Текст книги "Просто ответь «да»!"

Хейди Бетс
Просто ответь «да»!

Глава 1

– Работы море! И как ты только справляешься со всем этим?

Кара Кинсайд усмехнулась, переворачивая страницу каталога обеденных сервизов на блестящем черном кофейном столике.

– Это ты как справляешься почти с десятком роскошных отелей и курортов? Для меня намного проще изо дня в день выверять списки гостей и составлять меню из семи блюд, чем держать на плаву такое огромное хозяйство, – ответила она жениху своей старшей сестры.

Эли Хьютон был красив, высок и удивительно хорошо сложен. Из тех мужчин, при виде которых, как говорится, слюнки текут. Шоколадно-карие глаза, волосы цвета кофе, будто слегка растрепанные ветерком… Не прилагая к этому никаких усилий, Эли заставлял женские сердца биться быстрее.

– Ты себя недооцениваешь, дорогая моя, – заметил он, озаряя комнату улыбкой, от которой ее собственное сердце совершило кульбит, способный привести в ужас любого кардиолога. – Мы оба сами создали свой бизнес, и оба по-своему талантливы, просто в разных направлениях.

– В разных, это точно, – улыбнулась Кара. – «Хьютон хотелс энд резортс» стоят миллионы, а я заказчиков принимаю на дому.

Они расположились на черном кожаном диване в шикарном кабинете Эли на девятом этаже, хотя обычно подобные встречи проходили в небольшой гостиной-библиотеке на первом этаже ее таунхауса на Куин-стрит.

Здание изначально было построено еще в 1806 году и недавно полностью реставрировалось. Кара по-настоящему любила свой особнячок с тремя спальнями и тремя ванными комнатами. Для молодой незамужней женщины места там вполне хватало. Однако с точки зрения интересов бизнеса принимать клиентов дома было не самым лучшим вариантом.

Кара понимала, что рискует произвести негативное впечатление, и начала уже всерьез задумываться над тем, чтобы арендовать помещение под офис, а в идеале – целое здание. Пусть даже совсем небольшое, но там можно было бы проводить презентации и хранить гирлянды, банты и прочие украшения, которые в этом случае можно будет приобрести, а не брать каждый раз напрокат. Ей также вполне по силам было нанять помощницу, а когда-нибудь даже несколько, ведь до сих пор приходилось справляться в одиночку, хотя порой это было очень нелегко.

Нет, Кара вовсе не боялась тяжелой работы. Фирма «Особый случай» была ее детищем, она открыла ее без чьей-либо помощи, решив пойти своим путем, а не включаться в семейный бизнес в сфере недвижимости и грузоперевозок. Просто иногда так хотелось разделить с кем-нибудь ответственность, а не тащить все на своих плечах. Или хотя бы иметь в своем распоряжении рабочих, которых можно подключить, когда пары рук, пары ног, двух ушей и одного рта уже недостаточно, чтобы выполнить заказ в срок.

– Подожди, родная! Вот пройдет время, и сама увидишь. – Голос его был густым и тягучим, как хороший ликер. – Делай свое дело, и через пару лет ты будешь планировать свадьбу кого-нибудь из президентских отпрысков, уверен!

«Как же все-таки повезло сестре, – подумала Кара. – Хорошо, что я сижу, а то давно бы грохнулась на пол под действием его чар. Пара добрых слов – и я готова! Таю, как масло на тосте». Прокашлявшись, она глубоко вздохнула и выпрямилась. Не подходящее сейчас время для романтических грез, да и мужчина, что уж там говорить, совсем не подходящий. В конце концов, он ведь жених Лаурель, они поженятся меньше чем через месяц!

Да, Эли Каре нравился. Как, наверное, понравился бы любой женщине в Южной Каролине да и, пожалуй, на всем Восточном побережье. Да, Кара-подросток была дико влюблена в него. И опять-таки, вполне закономерно: все девчонки в школе положили тогда глаз на красавчика-футболиста. Вернее, почти все. Как раз-таки Лаурель, помнится, в ту пору не проявляла особенного интереса к Эли. Они все тогда дружили и росли вместе – дети семейства Кинсайд и мальчик из приюта, которого взяли на воспитание Юнги из соседнего поместья. Но ни о каком сердечном увлечении между Эли и Лаурель и речи не было. И вдруг совсем недавно они объявили о помолвке.

