Текст книги "Повелитель волков"

Глава 2

Мелисанда…

Не сходя с коня, он пристально смотрел на нее.

«Ага, – подумал он, – наконец-то!»

Теперь-то уж он до нее доберется, во что бы то ни стало. Она возникла на галерее посреди дыма от метательных снарядов и теперь смотрела прямо вниз, на него, с глубочайшим презрением. Интересно, о чем она думает, если она чуть не проиграла, а он спас ее? Спас и подтвердил права на собственность.

Мелисанда явно не боялась. Возможно, она считает, что находится на достаточно безопасном расстоянии от него, хотя было ясно, что он может добраться до нее в несколько прыжков. Все, что ему нужно – просто спешиться и забраться по ступенькам.

Но, похоже, его возможное приближение ее не волнует. Ее вид выражал гордое презрение.

Он поймал себя на том, что внимательно разглядывает ее. Они давно не виделись. Но все также она бесподобна. Для женщины, может, чуть-чуть высока, но, чтобы взглянуть ему в глаза, ей приходится запрокидывать голову. Каскад густых темных волос, затмивших бы своей чернотой безлунную ночь, ниспадал ей на плечи. Лицо, напротив, отливало почти снежной белизной, оттенявшейся нежными бутонами роз на щеках. Прекрасный, правильной формы рот дополнял картину. Вряд ли какая богиня или ангел могли выглядеть более привлекательно.

Да, возможно, богиня, поскольку богини всегда отличались капризами и причудами характера. Но уж точно не ангел, нет. Помимо ее красоты в ней нет никакого намека на что-либо ангельское. Да, пожалуй, и красоту ее тоже ангельской не назовешь, особенно когда она смотрит вот так, как сейчас.

Безумная гордячка. Скромность – это явно не из разряда ее добродетели.

Ничуть не изменилась. Все такая же, как тогда, когда он встретил ее еще девчонкой. Боже, как она тогда торжествовала!

Но это было другое дело. Тогда они объединили силы, это была и ее победа.

А сегодня – она принимает его помощь – и закрывает ворота перед его носом!

Однако нам удалось пробить стену, и она побеждена!

Ей больше не удастся от меня сбежать, – подумалось вдруг ему. – Ни уловками, ни силой, ни по каким на свете причинам!

Он поднял забрало шлема, желая удостовериться, не исчезло ли, наконец, с ее лица это вызывающее выражение. Но, увы!

Он быстро спешился и сделал шаг по направлению к галерее. Конар уже приближался к ней, когда вспомнил, что все еще держит в руках боевой меч. Ладно, не имеет значения. К чему церемонии. Она тоже с клинком, хотя и переоделась. Мелисанда, не двигаясь, молча смотрела, как он приближается. На ней было розовато-лиловое платье, нежное облако, на котором сверкала и переливалась ниспадавшая до пояса черная волна волос.

То, что она переоделась, сменив доспехи на платье, очень его забавляло. Неужели плутовка думает, что он ее не заметил?

Этого больше не случится.

И она должна, наконец, все понять. О, ей придется много чего понять теперь. Конар был уже на галерее. Как ей идет это платье. Мелисанда стояла вполоборота к нему, чтобы держать его в поле зрения. Он обошел зияющую дыру в ступенях и подошел к ней вплотную.

Она задрала подбородок.

О, она похорошела даже больше, чем он предполагал. Округлилась, оформилась. И какой овал лица, даже несмотря на суровое выражение. Губы, хотя и плотно сжаты, все равно напоминают лепестки роз. И больше всего, привлекают глаза. Огромные, широко распахнутые, как они близко! Таких нет больше ни у кого на свете! Сине-лиловые. Не тот нежный розовато-лиловый цвет ее платья, а другой – глубже и таинственнее, цвет, напоминающий грозовое небо, сверкающие молнии, сражение древних богов, грохочущий гром. Да, эти глаза, наверное, не устрашатся ни смерти, ни гнева богов. Неустрашимый взгляд человека, жаждущего победы.

