажусь одна. Сестра была такой же логичной частью меня, как моя рука, – продолжила она, разглядывая правую ладонь и стараясь замедлить разгоряченное сердце, взволнованное откровенным рассказом Сары и порцией виски.

«С ума сойти!»

Дэви изливала душу этой невероятной женщине. Еще вчера она и подумать об этом не могла! Что это? Отчаяние? Она плакала и смеялась, она говорила об одиночестве и раскаянии, она высказывала надежду, она упоминала про чувство юмора сестры, про наказание…

– Я знаю, что Сатори жива!

Слова лились потоком – мерцающим и страстным, как сама ночь, укутавшая город в свои объятия.

Сара не опускалась до сантиментов. Она философски размышляла об одиночестве, о месте человека в мире, об уроках вселенной, о судьбе и карме.

Дэви была поражена такой искренностью и теплотой. Ей было так хорошо в этом моменте, что все проблемы отошли на второй план, а любовь и уважение к Саре росли на глазах.

Даже понимание того, что ничего не станет, как прежде, теперь вызвало у нее что-то вроде интереса, а не новый виток боли.

Сара впервые обняла Дэви на прощание, и этот длинный вечер положил начало крепкой дружбе.

Сознание Дэви переполняли яркие краски. В возбуждении она до рассвета бродила по улицам города, пока не вышла к своему дому. В серых сумерках он выглядел таким безжизненным и заброшенным. У нее оборвалось сердце.

Дом безмолвствовал.

Родители не заметили, что Дэви пропадала где-то всю ночь.

Никто здесь о ней не беспокоился.

Глава двадцать пятая

О поступлении Дэви куда-либо речи не шло.

Она пропустила выпускной бал, договариваясь в это время с хозяином бара в двух кварталах от дома о работе на полсмены, пока ей не исполнится восемнадцать.

Это значит, еще целый год!

До конца лета Дэви работала по шесть часов. Она ни с кем не общалась, и никто не знал, чем она занимается, сидя дома за закрытой дверью.

В середине сентября старый мексиканец сжалился над Дэви, умолявшей взять ее на полную смену. Теперь она работает по двенадцать часов, часто задерживаясь. Она специально выматывала себя, чтобы единственное, чем можно было заняться дома – это провалиться в сонную тьму.

Октябрь, ноябрь, декабрь.

1999 год.

От Сатори нет вестей девять месяцев.

Январь, февраль, март, апрель.

Год с исчезновения Сатори.

Глава двадцать шестая

Июнь, 1999

– Никакого улучшения в ее состоянии, – Дэви выпускала изо рта колечки дыма в тени раскидистого дуба у реки.

Денни сидел напротив.

– Я прихожу домой… она орет. Просто орет… А когда от папы в последний раз слышала хоть слово? Я уже не помню. Мама сидит в гостиной и плачет, а когда видит меня, то кричит: «Дэви! Где Сатори? Позови ее сейчас же» И никто, никто не хочет понять, что мне невыносимо!! Почему я должна вывозить все это одна? Почему они закрылись от меня в своих безумиях? Господи, я не верю, что мама слетела с катушек!

Травка расслабляла, и Дэви, сидя в позе лотоса, легонько покачивалась из стороны в сторону.

– Приходи к нам в таких случаях, – ответил Денни.

– Тогда мне проще к вам переехать! С мамой вообще невозможно поговорить…

Дэви медленно перевела взгляд на друга.

– Денни, мне страшно. Моя мать сходит с ума… я для нее больше не существую! Она сосредоточена на отсутствии Сатори, а не на том, что я все еще здесь!! – Она откинулась назад. – Послушай, я что, тоже пропала?

– Ты на месте. А твоя мама в отчаянии.

Дэви легла на спину. Денни взял ее за руку.

– Я думаю… может быть, снова попробовать положить ее в больницу?

– Пожалуй, это выход.

* * *

На следующий день Мэри спокойно пошла за Дэви и Хлоей, молча села в такси и без вопросов вышла у больницы.