Кара была рада за них, честно! Но как же непросто оказалось планировать свадьбу старшей сестры и мужчины, чувства к которому так полностью и не угасли за прошедшие десять лет. Кара очень старалась не давать волю душевным терзаниям, тем более что ей выпало организовывать мероприятие, сулящее стать в чарльстонском высшем свете свадьбой года. Так что подходить к делу следовало вдвойне ответственно.

Потянувшись за другой брошюрой, она попутно взяла со столика очки и водрузила на нос. Не то чтобы они действительно были ей нужны, но с очками как-то солиднее. И потом, лишняя преграда между ней и Эли не помешает.

– Вам нужно определиться с основным блюдом, дальше будет проще. И потом начнется самое интересное, ведь вам предстоит попробовать разные варианты, прежде чем мы сформируем итоговое меню, – деловым тоном сообщила она.

Эли откинулся на диване и положил ногу на ногу:

– Думаю, пусть лучше Лаурель решает. Не хочу, чтобы первая семейная ссора разразилась прямо на свадебном банкете из-за того, что я, понимаешь, выбрал куриные крылышки, а не волованы с крабовым мясом.

Кара взглянула на часы: сестра опаздывала уже на двадцать минут. Они специально договорились сегодня встретиться в офисе Эли, чтобы не срывать его рабочие планы. Однако, похоже, график его все равно оказался под угрозой. Тем не менее жених был совершенно спокоен и расслаблен, по крайней мере внешне.

За то время, что Кара организовывала свадьбы, ей довелось встречаться с самыми разными клиентками: и крайне требовательными, и дотошными, и истеричными, и взбалмошными, и даже падающими в обморок. И никогда еще не попадалась ей невеста столь безразличная и безучастная, как Лаурель.

Правда, в жизни семьи наступил трудный период. Мало того что в собственном офисе был жестоко убит отец, при этом все оказалось обставлено как самоубийство. Мало того что после его смерти выяснилось, что отец вел двойную жизнь и растил сына на стороне. Так теперь еще и мать стала главной подозреваемой. Мама, которая в жизни мухи не обидела, паука не раздавила, и вдруг стала бы стрелять в голову мужчине, с которым прожила почти сорок лет?! Невозможно! И никто в семье не верил в то, что она могла быть виновна. К счастью, совсем недавно обнаружились новые факты: выяснилось, что в тот вечер в офис Реджинальда заходил неизвестный. Этого было достаточно, чтобы его вдову Элизабет Кинсайд выпустили под залог.

Так что в целом Лаурель можно было понять: и помимо свадьбы, забот в жизни старшей дочери семьи Кинсайд хватало. Тем не менее Кара находила странным, что у сестры не оказалось четкого представления о том, каким она хотела бы видеть главное событие своей жизни. Да к возрасту восьми лет каждая девочка уже знает, какое платье будет у нее, какое у подружек невесты и вообще в каких цветах должна быть оформлена свадьба.

А Лаурель согласилась на первое же предложенное Карой платье ванильного цвета в стиле ретро. Она не пришла вовремя ни на одну из встреч, будь то выбор цветов или назначение дат мальчишника, девичника, репетиции и самой церемонии.

Неясно было, замечает ли Эли эти странности. Он всегда казался расслабленным, даже сейчас, будучи облачен в строгий темный деловой костюм с гранатового цвета галстуком.

Также его, похоже, не волновал бюджет свадьбы, хотя он распорядился, чтобы Кара все счета выписывала на его имя – в обход традиции, по которой свадьбу финансирует семья невесты. Кинсайды могли позволить себе разориться на праздник для старшей дочери, однако сейчас, когда будущее семьи было столь туманно, а на имущество в любой момент мог быть наложен арест, предложение Эли пришлось кстати.