Но сегодня она проиграла.

Победитель сегодня он.

А она… она не более чем его выигрыш, приз. Что бы она там ни воображала.

Он так стиснул зубы, что у него чуть не свело челюсть.

Находиться с ней рядом – это тяжелое испытание. Она ведь умела управлять мужчинами; старый Рагвальд вовсе не был таким дураком, когда послал ее на поле боя возглавить их армию. Конар был уверен, что во всем христианском мире не сыскать женщину, подобную ей. (Да и не в христианском тоже, если уж на то пошло.) Она бесподобна! И дело не только в красоте. Было в ней нечто такое, что когда-то заставило Конара сослать ее в женский монастырь, это нечто заставляло его грезить о ней по ночам, думать о ней, вспоминать…

И это бурлило в нем сейчас, подобно пробуждающемуся вулкану. Возможно, виной тому ее вызывающий вид. Возможно, не замечаемая ею самою чувственность, которая угадывалась в ее взгляде, в каждом ее движении, горела в ней и тогда, когда она испытывала ненависть.

Возможно, дело просто было в том, что он знал ее всю, знал и помнил каждый изгиб ее тела. Это преследовало его, как горячка, во время их последней разлуки.

Она никогда не простит ему, что он такой, как есть!

Неважно. Сегодня это не имеет значения. Сегодня ночью. И всегда.

– О Мелисанда! – вкрадчиво сказал он. – Какой холодный прием после долгой разлуки!

– Увы, лорд викинг! Здесь так много стрел с горящей паклей, как жаль, что ни одна не попала в вас и не согрела вас!

– Ах, я ранен, Мелисанда, я глубоко ранен!

– Я очень надеюсь, что это так, – ядовито сказала она.

– Мелисанда, что-то ты не слишком любезна сегодня. Подумай-ка, дорогая! После всего, что ты сделала, почему, в самом деле, почему я до сих пор не схватил тебя и не овладел тобой? По всем нашим законам и по всем вашим законам я имею на это право. Или, может быть, ты собиралась все же как-нибудь по-другому приветствовать твоего господина?

Она любезно улыбнулась, хотя глаза ее сверкали от гнева.

– Да, я собиралась вам сказать: ваши желания для вас – закон!

Конар расхохотался.

– Ох, Мелисанда, не может быть, чтобы ты такое когда-либо произнесла, – пробормотал он, задыхаясь от смеха. Немного успокоившись, серьезно добавил: – Но я обещаю тебе – это так и будет!

– Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, викинг!

– Мелисанда, когда я даю обещание, я его выполняю. И позволь тебе напомнить, что я родом из Дублина.

– Но ты странствуешь на кораблях как викинг.

– Ладно, – согласился он. Затем вдруг нахмурился и сурово спросил: – Я так понял, что ты решила предложить себя добровольно нашему старому недругу Жоффрею?

Она замерла от неожиданности. Когда он умудрился расспросить ее людей?

– Я… – она умолкла, видя, что он рассержен не на шутку. – Я на самом деле не собиралась этого делать. Черт возьми, ты что, не понимаешь, речь шла о спасении людей?

– Если ты вздумаешь еще раз…

– То что?

– Если еще раз такая дурацкая мысль придет тебе в голову, я раздену тебя донага и выдеру до полусмерти.

– Ты не посмеешь!

– Ты что, хочешь проверить?

– Ну, и что если бы Жоффрей взял меня? – спросила она ледяным тоном.

– Ну, тогда бы я, наверное, глубоко задумался, стоит ли ломать ради тебя копья. Но сейчас ясно: ты – моя награда, а не его. Может быть, я именно за тобой и явился сюда. И я никому не позволю притронуться к тому, что считаю моим.

Глаза Мелисанды горели фиолетовым огнем.

– Я не нуждаюсь в твоих благодеяниях. И если бы я действительно нравилась тебе, ты бы никогда не уезжал отсюда далеко!