Снова в психиатрию. Дежурный врач сообщил, что больше недели без улучшения состояния держать не имеют права и тогда больную переводят на домашний уход, под регулярным наблюдением медсестры. Дэви кивала головой в надежде, что за неделю мама придет в себя. И она сама тоже.

Но Мэри Мэй решила иначе.

Нескончаемые дни и ночи проносились перед ее взором, сменяя друг друга, как в калейдоскопе. Образы из юности: длинноволосые, в золотистом лете, ничем не опечаленные, легкие, желанные. Аарон счастливый, смеется… переезд в Синтего, дом… девочки, лицо Сатори.

Всегда все обрывается на ее лице!

Мэри закричала. Она кричала пронзительно, потом все тише, тише, тише… потому что Сатори ей улыбалась, и это было очень приятно.

Она еще кричала, но никто уже этого не слышал.

Звук больше не отпечатывался в проекции видимого мира, он отошел в вечность, чтобы проявиться с другой стороны жизни.

Когда медсестра закрывала Мэри глаза, она готова была поклясться, что увидела в этих глазах улыбку.

Что, разумеется, мало соответствовало состоянию миссис Мэй перед смертью.

Глава двадцать седьмая

2000

Декабрьский дождь без остановки льет уже третий день.

В доме миссис Аль-Кальдо горят свечи.

– Сегодня поужинаю у Дэви, – сказала Хлоя. – Надо проведать Аарона.

Тревор, развалившись на диване в гостиной, смотрел телевизор.

Денни мариновал стейки к ужину.

– Я тоже хочу с ней увидеться, – отозвался он, и тут же на крыльце послышались неясные шорохи.

Хлоя обернулась на звук, а затем все услышали оглушительный грохот.

Это мало походило на стук. Казалось, будто снаружи кто-то хотел выбить входную дверь ко всем чертям.

Денни загородил собой мать и секунду прислушивался. Тревор подскочил к брату. Они быстро переглянулись.

В дверь по-прежнему колотили.

Денни что-то крикнул Тревору, но тот уже шел к выходу.

Выглянув в окно с веранды, откуда было видно крыльцо, он мгновенно подлетел к двери и рванул ее.

Дэви.

Вода лилась с нее водопадом.

В глазах застыл ужас, лицо опухло от слез.

Зубы стучали. Кроме всхлипов, ничего не было слышно.

Хлое хватило одного взгляда, чтобы понять, что случилось.

Она крикнула Тревору:

– Переодень ее в сухое!

Дэви беззвучно открывала и закрывала рот, ее лицо исказила гримаса боли.

Денни и Хлоя, оставив нараспашку входную дверь, побежали в дом напротив.

Тревор достал полотенце, майку и штаны. Все тело девушки дрожало, попасть в рукава и штанины удалось не с первого раза.

Тогда он кивнул на задний двор и жестом позвал ее за собой. Стоя под навесом, Тревор раскурил большой косяк и протянул его Дэви.

Кажется, они стояли там целую вечность.

Но вот из холла послышались голоса. Хлоя позвала Тревора.

Весь дом мгновенно пришел в движение.

Одна только Дэви замерла, глядя на пелену дождя перед собой.

Ее мир завис.

В который раз?

Постепенно голова стала ватной, движения – плавными. И вот уже капли дождя падают на землю будто с опозданием, феерично шлепаясь, расцвечивая пространство вокруг перламутровыми брызгами.

Через какое-то время раздался звук приближающейся сирены и визг тормозов.

Дэви сидит в гостиной Хлои, закутавшись в одеяло.

Периодически туда заходят и выходят люди. Они что-то говорят, спрашивают, сменяют друг друга. Эта невыносимая карусель длится целую вечность.

«Что за запах от них? Что за чертов запах?!» – Дэви почувствовала подкатывающую к горлу тошноту. Голова кружилась.

И вдруг она разрыдалась. Она плакала так неистово, ничего не видя перед собой, что даже не почувствовала укол. А потом весь мир стал приятно смазанным, она почувствовала знакомую пустоту и ватность.