Поступок этот не стал сюрпризом для Кары. Проведя часть детства в приюте, он хорошо знал, что такое нужда и одиночество. Разбогатев, Эли не превратился в скрягу, а, наоборот, всегда отличался щедростью и широтой души. Оставалось надеяться, что мнение его не изменится, когда он увидит шестизначную сумму, которую уже предстоит заплатить.

Минуты шли, и Кара мучительно думала, что бы еще на свадебную тематику обсудить с Эли, не рискуя показаться жертвой склероза, ведь они уже по нескольку раз коснулись всех актуальных вопросов.

Тут дверь распахнулась, избавляя ее от необходимости выискивать тему. В офис влетела Лаурель – само воплощение преуспевающей деловой женщины. На ней была белая блузка, серо-зеленая юбка и зеленоватый пиджак под цвет глаз, а на ногах темно-серые, очень стильные, но удобные туфли. Сияющие каштановые волосы, слегка подкрученные на кончиках, свободно рассыпались по плечам и спине. Лаурель, как и мама, была настоящей красавицей, которой оборачиваются вслед на улице.

– Прошу простить за опоздание, – опуская в сумочку солнечные очки, пробормотала она, не глядя ни на Кару, ни на жениха.

Эли подошел к ней и легонько поцеловал в щеку:

– Не волнуйся, твоя сестра не дала мне скучать. Оказывается, у нас триста вариантов закусок, и она как раз успела подробно рассказать о каждой. Уверен, она и тебе сейчас все объяснит, – сказал он, улыбаясь то одной, то другой сестре.

Казалось, будто Эли не против еще раз выслушать бесконечную кулинарную балладу. Кара не удержалась от улыбки.

Уголки рта Лаурель чуть дрогнули, но взгляд был напряжен. Пальцы с такой силой сжимали сумочку, что побелели костяшки.

– Нам надо поговорить, – тихо произнесла она и, обращаясь к Каре, попросила: – Давай отложим. Мне очень нужно поговорить с Эли.

– Конечно, – откликнулась та, быстро поднимаясь и собирая вещи. Зажав папки под мышкой, она направилась к выходу. – Позвоните, когда определитесь с датой.

Коротко кивнув Эли и похлопав по плечу сестру, она вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Кара поспешила на улицу, переживая, все ли в порядке, и наметив себе позвонить сестре сразу же, как доберется домой.

Тот факт, что Лаурель попросила сестру уйти, а также выражение ее лица не сулили ничего хорошего. Эли оставалось лишь надеяться, что не случилось ничего ужасного. На долю Кинсайдов и так уже в этом году выпало слишком много испытаний, вряд ли они вынесли бы еще один удар.

Хотя, если бы бледность прекрасного, обычно по-южному загорелого лица его невесты была вызвана новостями, связанными с убийством отца или арестом матери, она поделилась бы ими в присутствии сестры, а не стала бы отсылать Кару, заявляя, что хочет поговорить с ним с глазу на глаз. При этой мысли Эли слегка нахмурил брови, мозг лихорадочно заработал, анализируя ситуацию.

– Присядь, – предложил он, взяв Лаурель за руку и подводя к дивану, на котором недавно они сидели с Карой. Длинные изящные пальцы с безупречным маникюром были холодны, и двигалась невеста как-то дергано. – Все в порядке? – подождав, пока она сядет, задал он стандартный вопрос, подозревая, что ответ вряд ли будет положительным. Лаурель старательно отводила взгляд.

– Прости меня, Эли, – слегка дрожащим голосом выговорила она. Темные волосы водопадом спадали на лицо, и, лишь когда она подняла голову, он смог наконец увидеть ее глаза. Сделав глубокий вдох, Лаурель будто бы собиралась с духом, чтобы сказать то, ради чего затеяла разговор. – Мне очень жаль, – снова начала она, и на этот раз слова побежали бурным потоком, – боюсь, я так не могу. Не думаю, что сумею сейчас пережить эту свадьбу.

