Текст книги "На всю жизнь"

Глава 5

Джордан стоял у окна своего номера. Перед ним расстилался Центральный парк и тянулась широкая длинная улица, уходящая вдаль. Было довольно поздно. Но Нью-Йорк был полон огней и движения, он не знал ночи, не ведал, что такое полная темнота; никогда не спящий, вечно сияющий и шумный, он ни на минуту не прекращал своей прихотливой жизни. Под окнами то и дело проезжали разноцветные, аляповатые кареты, запряженные четверкой лошадей. На облучках карет восседали важные щеголеватые кучера, задающие тон в туристических затеях города. Мелькали торопливые такси, спешащие к подъездам отелей, прогуливались любопытные туристы. Иногда степенно и важно проезжал широконосый блестящий лимузин. А вдалеке ярко светились огромные окна ФАО[2]2
  ФАО – Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства.


[Закрыть], притягивая к себе восхищенные взгляды прохожих.

Это был один из лучших районов города. Здесь собрались самые шикарные отели и рестораны и самые престижные магазины Нью-Йорка. И все же то тут, то там можно было увидеть или пестрые лохмотья бездомного бродяги, или мрачную стайку сговаривающихся наркоманов. По улицам сновали карманники и авантюристы, и не стоило слишком увлекаться достопримечательностями города, чтобы сохранить в целости свои финансы. На перекрестках суетились автомобили, и метро время от времени выдыхало белое облако пара, которое медленно таяло между железобетонных стен.

Джордан любил этот город, любил его театры, его суету и суматоху на улицах, этот нескончаемый человеческий поток, полный разных красок и форм. Но вот уже десять лет как он не бывал здесь. С того самого дня, когда Кэти ушла от него и поселилась в Нью-Йорке.

И теперь, вглядываясь в очертания старого парка, он вспомнил их первую прогулку в нем. Кэти выросла на юге и поэтому никогда не видела осени. В тот день она впервые в жизни надела перчатки. «Неужели это осень?» – радостно повторяла она, сгребая в охапку сухие желтые листья. «Осторожно, Кэти, – отвечал он, – среди этой осени попадается конский навоз». Как хохотали они потом над его словами, весело валяясь в шелестящих ворохах листвы!

Как давно это было! Каким практичным и серьезным он был тогда, а она – любознательной и смешливой. «Блу Хэрон» уже существовала, хотя и в камерном составе: Кейт – ударник, Деррик Флэ-негэн – басовые, Кэти – дублер, а сам Джордан – ведущая гитара. Но ему хотелось учиться музыке и дальше. Случайный успех не радовал его. Чтобы заниматься этим всю жизнь, нужна была серьезная музыкальная подготовка. К тому же и его отец, в юности игравший в Майами-Бич, то и дело повторял ему: «Учись, мой мальчик. В этой жизни надо точно знать что почем. Только тогда станешь богатым и знаменитым. Этот мир надо знать таким, каков он есть». И Джордан учился, всерьез постигая нелегкую науку жизни.

Кэти же все давалось легко. Казалось, она обладала особым даром быстро и легко проникать в суть вещей. И эта способность определила ее более беспечный подход к жизни, чем у Джордана.

Они поженились за год до выпуска из университета штата Флорида и уехали ненадолго погостить у одной из тетушек Кэти, богемной художницы, проживавшей в Сохо. Здесь-то Кэти и встретилась с осенью. А чуть позже выпал первый снег. Они курили «Мальборо», возились в снегу, хохотали по пустякам и занимались любовью на старом тетушкином чердаке.

Позже он не раз удивлялся, почему Кэти сбежала от него именно сюда. Оставаясь на Стар-Айленде, он часто вспоминал о ней. Ведь дом на острове был и ее домом, и каждая комната хранила в себе следы ее присутствия. Здесь она была, по сути, хозяйкой. Все, что отличало этот дом от прочих, было ее рук делом. Недаром несколько комнат удивляли случайных гостей своим восточным колоритом, а другие приятно будоражили воображение стилем времен начала освоения Америки. Живопись на стенах была очень тонко подобрана к стилю самих комнат.

Да, Кэти изумительно оформила их дом еще тогда, когда у них было не так уж много денег. Когда же их доходы выросли, Кэти развернулась в полную силу. И вдруг бросила все. Джордан был удивлен и растерян. Но это задело его гордость. И разозленный ее внезапным уходом, он убедил адвокатов не медлить и не искать путей примирения. Пусть забирает все, что хочет, пусть уходит, он не станет возражать.