«Наверно, меня накачали какими-то опиатами», – пронеслось в голове девушки перед тем, как все тело обмякло и погрузилось в глубокий сон.

* * *

Дэви открыла глаза поздним утром. Несколько минут она приходила в себя, а потом сообразила, что находится в спальне Хлои.

Солнце ярко светило, и это было так необычно, будто оно попало сюда из другого мира.

Как и была, в одежде Тревора она выбежала в гостиную.

Хлоя поднялась ей навстречу. Она нежно обняла Дэви и погладила по волосам.

– Доброе утро, дорогая. Я ждала тебя, чтобы позавтракать вместе.

Аппетитно пахло беконом, и кроме Хлои в доме никого больше не было.

Дэви все вспомнила.

Она села на стул, руки упали на колени.

Она внимательно рассматривала вены у себя на запястьях.

И когда вчерашний день во всех подробностях восстановился в ее памяти, она хриплым голосом спросила:

– Где он? Где он сейчас?

Хлоя села напротив и накрыла своими ладонями холодные и тонкие пальцы девушки.

– Дэви, твой отец, Аарон Филип Мэй, скончался вчера вечером от остановки сердца. Но твоя жизнь, Дэви, твоя жизнь продолжается, и это единственное, о чем ты должна сейчас думать. Пришло время по-настоящему заботиться о себе. А я всегда буду рядом. Слышишь?

Она произнесла эти слова четко и медленно, потом встала, налила в две кружки травяной чай, достала тосты и омлет из духовки.

Лицо Дэви было неподвижно, но глаза оставались ясными.

Хлоя улыбнулась ей и поставила завтрак на стол.

Дэви глубоко вздохнула и откусила кусочек поджаренного хлеба.

Тщательно прожевав его и проглотив, она подняла взгляд.

– Почти три года он молчал! Даже когда умерла мама, он не сказал мне ни слова!! Но… я больше не обижаюсь, я… я давно простила его. В нем не только что-то сломалось, но… из него будто вынули нечто важное, возможно, это и был голос…

Хлоя внимательно слушала.

– Нас всех разобрало на части… а теперь, когда я одна…

Голос Дэви звучал твердо.

– У меня по-прежнему есть шанс найти сестру! – утверждая это самой себе, сказала она.

– Бог тебе в помощь, – ответила Хлоя и поставила на стол стакан молока.

Глава двадцать восьмая

В конце дня сил не остается ни на что.

Теплый душ – единственное удовольствие. Дэви сбрасывает с себя на пол всю одежду и долго стоит под мягкими струями. Потом она валится на кровать, и сон без видений поглощает ее.

Дэви не помнит, когда ей что-то снилось в последний раз.

Но вдруг, среди тьмы, как молнии, возникли образы:

Сатори.

Наблюдая со стороны, она увидела себя и сестру, закапывающими в землю на заднем дворе «секретики». Устрашающая безмятежность этой сцены заставила Дэви содрогнуться.

Никогда раньше ей не снилась сестра. Ни до исчезновения, ни после.

«Что это? Знак? Продолжать поиски и не терять надежду? Она ждет, чтобы я ее спасла?»

Невыносимо об этом думать на двенадцатичасовой смене.

Работа отнимала все силы, а Дэви очень хотела начать собственное расследование, опираясь на интуицию, память и знаки.

В выходной она открыла блокнот и записала туда все привычки, склонности и предпочтения сестры. Она подробно описала ее внешность, гардероб, поведение в школе и за ее пределами. Дэви внимательно пролистала все книги, которые по-прежнему лежали на кровати и на тумбочке рядом. Она вспоминала, как Сатори вела себя во время поездок, на реке с друзьями, на ужине с родителями. Она вспоминала все: что сестра любила, что ненавидела.

Дэви нужен был полный портрет, с мельчайшими деталями и характерными чертами.

Рабочие дни в баре сменялись работой памяти дома. Дэви заполнила большую тетрадь мелким почерком. Она перенесла всю досконально собранную информацию на компьютер и распечатала.

«При случае поделюсь своей работой с Сарой».