На какое-то мгновение Эли подумал, что ослышался. Может, из-за того, что он ожидал неприятного сообщения, мозг его неправильно интерпретировал ее слова?

– Прости, что ты сказала?

Лаурель вдруг резко вскочила, уронив сумочку с колен на пол, и заметалась взад-вперед перед его письменным столом.

– Все это было ошибкой, – стала объяснять она, сцепив руки на уровне талии и глядя ему прямо в глаза. – Мы слишком поспешили. Да, сначала идея казалась отличной, но обстоятельства изменились. – Она внезапно остановилась и повернулась к нему. – В моей жизни все вверх дном, Эли. Отца убили, мать обвиняют в убийстве. У меня вдруг обнаружился сводный брат, о существовании которого я даже не подозревала. Ты очень помог нам всем. Мама, конечно, делает вид, что все в порядке, улыбается, твердит, что все образуется. Убеждает меня, что не нужно отменять свадьбу. Но на самом деле она просто не хочет признавать, насколько зыбко сейчас положение вещей. – Лаурель замолчала, чтобы перевести дух. Шумно выдохнув, она продолжила: – Только я так не могу. Как можно говорить, что все в порядке? Все с ног на голову перевернулось! Я не могу сейчас выходить замуж, Эли, и не важно, что будут говорить. Прости меня!

Эли сидел молча, наблюдая, как свергают зеленые глаза Лаурель и как подрагивает плотно сжатый рот. Она ждала ответа.

«Интересно, как, по ее мнению, я должен отреагировать? Расстроиться? Рассвирепеть, побагроветь и закричать, что по ее вине зря потратил кучу денег и времени? Или же ждет, что я буду настаивать, уговаривать сыграть свадьбу, наплевав на ужас, который обрушился на нее и ее семью? – думал Эли. – Наверное, мне бы следовало почувствовать хоть что-нибудь из этого, по крайней мере чуть-чуть. В конце концов, меня только что бросили. Бросили, кинули, обманули, оставили в дураках. Невеста сбежала практически из-под венца. Мое ущемленное мужское самолюбие должно бить копытом и пускать пар из ноздрей…»

Однако Эли ничего такого не чувствовал. Он сидел, разглядывал свою теперь уже бывшую невесту, и думал, что цвет ее глаз менее яркий, чем у Кары. Нет, конечно, глаза у Лаурель что надо. Да и вообще она, бесспорно, очень видная женщина, воплощение классической, милой красоты – от безупречной прически, над которой трудились лучшие мастера парикмахерского дела, до дизайнерских туфель за шестьсот долларов. Но вот глаза у нее ближе по цвету к спокойному нефриту, а зеленый взгляд Кары всегда напоминал ему сверкающие изумруды или даже неописуемые по оттенкам солончаки Южной Каролины.

Тот факт, что в этот решающий момент в голове его бродили подобные мысли, и сам, возможно, был хорошим подтверждением правоты Лаурель в ее намерении отменить свадьбу. Эли вдруг задумался над тем, что они не очень-то и подходят друг другу, а проблемы, с которыми столкнулась семья Кинсайд, всего лишь предлог.

В их связи, которую и связью-то назвать было нельзя, так как они даже ни разу не переспали, не было ни капли романтики и страсти. Просто Эли начал ощущать, что пришла пора заводить семью, и Лаурель показалась подходящей кандидатурой. Подходящей и логичной, ведь они выросли вместе, долгие годы дружили. И когда он сделал предложение, которое больше походило на презентацию проекта делового соглашения, чем на прочувствованное сердечное объяснение, она мягко кивнула и поцеловала его в уголок рта.

С того момента события развивались по предсказуемому и продуманному сценарию, как и все в их продуманной и четко спланированной жизни. Только сейчас Эли понял, что обоюдное воздержание от физической близости должно было бы давно насторожить его, если не сказать – послужить серьезным тревожным сигналом. Но за все время их затянувшейся на несколько месяцев помолвки это не показалось странным ни жениху, ни невесте, хотя Эли всегда был в этом отношении мужчиной со здоровым темпераментом.