И их пятнадцатилетний брак перестал существовать за несколько недель. А Джордан до сих пор не понимал причин случившегося. Да, он, конечно, не подарок, но ведь до этого Кэти как-то уживалась с ним. Пусть не всегда он мог помочь, когда ей было плохо, и сам, наверное, иногда делал ей больно. Но ведь они все же понимали друг друга до этого проклятого пожара.

Пожар. В нем, видимо, все дело. Ведь он так и не знает, что произошло в ту ночь. Была ли Кэти с Кейтом? А может быть, она и убила его?

Джордан рассмеялся. Что это за глупость пришла ему в голову? Ведь он ни на минуту не усомнился в непричастности Кэти к этому убийству. Да и было ли это убийством вообще? Что дает ему право предполагать это? По словам врача, Кейт принял слишком много барбитурата и потерял сознание. Он задохнулся в дыму еще до того, как пламя проникло в его комнату, так что и наркотик не был причиной его гибели. И все же его смерть слишком сильно отразилась на них.

Много было загадочного в этом деле. Так, и ту тень, что скользнула в сторону гостевого домика за минуту до взрыва, оказывается, не видел никто, кроме Джордана. И на следствии все отказывались признавать ее реальность. Ведь той ночью оставались только сами музыканты и их семьи, и, выгораживая себя, никто не желал подозревать в чем-либо другого. Своим же слугам Джордан доверял как самому себе.

Он хотел знать, ходила ли Кэти к Кейту той ночью. Но когда Джордан спросил ее об этом в упор, она решительно отказалась, в подтверждение своих слов сославшись на то, что была рядом с ним во время пожара. И он поверил ей тогда, хотя в глубине души у него остались сомнения.

В то время он чувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить с ней. К тому же еще до пожара что-то разладилось в отношениях в их группе. Джордан стал часто ссориться с Кейтом. Была ли виной тому его собственная ревность, ибо отношения Кэти с Кейтом казались ему излишне близкими, или же у него вызывала раздражение распущенность Кейта? Но факт оставался фактом.

Не улучшило их отношений и происшествие на французской таможне, когда в одном из барабанов Кейта нашли несколько упаковок кокаина и вся группа чуть не угодила в тюрьму. И хотя все закончилось благополучно, а Кейт твердо отрицал свою причастность к этим наркотикам – их якобы подбросили, – Джуди и Деррик призывали изгнать Кейта из группы. Но Джордан тогда заступился за него.

После пожара Джордан не стал настаивать на своих показаниях о двигавшейся в сторону гостевого домика тени. Не было нужды заострять на этом внимание полиции. Но сам остался при твердом убеждении, что это не было плодом его фантазии. Хотя и решил пореже вспоминать об этом. Ибо ему была невыносима мысль, что кто-то из его знакомых мог иметь отношение к убийству Кейта. Однако забыть об этом ему не дали.

Когда в прессе стали появляться первые сообщения о съемках фильма о «Блу Хэрон», в студии Джордана раздался телефонный звонок. И низкий глухой голос, искаженный специальной аппаратурой – непонятно, мужской или женский, – сказал ему:

– Если хочешь жить спокойно, не допускай съемок фильма и встречи группы.

– Что за черт! – удивился Джордан. – Почему я должен слушать дурацкие советы?

– Делай что говорят, – угрюмо проговорил его собеседник и повесил трубку.

Джордан не придал этому звонку большого значения. Мало ли кому захотелось подшутить над ним? Но на следующий день, когда он обедал в небольшом местном ресторанчике, его попросили к телефону. Вышло еще более странно. Взяв трубку, он услышал:

– Оставь в покое мертвецов.

– О чем вы? – удивился Джордан.

– Пусть мертвые спят в могиле. Когда они оживают, то тянут в могилу других.

Джордан перестал спать ночами, вспоминая и заново обдумывая прошлое. Значит, смерть Кейта не была простым несчастным случаем? А следовательно, он должен отомстить и за смерть друга, и за распад своей собственной семьи.

Третий раз ему позвонили в студию. Голос походил на измененный женский, хотя это и трудно было точно определить. Требования теперь звучали иначе:

– Ты волен выбирать сам: либо тайна остается тайной, либо кто-нибудь из твоих близких попадает в беду. Вспомни пожар. Запах огня, горящей… плоти. Так что решать тебе.

В этот же вечер Джордан позвонил своему другу Мики Дину, который служил в полиции, и попросил заехать к нему. Они сидели в бильярдной и говорили о том, что произошло.