Спустя несколько дней после похорон отца Дэви сидела за компьютером, листая форумы, когда ее охватило странное чувство. Внезапная тревога. Она спустилась и проверила, заперта ли входная дверь.

В доме было тихо. И тем не менее, необъяснимая дрожь пробегала по телу.

«Фу-у-у-у-ух… надо проветрить и дом, и голову – подумала Дэви, – два часа ночи, неплохо бы еще и поспать».

Она поднялась в спальню родителей, включила свет и распахнула настежь окно, выходящее во двор.

И вдруг тень человека (Дэви была готова поклясться в этом!) мелькнула от калитки к стоящему за оградой дереву.

У нее перехватило дыхание. Захотелось кричать, но горло не издавало ни звука. Все внимание было приковано к тому дереву, за которым прятался некто.

«Сатори! Это она! Почему она прячется? Нет, это не Сатори. Вдруг это маньяк-убийца, который выманил Сатори и теперь вернулся за мной?»

Дэви кинулась вниз, оставив включенным весь свет в доме. Она перебежала дорогу и яростно застучала в дверь дома напротив. Та мгновенно открылась. На пороге стоял Тревор.

– Там кто-то есть! – закричала Дэви, указывая на свой двор. – Там человек! Я видела! Вдруг это Сатори?!

На крик выбежала Хлоя.

Тревор достал фонарь и направился к соседскому дому. Хлоя взяла Дэви за руку, и они медленно пошли за ним.

– Мне показалось, что это тень. Я испугалась. Но потом подумала… вдруг это Сатори? Хотя это может быть кто угодно. Почему кто-то прячется за моим домом?

Хлоя молчала. Ее глаза, не отрываясь, следили за сыном, на переносице образовалась складка.

Потом Тревор исчез в темноте, и только луч фонаря рассекал ночное небо.

Несколько долгих минут Дэви и Хлоя стояли неподвижно и ждали.

– Там никого нет, – сказал Тревор, выходя с другой стороны дома.

– Он там был! Был! Наверно, скрылся в лесу!

– Это невозможно, ты же знаешь.

– Это могла быть Сатори, правда? – Дэви со слезами заглянула Тревору в глаза.

– Можешь сегодня переночевать у нас, – предложила Хлоя.

Тревор порывисто обнял Дэви.

– У тебя воображение разыгралось! Если бы это была Сатори, она бы вошла в дом, а не пряталась.

– Нужна поисковая группа, завтра утром прочесать лес, где… – Дэви не договорила.

Повисла тишина.

– Все это уже делали, Дэв. Лесной массив огромен, ты знаешь. В нем полно диких зверей. Они там живут, а для человека это нереально.

– Вдруг она смогла? – еле слышно произнесла Дэви.

– Галлюцинация. Ночь очень коварна и обманчива. Порой она показывает нам то, чего мы жаждем. Но этого невозможно достичь, – сказала Хлоя.

– Я знаю, что там кто-то был!

– …Как мираж.

– Пойдем куда-нибудь выпьем, – сказал Тревор. – Ты совсем измучилась на работе, тебе необходимо расслабиться.

Дэви потерла глаза и кивнула.

Гоняться ночью за неясной тенью, кем бы она ни была… не самая лучшая затея.

* * *

На следующий день Дэви рассказала об этом случае Саре.

– Ну и что ты предлагаешь? – спросила она.

– Не знаю. Но я чувствовала Сатори, как никогда раньше. Понимаешь… она мне недавно снилась…

– Послушай, твое воспаленное сознание требует отпуск. Ты вообще отдыхаешь когда-нибудь?

– Что, если прочесать этот лес снова?

– Дэви! Этот чертов лес разве что рентгеном не просветили! Хватит забивать себе голову дурью! Ты считаешь, я упустила это из виду? – Она прищурила глаза. – Лес – первое, что пришло мне на ум. Но ты хоть немного пошевели мозгами, сколько прошло времени?

Молчание.

– Сколько, Дэви?

– Два года восемь месяцев.

– Ты считаешь, Сатори сидит там все это время и ждет тебя?