Поднявшись из-за стола, он шагнул к Лаурель, положил ей ладони на предплечья, посмотрел во взволнованные глаза, потом наклонился и успокаивающе поцеловал в щеку.

– Я все понимаю, – мягко сказал он, отстраняясь и дружески улыбаясь бывшей невесте. – Ни о чем не беспокойся, я все улажу и с Карой сам поговорю. Ты береги себя и делай то, что считаешь нужным для семьи.

Он не только увидел, но даже почувствовал, как напряжение стало отпускать Лаурель. Она выдохнула с облегчением.

– Спасибо тебе, – прошептала бывшая невеста, опуская голову ему на плечо. – Большое тебе спасибо.

– Мне важно, чтобы ты была счастлива, Лаурель. Никому не нужен брак, на который ты пошла бы лишь из чувства долга, который стал бы для тебя обузой и сделал несчастной.

Подняв голову, она улыбнулась, глаза ее снова сияли, но уже от радости.

– Ты хороший человек, Элия Джеймс Хьютон. И однажды станешь замечательным мужем. Кому-то очень повезет, жаль, что уже не мне. – Поднявшись на цыпочки, она провела ладонью по линии его подбородка, потом подняла с пола сумочку и вышла из офиса.

Эли остался один, но при этом он был совершенно спокоен.

Глава 2

Устроившись за своим обычным столиком в ресторанчике недалеко от офиса, он заказал виски на три пальца и теперь сидел, медленно потягивая напиток и ожидая старого друга Ракина Абделлаха.

Они познакомились, будучи еще студентами Гарвардской школы бизнеса. Вместе выступали за университетскую команду гребцов и оба в своем общении восполняли нехватку семейного тепла: Эли рос в приемной семье, а родители Ракина не так давно погибли в авиакатастрофе. Теперь же молодые люди даже работали вместе – компания Ракина стала основным поставщиком текстиля для отелей и курортов Эли.

За полчаса Эли приканчивал уже вторую порцию виски, но дело было не в том, что Ракин опаздывал. Это сам он пришел пораньше, потому что задерживаться в офисе не было смысла. После сюрприза, преподнесенного ему Лаурель, работа не ладилась, он почти ничего не сделал.

При этом нельзя сказать, чтобы он сильно расстраивался, что все так произошло. И уж точно ни в коем случае не винил Лаурель. Даже если бы не случилось трагедии в ее семье, ставшей поводом к отмене свадьбы, Эли и сам не захотел бы жениться, зная, что она не уверена в своем решении. Ни он, ни она не заслуживали того, чтобы стать жертвами неудачного брака и отбывать его, как тюремное наказание, ближайшие полвека.

При этом все-таки досадно, что свадьба расстроилась. Это ставило Эли в весьма неловкое положение. Ему предстояло сообщить людям, планировавшим вскоре погулять на свадьбе, что все отменилось, когда до праздника было уже рукой подать. Предстояло общаться с друзьями и деловыми партнерами и гадать, задумываются ли они над тем, почему свадьба расстроилась, не прикидывают ли, кто именно кого бросил и что испытывает по этому поводу Эли – тоску или облегчение.

Но больше всего он был разочарован тем, что остался без подходящей на роль жены кандидатуры, а семью создать хотелось. Нет, он, конечно, не рыдал и не кусал локти от отчаяния. Желающих на роль подружки всегда вокруг хоть отбавляй. У него было уже немало связей – как на одну ночь, так и более-менее долгосрочных. Оглядевшись, Эли подумал, что смог бы за десять минут очаровать любую даму в ресторане.

Однако проблема заключалась в том, что ему не нужна была любая дама из этого ресторана. Он не был даже уверен, что Лаурель уж так ему нужна, потому что испытывал к ней совсем не те чувства, которые муж должен испытывать к жене. Она просто казалась подходящей парой, и Эли рассчитывал, что со временем нужные чувства проснутся сами собой. Как говорится, стерпится – слюбится.