– А если бы ты слушала мои советы, ты никогда бы не попала в столь опасную ситуацию!

– Но замок…

– Это – камни да деревяшки.

– Камни и деревяшки, но внутри них – люди!

– Ладно, – он вздохнул и отвел взгляд в сторону. – Хорошо, что я успел вовремя. «Еще немного и я бы опять опоздал, – подумал он. – Как в тот раз».

– Хорошо, – продолжала она, стараясь не выдать своего волнения. – А ты надолго сюда приехал?

Он усмехнулся.

– Ах, Мелисанда! Вместо: «Спасибо, милорд, вы прибыли так вовремя, милорд». Ты говоришь «Надолго ли вы сюда? Пожалуйста, не задерживайтесь здесь слишком». Я понимаю, конечно, для тебя было бы гораздо приятнее, если бы мое сердце пронзила стрела какого-нибудь датчанина, но увы, мое желание угождать тебе все же имеет некоторые пределы.

Она презрительно сощурилась.

– Ах, какая жалость! – Затем скороговоркой пробормотала: – Спасибо, милорд, вы прибыли вовремя. – На мгновение она опустила взгляд долу, а потом вдруг с ненавистью проговорила: – Но я хотела бы знать, милорд, какая здесь разница – что вы – викинг, что – они?!

Проклятая чертовка!

Сама не знает, чего хочет, но уколоть и ранить, задеть за живое – это она может.

Он взял себя в руки, стараясь не выдать раздражения. С некоторым усилием изобразив на лице улыбку, он любезно ответил:

– Ну, что ж, миледи. Если в будущем мне придется торговаться с Жоффреем или каким-нибудь датским ярлом, то я буду знать, что вы не воспримете как оскорбление, если я предложу вашу драгоценную персону в обмен на какие-то уступки с их стороны.

Ага! Значит, он тоже умеет попадать в цель. Похоже, он ее разъярил. Действительно она пришла в такую ярость, что, не в силах контролировать себя, взмахнула маленьким мечом, который все еще держала в руках, и, не будь у Конара мгновенной реакции, благодаря которой он успел защититься, ему грозило бы ранение. Преимущество его боевого меча было очевидным, но она продолжала с дикой яростью на него нападать. Внезапно она вскрикнула, почувствовав, что теряет опору под ногами: Мелисанда подошла слишком близко к обрушенным ступенькам, теперь, в последнем отчаянном рывке успела зацепиться за край, но руки ее скользили, и, если бы подоспевший Конар не схватил и не вытащил ее, она бы упала вниз и разбилась. Взгляд, которым она его наградила, был неописуем.

Спасай ее не спасай, – она упорно продолжала его ненавидеть!

– Дурочка! Ты же могла разбиться! Вот что значит нападать на меня. Ладно, миледи, на сегодня шутки кончены. Да поможет мне Бог…

– Но ведь ты не веришь в Бога?

Он все еще держал ее за руки и, похоже, не собирался отпускать. «Он никогда меня не отпустит», – подумала она безнадежно, пытаясь освободиться. Он легонько встряхнул ее, чтобы она угомонилась.

– Мы выступим с тобой совместно, Мелисанда! Ты слышишь меня? Люди должны увидеть, что мы с тобой объединились. У тебя полчаса времени на подготовку. Потом ты спустишься и поприветствуешь меня, как положено. Я понимаю, что тебе легче было бы умереть, чем на сей раз принести такую жертву.

– Это действительно жертва с моей стороны.

– Бедная моя маленькая мученица. Да ладно, Мелисанда, посмотри, какой чудесный нынче день.

– Убирайся!

– Если я тебя отпущу, ты свалишься вниз в эту дыру и разобьешься. Я не могу позволить пропасть попусту такой красоте. И запомни раз и навсегда: я никогда не отпущу тебя больше.

– А ты не боишься, что как-нибудь ночью я всажу тебе нож в спину? – спросила она ледяным тоном, все еще упираясь и пытаясь освободиться.