– Поверь мне, Джордан, – произнес Мики, – никто в полиции не станет всерьез заниматься этими звонками. Ведь это может быть просто розыгрыш.

– Да, но я действительно видел, как кто-то вошел в дом до пожара.

– Кто бы это ни был, после смерти Кейта он все равно не сознается, что заходил к нему. Ты думаешь, что его убили? А в деле совершенно определенно написано, что он перепил барбитурата и задохнулся дымом. Причиной же пожара была его собственная непогашенная трубка.

– От трубки пожар не распространится так быстро по всему дому.

– Но следов поджога не обнаружено. Мы же с тобой вместе в свое время просмотрели заключение экспертов.

– И все же, Мики, я чувствую: тут что-то не так.

– Но по официальной версии смерть Кейта – несчастный случай. А телефонные звонки могут быть просто шуткой. Все, что я могу для тебя теперь сделать, – это написать рапорт. Защитить же от телефонных угроз выше наших сил. Ты же знаешь, в каком криминогенном районе живешь. У нас едва хватает времени на обычную работу.

Джордан и сам все это прекрасно понимал. К тому же он знал, что дело десятилетней давности давно уже закрыто и сдано в архив. И заниматься им никто теперь не будет. Но от этого знания ему было не легче. Ведь кому-то из его близких грозит опасность. Прошлое выбирает себе новую жертву в настоящем. Что ж, он сам будет контролировать события. Он вызовет прошлое на поединок. И хотя бы для этого соберет всю группу на Стар-Айленде. Кто-то из них замешан в смерти Кейта, кто-то был у него в ту ночь. И он узнает об этом. На этот раз он не будет так беспомощен, как тогда. Он заставит события подчиняться его воле, заставит их развиваться по его правилам. А Кэти и девочки будут у него под наблюдением; к тому же ему поможет Мики.

Кэти…

Джордан вздохнул. Как странно: общаться с бывшей женой после стольких лет разлуки и ощущать, что все осталось по-прежнему. Он слишком хорошо знал Кэти. Она и теперь почти не изменилась. Конечно, она выглядела чуть старше, но время обошлось с ней удивительно милосердно. Как он любил ее глубокие темные глаза с затаившимися в них маленькими янтарными звездами! Словно далекие ночные огоньки, светили они ему всю жизнь, указывая единственно верный путь в его судьбе. А как она стройна! Словно юная девушка.

Да, но что общего у нее с этим культуристом? Она говорит: он симпатичный парень. Симпатичный-то он, может быть, и симпатичный, но то, что этот атлет гораздо моложе Кэти, – это слишком очевидно. Впрочем, Тара тоже намного моложе Джордана, но она все же женщина.

Джордан пробормотал про себя слова молитвы. Ведь, может быть, он вовлекает Кэти в очень опасную игру, настаивая на поездке во Флориду. И если это даже не так, то все равно ставит их в очень неловкое положение по отношению друг к другу. Не будет ли им так же тяжело, как сегодня вечером?

Он все еще испытывал чувство какой-то сладкой душевной боли, вспоминая ее улыбку, ее глаза. Кажется, она стала чуть самоувереннее, чем раньше. А голос остался все тот же – грудной, страстный, пронизывающий его до глубины души. Сегодня, когда она пожелала ему спокойной ночи, он едва удержался, чтобы не пойти за ней следом. Словно не было долгих лет разлуки, словно он мог, как прежде, сжать ее в своих объятиях и ласкать, ласкать ее прекрасное тело. Как горяча она бывала в такие минуты, как страстно шептала потом в темноте, как вскрикивала от восторга!

Зазвонивший телефон прервал его сладостные воспоминания. Не включая света, Джордан поднял трубку.

– Дорогой, – пролепетал женский голос.

– Тара, это ты? – спросил Джордан. Странно, почему она так часто раздражает его?

– Да.

– Но уже довольно поздно для телефонных звонков. Что-нибудь случилось?

Джордан понял: Тара звонит лишь для того, чтобы убедиться, что он в номере. И эта чрезмерная внимательность разозлила его.

– Ничего, – ответила она, – просто захотелось услышать твой голос.

Джордан чувствовал, что его раздражение возрастает. Да, они проводили вместе время. Но это не давало ей права считать его своей собственностью. Они даже жили в разных домах. Тара несколько раз предлагала Джордану переехать в ее дом в Лос-Анджелесе, но он отказывался, ссылаясь на то, что к нему часто приезжают дочки, да и сам он уже не в том возрасте, чтобы менять устоявшиеся привычки.