Нет, его огорчало не то, что он остался без подруги, подходящей для серьезных отношений. Главное – что на неопределенный срок отодвигалась перспектива обзавестись семьей. Своей собственной настоящей семьей! Он, конечно, очень любил приемных родителей. Уоррен и Вирджиния Юнг взяли его к себе мальчишкой двенадцати лет. В этом случае пожилая пара могла рассчитывать на то, чтобы успеть воспитать приемного сына, что было бы маловероятно, возьми они, как обычно принято, новорожденного или малыша. Они даже неоднократно спрашивали у него разрешения на официальное усыновление.

Но как бы ни был Эли польщен и тронут искренностью и добротой супругов Юнг, он каждый раз вежливо отклонял их просьбу. Считая их своими родителями, а себя их сыном в полном смысле этого слова, где-то в глубине души он всегда ощущал себя одиночкой. Мальчик не хотел носить чужое имя, так как собирался всего добиться сам. Не желал, чтобы окружающие, глядя на него, думали, будто ему не удалось бы ничего в жизни, если бы не благотворительный жест коренных состоятельных южан, взявших его под свою опеку.

Эли не сомневался, что многие так и считают. И, честно говоря, его шансы на успех, конечно, многократно возросли, когда он переехал к Юнгам. В противном случае ему суждено было бы прозябать в приюте, и он был благодарен судьбе и приемным родителям – благодарен за стабильность, за семейный уют и крышу над головой, за то, что получил отличное образование в одном из ведущих и престижнейших университетов США. Но за все, что создал и чего добился впоследствии, Эли должен был благодарить лишь самого себя. Когда он только создавал «Хьютон хотелс энд резортс», Юнги предлагали финансовую помощь в размере нескольких миллионов, но начинающий бизнесмен не взял у родителей ни цента.

Эли снова глотнул отличного виски, посматривая на вход в обеденный зал. Ракин, за которым не водилось привычки опаздывать, должен был скоро подойти, так как было уже почти шесть часов вечера.

Поигрывая остатками виски в стакане, Эли снова принялся анализировать свое текущее положение. Итак, в его активе любимые приемные родители – представители старинного почитаемого рода, на которых всегда можно положиться. Он основатель и руководитель успешного предприятия, вошедшего в список пятисот крупнейших корпораций по версии журнала «Форчун». И теперь для полного счастья недостает только жены и детей. Осталось завести семью, и тогда можно будет с полным правом считать, что жизнь удалась, что он – воплощение американской мечты, или, по крайней мере, его собственной разновидности этой мечты.

Женитьба на Лаурель должна была стать первым шагом на пути к реализации проекта «семья», но теперь он оказался отброшен на два шага назад. Конечно, время еще есть. Ему всего-то тридцать пять. Как гласит статистика, мир просто кишит женщинами, рыщущими в поисках состоятельных и порядочных мужчин. Надо только убедиться, что та, которая ему попадется, будет заинтересована в нем самом столь же, сколь и в его состоянии и порядочности.

– Крепко же ты задумался! – вдруг раздался рядом низкий мужской голос.

Эли поднял голову и увидел, что Ракин, которого он так долго дожидался, устроился напротив него за столиком и откинулся на кожаную кирпично-коричневую спинку диванчика.

После гибели родителей Ракина воспитывали дедушка и бабушка по отцу. Рос он в Дохе и от отца, уроженца Катара, унаследовал черные как смоль волосы, карие глаза и смуглую кожу. Но, будучи также наполовину американцем, Ракин все каникулы проводил с семьей матери в США. Он совершенно свободно и комфортно чувствовал себя в обеих странах и культурах.

– Какие-то проблемы с бизнесом? – поинтересовался он и поднял руку, подзывая официанта.

– Если бы. Не так все просто, – пробормотал Эли.

Ракин вопросительно поднял бровь. Они дружили уже достаточно долго, чтобы порой обходиться без слов. Ракин знал, что если Эли сочтет нужным поделиться с ним своими трудностями, то сам в свое время все расскажет, и вытягивать из него информацию не нужно.