«Эге, – подумал Конар, – а ведь она вовсе не так холодна, как хочет показать. Достаточно посмотреть на ее вздымающуюся и опускающуюся грудь. А с каким трудом ей удается справиться со своим голосом. Нет, она просто вызывающе соблазнительна!»

Он наклонился к ней и с улыбкой прошептал:

– Когда, миледи, сегодня ночью я закончу с вами, уверяю вас, вы будете не в состоянии пошевелиться.

Она побледнела как полотно, почувствовав внезапную слабость. Но потом неожиданно сумела собраться с силами и резко ударила его головой в подбородок. Удар был столь сильный, что Конар чуть не вскрикнул от изумления, но вовремя спохватившись, он сгреб ее в охапку, быстро взбежал по ступенькам лестницы в башню, ввалился в ее покои, где и бросил на кровать.

К вящему удивлению, он заметил, что губы Мелисанды дрожат, а в глазах прячется страх. Мелисанда, боящаяся викинга!

– Неужели это возможно? Мелисанда, ведь ты испугалась. И чего? Прикосновения викинга? Может быть, ты просто слишком хорошо помнишь все остальное? Так ты боишься, или просто очень хочешь? Мне кажется, ты дрожишь, Но от чего? От ненависти или… Но, моя милая; леди, ты можешь не бояться меня – у меня просто нет сейчас времени прийти в твои гостеприимные объятия. Но не спеши. Впереди у нас еще долгая ночь.

– Не спеши?!.. Ты… ты… исчадье ада…

Он не дал ей договорить, схватив ее опять на руки и поставив перед собой.

– Ад или Небеса, Мелисанда, но я повторяю тебе, что я здесь хозяин и я следую по пути викингов.

– О! – в бешенстве закричала она. – Ты – пират! Ты – бастард! Ты…

– У меня нет времени, меня ждут. И сегодня, Мелисанда, – никаких побегов! – он отпустил ее.

– Я не собираюсь от тебя убегать! – прошипела она. – Мне нужна была помощь, а ты не мог приехать. Ты уверял, что ты нужен где-то еще…

– В доме отца! – сердито ответил он. – Потому что, хотя ты предпочитаешь звать меня только викингом, но я также принц Дублина, и у меня, увы, есть определенные обязанности.

– Ладно, а у меня они здесь, – запальчиво возразила она.

– Прекрасно, – сказал он и резко повернул разговор на другое. – Когда мы закончим все эти церемонии, я хотел бы принять ванну. И ты тоже. Пусть слуги все приготовят.

– Но я…

– Конар! – В дверях появился Свен Виндзорский, один из ближайших помощников Конара. Высокий, рыжеволосый, с приятным открытым лицом, которое горело от возбуждения.

Заметив Мелисанду он отвесил ей короткий поклон.

– Конар, ты срочно нужен. Мы не знаем, что делать с пленниками.

– Сейчас иду.

– Подожди! – вдруг окликнула Мелисанда. Она замялась, что было на нее так не похоже. – Что… что вы собираетесь делать с пленниками.

– С пленниками?

Она взволнованно произнесла:

– Но вы же не будете… просто… убивать их. Он задумчиво склонил голову. Ему бы не хотелось их убивать, но они опасны, это все же враги.

– Конар…

– Полчаса, – напомнил он. – Полчаса, и, если тебе дорог твой народ, не вздумай что-нибудь выкинуть на публике. – Он резко повернулся, взмахнув полой плаща, хлопнул дружески по плечу Свена, и они вместе вышли из комнаты.

Дверь за ними с шумом захлопнулась.

– Клянусь всеми богами! – свирепо проворчал Конар. – Это не женщина, а сущая ведьма!

– О, милорд, – беспечно заметил Свен, не отрывая взгляда от пола, – ну вряд ли уж вы настроены столь враждебно…

Конар бросил на него убийственный взгляд.

Свен глубоко вздохнул.

– Возможно, вам не надо было тогда жениться на девчонке. Но теперь, однако…

– Что – однако? – пробурчал Конар.