После развода с Кэти он решил больше не жениться. Одного раза было достаточно. И ему казалось, что Тара понимает его желание сохранить независимость. Ведь в конце концов он ничего и не обещал ей. И все же он бы все время настороже, чутко оберегая свою свободу.

Тара относилась к нему с вниманием и заботой. И он чувствовал, что она нужна ему. Когда ему было плохо, он часто приезжал к ней по ночам и она никогда не отказывалась принять его. В трудные минуты жизни, когда Джордану казалось, что окружающий мир вот-вот раздавит его, она умела иногда рассмешить его какой-нибудь забавной шуткой, и у него сразу теплело на душе и неприятности казались не такими уж грозными.

– Извини, – пробормотал он, – я немного устал. Да и время уже позднее. Это хорошо, что ты позвонила.

– Как твои дела?

– Прекрасно.

– Она приедет?

– Да. Девочки хотят, чтобы мы были вместе.

Тара тихо вздохнула. Она надеялась, что Кэти откажет Джордану. Но все получилось иначе.

– Но я думаю, – продолжал Джордан, – что она приедет со своим другом, эдаким молодым симпатичным спортсменом.

– Неужели?! – обрадовалась Тара. – Знаешь, мне не очень понятно твое упрямое желание собрать всех вместе после стольких лет разлуки. Ведь твои знакомые совсем уже не те люди, какими они были десять лет назад. Все меняется на этом свете.

– Но люди меняются значительно меньше, чем тебе кажется.

– Может быть, и так. Я лишь стараюсь понять, что заставляет тебя делать эту глупость.

– Можешь стараться поменьше, – грубо ответил он, недовольный ее настойчивостью. – Если эта затея тебе не по душе, отойди в сторонку и подожди, пока все закончится.

– Но я могу тебе понадобиться. Не сердись. Я приеду сразу же, как у меня закончатся фотосъемки. Я соскучилась по тебе.

– Я тоже, – солгал он и сразу же почувствовал радость оттого, что не увидит ее еще некоторое время.

Тара была красивой женщиной. Высокая блондинка с большими голубыми глазами и стройными длинными ногами, она могла заниматься любовью в любое время суток и в любом месте. Казалось, она была специально создана для любви, для секса: это была ее родная стихия. Джордану это нравилось. Но сейчас он хотел одиночества.

– Эта мегера вела себя прилично? – спросила Тара.

– Кэтрин? Вполне, – ответил он, слегка поморщившись.

– Ты ее сразу узнал? Не прибавила ли она тонны две весу от сидячего образа жизни?

– Нет, она мало изменилась.

– А ее злоба утихла с годами?

– Она никогда не была злой.

– Но ведь ты говорил, что вы жили как кошка с собакой?

– Да, но это из-за моего тяжелого характера. Я был слишком требователен к ней.

– Похоже, ты все еще любишь ее, – печально произнесла Тара.

– Она мне нравится, – досадливо возразил Джордан. – Хватит об этом. Я хочу спать. Встретимся на острове.

И он решительно повесил трубку, не слушая возражений любовницы. В спальне он разделся и нырнул под одеяло. Телефонный разговор не выходил у него из головы. Надо было вести себя повежливее. Сказать Таре, что скучает без нее, ждет ее приезда. Что любой день, проведенный в разлуке с ней, для него потерян.

Но он не скучал. Образ Тары, словно тонкая кисея тумана, растаял у него перед глазами, и его заменил образ Кэти. Джордан словно и сейчас видел перед собой ее глаза, слышал ее мягкий грудной голос. Она была лучшей певицей из всех, которых он когда-либо знал.

И почему он не пошел за ней в спальню? Он бы взял ее на руки, нежил и ублажал своей лаской. А потом утопил бы свою тоску в кипящем море любви. И не было бы этой боли, этой муки, что терзает его сейчас. Ведь как прекрасны, как упоительны были их ночи, когда они жили вместе. И каждая была не похожа на другую. Иногда заводилой был он, иногда она брала власть в свои руки; а порой их бурные ласки прерывались шлепаньем маленьких босых ножек по коридору: приходилось вновь укладывать спать дочурок. Да, что только не пережили вместе мужчина и женщина, состоявшие столько лет в браке.