– Давай сначала сделаем заказ, – предложил Эли. – Заодно обсудим, что там с поставками постельного белья в Сибрук-Айленд. А там, глядишь, я созрею рассказать тебе, как прошел мой день. – Он определенно чувствовал, что должен сначала поесть и выпить тоже. Еще пара порций виски не помешает.

Они заказали спиртное и, дожидаясь, пока принесут напитки, изучали солидное меню в кожаном переплете. Ракин тоже попросил виски, чему Эли удивился: он-то понятно с чего на алкоголь налегает, но, похоже, не только у него выдался трудный денек.

Наконец, оба зажали в руке по стакану и замерли, выжидающе уставившись друг на друга. Через несколько секунд рот Эли искривился в ухмылке, Ракин усмехнулся в ответ, и оба засмеялись.

– Давай ты первый, – сказал Эли.

– Белье уже отправили, – начал Ракин. – Все по графику. Прибудет к концу следующей недели. Пока мы все везем непосредственно в отель «Океанский бриз», но, если хочешь, еще не поздно сменить маршрут и направить партию к тебе сюда, в Чарльстон.

Эли одобрительно кивнул, но оба знали, что спрашивал он друга не об этом.

– Еще что расскажешь? – снова поинтересовался он. Во-первых, ему действительно было небезразлично, что происходит в жизни друга, а во-вторых, хотелось выиграть время, прежде чем пуститься в повествование о собственных горестях.

Ракин вздохнул и уткнулся взглядом в стол:

– Дед грозится лишить меня наследства.

Эли откинулся на своем сиденье и округлившимися глазами уставился на собеседника:

– Как это? С чего вдруг?

Подняв глаза на друга, Ракин пояснил:

– Он хочет, чтобы я женился. Эти разговоры давно уже у нас идут, но теперь он, похоже, готов перейти от слов к делу. И его мое мнение не волнует. Я должен как можно скорее обзавестись законной супругой, и точка.

На секунду Эли задумался, потом тихонько хмыкнул.

– Тебе смешно, а вот мне не очень, – буркнул Ракин.

– Прости, конечно, смешного мало, – покачал головой Эли. – Но знал бы ты, что сегодня произошло, тоже бы посмеялся.

– Так давай, повесели хоть ты меня. Что же произошло?

– Лаурель отменила свадьбу, – торопливо произнес Эли, как срывают пластырь резким движением, чтобы побыстрее отмучиться, и залпом допил виски.

Теперь пришла очередь удивляться Ракину:

– Что? Но почему?

– Говорит, из-за проблем в семье. Мол, все летит в тартарары, катится под откос и вообще кошмар…

Ракин внимательно посмотрел на него, склонив голову набок:

– Ее можно понять. У Кинсайдов явно черная полоса в жизни.

Эли кивнул:

– Согласен. Только думаю, это решение больше связано не с тем, что творится в ее семье, а с тем, что она чувствует, вернее, не чувствует ко мне, – пробормотал он, заглядывая в пустой стакан.

– То есть ты думаешь, она тебя не любит? – мягко уточнил Ракин.

– Думаю, что по-своему я ей дорог, – честно ответил Эли. – Как и она мне. Мы друзья. Только не уверен, что этого достаточно для создания семьи.

Ракин вскинул другую бровь. Видимо, и он наконец оценил весь юмор их положения.

– Похоже, скоро я со всей достоверностью смогу подтвердить или опровергнуть твое предположение. Ведь, дабы не лишиться наследства, я вынужден жениться не по любви.

– То есть ты предпочтешь лишиться любви? – поинтересовался Эли и, вместо ответа, получил красноречивый взгляд исподлобья, словно говоривший: «А ты бы что сделал на моем месте?»

Ракина можно было понять. На посту генерального директора огромнейшей международной корпорации по импорту и экспорту товаров он трудился, как раб на галерах, сделал огромнейший вклад в процветание семейного бизнеса и вот теперь рисковал лишиться всего, так как не стоило уповать на то, что дед вдруг передумает. Эли вдруг понял, что у него все на самом деле не так уж плохо.