– Однако мне кажется, что это одна из самых красивых ведьм на белом свете. И она бывает иногда очень мила.

– Очень мила? Для кого угодно, но не для меня.

– Милорд?

– Самоуверенная девчонка, – сердито отозвался Конар – Я женился на ней из-за этого глупца Рагвальда… – он помедлил, задумавшись. – И еще из-за того, что мы опоздали. Мы обещали помощь ее отцу и опоздали. Она была тогда совсем еще девчонкой, и я никогда не воображал себе, что…

– Что она решится дергать волка за хвост? – с шутливой улыбкой предположил Свен, но увидев, что Конар явно не в настроении, поспешил спрятать улыбку.

– Она просто ребенок! – внезапно взорвался Конар.

«Да, но чертовски красивый ребенок», – подумал про себя Свен. Видя отвратительное настроение Конара, он решил воздержаться от высказываний. Да, она всегда производила впечатление на Конара, и даже тогда, когда он обнаружил, что его новоиспеченная невеста обладает независимым и своевольным характером и собирается сама управлять своим наследным замком. У них всегда были бурные отношения. И сейчас будет то же самое. Мелисанда, кажется, еще не поняла, что Конар приехал навсегда. И что он привел свои корабли, чтобы защищать свою Мелисанду.

– Ну, милорд, – пробормотал Свен, – все же вы ее сильно ограничивали. Сначала послали в монастырь…

– Она считал это самым страшным наказанием! – фыркнул Конар.

Свен на мгновение замолчал. Вряд ли он ошибался. Причина, по которой Конар сослал ее в монастырь, была достаточно понятна. Она была девчонкой, да, но очень привлекательной. Она была соблазном. И Конар поспешил убрать этот соблазн подальше от себя.

Свен проговорил:

– Милорд, но вы все же… э-э… показывали суровость в отношении…

– Все! – Конар махнул рукой, – ни слова больше!

«Интересно, – подумал Свен, – какая победа дается Конару с большим трудом – над датчанами или над собственной женой».

Что бы там ни было, но все это тянется уже достаточно долго. И одна вещь, которой наверняка не замечает Мелисанда, но которая совершенно очевидна тем немногим друзьям, которые окружают Конара, заключается в том, что он просто с ума сходит по ней. Причем, все время. Мелисанда прочно заняла место в его сердце.

– Найди Рагвальда. Прикажи ему собрать людей из крепости на берегу. Я встречу Мелисанду здесь во дворе, и мы вместе выедем приветствовать народ.

– Как прикажете, – ответил Свен, с некоторым сомнением.

Конар вдруг улыбнулся.

– Не беспокойся, она придет. Она не может рисковать своими людьми.

Свен поспешил прочь выполнять приказ. Конар посмотрел ему вслед, расправил плечи и свистнул Тора. Вороной жеребец примчался немедленно.

– Эх, дружок, если бы женщина могла себя так вести? – прошептал он коню.

Верхом на Торе он выехал из крепости. Здесь под охраной стояла толпа пленников. Часть из них составляли датчане, часть – приверженцы Жоффрея.

«Их надо обезглавить», – подумал Конар. Никто из них не заслуживает прощения. Но едва пленники увидели его, один из франков упал на колени и стал просить о пощаде.

– Убей мерзавца, Конар из Дублина! – крикнул один из датчан на родном языке Конара. – Или мы сделаем это сами.

Конар взглянул на Эйбла, Бриона и Зигфрида, которые охраняли пленных.

Он вспомнил, как Мелисанда просила его пощадить пленников. Если бы она знала, как ему самому все это неприятно, но война есть война. Она должна понять, что даже в плену воины Жоффрея – это воины Жоффрея, и они опасны. Он тяжело вздохнул.

– Разделите пленных. Датчан – в восточную башню, а этих разместите в том здании, среди полей. Проследите, чтобы все были надежно заперты. Нам еще не хватало хлопот с ними. Приставьте охрану, пока мы не решим, как с ними поступить.

– Некоторые ранены, – напомнил Брион.

– Пошлите женщин, чтобы осмотрели раны, и не сводите с них глаз.

Зигфрид пожал плечами. Отрубили бы им головы, и дело с концом.

– Пока мы оставим их в живых. Когда пленных уберут, мы все соберемся здесь на морском берегу. Сегодня праздничный день. Мы вновь вместе с моей дорогой супругой, и эти земли с сегодняшнего дня в наших надежных руках. Нам еще придется много за них сражаться, но сегодня – день праздника. Я желаю всем хорошо повеселиться.

Он поскакал обратно в замок через пролом в стене, отметив про себя на ходу, что эту дыру надо срочно заделать. Сегодня он успел вовремя. Конар чувствовал, что нуждается в морской прогулке, чтобы остудить свой гнев. Хотя каждое мгновение отлучки оказалось для него пыткой. Гнев вытиснился страстью, он не мог больше ни о чем думать. Злость на себя, что он так легко подпадает под ее обаяние, вскоре уступила место страху за нее.

И все же сегодняшняя ночь наступит. Ничто на свете его больше не остановит!

Она ждала его во дворе замка верхом на своем замечательном Герое. Конар подумал про себя, что старый Рагвальд был когда-то прав, когда сказал – мужчины последуют за ней.

– Пошли! – сказал он ей.

Мелисанда молча посмотрела на него. Он пришпорил Тора и послал его вперед. Она последовала за ним.

Они выехали на широкий пологий склон у берега! моря. Как он и приказал, народ уже был собран там. Его соратники по морским походам. Ее гвардия, поселяне, слуги, их жены, дети. Местный приор с женой и детьми. Все они были там. Разнородная толпа, говорящая на ирландском, норвежском и франкском языках.

Он взял Мелисанду за руку. Она попыталась незаметно выдернуть ее, но он держал крепко.

– Сегодня торжественный день. Мы с Мелисандой, наконец, вместе, как нам и было предназначено! – выкрикнул он. – Мы отбили сегодня натиск нашего общего врага. Впереди нас ждут еще большие битвы, так давайте объединимся. Сегодня победа за нами! Отпразднуем же ее!

Толпа разразилась радостными выкриками, хотя и не все понимали речь по-франкски, но тут вступила Мелисанда. Она повторяла речь Конара нежным мелодичным и в то же время звучным голосом.

«Да, она может управлять. Но не мной, милая! Только не мной! – пообещал он себе. – Сегодня ночью все будет по-другому».

Она уже смотрела на него.

– Улыбнись, мой дорогой. Подними ручку, галантно помаши ею в воздухе и улыбайся при этом.

У нее на лице действительно уже сияла лучезарная улыбка. «Ангельская!» – с усмешкой подумал он. Толпа приветствовала ее восторженными выкриками. Они обожали ее, они были без ума от нее. Ее густые черные волосы развевались по ветру. Трудно было вообразить себе более прекрасное лицо, чем у нее.

Мелисанда взглянула на него, не переставая улыбаться. Приветственно помахала в воздухе рукой. Не меняя любезного выражения лица и улыбки, она пробормотала, обращаясь только к нему: – Ты несносный бастард!

Он столь же любезно улыбнулся в ответ: – Ты мне льстишь, Мелисанда. Как жаль, что вы метки в словах, а не в бою. Вы уступаете во владении оружием всем – ирландцам, датчанам, норвежцам, но во владении языком вам действительно нет равных.

– О, это правда, – ответила она, не переставая улыбаться, – так что поберегись! Он рассмеялся.

– Я обожаю опасность.

– Ты обожаешь только командовать!

– Все правильно. Я победитель и буду управлять этой страной… вместе с тобой. Так что поцелуй меня, моя ненаглядная ведьмочка!

– Я скорее поцелую змею!

– А вот в это мне трудно поверить! – Они все еще оба продолжали улыбаться перед ликующей толпой. – Мелисанда, дорогая моя, мы должны поцеловаться на глазах у всех этих славных подданных!

– Поцеловаться? Я скорее выцарапаю тебе глаза.

– Но ты обещала мне, что я почувствую остроту твоего язычка!

Мелисанда в бешенстве подвинула своего коня вплотную и с улыбкой подставила губы для поцелуя.

– Чтоб ты заживо сгорел в аду! – пожелала она ему.

Конар наклонился и легко коснулся ее губами. Толпа разразилась новым взрывом восторга.

– Видишь, как ты всем угодила?

– Да, очень мило, – ответила она, глядя на него с обожанием. – Я тебя просто ненавижу.

– Будь аккуратней в выражениях, моя дорогая. Я уверен, что моя ночь с тобой будет более приятной, если у тебя будет кляп во рту.

– Но ты же в восторге от моего острого язычка.

– О, ты права, – мягко заверил он.

– Ты гнусный дьявол!

– Зато ты – самая милая ведьма на свете! По лицу ее пробежала тень, потом она вновь взглянула на него.

– Ну, так как же, милорд? Не будет ли в таком; случае более мудрым с вашей стороны, выполнив здесь то, что вам необходимо, оставить меня в покое?

– То, чего я хотел? Но, моя дорогая, жена, я ведь еще и не приступил ни к чему! Или ты забыла, что мы с тобой! женаты? Ты ведь знаешь, викинги – это страшные пираты и разбойники, они грабят и насилуют, и неужели ты считаешь, что они могут упустить свой законный шанс. Ах, взгляни! Вон приор! Помаши ему. Пусть все будут уверены в том, что мы с тобой счастливы быть вместе!

Она любезно помахала приору и язвительно пробормотала: – Лорд – Повелитель Волков! Да ты просто повелитель этих противных плавающих драконов, и ничего больше!

– Мой брат в Англии женился на родственнице Альфреда Великого. Мой дед со стороны матери был одним из самых знаменитых ирландских королей, – и хотя Конар произнес эти слова тихо, чувствовался закипающий в нем гнев.

– А, вот как! Так ты отказываешься признать, что ты морской пират и плаваешь на этих кораблях?

– Нет! – ответил он. – Пираты, миледи, кажется, так ты называешь моих норвежских родственников? Увы, но будь спокойна. Я не собираюсь отрицать, что я один из них. Они были великими открывателями…

– Великими захватчиками, великими разбойниками…

– Да, захватчиками, миледи! И я не отрицаю, что во мне их кровь!

– Ты не захватил ничего!

Улыбка его стала шире, когда он наклонился к ней и сказал:

– Нет, моя дорогая! Ты заблуждаешься. И скоро ты это поймешь. Клянусь тебе. – С этими словами он внезапно со страстью притянул ее к себе и впился губами в ее губы. Нет, это не был уже формальный поцелуй «на публику». Это был натиск, захват. Он насильно заставил ее разомкнуть губы, он требовал и настаивал, его охватил жар. Он стащил Мелисанду с коня и посадил ее перед собой на Тора. Она пыталась сопротивляться, но он лишь сильнее стиснул ее в объятиях.

Нет, он не позволит ей уйти.

Он наслаждался вкусом ее губ и вспоминал прошлое.

Ощущал, как дрожат от ярости ее колени, вздымается грудь, как учащается ее дыхание. Она пыталась сопротивляться, но он держал железной хваткой, прижав к себе и ни на секунду не отпуская ее губ. У него шумело в голове, кровь стучала в висках, и все это сливалось с безудержным ликующим воем толпы.

Ее руки разжались, губы разомкнулись сами по себе. Она уже не сопротивлялась ему. Он оторвался от нее на мгновение и сказал:

– Ты будешь со мной, моя дорогая, неважно, викинг я или нет!

Он победно взмахнул мечом, прощаясь с народом, и пришпорил Тора. Мелисанда вскрикнула от неожиданности, так как Тор внезапно привстал на дыбы и, развернувшись, галопом поскакал обратно в крепость.