То они были нежными и томными, то становились дерзкими и бесстыдными, забавлялись и дурачились. А однажды они чуть было не утопили друг друга в ванне, подбирая более удачную позу. Им было достаточно обменяться взглядом, чтобы почувствовать закипающую страсть. Вот так и сегодня: лишь взглянув на Кэти, Джордан почувствовал, как его охватывает знакомое волнение.

Джордан заскрипел зубами. Все это осталось в прошлом. Их брак разорван. И он десять лет прожил осознавая это. Он смирился, сжился с этой мыслью. Так зачем же теперь он терзает себя несбыточными мечтами? К тому же ему мало только ее тела, ему нужно нечто большее. Тонких, сокровенных чувств, общих воспоминаний, душевной близости и теплоты. Хочется разделять чьи-то заботы и мечты, чувствовать искреннюю любовь жены и детей.

Он встал и прошелся по комнате. Почему прошлое не оставляет его, почему эти чувства и желания преследуют его повсюду?

А в это время за три тысячи миль от Нью-Йорка бывший музыкант Ларри Хэйли, превратившийся в режиссера документального кино, беспокойно ходил по своему кабинету. Ему не спалось. Уже второй раз наполнял он бокал теплым душистым бренди, маленькими глотками отпивая крепкий прозрачный напиток, хотя и научился за последние годы умеренности и осторожности. Его светлые в юности волосы поседели и стали пепельно-серебристыми, но все так же густо покрывали голову.

Он остановился посреди комнаты и сел в большое кожаное кресло, подняв перед собой бокал бренди, словно приветствуя незримую божественную силу, струящуюся на него из окна вместе с серебристым лунным светом.

– Спасибо! – произнес он, качнув бокалом.

Свои длинные волосы он по-прежнему завязывал сзади в хвостик. И теперь это было вполне в духе времени. В своих путешествиях, как и в последний раз, когда он ездил в штат Мэн снимать выбрасывающихся на берег китов, он все чаще встречал мужчин, которые тоже предпочитали такую прическу.

Сегодня Ларри был взволнован. Он знал, что Джордан собирает всех на Стар-Айленде. Но догадывается ли кто-нибудь из них, что он собирается устроить концерт в годовщину гибели Кейта?

Ларри залпом выпил полный бокал бренди. Внутри потеплело, и он пробормотал:

– Какое тебе дело, Джордан, до всего этого?

Ему захотелось еще бренди, но встать на ноги, чтобы найти бутылку, было трудно.

– В следующий раз, старина, – пробурчал он себе под нос, – когда захочешь выпить, убедись сначала, что бутылка под рукой.

Прикрыв глаза, он предался мечтам. Да, конечно, он поедет на встречу. Ведь там соберутся все. То-то будет забавная компания.

– Ларри! – вдруг услышал он голос жены и поморщился от досады.

Вики-Сью была его пятой женой. Алабамская красавица, она вышла за него замуж еще до того, как стала калифорнийской кинозвездой.

– Ты идешь спать? – спросила она.

– Спешу изо всех сил, – усмехнулся Ларри. – И если ты мне подашь руку, вполне в состоянии буду дойти до постели.

Когда с ее помощью он поднялся с кресла, то все поплыло у него перед глазами. Мир покачнулся и стал медленно поворачиваться вокруг своей оси.

– Что с тобой? – спросила Вики-Сью.

Ларри махнул рукой. Все равно она ничего не поймет. Она не видела «Блу Хэрон» в ее лучшие времена. Смерть Кейта ничего для нее не значит. Она не знает, чего лишились они все и что произошло потом.

Он еще раз махнул рукой и крепко встал на ноги. Теперь он лучше видел лицо жены. Она и впрямь красавица. Вот если бы еще и понимала чуть больше!

– Иди наверх, дорогая, – сказал он. – Я скоро приду.

– Но ты можешь упасть.

– Не беспокойся. Я уже достаточно прочно стою на ногах.

– А ты скоро?

– Мигом.

Она повернулась и пошла в спальню. А Ларри еще раз глянул на струящийся из окна лунный свет и вдруг улыбнулся. Да, да, он понял, что никакой бы встречи не было, если бы Джордан не хотел вернуть себе Кэти. Она была единственной, кто благополучно выносил все их творческие штормы, кто был другом каждому музыканту, кто знал все их слабости, недостатки и секреты. Как бы хорошо было, если бы она согласилась приехать!

Смеясь и спотыкаясь, Ларри медленно поднимался по крутой лестнице к своей пятой по счету жене. В голове мутилось, ступени покачивались перед глазами. А за окном в голубой туманной дали занималась новая заря.