– Если тебе интересно, – произнес он, – могу познакомить с одной очень привлекательной молодой леди из почтенного местного рода. Она, правда, была уже когда-то помолвлена и, говорят, бросила жениха всего лишь за месяц до того, как они должны были обменяться торжественными клятвами верности…

– А ты знаешь, интересно, – мрачно откликнулся Ракин, наблюдая, как официант расставляет закуски. Когда оба друга попросили принести им по кофе и официант ушел, он добавил: – В последний раз попробую переубедить старика. Если не удастся, обращусь к тебе.

Когда друзья распрощались, выйдя из ресторана, было почти девять часов вечера. Никакого опьянения Эли не чувствовал. Хотя он и хватил подряд три порции виски на пустой желудок, но потом плотно поужинал и выпил несколько кружек крепкого кофе. Домой не хотелось: он знал, что, просидев пару часов в одиночестве в пустой квартире, достанет бутылочку того же старого доброго напитка, и все пойдет по новой.

На душе кошки скребли, и наедине с этими кошками оставаться очень не хотелось. Нет, он, конечно, не считал себя одиноким человеком, но в данный конкретный вечер никто не мог бы составить ему компанию в его роскошных апартаментах. Там было слишком тихо, и он снова стал бы думать над тем, что произошло и как теперь быть.

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Эли повернул во Французский квартал и направился прямиком на Квин-стрит. Несмотря на поздний час, Кара, возможно, еще не легла. И в конце концов, он ведь пообещал Лаурель, что сам сообщит ее сестре об отмене свадьбы.

Десять минут спустя он уже стоял на веселом желтом крылечке ее домика, занеся руку над специальной тускло поблескивающей колотушкой на черной лакированной входной двери. Зданию было не меньше двухсот лет, но оно не выглядело старым или обветшалым и потрепанным. Прежние владельцы содержали дом в хорошем состоянии, да и Кара постаралась – организовала полную реставрацию.

Почти вся внешняя отделка была белого цвета, но ставни и кованые оконные наличники покрасили в черный – в тон входной двери. По бокам от крыльца в огромных горшках цвели огненно-красные азалии. Они же алыми пятнами сияли под каждым окном, придавая дому веселый приветливый вид, по крайней мере днем. И даже в сумерках бросались в глаза, контрастируя с посеревшей в вечернем освещении улицей.

На всякий случай еще раз бросив взгляд на фасад и удостоверившись, что в окнах есть свет, Эли постучал, но совсем тихо: вдруг хозяйка уснула, не выключив лампы. Ему не хотелось бы будить ее, даже по такому важному поводу. Время шло, и он прикидывал, стоит ли постучать еще раз. Когда Эли решил уже было развернуться и ехать домой, в свою холодную холостяцкую квартиру, над входной дверью зажегся фонарь. Послышался шум, железный звон отпираемого замка, и дверь открылась.

Кара стояла от него всего в паре шагов. Свет, падающий из-за ее спины и с крыльца, создавал эффект сияния, расходящегося от ее волос. Шелковый жемчужно-белый халат с сиреневыми фиалками мягко облегал изгибы ее тела. Каштановые волосы волнами струились по плечам. Хозяйка вышла к гостю босиком, и он заметил, что ноготки на ее ногах покрашены нежно-розовым лаком.

Внезапно, как удар под дых, его скрутило влечение такой силы, что потемнело в глазах, а из легких словно разом выкачали весь воздух. Эли пошатнулся и с трудом перевел дыхание, надеясь, что это неожиданно мощное желание не отразилось ни на лице, ни на других частях тела, которые хозяйка могла бы заметить.

Наверное, он все же махнул лишнего сегодня. Как еще объяснить такую неадекватную реакцию на сестру бывшей невесты? Особенно если учесть, что бывшей та стала всего пару часов назад. Или, может, все дело в его затянувшемся воздержании? Нормальная реакция здорового мужчины на женщину, уже готовящуюся ко сну? Тем более что женщина – картинка. Любуйся, и все не налюбуешься…

– Эли? – тихо позвала Кара и слегка нахмурилась. – Что ты здесь делаешь?

Опершись рукой о дверной косяк, он ответил: